Текст книги "Агония (ЛП)"

Автор книги: Саманта Тоул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 37

Мойре понравилась другая картина, которую я принесла. Это был слегка абстрактный портрет красивой женщины. Совсем другой, чем картина с Аресом и мной.

Женщина на картине не была вдохновлена кем-то из тех, кого я видела. Это было прямо из сердца. Недавняя картина, написанная всего несколько дней назад.

Женщина ожила, но ее глаза закрыты. Выражение ее лица тоскливое, болезненно печальное, и абстракция передает ее чувство полного одиночества.

Да, я полностью отдаю себе отчет в том, что женщина на картине отражает мои чувства прямо сейчас.

Но это и есть искусство. Это отражение наших самых сокровенных желаний, потребностей и чувств. Оно эмоционально и беспорядочно. Прямо как жизнь.

И Мойре это понравилось.

Она сказала, что ей нравится контраст в моей способности рисовать, и сразу же предложила мне выставиться. И вот что: у нее была вакансия продавца на этаже галереи, и она спросила, не заинтересует ли меня эта работа.

Я сказал:

– Да, черт возьми!

Когда я вышла из галереи, первым, кому я хотел рассказать об этом, был Арес.

Потом я вспомнила.

Я замерла на мгновение, не зная, что делать.

Но мне хотелось кому-то рассказать, поэтому я позвонила папе и сообщила ему хорошие новости.

Он был очень рад за меня. Он спросил, не хочу ли я приехать домой, чтобы отпраздновать, и я согласилась.

Ведь мне больше не с кем праздновать.

Итак, я в такси на пути к отцу.

Но сначала мне нужно сделать остановку.

Мне нужно кое-что сделать.

Я выхожу из такси возле штаб-квартиры и тренировочного центра «Нью-Йорк Гигантс», заплатив водителю за проезд. Решаю не просить его подождать, пока я зайду внутрь, а вызвать другое такси, чтобы оно отвезло меня к отцу.

Я держу картину под мышкой. Она завернута в пузырчатую пленку для защиты и покрыта коричневой бумагой. После выхода из галереи я сначала поехала домой, чтобы завернуть ее, а потом направилась сюда. Я не хотела выставлять ее на всеобщее обозрение.

Уже поздно, но еще светло. Я машу Джошу, ночному сторожу, и прохожу внутрь. Поскольку сейчас нерабочее время, главная дверь заперта, поэтому мне нужно ввести код ключа, чтобы попасть внутрь.

В здании царит жуткая тишина, как обычно в это время суток. Я бы удивилась, если бы здесь вообще кто-нибудь был. Слава Богу, что все лампы еще горят, иначе я бы развернулась и пошла обратно.

Я не очень-то храбрая.

Примером может служить тот факт, что я здесь, чтобы оставить картину в раздевалке для Ареса, а не отнести ее в его квартиру.

Я иду к раздевалке, мои каблуки громко цокают по полу. Когда дохожу до раздевалки, я протискиваюсь в дверь. Здесь тоже горит свет. Я вхожу внутрь, позволяя двери закрыться за мной.

Я подхожу к шкафчику Ареса и ставлю картину на пол, прислонив ее к скамейке, на которой стоят его бутсы.

Я просто стою здесь некоторое время, глядя на футболки его команды, эмоции переполняют меня, вспоминая тот самый момент, когда я встретила его.

Здесь. Я, полуголая, мокрая и согнутая на этом самом месте.

С тех пор так много изменилось.

Он ненавидел меня. Он любил меня. Он не доверял мне.

Я делаю шаг вперед, ближе к его висящей одежде, и его запах омывает меня, как ветерок в теплый летний день, заставляя меня тосковать по нему. Он вызывает такие прекрасные воспоминания, что в этот момент трудно вспомнить, почему мы больше не вместе.

Я слышу стук двери позади меня. Я поворачиваюсь, а там он.

Арес.

Стоит перед дверью в душевую. Волосы мокрые, по груди стекают капельки воды. У него все еще щетина, которая уже на пути к бороде. Глаза темные, как будто сон дался ему нелегко. Полотенце повязано вокруг его талии.

Он выглядит так красиво, что это причиняет боль.

Прошло чуть меньше недели с тех пор, как я видела его в последний раз, но сейчас мне кажется, что прошли годы.

Страстная тоска пронзает меня, и я хочу пойти к нему.

Но я не могу.

Поэтому я поджимаю пальцы ног в туфлях, оставаясь на месте.

– Привет, – тихо говорит он, выглядя грустным и неуверенным одновременно.

– Привет. – Я улыбаюсь, но на лице отпечаталась грусть. – Я не знала, что здесь кто-то есть, – говорю ему.

– Я остался, чтобы потренироваться. Я только что закончил и принял душ. Что очевидно, – говорит он, кивая на свое полотенце, насмехаясь над собой.

Между нами наступает тишина. Тишина, которой когда-то давно никогда бы не было.

– Как… ты? – тихо спрашивает он.

– Я… в порядке. А ты?

Он пожимает плечом.

– Я… – Его глаза закрываются, и он испускает вздох, такой мучительно мрачный, что мне хочется плакать. Его взгляд переходит на мой. – Полная искренность?

Я прикусываю губу и киваю.

– Не очень. Я… скучаю по тебе.

Как я не заплакала в этот момент, я никогда не узнаю. Я обхватываю себя руками.

– Мне жаль.

– Не стоит. Это моя вина. Это я облажался и потерял лучшего человека, которого я когда-либо встречал, и лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Мои губы дрожат, и из уголка глаза падает слеза. Я смахиваю ее рукой.

Это убивает меня. Я знала, что именно это произойдет, когда снова встречусь с ним.

Я не хочу видеть его боль. Я люблю его. Я ненавижу быть не с ним.

И видеть его боль – это больно для меня.

Но я не знаю, как пережить то, что произошло. Он не доверяет мне.

Я вижу его взгляд, устремленный мне за спину.

– Это… – Он делает шаг вперед. – Это для меня?

Я киваю, прикусив губу.

Он подходит ко мне вплотную, и его близость ошеломляет меня. Он пахнет всем, по чему я скучала.

– Могу я… – Он смотрит на меня, жестом указывая на картину.

– Конечно.

Я молча смотрю, как он берет ее в руки и аккуратно отрывает бумагу от картины. Он кладет ее на скамейку рядом со своими бутсами. Затем он просовывает свой толстый палец под ленту, скрепляющую пузырчатую пленку, и снимает ее.

Он снимает пузырчатую пленку и бросает на место, где лежала сорванная бумага. Затем он поднимает картину и смотрит на нее.

Я наблюдаю за ним и вижу, как его горло делает глотательное движение.

Когда он поднимает глаза на меня, я чуть не падаю на колени от переполняющих меня эмоций. Слезы снова застилают мне глаза, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать им упасть.

– Ты закончила ее, – мягко говорит он.

– Да.

– Она прекрасна, Ари. Действительно прекрасна. Спасибо тебе большое за то, что позволила мне получить ее. За то, что принесла ее сюда для меня.

– Я… я сказала, что ты можешь забрать ее, когда… и я не была уверена, захочешь ли ты ее еще… но я обещала, так что…

– Нет, я хочу ее. – Он снова смотрит на нее. – Она потрясающая.

– Я нашла работу, – слышу я свои слова. – В галерее. Работаю на этаже продаж. Но она хочет также выставлять и мои работы в галереи.

– Ари… это потрясающе. Я очень рад за тебя. – И он говорит так, будто искренне рад.

– Именно из-за этой картины я получила свое место, – говорю я ему.

Я знаю, что Мойре очень понравились другие мои картины, но именно эта привлекла ее внимание, показав ей, на что я способна.

– Я… снова начала рисовать благодаря тебе. И я хочу поблагодарить тебя за это.

Он тяжело сглатывает.

– Тебе не нужно благодарить меня. Это всегда было внутри тебя, Ари. Я… то, что ты была со мной, просто подтолкнуло тебя к этому.

– Ты вдохновил меня.

– Ты вдохновляешь меня каждый гребаный день.

Он откладывает картину, опирая ее о скамейку, и подходит ко мне вплотную, заставляя меня дрожать. Он обхватывает ладонями мое лицо, наклоняет его назад, так что я смотрю на него снизу-вверх.

Ощущение его рук на моей коже похоже на огонь… на огонь, пылающий в его глазах.

– Мне жаль, что я подвел тебя. Прости, что позволил своему прошлому дерьму ослепить меня. Я просто так… боялся, что ты причинишь мне боль… как он, что проигнорировал все, что уже знал о тебе, и сделал самые худшие выводы. Я ненавижу себя за то, что с тобой случилось. Я ненавижу себя за то, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя от этого ублюдка. Но я никогда, ни разу за все это время, не сомневался в своем доверии к тебе. Я позволил своим старым привычкам ожидать худшего взять верх, и просмотр видео подтвердил мои худшие опасения. И я ошибался. Так чертовски ошибался, и я буду вечно сожалеть об этом. Но я человек, Ари. Я совершил ошибку. Колоссальную ошибку. Но это не потому, что я не любил тебя. Это потому, что я люблю тебя так чертовски сильно. Я не могу дышать без тебя. Я всегда знал, что значит быть нужным своему младшему брату и сестре, даже своему гребаному отцу, но я не знал, что значит нуждаться в ком-то, и ты мне чертовски нужна, Ари… так сильно.

– Я… – Не знаю, что сказать. Я знаю, что мое сердце хочет, чтобы я сказала.

Я знаю, что он все испортил и причинил мне боль, но он осознает это. Он извинился за это. Он страдает из-за своих поступков.

А я причиняю боль нам обоим, не давая ему второго шанса.

Я чертовски сильно по нему скучаю.

– Один шанс, Арес. Ты облажаешься снова, и мы закончим…

Я не успеваю закончить предложение, потому что его губы прижимаются к моим, целуя меня, как изголодавшийся человек. И я так же изголодалась по нему.

Прошло слишком много времени с тех пор, как он целовал меня.

– Я больше не облажаюсь, – шепчет он мне в губы. – Я клянусь.

И я верю ему.

Он целует меня снова. На этот раз грубее и с большим отчаянием. Зубы впиваются в мои губы.

Мои руки скользят по его волосам, притягивая его еще ближе, и он с готовностью подчиняется.

Я в огне. Все мое тело горит от потребности в нем.

Большие руки скользят по моей спине и по заднице, хватаются за платье. Он приподнимает его.

Мы расступаемся, чтобы он мог стянуть его через голову. Затем наши губы снова сливаются вместе.

– Ты такая чертовски красивая, – говорит он, обхватывая рукой мою щеку, наклоняя мою голову, чтобы поцеловать меня глубже. Язык погружается в мой рот.

Я быстро дергаю его полотенце, и оно падает на пол.

Я быстро избавляюсь от лифчика и трусиков.

Затем он поднимает меня с пола, моя попка в его больших руках, мои ноги на его талии, мои руки обхватывают его плечи. Он переносит нас к стене. Моя спина прижата к холодной стене, но я почти не чувствую ее.

Все, что я чувствую, – это он.

Арес прижимает свой член к моему входу и медленно проталкивает его внутрь.

Когда он оказывается глубоко внутри меня, он нежно целует меня.

– Я люблю тебя, – говорит он мне.

– И я люблю тебя, – шепчу, глядя в его глаза. – Но никогда больше не делай мне так больно.

Он прижимает свой лоб к моему, глаза смотрят прямо в мои.

– Никогда. Единственное, что я планирую делать с этого момента, это любить тебя.

И он любит.

Он любит меня у той стены в раздевалке, пока мы оба не начинаем неистово кончать.

Глава 38

После того как мы с Аресом помирились, он усадил меня и свою новую картину в свой грузовик и отвез меня к отцу.

Он зашел со мной в дом, но оставил картину в машине, так как мы договорились, что это не та картина, которую нужно видеть моему отцу.

Когда отец открыл нам дверь, Арес крепко держал меня за руку, словно боялся снова потерять. Отец ничего не сказал об этом. Он лишь одарил меня знающей улыбкой, которая сказала мне, что он ожидал этого с самого начала.

Затем он пригласил нас обоих в дом.

Мы заказали пиццу и отпраздновали мою новую работу в галерее апельсиновым соком.

Я теперь не пью диетическую колу.

После ужина папа достал игральные карты. Вот чем мы сейчас занимаемся: сидим в столовой, играем в покер, и я надираю задницы им обоим.

Я с двумя моими любимыми мужчинами. У меня новая работа и выставка в галерее. Жизнь не может быть лучше, чем она есть сейчас.

– Кто-нибудь из вас хочет мороженого? – спрашивает мой отец, поднимаясь со стула после того, как я выиграла последнюю игру.

– Я не против мороженого, – говорит Арес.

– Ты только что съел целую пиццу, – говорю я.

– Полторы пиццы, – сообщает он мне с ухмылкой. – И что ты хочешь этим сказать?

Смеясь, я качаю головой.

– Свинтус. – Затем я спрашиваю отца: – Что у тебя есть?

– Я не уверен. Пойду посмотрю, – говорит он, идет на кухню, и я встаю, чтобы последовать за ним.

– Я буду все, что ты будешь, детка, – говорит мне Арес.

– Логично. Свиньи съедят все, – поддразниваю я.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

– Я съем тебя, если ты не перестанешь наглеть, и я очень сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы я полакомился тобой на обеденном столе твоего отца.

Дрожь пробегает по мне. Я обхватила рукой его подбородок, щетина уколола мою ладонь.

– Не хочу. Но ты можешь сделать это со мной на своем обеденном столе, когда отвезешь меня к себе домой после этого.

Его глаза расплавляются.

– Можешь не сомневаться.

Я целую его губы и отстраняюсь. Он шлепает меня по заднице, когда я ухожу.

Я захожу на кухню, а мой отец смотрит в морозильник, его правая рука лежит на открытой дверце. Я замечаю, что его рука сбита на костяшках.

– Эй, что стряслось? – говорю я, подходя и беря его за руку.

Как я не заметила этого раньше?

Потому что он держал свои карты левой рукой.

А мой папа – правша.

– О. – Он отдергивает руку, отводя взгляд от меня. – Ничего. Просто несколько царапин. Даже не могу вспомнить, как.

А?

Я уставилась на него, удивляясь, как, черт возьми, он забыл, как это произошло. Если бы у меня на руке были такие царапины, я бы плакала над ними несколько дней. И это не похоже на старую рану.

– Ты все обработал? – спрашиваю я его, зная, какой он.

– Конечно, обработал.

– Хорошо. Ну… будь осторожен в будущем.

Заменяя отца, я пробираюсь через продукты в морозилке, добираясь до мороженого. У него ванильное и мятное с шоколадной крошкой.

– Какое тебе нравится? – спрашиваю я его.

– Мятное с шоколадной крошкой.

– Мне тоже. – Я ухмыляюсь ему.

Я накладываю мороженое в три миски, которые он поставил перед нами, и мы несем их к обеденному столу. Я только что села, готовая возобновить нашу карточную игру, когда на столе зазвонил мой мобильный.

Я смотрю на номер и не узнаю его. Я колеблюсь мгновение, решая, отвечать или нет, а затем поднимаю трубку, соединяя вызов.

– Алло?

– Арианна?

– Да.

– Это офицер Найт. Я просто хотела позвонить и сообщить вам, что на Лео Парсонса напали прошлой ночью.

– На него…что? – удивленно произнесла я. – Я бы сказала, что мне жаль это слышать, но это не так.

– Я и не думала, что будет по-другому. – Ее тон настолько ровный, что я не могу понять, к чему она клонит. – Пара парней сломали ему нос и пару ребер. Несколько серьезных ссадин, – добавляет она. – Свидетелей не было, и он не смог опознать преступников.

– Хорошо… но, почему вы мне об этом рассказываете?

– Я просто подумала… учитывая все обстоятельства, это может быть что-то, что вы захотите узнать.

Я наконец-то слышу интонацию в ее голосе и улыбаюсь.

– Что ж, я ценю, что вы позвонили, чтобы рассказать мне об этом.

– Нет проблем. Мне просто жаль, что я больше ничего не могу сделать по вашему делу.

– Все в порядке, – говорю я ей. – Я понимаю.

– Ну, это все, что я хотела сказать. Спокойной вам ночи.

– Спасибо офицер Найт, и вам того же.

Я сбросила вызов, положив телефон обратно на стол.

– Кто это был? – спрашивает Арес.

– Офицер Найт, которая рассматривала мое заявление. Она позвонила и сообщила, что на Лео напали прошлой ночью. Сломали ему нос и пару ребер. Его сильно избили.

Никто из них не произносит ни слова.

И вдруг тишина за столом становится оглушительной.

Мои глаза переходят от Ареса к отцу и вниз, к его ушибленной руке.

Затем они поднимаются к его глазам, и там написано все, что мне нужно знать.

В моем горле появляется комок.

Я не оправдываю насилие, но… он сделал это для меня. Он пошел туда и выбил дерьмо из парня, который накачал меня наркотиками и причинил мне боль, потому что… мой отец любит меня.

Возможно, это не идеальный способ показать свою любовь к кому-то. Но это способ моего отца.

– Папа… ты… избил Лео Парсонса?

Его глаза переходят на Ареса, а затем снова на меня. Затем он пожимает плечами.

– Да. И я бы сделал это снова в одно мгновение. После того, что он сделал с тобой, этому маленькому ублюдку повезло, что я его не убил. И знаешь, что я нашел у него в кармане? Пакетик с этими гребаными таблетками, которые он, вероятно, планировал использовать на ком-то другом.

Я смотрю на него в недоумении, эмоции бурлят во мне.

– У тебя могли быть неприятности, папа.

– Ему нужно было преподать урок.

– Погоди. Она сказала, что это была пара парней. – Мои глаза переместились на Ареса. – Арес?

– Арианна.

– Это ты пошел с моим отцом и избил Лео Парсонса?

Он смотрит на моего отца, а затем снова на меня.

– Ты хочешь знать правду?

– Всегда.

– Да.

– Но… мы тогда даже не были вместе.

– И что? – он пожимает плечами. – Этот ублюдок обидел тебя. Поэтому я сделал ему больно. Несколько раз.

Я смотрю на них обоих, наполненная такой любовью к ним, что могу лопнуть. Они так рисковали ради меня. Моего отца, без сомнения, уволили бы и, вполне вероятно, привлекли бы к ответственности. То же самое касается Ареса. Он, вероятно, потерял бы свой контракт и был бы привлечен к ответственности.

Мои губы начинают дрожать.

– Я… я… спасибо вам. Обоим. Огромное. – Я знаю, что благодарю их за то, что они надрали задницу Лео, но я не знаю, что еще сказать.

– Не благодари меня, – грубо говорит мой отец. Я слышу эмоции в его голосе. – Я твой отец. Это то, что делают отцы. – Он отодвигает свой стул. – Мне нужно в туалет.

Он выходит из комнаты, а я смотрю ему вслед.

– Ты же понимаешь, что тренер пойдет туда, чтобы выплакать свои глаза. – Арес тихонько хихикает.

– Мой папа не плачет.

Арес хватает меня и тянет со стула к себе на колени, его большая рука обхватывает мой затылок.

– Срочная новость: мужчины плачут, детка.

– Ты плакал из-за меня? – дразняще спрашиваю я.

– Чертова река. – Он смотрит на меня, и я задыхаюсь от серьезности его глаз.

Я смотрю на дверь, через которую только что вышел мой отец.

– Как ты думаешь, мне стоит пойти проверить его?

– Нет. – Он смеется. – Дай ему минуту. Пусть он сохранит свою мужественность.

– Хорошо. Я просто… не могу поверить, что вы оба это сделали. Надрали задницу Лео вот так… ради меня.

– Полная искренность? – сказал он, все еще глядя мне в глаза.

– Всегда.

– Верь в это. Потому что нет ни одной вещи, которую я бы не сделал ради тебя, Ари. Я чертовски люблю тебя.

Я прижимаюсь губами к его губам и целую его.

– Я тоже тебя люблю.

Эпилог

Сегодня день свадьбы Зевса и Кам. Мы находимся в Порт-Вашингтоне, чтобы отпраздновать вместе с ними. Свадьба проходит на заднем дворе их дома.

Это маленькая и интимная свадьба, только близкие друзья и семья.

Сад частный и уединенный, уходящий прямо к лесу, который стоит на границе их владений.

Справа установлен шатер, где будет проходить прием. А участок, где будет проходить свадьба, украшен цветами, подвесными фонариками и сказочными огнями, по обе стороны импровизированного прохода, ведущего к алтарю, где Зевс стоит в традиционном смокинге и ждет свою невесту. Арес и Ло стоят рядом с ним, оба в смокингах.

Все это выглядит очень красиво.

Арес выглядит невероятно красивым. Я редко вижу его в костюме, но, когда вижу, мои гормоны сходят с ума.

На мне атласное платье из сумрачно-розового атласа без бретелей с юбкой из органзы, украшенной листьями и цветами, а на ногах бледно-розовые босоножки на каблуках.

Я сижу впереди справа, где сидит вся семья жениха, следуя традиционному этикету. Друзья и семья Кам сидят слева. Здесь не так много людей. Но именно этого они и хотели. Здесь только те, кто имеет значение, и я горжусь тем, что я одна из них. Рядом со мной сидит Кейдан, умный и красивый в темно-синем костюме. Рядом с ним сидит отец Ареса – Бретт. Он крупный парень. Я понимаю, откуда у них всех такой размер. Но они не похожи на него. Я видела фотографии их мамы, Грейс, и они все похожи на нее. Она была невероятно красива.

За то время, что мы с Аресом были вместе, я немного лучше узнала Бретта. Он хороший человек, который совершил много ошибок, но не знает, как их исправить. В этом отношении он очень напоминает мне моего отца.

И, в некотором смысле, Бретт напоминает мне меня саму – в том, что касается его трудностей с алкоголем. Я понимаю это в нем, чего Арес никогда не поймет. Только тот, кто ежедневно сталкивается с этой зависимостью, сможет это понять.

Я не понимаю, как он мог предпочесть алкоголь своим детям. Я точно знаю, что никогда бы так не поступила.

Бретт все еще трезв, и это самый длинный трезвый промежуток. Думаю, он, как и я, настроен на долгий путь. И, хотя он трезв и старается, его отношения с Аресом все еще сложные. Но думаю, что так будет всегда. Потому что Арес не может найти в себе силы простить его за то, что он подвел их, когда они все нуждались в нем, и я понимаю это.

Хотя я простила своего отца за то, что он меня подвел. Мои отношения с ним становятся крепче с каждым днем. Мы много разговаривали. В основном я рассказывала о том, как относилась к его промахам, когда была моложе. Он слушал. И он работает над тем, чтобы исправить это. Быть лучшим отцом для меня. Нет волшебного средства, но мы стали намного ближе, чем были раньше.

Думаю, в не очень хорошем смысле, то, что произошло с Лео, стало катализатором, чтобы мой отец наконец-то начал говорить со мной, открылся.

Кстати о Лео, полиция так и не поймала тех, кто избил его в ту ночь.

Я слышала, что он покинул Нью-Йорк и переехал в Сан-Франциско, чтобы найти там работу.

Здесь его карьера не задалась. Мой отец заблокировал ему доступ к любой информации о «Гигантах» для СМИ, также отец знает всех тренеров других команд. После нескольких слов в уши людям, и Лео навсегда похоронен в глухой норе спортивных новостей.

Не могу сказать, что мне было жаль видеть, как лживый, обманчивый подонок покидает Нью-Йорк.

И я все еще трезва, если вам интересно. Недавно я получила свой годовой жетон. Я надеюсь однажды стать спонсором. Люк продолжает быть моим спонсором, я регулярно вижусь с ним и хожу на еженедельные собрания АА. Мне все еще нужна поддержка Люка как моего спонсора и друга. Они с Аресом тоже очень хорошо ладят, и это здорово.

Время от времени у меня все еще бывают моменты, когда я думаю, что мне нужно выпить, хотя и не так часто, как раньше.

И Арес всегда рядом.

Он – моя опора. Моя сила.

Я смотрю на него и вспоминаю все причины, по которым я не хочу пить. Все причины, по которым мне нужно оставаться трезвой.

У меня была выставка в галерее, и она прошла с огромным успехом. Арес настоял на том, чтобы мы выставили нашу картину. Я так и сделала. Конечно, она не продавалась, так как у нее уже был хозяин. Но было правильно видеть ее среди других моих картин.

Мойра была в восторге от того, что она висит среди других моих работ.

В тот вечер все пришли поддержать меня. Арес и мой отец были там вместе с Мисси, Ло, Зевсом, Кам и Кейданом. Все члены команды «Гигантов», включая игроков и персонал. Мэри, папина помощница, пришла вместе со своим мужем Тедом.

Дек был там. Благодаря ему у меня было место в галерее. Там были все представители индустрии, которых пригласила Мойра.

В тот вечер я продала все картины.

Арес и я праздновали после этого в постели.

Это была очень, очень хорошая ночь.

С тех пор у меня было еще две выставки в галерее. Обе одинаково успешные. Я становлюсь все более востребованной, что означает, мне пришлось сократить рабочее время в галерее, чтобы больше времени уделять живописи.

Хотя я все еще рисую в своей квартире. Мне бы не помешала студия.

Начинает играть музыка – акустическая версия песни Рианны «Umbrella». Все встают и поворачиваются, чтобы посмотреть, как невеста идет к алтарю.

Первой к алтарю идет Джиджи; она держит за руку Тею, которая только недавно начала ходить. Они обе выглядят великолепно. Как и их мама. На них платья подружек невесты поразительного синего цвета. Этот цвет напоминает мне глаза Ареса. Глаза Кинкейдов.

У Джиджи и Теи такие поразительные голубые глаза, и тут я понимаю, что Кам, должно быть, подобрала цвет платьев к их глазам.

Я могу понять желание сделать это. Мне нравятся глаза Ареса. Конечно, не в жутком смысле.

Мисси следует за ними, на ней платье того же цвета, что и на девчушках.

Она ловит мой взгляд и улыбается мне. Она закончила Дартмут и теперь живет в Нью-Йорке. Хорошо, что она дома. Со временем мы стали еще ближе. Она как сестра, которой у меня никогда не было и которую я всегда хотела иметь.

Я слышу резкий вдох и смотрю на Кейдана рядом со мной.

Он смотрит на Мисси. В его глазах недвусмысленная тоска.

Такой взгляд я видела у него несколько раз, когда она была рядом.

Он думает, что никто не замечает, но я замечала.

Я также замечал взгляды, которые Мисси бросала на него, когда думала, что никто не смотрит.

Я пыталась тонко спросить ее, интересуется ли она им, но она ничем не выдает себя. Она молчит по этому поводу, а это совсем не похоже на Мисси.

И это говорит мне обо всем, что мне нужно знать.

Мне просто интересно, если они нравятся друг другу, почему, черт возьми, они не вместе?

Но то же самое можно было сказать про меня и Ареса в самом начале. Так что, я никто, чтобы судить.

Затем появляется Кам с мамой под руку.

На самом деле мама Кам – ее тетя, но она воспитывала Кам с самого детства. Я люблю тетю Элль. Она крутой полицейский. Руководит отделом в участке. Чертовски крутая. Она даже предложила мне разобраться с Лео, но я поблагодарила ее и сказала, чтобы она не волновалась. Я оставляю это в прошлом, где ему и место.

Но, честно говоря, меня больше беспокоило, что то, что сделали мой отец и Арес той ночью, может всплыть.

Кам и Элль идут к алтарю. Платье Кам потрясающее. Простое и элегантное. Это платье из тюля цвета слоновой кости с V-образным вырезом и без рукавов, усыпанное диамантами, с широким шлейфом. Ее волосы струятся по спине, завиты, пряди волос закреплены диамантовыми булавками. Она выглядит как принцесса.

Рядом с ней Элль одета в бледно-серый брючный костюм с кружевным жакетом. И гордое выражение ее лица – это все.

Я поворачиваюсь и смотрю на Зевса, который наблюдает, как его невеста идет к нему.

Я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел более влюбленным, чем сейчас.

Джиджи рядом с ним, а Тея в его объятиях.

Когда Кам и Элль подходят к нему, он берет лицо Кам в свои руки и целует ее. Затем он наклоняется и целует в щеку Элль.

Эль и Кам обнимаются, после чего Элль идет занимать свое место.

Зевс передает Тею Аресу, который держит ее на руках, и мои яичники делают сальто-мортале. Они делают это каждый раз, когда я вижу его с этими крошками.

***

Церемония прошла без заминок. Она была идеальной и прекрасной. Я плакала, когда их объявили мужем и женой.

После этого мы все пошли к озеру напротив дома и запустили китайские фонарики. Это было так романтично.

Затем настало время для фотографий, и мы отправились на прием.

Сейчас уже ранний вечер, речи и тосты произнесены, еда съедена, и все находятся на импровизированном танцполе.

Мы с Аресом в том числе. Мы танцуем с Джиджи. Он держит ее, усадив на свое бедро, и одной рукой обнимает меня за талию, а я держу Джиджи за руку.

И мои яичники переходят в серьезный режим работы.

– Когда вы с дядей Аресом поженитесь, тетя Ари?

С недавних пор Джиджи стала называть меня тетей Ари, что мне очень нравится. Ладно, мне это очень нравится.

Но от ее вопроса я немного задыхаюсь.

Арес хихикает, когда я издаю придушенный звук в горле.

– Э… э… ну, я не уверена, Джиджи. Когда-нибудь, может быть.

Я вижу, как брови Ареса поднимаются, и беспокоюсь, что сказала что-то не то. Не похоже, что мы раньше обсуждали что-то близкое к браку.

– Могу я быть подружкой невесты, когда ты выйдешь замуж за дядю Ареса?

– Э-э… ну… – Я замялась. – Если я выйду замуж за твоего дядю Ареса, тогда ты точно сможешь быть подружкой невесты, – говорю я ей, легонько касаясь ее носа указательным пальцем.

Она хихикает, заставляя меня улыбнуться.

– Крошка Джиджи, – Мисси танцует, забирая Джиджи у Ареса, – Пора потанцевать со мной. Тея только что бросила меня, чтобы пойти танцевать с твоим дядей Ло. Я имею в виду, правда? Что это значит? Я осталась одна на танцполе и выгляжу как неудачница.

– Ничего нового. – Арес негромко хихикает.

Мисси незаметно отмахивается от него, и он снова смеется.

– Конечно, я буду танцевать с тобой, тетя Мисси!

Джиджи выводит Мисси на середину танцпола, и они начинают танцевать. В свои шесть лет Джиджи танцует гораздо лучше, чем Мисси. У нее определенно есть талант к танцам от ее матери. Что касается Мисси… талант – это не совсем то слово, которое я бы использовала для ее танцев.

Я тихо смеюсь про себя.

– Итак… что именно ты имела в виду говоря если? – Глубокий голос Ареса возвращает мои глаза к его.

– А?

Он скользит руками по моей талии, притягивая меня ближе.

– Ты сказала, если ты выйдешь за меня замуж. Я не знал, что это еще стоит обсуждать.

– А я не знала, что это уже решенный вопрос.

Его бровь приподнялась.

– Полное искренность?

Мои губы кривятся в улыбке.

– Всегда.

– Это случится, детка. Может быть, не сегодня, завтра или на следующей неделе. Но это случится. Я встану на одно колено и попрошу тебя быть моей навсегда.

У меня перехватывает дыхание.

– Я уже твоя.

– Ну, называй меня старомодным, но я хочу, чтобы все было официально. Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце, а мои дети – в твоем животе.

Настала моя очередь поднять бровь.

– У нас будут дети?

– По крайней мере, четверо, – говорит он мне.

– Четверо? – Я почти кричу, мои глаза расширяются. Я думала, что, когда наступит день, когда у меня будут дети, у меня будет двое. Мальчик и девочка.

– Я сказал, по крайней мере, четверо.

– Святой Иисус. К чему ты стремишься, к собственной футбольной команде?

– Жизнь, Ари. Я работаю над жизнью с тобой.

Мое сердце взлетает и падает.

– Я хочу все это с тобой… брак, дети, дом – все девять ярдов.

Я смотрю на него, улыбаюсь, провожу пальцами по его волосам.

– Я тоже этого хочу. Хоть и не уверена насчет количества детей, – я усмехаюсь – Но я определенно хочу, чтобы моя жизнь была с тобой.

– Мы поставим точку в вопросе о количестве детей, чтобы вернуться к нему позже, но мы будем продолжать практиковаться в их создании.

– Вот с этим я могу согласиться.

Я поднимаюсь на цыпочки и целую его. Его пальцы хватают ткань моего платья сзади, его язык проскальзывает в мой рот.

– Переезжай ко мне, – говорит он неожиданно.

Я откидываюсь назад, глядя ему в глаза и гадая, что, черт возьми, на него сегодня нашло.

– Где мой Арес, и что ты с ним сделал?

Он хихикает, и мой живот сжимается самым восхитительным образом.

– Просто наблюдая за Зевсом и Кам сегодня… Я всегда знал, что люблю тебя и что хочу тебя, но видя их сегодня… Я хочу все это для нас, Ари.

Мои губы изгибаются в самую большую улыбку.

– Мы и так практически живем вместе. Давай сделаем это официально. Переедем в мою квартиру. Ты можешь оставить свое жилье, если тебе так будет спокойнее. Сдавать ее в субаренду или что-то еще. Вряд ли тебе это понадобится, потому что я больше никуда тебя не отпущу. Я могу превратить одну из свободных комнат в художественную студию для тебя, вместо того, чтобы ты работал в маленьком уголке своей гостиной. Что скажешь?