Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Саманта Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Ночь была ясной и теплой, нёбо покрывала звездная россыпь. Хизер услышала топот копыт задолго до того, как увидела всадника.

Сердце глухо билось у нее в груди, пока Дамиан медленно подъезжал к дому. В серебристом лунном свете он казался могучим сказочным рыцарем или древним богом, спустившимся с небес на грешную землю.

Лица его Хизер разглядеть не могла, но точно знала, когда именно он понял, что она здесь. Мерный стук копыт прекратился. Все стихло, и, казалось, само небо затаило дыхание.

Дамиан остановился в нескольких шагах от дома и спешился. Хизер медленно поднялась с крыльца, на котором сидела, и вытерла о юбку внезапно вспотевшие ладони.

Дамиан стоял прямо перед ней. Лунный свет отражался в его глазах.

– Вы пришли наставить меня на путь истинный? – мягко спросил он.

Хизер отрицательно покачала головой и попыталась улыбнуться:

– Мне не следовало так разговаривать с вами, мистер Льюис. Я была недопустимо груба.

– Это точно.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Мистер Льюис, я… я надеюсь, что вы примете мои извинения.

– Приму, конечно, – легко согласился Дамиан и приглашающим жестом указал на маленькую скамейку. – Может быть, мы присядем?

Хизер кивнула. Они сели, касаясь плечами друг друга.

– Я тоже должен принести вам свои извинения, мисс Дьювел. Тогда утром, когда вы рисовали под деревом, я позволил себе недопустимую развязность.

Хизер не была готова к такому повороту разговора и, не зная, что ответить, промолчала.

– А почему вы тогда назвались Алис?

Они впервые сидели так близко друг к другу, и это приводило Хизер в глубокое замешательство. Он был таким огромным, что рядом с ним она казалась себе совсем уж крохотной.

Хизер изо всех сил старалась успокоиться. Он лишал ее присутствия духа… Наконец, просто смущал и сбивал с толку.

– В наших местах редко встретишь незнакомых людей, – только это маловразумительное объяснение и пришло ей в голову.

– Вы что, испугались меня?

Хоть бы он перестал смотреть на нее!

– Может быть… пожалуй, немного испугалась.

Боже милосердный, она и сейчас боится его! Правда, не в том смысле, какой он вложил в эти слова. Пожалуй, впервые в ее жизни мужчина одним своим присутствием вызывал у нее целый шквал самых разноречивых чувств. Хотя удивляться здесь нечему, ведь у нее совсем не было опыта общения с мужским полом. В свое время ей удалось убедить родителей, что она совершенно не стремится посещать лондонские светские салоны. Так что подавляющее большинство ее знакомых мужчин были пожилыми фермерами, сияющими от счастья молодыми мужьями или отцами либо мужчинами, которых она знала с самого детства.

– Не было никакого резона пугаться, – мягко, каким-то ласковым тоном заметил он.

Хизер подняла глаза вверх, к усыпанному звездами небу. Она не была так спокойна, как он, и мысли ее неслись в какой-то бешеной скачке. Зачем она пришла сюда? Ей давно пора уйти, хватит.

– О да, – усмехнулась она, – полагаю, вы правы.

Дамиан не сводил с нее глаз. Казалось, он дал обет запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица… Но это просто нелепо!

– Могу я задать вам один вопрос?

– Конечно.

– Вы упоминали о разбившейся карете, в которой погибли ваши родители… Вы тогда и повредили ногу?

Внутри у Хизер похолодело. Она непроизвольно дернулась, чтобы прикоснуться к своему изуродованному колену, но удержалась и безмолвно покачала головой.

– Я понял, – еле слышно прошептал Дамиан. – Выходит, вы с этим родились?

Повисшая вдруг тишина, казалось, никогда не кончится. Более чем когда-либо ей хотелось, чтобы так и было.

О чем он сейчас думает? Жалеет ее? Или тайком презирает и смотрит на нее с пренебрежением?

Душу Хизер окутал мрак. Дамиан Льюис никак не мог знать правды, с болью подумала она. Он не мог знать о той муке, которая терзает ее сердце. Она ненавидела, но терпела насмешливые перешептывания и удивленные взгляды, сопровождающие ее всю жизнь. Пожалуй, не было дня, чтобы Хизер не мечтала о чуде: она больше не калека, не хромоножка, она такая, как все. Бегает, прыгает, танцует…

Мысли девушки описали незримый круг, и прошлое вновь навалилось на нее всей своей тяжестью. Пансион мисс Хевшэм, где ее осуждали не за манеры, не за то, как она выглядит, не за незнание правил этикета и не за язвительное остроумие.

«Хизер, неужели ты думаешь, что ты нам нравишься? Да ты не нравишься никому. Все стараются держаться от тебя подальше».

Она снова услышала смех девочек, полный неприкрытого злорадства.

«Ты же не такая, как все, Хизер Дьювел! Играть в догонялки ты не можешь. Ходить ровно и красиво ты тоже не умеешь. А в танцах от тебя вообще проку никакого. Ты даже на лошади не можешь ездить, как все благородные леди. Ты хромоножка. Калека».

Сдерживая закипавшие слезы, Хизер думала, что всегда ей тыкали в нос то, чего она при всем своем желании изменить никак не могла: хромоту.

Она медленно сквозь зубы выдохнула:

– Мы что, обязаны говорить об этом?

Дамиан повернулся к ней лицом:

– Это вас задевает?

– Да. Задевает.

– Я совсем не хотел смутить вас.

Тогда зачем спрашивать об этом! Упрек едва не сорвался с ее губ. Но она удержалась и, сделав неопределенный жест, предложила:

– Может быть, мы сменим тему разговора?

– Да, конечно.

– Очень хорошо, – тихо проговорила Хизер. – Потому что, сдается мне, мы в последнее время слишком много говорили обо мне и ни слова не сказали о вас.

Она почувствовала, как он напрягся… Или это лишь игра ее воображения?

– Признаюсь, мистер Льюис, я тоже любопытна. Скажите, почему вы решили остаться в Ланкашире?

– Вы полагаете, что есть другие причины, кроме тех, что я вам назвал? – чуть сведя свои темные брови, произнес Дамиан.

– Да нет, – спокойно ответила она. – Просто вы не сказали, почему решили остаться в Ланкашире.

Он молчал, и у Хизер возникло странное ощущение, что на этот раз она каким-то образом застала его врасплох.

– Я не люблю Лондон, – наконец сказал он, – отдаю предпочтение деревенскому воздуху.

– И я тоже, – улыбнулась Хизер. – Папа понимает меня, город его не волнует. Зато мама обожает Лондон, так что они несколько раз в год переезжают на какое-то время в свой городской дом. И моя сестра Беатрис такая же, как мама: она просто спит и видит Лондон. А вот Кристина скорее похожа на меня и, как мне кажется, очень любит деревню.

– А Артур?

Голос у него был спокойным, почти безразличным, словно он спрашивал только из вежливости.

– Наш Артур везде чувствует себя как рыба в воде.

Хизер пристально вгляделась в его лицо, с трудом различимое в окружавшей их темноте.

– А у вас есть семья? Братья, сестры?

Его лицо окаменело и стало похоже на маску. С трудом разжав губы, он коротко бросил:

– Нет.

Дамиан резко встал со скамейки и сделал несколько быстрых шагов вперед, остановившись перед изгородью, за которой начинался выгон. Хизер поняла, что ее вопрос был ему неприятен.

Как-то само собой вышло, что она подошла и остановилась у него за спиной.

– Извините меня, мистер Льюис. Я совсем не хотела оскорбить вас или напомнить о чем-то, что вы не хотите обсуждать.

Дамиан промолчал. По его напрягшейся спине она поняла, какую душевную боль он переживает. Желание протянуть руку, прикоснуться к этим застывшим плечам, утешить его переполнило ее сердце. Хизер не понимала, откуда оно вдруг возникло. Она осознавала сейчас только одно – этот человек очень одинок, а что такое одиночество, ей было известно лучше, чем кому-либо.

Тихое ржание прервало ход ее мыслей. Хизер увидела, что к изгороди подошла лошадь и начала ласково тыкаться мордой в плечо хозяина. Дамиан медленно протянул руку и костяшками пальцев потер лоснящуюся черную шею животного. Лошадь благодарно уткнулась носом ему в ладонь.

В серебристом сиянии луны четко прорисовывался его профиль. Хизер медленно переводила взгляд с сердито сдвинутых густых бровей на чуть выступающие скулы, чеканную линию волевого подбородка, чувственный изгиб мягких губ…

– Он красивый, – услышала она свой голос. Внутри у нее все похолодело, ведь вырвавшиеся слова относились не к лошади, а к ее хозяину…

– Его зовут Зевс, – тихо откликнулся Дамиан.

– Он действительно красивый, – слегка улыбнувшись, еще раз повторила Хизер.

Еще тише, так тихо, что ей пришлось напрячься, чтобы услышать, он добавил:

– На нем ездил мой брат.

И Хизер поняла… Теперь она знала: у него умер брат.

Так вот что влекло ее к этому человеку. Она почувствовала в нем такую же тайную мучительную боль, какая день и ночь терзала ее сердце. Родственная душа…

Пальцы девушки сами собой легли на его руку. Это было всего лишь легкое прикосновение, чтобы он догадался о ее сочувствии. Вновь наступила тишина, но на этот раз она была иной. Ей не нужны были слова… И ему тоже.

Хизер убрала руку и мягко улыбнулась:

– Зевс… Странное имя для лошади. У моего отца есть жеребец, которого зовут Аполлон. Папа собирается скоро выпустить его на выгон. – Она на секунду умолкла и продолжила:

– Я подумываю, а не купить ли папе в подарок еще одного, ведь через две недели у него день рождения. Робин хорошо отзывался о Фергюссоне, коннозаводчике из Камберленда, и я, может быть, съезжу к нему. – Она коротко рассмеялась:

– К несчастью, я ничего не понимаю в лошадях и очень боюсь привести домой какую-нибудь клячу!

В темноте блеснула белозубая улыбка.

– Сомневаюсь, что вас так уж легко провести, – поддразнил ее Дамиан. – Боюсь показаться самонадеянным, но я довольно часто с первого взгляда определяю, хорошая лошадь или нет. Если вы не против, я с удовольствием съезжу с вами.

– Правда? – У Хизер радостно блеснули глаза. – Да это просто замечательно! Мне так хочется сделать папе сюрприз!

– Тогда я готов. Это далеко отсюда?

Хизер не могла скрыть волнения. Она уже отчаялась решить, что же все-таки подарить отцу, и вот – лучший выбор из всех!

– Да нет, не очень. Думаю, если ехать в карете, то день туда и день обратно.

– Когда вы собираетесь поехать?

Хизер слегка задумалась.

– Скорее всего, в следующую пятницу, если, конечно, мистер Фергюссон сможет нас принять. – Она вгляделась в его лицо:

– Скажите мне честно, мистер Льюис… это действительно не обременит вас?

– Ни в малейшей степени.

Радости Хизер не было предела. Она заулыбалась, и тут ее глаза встретились с глазами Дамиана. И что-то изменилось, вернее, изменилось все. Он пристально глядел ей в глаза так долго, так бесконечно долго… Осторожно поднял руку. У Хизер перехватило дыхание. Она была уверена, что он сейчас коснется ее – щеки, волос… «Господи, да какая разница», – подумала она, прислушиваясь к охватившему ее волнующему трепету. Она не знала, права ли Беа, утверждающая, что Дамиан Льюис – самый красивый мужчина в Англии, но то, что он самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела, – это, несомненно.

Вдруг она испугалась. Нет, не его, а своего приводящего в замешательство страстного желания, которое, как неудержимый прилив, поднималось в ее душе. И как-то сразу тишина, перестав быть окутывающей и сокровенной, стала напряженной и неловкой.

Хизер поняла, что вела себя, как дурочка, дав волю чувствам. Дамиан Льюис навряд ли захочет иметь дело с такой девушкой, как она. Он вообще никогда не будет думать о ней как о женщине. Для него она лишь работодатель. И все.

«Сама подумай, – нашептывал ей незримый отрезвляющий голос, – он может иметь любую женщину, какую захочет, здоровую, красивую. Зачем ему калека?»

– Уже поздно, мистер Льюис. Мне… мне надо идти, – проговорила Хизер каким-то не своим, неуверенным и вдруг задрожавшим голосом.

– Позвольте мне довезти вас до дому.

– Нет, – решительно отказалась она. – В этом нет необходимости. Поверьте, здесь совершенно безопасно.

Тем не менее, когда Хизер подошла к своей двуколке, он оказался рядом и в нарушение всех правил этикета слегка обнял ее за талию. От неожиданности девушка судорожно вдохнула и напряглась, но Дамиан, как ни в чем не бывало, помог ей сесть в экипаж. Одеревеневшими губами она тихо поблагодарила его и пожелала доброй ночи.

Потом Хизер будет долго удивляться тому, что побудило ее натянуть вожжи и порывисто обернуться к Дамиану.

– Мистер Льюис…

Он стоял неподвижно, широко расставив обутые в сапоги ноги, и его исполненная внутренней силы фигура была четко видна в мягком сиянии лунного света.

– Да?

– Я… я хромаю из-за моего колена. Оно… Дело в том, что меня… покалечили. – Господи, как же она ненавидит это слово! – И я не знаю, как это случилось. Совсем ничего не помню.

Хизер не стала дожидаться ответа. Остатки смелости покинули ее, и она, хлестнув лошадь вожжами, исчезла в темноте. Какое-то время еще слышался удаляющийся стук копыт, но вскоре затих и он.

Дамиан долго стоял, погруженный в свои мысли. Он понимал, чего стоило Хизер это признание. Сегодня она приоткрыла перед ним ту часть своей души, которую всегда тщательно скрывала от посторонних глаз. Жгучее чувство вины охватило его. Он не заслуживал ее доверия. Знай Хизер, кто он на самом деле и для чего здесь находится, она никогда бы не решилась на подобное откровение. И, тем не менее, презирая себя за весь этот бессовестный обман, Дамиан твердо знал, что другого пути у него нет.

Неожиданно он разозлился. Да пропади она пропадом со всеми своими выкрутасами! Он вообще не желает ее знать! Не нужны ему ни симпатии к этой девушке, ни сочувствие, ничего. И прежде всего – к черту эту неодолимую тягу к ней!

Его влекло к Хизер так же сильно, как в самый первый день. Чувство это не только не шло на убыль, но с каждым днем усиливалось. Откуда она только взялась на его голову, эта цыганочка…

Дамиан заскрежетал зубами, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься вслед за ней – догнать, сжать в объятиях, прижаться ртом к ее нежным губам и забыть обо всем.

Но он не мог этого сделать. И не сделает, ибо чувствам нет места в том деле, ради которого он здесь.

Дамиан резко развернулся и решительным шагом направился к дому, позволив себе думать лишь об одном – он должен превозмочь это бесовское влечение к Хизер Дьювел. И чем раньше, тем лучше.

Всю следующую неделю Хизер разрывали на части тяжелые, противоречивые чувства. Произошло что-то, чему она, при всем своем желании, уже не могла помешать. Все ее спокойствие в один миг улетело в какие-то недосягаемые дали, и она понятия не имела, как вернуть его обратно. Упорядоченная и размеренная жизнь полетела кувырком.

В детстве Хизер принимала себя такой, какой была. Она не могла делать то, что умели другие дети. Она не могла ходить так, как ходили другие дети. О да, она соглашалась со всем этим… и всем сердцем ненавидела. В мечтах Хизер часто воображала себя то неописуемой красавицей, которой все завидуют, то всеобщей любимицей на празднике, то самой грациозной танцовщицей на балу, то самой быстрой наездницей на охоте. Но на лошади она ездить не могла из-за изуродованного колена. Танцевать она тоже не могла, потому что не хотела выглядеть посмешищем.

Ей никто никогда не предлагал – и не предложит! – руки и сердца. Разменяв третий десяток, Хизер ни разу ни с кем не целовалась. И всегда знала, что замуж не выйдет, хотя мама и папа уверяли ее, что в один прекрасный день в нее обязательно влюбится какой-нибудь молодой красавец. Но Хизер думала иначе. Не имели никакого значения ни ее доброта, ни ее душевная отзывчивость, ни ее воспитание. Она хромоножка, а это именно то, что людям виднее всего…

Хизер ни на секунду не забывала о своем увечье. Правда, она научилась ценить то, что имела, пусть маленькие, но радости – красоту луга, сплошь покрытого ковром цветущих диких роз, чарующую гармонию пересвиста певчих дроздов, забавное блеяние отбившейся от стада овцы… Хизер была довольна своей жизнью.

И вдруг все изменилось. Теперь ее дни были отравлены тревожным ожиданием. И все из-за него – Дамиана Льюиса.

Он исполнял свои обязанности более чем хорошо, и здесь вопросов не возникало. Хизер не жалела, что наняла его, потому что Льюис, без сомнения, оказался на высоте. Они работали, душа в душу, и виделись почти ежедневно. Внешне она была спокойна и сдержанна, зато в душе ее царила полная сумятица. Хизер неудержимо влекло к новому управляющему, и она никак не могла с этим справиться.

Вчера они сидели в ее кабинете и проверяли гроссбухи. Хизер то и дело ловила себя на невозможности сосредоточиться. Отрываясь от бесконечного ряда цифр, она украдкой бросала взгляды на Дамиана, глубоко вдыхая исходящий от него какой-то терпкий мужской запах. Он с врожденным изяществом держал тонкую чашку китайского фарфора своими длинными смуглыми пальцами. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, открывая мускулистые, покрытые темными волосами руки. Когда он слегка наклонял голову, Хизер была видна его крепкая загорелая шея.

Рядом с ним Хизер чувствовала себя маленьким, беззащитным ребенком. Под ложечкой возникала странная сосущая пустота, а сердце начинало неистово биться.

В ней проснулись все, казалось, забытые девичьи мечты и грезы. По ночам Хизер беспокойно ворочалась с боку на бок, борясь с неистовым желанием узнать, почувствовать вкус мужского поцелуя. Какими будут его губы – теплыми или холодными, влажными или сухими? Что ощущаешь, когда мужчина крепко обнимет тебя? Воображение рисовало ей бесчисленные видения, и в них постоянно присутствовал один и тот же человек…

Как-то утром Хизер поднялась с постели совсем неотдохнувшей и раздраженной. С тяжелым вздохом она сняла ночную рубашку, повернулась и увидела себя в высоком зеркале, что стояло в углу спальни. По правде говоря, она никогда особо не присматривалась к своему телу и тем более не уделяла много времени уходу за ним. Чистоплотность и аккуратность – этому правилу она твердо следовала всю жизнь.

И сейчас Хизер разглядывала свою наготу с почти скептической отчужденностью. Длинные спутанные пряди волос едва прикрывали высокую, полную грудь, увенчанную маленькими коралловыми сосками. Живот плоский, даже впалый. Хизер нахмурилась. Неужели за эти дни она похудела? Хотя не похоже, талия по-прежнему мягко переходит в округлый изгиб бедер зрелой женщины. Она непроизвольно провела ладонью по груди, почувствовав ее налитую упругость. Ну что ж, слегка удивленно подумала Хизер, на такое тело действительно приятно взглянуть…

Взгляд ее упал на правое колено, на этот вывернутый вовнутрь, узловатый искалеченный сустав. Удовлетворенность собой мгновенно улетучилась, уступив место тоскливой пустоте.

Ближе к полудню Хизер с отсутствующим видом, уже в который раз, принялась растирать свое несчастное колено. Болело оно просто немилосердно, а принятая утром горячая ванна на этот раз не принесла обычного облегчения.

В кабинет влетела взбудораженная Беа:

– Хизер! Идем скорее со мной! Ты же подыграешь мне на фортепиано, да? Мистер Льюис, оказывается, замечательный танцор, и он пообещал, что научит меня танцевать настоящий вальс! А после, мы будем разучивать какой-то танец под названием виргинский рил!

Хизер неторопливо отложила в сторону перо:

– Послушай, Беа, я сейчас очень занята и…

– Но Хизер, это же всего полчаса, честное слово! – с милой непосредственностью принялась упрашивать Беа. – Хизер, милая, ну пожалуйста! Ты придешь, разок сыграешь и сразу уйдешь. Я знаю, что мама из-за меня расстраивается, но Пьер такой строгий и раздражительный! Всякий раз я так волнуюсь, что у меня ничего не получается!

Устоять перед этим очаровательным белокурым созданием в нарядном белом в мелких цветах платье и подобранных в тон башмачках было невозможно.

– Хорошо, Беа, – вздохнув, сказала Хизер. Она поднялась из-за стола и взяла свою трость.

– Она согласилась, согласилась! – пришла в восторг Беа и, радостно размахивая руками, помчалась в танцевальный зал.

В центре зала, заложив руки за спину, стоял Дамиан. Когда они вошли, он вежливо поклонился. Хизер коротко кивнула и, опираясь на трость, направилась к стоящему в дальнем углу инструменту.

– Клянусь, Хизер играет просто божественно, вы сейчас сами услышите. А какие акварели она пишет, мистер Льюис! – радостно щебетала Беа. – Да что там говорить, все картины в доме написала она!

Слегка приподняв темные брови, Дамиан бросил взгляд на картины, украшавшие зал. На одной были изображены арфа и фортепиано, а на другой – пасторальная сценка: стадо коров, мирно пасущееся на зеленом лугу.

– Весьма впечатляюще, – сказал он. – А эскизы вы, наверное, тоже рисуете, мисс Дьювел?

Хизер как раз усаживалась за фортепиано. При этих словах она, сердито поджав губы, гневно посмотрела на Дамиана и увидела, как в его глазах пляшут озорные огоньки.

– Значит, вам сыграть вальс? – делая над собой усилие, мягко поинтересовалась она.

– Да! Пожалуйста, Хизер!

Беа, едва дыша, встала перед Дамианом и робко положила свою изящную ручку ему на плечо. С легкой улыбкой, он одной рукой осторожно взял ее пальчики, а другой твердо обнял за талию.

Хизер с трудом оторвала от них взгляд и всей душой отдалась легкой, радостной мелодии. Но пока ее пальцы непринужденно порхали по клавишам, она снова и снова взглядывала на кружащуюся по залу пару.

Беа была сто раз права – она вальсировала скованно и неумело. Дамиан ничего ей не говорил до конца танца. Хизер перестала играть и начала перебирать ноты, чтобы найти другой вальс.

– Расслабьтесь, – услышала она его слова, – забудьте, кто вы и где находитесь. Вы юная, гибкая ивушка, ваши ноги летят с воздушной легкостью весеннего ветерка, едва касаясь земли.

Они прошли еще тур. И еще. И еще…

– Так, Беатрис, хорошо… уже намного лучше…

Снова и снова кружились они по залу, и вскоре Беа вальсировала уже так, словно появилась на свет именно для этого. Хизер не могла оторвать от них глаз. Пальцы ее как-то сами собой бегали по клавишам, но она не слышала мелодии. Казалось, чья-то безжалостная рука сжимает и сжимает ей сердце, не давая дышать. Слившаяся в быстром кружении пара виделась Хизер одним существом – грациозным, легким, необыкновенно элегантным.

Беа, чуть откинув назад голову, летела в танце, сияя от счастья, и была удивительно похожа на сказочную принцессу. Боль в сердце стала невыносимой, и Хизер закрыла глаза. Им было так просто, ни о чем не думая, двигаться в такт музыке. Для них это было чем-то само собой разумеющимся, не более того, и они все кружились, кружились, увлеченные мелодией… и друг другом.

Музыка кончилась. Беа, смеясь, шутливо присела в глубоком реверансе, а ее партнер в ответ почтительно склонил голову. Поднявшись, раскрасневшаяся девушка счастливо прижала руки к груди. Глаза ее сияли.

– Это было изумительно! Я никогда не думала, что вальс может доставить такое… такое наслаждение!

Дамиан взял ее руку и поцеловал.

– Всегда к вашим услугам, мадемуазель.

Они и не заметили, как Хизер тихонько выскользнула из зала. Прошло больше получаса, когда она вновь появилась из своего кабинета. Войдя в гостиную, она услышала приглушенные голоса. Застекленные створчатые двери террасы были чуть приоткрыты, и Хизер неслышно направилась к ним.

Голоса стали громче:

– Мистер Льюис, как вы считаете – я хорошенькая?

Хизер окаменела. Ее мягкие губы сжались. Через приоткрытые двери она увидела, что Беа и Дамиан неторопливо прогуливаются по выложенной плиткой дорожке.

– Конечно, Беатрис, вы прехорошенькая. Когда на будущий год вы выйдете в свет, я не сомневаюсь, что десятки красавцев будут искать вашего расположения.

Беа переливчато рассмеялась.

– О, одного будет вполне достаточно, – беззаботно объявила она. – Особенно, если это именно тот, который нужен.

Обеими руками Хизер с такой силой вцепилась в ручку трости, что та даже пристукнула об пол. Беа повернула голову в сторону дверей.

– Ой, Хизер, ты тут! Мистер Льюис пообещал мне еще один урок. Ты нам сыграешь, хорошо? Ну конечно, сыграешь, ты же у нас прелесть!

– Беа, пойдем-ка, пройдемся, – сухо проговорила Хизер вместо ответа.

Не обратив никакого внимания на отступившего в сторону Дамиана, она твердо взяла сестру за руку. Удаляясь с Беа по дорожке, Хизер чувствовала, как его взгляд буквально прожигает ей спину. Но она не сочла нужным обернуться. Внутри у нее все кипело, и ей было ровным счетом наплевать на то, что он подумает.

Они прошли совсем немного, когда Беа, недовольно нахмурившись, сердито спросила:

– Что, собственно, случилось?

Хизер резко остановилась.

– Беа, ты же не круглая дура! – Она не выбирала слова. – И прекрасно знаешь, что делаешь.

– Что ты такое говоришь! – растерянно заморгала Беатрис. – Неужели ты сердишься из-за того, что мы с мистером Льюисом гуляли в саду! Так мы… мы искали тебя!

Оправдание было более чем неубедительным.

– Я находилась у себя в кабинете, – отрезала Хизер. – Если бы ты действительно меня искала, то без труда бы нашла. Более того, я полагаю, что тебе очень хотелось побыть наедине с мистером Льюисом. Откровенно говоря, Беа, я просто шокирована твоим нежеланием соблюдать элементарные приличия.

– Ну что ты, в самом деле! – надула губы Беа. – В конце концов, здесь не Лондон, и мне не требуется провожатая.

– Позволю себе не согласиться с тобой. Похоже, что очень даже требуется.

Глаза Беа гневно вспыхнули.

– А я позволю себе не согласиться с тобой, Хизер! Мне провожатая не требуется – будь это ты или кто другой!

– Да ты без памяти влюблена в него! Но он же вдвое тебя старше! Бог мой, Беа, о чем ты вообще думаешь – кокетничаешь с ним в саду?

– Кокетничаю?! Да мне такое и в голову не приходило!

– Тогда, как это все назвать?

Беа густо покраснела, выдав себя с головой. Хизер сразу поняла, что права, просто Беа не желает это признать.

– Так ты же сама оставила нас вдвоем! – возмущенно упрекнула ее Беа.

– Да, оставила и теперь вижу, что совершила ошибку. Но я никогда не думала, что ты прилипнешь к нему, как пиявка. Мне стыдно за тебя, Беа! А что по этому поводу скажут мама и папа?

– Ах, вот как! – негодующе воскликнула Беа. – И ты не преминешь поскорее доложить им обо всем?

– Ты поставила себя в глупое положение, Беа, и у тебя не хватает ума понять это! Просишь его научить тебя танцевать вальс… разгуливаешь с ним по саду… И вдобавок интересуешься его мнением о своей внешности! Да ты просто бесстыдно флиртовала с ним! Я предупреждаю тебя, Беа, – холодным и строгим тоном продолжала Хизер, – больше никаких свиданий с мистером Льюисом не будет. Я не намерена терпеть, если моя сестра ведет себя, как невоспитанная девица!

Беа открыла рот от изумления.

– Хизер, да ты ревнуешь! Ты ревнуешь, потому что он считает меня хорошенькой и потому что я… я ему нравлюсь! Ты ревнуешь, потому что я могу танцевать, а ты нет! – Ее голубые глаза были полны слез, но подбородок упрямо выдавался вперед. – У тебя нет никакого права говорить мне, что я должна делать! Ты всего-навсего старая калека и никакая мне не сестра!

Хизер дернулась, как будто ее ударили по лицу. Беа развернулась и бросилась бежать по дорожке, а Хизер стояла не в силах двинуться с места и лишь беспомощно смотрела ей вслед, давясь рыданиями.

«Ты ревнуешь, Хизер. Ты ревнуешь, потому что он считает меня хорошенькой, и потому что я ему нравлюсь! Ты ревнуешь, потому что я могу танцевать, а ты нет!»

Все в ее душе протестовало против этих слов. Нет! Это неправда! Она всегда искренне радовалась тому, что Беа такая хорошенькая, что в один прекрасный день весь мир окажется у ее ног. Она никогда не завидовала юности и красоте сестры, ее гибкой, легкой грации. Она просто не может ревновать Беа!

«У тебя нет никакого права говорить мне, что я должна делать! Ты всего-навсего старая калека и никакая мне не сестра!»

У Хизер сжалось сердце, и она низко опустила голову. Беа, подумала она, милая, милая Беа, как ты могла сказать такое? Если сестра хотела сделать ей больно, то замечательно в этом преуспела. Надо догнать Беа, действительно надо…

Хизер резко подняла голову. Прямо перед ней стоял Дамиан. К этому она не была готова. Господи, только не сейчас! Неимоверным усилием воли Хизер взяла себя в руки.

– Похоже, все закончилось не совсем так, как хотелось…

Значит, он все слышал. От стыда Хизер готова была провалиться сквозь землю, но лицо ее было холодным и спокойным, а в голосе звучала откровенная ирония, когда она проговорила:

– Никак подслушивали, мистер Льюис? Вы меня разочаровываете. Я была о вас лучшего мнения.

– Мисс Дьювел, вашу беседу трудно было не услышать. – Дамиан не скрывал неодобрения.

– Если вы намерены порицать меня, мистер Льюис, то наперед дважды подумайте, – сузила глаза Хизер.

– О, я знаю, что это не мое дело, – хладнокровно ответил Дамиан, – но не были ли вы слишком строги к своей сестре? В конце концов, она едва переступила порог юности.

– Ах, Бога ради, простите, мистер Льюис! Я и не сообразила, что вы это заметили.

На его скулах заиграли желваки, а глаза потемнели от сдерживаемого гнева, и Хизер поняла, что по-настоящему задела его. Но это мало ее волновало, потому что она уже основательно разозлилась.

– Ну, так что, мистер Льюис? Сказать нечего? Зато у меня есть. Я неприятно удивлена тем, что вы осмелились осуждать меня, тогда как сами во всем виноваты. Беа весьма увлечена вами, и вы, несомненно, это заметили.

Дамиан глубоко вздохнул и неожиданно тихо ответил:

– Конечно, заметил. Но она еще так молода…

– Да, молода! И красива, между прочим. И соблазнительна, не так ли, мистер Льюис?

Дамиан крепко сжал челюсти. Хизер догадалась, с каким трудом он удержался от резкости.

– У вас весьма живое воображение, мисс Дьювел. Но, уверяю вас, я не из тех, кто занимается совращением младенцев. Что же до вашей сестры, то, по моему твердому убеждению, она всего лишь проверила действие своих чар.

Он что, смеется над ней? Хизер с такой силой сжала кулачки, что ногти больно впились в ладони.

– Вас это как будто забавляет, мистер Льюис? Ну что ж, я не позволю, слышите, не позволю вам поощрять ее!

Улыбка сползла с его лица.

– Я вполне осведомлен о чувствах вашей сестры. Но в отличие от вас полагаю, что в такой ситуации немного дипломатии отнюдь не повредит. У меня к ней нет никакого интереса, за исключением признания того, что она очаровательная юная девушка, которая, без сомнения, в один прекрасный день поразит воображение какого-нибудь молодого повесы. Но мне думается, что следует осторожно помочь ей опуститься с небес на землю.

– Осторожно?! – с откровенной издевкой воскликнула Хизер. – Не забывая при этом щедро одаривать ее своим вниманием?

– Мисс Дьювел, я лишь показал вашей сестре, как правильно танцевать вальс, – раздраженно ответил Дамиан. – Она пришла в восторг, как вы видели. Вы же представляете это так, как будто мы совершили нечто ужасное. Можно подумать, что вы до смерти завидуете ей.

Хизер глядела на Дамиана сердитым взглядом, но не могла не признать его убийственной логики.