Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Саманта Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

«Я хочу, чтобы это был ты. Я хочу, чтобы это было сейчас».

Казалось, время остановилось. Дамиан не мог оторвать глаз от ее умоляющего взгляда. В душе у него бушевал целый ураган чувств. Дамиан умирал от желания привлечь ее к себе, впиться губами в нежный, податливый рот. Словно нарочно искушая его, Хизер провела кончиком розового языка по губам, отчего они влажно и призывно заблестели. Глаза на худеньком личике были огромными, омытыми слезами, как синее небо после летнего дождя.

Он хотел ее. Он хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину. Хизер преследовала его повсюду – в снах, в мыслях, в мечтах. Она словно опоила его приворотным зельем, действие которого со временем лишь становилось крепче и сильнее.

Дамиан потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Нет, он не может – не должен! – соглашаться на эту близость. Что она скажет, когда узнает, что на самом деле он никакой не Дамиан Льюис, а Дамиан Льюис Тремейн, граф Деверелл? Что она скажет, когда станет известно, что ее отец убийца? Да она до конца дней своих будет ненавидеть его за этот постыдный обман!

Дамиан лежал на спине, вытянув руки вдоль тела, сжимая и разжимая кулаки. Противоречивые чувства терзали его душу. Бог ты мой, да это же смешно! Любой другой на его месте наплевал бы на последствия и уже давно взял то, что она предлагает. А он мучается чувством вины и борется сам с собой, со своим желанием. То, к чему стремится Хизер, невозможно… Или, может быть, неизбежно?

Хизер медленно приподнялась и провела ладонями по его мускулистым плечам. Закрыв глаза, она склонилась над ним и коснулась губами его рта. Поцелуй, Сначала робкий, постепенно наполнялся страстью.

Дамиан буквально окаменел. Да эта маленькая колдунья соблазняет его! И весьма умело! Лишь неимоверным усилием воли он удержал свои руки там, где они лежали.

Хизер положила ладони ему на грудь в неуверенной попытке приласкать. Дамиан оценил ее стремление и восхитился отвагой этой девушки.

Ее ладонь заскользила дальше вниз, к животу, а затем еще ниже, за ремень бриджей… Пальцы ее слегка сжались.

Дыхание Дамиана перехватило сразу. Невинная ласка Хизер подарила ему острое, почти невыносимое наслаждение. Ему показалось, что он произнес ее имя. Или это только показалось? Но сдержать прорвавшийся сквозь стиснутые зубы мучительный стон он не смог.

Хизер вскинула на него полные страдания глаза:

– Я сделала тебе больно?

Вместо ответа Дамиан накрыл ладонью ее руку и прижал к своей затвердевшей плоти. Хизер, словно обжегшись, отдернула руку.

– О Боже! – сорвалось с ее губ.

Он желал ее так страстно, что его начало мутить. Внизу живота пульсировала боль. Потом может быть, придет сожаление и даже раздражение но это будет потом, и он справится с этим. А сейчас все стало не важно, кроме этой ненасытной жажды, реальность которой глупо было отрицать.

– Хизер… О, Боже мой, Хизер…

Дамиан притянул ее к себе и жадно впился губами в ее рот. Она буквально растеклась по нему, крепко обнимая руками за шею и радостно отдавая ему то, чего он так желал.

Его объятие стало еще крепче, Хизер упивалась им, вдруг поняв, что до этого момента она и не жила по-настоящему.

Когда первый страстный порыв миновал, Дамиан с трудом оторвался от нее.

– Прости. Я не хотел тебя пугать.

Хизер не осмелилась поднять глаза выше его подбородка.

– Я не испугалась, – произнесла она дрожащим голосом.

Дамиан медленно отодвинулся и вгляделся в ее лицо. Нежно касаясь пальцем ее щеки и подбородка, он прошептал:

– У тебя еще есть время передумать. Она, молча, покачала головой.

Рубашка спустилась с ее плеча, и Дамиан ласкал взглядом белую атласную кожу. Хизер вспыхнула, но не поправила рубашку. Он провел пальцами по ее груди, выступающей над вырезом рубашки.

– Помнишь нашу встречу на поляне? Когда я первый раз увидел тебя?

– Ты хотел взять себе мой набросок.

– Надо же, я и позабыл об этом, – заулыбался Дамиан, но тут же вновь посерьезнел:

– Я тогда хотел пригласить тебя к себе в гостиницу и весь оставшийся день, и всю ночь дарить тебе свою любовь, моя босоногая цыганочка. Как я желал тебя… Так же, как и сейчас.

Она тронула пальцами его губы.

– Правда?

– Правда. – Он поцеловал кончики ее пальцев.

Хизер была счастлива. Боясь поверить в реальность происходящего, она в то же время жадно впитывала его слова, чтобы спрятать их в своей душе, как бесценный клад, была убеждена, что никто и никогда не скажет ей ничего подобного. Они медленно потянулись друг к другу. Теперь можно было не торопиться. Решение принято, и никто из них уже не хотел повернуть назад.

Дамиан положил руки ей на плечи и легко спустил шелковую рубашку. Затем пришла очередь нижней юбки. Теперь он мог видеть все ее прекрасное тело, и его взгляд обнимал Хизер, не оставляя без внимания ни одного уголка. Глаза его задержались на темно-розовых кончиках грудей, затем скользнули вниз и замерли на пушистом треугольнике внизу живота… Хизер залилась краской, но не уклонилась от его изучающего взгляда, который был для нее неким знаком одобрения. Теплая ладонь легла ей на талию, мягко провела по ягодицам, бедру и стала спускаться ниже, пока не добралась до правого колена.

Хизер застыла, со страхом вглядываясь в его лицо.

Ио Дамиан даже не заметил этого. С бесконечной осторожностью он ощупал изуродованное колено, провел рукой по глубокой впадине с другой стороны, где была вдавлена кость.

Хизер запаниковала, чувствуя себя уродливой и отталкивающей.

Наконец Дамиан поднял голову:

– Оно причиняет тебе боль?

– Иногда. – Хизер старалась говорить спокойно. – Когда я долго сижу, оно затекает и болит, конечно. И еще ноет в сырую и холодную погоду.

– Мне так жаль, Хизер. – Он продолжал гладить ее колено, и пальцы его были удивительно нежными для таких больших и крепких рук. – Если бы я мог, то вылечил бы его.

– Конечно, это не важно… Но я должна знать… – Она прерывисто вдохнула:

– Я не кажусь тебе… Боже, как тяжело выговорить это слово – отталкивающей?

– Никогда не говори так, – резко сказал Дамиан. – Никогда, понимаешь?

Движение его было таким стремительным, что Хизер едва не вскрикнула от неожиданности. В следующую секунду Дамиан уже целовал ее изувеченное колено. Глаза Хизер налились слезами. Она обхватила руками его голову, потянула к себе и поцеловала его в губы. На этот раз их поцелуй был жадным, горячим и одновременно пронзительно нежным.

– Ты очень красива, Хизер, – прошептал он ей прямо в слегка приоткрытые губы, – во всем… везде…

– Докажи мне, – умоляюще выговорила она. – Пожалуйста, докажи мне это.

– С удовольствием, любимая, с удовольствием…

Дамиан встал с постели. Хизер не отрываясь, смотрела, как он расстегивает бриджи, как нагибается и ногой отпихивает их в сторону. Перед ее глазами мелькнули его крепкие ягодицы. А потом он повернулся к ней лицом. Хизер внутренне ахнула. У нее мелькнула мысль, что это может просто не поместиться в ней…

Ее взгляд медленно поднимался от длинных, мускулистых ног к узким бедрам, скользнул по впалому животу и остановился на широкой, мускулистой груди, заросшей темными волосами. Дамиан был так красив, что Хизер не могла сдержать охватившего ее возбуждения.

Не отрывая глаз от ее лица, он осторожно лег рядом. Ей уже было мало просто смотреть на него. Захотелось потрогать его, самой почувствовать, на самом ли деле он такой мускулистый и крепкий.

Хизер ничего не могла с собой поделать и кончиками пальцев провела по его чуть впалым щекам, по красивому чувственному рту. При свете свечи кожа Дамиана казалась бронзово-золотистой. Она провела пальцами по налитым плечам и рукам, вдоль позвоночника, легонько коснулась пупка, скрытого завитками темных курчавых волос на животе.

Дамиан открыл глаза и посмотрел ей в лицо.

– Потрогай меня, – проговорил он, почти касаясь ее губ, вкрадчивым, полным внутренней дрожи и неприкрытого желания шепотом.

Он взял ее руку и настойчиво потянул вниз, к паху.

Хизер почувствовала, как под ее ладонью напрягся его живот. Она задрожала от тревожного понимания того, что он хочет. Одна мысль о том, чтобы потрогать его там без одежды, страшила и одновременно возбуждала.

Она едва не отдернула руку – Дамиан полыхал жаром! Но теперь ее уже не нужно было понуждать – ощущение в руке его мужской силы потрясло ее до глубины души. Его глаза страстно блеснули в неверном пламени свечи. Хизер видела по лицу, как он возбужден. Дамиан прерывисто вздохнул, и это придало ей храбрости. Она легонько потерла подушечками пальцев гладкую, упругую верхушку его напряженной плоти. Дамиан дернулся.

– Не надо больше, – придушенным голосом попросил он. – Иначе все закончится, не успев начаться.

Хизер, все еще опьяненная новизной ощущений, озадаченно посмотрела на него.

– Ты все узнаешь, – с непонятным смешком пообещал он ей.

Его ладони заскользили по бедрам и обхватили ее груди. Он слегка приподнял их и большими пальцами потер темно-розовые соски. Хизер застонала от наслаждения. Склонившись к ее груди, Дамиан поочередно брал в рот каждый сосок, отчего они превратились в блестящие темно-бордовые твердые бугорки.

С того самого дня, когда он впервые ее поцеловал, Хизер мечтала о том, как Дамиан будет любить ее. Но то, что она чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с ее самыми смелыми мечтами.

Внизу живота появилась жаркая тянущая боль. Рука Дамиана скользнула по ее гладкому животу, и Хизер тихо ахнула, когда его пальцы погрузились в ее лоно. Бедра инстинктивно сжались.

– Ну что ты, Хизер, что ты, – выдохнул Дамиан. – Клянусь, я не сделаю тебе ничего плохого.

Его дерзкие пальцы принялись перебирать мягкие нежно-розовые складки, проникая все дальше, чтобы, наконец, притронуться к таящемуся в глубине крохотному бугорку. Хизер прерывисто вскрикнула и вонзила ногти в его руку.

– Вот оно, – шепнул он ей, – вот так, моя сладкая.

Кончиками пальцев он принялся поглаживать наружные складки ее лона, не переставая, скользящими движениями теребить и тереть тугой бугорок, наливающийся пульсирующим жаром. Хизер подумала, что еще чуть-чуть и она, несомненно, сойдет с ума.

Голова ее заметалась по подушке, волосы переливались черными волнами. Вдруг Хизер почувствовала, что маленький бугорок, находящийся во власти его пальцев, затвердел, отвечая на эту сладкую и мучительную ласку. Молодая женщина умоляюще застонала. И когда она уже начала думать, что больше не выдержит, что-то вдруг взорвалось внутри, бросив ее за грань сознания.

Хизер широко распахнула глаза и с трудом поняла, что кричит от неизъяснимого наслаждения. Дамиан навис над ней, в глазах его горел огонь неподдельной страсти. Она почувствовала стальную твердость его горячей плоти, прижавшейся к ее бедру.

Он осторожно лег на нее и одним весом своего тела раздвинул ей бедра. Хизер лежала такая открытая и уязвимая, какой не была никогда.

Дамиан чуть подался вперед, и кончик его твердой плоти скользнул в глубь увлажненных мягких завитков. Он осторожно раздвинул пальцами мягкие розовые складки. Хизер коротко вздохнула, напряглась от мгновенной боли, означавшей, что она перестала быть девственницей, и оцепенела от ощущения его в себе.

Это был рай… и ад. Дамиан с трудом удержался от стона. Он испытывал чисто мужское удовлетворение оттого, что стал для Хизер первым, – сейчас она принадлежала ему и никому больше. Его раздирали противоречивые желания – продлить как можно дольше именно это ощущение и одновременно все быстрее и быстрее погружаться в это лоно, упиваясь неописуемым наслаждением.

О Господи, до чего же ему сейчас хорошо! Хизер была внутри жаркой и скользкой. Она принимала в себя его до предела напрягшуюся плоть, словно лишь ее и ждала все это время. Дамиан почувствовал, как в месте их слияния тяжело пульсирует кровь, и едва удержался от опустошающего выплеска своей страсти.

Со сладостным стоном он до конца вдвинул свой клинок в ее тугие ножны. Они оба задыхались, как будто в мире больше не осталось ни капли воздуха. У Хизер останавливалось сердце от громадности того, что сейчас решительно входило в нее все глубже и глубже.

Войдя в нее до конца, Дамиан затих, лишь хрипло и учащенно дышал, обдавая жаром ее левое ухо. Он как будто собирает силы, пронеслось у нее в голове.

Загорелые пальцы осторожно отвели от ее щеки темный локон.

– Как ты, Хизер? – хрипло прошептал он.

Она прерывисто вздохнула и еще острее почувствовала его твердую, распирающую плоть, глубоко вогнанную в ее тело. Взглянув ему в глаза, она, молча, улыбнулась.

– Ты уверена? Я не делаю тебе больно?

Хизер услышала беспокойство в голосе Дамиана и тут же заметила, как он напряжен. Она поняла, что он сдерживал себя, чтобы уберечь ее от лишней боли. И это растрогало ее до глубины души.

– Не волнуйся, все хорошо. Очень хорошо. Я счастлива…

Она улыбнулась, потому что острая боль от его вторжения заметно ослабла. Дамиан просиял. Хизер погрузила пальцы в его густые черные волосы и притянула к себе его голову.

Дамиан со стоном приник к ее рту и начал медленные, размеренные движения. Он чувствовал, как при каждом погружении ее скользкое, сочащееся любовной влагой лоно с готовностью растягивается, принимая в себя распираемую возбуждением плоть. Желанный вход был сладостно узким, жарким и тугим. Постепенно ритм его движений убыстрялся. Хизер начала задыхаться от восхитительного ощущения того, что по ее потаенному ходу мерно и глубоко скользит его мужская сила.

Наслаждение, которое испытывал Дамиан, с каждым движением становилось все сильнее. И хотя желание, распирающее низ его живота, властно требовало выхода, он продолжал сдерживать себя. Упершись ладонями в бедра Хизер, Дамиан мягким рывком приподнялся и заворожено смотрел, как его литой ствол глубоко вталкивается в розовые, мягкие, влажно блестевшие лепестки ее цветка любви.

Хизер чувствовала, как внутри нее разливается огонь, волнами захлестывая все ее существо. Она не заметила, когда именно поймала ритм его движений встречным движением бедер. Вспышки острого наслаждения все чаще сотрясали ее нагое, раскинувшееся на постели тело. Сердце готово было выскочить из груди.

– Дамиан! О Дамиан! – умоляющим голосом простонала она, неистово мотая головой по подушке и толком не понимая, о чем, собственно, молит.

– Я не хочу делать тебе больно, – выдохнул Дамиан. – Но, Боже мой, Хизер, я больше не могу… Я хочу тебя… Как хочу тебя…

Хизер перестала сдерживаться и пылко изо всех сил обняла Дамиана, безоглядно принимая его в себя.

– Дамиан! О Дамиан! Я тоже хочу тебя! Я тоже хочу тебя!

И все преграды рухнули. Охваченный безумным порывом, от которого потемнело в глазах, Дамиан исступленно устремился в нее. С каким-то неистовством он раз за разом бросался в ее разверстое, полнящееся любовным медом лоно, устремляясь к тому пределу, за которым раскрывало свои объятия райское блаженство. Боже, как ему было хорошо. И как не хотелось, чтобы это кончалось… Не сейчас… ну еще чуть-чуть…

Хизер слепо цеплялась за его плечи, охваченная тем же вырвавшимся на волю любовным безумием. Ей хотелось чувствовать его в себе еще глубже, еще ближе к сердцу. Каждая частица ее тела откликалась на яростные толчки входившей в нее каменно твердой плоти. Вдруг взрыв невыносимого наслаждения буквально разорвал ее пополам, и Хизер закричала, чувствуя, как ее плоть вновь и вновь судорожно стискивает его мужскую силу. Дамиан мучительно содрогнулся, и Хизер громко ахнула, почувствовав, как извергаются внутрь обжигающие тугие струи, заливая ее лоно расплавленным жаром.

Дамиан пошевелился, приподнялся на локтях и прошептал ее имя. Веки Хизер задрожали, и она медленно открыла глаза навстречу его нежному, ласковому поцелую, который сказал ей все о произошедшем чуде, о наслаждении и обо всем остальном, что было отдано, принято и разделено между ними.

О таком она даже не осмеливалась мечтать… Все ее желания сбылись.

Глава 13

Время для них остановилось. О сне было забыто, ибо ночь превратилась в одно непрерывное откровение. Хизер узнала, что любовная близость бывает очень разная – томная и нежная, томительно-неторопливая, шаловливая и дразнящая, неистовая и откровенная в своей простоте, исступленно-страстная, но всегда неизъяснимо прекрасная.

Первый слабый проблеск рассвета застал влюбленных в объятиях друг друга. Волосы Хизер черным шелком разметались по груди Дамиана. Сильной, мускулистой рукой он обнимал ее, крепко прижимая к себе.

– Мне и в голову не приходило, что в глубине души ты распутная молодая леди, – шутливо заметил Дамиан.

Хизер удержалась от того, чтобы спрятать лицо у него на груди, и с притворным возмущением парировала:

– Прошу заметить, что до вас, сэр, подобных претензий я не слышала!

Дамиан обнял ее еще крепче.

– И больше никогда не услышишь, – серьезно проговорил он и, помолчав, тихо добавил:

– Ведь ты подарила мне сегодня незабываемую ночь.

Хизер подняла на Дамиана благодарный взгляд и заметила, как по его лицу промелькнула какая-то едва уловимая странная тень. Она слегка нахмурилась в надежде, что он сейчас что-то добавит, но вместо этого Дамиан показал рукой на висевшую на стене акварель и поинтересовался:

– Где ты научилась так хорошо рисовать?

Она слегка задумалась.

– Первые уроки мне давал домашний учитель, когда я была еще девочкой, а потом в Лондоне в пансионе мисс Хевшэм.

– Откуда такая скромность, Хизер? Ведь ты же действительно талантлива.

Она в замешательстве слегка пожала обнаженным плечом:

– Я научилась тому, чему учат всех, потому что, как говаривала мисс Хевшэм: «Леди должна быть благоразумна и деликатна. Леди должна знать, как очаровать и как быть очаровательной. Надо быть всегда приятной и любезной. Уметь вышивать и шить, хорошо петь, играть и рисовать или, по крайней мере, смело пытаться делать это», – процитировала Хизер и, многозначительно помолчав, закончила:

– Кое-что я научилась делать немного лучше остальных, вот и все.

– Тогда ты наверняка была ее гордостью!

– Я была первой в классической литературе, живописи, рукоделии. Но как ты заметил… – фальшиво беспечным тоном продолжила она, – человеку с, так сказать, ограниченными возможностями трудновато, например, грациозно скользить по паркету или отправиться на верховую прогулку. Боюсь, в подобного рода занятиях я не блистала.

Дамиан слишком поздно понял свою ошибку. Хизер опустила глаза, старательно избегая его взгляда и улыбаясь какой-то неестественной застывшей улыбкой. Он накрыл ладонью ее, лежащую на простыне, маленькую руку.

– Все это не имеет никакого значения, – ласково сказал он.

Разбуженная память вновь услужливо напомнила ей перенесенные обиды, и сердце Хизер тоскливо заныло.

«Ты не нашего круга, Хизер Дьювел… Ты хромоножка… Ты калека…»

Хизер потрясла головой, отгоняя тяжелые воспоминания.

– Тогда это имело значение, и очень большое, – задумчиво проговорила она и торопливо добавила:

– Но ты прав, все в прошлом.

Несмотря на ее, столь решительный отказ от прошлого, обиженная маленькая девочка, какой она когда-то была, по-прежнему осталась частью ее существа. И Дамиан понял, что у Хизер никогда не было того детства, которого она заслуживала. Судьба распорядилась иначе.

– Если ты была так несчастлива, – спросил он, – почему не рассказала об этом родителям? Почему не попросила забрать тебя из пансиона?

Дамиан не мог себе представить, что Майлз и Виктория сознательно бы обрекли Хизер на страдания.

Она с преувеличенным вниманием водила пальцем по темным волосам на его груди.

– Понимаешь, мама и папа считали, что мне лучше быть с девочками моего возраста. Поэтому они и отправили меня в пансион. А не жаловалась потому, что боялась их огорчить.

Дамиан посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом.

– Ты ненавидела этот пансион? Конечно, Хизер, ты его ненавидела. И они до сих пор ничего об этом не знают, ведь так?

Хизер зябко повела плечами и не ответила. Но ее молчание было красноречивее слов.

Дамиан поразился стойкости этой девушки. Она ведь осталась в пансионе, чтобы доказать самой себе, что не хуже других. Он уже знал, что Хизер не из тех, кто легко смиряется с поражением. Она будет добиваться своего любой ценой. Какой бы уязвимой Хизер ни была, она все равно упрямо поднимется, выпрямится во весь свой росточек, несгибаемая в своей решимости идти до конца.

Только сейчас он понял, сколько внутренней силы в этой женщине, больше, чем у многих мужчин. Но знала ли об этом сама Хизер?

Внезапно решившись, он отбросил в сторону одеяло и, не обращая внимания на свою наготу, поднялся с кровати. Быстро скатал лежащий на полу ковер и сдвинул его к дальней стене. Потом решительно шагнул на середину комнаты.

– Иди-ка сюда.

Хизер стыдливо прикрылась простыней и посмотрела на него с таким выражением, как будто он лишился рассудка.

– Нечего на меня так смотреть, – спокойно сказал Дамиан. – Ты хотела научиться танцевать, так вот пришло время попробовать.

Лицо Хизер исказилось от боли.

– Дамиан, я же сказала тебе, что не могу…

– Вчера вечером ты ехала верхом на Зевсе, так?

– Да, но… с тобой, – она запнулась. – Я же ехала не одна.

Дамиан приглашающе протянул руку:

– Но ведь и сейчас ты будешь не одна, верно?

Он говорил мягко, но твердо, а полный нежности взгляд буквально притягивал Хизер.

Она откинула простыню и встала на пол. Странное чувство нереальности происходящего охватило ее. Казалось, все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Хизер бросила взгляд на лежащий в кресле халатик и нерешительно потянулась за ним.

– Он навряд ли тебе понадобится, дорогая, – остановил ее Дамиан. – Здесь нет публики. – Он взял ее за руку, и она почувствовала, какие у него сильные и горячие пальцы. – Между прочим, несколько минут назад ты была не так скромна, как сейчас.

– Но я же не стояла нагишом посреди комнаты! Дамиан оглядел ее с головы до ног откровенным взглядом и сообщил:

– Так-то оно так, однако, то, что я вижу, мне очень даже нравится.

Хизер густо покраснела.

– Ну не стесняйся, иди сюда. – Его рука вновь протянулась ей навстречу. – Не бойся. Вот так, держи меня за руку, хорошо?

С этими словами Дамиан обвил рукой ее талию и привлек Хизер к себе. Пальцы ее поначалу робко легли ему на плечо, затем устроились поудобнее.

– Молодец! Итак, с чего мы начнем? Вальс? Жаль, музыки нет, ну да ладно, мы и без нее справимся. Главное, запомни – и раз и два, и три… и раз, и два, и три…

Он медленно повел ее. Но Хизер так хотелось сразу попасть в такт, что она заторопилась и споткнулась.

Со слезами на глазах она рванулась из его рук:

– Видишь? Все это бесполезно!

Дамиан, молча, обнял ее и принялся поочередно целовать в висок, в щеки, в губы, пока она не успокоилась.

– Попробуем еще раз, милая? – шепнул он ей на ухо.

Хизер, уверенная, что не сдержится и расплачется, зажмурилась и прильнула к Дамиану. Он ласково погладил ее по волосам.

– Давай сейчас сделаем иначе. Это, Хизер, наш с тобой вальс. Просто все время помни об этом. И не нужно спешить, для начала хватит маленьких тихих шажков, мы сделаем один совсем маленький круг.

Хизер постаралась расслабиться.

– Ну, вот и хорошо. Не напрягайся и держись за меня. Постарайся почувствовать ритм и следуй ему, вот и все. Начали. И раз, и два, и три, и раз, и два, и три… – Он был бесконечно терпелив и говорил весьма убедительно:

– Здесь только ты и я, Хизер, только мы с тобой.

Хизер тихонько вздохнула и склонила головку ему на плечо. Мелодия воображаемого вальса вдруг удивительно ясно зазвучала у нее в голове. Крохотный шажок, еще один и еще, твердила она про себя, прижимаясь к Дамиану. Надо лишь попасть в ритм, а уж ее тело само сделает все, что нужно. Она даже начала слегка покачиваться из стороны в сторону. И это вдруг живо напомнило ей недавние минуты их любви. Как-то сразу она почувствовала себя легкой до головокружения… и невероятно свободной.

– То, что надо, Хизер! Молодец, моя хорошая! Ей-богу, дело пошло на лад, да как!

– Правда? Ведь у меня, получается! – радостно засмеялась Хизер.

Дамиан, молча, сжал ее талию и продолжил вести Хизер в медленном вальсе. Она слегка откинула голову и взглянула на своего партнера:

– Слушай, а ведь ты действительно сумасшедший.

– Мне об этом уже не раз говорили.

Она вдруг чисто по-девчоночьи захихикала, потому что вдруг сообразила, чем они сейчас занимаются – голышом танцуют вальс в спальне!

– Между прочим, когда вальс только появился, он считался крайне неприличным танцем, – сообщила она с лукавой улыбкой, от которой у нее на щеках появились симпатичные ямочки. – Однако осмелюсь заметить, что этот – самый неприличный из всех.

– Как я понимаю, мисс Дьювел, вы возмущены до глубины души, – весело отреагировал Дамиан.

Хизер улыбнулась, чувствуя себя абсолютно счастливой.

– Еще бы! – Она опустила взгляд. – Я прекрасно вижу, что обсуждение этой темы лично на вас, мистер Льюис, подействовало весьма однозначно.

Улыбка сползла с лица Дамиана. Он провел кончиком пальца по ее щеке.

– Тогда, может быть, пора дать вам более серьезный повод для возмущения, – шепнул он.

Дамиан играючи поднял ее на руки и понес к кровати. Они слились в таком страстном любовном объятии, как будто и не было бессонной ночи. Хизер задохнулась ох наслаждения, когда он одним сильным движением вошел в нее. Крепко обняв ее, Дамиан мягко перекатился на спину, и Хизер неожиданно для себя оказалась сидящей на нем верхом.

– Дамиан… – сорвался с ее губ смущенный возглас.

– Бери меня, – повелительно сказал он хриплым и дрожащим от напряжения голосом. Слегка приподняв Хизер, он опустил ее на свой напрягшийся мужской орган. Так глубоко он еще ни разу в нее не входил.

Хизер ахнула от неожиданности. Ей и в голову не приходило, что мужчину можно любить и так. Она неловко задвигалась, стараясь занять более удобное положение.

Дамиан подложил ей под правое колено подушку и вопросительно посмотрел на нее.

Хизер, переполненная новыми ощущениями, лишь кивнула в ответ на его безмолвный вопрос. Чувствовать его в себе так полно было истинным блаженством.

Медленно и робко она приподняла бедра и слегка подалась вперед. Ощущение было неописуемым. Вдоль спины прошла сладостная дрожь. С каждым новым движением тело ее становилось все свободнее, дыхание участилось. Бедра задвигались в постепенно убыстряющемся ритме, и Хизер, уже не сдерживаясь, с силой опускалась на сидящую в ней твердую плоть. Дамиан ласкал ее груди, тер набухшие розовые соски, пока она не начала постанывать от наслаждения. Лицо его горело страстью. Его палец проник в шелковистую поросль ее лона и принялся ласкать и поглаживать любовную шишечку. С долгим стоном она, наконец, устремилась ввысь и погрузилась в волны божественного экстаза.

Лицо Хизер все еще озаряла счастливая улыбка, когда Дамиан мягко переложил ее на бок. Она продолжала улыбаться, когда он выскользнул из кровати. Спальня уже была полна светом утреннего солнца. Дамиан прижался губами к чувственному изгибу ее рта.

– Мне лучше уйти до того, как кто-нибудь увидит нас вместе, – шепнул он.

Хизер, полузакрыв глаза, потерлась щекой о его руку.

– Полагаю, ты прав, – вздохнула она и накинула на себя халатик. Дамиан начал одеваться, а она, сидя на краю постели, не сводила с него восхищенного и тоскливого взгляда.

Не прошло и пяти минут, как он был готов. И только собрался подойти к ней за еще одним поцелуем, как его внимание привлек лист плотной бумаги на столе. Дамиан даже задержал дыхание, когда понял, что это набросок, сделанный ею в день их знакомства…

Значит, она хранила все это время.

На его губах появилась едва заметная довольная улыбка. Он подошел к столу и тут-то увидел ее – серебряную шкатулку на четырех когтистых лапах.

Дамиан застыл на месте. Перед его мысленным взором одна за другой проносились картины далекого прошлого. Тогда он был маленьким мальчиком…

Дамиан потряс головой, чтобы прийти в себя. Это невозможно. Этого просто не могло быть.

Но шкатулка стояла на столе, и против этого нечего было возразить. Дамиан не мог отвести глаз от слова «Любимой», выгравированного в небольшом овале посредине крышки. Он смотрел и смотрел, пока не начали слезиться глаза.

– Дамиан?

Он не услышал вопроса, заданного тихим голосом, не увидел морщинку, прорезавшую ее гладкий лоб. В груди у него бушевала буря чувств, как будто все ветры ада вдруг вырвались на свободу.

Дамиан схватил шкатулку и резко повернулся к Хизер:

– Откуда она у тебя?

У Хизер оборвалось сердце. Это был не вопрос, а грубое требование, почти пощечина. Душу окатило холодом, и она едва не уступила его гневному взгляду.

«Что-то здесь не так, – в смятении подумала Хизер, – случилось что-то ужасное». Лицо ее окаменело. В каком-то отупении она смотрела на взбешенного Дамиана.

В два шага он оказался перед ней и швырнул шкатулку ей на колени:

– Где ты ее взяла?

Губы, его губы, что совсем недавно были так нежны, сейчас кривились в жестоком оскале. Но самым ужасным был его взгляд – мрачный и ненавидящий. Она чувствовала, как из нее уходит жизнь, потому что стоящий перед ней человек был чужим и незнакомым. Может быть, прошедшая ночь ей приснилась?

Дамиан грубо схватил Хизер за плечи и рывком поставил на ноги. Шкатулка упала на пол.

– Отвечай, Хизер, откуда она у тебя? – Гневный взгляд буквально прожигал ее. – Да отвечай же, черт возьми!

Хизер непонимающе смотрела на него.

– Она… Это моей мамы, – наконец с трудом выговорила она.

– Ты лжешь!

Хизер затрясло от обиды и возмущения. Глаза наполнились слезами. Стало вдруг тяжело дышать.

– Я не лгу, Дамиан! – воскликнула она. – Что вообще случилось? Почему ты такой? Почему ты говоришь такие ужасные вещи?

Он отпустил ее, как будто она вдруг вызвала у него отвращение.

– Да потому, что я видел ее раньше. – Губы его едва шевелились. – И видел в спальне моей матери.

Хизер в оцепенении уставилась на него. Да он просто сошел с ума, пронеслось у нее в голове.

– Нет, – слабым голосом возразила она. – Это невозможно. Я помню ее с раннего детства.

Дамиан бросил на нее ледяной взгляд:

– Я не могу ошибиться.

– Ты ошибаешься! Может, она просто очень похожа…

– Нет! Отец заказал шкатулку специально для моей матери, когда я родился. Мама очень дорожила ею.

– Но мне она тоже дорога! Мой отец – Майлз – отдал ее мне. Это единственное, что у меня осталось после гибели мамы!

Мысли вихрем проносились в голове Дамиана. Ошибиться он не мог. Ведь замочек на крышке сломал именно он. Мать так переживала из-за этого! Она даже плакала, и это воспоминание навсегда осталось у него в памяти. Отец тогда взял шкатулку в Лондон, чтобы починить, заболел на обратном пути и скоропостижно скончался. Он почти уверен, что, когда привезли вещи отца, шкатулки среди них не было… Да… пожалуй, что так! Он больше не видел ее с тех пор, как отец уехал в Лондон. В тот день он последний раз видел отца живым.