Текст книги "Солнце для двоих"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Я искренне рада, что вы вернулись из Конго живым и невредимым, – произнесла Дебора, вставая. – Подождите минутку, я только доем свой десерт.

Они смотрели друг на друга, и у обоих было такое ощущение, что в комнате нет никого кроме них. Мартин задумчиво накручивал на палец выбившийся из прически локон и одновременно гладил другой рукой ее щеку.

– Вам не кажется, что нам суждено было встретиться? – тихо спросил он. – Что не случайно я заметил того оленя и наткнулся на вас?

– Я приехала в Исландию не за этим, – возразила Дебора, опустив ресницы.

– И я не за этим. Мне кажется, что, когда вы наконец скажете, что вас привело сюда, в наших отношениях наступит перелом. Признаюсь, когда я рядом с вами, во мне что-то происходит. Притом, что я вовсе не такой уж любвеобильный и сейчас у меня далеко не лучший период жизни.

– Почему?

– Может быть, как-нибудь я расскажу вам почему, – неохотно пообещал Мартин. – Хотите – верьте, хотите – нет, но в армии у меня была репутация молчуна. Это только с вами я такой разговорчивый.

– Я вам верю, – ответила Дебора, протягивая свою тарелку. – Отнесите, пожалуйста, на кухню. Я переела. К тому же мне необходимо подняться наверх, чтобы подкрасить губы.

– Воспользуюсь тем, что вам сейчас не страшно лишиться помады, – пробормотал Мартин и, наклонившись, провел языком по ее губам.

Мать Деборы всегда говорила ей, что секс – постыдное занятие, которым занимаются всегда втайне. Почему же тогда поцелуи Мартина дарят ей такое наслаждение? Зачем мать внушала ей отвращение к такому естественному и радостному чувству, как любовь? Осторожно отстранив Мартина, Дебора быстро стала подниматься по узкой крутой лестнице.

Когда она вернулась, Мартина нигде не было видно. Удачный момент, чтобы незаметно улизнуть, подумала Дебора. Тихо как мышка она прошмыгнула мимо группы мужчин, куривших на большой террасе и наслаждавшихся действительно великолепным домашним пивом. Она медленно пошла по извилистой тропинке, обходя камни и стараясь ступать по мягкой траве, чтобы не испортить туфли, которые дала ей Камилла. Садившееся за холмы солнце окрашивало в золотистый цвет все вокруг. Волшебная картина. Остановившись, Дебора со вздохом прислонилась к стволу клена. Ее тело изнывало от желания, разбуженного Мартином. Его взглядом, прикосновениями, поцелуем.

Что сказала бы сейчас ее мать? Она всегда предавала анафеме любое проявление страсти. Дебора вспомнила цветочные клумбы их деревенских соседей, благоухавшие ароматами роз и пахучей жимолости. Перед домом ее матери имелись только два декоративных куста с темной листвой да заросли сорной травы, сквозь которую с трудом пробивались желтые одуванчики. Но, как только они зацветали, их безжалостно срывали.

Наверное, было бы только естественным и понятным, если бы, начав самостоятельную жизнь, Дебора восстала бы против материнских наставлений и пустилась во все тяжкие. Но что-то всегда удерживало ее от такого шага. То ли в ее ушах все еще звучали нравоучительные наставления Хильды, то ли она инстинктивно стремилась избежать участи своей бабушки и ждала мужчину, который покорил бы не только ее тело, но и душу.

– Нам надо поговорить! – раздался чей-то голос над самым ее ухом.

От неожиданности Дебора подпрыгнула на месте. Рядом с ней стоял Ламберт. Шум водопада заглушил шаги, и поэтому она не заметила, как он подошел. Зато отчетливо было слышно биение ее собственного сердца.

– Да, действительно надо, – ответила Дебора, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

– Прежде всего, скажите, кто вы такая и зачем сюда приехали?

Ламберт стоял напротив солнца, светившего ему прямо в лицо, и поэтому его волосы казались золотым шлемом древнего воина. Это объявление войны, подумала Дебора.

– Я приехала, чтобы найти моего деда. Его имя – Ламберт Норман.

– Вот как? – Ламберт сжал губы. – Объясните, черт побери, что вы имеете в виду.

– Моя бабушка, которую звали Мэри Фобстер, жила в деревне Бастонь. Вы встретились с ней в последние дни войны, когда английские войска стояли в деревне. Потом ваша рота передислоцировалась, а девять месяцев спустя родилась моя мать. Ее назвали Хильдой.

– Откуда вы знаете, кто в действительности был отцом вашей матери?

– Дело в том, что бабушка вела дневник, в котором она называет ваше имя, а также название этого поселка – Будардалур. Она подробно описывает, как, лежа на сене, вы вместе смотрели на частички пыли, блестевшие в пробивавшихся сквозь щели сарая лучах солнца.

Лицо Ламберта исказилось. Видимо, что-то дрогнуло в его душе, но не так-то легко было заставить сдаться этого человека.

– Это было так давно. Почему вы столько лет ждали?

– Потому что я и сама ничего об этом не знала. Моя мать умерла четыре месяца назад, и два месяца спустя на чердаке дома среди старых бумаг я нашла дневник Мэри, прочла его, и вот я здесь.

– Что же теперь вы от меня хотите? – с непроницаемым лицом потребовал ответа Ламберт.

– А что вы можете мне дать? – с замиранием в голосе в свою очередь спросила Дебора. Она понимала, что настал решающий момент.

– Во всяком случае, не деньги, – усмехнулся Ламберт. – Вы сами видите, как мы живем.

– Мне не нужны ваши деньги, – упавшим голосом произнесла Дебора. – Единственное, на что я надеялась, так это на то, что вы признаете меня своей внучкой и, быть может, даже полюбите.

Ламберт сухо засмеялся, но было видно, что ему совсем не весело.

– Что думают обо всем этом остальные члены вашей семьи?

– Я одна в целом свете. Мэри умерла восемнадцать лет тому назад. Восемь лет спустя скончался мой отец. Я была его единственной дочерью. Никто кроме меня сюда не явится и не объявит вас своим родственником. Конечно, если Мэри была единственной девушкой, которую вы соблазнили и бросили. – Она горько усмехнулась.

– Я не жду от вас ничего, кроме неприятностей.

Господи! Почему обыкновенные слова могут так больно ранить? – с горечью думала Дебора.

– Сегодня утром я пыталась уехать, – объяснила она.

– Попытайтесь еще раз и будьте последовательнее.

– Неужели я вам совершенно не нужна? – позабыв о гордости и протягивая к Ламберту руки, воскликнула Дебора.

– Я хочу только одного – чтобы вы уехали.

Руки Деборы безвольно упали. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Дебора сделала шаг в сторону Ламберта.

– Значит, вам никогда не приходило в голову, что после всего случившегося вы могли стать отцом ребенка?

– Я никогда не задумывался об этом.

Вот плата Мэри за ее любовь, за все ее страдания и унижения матери-одиночки, за позор, который косвенно коснулся и ее, Деборы.

– Не могу сказать, что вы мне очень симпатичны.

– Мне наплевать! Держитесь подальше от моего дома и моей жены, а в воскресенье садитесь на пароход и никогда больше сюда не возвращайтесь.

– Так вот чего вы хотите! – в гневе взорвалась Дебора. – Никакой ответственности за прошлое. Чтобы никто не смел даже напоминать вам о грехах молодости. Позвольте мне сказать вам кое-что, господин Ламберт Норман. По вашей милости я видела немало горя в своей жизни. Как только моя мать подросла, ей пришлось уехать из родной деревни, чтобы не чувствовать позора незаконнорожденной. Меня, свою дочь, она воспитывала в такой строгости, что я до сих пор не могу решиться лечь в постель с мужчиной, и я все еще…

– Мартин позаботится об этом, – грубо прервал ее Ламберт.

Его ничем не проймешь, с тоской и отчаянием подумала Дебора.

– Но вы мой дед! – воскликнула она. – Неужели вам это совершенно безразлично?

Похоже, ее слова наконец-то немного растопили душу Ламберта. Во всяком случае, он откровенно признался:

– Есть только один человек, который мне небезразличен, – это моя жена Рей, и я сделаю все, чтобы уберечь ее от ненужных неприятностей.

– Вы считаете, что я не понимаю этого? А вы задумывались, почему я все время лгала Мартину и Камилле, так и не рассказав им, для чего я здесь? Почему пыталась уплыть сегодняшним рейсом?

– С меня довольно, – прервал ее Ламберт. – Уезжайте и никогда здесь больше не появляйтесь.

Больно прикусив губу, чтобы не расплакаться, Дебора смотрела вслед удаляющемуся Ламберту. Нет, она не может позволить себе лить слезы. Ей еще предстоит вернуться в дом, смеяться, весело танцевать и выглядеть так, чтобы добрая Рей ничего не заподозрила.

Как только Мэри могла потерять голову от встречи с таким отвратительным человеком? Если Ламберт действительно так любит свою жену, почему же он был ей неверен?

Впрочем, какое это теперь имеет значение! Все это в прошлом, которое лучше забыть раз и навсегда. Именно этого добивается Ламберт, и, наверное, он прав.

Дебора почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Быть может, пойти и напиться? По крайней мере, тогда у нее будет законное право жаловаться на головную боль.

Законное право! Господи, какая глупость. И вообще, что она так все переживает. В конце концов, как можно потерять то, чего ты никогда не имела. С террасы доносились звуки скрипки. Медленная меланхоличная мелодия растекалась по воздуху, а по щекам Деборы текли слезы. Она плакала тихо, без рыданий и всхлипываний. Плакала от душевной боли и одиночества. Было что-то символичное в том, что как раз в этот момент солнце село за горизонт и начало быстро темнеть. Прозвучали последние ноты скрипки, и одновременно с ними наступил полный мрак.

Но вдруг скрипка заиграла снова, на этот раз громкую бравурную мелодию. Прошло несколько минут, и Дебора почувствовала, как к ней возвращается жизнь. Нельзя покорно сгибаться под ударами судьбы, сказала она себе, и, вытерев слезы подолом платья, направилась к заднему входу. Сейчас ей не надо показываться на террасе и на кухне, где много народу. Она тихонько прокрадется по лестнице на второй этаж и в ванной комнате приведет себя в порядок, прежде чем снова предстать перед гостями, а главное, перед Мартином.

Не доходя до террасы, Дебора свернула на заросшую травой тропинку, которая вела вокруг дома на задний двор. Никем, как ей казалось, не замеченная, она подошла к двери и взялась было за ручку, как вдруг с противоположной стороны показалась чья-то высокая фигура, и из темноты появился Мартин.

7

– Так вот вы где! – с облегчением воскликнул Мартин. – Я искал вас повсюду, чтобы сказать вам… Что с вами, вы плачете?

– Ничего подобного! А впрочем… Все равно этого не скроешь.

– Что все-таки случилось? Вас кто-то обидел? – в голосе Мартина зазвучали угрожающие нотки.

– Мартин! Прошу вас, не требуйте объяснений, – с трудом подавляя рыдания, едва слышно ответила Дебора.

– Не могу видеть вас в слезах. Что происходит, черт побери?

Он подошел к ней и осторожным движением смахнул пальцем со щеки слезу.

– Я не могу рассказать вам всю правду, – глотая слезы, прошептала Дебора, – но и врать тоже не хочу.

В ней боролись два противоречивых желания. С одной стороны, ужасно хотелось, чтобы Мартин понял ее состояние и помог ей преодолеть охватившее ее отчаяние. С другой стороны, она боялась проявить слабость, ей не хотелось выглядеть беспомощной. В конце концов желание опереться на сильную мужскую руку победило.

– Пожалуйста, сделайте то, о чем я вас сейчас попрошу? – низко опустив голову и избегая вопросительного взгляда Мартина, произнесла Дебора. – Обнимите меня. Просто обнимите и постойте со мной так некоторое время.

Не говоря ни слова, Мартин заключил ее в объятия. Дебора прижалась к его груди и с облегчением закрыла глаза. Она слышала биение его сердца, и эти ритмичные сильные удары действовали на нее успокаивающе. Так же как и тепло его тела, которое она ощущала сквозь тонкий шелк рубашки.

Ощущение страшного одиночества постепенно покидало Дебору.

– Знаете, – успокаиваясь, сказала она, – мне с вами удивительно хорошо. Когда вы рядом, я почему-то чувствую себя в полной безопасности.

– Правда?

– Да.

Она почувствовала, как Мартин вздрогнул. Потом еле слышно сказал:

– Помню, как в одном маленьком городке негодяи изнасиловали, а потом пристрелили молодую женщину. Никогда не забуду ощущения собственной беспомощности, которое я тогда испытал. И сильнейший гнев.

Дебора опустила лицо на его грудь. Что можно было сказать? Как найти слова, способные снять с души человека накопившуюся тяжесть? Поэтому она просто прижалась к Мартину всем телом, стараясь этим прикосновением выразить то, что было невозможно передать словами.

Затихающий ветер тихо шевелил листья деревьев. Где-то совсем рядом в кустах защебетала птица. Мартин ослабил объятия и, изучающе посмотрев на нее, сказал:

– Вот теперь вы выглядите получше.

– Благодарю вас за то, что вы поддержали меня в трудный момент, – ответила Дебора. – И за откровенность тоже, – добавила она. – Я имею в виду ваш рассказ о той женщине.

– Конго так далеко отсюда.

– Воспоминания преследуют человека, где бы он ни находился. Воспоминания и кошмары.

– Я рад, что вам стало лучше, – закрыл тему Мартин.

Его профессия – спасать человеческие жизни, думала Дебора. Как же это, наверное, тяжело видеть страдания и даже смерть людей и быть не в состоянии помочь им.

– Конечно, я понимаю, что нелепо сравнивать тот случай, о котором вы мне рассказали, с моим нынешним состоянием, – сказала она, – но вы даже представить себе не можете, как мне помогли. Хочу, чтобы вы знали об этом.

– Тогда разрешите мне тоже поблагодарить вас.

Дебора подняла голову и посмотрела на Мартина. Так получилось, что в этот момент он наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза. Случайно и в тоже время совершенно естественно их губы встретились и слились в долгий поцелуй. Затем его рот начал медленное путешествие вниз по ее шее. Нащупав языком пульс, Мартин остановился, прислушиваясь к его учащенному биению.

Погрузив пальцы в его густые черные волосы, Дебора обеими руками крепко сжала голову Мартина. Казалось, никакая сила не оторвет ее сейчас от этого мужчины. Исходящая от него сила переливалась в Дебору, придавая ей мужество и возрождая к жизни. Она предчувствовала, что в ее жизни грядут большие перемены, что она никогда больше не станет руководствоваться советами и наставлениями матери, что единственным ее компасом будут теперь собственные чувства и разум.

С террасы доносились звуки скрипки, игравшей зажигательную жигу, и топот танцующих ног. Губы Мартина вновь требовательно потянулись к ее губам, и в тот момент, когда Деборе казалось, что она вот-вот растает от испытываемого ею наслаждения, она скорее догадалась, чем услышала его шепот:

– Как бы мне хотелось, чтобы вся эта вечеринка испарилась. Один только раз нам удалось побыть вдвоем наедине, и то это было на пустоши, а так нас все время окружают какие-то люди. Самое правильное нам сейчас было бы заняться любовью. Прямо здесь, не сходя с места, и делать это до полного изнеможения.

Признание Мартина заставило Дебору вздрогнуть. От охватившей ее паники заныло в груди. Никогда еще она не вступала в интимные отношения ни с одним мужчиной. Но если сказать об этом Мартину, он, естественно, спросит почему. Придется рассказывать ему о тех строгостях, в которых ее воспитывала мать. Но рассказ будет неполным, а главное непонятным, если не раскрыть тайну, связанную с бабушкой Мэри.

Проблема разрешилась сама собой. Нежно погладив ее по волосам, Мартин огорченно сказал:

– Увы, к сожалению, завтра мы не сможем с вами уединиться. Ламберт просил меня помочь законопатить лодку, и я обещал ему.

Ламберт просил о помощи, потому что не хочет, чтобы Мартин оставался со мной, с обидой подумала Дебора. Это может помешать его планам избавиться от меня.

– Мартин, вы действительно хотите меня?

– Деб! Зачем задавать такие вопросы? Вы же взрослая женщина и сами все прекрасно видите.

– Мне кажется, это у вас ко мне чисто физическое влечение.

– Даже если и так, что в этом плохого?

– Переспать ночь, а утром до свидания? – продолжала свою линию Дебора.

– Похоже, что вы говорите это на основании прошлого опыта? – многозначительно заметил Мартин, беря ее за плечи и поворачивая к себе лицом.

– В какой-то мере, – уклонилась от прямого ответа Дебора. – Кстати, я собираюсь отплыть в воскресенье.

– Не могли бы вы хоть на пять минут забыть об этом чертовом пароходе?! – рявкнул Мартин.

– Перестаньте орать на меня. Я не виновата, что вы не хотите ответить на мой вопрос.

– Тут вы правы. – Он усмехнулся, отпуская ее плечи. – Я действительно не хочу отвечать, ибо сам не знаю, что вам сказать.

– По крайней мере, честно.

– Послушайте, Дебора! Я в самом деле не понимаю, что происходит между нами. Знаю только одно: не могу заснуть по ночам, потому что страшно хочу, чтобы вы были рядом. Знаю и другое. За последние пять дней я рассказал вам о себе больше, чем я рассказывал кому-либо за прошедшие пять лет. Наконец, точно знаю, мне нравится, что вы человек с характером. Ничего и никому не спускаете.

Мартин замолчал, как бы раздумывая, стоит ли раскрываться до конца или нет.

– И последнее, – преодолев минутное колебание продолжал он. – Я действительно не хочу, чтобы вы в воскресенье сели на пароход и навсегда уплыли из моей жизни… А теперь еще об одном, может быть, самом главном… Так вот, иногда ощущения тела могут сказать не меньше, чем слова. Мне кажется, наши тела непрерывно шлют друг другу импульсы. Что, если нам подчиниться инстинкту, зову природы, а там будет видно?

– И это говорит мужчина, который гордится умением владеть своими чувствами?

– Секс – могучий стимул, – улыбнулся Мартин.

К сожалению, я слишком мало об этом знаю, с горечью подумала Дебора. А вслух добавила:

– По-моему, нам пора возвращаться. Боюсь, что гости Рей уже обратили внимание на наше долгое отсутствие и сделали из этого далеко идущие выводы.

– Прошу вас, Деб, не уезжайте в воскресенье.

Уже почти стемнело. На фоне яркого света, бьющего из окон дома, фигура Мартина казалась темным силуэтом. Дебора прислушивалась к своим ощущениям, отчаянно пытаясь понять, чего же жаждет ее тело. И внезапно услышала, как внутренний голос произнес: «Не уезжай, иначе всю оставшуюся жизнь будешь жалеть, что не попыталась узнать и понять, кем может стать для тебя этот случайно встретившийся мужчина. Наверное, что-то он для тебя значит, если ты как мороженое таешь в его руках. Такого с тобой не было еще никогда. Ты чувствуешь себя с ним в безопасности, так чего же ты боишься? Рискни, попробуй начать другую, новую жизнь».

Еще неделю назад ей казалось, что самым рискованным, даже авантюрным событием в ее жизни была поездка в Исландию. И в самом деле, как можно было сорваться с насиженного места и отправиться за тридевять земель только потому, что почти выцветшие строки старого дневника поведали о том, что произошло полвека тому назад с одним из ее предков. Теперь, после встречи с Мартином, она знала, что в течение жизни человек может оказаться в куда более рискованной ситуации, способной в корне изменить его судьбу.

– Деб, скажите что-нибудь ради Бога! – услышала она голос Мартина. – Завтра весь день я буду занят с Ламбертом, но потом мы можем взять лодку и поплыть на озеро. Вы и я. Представляете, никого кроме нас.

– Чтобы заняться любовью? – потребовала уточнения Дебора.

– Чтобы остаться наконец вдвоем, полюбоваться красивыми пейзажами. Наконец, просто для того, чтобы получить удовольствие, Деб, поверьте, вам не придется делать ничего против вашей воли. Я не собираюсь вас ни к чему принуждать, и не только по этическим соображениям, но и потому, что в противном случае вы действительно тут же уедете обратно в Бельгию, а я этого очень не хочу.

– Значит, поедем за удовольствием? – со значением повторила Дебора.

– Клянусь, все время, которое мы там пробудем, не приближаться к вам ближе чем на метр.

– Я тоже хочу вас, – набравшись смелости, призналась Дебора, – но именно поэтому я и боюсь остаться с вами наедине. Может так получиться, что я стану игрушкой в ваших руках, буду делать все, что вы захотите, но зато потом горько пожалею об этом.

– Я знаю, что мои поцелуи действуют на вас возбуждающе, – медленно произнес Мартин. – Давайте договоримся, что в пятницу мы оба воздерживаемся от секса, – предложил он, протягивая ей руку.

Дебора протянула ему свою и, почувствовав тепло и силу его пальцев, подумала, что все эти взаимные обещания ровным счетом ничего не значат.

– Договорились! – произнесла она.

Дебора привела себя в порядок в ванной и сошла вниз. Кухня была уже прибрана. Рей стояла у раковины и о чем-то разговаривала с Камиллой.

– Присоединяйтесь к нам, дорогая, – пригласила она Дебору, бросив при этом на нее испытующий взгляд.

– Хорошо, что мне только раз пришлось быть у вас в гостях, а то, наверное, очень скоро я растолстела бы и стала похожей на бочонок, так у вас вкусно, – сказала Дебора, взяв румяный пирожок с подноса.

– Деб, не размахивай, пожалуйста, этой вкуснятиной перед моим носом, – взмолилась Камилла. – Я так стараюсь проявлять благоразумие и не объедаться. Даже от моего любимого десерта и то отказалась. Кстати, откуда такая уверенность, что ты в первыйи в последний раз у Норманов?

– Рано или поздно мне придется вернуться в Бельгию, – скрывая охватившее ее отчаяние, произнесла Дебора. Как могло случиться, что встреча с вчера еще незнакомым человеком так перевернула всю ее жизнь?

– Ты так все время торопишься уехать, как будто у тебя там дом горит, – язвительно заметила Камилла. – Как ты думаешь, Рей, мой Дерек достаточно набрался пива, чтобы его можно было оторвать от кресла и заставить танцевать?

– Я только что видела его в гостиной, и он мне показался тепленьким и очень довольным жизнью, – улыбнулась Рей.

– Что мне нравится в моем муженьке, так это то, что, когда он выпьет, к нему тут же приходит прекрасное настроение. Пойду-ка воспользуюсь этим, – с видом заговорщицы произнесла Камилла, удаляясь.

– Она просто прелесть. – Рей проводила ее теплым взглядом. – Так приятно видеть семьи, в которых после многих лет замужества сохранилась любовь. Увы, такое случается не часто. Язнала одну семейную пару из моей деревни, которая везде появлялась только вместе. Со стороны можно было подумать, что они безумно любят друг друга, но на самом деле никакой любви между ними не было.

– А ваши родители любили друг друга, Дебора?

Сейчас самый подходящий момент откровенно поговорить с Рей, но я, конечно, не осмелюсь, лихорадочно думала Дебора.

– Нет, мне кажется, что не любили, – досадуя на собственную нерешительность, ответила Дебора.

– По-моему, Мартин влюблен в тебя, – заметила Рей.

– Думаю, нет! Вы ошибаетесь, – покраснев, возразила Дебора.

– Хотя мне уже семьдесят семь лет, но это еще не значит, что со мной нельзя говорить о любви, – слегка обиделась хозяйка дома.

– Извините, моя сдержанность в разговоре на эту тему объясняется совершенно другим, – чувствуя, как краснеет, возразила Дебора. – Вы не поверите, но я никогда еще не была близка ни с одним мужчиной. Не знаю, что со мной происходит, но я вдруг превратилась в совсем другого человека.

– Протрите эти чашки, – совершенно не тронутая таким откровенным признанием, невозмутимо попросила Рей. – Так вы любите Мартина или нет?

– Мне все время хочется лечь с ним в постель. Но, если кто-нибудь узнает о моем состоянии, я, не дожидаясь парохода, сама поплыву в Боргаднес.

– Мы с вами, оказывается, очень похожи. – Рей засмеялась. – Недаром вы сразу так понравились мне. Ну что ж, Мартин – прекрасный человек. Если бы не он, Финли сегодня не было бы в живых.

– Мартин ничего не говорил мне об этом, – насторожилась Дебора.

– Он и не скажет. Мартин такой же скрытный как ракушка во время отлива, – заметила Рей, ставя десертные тарелки в раковину. – Так вот, однажды, когда воинская часть расположилась биваком в конголезской деревне, засевшие на соседних холмах снайперы открыли огонь, и один из них подстрелил Финли. Мартин, рискуя собственной жизнью, перенес его в укрытие, получив сам при этом ранение в колено.

Рей не отличалась красноречием, но воображение Деборы живо нарисовало картину той ночи.

– Финли сам рассказал вам об этом?

– Да, он приезжал в отпуск. Финли буквально боготворит Мартина. По его словам, Мартин чуть не сошел с ума оттого, что не мог помочь всем тем, кто нуждался в помощи. Я рада, что он смог приехать к нам, и было бы замечательно, если бы вы сделали его счастливым, – заметила Рей, вынимая из раковины вымытые тарелки.

При этих словах она изучающе взглянула на Дебору, но та не заметила ее взгляда. В глубокой задумчивости она машинально терла полотенцем давно уже сухую тарелку.

– Финли для нас как родной сын, – продолжала Рей. – Его родители жили здесь в Будардалуре. Они были нашими лучшими друзьями, и я до сих пор не могу примириться с их преждевременной кончиной. Фактически Ламберт и я вырастили Финли.

– Странно устроена жизнь, – продолжала Рей. С одной стороны, я отдала бы все на свете, чтобы Джун и Тейлор не утонули. С другой – в результате этой трагедии судьба подарила нам ребенка. Я всегда страшно переживала, что у нас с Ламбертом не было собственных детей. Врач сказал, что это моя вина. Муж здесь ни при чем.

– Ну что вы такое говорите! – ошеломленная признанием Рей, воскликнула Дебора. – Разве можно говорить о чьей-либо вине в таких делах?

– Это мои слова, Деб, – постаралась успокоить ее Рей. – Ламберт никогда не говорил ничего подобного.

– Знаешь, Ламберт, конечно, не ангел, но он любит меня, и я люблю его. Не торопись уезжать. В молодости кажется, что любовь ждет вас повсюду, что она, как клюква на болоте, рассыпана на каждом шагу. Увы, это далеко не так, но понимаешь это только с годами.

Ламберт – единственный, кто хочет, чтобы я уехала, с горечью подумала Дебора, но рассказать об этом Рей… Нет, это уж слишком.

– Не уверена, что вообще знаю, что такое любовь, – печально сказала Дебора. – И уж, конечно, не думаю, что она висит на каждом дереве. Подходи и срывай.

– Видишь сушилку? – Рей показала рукой на стоявший рядом со стиральной машиной сушильный агрегат. – Ламберт купил мне ее четыре года назад, когда из-за мучавшего меня артрита я не могла больше полоскать белье в холодной воде. Так вот мой муж, ничего не говоря мне, сделал заказ на фирме, и они доставили его прямо мне на кухню. В наше время никого не удивишь такими удобствами. Да и не в сушилке дело, а в том, что Ламберт подумал обо мне, проявил заботу.

Разумеется, хорошо, что Ламберт так трогательно любит жену после стольких лет совместной жизни, подумала Дебора, но почему он считает себя вправе все решать за нее. Когда я выйду замуж, мы с мужем будем принимать решения вместе. Я захочу быть в курсе всех его дел. Он ничего не должен будет скрывать от меня, даже измены, какими бы болезненными ни были такие признания.

– Зато я прекрасно знаю, что такое любовь! – раздался вдруг чей-то громкий голос.

В дверь, ведущую из террасы на кухню, со смехом вошли несколько мужчин и среди них Мартин. Наполнив кружки пивом, мужчины вышли, а Мартин, слегка прихрамывая, подошел к раковине.

– Оказывается, я все еще не в состоянии танцевать жигу, – с явным огорчением сообщил он. – Но следующим танцем должен быть вальс. Приглашаю вас, Деб, потанцевать со мной.

– Рей рассказала мне, что случилось с вашей ногой, – тихо сказала Дебора.

– Только не надо делать из меня героя, – криво усмехнувшись, пробормотал Мартин.

– Но это действительно мужественный поступок, – заметила Дебора.

– Я действовал импульсивно, не успел даже подумать, прежде чем решился выбежать из укрытия. При этом испытывал невероятный страх.

– Вот это и есть проявление настоящего мужества, – возразила Дебора.

– Так вы пойдете со мной танцевать или нет? – сменил тему разговора Мартин.

– Я прошла с тяжелым рюкзаком пол-Европы, – ответила Дебора, оттянув руками воображаемые лямки, – так что, если понадобится, смогу поддержать вас. Вы хотите сказать, что приглашаете меня на танец?

– Мартин! Тебе надо усвоить некоторые правила ухаживания за женщинами, – прервала их диалог Рей. – Я не сказала тебе, Деб, одну важную вещь. Когда Ламберт покупал мне сушилку, он одновременно заказал большой букет роз. И то и другое прибыло одновременно, и я не знаю, какой именно из двух подарков заставил меня в этот день плакать как маленькую.

Мартин быстро подошел к столу, на котором стояла ваза с букетом, подаренным кем-то Рей, вынул из него белую ромашку и протянул ее Деборе.

– Не могу преподнести вам розу, и дельфиниума, цвет которого напоминает цвет ваших глаз, тоже нет, но этот белоснежный цветок будет прекрасно смотреться на ваших роскошных волосах, – с галантной улыбкой сказал он, прикрепляя ромашку, к голове Деборы. Низко поклонившись, Мартин добавил – Прелестная Дебора Мелисанда Ломмел, свет души моей, могу ли я просить вас осчастливить меня? Позвольте пригласить вас на танец.

Дебора ответила низким поклоном, поддерживая начатую им игру.

– Сочту за честь служить вам опорой.

– Как я справляюсь со своей ролью? – обратился Мартин к Рей.

– Для начала неплохо.

– Честно говоря, я не особенно силен в таких играх, – признался он Деборе. – Слышите, играют вальс. Пойдемте танцевать.

Взявшись за руки, они вышли на террасу. Мартин положил руку ей на талию и тихо сказал:

– Какое наслаждение обнимать вас!

Дебора положила руку ему на шею. Другая утонула в его огромной ладони. Внутри нее все пело.

По мере того как они медленно двигались в такт музыке, Мартин все крепче прижимал ее к себе. Его рука скользнула вниз по талии и замерла на бедре. В тот же момент Дебора явственно ощутила животом мужскую плоть, такую твердую и сильную, что, казалось, она проткнет ее насквозь.

Инстинктивно она подалась ему навстречу, покорно раскачиваясь в его объятиях. Это движение означало одновременно и полную капитуляцию, сдачу на милость победителя, и в то же время требование продолжить игру до ее полного и логического завершения.

– Если вы можете сделать со мной такое, значит, не нужны никакие розы, а тем более сушилка, – прошептала она ему на ухо.

– Мне тоже не нужно ничего кроме вас, – таким же вкрадчивым шепотом ответил Мартин.

Дебора почувствовала, как что-то сладостно дрогнуло где-то глубоко внутри. Затем дрожь начала распространяться по всему телу и вскоре охватила ее всю. Ее трясло как в лихорадке. Дебора понимала, что выглядит, мягко говоря, нескромно, но ей было уже все равно. Она полностью отдалась охватившим ее ощущениям. Несмотря на то что на ней было надето платье, ей казалось, что она совершенно голая. Ее окаменевшая грудь заныла от желания. Бедра двигались теперь не в такт музыке, а совершали резкие движения, подчиняясь зову природы. Она была поражена силе этого зова и той яростью, с которой ее тело откликалось на него. Взглянув Мартину в глаза, она поняла, что ему не надо ничего объяснять. Он все видел и понимал, испытывая при этом те же чувства, что и она.