Текст книги "Путь к спасению"

ISBN 5-7024-1546-9

Переводчик: Дернов-Пигарев И.Ф.

Аннотация

Он богат, удачлив в делах, и у него взрослая дочь. Она молодая вдова, в поте лица своего зарабатывающая себе на жизнь. Но у них есть нечто общее: с обоими судьба обошлась немилостиво, лишив веры в любовь, сделав их уделом одиночество. Так бы и влачили они свое безрадостное существование, если бы одним холодным зимним вечером, в буран, он не нашел ее замерзающей в сломанной машине.

Салли Лэннинг

Путь к спасению

1

Январь в этом году выдался на редкость холодный, и, добравшись наконец на велосипеде до своего коттеджа, Эмили основательно продрогла. Включив на полную мощность обогреватель, она приготовила себе кофе и, только когда выпила его, согрелась. Теперь можно было приниматься за работу. Несмотря на отвратительное настроение Эмили, она продвигалась на удивление хорошо – до конца десятой главы осталось совсем немного. Жаль, что не удалось поработать вчера, но старая дружба превыше всего. Страшно подумать, что бы с ней было, если бы не поддержка Айрин и Глэдис!

Усевшись за письменный стол, Эмили не глядя выдвинула ящик и, опустив глаза, выругалась про себя. И что ее угораздило полезть именно сюда? Вместо ожидаемой рукописи – ей нравилось работать по старинке, карандашом – она увидела толстый альбом в кожаном переплете и старомодные серебряные карманные часы покойного мужа.

Все тщательно подавляемые и вытесняемые из сознания неприятные, болезненные, трагические воспоминания нахлынули на нее вновь, словно прорвавшая плотину вешняя вода. Зачем только она оставила на виду эти оставшиеся от него вещи, единственные, которые не решилась выбросить. По правде говоря, они принадлежали не ей, а родителям мужа. Эмили давно отвезла бы их им, если бы не безотчетный, ничем не мотивированный страх, испытываемый ею перед ненавистью стариков к вдове трагически погибшего сына. Они считали ее виновной в его смерти, не говоря уже о множестве других мнимых грехов, лишь один из которых она соглашалась принять на себя и который не простит себе до конца жизни.

Однако, оставляя у себя эти вещи, Эмили невольно обрекала себя на постоянные воспоминания об этом неудачном, трагически окончившемся браке, окончательно разрушившем все надежды на счастливую жизнь. Необходимо было раз и навсегда избавиться от них.

Решено: будь что будет, а в ближайший же уик-энд она отвезет старикам альбом и часы и постарается окончательно забыть эту печальную страницу жизни. Хотя в Северной Дакоте сейчас, наверное, настоящая зима, а ее финансовое положение оставляет желать лучшего, необходимо покончить с этим раз и навсегда.

И кто знает, может быть, ей все-таки удастся начать жизнь сначала.

Включив «дворники», Стив Рэмфорд поставил рычаг скорости своего внедорожника на первую передачу, однако толку от этого оказалось мало. Снежная метель, бьющая в ветровое стекло автомобиля, застилала окружающее белой пеленой, лишь время от времени позволяя разглядеть высокие телефонные столбы, отмечающие края проложенной через равнину узкой дороги.

Пожалуй, сейчас даже в Антарктиде снега вряд ли больше, подумал он с кривой усмешкой, да и мороз, наверное, не сильнее. Но кто мог ожидать такой погоды в Северной Дакоте, даже в январе! По всей видимости, служитель отеля оказался прав, настоятельно советуя, чтобы, отправляясь навестить Левски, чей одиноко стоящий дом находился в нескольких километрах от городка, Стив на всякий случай захватил с собой неприкосновенный запас и оделся как можно теплее.

Несущиеся вдоль дороги снежные завихрения, напоминающие вереницу привидений, затрудняли видимость. Но что это там, в кювете с левой стороны дороги? Неужели машина? Отвлекшись от своих мыслей, Стив нажал на тормоз и, замедлив движение насколько возможно, вгляделся в облепленное снегом ветровое стекло. Может быть, это ему только чудится?

Нет, вот оно показалось опять – угловатый силуэт, завалившийся боком в кювет и упирающийся капотом в телефонный столб. Остановившись как можно ближе к обочине дороги, Стив включил фары и, хотя вряд ли ожидал встретить психа, рискнувшего оказаться здесь в такую погоду, натянул капюшон куртки и надел перчатки. Разумеется, в машине никого нет, однако проверить все же следует.

Стоило выйти из хорошо обогреваемого автомобиля, как в лицо ударил яростный снежный заряд. Стив знал, что ледяной и сильный ветер очень опасен и способен обморозить обнаженные участки кожи всего за несколько минут. Покрепче прижав подбородок к груди, он начал осторожно пробираться по обледенелой дороге, слегка хромая из-за давнишнего повреждения колена.

Только не хватает упасть и сломать ногу! Машина оказалась очень маленькая и белого цвета. Не слишком удачное сочетание для такой погоды. Хорошо еще, что она не полностью соскользнула в кювет, иначе разглядеть ее было бы просто невозможно.

Ветер на мгновение поутих, и сердце Стива дрогнуло. Внутри машины виднелась привалившаяся к рулевому колесу человеческая фигура. Мужчина или женщина – не разобрать.

Забыв про колено, Стив бросился вперед. Двигатель машины не работал. Интересно, сколько времени прошло с момента аварии? Очистив стекло рукой в перчатке, он увидел внутри женщину без головного убора. Что она, с ума сошла? По всей видимости, женщина была без сознания. Подергав ручку дверцы, Стив обнаружил, что та закрыта. Как и остальные. Постучав в стекло, он крикнул что было сил, но беспомощно лежащая на руле фигура даже не шевельнулась.

Вернувшись к своей машине, Стив взял лежавшую на заднем сиденье лопату и, возвратившись назад, вновь постучал в окно. Никакого ответа. Поморщившись, Стив поднял лопату и изо всех сил ударил черенком по заднему боковому стеклу. С третьего удара оно разбилось вдребезги.

Быстро открыв дверцу со стороны водителя, он вытащил женщину наружу и, уткнув ее лицом в свое плечо, осторожно понес к своему внедорожнику. Усадив безжизненное тело на сиденье рядом с водительским и пристегнув ремнем безопасности, Стив вновь вернулся к разбитой машине и прихватил лежащий внутри чемоданчик. Бросив его на заднее сиденье своего джипа и усевшись за руль, он включил на полную мощность печку, снял с себя куртку и накинул ее на женщину, затем прикрыл ей колени клетчатым пледом. Только после этого ему пришло в голову взглянуть в лицо спасенной.

Снежный буран за окном и громкое гудение печки как будто перестали существовать. Еще никогда в жизни Стив не видел женщины столь красивой. Гладкая шелковистая кожа, иссиня-черные, как вороново крыло, волосы, безупречные черты лица с высокими скулами, великолепно очерченными губами и бровями.

Он ощутил мгновенный, почти непреодолимый прилив желания. Тряхнув головой, Стив постарался взять себя в руки. На лбу женщины виднелся большой синяк, вызванный, вероятно, ударом о ветровое стекло при столкновении со столбом. Лицо было бледное, как залепляющий стекла снег, кожа холодная на ощупь, дыхание еле слышное. Он что, с ума сошел?

Ее счастье, если она вообще останется в живых. Кроме того, Стив не верил в любовь с первого взгляда. Смехотворная идея!

Но почему же тогда его рука, коснувшаяся щеки женщины, горела словно огнем?

Взгляд его упал на приборную доску. До дома Левски оставалось менее четырех километров. Самое лучшее сейчас это доставить ее туда как можно скорее. Чем быстрее она окажется в теплом помещении и придет в себя, тем лучше. Если он не ошибается – а за свою жизнь Стиву пришлось приобрести кое-какие познания в медицине, – у нее просто сотрясение мозга. Сотрясение мозга и переохлаждение.

Тронув машину с места, он вновь выбрался на середину дороги и, сосредоточив все внимание на столбах, насколько возможно увеличил скорость. Ему давно уже полагалось быть у Левски, как бы там не стали беспокоиться! Хотя цель его визита была не слишком приятная.

Наступили сумерки, видимость ухудшилась. Но, бросив взгляд на пассажирку, чья голова безжизненно свисала на грудь, Стив еще немного увеличил скорость.

Скорее всего она жена одного из местных фермеров и имеет целый выводок таких же черноволосых ребятишек. Почему ему не пришло в голову проверить, есть ли у нее на пальце обручальное кольцо?

Впрочем, какая разница? Левски наверняка знают ее имя, позвонят куда надо, и эта женщина исчезнет из его жизни так же внезапно, как и появилась.

Красивых женщин он знал немало, а на одной из них был даже женат целых девять лет. Так почему же, глядя на удивительную чистоту линий лица незнакомки, он ощущает себя не тридцатишестилетним мужчиной, а подростком, ровесником своей тринадцатилетней дочери?

Негромко выругавшись на все ухудшающуюся видимость, Стив попытался разглядеть тянущиеся вдоль дороги столбы. От поворота с основного шоссе его уже отделяло девять с половиной километров, и, если указания Левски верны, оставалось каких-нибудь метров пятьсот. Вновь, уже в который раз, Стив подумал об этой пожилой паре, чей единственный сын Станислас, тоже ныряльщик, три месяца назад нашел свою смерть на дне Красного моря.

И вот ему, Стиву, пришлось проделать этот путь, чтобы передать им. оставшиеся от последней экспедиции сына дорогостоящее снаряжение и его личные вещи – печальная миссия, которую хотелось выполнить как можно скорее. Первоначально он намеревался побыть у них некоторое время, достаточное для того, чтобы соблюсти приличия, и сегодня же вернуться в город. Но погода изменила все планы: наверняка придется остаться на ночь, что его совершенно не устраивало. В конце концов он не был даже знаком со Станисласом Левски.

Сквозь пелену снежной бури пробился слабый призрачный свет. Это должен был быть дом Левски, оставалось только добраться до него.

Несколько минут спустя Стив остановил машину так близко к двери, как только было возможно. Дом оказался гораздо скромнее, чем можно было ожидать. Не выключая двигателя, он взбежал по ступеням на крыльцо и нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу, и на пороге появился плотно сложенный человек с седой бородой.

– Входите скорее, там такой холод, – прогудел он. – Вы, должно быть, мистер Рэмфорд... Как же вы без куртки?..

– Стив Рэмфорд, – торопливо представился Стив. – Мистер Левски, я не один, со мной женщина, чей автомобиль слетел с дороги. Она ударилась головой, и ей требуется помощь. Могу я внести ее в дом?

Старик отшатнулся и отрывисто спросил:

– Женщина? Что вы хотите этим сказать?

Какой странный вопрос!

– Молодая женщина. Она была одна, – нетерпеливо объяснил Стив, – и одета совершенно не по погоде. Ее машина попала в кювет. Я сейчас внесу ее в дом.

– Но мы...

Однако визитер уже спускался к своей машине. Стараясь как можно лучше укрыть женщину от холода курткой и пледом, Стив вытащил ее из машины, захлопнув дверцу ногой. Сильный порыв ветра, откинув капюшон куртки, приоткрыл ее лицо, и на мгновение ему показалось, что длинные черные ресницы женщины задрожали, а губы шевельнулись, как будто она хотела что-то сказать.

– Все в порядке, – заверил ее он. – Теперь вы в безопасности, так что не надо волноваться. – И Стив вновь поднялся по ступеням.

Рудолф Левски по-прежнему стоял в открытой двери, но растерянность на его лице сменилась непреклонностью. А в речи появился заметный акцент.

– Этой женщине не место в моем доме!

Только что закрывший спиной дверь Стив замер в полном недоумении.

– Что вы сказали?

Из-за спины Рудолфа раздался резкий женский голос:

– Уберите ее отсюда! Я не хочу ее видеть! Вы меня слышите?

Это была, судя по всему, Гертруда Левски, мать Станисласа и жена Рудолфа, – женщина маленького роста, худая как спичка, с седыми, собранными в пучок волосами. Жестом, показавшимся бы смешным, если бы в нем не было столько злобы, она выставила руки ладонями вперед, как будто выпихивая Стива из дома обратно в буран. Стива и его ношу.

– Послушайте, – сказал он, – я не понимаю, что здесь творится, но этой женщине нужна помощь. У нее сотрясение мозга, она сильно замерзла и нуждается в горячей пище и теплой постели. Не можете же вы отказать ей в этом?

Горечь, прозвучавшая в голосе Рудолфа, потрясла Стива не меньше, чем его слова:

– Ей лучше было бы умереть.

– Как умер наш сын, – непримиримо добавила Гертруда. – Наш любимый Станислас.

– Как далеко отсюда следующее жилье? – сухо спросил Стив.

– В четырех километрах, – ответил Рудолф.

– Вы же понимаете, что я не могу везти ее в такую даль, – попытался урезонить их он. – Погода просто отвратительная. Не знаю, кто эта женщина и почему вы ее так ненавидите, однако...

– У нас на это есть весьма веские причины, мистер Рэмфорд, – перебил его Рудолф, не скрывая своего презрения. – Позвольте нам самим судить об этом.

– Она вышла замуж за нашего Станисласа, – сообщила Гертруда ледяным тоном. – Вышла замуж и погубила его.

Стив потрясенно уставился на пожилую чету – теперь все сразу встало на свои места. Он словно бы вновь перенесся на четыре недели назад, в экспедиционный лагерь, раскинутый на белоснежном коралловом пляже австралийского Большого Барьерного рифа.

Погода была прекрасной, и Стив наслаждался ощущением горячего песка под босыми ногами. Тело ныло от приятной усталости – один из друзей попросил его испытать в действии сконструированный им подводный тягач. Один из входящих в экспедицию ныряльщиков, представившийся как Норман Кауфман, заметил:

– Станислас тоже любил походить босиком после погружения... Вы когда-нибудь встречались со Станисласом Левски?

– Как ни странно, нет, – ответил Стив. – Несколько раз наши пути чуть было не пересеклись, однако этого так и не случилось... Все равно услышать о его гибели было больно.

– Да, – согласился Норман. – Он был великолепным спортсменом, одним из лучших. Какая потеря. – С внезапной яростью он пнул ногой песок. – Какая бессмысленная потеря!

– Бессмысленная? – переспросил Стив. – Почему?

– Все дело в его жене, ответил Норман. – В его жене, Эмили. Она была беременна – он узнал об этом только за день до гибели. Однако ребенок скорее всего был не от него. Эмили давно обманывала его.

– Тогда почему он ее не бросил?

– Видели бы вы ее. Редкостная красотка, а уж фигура!.. Станислас был всего лишь человеком. – Норман зло сплюнул. – Поэтому в то утро, перед очередным погружением, Эмили никак не выходила у него из ума. Что в конце концов и привело его к смерти.

Стив слишком хорошо знал, что под водой малейшая потеря концентрации внимания может послужить причиной гибели.

– Очень жаль, – повторил он. – Я никогда раньше не слышал о его жене.

– Она распоряжалась и семейным бюджетом. Богатая женщина! А Станислас вынужден был пользоваться подержанным оборудованием и искать спонсоров для своих экспедиций. Это было просто ужасно. Как страдал этот человек!

– А откуда он был?

– Из Северной Дакоты. – Норман хмыкнул. – Самая середина материка, морем и не пахнет. Его родители до сих пор живут там.

– У меня в Майноте есть хороший друг, – заметил Стив. – Мы знакомы много лет.

Резко повернувшись, Норман взглянул ему в глаза.

– Правда? А не хотите ли вы навестить его и заодно оказать последнюю услугу товарищу-ныряльщику, заслуживавшему лучшей доли?

– Что вы имеете в виду?

– Вещи, оставшиеся от Станисласа, находятся у меня. Я собирался отослать их по почте родителям. Но разве не лучше будет им получить вещи из рук коллеги сына?

Стив задумался.

– В начале года у меня образуется свободная неделька... после того как я отвезу дочь в Англию, в пансионат. Кроме того, приятно будет вновь встретиться со старым приятелем и его женой. Если, конечно, они будут в это время на месте.

– Это может поддержать Левски. Они, должно быть, ужасно переживают. После смерти Станисласа его жена не стала терять времени и избавилась от ребенка, который вполне мог быть и от него... А в этом случае бедные родители остались и без внука, единственного существа, связывающего их с погибшим сыном. – Норман опять сплюнул. – Будь проклят тот день, когда Станислас женился на этой женщине! Она не принесла ему ничего, кроме несчастья!

– Мистер Рэмфорд... – раздался откуда-то издалека голос Рудолфа Левски.

Вздрогнув, Стив очнулся от воспоминаний, теперь ясно понимая, что держит на руках женщину, напрямую виновную в смерти хорошего человека и принесшую много горя его родителям.

– Извините, – пробормотал он, стараясь собраться с мыслями. Какого черта, откуда такое острое разочарование в женщине, впервые увиденной каких-нибудь полчаса назад? В женщине, с которой он не обменялся ни единым словом? – Мистер Левски, – сказал Стив, – я понимаю, что мое прибытие сюда доставило вам и вашей жене огромные неприятности, и извиняюсь за это. Но что тут можно поделать? Какова бы ни была ее вина, не могу же я просто оставить ее замерзать в снегу.

– Так вы знаете, в чем дело? – спросил Рудолф.

– Норман Кауфман, ныряльщик, приятель вашего сына, передавший вам его вещи, месяц назад рассказал мне о вашей невестке.

– Станислас высоко ценил Нормана. – Двигаясь, как древний старик, он повернулся к жене. – Гертруда, мы положим ее в пристройке, ничего другого не остается. Утром она уйдет.

– Присматривать за ней я не собираюсь, – решительно заявила Гертруда.

– Я присмотрю сам, – предложил Стив в наступившей тишине.

– Да, так будет лучше, – произнес Рудолф с видимым облегчением. – Я покажу вам комнату, а Гертруда пока что подогреет суп. Мы оказались плохими хозяевами, мистер Рэмфорд. – Он изобразил нечто вроде неловкого поклона. – Располагайтесь как дома.

– Благодарю вас, – ответил Стив, решив не отставать в любезности, и улыбнулся Гертруде.

Та осталась холодной как лед.

– Эта женщина должна убраться отсюда завтра утром, – заявила она, – и никогда больше сюда не возвращаться.

Стив, чей разум, должно быть, помутился после обнаружения черноволосой красавицы посреди дороги, наконец-то догадался.

– Ну конечно, она только что была здесь...

– У нее хватило наглости привести серебряные часы Станисласа и альбом с семейными фотографиями. Как будто это могло заставить нас простить ее, забыть о том, что она сделала.

– Перестань, Гертруда, – попытался вмешаться Рудолф.

– А наш внук! – вскричала Гертруда. – Она убила даже нашего внука! Сделала аборт!

– Если верить Станисласу, это мог быть не его ребенок, – устало возразил Рудолф, запуская пальцы в копну седых волос. – В день своей гибели Станислас звонил нам. Насчет ее беременности и своих сомнений. Он хотел развестись с ней. – Его взгляд с презрением остановился на женщине, которую держал Стив. – Однако он понимал, что это означает отказаться от всяких контактов с ребенком, могущим быть нашей плотью и кровью.

– Она отняла у нас все, – не отставала Гертруда.

– Довольно, я сказал! – отрезал Рудолф. – После того как мистер Рэмфорд устроит ее, ему надо будет поесть.

– Зовите меня Стив, пожалуйста... – попытался улыбнуться Стив. – Пожалуй, я не откажусь от супа.

Гертруда направилась в кухню, а Рудолф повел Стива в пристройку. Обстановки здесь было немного, а сами комнатки выглядели стерильно чистыми. И спальня не составляла исключения. Однако в ней стоял страшный холод.

– Вы должны извинить мою жену, мистер... Стив, – сказал Рудолф. – Она в большом горе, и это вполне понятно. Устраивайтесь, как вам будет угодно, а когда закончите, проходите в столовую.

Уложив Эмили Левски на широкую кровать, Стив обратился к хозяину дома:

– Когда она придет в себя, ей понадобится горячая пища. – Он с неудовольствием отметил, что машинально перенял обыкновение Рудолфа называть Эмили Левски не по имени, а просто «она».

– Я позабочусь об этом. Потом я покажу вам вашу спальню.

– Думаю, мне лучше будет остаться здесь и приглядеть за вашей невесткой, – возразил Стив с изумившей его самого неохотой. Но ведь если этого не сделает он, тогда кто же? – После такого сильного удара головой рекомендуется не оставлять больного одного по крайней мере двадцать четыре часа.

– Как хотите, – ответил Рудолф, явно недовольный проявлением подобной любезности по отношению к женщине, неподвижно лежащей на кровати. – В ящике комода есть постельное белье, можете устроиться на кушетке, – продолжил он. – Я вернусь через несколько минут.

Как только дверь за ним закрылась, Стив приступил к действиям. Плотно прикрыв окно шторой, он включил обогреватель на максимум, быстро развел огонь в стоящей в углу дровяной печке и только тогда повернулся посмотреть на женщину.

Эмили Левски. Вдова Станисласа. По всем свидетельствам, неверная и неблагодарная жена, по всей видимости убившая собственного ребенка.

Но все это отнюдь не делало ее менее красивой.

2

Вытирая ладони о брюки, Стив все с той же странной неохотой приблизился к кровати и, стараясь не обращать внимания на шелковистую гладкость кожи, приложил ладонь к щеке Эмили и ощутил, насколько та холодна. Сняв с женщины перчатки, он начал согревать ее длинные ухоженные пальцы в своих. Обручального кольца не было. Как и вообще каких-либо ювелирных украшений, что несколько удивляло. Стив имел дело со многими женщинами в самых разных обстоятельствах, как человеку хорошо обеспеченному и в настоящий момент холостому ему частенько приходилось за ними ухаживать, и большинство было увешано бриллиантами. Так почему же богатая вдова Эмили Левски их не носит?

Словно услышав свое имя, женщина беспокойно пошевелила головой, ресницы ее дрогнули. Затем с губ сорвался легкий болезненный стон, а по телу пробежала дрожь.

Подавив инстинктивное сочувствие, Стив снял с нее туфли, практичные, на низких каблуках и явно не кожаные. Наряду с отсутствием драгоценностей это также показалось ему странным. На Эмили были черные брюки и темно-синий свитер, не скрывающие не менее умопомрачительную, чем лицо, фигуру. Увидев, что она по-прежнему дрожит, он торопливо вытянул из-под женщины одеяло и укутал ее.

В комнате стало значительно теплее, и Стив, сняв через голову толстый шерстяной свитер, взглянул на себя в зеркало, желая привести в порядок свои темно-каштановые волосы. Он никогда не понимал, что привлекательного находят в нем женщины. А они видели непроницаемые серые глаза, четкий абрис волевого подбородка и общее выражение уверенности в своих силах, что весьма и весьма импонировало. Поэтому он лишь посмеялся над словами своей дочери Долли, сказанными перед самым Рождеством, по поводу его попыток ускользнуть от чар очередной соблазнительницы.

– Неужели ты не понимаешь, почему за тобой гоняются все эти женщины? Какой ты странный, папа. Знал бы ты, что о тебе говорят девочки в моей школе. Тебя называют настоящим мужчиной.

– Ради Бога, избавь меня от этого!

Долли закатила глаза.

– К тому же ты умен, богат, обаятелен... когда захочешь. У тебя слава известного ныряльщика. Чего тебе еще надо?

– Насчет богатства ты права, – ответил он. – А про остальное можешь забыть.

Рассмеявшись, Долли попросила его лучше помочь ей с геометрией, которая в отличие от литературы оставалась для нее тайной за семью печатями. Стив любил дочь больше, чем кого-нибудь на свете... больше, чем ее мать, особенно в последние годы брака, хотя никогда не говорил об этом Долли.

Конечно, ему надо было бы жениться во второй раз, остепениться, создать для дочери настоящий дом, внести в ее жизнь женское присутствие. Беда состояла в том, что Стиву этого не хотелось. Да и подходящей кандидатуры на роль новой жены тоже не находилось.

К тому же дело осложняли постоянные перемещения по всему свету. В последние несколько лет количество экспедиций пришлось значительно сократить, все больше приходилось ездить по делам. Унаследовав деньги от отца, эмигранта и искателя приключений, и многократно увеличив их с помощью весьма удачных вложений, Стив приобрел международную брокерскую фирму, а затем сеть престижных аукционных домов в Европе и Нью-Йорке, занимающихся предметами искусства и антиквариатом.

Это являлось еще одной причиной, по которой ему пришлось поместить Долли в частную школу в Англии...

Лежащая на постели женщина негромко застонала. Вернувшись к реальности, Стив сунул в печку очередное березовое полено и подошел к кровати. Несмотря на толстое одеяло и тепло комнаты, Эмили Левски не переставала дрожать. Двигаясь медленно и осторожно и не отрывая взгляда от ее лица, он приподнял одеяло и лег рядом на постель, прижав Эмили к себе.

Ее тело легло в объятия Стива просто идеально, как будто было специально для этого предназначено, щека приникла к шее, дыхание щекотало кожу, упругая грудь прижалась к его груди. Ответ его собственного тела последовал незамедлительно. Независимо ни от чего он по-прежнему желал ее.

Стиснув зубы, Стив попытался думать о чем-нибудь другом, однако это не принесло желаемого результата. Слишком долго он оставался без женщины, вот в чем проблема. А кстати, как долго?

Если пришлось напрячься, чтобы вспомнить, – значит, слишком долго. Пора с этим что-то делать, и как можно скорее. Сейчас, пока Долли находится в Англии, самое удобное время для этого.

К примеру, взять ту блондинку с благотворительного бала, которая всучила ему номер своего телефона, – он должен где-то валяться. Она не оставила никаких сомнений в том, что залезет к нему в постель без лишних уговоров. Правда, Стив даже не помнил ее имени, что ясно свидетельствовало об оставшемся о ней впечатлении. Были и другие женщины в разных концах света, с которыми он встречался, но так и не переспал.

Эмили Левски шевельнулась, заставив Стива торопливо отстраниться. Прошла ли ее дрожь? Чем скорее он покинет эту постель, тем лучше.

Кстати, у той женщины с благотворительного бала сквозь левую ноздрю была продета бриллиантовая булавка. Это ему хорошо запомнилось и скорее всего помешало тогда позвонить.

Внезапно судорожно содрогнувшись, Эмили открыла полные страха глаза и с неожиданной силой толкнула его в грудь.

– Нет! – крикнула она. – Нет, не надо!.. – Затем, видимо рассмотрев Стива получше, замолчала, явно борясь с только что переполнявшим ее ужасом.

Ужасом от чего? От того, что вставший из могилы Станислас пришел по ее душу? Но прежде, чем он успел о чем-нибудь спросить, она заговорила сама:

– Вы не Станислас... О Боже, мне было показалось, что это он. – В ее голосе снова появились панические нотки. – Кто вы такой? Где я нахожусь?

– Да, я не Станислас, – как можно спокойнее заверил ее Стив. – Станислас мертв, разве вы не помните?

В ее сапфировых, в тон свитера, глазах вновь появилось выражение страха. Снова отпихнув его, Эмили резко откинула голову и, вскрикнув от боли, схватилась за лоб.

– Пожалуйста, скажите... что это за место? Я не понимаю, что произошло.

Ничего удивительного, что Станислас Левски вновь и вновь возвращался к своей неверной жене. Казавшаяся красивой даже в бессознательном состоянии, сейчас, когда ее лицо оживилось эмоциями, с огромными, выглядящими такими беззащитными глазами, эта женщина была просто прекрасна.

– Произошел несчастный случай, – ответил Стив нарочито грубо, тотчас же устыдившись этого. – Сейчас вы находитесь в доме Рудолфа и Гертруды Левски.

Вздрогнув, как от удара электрического тока, Эмили на мгновение закрыла лицо руками.

– Нет, – прошептала она. – Нет, скажите, что это неправда.

– Но это правда. Куда еще я мог вас отвезти? Хотя, должен признаться, вас приняли здесь без особой радости.

– Они меня ненавидят, – пробормотала Эмили, и на мгновение в ее глазах мелькнули слезы. – Я не хочу быть в этом доме. Никогда больше!

Либо она была искусной актрисой, либо все, что он о ней слышал, было ложью. Однако Станислас, Норман, Рудолф, Гертруда... Неужели все они ошибались? Это казалось маловероятным.

– Неудивительно, что они вас ненавидят, – заметил Стив холодно.

Эмили отодвинулась от него еще дальше, и на лице ее опять появилась гримаса боли.

– Кто вы такой?

– Может быть, ваша судьба? – спросил Стив, насмешливо подняв бровь.

– Перестаньте играть со мной! – взмолилась она со вновь появившимися слезами на глазах. – Пожалуйста... я не понимаю, что со мной происходит, вы должны объяснить мне все.

– Я человек, оказавшийся на дороге после того, как вы врезались в телефонный столб. Вам следовало бы меня поблагодарить. В машине с выключенным двигателем вы бы наверняка замерзли.

– Машина... – Эмили нахмурилась. – Теперь вспоминаю, я действительно села в машину и уехала отсюда. Было ветрено, и шел снег, но здешние дороги такие прямые, что мне это не показалось опасным.

– Не слишком умное решение с вашей стороны, – откровенно заявил Стив.

– Но не могла же я остаться! Кроме того, они сами хотели, чтобы я уехала, и чуть не вытолкали меня за дверь. Но стоило мне оказаться на дороге, как я перестала что-либо видеть из-за снега, и вдруг этот столб... Мне удалось только выключить зажигание из боязни загореться.

– Очередное сомнительное действие в добавление ко всему остальному.

– Так, значит, они рассказали вам обо мне, – тихо сказала женщина. – И вы им поверили.

– А разве есть причина, по которой я не должен был поверить? – спросил Стив, понимая, что хочет, чтобы эти причины действительно существовали.

– О Боже... – прошептала Эмили.

Вид у нее был совершенно несчастный. Одним быстрым движением он соскочил с кровати.

– Пойду принесу вам супа, а потом вам надо принять горячую ванну.

Эмили попыталась встать, но приступ слабости заставил ее опять опуститься на подушки.

– Просто уйдите, – взмолилась она дрожащим голосом. – Уйдите и оставьте меня одну.

Если бы только это было возможно!

– Вам не нравится иметь дело с последствиями своих поступков, не так ли? – спросил Стив. – Вероятно, вас можно поздравить с наличием остатков совести.

– Прекратите! Прекратите немедленно! Я больше не могу... – Похоже было на то, что Эмили действительно находится на грани нервного срыва.

Стив почувствовал себя похожим на сверстника хулигана, не дававшего ему прохода в школе, и смутился. Теперь, при росте под сто девяносто сантиметров и умении постоять за себя, он предпочитал не пользоваться этими своими преимуществами без крайней необходимости. Особенно когда имел дело с тем, кто слабее его. С другой стороны, за что, черт побери, ему винить себя? После всего происшедшего Станисласа уже не вернешь, а разве не в этом суть дела?

– Я приду через несколько минут, – холодно сказал Стив. – Ванная за той дверью, и на вашем месте я бы не покидал этой части дома. Вы тут не слишком популярны.

– Думаете, я этого не знаю? – ответила она с некоторым вызовом.

– И все же пришли сюда именно вы. Безо всякого приглашения, как я понял.