Текст книги "Храм любви"

Покинув ванную, он обнаружил, что Грейс задернула шторы на окнах и улеглась в постель. Скользнув взглядом по ее обнаженному телу, Нил ощутил прилив чувственного трепета.

Грейс раскрыла перед ним объятия, и он, отбросив всякие размышления, кинулся на кровать и крепко прижал ее к груди.

– Как я хочу тебя...

Он стал целовать ее так, будто никогда прежде ничего подобного не делал.

На этот раз Грейс чувствовала себя увереннее, у нее даже появилось игривое настроение. По мере нарастания страсти смех смешивался в них обоих с их учащенным дыханием, пока наконец они вновь не слились воедино, подчиняясь древнему сладостному ритму. Испытанное ими удовольствие оказалось настолько острым, что вызвало нечто похожее почти на боль.

Несколько мгновений Нил лежал неподвижно.

Рядом с Грейс он переживал необычные чувства. Ранее они говорили о риске, ожидающем каждого из них. Но разве он относился к этому всерьез? Разумеется, он полагал, что рано или поздно они с Грейс расстанутся и каждый из них найдет себе другого партнера. Но сейчас ему была ненавистна даже сама мысль о том, что Грейс будет обнимать другой мужчина.

– Ты словно удалился от меня, – мягко произнесла она. – О чем думаешь?

Нил в очередной раз убедился в ее проницательности. Он убрал волосы с лица Грейс, мимоходом заметив, как разрумянились ее щеки.

– Я сказал, что буду честен с тобой... Но мне не приходило в голову попросить об этом и тебя.

– Меня не нужно просить. Само собой разумеется, что я буду честна с тобой. – Она на миг прикусила губу. – До тех пор, пока мы не разойдемся в разные стороны.

– Давай не будем говорить об этом. По крайней мере, не сейчас.

– Рано или поздно все равно придется...

– Но не сегодня. – Нил провел пальцем по чуть припухшим после поцелуев губам Грейс. – Рискую показаться тебе человеком приземленным... тем более что мы перекусили у реки... но я снова проголодался.

– Во время секса сгорает множество калорий, – заметила она с такой уверенностью, словно давным-давно изучила данный факт на собственном опыте.

Они вместе приняли душ, что заняло немало времени. Затем, рука об руку, отправились исследовать запасы в холодильнике – Нил заблаговременно договорился с Келли Баркс о том, чтобы провизия там была.

За едой Грейс рассказала Нилу о том, что совершенно по-новому смотрит сейчас на Дженнифер.

– За это я должна благодарить тебя. Если бы ты не прислал ту кассету, возможно, я бы так никогда ничего и не поняла.

– Думаю, рано или поздно что-то изменилось бы. – Нил пожал плечами.

– Скорее поздно, чем рано. Почему ты не хочешь принять моей благодарности?

Потому что это очередной шаг в сторону чересчур близких отношений, мысленно ответил Нил. Потом натужно улыбнулся.

– Почему же? Принимаю. Всегда к твоим услугам. – Он погладил пальцы Грейс. – Ты поела? Вернемся обратно?

Они не покидали постели до ужина. Ближе к полуночи их вновь захватила вспышка страсти. В результате утром у них получился поздний завтрак. А после него Грейс уснула на диване.

Нил расположился напротив, в кресле, с книгой в руках. Но не столько читал, сколько всматривался в лицо спящей Грейс, словно в поисках ответа, который помог бы понять, что происходит.

Больше всего он был озадачен ее готовностью доверять ему. А также тем, что она не скрывает своих желаний. Подобная искренность вела слишком далеко.

Нил давным-давно поклялся никогда не жениться. Потому что, по его мнению, брак таит в себе угрозу для существования. Человек словно попадает в клетку. Или западню.

И вообще, долгие отношения с женщиной делают мужчину ранимым.

Нил обрадовался, когда Грейс проснулась и выразила желание прогуляться. Они сели в «мерседес» и вновь отправились к Темзе. А когда вернулись, Грейс достала из сумки альбом для зарисовок.

Спустя час она робко спросила:

– Хочешь посмотреть?

Нил увидел нарисованную пастелью реку, песчаную отмель с прозрачной водой и почти не видный в утреннем тумане противоположный берег. Образы не имели резких очертаний, каждый из них словно перетекал в другой.

– Примерно так я себя чувствую, когда нахожусь с тобой в постели, – сказал Нил.

– Значит, ты понял, что я хотела изобразить.

– Не отдашь мне этот рисунок?

– Честно говоря, я надеялась, что ты попросишь его у меня.

Нил посмотрел на нее и хрипло произнес:

– Через пару часов нам придется расстаться. Давай проведем это время в постели.

– На это я тоже надеялась.

Они занимались любовью так бурно и неистово, будто хотели впечатать свои тела друг в друга.

Позже Нил задыхаясь произнес:

– На следующей неделе меня не будет в Лондоне, нужно слетать в Японию. Но в пятницу я вернусь. Можно мне приехать и остаться у тебя на ночь?

Грейс поняла, о чем он спрашивает: можно ему заняться с ней любовью в ее собственной постели, на ее территории.

– Хочешь сказать, что мне придется так долго ждать? – произнесла она, с невинным видом затрепетав ресницами.

– Зато потом я могу провести у тебя весь уикенд. И еще могу позвонить из Осаки.

Грейс просияла.

– Очень хорошо! Хотя... звонить, пожалуй, не стоит. Ведь в понедельник я уезжаю к Дженнифер в Бристоль. На два дня. – Немного помолчав, она чуть смущенно добавила: – Конечно, сравнить мне не с кем, но, по-моему, ты самый замечательный любовник, какого только я могла пожелать.

– А ты вообще превзошла все мои ожидания.

На миг Нилу почудилось, будто в глазах Грейс промелькнула боль, но затем это выражение исчезло – так быстро, что он даже не понял, видел ли что-нибудь на самом деле.

Она села на постели и как ни в чем не бывало произнесла:

– Скоро мы организуем общество взаимного обожания. Кто первый пойдет в ванную?

Нил лениво потянулся и зевнул.

– Ты. Мне вообще не хочется вставать.

– Когда у тебя напрягаются мышцы... – начала Грейс, зачарованно глядя на него, но тут же оборвала себя. – Впрочем, не обращай внимания. Я не могу ничего требовать от тебя после того, что только что было...

– До пятницы всего пять дней, моя дорогая Грейс.

Ее губы изогнулись в улыбке.

– Это сто двадцать часов. А я ненавижу холодный душ.

Она направилась в ванную как была, обнаженная. Глядя на нее Нил подумал о том же: пять дней слишком много. И холодный душ он тоже не очень жаловал.

Этот уикенд только раззадорил его!

Из Бристоля Грейс вернулась в среду вечером. Два дня в обществе Дженнифер прошли чудесно. Прощаясь на вокзале, обе они обнялись и даже прослезились.

Около десяти часов зазвонил телефон. Грейс быстро сняла трубку.

– Да?

– Это ты, солнышко? Приехала? – послышался знакомый голос.

– Да. Жаль, что ты в отъезде.

– Ты в постели?

– Стою возле кухонного стола.

– А ты никогда не занималась любовью на кухонном полу?

– Сам знаешь, что нет. Но хотела бы попробовать. Скажем, в ближайший уикенд.

Кратко, но очень выразительно Нил описал, что сделает с ней на кухне. Зардевшись, Грейс слабо произнесла:

– Сначала мне придется подмести пол. Я не очень-то хозяйственная женщина.

Он рассмеялся.

– А кровать у тебя широкая?

– Для нас с тобой места хватит.

– Кажется, у нас начинается секс по телефону.

– Этого у меня тоже никогда не было, – скромно призналась Грейс.

– Я прилечу в Лондон после полудня, часа в три. Может, закажешь у Келли Баркс ужин с доставкой на дом?

– Уже заказала.

– Хорошие блюда? – с сомнением спросил Нил.

– Да. Келли всегда следит за тем, чтобы на тарелках все выглядело очень красиво.

Он хохотнул.

– Сразу видно, что ты художник, а не повар.

– Тут уж ничего не поделаешь... Как продвигаются твои дела?

Они еще немного поболтали, потом Нил спохватился.

– Наверное, ты хочешь спать? Постарайся как следует выспаться до пятницы.

Внезапно Грейс охватило столь сильное желание, что она на миг зажмурилась.

– Как бы я хотела, чтобы ты был сейчас здесь!

– Скоро буду. Я тоже не могу дождаться. Пока.

Связь оборвалась.

Не похоже чтобы так говорил человек, собирающийся меня бросить, подумала Грейс.

Утром, сразу после завтрака, она отправилась в студию и почти весь день рисовала эскизы новой картины. К сожалению, ни один из них ее не удовлетворил. Ближе к вечеру ей позвонила Дженнифер.

Грейс сообщила, что по-прежнему не может выбраться из творческого тупика. Дженнифер посоветовала не падать духом и упорно работать. А когда не останется сил, вздохнуть поглубже и все начать заново.

– Большое спасибо, – проворчала Грейс.

– Не за что. Лично я рада уже тому, что поговорила с тобой. Ты даже не представляешь, как мне приятно беседовать с тобой!

– А мне с тобой, – сказала Грейс, невольно улыбнувшись.

– Можно кое-что спросить? Ты поблагодарила Нила за то, что он прислал тебе кассету?

– О, конечно.

– Хорошо. Я понимаю, общаться с Нилом порой бывает нелегко, но зато интереснее, чем с каким-нибудь покладистым тихоней.

– Да уж, тихоней его не назовешь, – усмехнулась Грейс.

– И еще в нем есть глубина.

– Верно. Но также что-то еще... не могу подобрать определения...

– Мрачность?

Грейс вздрогнула.

– Да... Пожалуй.

Попрощавшись с Дженнифер, она вернулась в студию, встала к мольберту и несколько часов работала как одержимая. Потом вдруг остановилась, отошла на пару шагов и взглянула на холст. На нем пестрели яркие краски – белая, красная, черная...

Грейс прикусила губу. Она сотворила художественный штамп, только и всего. Интересно, как можно назвать сие произведение? «Тщетная попытка понять собственные эмоции»? Или короче – «Художник в поиске»?

Машинально вымыв кисти, она отправилась на огород. Прополка сорняков всегда успокаивала ее. А завтра сюда приедет Нил. Чтобы лечь в ее постель. Где ему самое место.

Грейс вдруг замерла. Да, пребывание Нила в ее постели действительно представлялось ей вполне естественным. Однако оно носит временный характер, об этом не следует забывать. Дженнифер права. Душа Нила – потемки. В ней хранится много тайн. Но делиться своими секретами он не намерен.

К пяти часам пятницы она была как на иголках.

Почему Нила так долго нет? Может, он передумал и не приедет? Или встретил какую-нибудь обворожительную японку?

А вдруг... его самолет разбился?

Дрожащими руками Грейс налила себе вина. В эту минуту к калитке ее коттеджа подкатил «мерседес», взвизгнули тормоза.

С гулко бьющимся сердцем она поспешила к двери. Нил уже взбегал на крыльцо, переступая через ступеньку. Узел его галстука был ослаблен, пиджак висел на согнутой руке, в другой – дорожная сумка и букет малинового оттенка роз.

Увидев Грейс, он остановился.

– Каждый раз, когда я вижу тебя, ты выглядишь все красивее! – восторженно слетело с его губ.

Будто тяжкий груз спал с ее плеч. Она посмотрела в глаза Нила и поняла, что по-прежнему желанна.

– Розы... Ты привез мне розы...

– Да... Знаю, у тебя их полон сад, но эти напомнили мне румянец, появляющийся на твоих щеках после наших занятий любовью.

Грейс рассмеялась.

– Ну вот, теперь я не могу сказать, что они прелестны!

Нил вошел, бросил сумку на пол, пиджак и цветы – на ближайшее кресло и заключил Грейс в объятия.

Поцелуй был долгий, жгучий и искусный. Когда он завершился, Грейс облегченно вздохнула.

– Я испугалась, что ты больше не хочешь меня.

– Хочу даже больше, чем прежде. – Он ухмыльнулся. – По-моему, ты сама это чувствуешь. Но сначала мне нужно принять душ и побриться. Бокал вина тоже не повредит.

– Все, что хочешь, – сказала Грейс.

Нил прижался лицом к ее шее.

– Как приятно ты пахнешь... Скажи, а перед ужином мы не выкроим несколько минут, чтобы проверить, насколько удобна твоя кровать?

– Для этого у нас впереди целый уикенд, – счастливо рассмеялась Грейс. – Ванная там. Сейчас принесу тебе полотенца, а потом налью вина.

Нил стянул галстук и бросил поверх пиджака.

– Сначала поцелуй меня еще разок.

– Боюсь, что после этого я забуду, где у меня хранится белье, и не смогу отыскать бутылку с вином.

– И все-таки рискнем! – сказал Нил, вновь припадая к ее губам.

Грейс трепетала, когда они разомкнули объятия. На горле Нила тоже ускоренно билась жилка.

– Зачем нужно вино, если есть ты? – произнес он, после чего вынул из дорожной сумки туалетные принадлежности и направился в ванную.

Со счастливой, словно приклеившейся к губам улыбкой Грейс поставила розы в вазу. Затем наполнила вином второй бокал и вместе со своим отнесла в спальню. Прислушиваясь к звукам льющейся в ванной воды, она сняла с себя всю одежду и набросила на голое тело пиджак и галстук Нила. Живописно раскинувшись на постели, Грейс сунула за ухо одну розу.

Вскоре в спальню вошел Нил в обернутом вокруг бедер полотенце. При виде Грейс в его глазах заплясали веселые искорки.

– Тебе этот пиджак идет больше, чем мне. А роза чудесно дополняет картину.

– Рада, что тебе понравилось.

– Не все, – хрипловато возразил он. – Я хочу, чтобы ты распустила волосы.

Грейс села на постели, сняла пиджак и вынула заколку из волос. При этом ее грудь слегка колыхалась. В сумерках светлая кожа Грейс казалась бархатистой как лепестки роз.

Тряхнув кудрями, она простерла руки к Нилу.

– Иди ко мне!

Он упал на нее, как беркут на перепелку. Грейс пылко отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку и была так же неистова, как и Нил. Кульминация их близости повергла обоих в бурный водоворот наслаждения. Задыхающаяся Грейс впилась пальцами в плечи Нила будто утопала, а он был единственной надеждой на спасение.

– Женщина! – хрипло выдавил он. – Что ты делаешь со мной?

Грейс была настолько погружена в свои ощущения, что ответила совершенно невпопад.

– Как хорошо, что не нужно готовить ужин, – произнесла она чужим осипшим голосом. – Не уверена, что смогу встать.

Нил подал ей бокал вина, потом взял и себе.

– За наш уикенд!

– За нас, – поправила Грейс.

– Ты самая красивая женщина в мире, – произнес Нил с зачарованным мерцанием в глазах.

– А ты – самый эротичный мужчина.

– Дело ведь не только в сексе, – сказал он. – Но и в нас самих.

Грейс не ожидала от него таких слов. Ее горло сжалось, и она с трудом произнесла:

– Согласна.

– Только не спрашивай меня, что именно это означает, – добавил Нил, дернув плечом.

Его жест насторожил Грейс.

– Думаю, нам нужно поесть, – сказала она, свешивая ноги на пол.

Ужин был таким, о котором можно лишь мечтать. Грейс и Нил ели при свечах, сквозь открытое окно в дом лились ароматы сада, доносилось далекое уханье филина.

После кофе они вместе вымыли посуду. В ходе этого процесса Грейс обогнула Нила, чтобы взять супницу, но тот стиснул ее бедро... и вот они уже занимаются любовью, прислонясь к дверце холодильника.

Обнимая Нила за шею, Грейс прошептала:

– Все же лучше, чем на полу...

– Этот вариант я придержу до завтра.

Она прижалась лицом к его плечу.

– Как я рада, что ты здесь. Я скучала по тебе. Мне казалось, что какая-то часть меня отсутствует.

Неожиданно Нил отстранился и одернул на ней подол.

– Думаю, пора вернуться в постель. Только на этот раз для того, чтобы спать.

– Что я такого сказала?

– Дьявол! Не знаю... И не хочу даже задумываться. Идем, пора укладываться. Поздно уже...

– Я не могу прятать от тебя свои чувства. Они – часть меня.

– А я и не прошу тебя об этом. Просто будь осторожна. Только это я и пытаюсь сказать.

Хороший совет, подумала Грейс. Только как ему следовать, если речь идет о моем сердце? Жалея, что не промолчала, она протерла стол, а затем отправилась в ванную.

Когда Грейс вышла оттуда – в самой простенькой ночной сорочке, потому что забыла погладить шелковую, – Нил уже лежал в постели, до середины груди накрытый простыней. Выглядел он совершенно по-домашнему.

Грейс легла рядом, и Нил обнял ее. Спустя несколько мгновений, он натужно произнес:

– Все это внове для меня. Для нас. С самого начала мы оба знали, что наши отношения будут необычны. Но они оказались настолько необычны, что это выбивает меня из колеи. Так что не обижайся на меня, ладно?

– Хорошо, – сказала Грейс и через пять минут уснула.

Часа в три утра Нил проснулся. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к размеренному дыханию Грейс, потом встал, натянул трусы и отправился в ванную.

Выйдя оттуда, сам не зная почему, он не вернулся в спальню, а заглянул в студию. Нашарил на стене выключатель, щелкнул им... и замер, прикипев взором, очевидно, к последней работе Грейс.

Как может покрытый красками холст производить столь сильное впечатление? Грейс словно излила на полотно все детские страхи Нила. Эти ломаные алые линии... В них чудится намек на некий кровавый ужас. А выходящие из тени призрачные белые фигуры лишь усиливают такое впечатление.

Эти силуэты чем-то навевают образ моей матери, подумал Нил. В моих воспоминаниях он такой же нечеткий. У нее была яркая улыбка... А потом мать стала больше похожа на собственную тень.

Он вздрогнул, будто впрямь встретившись с призраком. Как Грейс удалось проникнуть в его тайны?

Раздавшийся сзади шорох заставил Нила резко обернуться. На пороге студии, держась одной рукой за дверной косяк, стояла Грейс.

– Я проснулась, а тебя нет...

Несколько мгновений Нил молча смотрел на нее, гневно стиснув кулаки. Еще через секунду он принял решение. Придется рассказать ей все, даже если это означает сдачу позиций и обрушение защитных барьеров.

6

– Я никогда не рассказывал тебе о своем детстве, – произнес он так, будто слова вытягивали из него клещами. – Кто ты? Ведьма?

Грейс даже голову втянула в плечи, переводя недоуменный взгляд с Нила на незаконченную картину и обратно.

– Я...

– Ты все поняла! Все увидела. Страх. Насилие. А еще пьянство, крики и ругань. Но она все равно жила с этим ублюдком, день за днем, неделю за неделей.

– Кто жил? С каким ублюдком? – прошептала Грейс.

– Моя мать. С моим отцом. – Нил отвернулся от картины, как будто разглядывание ее доставляло ему боль. – С моим отцом, – повторил он. – С Эриком. Это из-за него я решил никогда не жениться. И не иметь детей.

Грейс побледнела.

– Но что он сделал, Нил? И что случилось с твоей матерью?

– С Кэт? Она ушла. Бросила меня в приюте для женщин, да так и не вернулась. Должно быть, забыла, что у нее есть ребенок. – Его смех больше походил на стон. – Из-за Кэт я стараюсь не вступать в длительные отношения с женщинами и не брать на себя каких-либо обязательств. Я думал, что Кэт любит меня, а она просто ушла.

– И поэтому ты решил никогда никого не любить? – сдавленно произнесла Грейс.

Нил скользнул по ее лицу отсутствующим взглядом.

– Когда стали искать моего отца, оказалось, что он тоже бесследно исчез. Словно испарился. Кто знает, может, они уехали вместе. Решили, что без меня им будет лучше.

Грейс потянулась к нему, но он отодвинулся.

– Как ты умудрилась нарисовать все это? Откуда узнала обо всем? Может, я разговаривал во сне?

– Нет! Я даже не подразумевала тебя. Просто рисовала, что приходило на ум.

– А выглядит так, будто ты знаешь меня лучше, чем я знаю себя, – хрипло произнес Нил.

Он ненавидит меня за это, пронеслось в мозгу Грейс. Как жаль, что я не поставила картину лицом к стене...

– Значит, твой отец был человек крутого нрава? – осторожно спросила она.

– Да... Периодически избивал мою мать. И, наверное, насиловал ее, хотя я был слишком мал, чтобы понимать это.

– Он и тебя бил? – В голосе Грейс прозвучало плохо скрытое волнение.

– Порой давал подзатыльники, чтобы я не путался под ногами. Мне было всего четыре года, когда родители бросили меня. Слишком мало, чтобы я мог защитить мать, но достаточно, чтобы жить в постоянном страхе. Трезвым Эрик был не так плох. Но когда напивался... Поэтому я никогда не пью больше двух бутылок пива.

Слишком потрясенная, чтобы заботиться о тактичности, Грейс спросила:

– Боишься, что станешь похож на Эрика?

– Ну... у меня его гены, мало ли что. Думаешь, я способен обидеть своего ребенка? Уж лучше вообще не обзаводиться детьми.

– Послушай, я никогда не видела тебя таким злым. Никогда!

Ее замечание не произвело на Нила особого впечатления. Начав рассказывать, он уже не мог остановиться.

– Примерно через месяц после того, как мне исполнилось четыре года, Эрик явился домой пьяным в стельку. Он прямиком направился к моей матери. Видя это, я схватил свой игрушечный грузовик и что есть сил стукнул Эрика по ноге. Взревев от ярости, тот отшвырнул меня через всю комнату. Когда я пришел в себя, моя мать лежала на полу вся в кровавых ссадинах, а Эрика не было. Вечером она забрала меня в женский приют.

– Неужели полиция ни разу не вмешалась?

Нил усмехнулся.

– В таких районах жильцы предпочитают обходиться без помощи полиции. И вообще... В полицейском рапорте оказался бы отмечен еще один семейный скандал. А они происходят каждый день...

– Значит, ты остался совсем один. Ни к кому не мог обратиться...

– Только не нужно меня жалеть, – резко произнес Нил. – Я не собирался рассказывать тебе всего этого. Просто, когда увидел картину... Как бы то ни было, сейчас ты знаешь, почему «брак» для меня ругательное слово. И таковым останется.

– Но дети не всегда идут по стопам своих родителей. Порой из них получаются отличные отцы и матери, – убежденно сказала Грейс. – Об этом свидетельствует статистика.

– Мне достаточно собственного опыта, – буркнул Нил. – Чему меня могут научить посторонние люди?

– Выходит, ты тоже переживаешь застой.

Эта фраза вырвалась у Грейс неожиданно для нее самой. Затем ей осталось лишь с независимым видом поднять подбородок и ждать ответа.

На миг Нил стиснул зубы, потом спросил:

– Тебе страшно, что ты находишься здесь наедине со мной?

– Нет.

– А если мне взбредет в голову прикончить бутылку вина и начать вторую? Что ты тогда будешь делать?

– Это риторический вопрос. Потому что ничего подобного не произойдет.

– Ты очень самоуверенна.

– Но ведь это я нарисовала картину.

– Значит, мы вернулись к тому, с чего начали, – мрачно заметил Нил. Черты его лица обозначились резче, от всей его фигуры словно веяло холодом. – Я еще немного побуду здесь. А ты ступай в постель.

– Без тебя я не пойду.

– В таком случае это будет долгая ночь.

Грейс на минуту задумалась. Разве есть у нее право прорываться сквозь защитные барьеры Нила? Которые он выстраивал всю жизнь?

– Тебе придется поверить, что моя картина не имеет никакого отношения к твоему прошлому. Но обещаю, что она не попадет на выставку и не будет продана. Тем более что работа над ней еще не завершена.

– Ты обманываешь меня! – процедил Нил сквозь зубы, пытаясь понять, чего Грейс добивается, и отчаянно желая, чтобы она оставила его в одиночестве.

– Картина находится в процессе доработки, – сухо произнесла Грейс. – Как и наши с тобой отношения.

– У нас роман, вот и все!

– Настолько бурный, что мы понемногу изменяем друг друга.

– Ко мне это не относится, – проворчал он.

Грейс покачала головой, и ее волосы словно вспыхнули в электрическом свете.

– Почему ты никогда не пытался найти свою мать? Или отца?

– А зачем мне это?

– Затем же, зачем ты прислал мне кассету с песнями Дженнифер – чтобы разобраться с прошлым, которое сделало тебя своим заложником.

– По-моему, ты чересчур увлекаешься популярными статьями по психологии, – холодно заметил Нил, в глубине души понимая, что не прав.

– Благодаря тебе, я обрела мать, которой никогда не знала, – сдержанно произнесла Грейс. – Теперь твоя очередь. Тебе известно имя, дата рождения, название приюта для женщин. Найди свою мать, Нил. Поговори с ней. Сделай ее для себя реальным человеком. Если осмелишься.

Он шагнул вперед.

– Осторожнее в выражениях.

Но Грейс даже не пошевелилась.

– Я не боюсь тебя. Разве не видишь? Я даже не верю, что ты можешь применить ко мне силу.

– Ты излишне доверчива.

– Я занималась с тобой любовью, – напомнила она. – Думаешь, это ничему меня не научило? Не помогло тебя понять?

В действительности Грейс не была так спокойна, как могло показаться со стороны. Ее грудь вздымалась под тонким трикотажем простенькой ночной сорочки, сердце билось ускоренно.

– Это ночное одеяние, наверное, принадлежало твоей бабушке? – раздраженно обронил Нил.

– Можешь купить мне другую сорочку. Если хочешь.

– Пожалуй, придется.

А что еще ответишь на подобное заявление? Проще всего, конечно, было бы подойти и обнять Грейс, но он не мог заставить себя сделать это.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь, – произнес Нил деревянным тоном.

– Я хочу кое-что тебе сказать, чего не говорила никому. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло с тобой, но из-за этого я начала сторониться отца. Однажды вечером – мне тогда было семь лет – я играла среди кустов лилий под стенами дома. Мне представлялось, что я сказочная принцесса. В тот момент, когда я кружила по траве, напевая песенку, из-за угла вышел отец. По-видимому, его привлекло мое пение. Он подбежал ко мне, схватил за плечи и принялся бешено трясти. В его руках я была как тряпичная кукла. В какой-то момент он вдруг замер и отпустил меня. А потом сказал, чтобы я больше никогда не пела, иначе он за себя не ручается.

– Мерзавец! – с чувством произнес Нил.

Ему живо представилась нарисованная Грейс картина: светловолосая напевающая девчушка и разгневанный отец, поставивший себе задачу уничтожить ее как личность.

– Отец никогда не любил меня такой, какая я есть, – тихо добавила Грейс. – Ему хотелось вылепить из меня кого-то другого. Сейчас я понимаю, что, по его задумке, должна была стать похожей на Кэрол, а не на Дженнифер. Но Дженнифер моя мать!

Не раздумывая Нил шагнул вперед, обнял Грейс и прижал ее лицо к своей обнаженной груди. В эту минуту он жалел лишь об одном: что тогда его не было рядом, чтобы защитить светловолосую малышку от отцовской злобы.

Почувствовав, что Грейс слегка дрожит, Нил подхватил ее на руки.

– Если мои ноги так же холодны, как твои, мы можем простудиться.

– У меня замерзло сердце, – произнесла Грейс так тихо, что Нил едва услышал ее. – Способен ты его согреть?

Он посмотрел ей в глаза и сказал правду:

– Не знаю.

– Можем начать с наших ног, – прошептала Грейс, робко улыбаясь.