Текст книги "Храм любви"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии!

– Грейс, – терпеливо произнес Нил, кивнув на лежащую у нее на коленях газету, – критик лишь указывает на то, что тебе не помешало бы попробовать силы в новом направлении. Если бы он считал, что на тебе как на художнике можно поставить крест, то так бы и написал.

– Но я не знаю, какой путь мне избрать! – воскликнула она. – В том-то и беда. Автор статьи прав, я увязла. И продолжается это уже давно.

Нил собрал разбросанные газеты.

– Знаешь что? Поедем ко мне. Я накормлю тебя завтраком, и ты расскажешь, почему в твоем творчестве начался застой.

Он употребил слово, которое уже давно утвердилось в сознании Грейс, и это стало для нее последней каплей.

– Значит, ты тоже увидел это вчера, рассматривая мои работы в галерее?

– Не нужно быть известным критиком, чтобы понять, что ты упала духом и чувствуешь себя загнанной в тупик.

– Знаешь, как я чувствовала себя на выставке? Как будто я голая и все на меня смотрят.

Однако Нил не спешил выражать ей сочувствие.

– Так происходит со всеми настоящими мастерами, – медленно произнес он. – Великие художники обнажают душу в своих работах, надеясь, что кто-то воспользуется их опытом. Конечно, искусство – это большой риск. Но если у тебя не хватает смелости пройти весь путь до конца, то нечего было и начинать.

– Но ведь у меня прекратился творческий рост! Разве ты не понимаешь, что это означает? А тут еще эти статьи... – Она кивнула на кипу газет. – Тед непременно их прочтет. Он никогда не одобрял моего решения стать художником и сейчас лишь утвердится в своей правоте. – С губ Грейс слетел горький смешок. – Пожалуй, Тед захочет получить компенсацию за купленную вчера картину.

– Он приобрел твою работу, чтобы загладить перед тобой свою вину. И единственным критиком, с мнением которого Тед считается, является он сам. – Сунув стопку газет под мышку, Нил взял Грейс под локоть. – Все, едем ко мне. Там будет яичница с беконом и много кофе. В таком порядке.

– Мне нравится поджаристый бекон, – сказала Грейс.

– Обещаю, такой и получишь.

Нил привез ее в свою квартиру в Кенсингтоне, современно обставленную и оформленную в спокойных тонах. Внимание Грейс сразу привлекла коллекция картин, выполненных в стиле «модерн». И пока Нил готовил на кухне завтрак, она прошлась по гостиной и столовой, рассматривая полотна.

Ей хотелось найти хоть какую-нибудь семейную фотографию, однако таковой не оказалось.

Вскоре аппетитный запах заставил Грейс заглянуть на кухню. Там Нил, в повязанном вокруг талии переднике, выкладывал на тарелки яичницу.

– Не положишь в тостер еще пару кусочков хлеба? – произнес он таким будничным тоном, словно Грейс каждое утро завтракала с ним.

Наверняка я не первая и уж точно не последняя, с кем Нил завтракает, пронеслось в ее голове.

Они устроились за столом в оранжерее, где было много всевозможных растений и цвели орхидеи.

– Бекон поджарился именно так, как я люблю, – сказала Грейс.

Нил усмехнулся.

– Обычно у меня все пригорает.

– Ты всегда сам готовишь себе еду?

– Только когда живу здесь. Ведь мне приходится много ездить.

– А я почти нигде не бывала, – задумчиво произнесла Грейс.

– Даже с Тедом?

– Шутишь? – хмыкнула она. – Но я собираюсь навестить Берни и Тришу, когда они переедут в Эдинбург.

– Значит Тед не пытался поддержать тебя материально, когда ты уехала из дому?

– Я сбежала. Обманула его. А он не любит, когда с ним поступают подобным образом. – Немного помолчав, она сказала: – Я пыталась найти среди твоих картин какую-нибудь семейную фотографию... но не увидела ни одной.

– Их нет. Так почему у тебя начался творческий застой, Грейс?

Она смерила его взглядом.

– Все-таки ты отказываешься говорить со мной о своей семье. По-моему, это тоже своего рода застой. И не думаю, что ты расскажешь мне о причинах своего упорства.

Нил блеснул взглядом.

– Тебе никто не говорил, что ты очень упряма?

Она усмехнулась.

– Я и сама прекрасно это знаю!

Рассмеявшись, они одновременно потянулись за баночкой с джемом. Теплые пальцы Нила легли на руку Грейс. Та посмотрела на них. Потом подняла глаза.

Не сговариваясь и едва не опрокинув баночку, они с Нилом порывисто встали. В следующее мгновение Грейс оказалась в его объятиях.

Да, промелькнуло в ее мозгу, да! На этот раз я не сбегу.

Она нетерпеливо пригнула голову Нила и припала к его губам в поцелуе скорее пылком, чем искусном.

Нил проник языком к ней в рот и одновременно вытащил блузку из-за пояса ее джинсов. Затем скользнул рукой по обнаженной спине, отыскал и расстегнул застежку лифчика. В следующее мгновение Грейс ощутила прикосновение его ладони к своей груди.

Она отклонилась назад, глядя в лицо Нила. Все ее тело напряглось, пронзенное острым импульсом желания.

Нил хрипло произнес:

– Когда ты так смотришь на меня... Давай займемся любовью, Грейс. Клянусь, я буду нежен с тобой!

– Да, – прошептала та. – Я безумно тебя хочу...

Она принялась расстегивать пуговицы на рубашке Нила, затем вплела пальцы в волосы на его груди, чтобы затем прижаться к светлой поросли щекой.

Нил аккуратно расстегнул заколку на ее затылке.

– Твои волосы сияют, как солнце, – хрипло произнес он. – Полыхают, как языки пламени.

Почти не понимая, что он говорит, Грейс прошептала:

– Возьми меня, Нил...

Тот подхватил ее на руки и понес к стоящему у стены дивану. Они сплелись на нем в объятиях, жадно целуя друг друга. Сердце Грейс едва не выскакивало из груди.

Вскоре Нил наклонил голову и взял в рот сначала один, а потом другой сосок. Некоторое время он поочередно дразнил языком плотно сжатые столбики – пока Грейс не начала задыхаться от наслаждения.

Колено Нила находилось между ее ног, а она извивалась, желая все большего, большего, большего...

Обнаженные плечи, мускулистая грудь, планки мышц на животе, узкие бедра – шаг за шагом Грейс узнавала тело единственного мужчины в своей жизни, того, кто способен заставить ее стать самой собой.

Затем Нил сунул руку в карман брюк, вынул маленький пакетик и уронил на пол возле дивана.

Предохранение, подумала Грейс. Она совсем забыла об этом.

– У тебя всегда есть при себе презервативы? – вырвалось у нее.

– Ведь я сказал, что первой причиной, заставившей меня прийти к тебе сегодня утром, были статьи в газетах. Второй – желание заняться с тобой любовью.

– Не слишком ли ты самоуверен? После вчерашнего разговора... Словом, я думала, что мы больше не увидимся.

– Я так быстро не сдаюсь. Сними все, что на тебе осталось. Я хочу увидеть твою наготу...

Разве ей не хотелось того же?

Пока Нил расстегивал молнию на брюках, Грейс сбросила босоножки и трусики.

Все, никаких барьеров, сверкнуло в ее мозгу. Между ним и мною ничего не осталось...

Нил расположился меж ее ног, лаская языком упругие выпуклости груди.

Грейс выгнулась ему навстречу, судорожно стиснула его бедра. Затем почувствовала, что пальцы Нила начали спускаться все ниже, ниже...

Он ласкал ее до тех пор, пока она не содрогнулась, выкрикнув его имя раз, другой, третий... пока по ее телу не прокатились волны почти нестерпимого удовольствия.

Он поцеловал ее приоткрытые губы, а потом быстро надорвал пакетик и надел презерватив. Вновь коснувшись ее губ своими, Нил прошептал:

– Грейс... я не могу больше ждать.

Она подалась бедрами вперед, ощущая полную готовность принять его.

– Я должна сказать...

Новым поцелуем Нил заставил ее замолчать. Потом сделал первое движение, и Грейс замерла.

– Нил, я...

– Расслабься, солнышко...

Солнышко! Грейс едва не растаяла, услышав это. Она прильнула к Нилу всем телом, сгорая от желания поскорее ощутить его в себе. Ведь этого сказочного мгновения ей пришлось ждать долгих двенадцать лет.

Но когда Нил сделал новое движение, Грейс не смогла удержаться от болезненного стона.

– Не останавливайся, Нил! – вырвалось у нее в следующую секунду. – Только не останавливайся...

Но было уже поздно. Он застыл в ее объятиях, тяжело дыша. Затем поднял ошеломленный взгляд.

– Ты все еще девственница!

– Да, но это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты...

– Но как такое может быть? Все эти мужчины...

Грейс впилась пальцами в его плечи.

– Я больше не хочу быть девственницей. Я ждала тебя с семнадцати лет. А с мужчинами просто встречалась... Никому из них не удалось пробудить во мне такую страсть, как это сделал ты двенадцать лет назад. И которая вспыхивает во мне всякий раз, когда мы с тобой оказываемся рядом.

– Ты любишь меня, – сердито произнес Нил.

– Нет! Просто я осталась неудовлетворенной, только и всего.

Он схватил Грейс за запястья, отдирая от своих плеч ее пальцы. Затем решительно отодвинулся от нее.

– В течение двенадцати лет? Двенадцати?

Все повторяется сначала, пронеслась в мозгу Грейс паническая мысль. Тот же отказ, то же унижение. Как будто что-то постыдное существует в ее физической невинности.

– По-твоему, было бы лучше, если бы все эти годы я спала с разными мужчинами?! – гневно воскликнула она. – Верно?

– Я предпочел бы, чтобы ты сказала мне правду.

– Нечто наподобие: «О, Нил, как приятно тебя видеть! Между прочим, я все еще девственница»? Так?

В его глазах появился стальной блеск.

– Ты ждала меня все эти годы.

– Если даже и так – а это совсем не так! – то что тут плохого?

– Я не желаю, чтобы кто-то влюблялся в меня.

– Ты так себя ведешь, что вряд ли кто-то решится в тебя влюбиться. Тем более я, – проворчала она. – Что с тобой такое? Боишься собственных чувств?

– Уймись, Грейс.

– Ах, так? Ты можешь говорить, что хочешь, а я должна держать рот на замке? У тебя двойные стандарты, дорогой мой! – Она надела лифчик и принялась застегивать его дрожащими пальцами. – Я переступила через себя, чтобы приехать к тебе нынче утром. Но разве ты способен это понять? Нет! Потому что слишком занят самим собой. Собственной безопасностью.

– Ничего подобного!

– Ты хотя бы понимаешь, на что я пошла? Ты не берешь на себя никаких обязательств и как черт от ладана шарахаешься от брака. Значит, рано или поздно отношения, о которых я все время слышу от тебя, кончатся и ты бросишь меня. Точь-в-точь как это сделала моя мать. Да и отец тоже, потому что он никогда не хотел иметь дочь. Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, каково это – быть брошенной обоими родителями?

По лицу Нила пробежала судорога. Он быстро встал и принялся одеваться.

Грейс наблюдала за его действиями.

– Нил прости... Я угодила в болезненную точку, да?

– Вы, люди искусства, все одинаковы – у вас слишком большое воображение, – раздраженно произнес он.

– Но я не ожидала подобной реакции! С другой стороны, ты не оказался бы на улице, если бы тебя не бросили родители, верно? – Она поднялась, быстро натянув трусики, блузку и юбку. – Расскажи мне об этом, пожалуйста! Неужели все так ужасно, что этим даже нельзя поделиться?

Нил холодно произнес:

– По крайней мере, у тебя есть родители. Мать, отец и приемная мать. Все, в общем-то, люди неплохие. Главное, что они есть. И хотят с тобой общаться.

– А тебе известно, где находятся твои родители?

Нил пропустил вопрос мимо ушей.

– Но тебе до смерти не хочется впустить Теда или Дженнифер в свою жизнь, верно? – продолжил он. – Неудивительно, что ты переживаешь творческий застой. Никакой интимной жизни, общение с родителями отсутствует, живешь в деревенской глуши...

Коварство этого замечания отдалось болью в сердце Грейс. Попятившись от Нила, она наступила на свои босоножки, после чего надела их и прерывисто произнесла:

– Это не так-то легко – впустить Теда и Дженнифер в свою жизнь. Особенно Дженнифер. Как я могу полюбить мать, если никогда не знала ее? Если она оставила меня младенцем?

– Откуда мне знать? Но ты даже не пытаешься с ней сблизиться.

Темные очки, газеты и сумочка лежали на столе. Грейс взяла их.

– Ты пытался искать своих родителей? – тихо спросила она и увидела ответ на лице Нила. – В таком случае не вини меня в том, чего не делаешь сам... Оставайся здесь, я сама найду выход.

Грейс покинула оранжерею и быстро пересекла гостиную, спеша поскорее уйти. Вскоре ей предстоял ланч с Берни и Тришей, так что она даже не могла вернуться в свою гостиницу и как следует выплакаться. И все же ей во что бы то ни стало нужно было вернуть себе нормальный вид...

Спустя два дня почтальон доставил Грейс бандероль. Внутри оказалась магнитофонная кассета и записка от Нила: «Я одолжил это у Берни, – писал тот. – Садись и слушай».

На кассетной коробке была фотография группы музыкантов, среди которых находилась Дженнифер.

Название команды показалось Грейс знакомым, а когда она включила магнитофон и принялась слушать, то узнала и некоторые песни. В конце записи прозвучало несколько вещей, которые Грейс не только знала, но очень любила и частенько напевала сама.

Долгое время она сидела как завороженная. Все это просто не укладывалось у нее в голове. Столько лет она напевала песни, которые исполняет ее собственная мать, и даже не догадывалась об этом!

Но эти мелодии жили в сердце Грейс... а значит, в нем жила и Дженнифер. Оказывается, мать – очень творческая личность. Как и сама Грейс.

Она смахнула слезы со щек, сняла телефонную трубку и набрала номер Берни.

Вечером Грейс сидела на кухне перед телефонным аппаратом. Она понимала, что ей предстоит сделать важный шаг. И что она может быть отвергнута.

Поглубже вздохнув, чтобы успокоиться, Грейс набрала номер.

– Дженнифер Кэмпбелл, – прозвучало в трубке.

– Это Грейс.

После небольшой паузы Дженнифер резко произнесла:

– Что-то случилось? С тобой? С Берни?

– Нет-нет, все в порядке. Просто... я хотела поговорить с тобой.

Голос Дженнифер потеплел.

– В таком случае я рада твоему звонку.

– Я тут подумала, может, нам встретиться, – выпалила Грейс. – Я могла бы прилететь в Нью-Йорк... если хочешь.

– Знаешь, в конце недели мне придется прилететь в Лондон. Может, и ты приедешь туда из деревни? Давай встретимся за ланчем в пятницу. Позже мне нужно будет успеть на поезд. Я еду в Бристоль...

– Замечательно!

Они быстро договорились о месте встречи, затем Дженнифер сказала:

– Дорогая, мне нужно идти, иначе я опоздаю на встречу. Но я уже сейчас с нетерпением жду нашего свидания.

– Я тоже, – шепнула Грейс.

Затем она положила трубку, чувствуя, что к глазам подступают слезы.

Она сделала это – первый шаг в сторону матери! Оставалось ждать, как пройдет встреча.

Одетая в белое льняное платье, Грейс сошла с автобуса за десять минут до назначенного часа и направилась к ресторану, находящемуся неподалеку от вокзала.

Войдя в зал, она обнаружила, что Дженнифер успела заказать столик. Ее проводили в уединенный уголок и усадили под растущими в кадках пальмами.

Очень волнуясь и совершенно не испытывая голода, Грейс раскрыла меню.

– Здравствуй, дорогая... Нет-нет, не вставай, – услышала она голос подошедшей матери.

Дженнифер расположилась напротив дочери. На ней был пестрый черно-белый брючный костюм. Она выглядела, как всегда, спокойной.

К ним подошел официант, и они сделали заказ. Потом Грейс сказала:

– Я прослушала кассету с твоими записями и поняла, что давно знаю тебя. Поэтому я здесь.

Дженнифер подняла на нее взгляд больших синих глаз.

– Кассету дал тебе Берни?

– Нет. – Грейс вдруг покраснела. – Это Нил прислал ее мне.

– Нил?

– Да. После очередного нашего спора. Мы с ним периодически разговариваем на повышенных тонах.

– Выходит, наша встреча стала возможна благодаря Нилу? В таком случае я очень ему обязана.

– Он самый невозможный и заносчивый человек, каких я только встречала!

– Но также чрезвычайно привлекательный. Я еще способна понимать такие вещи, – чуть удивленно произнесла Дженнифер.

Грейс поспешила повернуть беседу в иное русло.

– Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о Ниле.

Официант принес салаты, свежие и аппетитно выглядящие.

– Дорогая, мы можем говорить о чем угодно, – сказала Дженнифер. – Я так рада, что сижу сейчас здесь с тобой! И мне хочется, чтобы ты знала об этом.

Глаза Грейс вновь защипало от подступающих слез.

– Спасибо, – тихо произнесла она. – Я... не знаю, с чего начать. Понимаешь, я увязла. У меня творческий застой. Разумеется, ты здесь ничем помочь не можешь, да я об этом и не прошу...

– Я прочла одну статью, относящуюся к твоей выставке. И мне показалось, что «застой» слишком сильное выражение.

– К сожалению, оно отвечает действительности. Я уже давно начала замечать тревожные признаки, однако до сих пор не нашла способа изменить ситуацию. Просто не знаю, как быть! – Она помолчала. – Когда я слушала твою кассету, мне показалось, что мы с тобой очень похожи...

– Так и есть. У нас одинаковый темперамент, мы не обделены талантом, но в нем заключаются одновременно и счастье, и проклятие.

Грейс взглянула на сидящую напротив элегантную женщину.

– Я даже не знаю, как мне следует тебя называть, – призналась она. – Говорить тебе «мама» не могу. Это звучит как-то странно...

– А если просто Дженнифер? В конце концов, это мое имя.

Слабо улыбнувшись, Грейс кивнула.

– Хорошо, путь будет так... Дженнифер.

Они долго говорили о всякой всячине – в том числе и о творческих проблемах, – все больше узнавая друг друга.

– Знаешь что?! – наконец воскликнула Грейс. – Кажется, я поняла... Я все время рисую Теда. Своего отца. Это какое-то наваждение... То есть не его портреты, конечно, а свои ощущения, связанные с ним.

– И от этого в твоих работах сквозит такая тревога?

– Наверное. С раннего детства я поняла, что я не такая, какой хотел бы видеть меня Тед. Мало того, он старательно пытался перекроить меня на свой лад. Но, как сказал Нил, я упрямая. И поэтому противилась Теду изо всех сил. Тем не менее он представлял большую угрозу всем моим начинаниям, включая также планы на будущее. Думаю, впечатления детства отражаются сейчас в моих картинах.

– Но ты понимаешь, что, пытаясь вылепить из тебя какую-то другую личность, Тед тем самым словно мстил мне?

– Женщине, которая сбежала от него.

– И была наказана за это.

– Но ты простила Теда, верно? – медленно спросила Грейс.

– Да... Хотя это заняло немало времени. Жаль только, что Тед выместил обиду на тебе. А меня не было рядом, чтобы защитить тебя. Я действительно сбежала, Грейс. Но с намерением как можно чаще возвращаться и видеться с детьми. Это Тед, движимый гневом, гордостью и любовью, позаботился о том, чтобы отлучить меня от вас.

– Никогда его не прощу, – мрачно произнесла Грейс.

– Простишь, когда будешь готова. Если я сумела простить Теда, то и ты сможешь это сделать. Сама же говоришь, что мы очень похожи. С той разницей, что ты рисуешь, а я пою.

Грейс улыбнулась.

– И еще я блондинка, а ты шатенка.

Дженнифер провела рукой по волосам и иронично добавила:

– Седеющая. Мы с тобой живем насыщенной внутренней жизнью, а вот Тед экстраверт. Для него всегда имела большое значение внешняя сторона дела. А также то, что подумают соседи.

– Не потому ли он выстроил себе замок? – хихикнула Грейс.

– Именно. С башнями, бойницами, турелями...

Обе они весело рассмеялись.

– Дженнифер, я так благодарна тебе, что ты согласилась встретиться со мной сегодня, – с запинкой произнесла Грейс. – Прости, что я демонстрировала по отношению к тебе отчужденность.

– У тебя были на это веские причины.

– Мне бы хотелось увидеться с тобой вновь.

– Тогда приезжай ко мне в Бристоль, – улыбнулась Дженнифер. – Если я тебе наскучу, отправишься в какую-нибудь картинную галерею.

– По-моему, от тебя невозможно утомиться, – искренне заметила Грейс.

Они выбрали время для визита, затем Дженнифер сказала:

– Мне бы хотелось добавить еще кое-что. Тед счастлив, что у него хорошие отношения с Берни. Думаю, он также попытается – в своей манере, разумеется, – наладить их и с тобой.

Улыбка Грейс померкла.

– Покупкой моей картины Тед делу не поможет.

– Это лишь эффектный жест, не наполненный особым смыслом.

– Постараюсь запомнить, – сухо обронила Грейс. – Что еще ты хочешь мне сказать?

– Это касается Нила. Берни рассказал мне, как познакомился с ним. Произошло это в частной школе, куда Нила перевели в возрасте двенадцати лет. Можно сказать, он попал туда с улицы – злой, дерзкий, недоверчивый. По-моему, даже Берни не знает всей его истории. Она известна одному лишь Нилу. Запомни это, когда в очередной раз затеешь с ним спор.

– Только не подумай, что я в него влюбилась, – буркнула Грейс.

На что Дженнифер спокойно произнесла:

– А почему бы и нет? – Затем она посмотрела на часы. – Скоро подадут мой поезд. Боюсь, мне пора поспешить на вокзал.

Они обе встали. Быстро и порывисто, словно боясь передумать, Грейс обняла Дженнифер и поспешно отступила на шаг. Больше всего ей не хотелось сейчас расплакаться, хотя слезы были уже совсем близко.

– На следующей неделе встретимся, – сказала она.

– Буду ждать.

Улыбнувшись на прощанье, Дженнифер быстро пошла меж столиков к выходу.

Грейс заглянула в дамскую комнату, а потом покинула ресторан. На улице было жарко. Казалось, каждый листочек на деревьях был пронизан солнечными лучами. Все вокруг жило и дышало.

Я счастлива, подумала Грейс. Так, как не была счастлива никогда в жизни. Потому что у меня такая мать.

С блуждающей на губах улыбкой она прошлась по магазинам, а потом отправилась на автобусную остановку.

Грейс заранее решила, что не станет связываться с Нилом только потому, что оказалась сегодня в Лондоне. Он может находиться на другом конце земного шара. Или проводить время с другой женщиной.

В ожидании автобуса, Грейс села на скамейку, вынула из сумочки блокнот и принялась по памяти рисовать Дженнифер, приближающуюся к ней в ресторане. Свою мать, которая понимала ее так, как никогда не понимал Тед.

На следующий день, находясь в своей лондонской квартире, Нил укладывал в чемодан вещи для поездки в Хельсинки. Но мысли его вертелись вокруг Грейс.

Это нужно было как-то прекратить. Она превратилась для него в наваждение. Нил понимал, что должен забыть ее. Найти себе другую женщину, если на то пошло.

Вчера он пригласил на свидание Мег – красивую, умную, чувственную девушку. И весь вечер гадал, чем занимается Грейс. Где она, с кем. Хуже всего стало, когда Нил представил ее с другим мужчиной. Этому нужно положить конец!

Решительную мысль спугнул телефонный звонок. Поморщившись, Нил подошел к стоящей возле кровати тумбочке и взял трубку.

– Нил Хелнер.

5

– Нил, это Грейс.

Его сердце подпрыгнуло. Он уронил на ковер галстук, который держал в руке. Затем устало произнес:

– Приятный сюрприз.

– Я... у тебя есть свободная минутка?

Нил присел на край кровати. Для тебя свободен весь день и вся ночь, мелькнуло в его голове.

– Я упаковываю чемодан... Улетаю в Хельсинки. Но для тебя есть несколько минут.

– Понятно. Я хочу поблагодарить тебя за кассету, которую ты мне прислал.

– Ты слушала ее?

– Можно сказать, затерла до дыр, – усмехнулась Грейс. – Потому и звоню: благодаря этой кассете я наладила отношения с Дженнифер. Вчера мы встречались в Лондоне. Потом она уехала в Бристоль, там находится коттедж ее матери. Мы беседовали часа два. Ах, Нил, это было замечательно! Я так благодарна тебе... Потому и звоню...

– Ты сейчас в городе? – быстро спросил Нил.

– Нет. Дома.

Значит, находясь в Лондоне, она не позвонила. Разочарование оказалось настолько же болезненным, насколько и лишенным логики – ведь если бы даже Грейс позвонила ему, поговорить они не смогли бы, потому что он был в ресторане с Мег.

– Вы с Дженнифер еще намерены встречаться? – спросил Нил, злясь на себя за то, что разговаривает с какой-то старомодной вежливостью.

– Да. На следующей неделе я отправляюсь к ней в Бристоль и задержусь там на пару дней. Так что еще раз благодарю за то, что свел нас с Дженнифер. А сейчас... наверное, я задерживаю тебя?

Теперь уже в ее тоне появилась приторная вежливость.

– Послушай, у нас какой-то странный разговор, – с изрядной долей раздражения произнес Нил. – Мне очень хочется увидеться с тобой. Почему бы тебе не приехать сюда, скажем, в субботу? Мы могли бы погулять в парке, потом поужинать в ресторане.

– Я все еще девственница, – хмуро произнесла Грейс. – Ничего не изменилось. И я не влюблена в тебя. Это тоже осталось без перемен.

– Скажи, а если бы я снял номер в вашей деревенской гостинице, ты присоединилась бы ко мне? Думаю, что... э-э... Келли Баркс охотно сдаст мне комнату.

– Ох, Нил... – беспомощно простонала Грейс. – Не знаю...

Это был не тот ответ, которого ему хотелось добиться.

– Я очень рад, что у вас с Дженнифер наладились отношения, – сдержанно произнес он. – Спасибо, что позвонила и рассказала мне обо всем. Кажется, больше нам говорить не о чем, иначе мы снова поссоримся.

– Мы не ссоримся, – возразила Грейс, – а спорим.

– Как ни назови наши стычки, ситуация не изменится. Равно как и то, что происходит со мной всякий раз, когда я вижу тебя. Дьявол! Я не могу выбросить тебя из головы. Наверное, нам лучше не встречаться ни в какой гостинице!

После некоторой паузы Грейс неуверенно произнесла:

– Значит, мы проведем уикенд вместе?

– Это рискованно, – предупредил Нил.

– Для Меня, – согласилась она. – А для тебя?

– Я никогда еще не терзался так из-за женщины. Не знаю, что бы это значило. – Он нервно провел пальцами по волосам. – Я тоже рискую, Грейс.

– Хорошо, – тихо сказала она.

– Ты согласна?

– Да.

Неожиданно Нил обнаружил, что улыбается.

– Знаешь, как я себя сейчас чувствую? Словно ты преподнесла мне драгоценный дар.

– Надеюсь, подобное настроение сохранится у тебя до конца недели.

– Уверен, что так и будет. Я заеду за тобой в Стоунпит в субботу утром, в девять часов.

– Так рано?

– Если в нашем распоряжении окажется лишь уикенд, то зачем терять драгоценное время?

– Если передумаешь, позвони, – негромко произнесла Грейс. – Мой телефонный номер у тебя есть.

– Не передумаю. И ты тоже. До встречи.

Нил совершенно не испытывал уверенности, которая звучала в его голосе. Полистав телефонный справочник, он позвонил в гостиницу деревни Стоунпит и заказал не номер, а самые дорогие апартаменты – отдельный, расположенный в уединенном уголке сада домик. Положив трубку, Нил подумал, что с удовольствием отказался бы от поездки в Хельсинки и вместо этого сразу отправился бы к Грейс. К красивой, упрямой и девственной Грейс. Детство которой странным образом оказалось похоже на его собственное. В обоих случаях присутствовало предательство.

Нил любил свою мать и полагал, что она – как и положено матери – тоже его любила. Но потом мать хладнокровно бросила его, как ненужную вещь. Боль этого предательства глубоко засела в душе Нила. Не она ли стала причиной нежелания вступать с кем бы то ни было в длительные отношения?

Но если он никогда не рассказывал об этом даже Берни, то как скажет Грейс?

Субботним утром, когда Нил подъехал к ее дому, шел дождь. Несильный. Просто с неба моросило, но без малейших признаков прекращения – типично английская погода.

Нила это ничуть не волновало. Его вполне устроит, если они с Грейс весь уикенд проведут в постели. Интересно, каково ее мнение на этот счет?

Выйдя из «мерседеса», Нил побежал к парадному входу, где дверь была открыта.

– Грейс? – крикнул он, чуть помедлив на пороге.

– Входи.

В прихожей стояла небольшая дорожная сумка, увидев которую Нил улыбнулся.

– Неудачная погода для прогулки по свежему воздуху, – заметила Грейс.

– Ничего, завтра будет солнце, – сказал он, любуясь ею.

Она была в облегающих белых брюках и коротком голубом топике, поверх которого наброшена расстегнутая шелковая блузка.

Грейс старалась не встречаться с Нилом взглядом. А тот подошел к ней, обнял и крепко поцеловал в губы.

– Меня раздирают два желания, – невнятно пробормотала она, не отстраняясь. – Сорвать с тебя одежду и удрать от тебя на край света.

Удерживая подбородок Грейс так, чтобы она не могла отвести взгляда, Нил сказал:

– Бегство и застой – две стороны одной медали, солнышко.

Грейс моргнула.

– Возможно, ты прав.

– Когда-нибудь мы отправимся на край света вдвоем, – прошептал Нил, целуя ее в макушку.

– Только знаешь что? – сдавленно произнесла Грейс. – Когда решишь завершить наши отношения, предупреди меня заранее.

– Ведь мы еще и не начинали! Клянусь, я не брошу тебя, как опостылевший груз. За кого ты меня принимаешь?

Грейс повертела меж пальцев пуговицу на его рубашке.

– Я ведь почти не знаю тебя. Только самую малость.

– Поэтому мы и проведем вместе уикенд – чтобы получше узнать друг друга, – мягко заметил Нил. – Кроме этой сумки ты что-нибудь берешь с собой?

– Только свой этюдник, я никуда без него не отправляюсь.

– Тогда поехали.

– Тебе действительно хочется получше меня узнать? – порывисто спросила Грейс.

– Да, – медленно кивнул Нил. – Очень.

Это была чистая правда.

Поднявшись на цыпочки, Грейс быстро поцеловала его в щеку и сразу отстранилась, пока он не успел ответить.

– Начало неплохое. Что ж, поехали. Только давай сначала отправимся на берег Темзы. Ведь дождь несильный, верно?

Нил улыбнулся.

– Как хорошо, что я догадался взять у Келли Баркс термос с кофе и слойки с джемом.

– С каким? – весело спросила Грейс.

– С твоим любимым, черничным. Видишь, кое-что я уже о тебе знаю!

Они сели в автомобиль и полчаса спустя остановились на безлюдном речном берегу, под раскидистым вязом. Над их головой шелестели, ударяясь о листву, дождевые капельки, но вокруг ствола, под пышной кроной, было сухо. От Темзы тянуло влажными речными запахами.

– Хочешь, принесу этюдник? – спросил Нил, расстилая на земле предусмотрительно захваченное из дому старое одеяло.

– Спасибо, пока не нужно.

Грейс села на одеяло, и в ту же минуту Нил с игривым рычанием сграбастал ее и повалил на спину.

– А, попалась! – крикнул он смеясь.

– Я...

– Сейчас не время разговаривать, дорогая моя. Ну-ка, поцелуй меня!

– О, да у тебя, оказывается, замашки диктатора!

– Просто я очень долго ждал – двенадцать лет.

– Значит, мы наконец займемся любовью? – произнесла Грейс, ее голубые глаза расширились.

– Таков и был изначальный план. Почему бы тебе не закрыть глаза и не поцеловать меня так, словно ты только о том и мечтаешь?

Грейс тихонько рассмеялась.

– Но это так и есть. Ах, Нил, ты даже не представляешь себе, как я хочу тебя поцеловать!

Упругость прижимающейся к его торсу груди сводила Нила с ума. От Грейс исходил легкий аромат духов, свежие розовые губы манили. Он почувствовал, как твердеет его мужская плоть, и слегка переменил положение. Ему хотелось, чтобы Грейс сама сделала первый шаг. По собственному желанию и без всяких опасений.

Она обвила руками шею Нила.

– На этот раз ты пройдешь весь путь до конца?

– Да.

– Да...

Медленно, очень медленно Грейс пригнула его голову и коснулась губ кончиком языка. В эту минуту Нилу казалось, что он вот-вот лопнет от нетерпения. Но тут Грейс принялась целовать его по-настоящему. Так пылко, страстно и глубоко, что у Нила закружилась голова. А Грейс, вдобавок, стала совершать бедрами неспешные круговые движения!