Текст книги "Академия домашних волшебников"

Автор книги: Саида Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Высыпаться! Хорошо, тебе в школу ходить не надо. Спи сколько хочешь. А мне и вставай в семь утра, да еще и зарядку делай.

Калинка насмешливо посмотрела на Лёку.

– Каждый день делать зарядку, может быть, и не хочется, но надо себя заставить. С таких мелочей и начинается воспитание воли! Эх, ты и не представляешь, как сурово воспитывают в Академии, где училась я. Между прочим, я встаю в шесть утра, а ложусь не позже десяти. И зарядку делаю тоже.

– В шесть утра? Так рано, и всегда, всегда?

– Как правило! Но если у меня есть возможность, я иногда разрешаю себе поспать. Раз в месяц. Ну, вот столько, сколько захочу… Но не часто. Ой, девочки, время идет, а мне многое надо вам рассказать. Знаете ли вы, что такое интервью? – спросила Калинка.

Марина подумала и ответила:

– Когда журналист беседует с важным деятелем по важным вопросам.

– Верно. Я не журналист, но сегодня интервьюировала двух важных деятелей парикмахерского дела – Галю Грибову и Валю Игнатьеву – и одного мальчишку двенадцати лет.

– Какая стрижка лучше всего пойдет девочке-школьнице? – спросила я.

– Вот такая, – сказала Галя.

Она взяла ножницы и расческу и постригла очень обросшую девочку. Великолепная получилась прическа, и в школу можно и в гости.

– А что делать, – спросила я, – если у лучшего друга день рождения и не хочется заплетать школьную косичку?

Валя ничего не сказала, а заплела другой девочке две косы, начиная с макушки, уложила их двойным узлом, а хвостик выпустила и закрутила с помощью бигуди красивым локоном. Отличная получилась прическа, строгая и красивая.

А потом я спросила у одного мальчика двенадцати лет, нравится ли ему, когда девочки ходят в школу лохматые или распускают длинные лошадиные хвосты.

Он подумал и сказал:

– Нет. Мне нравится, когда девочки причесываются вот так…

И нарисовал.

– Эта прическа совсем как у меня! – удивилась Лёка. – И коса такая же. А как зовут этого мальчика?

– Секрет! – засмеялась Калинка.

– Тогда расскажи, что еще говорили мастера?

– Чем меньше скручивать, начесывать, затягивать волосы, тем наряднее они будут. Если косы тонкие, лучше подстричься коротко и, пока волосы не укрепятся, обходиться без лент и заколок.

– Можно ли сделать бальную прическу без бигуди? – спросила я. – Некоторые мамы даже в торжественный день не очень-то разрешают это делать.

– Конечно, – сказала Галя. – Накануне волосы надо как следует вымыть. В торжественный день с утра расчесать их, поглаживая и проветривая, чем-нибудь смочить – пивом, квасом, отваром льняного семени – и расчесать тонкой расческой, укладывая влажные прядки, как нравится. Концы волос смочить сильнее, закрутить на палец и закрепить длинной заколкой. Часа через 2–3, когда волосы окончательно просохнут, заколки снять и волосы просто причесать щеткой и расческой, не взбивая и не начесывая.

Из Калинкиных конспектов

ПРИЧЕСКИ ДЛЯ ДЕВОЧЕК

Прически эти не надо делать каждый день. Калинка сказала, что на себя лучше обращать внимание чуть меньше, чем хочется. Очень часто смотреться в зеркало – глупо, везде будешь видеть только себя и станешь эгоисткой. С утра до вечера только и думать о прическах ни к чему. Прическу можно сделать один разок, когда моешь голову. И все.

1. Волосы очень короткие без пробора. Увлажнить и уложить тонкой расческой. Посидеть спокойно, пока не подсохнут. Расчесать щеткой.

2. Прямой пробор. С каждой стороны по 3 заколки – всего шесть – на разной высоте. Расчесать отдельно каждый локон. Украсить бантиками из ткани платья.

3. Пробор слева. Слева пряди закручены вверх (2 заколки), а справа – вниз (3–4 заколки). Бант в тон платья или туфель.

4. Волосы длинные, подстрижены ножницами ровно. Пробор справа, маленькая, в одну прядь, челка. Слева три пряди закручены вверх, закреплены на одном уровне, справа тоже на одном уровне – вниз. Заколки снять, как только волосы просохнут, часа через два. Расчесать так, чтобы волосы держались монолитно. Первые пряди слегка намочить, подкрутить пальцами вперед и посидеть час спокойно.

5. Короткая челка. Пряди закрутить вверх и закрепить на одном уровне, всего 4–6 заколок. Заколки снять сейчас же, как высохнут волосы, чтобы концы лишь чуть загибались вверх.

6. Волосы еще длиннее. Зачесать со лба назад без пробора. Боковые пряди закрутить в вертикальные локоны и закрепить. Хвостик закрутить в один-два вертикальных локона.

7. Волосы ниже плеч. Слева и справа пряди чуть подстричь и закрутить в вертикальные локоны, сзади волосы закрутить в 2–3 горизонтальных локона. Расчесанные волосы закрепить круглым гребешком, можно цветным.

8. Закрутить по одной прядке с каждой стороны. Маленькую прядку у пробора подстричь и закрутить вертикально.

9. Прядки слева и справа подстричь короче, чем остальные волосы. «Хвост» перевить кожаным ремешком или заплести в две косы, тонкой косичкой перевить основную косу.

ПРИЧЕСКИ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ

Калинка сказала, что прически для мальчиков намного проще девчоночьих. Неплохо бы, она сказала, раз в месяц пойти постричься в парикмахерскую, чтобы волосы не лохматились соломой, а раз в неделю хорошо бы голову мыть. Опрятность и строгость всегда отличают настоящего мужчину…

4. АПРЕЛЬ

Корабли? Кораблики! Кораблики…

Недра письменных столов. Испанская марка.

Катамаран «Золотой петух» и яхта из скорлупы грецкого ореха.

Три синие звездочки и одна красная.

– Снег тает, ручьи побежали, – мечтательно сказала Лёка, глядя из окна на улицу. – Кораблики можно пускать. Пустим в ручейке, а они попадут в речку, а потом в реку, потом в море… Далеко поплывут.

– Далеко не поплывут, – сказал Алеша, – вчера мы с Бобом Сухаревым сделали из старых «Пионерок» пятнадцать кораблей. Они размокли почти сразу, потонули.

– Догадались из газеты корабли строить! – возмутилась Лёка. – Надо было из пластилина. Тогда бы не размокли.

– Твои корабли из пластилина, уж конечно, не размокли бы, но зато обязательно бы потонули, – сказала Калинка. – Она сидела на спинке любимого маминого кресла и пришивала колокольчик к своей шапочке-невидимке. – А настоящие кораблики при таком ветре, как сегодня, не просто поплывут – понесутся по волнам. У меня даже колокольчик чуть не улетел. Такой ветер! Западный! Но для настоящих корабликов не годятся ни газеты, ни пластилин.

– Из чего тогда их строить? Из щепок, что ли? – спросила Лёка.

– Можно из щепок, но есть материалы куда интереснее щепок, – таинственно сказала Калинка. – Надо только суметь достать их из недр.

– Из недр? Это значит из-под земли? – удивился Алеша. – Вот это да! Сейчас наденем скафандры, возьмем кислородные маски и углубимся в пещеры.

– Нет, – засмеялась Калинка, – ни в какие пещеры мы углубляться не будем… Сегодня Лёка пыталась найти в ящиках своего письменного стола некую тетрадку, но найти так и не смогла. Беспорядок в ее письменном столе удивительный! Книжки пересыпаны морскими камешками, рядом с марками кеды, причем, кажется, не очень чистые, среди тетрадок почему-то вьются размотанные магнитофонные ленты, а ленты для кос оказались рядом с неизвестно как туда попавшей стеариновой свечкой.

– Вот так Лёка! – развеселился Алеша. – Письменно-стольные недра!

– Ну и что, – сказала Лёка, собираясь обидеться.

– Между прочим, на той неделе Алеша искал ошейник Чубчика… в верхнем ящике своего письменного стола. Там, где лежат тетради и учебники. И вместо ошейника нашел здоровенный ржавый гвоздь, – сказала Калинка, и Алеша сразу перестал веселиться. – Если хотите строить корабли, побыстрее наводите порядок в своих письменных столах, а все ненужное несите сюда.

Через семнадцать с половиной минут на любимом мамином кресле лежали: восемь карандашных огрызков и пустая коробка из-под цветных карандашей, пять картонных футляров от фотопленки, горсть щепок и обломки березовой коры, скорлупки грецкого ореха и кусок сломанной свечки, барабанные палочки от давно не существующего барабана, моток запутанных ниток, охапка лоскутков, три пустые коробки от витаминов и даже обрывок кожаного Чубчикова ошейника.

– Очень хорошо, – сказала Калинка, – из этих материалов мы и построим кораблики. Но очень плохо, что вся эта дребедень находилась в письменных столах. Ты, Лёка, сегодня двадцать пять минут потратила на то, чтобы найти тетрадку с песнями. Если бы не такой беспорядок, ты бы нашла ее за полминуты. Да еще, когда искала, сердилась и на себя, и на весь мир. А потом села за уроки и простенькую задачку час решить не могла. Тоже сердилась.

– И правда, сердилась, – сказала Лёка. – Знаете, что я нашла, когда стол разбирала? Испанскую марку! Я думала, что давным-давно ее потеряла.

– Ты, Алеша, говоришь – стол не недра, – засмеялась Калинка. – Настоящие недра. Какие сокровища хранятся! Испанская марка! Наверное, во всей школе ни у одного человека такой марки нет.

– Завтра понесу в школу, мальчишкам покажу. Они такой марки в жизни не видели, – сказала Лёка и спросила осторожно: – А кораблики мы все-таки будем строить?

– Конечно, будем! Кроме этих материалов, еще надо шило, утюг, тюбик масляных, не смываемых водой красок, ножницы, перочинный нож, иголку, крепкую нитку и резиновый клей…

Когда Марина пришла из музыкальной школы, вся флотилия в боевом порядке во главе с флагманом плыла по голубым просторам подоконника.

– Вот так корабли! – удивилась Марина. – А этот – линкор?

– Это не линкор. Яхта! – важно поправил Алеша. – Из березовой коры. Помнишь, мы в лесу сухую березу нашли и немного коры отодрали? Вот она и долежалась. Кора должна быть обязательно сухая. На корме яхты сделали надрез перочинным ножиком и вставили щепку – руль.

– Что это за штуковина из карандашей?

– Это полинезийский катамаран! Связали карандаши навощенной ниткой. Воск, которым натираем полы, чуть подогрели над огнем и провели по этому теплому воску толстой катушечной ниткой, № 10. Нитка стала намного прочнее и от воды не так быстро разорвется. Как тебе нравится наша каравелла из скорлупы грецкого ореха? Мачта – спичка. Для придания устойчивости мачту продлили ниже днища, отверстия для мачты и руля залили парафином.

– Где же вы парафин взяли?

– А свечка на что? Растопили в банке из-под сапожного крема.

– Корабль из градусникового футляра! Как он называется?

– Это мой катамаран! – гордо сказала Лёка. – Мы его назвали «Золотой петух», и Алеша нарисовал на парусе петуха.

– Чей это красный корабль?

– Алешин! Он и называется «Алеша». Корабль сделан из молочных пакетов. Края пакетов осторожно разрезали в уголке, один из швов распороли, два пакета вложили один в другой распоротыми кондами и сшили. Швы залили парафином. Распорка – витаминная коробка. Вот и все. Очень просто.

– Самый легкий кораблик появится сейчас.

Калинка хлопнула в ладоши, на стол медленно опустился зеленый калиновый листок. В одну секунду навощенной ниткой связали края и черешок листа, и к флотилии прибавился еще один корабль.

– Я придумала! – Лёка даже запрыгала от радости. – Пойдем на самый большой ручей и устроим соревнования: «Чей корабль быстроходнее».

– Хорошо тебе устраивать соревнования: у тебя вот какой катамаран. А я не строила корабли, – сказала Марина.

– Выбирай любой! Могу и свой отдать. Пожалуйста. Бери, если хочешь, – сказала Лёка, но про себя-то подумала: «Неужели Маринка вот так и возьмет мой замечательный катамаран?»

Марина подумала и сказала:

– Что же, я такая злодейка, что ли? Ты мастерила корабль, а я его буду забирать? Это несправедливо. И Алешин я тоже не возьму. Калинка, а твой корабль какой?

Калинка махнула рукой, и калиновый листок повернулся влево-вправо.

– Что я спрашиваю? Конечно, это может быть только твой корабль. А мне бы хотелось взять вот этот катамаран из карандашей.

– Конечно, бери! Самый крепкий корабль!

– Нет, не возьму… Это не мой корабль, а вот это мой, – и Марина показала на яхту из скорлупы грецкого ореха. – Только парус совсем простенький. Алеша, нарисуй на нем… солнце. Нарисуешь?

– Пожалуйста, – Алеша обмакнул кисточку в красный краплак и нарисовал красное солнце. – А яхта из коры пусть будет Чубчикова. – Он опять взял кисточку и написал на парусе: «Чубчик».

– Верно! Очень подходит Чубастому, такая же маленькая и верткая, как он, – сказала Лёка. – Но еще остался ничейный катамаран. Такой корабль великолепный и вдруг беспризорный! Пусть он будет общим, и мы все будем за него болеть. Как бы его назвать? Нельзя же спускать на воду корабль без имени.

– Давайте назовем его вот как… – Алеша в третий раз взял кисточку и написал на парусе большими буквами – ведь парус был большой и крепкий – название корабля: «Друг», а рядом нарисовал три синие звездочки и одну красную, соединенные лучами, словно они взялись за руки.

– Получился герб, – сказала Калинка. – А кто красная звездочка?

– Мы синие, а ты, конечно, красная, – ответил Алеша. – Очень крепкий корабль! И красивый!

– Очень! Прекрасный, крепкий, замечательный «Друг». – Калинка задумчиво провела рукой по прочной карандашной палубе, а потом внимательно проверила, хорошо ли затянуты нитки, легко ли скользят парусные стропы… Косичка ее – тик-так – качнулась влево, вправо. – Хорошо! Просто замечательно! – Калинка вдруг засмеялась и звонко крикнула: – Ребята! Времени знаете сколько? Без семи минут три. Скорее, скорее! Собирайтесь, одевайтесь!

И двух минут не прошло, как все надели теплые резиновые сапоги, куртки с капюшонами и, представьте себе, даже перчатки. Теперь никакой ветер не страшен и можно шлепать по лужам сколько душе угодно.

Марина осторожно сложила все кораблики в плетеную корзину для грибов: тяжелые вниз, а легкие сверху, самый хрупкий, из калинового листка, сбоку, чтобы не помялся и не улетел раньше времени. В уголке корзины примостилась Калинка. За полосатым катамарановым парусом ее и не видно совсем, только выглядывает красный капюшон.

На улице была такая красота! Небо синее-синее, солнце яркое, как бенгальская вспышка, а еще утром снежок прошел – может быть, и последний! – да почерневшие, осунувшиеся сугробы принарядил. А ручьи все-таки остались, так и журчат со всех сторон:

Ко мне, только ко мне,

У меня и течение быстрее,

и вода чистая,

и бегу я не куда-нибудь,

а к морю-океану.

Но ребята, не сговариваясь, пошли на Калинкину горку. Там склон долгий и пологий и спускается не к какому-то неизвестному морю-океану, а к самому настоящему каналу с самым настоящим тупоносым ледоколом «ЛД-68», который только вчера проутюжил крепкий береговой лед, превратив его в льдины и льдинки.

Знаете, сколько ручьев стекало с Калинкиной горки? Семь: Широкий, Глубокий, Средний, Тихий, Строптивый, Быстрый и Закорючка.

Поспорив, Марина, Лёка, Алеша и Калинка пришли к единому решению: гонки проводить на Строптивом – там и течение сильнее, и берега изрезаны множеством фиордов, и путь ручья извилист и крут. Алеша срезал всем по ольховому пруту, чтобы можно было, не входя в воду, помогать кораблям выбираться из фиордов. Хотя на ногах и носки, и сапоги, но вода-то холодная…

И соревнования начались!

Думаете, победил Калинкин кораблик? Соревнование есть соревнование – надо быть справедливым и никакую волшебную силу применять нельзя. Листок оказался слишком легким и вскоре после старта наскочил на острую льдышку.

Помучилась и Марина со своей яхтой. «Солнышко» то и дело грозило зачерпнуть бортом воду. Марина спасала ее с помощью прутика, но все-таки не уберегла. У корявого обломка кирпича яхта затонула!

Зато остальная флотилия упорно шла вперед. «Золотой петух», вобравший Лёкину решительность, первым проплыл мимо всех коварных фиордов, лишь немного покружился в водовороте Большой ямы да слегка задел роковой обломок кирпича, но Лёка вовремя успела подтолкнуть его прутиком, и корабль почти не замедлил своей флагманской скорости.

– Вперед, «Золотой петух»! – Лёка шла рядом с кораблем, поглядывая на те, что плыли следом. – Быстрей, а то догонят.

Алеша внимательно смотрел вдоль ручья, держа наготове прутик. В двух шагах очень коварный поворот с большой затягивающей бухтой и льдышкой на самом краю мыса. Отбросить льдышку, что ли? Нет. Так не честно. Это он, великан Алеша, может сбросить ледяной утес, а Калинка ведь не может. Вон она бежит следом за «Другом», попрыгивает с камешка на камешек, как красный огонек, да прутиком отталкивает карандашный катамаран от коварных фиордов.

Бухта затянула «Золотого петуха», а потом и «Алешу» и «Чубчика». Пока Лёка, Алеша и Марина пытались направить корабли снова в главное течение, «Друг» проплыл мимо.

Острые грифели карандашей бесстрашно разрезали воду. Чем ближе был канал, тем увереннее шел катамаран. Вот уже совсем близко тот калиновый куст, под которым два месяца назад Алеша и Боб Сухарев держали тайный совет. Калиновый куст – финиш. Победит тот корабль, что пройдет здесь первым.

Как только «Друг» разорвал невидимую финишную ленту, Калинка хлопнула в ладоши… и катамаран, круто развернувшись, подошел к берегу. Калинка одним ловким прыжком перемахнула с берега на палубу. «Друг» с удвоенной скоростью рванулся вперед, стрелой перелетел через валун, тупо рассевшийся в самом устье Строптивого, и понесся по свинцовой глади Большого канала, обгоняя громадные льдины.

Ах, как захотелось Алеше стать маленьким, не больше полутора ладошек, и плыть с Калинкой на прекрасном, крепком, замечательном «Друге» под прочным парусом с тремя синими и одной красной звездочками! Пусть литые волны перекатываются через палубу, пусть парус звенит от ветра, пусть брызги врезаются острыми стрелами в лицо! Лететь по большой опасной воде вперед! Только вперед!

– Калинка, – не спросил, не закричал, не попросил, а простонал Алеша, – неужели я не могу поплыть с тобой на корабле?

Калинка услышала, она обернулась и пристально посмотрела на Алешу. «Справишься ли ты, выстоишь ли, не испугаешься ли?» – словно спросила Калинка и хотела было повернуть корабль к берегу, да в этот момент из-за зеленоватой ленивой льдины выплыл гигантский, по катамарановым меркам, газетный лист с черными буквами заголовка: «Ледоход опасен для детей…»

Калинка перехватила оба парусных стропа одной правой рукой, а левой откинула капюшон, достала из кармана шапочку-невидимку, надела ее на голову… и исчезла вместе с катамараном. Только острый пенистый след резнул по воде.

Динь-дон-динь!.. До свиданья…

Волшебная палочка

Самые знаменитые модельеры были мужчины.

Две Калинки и Чубчик.

Точный глаз и красивые краски.

Джинсы, куртки, спортивные костюмы.

Калинка осторожно подрулила свой кораблик – калиновый листок – к знакомому, третьему с края, окну, позвонила колокольчиком: «Динь-дон-динь», и форточка, немного замешкавшись, открылась. Медлительность форточки удивила Калинку; отпустив кораблик на балконную стоянку, она присела на край оконной рамы и заглянула в комнату.

Странные для этого дома злые волны недовольства так и бурлили там. Калинка не сняла шапочку-невидимку, решив, что, быть может, она ошиблась этажом. Нет, не ошиблась… Лёка сидит в любимом мамином кресле и, поджав губы и не глядя на стоящую у окна Марину, повторяет скрипуче, как испорченный граммофон:

– Мини. Ми-ни. М-и-н-и… Мини…

Марина, не поворачивая головы от окна, бормочет, как попугай:

– Макси, макси, макси, макси…

В это время раздался долгий звонок.

Лёка нехотя встала, вернулась через минуту с Алешей и снова забралась с ногами в кресло. Алеша робко примостился на краешке дивана – кому нравится входить в дом, где злые волны так и гуляют от стены к стене.

– Ну, – сказала Марина, – говори: макси или это всем надоевшее безобразное мини?

Алеша подумал и сказал:

– Я, кажется, должен идти гулять с Чубчиком. Совсем забыл…

– Какой забывчивый. Ах, ах, – ехидно сказала Марина, и Калинка от удивления сняла свою шапочку-невидимку. – Ты только что прошел с Чубчиком под окнами, и даже отсюда было видно, какой он грязный. Обрадовался твой Чубчик, что сегодня дождь. Тебя спрашивают, отвечай: мини или великолепное макси? Ну?

Алеша вздохнул и сказал:

– Весь день спорят, а о чем – не пойму… Ну хорошо, хорошо. Скажу. Это, как его… Вот… Ми-ди.

– Миди? – хором переспросили девочки. – Почему?

– Миди, – уверенно повторил Алеша и засмеялся, потому что увидел Калинку и сразу понял, что теперь-то все конфликты разрешатся. – А я не знаю, что значат ваши мини, макси и это самое миди – тоже. Иди, пожалуйста, сюда, Калинка, скажи им, пусть перестанут сердиться, а то очень противно.

– Согласна с тобой, Алеша, – сказала Калинка и спрыгнула на стол. – Злые люди, так глупо спорящие без доводов, а по принципу «я так хочу», никому не бывают приятны. Знаешь, о чем они спорят? О длине платьев. Вот смотри, у меня юбочка мини. Короткая, до колена не доходит на ладонь. Длина минимальная, меньше быть не может. А вот это миди. – Калинка хлопнула ладошками, и юбочка удлинилась на целую четверть и дотянулась до середины сапожка. – Миди – значит средняя. А вот это макси. – И юбочка вытянулась до пола, так что видны стали только носки красных сапожек. – Максимальная длина, больше некуда. Нравится?

– Как же ты в такой длинной хламиде будешь летать? – испугался Алеша. – Еще где-нибудь зацепишься!

– Конечно, – повеселев, сказала Лёка. – Кому нужно это макси-плакси! Мини удобнее!

– Ну, и пожалуйста, – сказала Марина, и притихшие было злые волны снова завихрились вокруг кресла.

– Придется мне вмешаться, – сказала Калинка и, похлопав в ладоши, распахнула форточку, выгнала всю злость. – А теперь можем говорить спокойно. Мода есть мода. Не замечать ее нельзя, а слепо подчиняться глупо. Представь себе, Марина, как в макси-платье ты будешь прыгать через веревочку или играть в лапту, или в классики, или в казаки-разбойники.

Лёка с Алешей посмотрели на Марину, и все трое расхохотались, а Калинка проводила взглядом последний злой вихрь и захлопнула форточку. На всякий случай.

– Знаете ли вы, что об этом много лет спорили знаменитые модельеры всего мира? Модельеры придумывали модели платьев, заказывали специальные ткани, разрабатывали конструкции, чертежи – одним словом, создавали коллекции новой одежды. Каждый Дом моделей, а их в мире несколько сотен, утверждал свою линию.

Одни модельеры говорили: «В наш космический век все находится в постоянном движении. Только мини соответствует современному образу жизни».

Другие им противоречили: «Ничего подобного, смотрите, как красивы длинные платья. Сколько веков женская одежда была длинной. Мини – это безобразно. Не всем идет такая длина».

Третьи утверждали: «Не надо крайности, пусть будет середина. Посмотрите, как преобразится мода от длины миди».

Но, к счастью, были еще и четвертые, самые разумные. Они послушали тех и других, посмотрели все коллекции. И создали свой тип одежды, хорошо соответствующий нашему времени. «Длина платьев, – сказали они, – должна быть разумной. Для повседневной одежды, для учебы, для работы, для улицы – длина до середины и чуть ниже колена. Удобно и спортивно. Вполне соответствует современному, полному движения времени. Но… когда жарко, хочется играть в волейбол, бадминтон да загорать побольше, пусть будет мини. Но… если хочется сшить красивое платье для какого-нибудь торжественного случая, то, конечно, пусть оно будет длинным». К счастью, победил разум.

Споры касались в основном одежды, которую носят взрослые или девочки постарше, десятиклассницы, а Лёке и Марине мудрые модельеры предлагают носить платья нормальной девчоночьей длины, на ладонь выше колена. А нарядное платье, пожалуйста, пусть будет до середины икры, так называемое «миди».

– Я же говорил, – обрадовался Алеша, – что самое замечательное – миди!

– Мне все равно хочется сшить длинное платье, – сказала Марина. – Ну, может быть, не макси, но миди.

– И я хочу, – забеспокоилась Лёка. – Длинное, пышное. Понимаешь, какое, Калинка?

– Конечно, понимаю.

– Не будешь сердиться, если я покажу свою бумажную куклу?

– Почему я должна сердиться? Потому, что ты играешь в куклы?

– Нет, не потому. У нас почти все девочки в куклы играют.

Лёка достала свою заветную шкатулку с лентами, кружевами, морскими камешками и еще какими-то девчоночьими драгоценностями, а из шкатулки вынула бумажную куклу и прикрыла ее ладонью, боясь показать. Наконец отодвинула ладонь. Это была маленькая бумажная Калинка, в такой же клетчатой юбочке, в красном свитере, только с короткими рукавами, и с черной толстой косичкой.

– Интересно! – сказала живая Калинка, рассматривая своего бумажного двойника. – Я такая же лукавая?

– Конечно, – сказал Алеша, – только ты гораздо красивее!

– Спасибо, рыцарь. – Калинка улыбнулась. – Юбочка моя длиннее, чем у бумажной Калинки. Вы не находите, что это сверхмини?

– Находим, – сказала Марина. – Сверхмини.

– Это все вот отчего, – с жаром стала объяснять Лёка. – Девочки своих кукол рисуют в купальниках, чтобы можно было легче наряжать, а я не хотела Калинку в купальнике рисовать. Мне нравится так, но юбочку пришлось нарисовать уж слишком коротенькую, да и рукава тоже пришлось укоротить.

– А где платья? – спросила Калинка.

– Да не успела я их нарисовать. Уроков было много.

– Хотите, будем играть в модельеров? – предложил Алеша. – Вы мне будете рассказывать, какое хотите платье, а я буду рисовать.

– Правильно, – обрадовались Марина и Лёка. – Ты рисуешь лучше нас во сто раз!

– Тем более, что самые знаменитые модельеры, – подтвердила Калинка, – испокон веку были мужчины.

Алеша принес большую коробку своих любимых акварельных красок, любимую колонковую кисточку, жесткий карандаш «2Т», мягкий карандаш «2М», карандаши цветные и ластик. Еще он принес папку плотной акварельной белой бумаги.

– Начинаем? – спросил Алеша и взял в руки кисточку. – Можно, я нарисую Калинку по-своему, а то у Лёки получилось… мм… не совсем… хорошо?

– Конечно, рисуй, – обрадовалась Лёка. – Только, чур, это будет моя кукла!

– У тебя есть своя Калинка, – сказала Марина, – а у меня никакой нет!

– Не спорьте, пожалуйста! – замахал на них рукой Алеша. – Нарисую я вам две куклы. Вот, пожалуйста!.. Тебе, Лёка, Калинка с колокольчиком. А тебе, Марина, с калиновым листком в правой руке. Что еще рисовать?

– Платье, джинсы и рубашку…

– Пончо, жилет, вязаный свитер…

– Нарисую все, что надо для пионерского лагеря, – сказал Алеша, а потом подумал, посмотрел на белый простор бумаги, на левом краю которого стояла Калинка с колокольчиком, а на правом – Калинка с листком, и в середине белого простора нарисовал… Чубчика.

– Нос-то у него где? – удивилась Калинка.

– Забыл. – И Алеша нарисовал нос.

– Очень хорош, – сказала Марина, – только скажи, пожалуйста, почему вместо платьев ты нарисовал Чубчика? И как вообще ты рисуешь? Вот ведь на листе ничего не было, а теперь нарисовались две Калинки и Чубчик. Как у тебя это получается?

Алеша удивился:

– Я посмотрел на лист и увидел двух Калинок. Хотел нарисовать что-нибудь в середине. Посмотрел, а там Чубчик сидит. Ну, я его и нарисовал. Теперь вот здесь появится спортивный костюм.

Кисточка в Алешиных руках танцевала легко и весело. Вот она поплескалась в стакане с водой, потом притопнула на кубике синей, ультрамариновой, краски и, пролетев пируэтом по бумаге, оставила на ней великолепные синие дождевые потеки. Снова кисточка нырнула в чуть замутненную синими облаками воду и снова притопнула на кубике краски, теперь уже красной, светлом кадмии, и стройный пунктир широкой строчки обозначил контур рисунка. Рядом с Лёкиной Калинкой появился ярко-синий спортивный костюм с красной отделкой.

И опять кисточка летела к стакану с водой, а потом к коробке с красками. Желтая стронциановая, охра золотистая, марс коричневый, красный, темный краплак сменяли друг друга.

Лёка, Калинка и Марина завороженно следили за точеным хвостиком кисти, сейчас снова несущей бархатную синеву ультрамарина. Куда теперь устремится эта волшебная деревянная палочка с хвостиком золотых щетинок, умеющая в Алешиных руках творить чудеса?

Алеша немножко подумал и никуда ее не устремил, а вернул с полпути назад, поплескал ею в воде, быстро стряхнул и повесил на гвоздик хвостиком вниз, а в руке у него оказался упрямый, толстый черный карандаш, остро заточенный.

Штришок за штришком ложились четкие квадраты. Вот Алеша повел карандашом легко – квадрат получился светло-серым, нажал посильнее – и квадрат получился чуть темнее, а нажал карандашом крепко – и квадрат получился черный.

Карандаш еще походил-побродил по цветным акварельным потекам и появились: стеганая куртка с капюшоном и белыми молниями; полосатое красно-синее вязанное из толстых ниток пончо с длинными льющимися кистями; очень удобные джинсы с эдакими металлическими заклепками; шорты и полосатая рубашка; жилет с бахромой и аппликациями и напоследок вязаное платье для фигурного катания на коньках.

– И платье мне? – спросила Калинка. – Я ведь на коньках не катаюсь…

– А вдруг захочешь кататься. Вот у тебя и будет платье. Тебе разве не нравится?

– Нравится! Ты хорошо рисуешь. У тебя точный глаз и красивые краски.

Алеше очень приятна была такая похвала, но он ничего не сказал и продолжал рисовать. Зато Марина спросила:

– Красивые краски? Если я возьму кисточку да начну этими же красками рисовать, разве у меня они будут другими?

– Конечно, другими… – засмеялась Калинка. Она понимала, что Марина сейчас немного завидует Алешиному таланту и умению. – Поэтому на земле так много разных художников. Один предпочитает чистые, звонкие цвета, но взятые густо, сочно. Вот как Алеша. Другой рисует тоже чистыми, без смеси, красками, но берет их легко и на бумагу краски ложатся прозрачно. Третий не терпит чистых красок и смешивает их, придавая всему рисунку единый колорит, – золотистый, коричневатый. Четвертый из всей этой коробочки выбрал бы только красные, желтые, коричневые краски, а на остальные и внимания бы не обратил. Пятый совсем не применяет этих теплых красок – желтых, красных, коричневых, – а рисует только холодными – синими, фиолетовыми, зелеными. Каждый рисует по-своему. Будешь, Марина, рисовать?

– Буду. – Марина взяла кисточку и чистый лист бумаги. – Нарисую красное платье с оборками.

Марина мучилась минут десять, а потом минуты две смотрела на грязную красную амебу, которую при всем желании нельзя было назвать красным платьем с оборками.

– Ну и пусть, – сказала Марина и разорвала бумагу с амебой на четыре части.

Конечно, Алеша рисует прекрасно. Ну и пусть он рисует прекрасно. А она, Марина, хорошо играет на пианино… А Лёка вот умеет петь песни. Сколько раз они пытались научить Алешу играть и петь! Тысячу раз, и ничего-то у него не получается. Наверное, так и должно быть, и нечего ей, Марине, завидовать Алеше. Как тяжело и трудно рисует она, Марина, но зато как легко и весело играет! Ну, иногда, правда, не весело, а даже грустно или печально. Смотря что играешь!