Текст книги "Шотландец говорит, что да (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Йорк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Он сделал такое лицо, что ей захотелось рассмеяться. Если бы она не была так настойчива в раскрытии его истинных мотивов, то могла бы это сделать.

– Дебютантки? Лондонские дебютантки? Какая отвратительная мысль!

– Я, сэр, одна из таких созданий.

– Ты совсем не похожа на них, моя маленькая кошечка, – его непреклонный тон взволновал ее, как и его пристальный взгляд. Она настаивала, чтобы эти чувства отступили. – У тебя сердце горца. Ты же любишь вереск. Ты ездишь без седла. Ты бегаешь босиком по траве на рассвете—

– Боже мой, Дункан. Ни одна из этих вещей не является правильной, и я делала все это, когда была ребенком. – Она не знала такой радости с тех пор, как отец запер ее в пансионе мисс Уэллс для девочек в Кенте. Несмотря на дружбу Элизабет, школа сделала многое, чтобы вытеснить дикое дитя из ее души—даже сейчас она глубоко переживала эту потерю. Но, по-видимому, она была истинной английской леди, обреченной выйти замуж за истинного английского лорда, и—

Но нет. А она-нет. Больше нет, не так ли?

Как странно, что эта мысль наполнила ее необъяснимой радостью.

– Ты не такая, как они, – продолжал Дункан, не обращая внимания на ее прозрение. – Ты умная, веселая и интересная. Этим девушкам нечего сказать интересного.

– Скорее всего, потому, что я рано повзрослела, – сказала она, иронизируя. – Мне говорили, что я провела годы своего становления среди дикарей.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она шутит, а затем его сердитый взгляд сменился улыбкой. – Ну да.

– Значит, ты хочешь жениться на мне, потому что я больше склонна терпеть твои грубые манеры? –  Сейчас она дразнила его, но, честно говоря, он это заслужил.

Его лицо покраснело, и он начал оправдываться.

– Или потому, что я могу беседовать с тобой на низшие темы, такие как субпродукты и разведение?

– Кэтрин!

– Или так оно и есть—

– Перестань.

–Я остановлюсь, если ты скажешь, почему хочешь жениться на мне-настолько сильно, что шантажом заставишь меня произнести клятву. – У меня и в мыслях не было шантажировать тебя, – казалось, он обиделся на это предложение.

– Неужели? Зачем же тогда эти угрозы насчет Ньюгейта?

– Он нахмурился. – Это была констатация факта. И конечно, я не хочу жену, которая чувствовала бы себя вынужденной выйти за меня замуж, которая чувствовала бы себя в ловушке с меньшей душой в качестве мужа. На самом деле, если это так, я решительно отказываюсь от своего предложения. – Он уставился на нее на мгновение, его глаза покраснели, а затем развернулся, чтобы выйти из комнаты.

Ах милый. Возможно, она зашла слишком далеко. Она не собиралась оскорблять или ранить его, или унижать его личность.

– Дункан – ее голос был тихим, но он услышал ее. Он остановился как вкопанный, но даже не взглянул на нее. – Я не чувствую, что ты-меньшая душа. Ты должен знать, что лучше, чем это. Ты всегда был одним из лучших людей, которых я встречала.–  Ей стоило признать это из-за горькой воды, разделявшей их, но это было правдой.

Он тяжело вздохнул, и вся комната содрогнулась. – Я ценю это, мой маленький кот. Я делаю это...

– И я ценю твое предложение спасти нас. – И снова тихий голос выдавил из нее слова, потому что острые шипы застряли у нее в горле. Смирение было шипастой розой.

– А ты знаешь? –  Затем он медленно повернулся и поймал ее взгляд.

– А я знаю.

– Значит, ты выйдешь за меня? –  Его тон заставил ее сердце дрогнуть—наполненное слабой надеждой и ранившее щупальцем страха.

– Она поджала губы. – Ты сделаешь мне предложение, как полагается?

Он уставился на нее так, словно она только что заговорила по-китайски. – Что?

– Она театральным жестом указала на пол. – Некоторые мужчины опускаются на одно колено.

Его улыбка была злой. – Когда я встану на одно колено, это будет не предложение, моя девочка.

У нее не было времени подготовиться к его следующему шагу, и, честно говоря, она никогда не ожидала этого. Он бросился к ней, подхватил на руки и притянул к себе.

– Выходи за меня замуж, Кэт, – сказал он. Это была команда. – Выходи за меня замуж.

А потом он поцеловал ее с такой яростью, что она вся затрепетала. Горячий, жесткий, дикий и влажный, его поцелуй заставил ее разум кружиться, тело дрожать, сердце глухо стучать в ушах.

А потом она поняла, что это было не столько ее сердце, сколько аплодисменты и крики Элизабет: – Ура!

Потому что, очевидно, за ними следили.

Глава Пятая

Как только леди Эсмеральда пронюхала о предстоящей свадьбе, она стала одержима идеей устроить настоящую английскую свадьбу, и все вышло из-под контроля Дункана. Это было вполне приемлемо для него, учитывая тот факт, что он понятия не имел, как действовать дальше.

В Шотландии он просто пошел бы за угол к кузнецу или в церковь в соседнем приходе.

В Лондоне все было по-другому.

Совсем по-другому.

Во-первых, была задержка. И такая отсрочка, которую он и представить себе не мог. Дело было не только в том, что слишком много женщин—Кэтрин и Сент-Клеры, и, очевидно, все друзья, которых Кэтрин когда-либо встречала в своей жизни-теперь были вовлечены в планирование свадьбы, которая была слишком грандиозной. Дело было не только в приготовлениях, приглашениях, цветах и церкви ... даже не в самой искренней решимости леди Эсмеральды превратить его в респектабельного джентльмена до этого благословенного дня.

По правде говоря, самым худшим из всего этого было раздражающее требование придерживаться запретов, что было действительно неприятно, потому что, как только Дункан получил согласие Кэтрин, последнее, что он хотел, это дать ей шанс изменить свое мнение.

Три недели – это слишком долго, чтобы быть на крючке.

По словам леди Эсмеральды, об особом разрешении и побеге не могло быть и речи, а поскольку она, сказав это, ударила его веером, он вынужден был ей поверить. Он не хотел, чтобы репутация Кэтрин в высшем свете пострадала в результате их скоропалительного союза. Достаточно того, что она опустилась до того, чтобы выйти замуж за шотландца ... да еще и без титула.

Поэтому он приготовился ждать.

Что привело к еще одной досадной неприятности.

Леди Эсмеральда утверждала, что Кэтрин просто позорно оставаться в Росс-Хаусе, пока там Дункан. Она настаивала, что для девушки было бы вполне логично переехать к Сент-Клерам. Это, конечно, оставило Дункана наедине с Питером в доме Росса, что делало его фактическим опекуном щенка. Несмотря на то, что парень, похоже, усвоил урок, учитывая его досаду во время многочисленных лекций Дункана и угрозу богадельни, это все еще было отвлечением внимания, в котором Дункан не нуждался и не ценил его.

Он подозревал, что все это было просто частью заговора леди Эсмеральды, чтобы свести его с ума.

Если он и хотел видеть Кэтрин, то только по утрам, во время визитов, на которых все девушки Сент-Клера и несколько их хихикающих друзей собирались в элегантной гостиной герцога, принимая открытки, цветы и комплименты от различных поклонников.

Ему не разрешалось сидеть рядом с Кэтрин, держать ее за руку или говорить с ней напрямую. Другие поклонники могли, однако, что привело к тому, что некоторые сильно скрежетали зубами, а один слегка травмировал Суэйна. Хотя, по правде говоря, едва ли Дункан был виноват, что этот человек испачкался, когда увидел выражение лица Дункана, когда ублюдок подошел слишком близко к Кэтрин.

Но, пожалуй, худшей частью утренней пытки было то, что Дункану пришлось надеть “приличный костюм.” По-видимому, леди Эсмеральда не могла позволить себе, чтобы лели падали в обморок при непристойном виде его голых ног.” Подходящий костюм включал в себя приспособление для наказания, известное как “галстук”, который, как был уверен Дункан, изобрела мстительная жена.

В остальное время ему разрешалось видеться с невестой только по вечерам, которые были для него особым адом. Это может быть музыкальный прием , предназначенный для того, чтобы лишить человека уважения к Моцарту или навсегда оставить шрам на его слуховом канале. Или многолюдный бал в слишком маленьком бальном зале какого-нибудь помпезного лорда, на котором воняло перегруженными и желчными пудингами, когда они скакали по комнате, и горячие брызги воска, капающего с канделябров в разбавленный водой лимонад.

И действительно, за этот долгий месяц он быстро начал сожалеть о том, что поступил глупо, попросив леди Эсмеральду помочь ему стать более цивилизованным. Это была определенно не та жизнь, которую он хотел бы прожить. Некоторых зверей невозможно приручить. Да и не должны были.

Он мог только надеяться, что Кэтрин чувствует то же самое—она действительно казалась достаточно несчастной в те несколько раз, когда ему удавалось подойти достаточно близко, чтобы заметить это. У него определенно не было возможности спросить ее об этом.

Женщины действительно сомкнулись вокруг нее. Если бы Эсмеральда была генералом, война с Францией закончилась бы в два раза быстрее.

И только через две недели после помолвки кто-то допустил ошибку. Или решил проявить к нему немного милосердия.

В тот вечер не было ни маскарада, ни званого вечера. Это был просто карточный вечер в Синклер-Хаусе на Гросвенор-сквер, оргия архитектуры с семью заливами и коринфскими колоннами. Поскольку герцог проводил большую часть своего времени в Шотландии, Дункан считал это огромной тратой денег.

Но в этот вечер он был благодарен Лахлану за его щедрость, потому что это означало, что он может провести вечер с Кэтрин в доме, достаточно большом, чтобы два человека могли заблудиться, если бы захотели.

И он действительно желал этого.

К его бесконечной благодарности, она тоже.

В тот редкий момент, когда леди Эсмеральда и сестры Сент—Клер отвлеклись на хриплый спор о модных шляпках-откровенно говоря, странный для Дункана, никогда не задумывавшегося, что шляпы могут быть столь противоречивой темой,—он незаметно подошел к Кэтрин, стоявшей у окна, и поймал ее взгляд в отражении.

– Не хочешь ли прогуляться? – прошептал он.

Ему понравилось, что ее губы изогнулись, и она кивнула, почти незаметно. – Ночью в оранжерее очень красиво.

– Превосходно. – Он предложил ей руку, и, едва взглянув на нарастающую ссору позади них, они выскользнули из комнаты. Холл был погружен в полумрак, освещаемый лишь редкими светильниками. Это было идеальное место для обольщения или, по крайней мере, украденного поцелуя, но он сумел подавить эти порывы. Это был первый раз, когда у него появилась возможность поговорить с ней после их помолвки, и ему не следовало набрасываться на нее, как голодному льву, хотя он скорее был им.  – Тебе придется идти впереди, – сказал он, когда она замедлила шаг. Он добродушно улыбнулся, хотя это ему дорого обошлось.  – Я никогда не был в оранжерее в Синклер-Хаусе. – Хотя у него остались приятные воспоминания о той, что была в Росс-Хаусе.

– Конечно, – спокойно ответила она, хотя в ее голосе послышались нотки тревоги.

И он понял, что она нервничает так же, как и он.

И это действительно было нервно.

Как можно успокоить женщину в подобной ситуации? Как вернуть себе то утешение, которое они когда-то чувствовали? Утешение, которое он разрушил в своих неуклюжих попытках держаться подальше от девушки, которая была слишком молода?

Вероятно, залечить эти раны было невозможно, но, возможно, они могли бы начать все сначала. Начни все сначала.

– Скоро свадьба, – сказал он, и она вздрогнула, как будто его голос или слова испугали ее.

– Да. Они повернули за один угол, потом за другой.

– Тебе нравится этот ... процесс?

Она слегка шмыгнула носом. – Это действительно кажется глупым, вся эта суета вокруг свадьбы.

– Не могу не согласиться, – сказал он. Осмелится ли он предложить побег?

– Я имею в виду, что мы вовсе не влюблены друг в друга.

Его сердце на мгновение остановилось, а голова скрутилась от боли.

Она пронзила его мрачным взглядом. – Так ли это?

Он не мог сказать ей истинную причину, по которой хотел на ней жениться. Она наверняка будет смеяться над ним. Он решил уклониться от ответа. – Я надеюсь, что любовь придет к нам со временем. А ты бы на это согласилась?

– Наверное. – Этот неуверенный тон уничтожил его.

Он прочистил горло. – Кажется, мы хорошо целуемся.

Она снова уставилась на него, на этот раз с большим интересом. Определенно, больше любопытства. – Разве люди ... плохо целуются?

Он понятия не имел, но и не собирался говорить ей об этом. – Мне говорили, что целоваться – это отличный предвестник счастливого брака. Мне нравится целовать тебя, и я верю, что тебе нравится целовать меня, Кэтрин.

Поднявшийся румянец на ее щеках ответил за нее.

– Я также слышал, что необходима усердная практика.

– Естественно. –  Это слово застряло у нее в горле.  – Я ... а-а ... вот и оранжерея. –  Она открыла двойные двери в застекленную комнату, заполненную садом изысканных растений и цветов.

Дункан шагнул внутрь и глубоко вздохнул. Влажный запах земли с ароматом духов наполнил его чувства, пробуждая в нем что-то примитивное и инстинктивное.  – Прекрасно, – сказал он и тихонько прикрыл за собой дверь.

– Правда? – спросила она, поглаживая орхидею. Ее прикосновение было таким мягким, таким нежным, таким манящим. Его колени сжались, но он заставил себя следовать за ней, пока она шла по тропинке. – Мне нравится, что здесь чувствуешь себя как на улице. Мы даже можем увидеть луну.

Он последовал ее примеру и откинул голову назад, оценивающе глядя на светящийся шар в небе. Но на самом деле он думал только о том, как бы побудить ее снова поцеловать его. И будет ли это уместно.

Ладно, к черту приличия. Разумно это или нет.

Чувствуя себя так же, как сейчас, как он хотел ее в течение многих лет, он сомневался, что у него хватит сил остановиться на поцелуе.

И самое главное, меньше всего ему хотелось пугать ее своей страстью. Она была милым молодой девушкой. Невинной. И уж точно не из тех женщин, которые на это способны.—

– Ты действительно думаешь, что мы хорошо целуемся?

Он оторвал взгляд от соблазнительного лика луны и посмотрел на нее. Она смотрела на него, слегка приоткрыв губы, широко раскрыв глаза и нахмурив брови от восхитительного любопытства. Дрожь пробежала по его спине. – Да, моя маленькая кошечка. Я знаю.

Ее ноздри раздулись, когда он подошел ближе, но ценой больших усилий ему удалось взять себя в руки. Он поднял палец и провел им по изгибу ее щеки.

– Во всем христианском мире нет другой девушки, которую я предпочел бы поцеловать. –  Его шепот завибрировал во влажном воздухе. Он придвинулся ближе, и на этот раз она не отступила.

– Неужели? – Может быть, это был намек на волнение в ее голосе?

– Я клянусь. – Он взял ее за щеку и наклонился вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать ее дыхание. – А теперь можно тебя поцеловать?

– Она моргнула.  – Разве мужчина спрашивает?

– Леди Эсмеральда отдала бы мои кишки за подвязки, если бы я этого не сделал.

– Как мне реагировать на это? Если я говорю "нет", значит, я дразню. Если я говорю "да", значит, так оно и есть—

– Невеста?

Он поймал ее, и она рассмеялась. – Тогда все в порядке. Один поцелуй.

Ах, как ему нравилась эта улыбка на ее губах, когда он наклонился, чтобы коснуться их своими.

Ах, как ему нравилось, как она отвечала. Теплый, любопытный и сладкий.

Ему не потребовалось много времени, чтобы скользнуть глубже в объятия, и, к его радости, она была с ним всю дорогу. Когда он скользнул языком в ее рот, она замерла, но только на мгновение, а затем—о боги—ответила взаимностью.

Вспышка возбуждения пронзила его тело. Если бы он уже не был тверд, как скала, это было бы сделано. Не в силах сопротивляться, он притянул ее ближе и прижал свой член к ее животу. Она застонала и выгнулась ему навстречу.

Он провел ладонью по ее спине, а затем медленно, о, так медленно, обхватил ее грудь. Все это время он ласкал ее губами, целовал в щеку и покусывал за шею. Когда он решительно поднял большой палец, то обнаружил ее сосок, твердый и готовый к работе.

Ее стон был неровным. Она теснее прижалась к нему.

Он прижал ее к себе и пристально посмотрел ей в лицо. Как прекрасны были эти влажные глаза, этот хорошо поцелованный рот, этот сладостный вздох, когда он снова погладил ее.

– Дункан, – простонала она. – Что ты со мной делаешь?

– Он ухмыльнулся. – Всего лишь поцелуй, моя дорогая кошка, – сказал он. – Всего лишь поцелуй.

* * *

Всего лишь поцелуй?

Она не думала, что сможет выжить после этого.

Это была мучительная, но восхитительная агония.

Ее тело пульсировало, болело, плакало. Голод поднялся в ее животе, которого она никогда не чувствовала раньше и не могла полностью понять.

Она должна была верить, что это так.

– Дункан, – сказала она, когда он попытался вырваться. Она запустила пальцы в его волосы и притянула его ближе.

– Да, Кэт?

– Сделай это еще раз.

Что-то похожее на ужас мелькнуло на его лице. – Опять?

– Ну да. –  Она обхватила его ладонь и прижала к своей груди. Что бы он ни сделал, она хотела большего.

– Нам, наверное, пора возвращаться. – В его голосе послышалось легкое напряжение.

– Но почему?

– Они будут нас искать.

– А нам какое дело?

– Было бы неприлично, если бы нас застали здесь одних. – Был ли в его глазах намек на панику?

– А что они будут делать? – спросила она. – Заставят нас пожениться?

На это у него не нашлось ответа. На самом деле, его губы слегка шевелились, но Кэтрин знала, когда она брала верх. – Ну же, Дункан. Ты же говорил, что поцелуи требуют усердной практики.

– Я так и сделал. Однако ...

– Однако что? – Честно. Его внезапное нежелание уже начинало раздражать ее. Неужели она сделала что-то не так, целуя его? Неужели она была слишком смелой? Неужели она заставила его больше не хотеть ее? Неужели она все испортила?

– Кэт, ты не понимаешь ...

– Тогда объясни мне.– она скрестила руки на груди, морщась, когда это было слишком чувствительно, и сердито посмотрела на него. Ее тело все еще гудело, болело, жаждало новых прикосновений.

– Когда мужчина целует женщину ...

– Ну и что?

– Возникают определенные, гм, вещи.

– Например?

Господи. Неужели это румянец на его щеках? – Я ... гм ... – он посмотрел вниз. – Его, гм, страсть.

Она изумленно уставилась на него. – Ты имеешь в виду его член?

Он отшатнулся и уставился на нее.

– Неужели ты думал, что я не знаю о таких вещах? – Славная слава. Она выросла на шотландской ферме.

– Ты невинна. – Его лицо сморщилось. – Ты невинна, не так ли?

Она шлепнула его по плечу. – Ну конечно же. Но я знаю, как все устроено. Чего я не понимаю, так это почему ты хочешь прекратить целоваться. – Она сделала глубокий вдох. – Я ... сделала что-то не так?

С минуту он молчал, хотя губы его шевелились. – Это неправильно? – в конце концов он зашипел.

Она отвернулась, не в силах вынести унижения. Вряд ли она виновата, что не умеет целоваться.—

Тяжелая рука легла ей на плечо и повернула к себе лицом. Ее взгляд встретился со взглядом Дункана, и она вздрогнула, увидев в нем ярость.

– Ты не сделала ничего плохого, – прорычал он, и что-то в его мрачном выражении лица заставило ее взволноваться, как летний шторм.

– Ничего?

– Нет, моя маленькая кошечка. Ничего.-И тогда он поцеловал ее, крепко и быстро.

– Тогда почему ты хотел остановиться?

Его глаза сузились, ноздри раздулись. – Почему я хотел остановиться? Потому что я боялся, что не смогу себя контролировать, Кэт. Ты сводишь меня с ума от похоти. Ты заставляешь меня чувствовать себя обезумевшим зверем. И я не хочу тебя пугать.

Она едва сдержала смех—смех облегчения и веселья.

–Напугать меня? -Он пугал ее только тогда, когда она думала, что он может ее не хотеть.

– И ради бога, я не хочу в первый раз брать тебя на полу оранжереи.

Перспектива была не совсем неприятной. В конце концов, они могли видеть луну.

– Там есть диван, – сказала она, махнув рукой в дальний конец комнаты. Она улыбнулась ему и подошла ближе, довольная тем, что он не отступил. Она обняла его за шею, приподнялась на цыпочки и поцеловала в подбородок.

– Еще один поцелуй?– раздраженно спросила она.

– Мы оба знаем, что это будет не один поцелуй, – прорычал он.

И она ответила ему широкой улыбкой. Это превратилось в смех, когда он подхватил ее на руки и бросился к дивану.

– Ты непослушная девчонка, раз так дразнишь меня, – пробормотал он. – Ты же знаешь, что я не могу сопротивляться.

Отлично. Действительно, превосходно. Она чувствовала то же самое-дикость, потерянность и желание. Ей не терпелось узнать, что же будет дальше.

Он усадил ее на диван, но, к ее удивлению, сам не сел рядом. Скорее он опустился перед ней на колени.

– Помнишь, как ты просил меня опуститься на одно колено? – спросил он.

Несколько озадаченная, она кивнула.

– Ну вот, сейчас я встану на одно колено. – его взгляд был пристальным, жестким, пленительным. На его щеке напрягся мускул. – Ты готова к своему поцелую?

– Да, Дункан.

– Во-первых, это.– Он взял ее за запястья и прижал ладони к груди.

Она с любопытством посмотрела на него.

– Пока я буду целовать тебя, ты должна ласкать себя. Здесь.

Он провел большим пальцем по ее соску, и шокирующее наслаждение пронзило ее, и она ахнула.

– Ну да. Вот так, мой маленький кот.”

– Я не могу. – стыд и смущение, а также ... что-то еще питали горячий прилив, поднимающийся по ее щекам.

– Ну да. Ты можешь. – Он подмигнул ей. – Ты не можешь ожидать, что я сделаю все это в одиночку.

– Что делать? – Боже правый! Что он собирается...

Она ахнула, когда он провел ладонями по ее юбкам и обхватил лодыжки.

– Дункан?

– Тише, дорогая. Просто расслабься.

–Что ты...?

– Тише.– Его руки скользнули вверх по ее ногам, увлекая за собой юбки. Его кожа была теплой над ее, вызывая самые восхитительные вихри удовольствия, когда его ласки нарастали. Она попыталась успокоиться. Она попыталась вспомнить, что нужно трогать себя, как он велел, но по мере того, как ее огония нарастала, она теряла всякую способность мыслить и переходила непосредственно к инстинктам.

Ее тело, пальцы, грудь, казалось, знали, чего хотят.

Она смотрела на него из-под полуопущенных век, ее дыхание вырывалось из груди, когда он наклонился, чтобы поцеловать одно бедро, а затем другое. И все же он поднялся еще выше.

– Дункан– – ее горло сжалось от этого слова.

– Кэт, – сказал он со вздохом, приподнимая ее юбки, которые обнажили ее полностью. – Ах, моя маленькая кошечка. – он нежно прикоснулся к ней, проводя линию блаженства вдоль ее щели, наполняя ее невообразимым удовольствием. Конечно же, ничто не могло быть так восхитительно. Конечно же, это был рай.

Но нет. Ему было чем поделиться с ней. Он кружил вокруг ее твердого комочка, играл с ним, мучил его, заставляя ее извиваться, дергаться и умолять.

Он взглянул на нее, его лицо было напряженным и нуждающимся.

– Ты готова к своему поцелую?

Она не могла удержаться, чтобы не дернуться. Она понятия не имела, что у него на уме, но знала, что ей это понравится. Все, что он делал до сих пор, было совершенно восхитительно.

– Ну да. Да. Пожалуйста! – и затем, она издала сдавленный стон. Потому что Дункан опустил голову и взял ее в рот.

Мир взорвался, расширился, разлетелся вдребезги.

Кэтрин закружилась в водовороте эмоций, ослепленная блаженством и не в силах сопротивляться.

А Дункан, чудесный Дункан, продолжал лизать, ласкать и покусывать ее нежную плоть, поднимая ее все выше и выше.

На каждом плато она клялась, что лучше уже не будет ... но это было так.

Когда она уже была уверена, что умрет, когда она была уверена, что не сможет больше получать такое удовольствие и останется в своем смертном кольце, он откинулся назад и со вздохом положил голову ей на бедро.

Кэтрин заставила себя принять сидячее положение—так как во время этой атаки она слегка ссутулилась—и нахмурилась, глядя на него.

– Почему ты остановился? – спросила она.

Он одарил ее улыбкой, хотя на его лице был намек на боль.

– Я не остановлюсь, моя дорогая. Я думаю, что ты готова к следующему шагу.

Она изумленно уставилась на него, и восторг захлестнул ее. О-о-о! Она уже открыла рот, чтобы приказать ему продолжать, когда с другой стороны оранжереи донесся какой-то звук.

Она всмотрелась сквозь пальмовые листья и замерла, когда двери открылись и вошли леди Эсмеральда, Элизабет и Питер.

– Черт возьми! – Она о ее устила юбку и потянула Дункана за рукав. – Они уже идут.

– Что? – Его ответ был почти таким же паническим, как и ее. – Кто идет?

– Вставай с пола. Садись рядом со мной. Но не слишком близко.

Он так и сделал, но очень медленно. Она взглянула на его пах и поморщилась. Бедняжка.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Он выдавил из себя улыбку. – Не то, к чему я привык, – сказал он с болью в голосе. Но у нее не было времени спросить его, что он имеет в виду, так как Питер обогнул пальму.

– Возвращайтесь в гостиную. – рявкнула леди Эсмеральда. Это было не праздное предложение, а приказ.

– Ну конечно.-Дункан встал, подал Кэтрин руку, и они пошли обратно через дом. Кэтрин терзали многочисленные противоречивые чувства, и не последнее из них-сожаление. Жаль, что они не закончили свои исследования. И, возможно, намек на разочарование.

Когда они вошли в гостиную, Дункан наклонился ближе и прошептал:

–Надеюсь я тебе дал пищу для размышлений на последующие дни,недели?

 Хотя в этих словах была ирония, Кэтрин не видела ничего забавного в сложившейся ситуации.

Ни в малейшей степени.

Глава Шестая

Ну что ж, все прошло хорошо.

Не идеально, как обычно бывает при соблазнении, но достаточно хорошо.

Хотя это общение оставило у Дункана сильную потребность—которая сохранялась до тех пор, пока они с Питером не вернулись в Росс—Хаус и он не нашел себе немного уединения-он должен был признать, что это было прекрасное введение в страсть Кэтрин.

И он нисколько не испугал ее.

Он надеялся, что благодаря этому опыту она придет к брачному ложу с большим энтузиазмом и любопытством, чем если бы они вообще никогда не заходили в оранжерею.

Но это значительно усложняло ему задачу.

Всякий раз, когда он думал о ней.

Когда бы он ее ни увидел.

Всякий раз, когда он подходил достаточно близко, чтобы почувствовать запах ее духов.

Было очень тяжело.

Эта последняя неделя будет худшей в его жизни.

Но случилось нечто такое, что сделало ожидание более терпимым.

Когда на следующий день он явился на очередной утренний прием и вручил дворецкому шляпу, его встретил знакомый смех. Мрачный звук, донесшийся из гостиной, вызвал в нем радостную дрожь, и он бросился к двери.

Конечно же, он не ошибся. Так и должно быть.

Но нет. Завернув за угол и заглянув в комнату, он увидел не кого иного, как своего шотландского соседа и партнера по виски-концерну Ранальда Ганна, барона Бауэра, а вместе с ним и хорошего друга Дункана Хэмиша Робба, обладателя этого безошибочно узнаваемого смеха. Его блестящие рыжие волосы тоже были безошибочно узнаваемы. И чертовски красивое зрелище.

“Клянусь всеми богами! – воскликнул Дункан, прежде чем успел напомнить себе о приличиях. Конечно, приличные джентльмены не кукарекают в гостиных.

Но, черт возьми, он устал сдерживать себя. Он определенно устал быть приличным.

Хэмиш резко обернулся и уставился на него, а затем издал вопль, от которого задрожала люстра. Леди Эсмеральда предусмотрительно поставила чашку на блюдце и нахмурилась, как туча.

–Ну, правда, – сказала она.

Мужчины не обращали на нее внимания, приветствуя друг друга крепкими объятиями и мужественными хлопками по спине.

– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – Спросил Хэмиш, когда они наконец все поздоровались.

Дункан осмелился взглянуть на Кэтрин, которая наблюдала за ним с легкой улыбкой на лице. Боже, она была прекрасна этим утром. От одного ее вида ему стало тепло. Он вспомнил ее стоны, крики и мольбы прошлой ночью. Которые заставили его—

– Я говорю, Дункан. по-видимому, у Хэмиша была еще одна пощечина. – Какого чёрта ты делаешь здесь, в Лондоне?

–Ваш язык?– леди Эсмеральда заблеяла.

– Ах, я прошу прощения, девушки, – сказал Хэмиш с той кривой усмешкой, что ни одна женщина, независимо от ее возраста или уровня крахмала, не могла устоять. Действительно, Эсмеральда смягчилась, захихикала и даже захлопала ресницами, что, по мнению Дункана, было тревожным зрелищем.

Она помахала Хэмишу сложенным веером. – Никогда не забывайте, что вы находитесь в присутствии невинных леди, сэр.

–Ох, как же я мог забыть? – сказал Хэмиш со смешком. Он отвернулся и набросился на Дункана. Затем он наклонился ближе и сказал заговорщическим тоном: – нас послал герцог.

–Кейтнесс?

Бауэр кивнул с болезненной улыбкой на лице. – Ну да. Герцог прислал нас в качестве своих представителей на сезон.

Леди Эсмеральда скривила нос—довольно пугающее зрелище.

 – Этот чертов герцог. Он должен был сам прийти.

–Да, миледи, – ответил Хэмиш с соответствующим выражением досады на лице. – Но его жена ... в положении. Он не хотел оставлять ее одну.

– Ба. Шотландская девушка достаточно крепка, чтобы путешествовать.

– Его светлость предпочитает быть осторожным.

На леди Эсмеральду это не произвело никакого впечатления. – Его светлость должен был благословить нас своим присутствием.

– Вместо этого он послал нас, – сказал Хэмиш, хлопая себя по груди. – Мы защитим ваших маленьких ягнят от волков из высшего общества.

Леди Эсмеральда закатила глаза.

– Вот этого я и боюсь, – сказала она. – Мы должны выдавать их замуж, а не гоняться за женихами.

– Мы простые шотландцы,– сказал Хэмиш. – Мы не собираемся прогонять женихов.– Он подмигнул Бауэру, и тот сдержал улыбку. Из них двоих Бауэр был сильным молчаливым типом, в то время как Хэмиш был более склонен к озорству.

Лахлан, вероятно, послал их обоих в надежде, что они уравновесят друг друга.

– Я не понимаю, почему герцог не мог приехать сам, – повторила леди Эсмеральда.

– Его жена "растет", – повторил Хэмиш.

– Он мог бы приехать и без нее. Он в долгу перед своей родней.

Энн, спокойно сидевшая рядом с Элизабет, которая притворялась, что вышивает, фыркнула.

– Тебе есть что сказать, девочка? – пропела леди Эсмеральда.

– А я знаю. Герцог был более чем щедр. Забирает нас к себе. Финансирование наших гардеробов. Добыть для нас самую элегантную, уважаемую компаньонку в Лондоне...

Она помолчала, давая возможность леди Эсмеральде оправиться.

– И все это ради четырех девушек, которых он никогда не встречал.

– Это его обязанность,– провозгласила леди Эсмеральда.

– Я, например, не хочу быть никому обязанной, – сказала Элизабет.

– Я тоже, – вмешалась Виктория.

– Я не возражаю, – сказала Мэри. Другие девочки сердито посмотрели на нее, но Кэтрин рассмеялась.

Этот звук привлек внимание Дункана. Нет, даже больше. Он схватил его за живот и дернул. Его взгляд метнулся к ней, и он поймал ее смех. Их глаза слиплись, и это тепло снова стало жарким.