Текст книги "Лорд-пират"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Взволнованный и самой мыслью, и бурей всколыхнувшихся в душе чувств, капитан убрал руку с плеча маленькой валлийки и глядя в океанскую даль, поинтересовался:
– Значит, ты не против выйти замуж за одного из моих ребят?
Энн вытерла слезы маленьким кулачком.
– Теперь, когда здесь Питер, – против.
– Питер?
В тусклом свете фонаря трудно было сказать наверняка, и все-таки Гидеону показалось, что бледные щеки внезапно порозовели от смущения.
– Да, Питер Харгрейвз. Тот самый моряк, которого вы взяли с «Добродетели».
Капитан кивнул:
– Понятно.
Энн окинула взглядом палубу и показала в сторону квартердека:
– Вот он, разговаривает с мисс Уиллис.
Гидеон повернулся. Маленький ушастый шпион с «Добродетели» стоял рядом с Сарой.
Капитан прищурился. Так вот, оказывается, где она. Украдкой шепчется с Харгрейвзом. Интересно, что их связывает? Что замышляют эти неугомонные англичане? В том, что зреет заговор, капитан не сомневался. Ведь Сара изо всех сил пыталась помешать осуществлению его замысла.
Гидеон взглянул на Энн – та наблюдала за Харгрейвзом так же пристально, как он сам наблюдал за Сарой.
– Скажи-ка мне, Энн, что тебе известно о Питере?
Губы малышки тронула смущенная улыбка.
– Он прекрасный человек. Оберегал нас на «Добродетели», стерег по ночам.
Гидеон снова принялся за еду, не спуская глаз с таинственного Питера. Тот направился к мачте, а Сара пошла на корму.
– Что значит «оберегал»?
– Из ночи в ночь дежурил в трюме, возле камер. По приказу капитана. Следил, чтобы нас никто не потревожил. – Энн опустила глаза и почти с благоговением добавила: – Особенно он заботился обо мне.
Итак, судя по всему, Энн успела не на шутку влюбиться в прыткого английского матроса. Потому-то она и не против замужества.
– Как ты думаешь, о чем он разговаривал с мисс Уиллис?
Энн пожала плечами:
– Понятия не имею. Может быть, они обсуждали, что надо делать, когда приедем на остров.
Все возможно, мысленно согласился капитан. Ничего удивительного в том, что Сара пытается заручиться поддержкой того, кто уже доказал симпатию и сочувствие к заключенным. Да и что еще ей делать? К кому еще обратиться за помощью? Выбор невелик.
Капитан нахмурился. К черту упрямую англичанку! Она заставила его усомниться в собственных планах, которые еще совсем недавно казались безукоризненными. И теперь ей будет помогать этот настырный Харгрейвз.
– А мисс Уиллис имеет какое-нибудь отношение к готовности Питера охранять женщин? – поинтересовался капитан как бы между прочим.
Энн смутилась.
– Не думаю. Она знала его ничуть не лучше, чем все остальные.
– То есть она никак не связана с Харгрейвзом?
– Насколько я знаю, нет.
Гидеон немного успокоился.
Энн подняла голову и взглянула прямо в глаза капитану.
– А почему вы спрашиваете?
– Просто так. Особых причин нет.
Он доел ужин. Давно пришло время отправить женщин в трюм. Матросы заметно возбуждались. Скоро они утратят чувство реальности и начнут вести себя глупо или же, что еще хуже, переступят черту дозволенного. Осложнения никому не нужны.
Гидеон отдал Энн пустую миску и с улыбкой произнес:
– Прости, но мне пора заняться делами. Спасибо за то, что составила компанию.
Милая валлийка ответила такой лучезарной улыбкой, что на какую-то долю секунды капитан почти позавидовал ушастому Питеру. Почему-то судьба улыбнулась именно ему. Однако зависть быстро улетучилась. Конечно, он мечтал о нежной и мягкой жене, но Энн казалась уж слишком тихой и покорной.
Гидеон направился к Барнаби Кенту, вовсю флиртовавшему с тощей развязной девицей, и знаком отозвал первого помощника в сторону.
– Женщинам пора отдыхать. Позови на помощь мисс Уиллис.
Он поискал учительницу глазами и обнаружил, что она что-то оживленно рассказывает целой группе женщин. Ну вот, сначала Харгрейвз, теперь дамочки. Неужели неугомонная мисс никогда не перестанет устраивать заговоры?
Барнаби направился выполнять поручение, но капитан вдруг остановил его:
– Подожди. Я передумал. Оставь мисс Уиллис в покое, я caм ею займусь.
–О!
– Пожалуй, поселю ее в твою каюту. А ты день-другой поживешь с Сайласом.
– Учти, ей это не понравится.
Гидеон мрачно улыбнулся:
– Мне абсолютно безразлично, что ей понравится, а что нет. Если она останется вместе с остальными, то наверняка организует еще какой-нибудь бунт. Так что будет надежнее держать ее отдельно, да и поближе ко мне, чтобы можно было следить.
Барнаби лукаво улыбнулся:
– Неужели только ради этого ты собрался поселить ее отдельно, да еще рядом с собой?
– Только ради этого, – бросил Гидеон. Первый помощник капитана был отчаянным повесой и остальных мужчин считал такими же. – Я сейчас сам все ей скажу. Подожди, пока мы уйдем и уже после этого займись женщинами.
– Если ты уведешь учительницу без объяснений, остальные наверняка захотят узнать, что случилось. Не забывай, что они видят в мисс Уиллис защитницу.
В этом и заключалась главная проблема.
– Объясни ситуацию как хочешь, лишь бы они не рассердились. Но в любом случае, понравится это им или нет, каюту тебе придется освободить.
С этими словами капитан решительно направился прочь. В сотый раз Гидеон проклинал тот миг, когда взял на борг «Сатира» неугомонную англичанку. От нее одни неприятности. Заметив капитана, женщины разошлись. Дурной знак.
– Что вы затеваете на сей раз?
– Затеваю? – с невинным видом переспросила Сара.
– Да, я имею в виду переговоры с подопечными. Если бы все было так просто, как вы хотите представить, они не бросились бы врассыпную, едва завидев меня.
– Мы всего-навсего обсуждали время занятий на завтра. А разбежались они потому, что приходят в ужас от одного вашего вида.
С таким объяснением трудно было не согласиться, поскольку именно так на него отреагировала Энн Морис. Осознание всеобщего страха вовсе не улучшило настроения. Сунув ладони за ремень, капитан бросил на Сару холодный взгляд.
– А вы тоже боитесь меня?
В золотистом свете фонаря глаза Сары ярко блеснули, хотя подбородок заметно дрожал.
– Я уже говорила, что не боюсь ничего и никого, а меньше всего вас.
Гидеон подошел ближе и заговорил совсем тихо, почти шепотом:
– Правда? Вот и прекрасно. В таком случае вы наверняка не будете возражать против переселения в отдельную каюту – как раз напротив моей.
Страх отразился на лице упрямице прежде, чем она успела взять себя в руки.
– Что вы хотите сказать?
Довольный тем, что удалось заметно поколебать самомнение, Гидеон взял учительницу за руку и без дальнейших церемоний повел к квартердеку.
– Только то, что вплоть до прибытия на остров Атлантис вам предстоит ночевать в каюте Барнаби Кента, первого помощника капитана. – Заметив в глазах мисс откровенный ужас, капитан милостиво пояснил: – Не волнуйтесь, сам первый помощник на это время переселится к повару Сайласу Драммонду. Так что каюта окажется в вашем полном распоряжении.
– Но почему? Зачем? – Сара изо всех сил, но тщетно пыталась освободиться от цепкой хватки капитана. – Я хочу остаться внизу, вместе со всеми!
– Знаю. Чтобы бередить их души, волновать, возмущать, подстрекать к бунту – в общем, всячески вредить.
Гидеон втащил Сару под квартердек – туда, где помещались каюты, – и лишь после этого ослабил железную хватку.
– Не потерплю ничего подобного. В моем распоряжении приличное, привыкшее к порядку судно, и никакого хаоса на нем я не допущу. Моряки прекрасно ладят с вашими подопечными, так что пусть все идет своим чередом.
Сара резко повернулась, в бессильной ярости сжав кулачки:
– Что же вы намерены со мной сделать? Замуровать в каюте до конца пути?
– Вовсе нет. Просто хочу иметь возможность постоянно наблюдать за беспокойной пассажиркой.
Заметив лихорадочный блеск в глазах Сары, Гидеон решил немного смягчить тон.
– Днем можете пользоваться полной свободой: ходите куда хотите, проводите уроки и вообще занимайтесь чем угодно. Однако ночи вам лучше проводить отдельно от учениц. Назовем меру предупредительной, причем очень мягкой.
Казалось, объяснение немного успокоило бунтарку. Воинственная поза сменилась более мирной.
Капитан сделал еще несколько шагов и остановился перед каютой Барнаби.
– Кроме того, в каюте куда удобнее, чем в трюме, вместе со всеми. – Распахнув дверь, он жестом пригласил ее войти. – Располагайтесь.
С подозрением поглядывая на тирана, Сара проскользнула в каюту. Гидеон вошел следом и включил лампу. На лице Сары появилось удивление, и она покраснела от удовольствия.
Каюта Барнаби, конечно, выглядела не так шикарно, как каюта самого капитана, однако тоже весьма привлекательно. Пиратское ремесло приносило щедрое вознаграждение, и комната была удобной, уютной и красивой. Широкая кровать с мягким пуховым матрасом; огромное, в полный рост, зеркало, красноречиво говорившее о тщеславии хозяина; резной шкаф черного дерева, который Барнаби когда-то приобрел в Африке.
Разумеется, гардероб Сары был настолько скуден, что никак не мог бы заполнить удивительное сооружение. Гидеон пожалел, что не дал ей возможности упаковать вещи перед переселением на «Сатира». Первое, что предстояло сделать на Атлантисе, – эго вплотную заняться одеждой непокорной мисс.
– Ну что, сойдет? – поинтересовался капитан, с довольным видом скрестив руки на груди.
Сара повернулась, изо всех сил пытаясь скрыть восхищение.
– Думаю, здесь вполне сносно.
– Ну что ж, прекрасно. В таком случае я оставлю вас. Отдыхайте. А мне еще предстоит проверить, как устроились на ночь остальные.
Капитан направился к двери.
– Гидеон?
Услышав, как слетело с манящих губ его имя, пират остановился. Звук казался таким нежным, чувственным, даже интимным. Так хотелось, чтобы она повторяла его снова и снова. Чтобы негромко звала тем низким, чуть хрипловатым голосом, который...
Черт возьми, опять он позволяет себе думать о настырной англичанке просто как о женщине – красивой и желанной! Желанной и доступной.
– Да? – отозвался он неожиданно севшим голосом.
– Когда мы высадимся на острове, как... каким образом будет организован ночлег?
Хотя спрашивать о подобном казалось крайне неловко, Сара выдержала пристальный, с прищуром, взгляд. Капитан еще не думал над решением этого непростого вопроса, а потому затруднился с ответом.
Мисс Уиллис вздернула подбородок:
– Так как же?
«Ты будешь спать со мной». Мысль пронзила совершенно неожиданно, и он мысленно проклял себя. На Атлантисе он постарается сделать так, чтобы эта красавица спала как можно дальше от него.
– До свадьбы мужчины будут ночевать на шхуне, а женщины – в хижинах.
Капитан понимал, что такое решение вызовет недовольство команды, но иного допустить не мог. Сара глубоко вздохнула.
– А мне... мне можно будет ночевать вместе с остальными?
Смерив возмутительницу спокойствия взглядом, Гидеон тихо ответил:
– Можно. При условии, что будете вести себя прилично.
В зеленых глазах Сары вспыхнула искра протеста.
– Хотите сказать, если буду сидеть тихо и позволю творить со своими подопечными все, что угодно.
– Именно это я и имел в виду.
– В таком случае хорошего поведения вы от меня вряд ли дождетесь.
– И мне придется принять соответствующие меры. А это означает, что вы будете ночевать в соседней каюте до самой свадьбы.
Капитан Хорн замолчал, с удовольствием наблюдая, как покрывается жарким румянцем нежная, словно тончайший фарфор, кожа. А потом, вполне довольный тем, что вверг упрямицу в смятение, а может быть, даже заставил раскаяться в собственных словах, безмятежно насвистывая, направился к себе в каюту.
Глава 10
Библию мне дал отец,
Чтобы каждый день читать.
Но помиловал Творец –
Где теперь ее искать?
Неизвестный автор. Баллада о капитане Кидде
Сара проснулась еще до рассвета. Быстро привела себя в порядок и прямо поверх ночной сорочки надела платье. Обойтись без расчески и чистой одежды оказалось не так-то легко. Она сделала все, что могла: кое-как расчесала волосы пальцами, потом пригладила их ладонями. Лицо сполоснула морской водой из ведра – к счастью, какой-то внимательный пират оставил его прямо за дверью. Решив, что утренний туалет можно считать законченным, поспешила на палубу.
Нужно срочно поговорить с Питером. Если ему посчастливится убежать с острова, пусть бежит даже без нее.
Вчера, прощаясь, он упомянул, что утром должен заступить на вахту. Может быть, удастся поговорить без свидетелей, пока весь корабль еще спит? Сара внимательно оглядела палубу. Почти безлюдна: судя по всему, пираты действительно еще не проснулись. Те же немногие, кому выпало дежурство, были заняты своими делами и не обращали на учительницу ни малейшего внимания. Но куда подевался Питер?
Вполне возможно, что ему, как ловкому верхолазу, поручили заняться снастями, ведь на «Добродетели» капитан Роджерс поступал именно так. Прикрыв глаза ладонью, чтобы не слепило поднимающееся над горизонтом солнце, Сара посмотрела вверх, на мачты.
– Кого-то ищете?
От неожиданности Сара вздрогнула и быстро обернулась. Капитан Гидеон Хорн. Неужели ему тоже не спится в этот ранний час?
Как бы то ни было, а притеснитель стоял на палубе перед ней – по-утреннему чистый, свежий, с тщательно заглаженными назад мокрыми волосами. Сухими остались лишь касающиеся плеч завитки на концах прядей. В ухе блестело золотое кольцо; оно бросало откровенный вызов общепринятому порядку и кричало о решительном презрении к цивилизации. Но еще более шокирующим казалось другое обстоятельство: капитан вышел на палубу без рубашки. Сегодня он решил одеться так же, как большинство пиратов: кожаная жилетка на голое тело.
Сара судорожно вздохнула. Эта почти голая грудь разрушала все границы, все мыслимые барьеры. К сожалению, разбойник выглядел весьма впечатляюще: широкоплечий, мускулистый. Кожаная безрукавка не могла скрыть дорожку темных волос, спускающуюся по груди к сверкающей золотом и драгоценными камнями пряжке на ремне. Судя по всему, рубашка вообще не принадлежала к излюбленным предметам его гардероба. Об этом красноречиво свидетельствовали руки, до плеч покрытые темным загаром, почти одного цвета с коричневой жилеткой.
Сара невольно погрузилась в созерцание, но осознала это лишь в тот момент, когда услышала голос сейчас он звучал как-то особенно: низко и чуть хрипловато.
– Так кого же вы все-таки ищете?
– Я... – Сара лихорадочно искала подходящий ответ. Так и не найдя, произнесла первое, что пришло в голову: – Вас... да, я ищу вас.
В синих, словно море в жаркий день, глазах мелькнуло подозрение.
– Наверху, на мачте?
– Конечно. Почему бы нет?
– Либо вы совершенно не представляете себе, в чем заключаются обязанности капитана, либо лжете.
Обомлев от страха, Сара изобразила беззаботную улыбку:
– Право, Гидеон, к чему такие подозрения? Вечером вы обвинили меня в организации заговора, а рано утром, едва проснувшись, уличаете во лжи. Подумайте сами: кого еще, кроме вас, я могу искать?
Капитан привычным жестом заткнул ладони за ремень. Весь его облик выражал недоверие и скептицизм.
– Зачем я вам вдруг понадобился?
– Чтобы... я хочу спуститься вниз, в трюм. – Совсем неплохой, вполне логичный ответ. – Хочу повидаться с женщинами, узнать, можно ли начать уроки. Но раз вы поставили часового, я не могу отлучиться без вашего разрешения.
– А не рановато ли для учебы? Скорее всего почти все еще спят.
Недаром Джордан говорил, что врать она совсем не умеет. Однако сейчас это была ложь во спасение.
– Об этом я как-то не подумала. Что ж, тогда прогуляюсь по палубе.
– Прекрасная идея, – сказал Гидеон. – Утро восхитительное, пока еще не жарко. Надеюсь, вы не будете возражать против моего общества?
Ну что тут поделаешь? Зловредный пират явно решил не отпускать ее от себя. Сара собралась с духом и посмотрела ему в глаза.
– Неужели у меня нет выбора?
– Выбор всегда есть, Сара. – Необычные нотки в голосе не сулили ничего хорошего, но еще страшнее показалась широкая ослепительная улыбка. От волнения по спине побежали мурашки. Улыбка лишала остатков самообладания и напоминала о вчерашней сцене в каюте – о возмутительных объятиях и невозможных поцелуях, от которых едва не остановилось сердце.
Разбойник выглядел настолько красивым, что все слова, возражения и рассуждения теряли смысл. Ну почему Господь решил наделить негодяя обезоруживающей, совершенно неотразимой внешностью? И почему испытание выпало именно на ее долю? Сначала полковник Тейлор, а теперь этот пират. Разве справедливо?
Сара едва, не застонала.
Гидеон с видом джентльмена предложил ей руку. И сам жест, и выражение лица никак не гармонировали с чересчур вольным костюмом. Сара не спешила. Прикосновение к добру не приведет, лучше попытаться сохранить здравый рассудок.
Но с другой стороны, стоит ли провоцировать, если единственная причина отказа – ее собственная неспособность противостоять чарам? Может быть, лучше принять вызов? Сколько подобных испытаний еще выпадет на ее долю?
Отважно взяв капитана под руку, мисс Уиллис отправилась на торжественный утренний променад по палубе пиратской шхуны. Прикосновение пальцев к теплой, не прикрытой даже тонкой тканью коже оказалось непривычным и вызывало новые, до сих пор не изведанные ощущения. Если в Лондоне и приходилось брать мужчину под руку, то рука неизбежно оказывалась в перчатке, а локоть джентльмена скрывался под многослойным костюмом.
Сейчас же все складывалось совершенно иначе. Загорелая кожа излучала тепло, согревая пальцы, руку, все тело. Каждое движение, напряжение мышц мгновенно передавалось ей и воспринималось как свое собственное. Как жаль, что не удалось забрать с «Добродетели» перчатки! Сейчас она была готова заплатить королевский выкуп за ту призрачную защиту, которую дарила тонкая, нежная лайка!
Некоторое время оба молчали. Когда проходили мимо пирата, старательно начищавшего медные детали шпиля, Сара попыталась заглянуть тому в лицо, чтобы выяснить, не Питер ли это. Однако Гидеон тут же решительно сжал ее руку.
– Позвольте задать вопрос, – заговорил он. – Что заставило леди, подобную вам, отправиться в путешествие на тюремном корабле? Зачем такой риск? Полное отсутствие привычного комфорта, опасности...
– До той минуты, как появились вы и ваши жадные пираты, никакой опасности не существовало, – ворчливо ответила Сара.
– Поверьте: останься вы на «Добродетели» подольше, опасности непременно дали бы себя знать. Немало судов пошло ко дну в бурных водах близ Зеленого Мыса. Были среди них и плавучие тюрьмы. Но еще большее недоумение вызывает то обстоятельство, что особа вашего высокого положения решилась рисковать спокойствием, а может быть, и самой жизнью, ради нескольких десятков несчастных погибших душ. – Голос зазвучал жестче. – Не сомневаюсь, графская дочка не испытывала недостатка в балах и раутах.
– Ах вот как?! – Да как он посмел сделать подобные выводы, ничего не зная о ней?!
Высвободив руку, Сара решительно отошла к борту и остановилась возле начищенных до блеска медных перил, глядя в бесконечную морскую синеву. Впрочем, каждой клеточкой своего существа она ощущала присутствие непонятного, опасного человека.
– Всю свою сознательную жизнь я посвятила делу тюремной реформы, так же как моя мать. У нее был девиз: «Чтобы восторжествовала справедливость, достаточно всего лишь одной искренней, преданной души». Вот я и делаю все, что могу.
Сара принялась наматывать на палец локон. Она хорошо помнила, как в детстве помогала носить заключенным корзинки с едой и шила лоскутные одеяла для бедняков.
– А отец?
– Мой родной отец умер в долговой тюрьме, когда мне было два года.
За спиной повисло тяжелое, изумленное молчание. Когда же Гидеон заговорил снова, в голосе ясно слышалось неподдельное сострадание.
– Простите, мне очень жаль.
Сара вздохнула:
– Я, конечно, не помню отца, но мать очень его любила. Его смерть изменила мир. С тех самых пор единственным ее желанием и стремлением стала помощь обездоленным и страдающим. У нее было совсем мало денег, а впереди маячило мрачное будущее. И все же она постоянно обращалась к властям, стремясь долбиться улучшения условий в тюрьмах, и даже не раз требовала от Палаты лордов изменения несправедливых законов. Так она и познакомилась с моим будущим отчимом, лордом Блэкмором, и вскоре вышла за него замуж.
Гидеон подошел к ней и положил руки на перила.
– Уверен, брак положил конец всем благим намерениям.
Сара подняла глаза. Капитан не отрываясь смотрел в мерцающие океанские волны. Сейчас его лицо казалось печальным, даже суровым.
– Ничего подобного, – возразила Сара. – Граф до последнего дня всеми силами поддерживал дело реформ. – Она помолчала, водя рукой по блестящей гладкой меди, и добавила: – Мать всегда брала меня с собой и сумела внушить уверенность в том, что если люди очень захотят и очень постараются, то зло непременно отступит. Я стараюсь продолжить семейное дело.
– Поэтому решили погубить себя среди воровок и убийц?
Сара посмотрела ему в глаза.
– Еще совсем недавно вы называли их «несчастными погибшими душами».
– Называл, и что же? Все равно ни за что не поверю, что ваш сводный брат мог одобрить опасное путешествие, пусть и с высокой целью.
– А он не одобрил. – В эту минуту солнце спряталось за незаметно прилетевшие облака, и палуба погрузилась в недолгую, неглубокую тень. – Он всеми силами старался отговорить меня от поездки. Но, разумеется, не смог. Ведь я достаточно взрослая и имею право отправиться туда, куда считаю нужным. Так что в конце концов Джордану пришлось смириться и отступить.
Улыбка исчезла с лица капитана так же внезапно, как скрылось за облаками солнце.
– Вы и впредь намерены поступать подобным образом? Позвольте предупредить вас, Сара Уиллис. Ваша семья потакала своеволию и самоуверенности, но я этого делать не собираюсь. Ни на моем корабле, ни на моем острове не место прихотям и капризам.
– Ваш остров? А мне казалось, что идея Атлантиса всегда подразумевала утопическое понятие равенства и отсутствия собственности.
Капитан помрачнел.
– Так оно и есть. Но ведь кто-то должен устанавливать правила и следить за их исполнением. Мои люди мне доверяют. И всем остальным на острове придется подчиняться выработанным мною правилам. Понимаю, как трудно с этим смириться человеку вашего склада. Вы дочь графа Блэкмора и привыкли немедленно получать то, что хотите. Но в конце концов вам придется признать право сильного. Неповиновение властям может вам дорого обойтись.
Сара пропустила мимо ушей угрозу, однако презрение, с которым прозвучали слова «дочка графа Блэкмора», вызвало любопытство. Ненависть к аристократам выходила за пределы разумного. Вряд ли ее можно было объяснить одним лишь американским патриотизмом.
– Хотелось бы знать, – спокойно произнесла она, – какой смысл вы вкладываете в понятие «неповиновение властям» и что за ужасный английский аристократ научил вас так отчаянно презирать тех, кого вы назвали «людьми моего склада».
Глаза капитана сверкнули; он напрягся и резко шагнул в сторону, будто зверь, который готовится к нападению. Сара тоже невольно отступила и даже прикрыла лицо рукой, словно ожидая удара.
– Поверьте, – произнес наконец Гидеон, – вам незачем это знать.
Повернувшись на каблуках, капитан решительно зашагал прочь, а Сара так и осталась стоять, дрожа от страха.
Мельком взглянув на компас, Гидеон повернул штурвал на четверть оборота. День клонился к вечеру, косые лучи солнца не обжигали, а дарили мягкое, приятное тепло.
Весь день Гидеон избегал встречи с учительницей, поручив ее заботам Барнаби Кента, но от собственных мыслей не убежишь. История матери маленькой бунтарки не давала покоя: активная поборница реформ вышла замуж за графа. Неужели такое возможно? Впрочем, Сара могла драматизировать события. Преувеличить реформаторские усилия и матери, и ее собственные. Гидеон на своем веку повидал немало английских графов и хорошо знал, что эти осторожные и в то же время высокомерные люди ни за что не позволили бы своим женщинам испачкать ручки в пыли бедности, не говоря уже о такой грязи, как преступления и тюрьмы.
И все же Сара оказалась на борту тюремного фрегата «Добродетель». Забыв о собственном благе, отважно отстаивала права осужденных женщин. О ее принадлежности к графскому роду Гидеон узнал, лишь когда учительница пыталась убедить его оставить плавучую тюрьму в покое. Будь она робкой или чванливой, ни за что не отважилась бы ни на один из этих поступков.
Капитан улыбнулся. Да, робость Сары вполне можно было сравнить со сдержанностью боевого корабля. Очень красивого, с точеными линиями корпуса – от носа и до кормы, – но все же боевого, готового в любой момент вступить в битву. Едва дело касалось подопечных и их благополучия, миниатюрная мисс мгновенно преображалась в хорошо вооруженный бриг. Мужество и упорство красавицы казались немыслимыми, мучительными... и отрезвляющими. Порой они заставляли капитана усомниться в справедливости собственных действий. Может быть, не стоило захватывать тюремный парусник?
Этот солдат в юбке мог смутить покой любого человека, уверенного в собственной правоте. Да ниспошлет Господь терпение тому, кто на ней женится.
Гидеон едва не застонал. Воображение уже в который раз рисовало ему одну и ту же картину. Раскинув тонкие изящные руки, Сара лежит на кровати, устремив на него затуманенный страстью взор, и манит к себе словно сирена.
Нет, это счастье не для него. Пусть кто-нибудь другой ответит на роковой зов и сядет на мель у смертельно опасного побережья. Сам он ни за что не поддастся искушению.
Но тогда другой познает восторг поцелуев, радость прикосновения к нежной шелковистой коже, неповторимый аромат пышных каштановых волос, свежесть юного обнаженного тела. В этот момент его собственное тело недвусмысленно отозвалось на нарисованную воображением картину, и Гидеон негромко выругался.
– Хорн, хватит мечтать, спустись в трюм и послушай, что преподает на своих уроках эта женщина, – раздался за спиной ехидный голос Барнаби.
Гидеон обернулся. Англичанин стоял на верхней ступеньке ведущей на квартердек лестницы.
– Меня ничем не удивишь, – откликнулся капитан и снова повернулся к штурвалу. У него не было сейчас ни малейшего желания снова общаться с учительницей. Пусть мистер Кент сам займется соотечественницей.
– Тебя, возможно, и не удивишь, но это вовсе не означает, что не о чем беспокоиться. Ты, конечно, образован гораздо лучше меня, но разве «Лисистрата» не та самая комедия, в которой женщины отказываются выполнять супружеские обязанности, требуя от мужей прекращения войны?
Гидеон со стоном вцепился в штурвал. «Лисистрата» относилась к тем произведениям, которые отец чуть ли не силой заталкивал ему в горло, как только парнишка научился читать.
– Да, именно так. Но только не говори, пожалуйста, что она пытается научить их тому же. Это же древнегреческая литература! Кто из них знает греческий? Никто не поймет ни слова, даже если учительница знает весь текст наизусть.
– Учительница переводит его на английский. А уж английский они прекрасно понимают. Мисс Уиллис излагает историю с большим энтузиазмом.
Гидеон с проклятием бросил штурвал, и Барнаби тут же занял место капитана.
– Нельзя было брать на борт эту неугомонную девчонку! – ворчал он, направляясь к лестнице. – Надо было ее связать и с кляпом во рту отправить в Англию!
Барнаби расхохотался. Капитан спустился на палубу и решительно зашагал клюку. Необходимо пресечь любые попытки вызвать неповиновение.
Спускаясь в трюм, Гидеон хорошо слышал воодушевленный голос Сары: она говорила неторопливо, размеренно, четко. Капитан помедлил на ступеньках. В эту минуту речь шла о том, как гонец из Спарты рассказывал членам афинского магистрата об отчаянии достойных спартанцев, не знающих, как положить конец холодности жен. Трудно было сдержать улыбку. Скромная мисс пересказывала сцену без единою фаллического образа и символа, которыми изобиловал греческий оригинал. Только Сара Уиллис могла превратить «Лисистрату», самую вульгарную и непристойную из древнегреческих пьес, в строгую и целомудренную историю.
Прогнав с лица предательскую улыбку, Гидеон спустился в трюм и увидел, что учительница стоит в самом дальнем его конце, спиной ко входу. Перед ней расположились женщины и дети – человек тридцать. Все слушали затаив дыхание. Окон в трюме не было, и тропическая жара безжалостно заявляла о себе. Однако даже дети сидели тихо, а если кто-то из малышей вдруг начинал хныкать, мать тут же его одергивала.
Капитан нахмурился. Да, ничего другого не следовало ожидать.
Гидеон пошел по трюму, не замечая беспокойства, которое вызвало его появление. Сара обернулась. Щеки ее вспыхнули.
– Добрый день, леди, – приветствовал капитан женщин ледяным тоном. – На сегодня занятия окончены. Почему бы вам не подняться на палубу и не подышать свежим воздухом?
Никто не сдвинулся с места. Решительно скрестив руки на груди, Сара воинственно посмотрела в глаза нарушителю спокойствия:
– Вы не имеете права распускать класс, капитан Хорн. Тем более что мы еще не закончили урок. Я как раз рассказывала историю о...
– Да-да, знаю. Вы как раз пересказывали «Лисистрату».
В глазах мелькнуло удивление, однако учительница тут же взяла себя в руки и холодно взглянула на непрошеного гостя.
– Да, вы правы, именно «Лисистрату», – произнесла она любезным тоном. – Надеюсь, капитан Хорн, вы не собираетесь запретить мне знакомить учениц с великими произведениями мировой литературы.
– Ни в коем случае, – в тон ей ответил Гидеон. – Вот только выбор материала представляется не самым удачным. Не кажется ли вам, что комедия Аристофана немного сложна для восприятия неподготовленной аудиторией?
Сара не сразу смогла справиться с изумлением, и мгновенное замешательство гордой особы доставило Гидеону искреннее удовольствие. Но вот она пришла в себя и, не обращая внимания на шепот подопечных, вскинула голову:
– Можно подумать, вам действительно что-нибудь известно об Аристофане.
– Для того чтобы знать литературу, вовсе не обязательно быть отпрыском английского аристократического семейства. Мне хорошо известны все эти чертовы авторы, которых вы, англичане, превозносите до небес. Любой из них оказался бы куда полезнее для учениц, чем Аристофан.
Сара ушам своим не верила, а Гидеон лихорадочно перебирал в памяти сотни стихотворных строк, которые отец-англичанин в прямом смысле этого слова вбил ему в голову.
– К примеру, можно было бы выбрать «Укрощение строптивой» Шекспира. Как прекрасно сказано:
Ну-ну! Не морщитесь так мрачно, так сурово
И стрел презрительных не посылайте взглядом.
Неужто ранить вы осмелитесь хозяина, владыку,господина?
Так давно не приходилось вспоминать любимые строки отца, и все же они звучали в уме свежо и живо, как будто выученные только вчера. А уж пользоваться литературой как оружием Гидеон умел лучше всех. Не зря отец обожал терзать сына цитатами о непослушных детях.
