Текст книги "Нерешенный кроссворд"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

18

Пришел счет от декораторов, на котором чьей-то рукой сверху была сделана приписка: «Будем признательны за своевременную оплату». Им придется свою признательность отнести куда-нибудь в другое место. Лично он, Стэнли, был далеко не признателен за требование 175 фунтов вместо пятидесяти, о которых Пилбим говорил с такой уверенностью. Приняв решение начать все сначала, они с Верой сидели рядышком на диване и изучали биржевую страничку. «Евро-американский табак» упал на несколько пунктов за ночь. Глаз Стэнли слегка затрепетал, а потом начал методично моргать.

– Стэн, ты хочешь еще вложить деньги в свой магазин? Мне остается только надеяться, что дела у тебя пойдут хорошо.

– Ты обещала, что не будешь больше пилить меня, – сказал Стэнли. Он потянулся за листком бумаги, на котором начал составлять еще более грандиозный кроссворд. «ПИЛЕНИЕ» подойдет для той строки в семь букв, которая осталась незаполненной. Пиление, пиление, пиление. Как насчет «Беспрерывные упреки и придирки жены»? Да, это подойдет.

– Я вовсе не думала «пилить». Но ты как-то оформил эту компанию или партнерство? Ты сделал все по закону, Стэн?

– Я доверяю своему партнеру, а он доверяет мне, – сказал Стэнли. – Жаль, что я не могу сказать того же о своей супруге.

Он вписал печатными буквами «ПИЛЕНИЕ», а затем приписал «СУПРУГА» к букве «С» в слове «САРАЙ». Вера теперь смотрела на его глаз, хотя дерганье прекратилось.

– Ты не думаешь, что тебе следует сходить к врачу с этим твоим тиком? – спросила она.

Джеймс сдержал слово. Он позвонил Вере домой и, не получив ответа, дозвонился до химчистки.

– Я же говорил, Ви, что тебя там не съедят. Что произошло, просто чья-то ошибка?

– Муж забыл сказать мне, что выписал довольно большой чек, – солгала эта преданная жена – Он уже вернул все деньги назад благодаря своему магазину.

– Чудесно. – По голосу Джеймса нельзя было сказать, что он считал это таким уж чудесным. Похоже, он не поверил ей, и это подтвердилось, когда он снова заговорил: – Ви, если когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты обратишься ко мне, ладно?

– У меня есть Стэнли, – сказала Вера.

– Да, конечно. Я не забыл. Но, возможно, наступит время, когда… До свидания, Вера. Береги себя.

Давно пора, подумала Вера, поберечь себя. Нет, в самом деле смешно, что женщина с ее финансовыми возможностями, или будущими финансовыми возможностями, продолжает работать в химчистке. Она вручила клиенту две вычищенные пары брюк и тут же села писать заявление об уходе с поста заведующей кроутонской химчисткой.

Четверг. Короткий рабочий день. Вера ушла с работы в час дня и заглянула в ближайшее агентство по продаже недвижимости. Служащий агентства заверил ее, что с удовольствием займется продажей дома. Какую сумму она думает запросить? Вера вообще об этом не думала, но агент знал этот тип домов и предложил четыре тысячи пятьсот фунтов. Он пообещал в этот же день прийти на Ланчестер-роуд и осмотреть дом.

Вера приготовила себе яичницу на второй завтрак и доела шоколадный мусс, который можно было теперь оставлять на ночь, потому что у них появился холодильник. Вряд ли агент доберется сюда до трех, так что у нее оставался целый час, чтобы придать второму этажу более опрятный вид.

Прежде чем дом будет продан, ей придется сделать усилие и как следует почистить комнату Мод, избавиться от одежды, которой пренебрегла тетушка Луиза, от рецептов, пузырьков и коробочек, содержимое которых поддерживало в Мод жизнь в течение четырех лет.

После похорон Вера убрала их в ящик комода Теперь она открыла его и стала рассматривать многочисленные лекарства матери – антикоагулянты, мочегонные, минеральные соли, витамины, снотворное и транквилизаторы. Интересно, примет ли их назад аптекарь, подумала Вера. Просто взять да и выбросить лекарства было бы непростительным расточительством.

Теперь заняться одеждой. Когда позвонили в дверь, Вера укладывала вещи в старый матерчатый чемодан. Она ожидала агента по недвижимости, поэтому удивилась, увидев на пороге молодую женщину.

– Добрый день. Я собираю пожертвования в Чаппелл-фонд.

Вере послышалось «чапел-фонд», и она уже собиралась произнести, что принадлежит к англиканской церкви, когда вспомнила о молодом полицейском, которого застрелили во время нападения на кроутонскую почту [18]18
  Фамилия полицейского созвучна слову, обозначающему неангликанскую церковь.


[Закрыть]. Вера открыла кошелек.

– Большое спасибо. Мы пытаемся собрать тысячу фунтов для миссис Чаппелл, кое-кто согласился даже открыть на следующей неделе, во время показательных соревнований полицейских-спортсменов, несколько благотворительных ларьков. Не найдется ли у вас случайно…

– Вы собираете ненужную одежду? – спросила Вера. – У меня недавно умерла мать, а вещи у нее были неплохие. Теперь они никому не нужны, и я буду рада, если вы их заберете.

Молодая женщина очень обрадовалась, поэтому Вера отправилась наверх за чемоданом.

– Вы сказали, это вещи вашей матери?

– Именно так. Мне они больше не нужны.

– Большое спасибо Вы нам очень помогли.

Теперь Стэнли беспокоило только одно – деньги. Как только он их получит, жизнь станет просто безмятежной. Ему явно никогда не придется больше услышать о Каролайн Сноу.

Стэнли с удовольствием рисовал в воображении, как она врывается в родительский дом в Глостере и обрушивает свою историю на Сноу, который устал, бедняга, работал целый день, чтобы его женщины могли блаженствовать в роскоши. Возможно, как раз в этот момент Сноу смотрит бокс или даже решает кроссворд. Перед мысленным взором Стэнли предстало лицо человека, которое моментально вытянулось при известии, что, во-первых, нашлась теша, прежде никогда не представлявшая для него серьезной угрозы, а, во-вторых, он должен дать ей крышу над головой и семейный очаг.

– Разве мы не должны отыскать ее, папочка? В критических ситуациях ты всегда великолепен. Я надеялась, что ты сразу поймешь, что нужно делать.

Стэнли похихикал над этой воображаемой сценкой. А что же ответит Сноу?

– Предоставь все дело мне, дорогая. – Спокойный тон, а мозг тем временем работает, как компьютер, перебирая варианты. – Я бы хотел обсудить этот вопрос вдвоем с твоей матерью.

А теперь сцена с чудесной мамочкой: тет-а-тет, приглушенное освещение, Каролайн гуляет где-то с собакой или приятелем.

– Она такой импульсивный ребенок, дорогой.

– Да, я знаю. Но не могу же я разрушить ее веру в отца.

– Она тебя просто обожает, дорогой. Должна сказать, лично меня не совсем привлекает идея воссоединения с матерью, которую я не видела сорок лет.

– Об этом и речи нет. Ничто не заставит меня подружиться с этой старой леди и мириться с ее присутствием в нашем доме. Боже правый, я далек от жажды мести, но…

– А почему просто не сказать, что ты связался с полицией, дорогой? Скажешь, они, мол, наводят справки. А Каролайн позабудет о ней уже через неделю.

– Ну конечно. Ты просто прелесть, дорогая.

Стэнли вовсю хохотал над воображаемой сценкой. Он почти видел чету Сноу в доме с добротной обстановкой, какую предпочитают представители среднего класса. Жаль, что нужно помалкивать и нельзя никому рассказать. Он вытер глаза, но, когда отсмеялся, глаз снова начал немилосердно дергаться.

Он пытался справиться с непослушным веком, стараясь проверить, можно ли побороть недуг простым усилием воли, когда в магазин вошел Пилбим.

– Надо бы тебе заняться своим глазом, старина. Была у меня тетка с таким же дефектом, «пляской святого Вита».

– И что с ней произошло?

Пилбим опустился на стул.

– Она начала вся дергаться, с ног до головы. Даже как-то неловко было стоять с ней рядом. – Он почесал нос обрубком пальца. – Почему бы тебе не сходить к какому-нибудь знахарю? Я и сам здесь справлюсь.

В поликлинике, к которой он был приписан, вечерний прием шел три раза в неделю. Мысли о грядущем наследстве давным-давно вытеснили из головы Стэнли все опасения, связанные со смертью Мод, поэтому, прождав сорок минут, он более или менее спокойно вошел в кабинет, где за столом сидел доктор Моксли.

– Что с нами приключилось?

«Свинья, мог бы по крайней мере взглянуть на меня», – раздраженно подумал Стэнли. Он объяснил причину своего прихода, и, пока говорил, глаз послушно дергался.

– Это называется «живая плоть».

– В самом деле? И где, простите, оно так называется?

– В медицинской книжке.

– Господи, как бы я хотел, чтобы дилетанты поменьше заглядывали в медицинские книги. Вы только сами себя перепугали. Наверное, даже решили, что у вас мускульная дистрофия.

– А разве нет?

– Не думаю, – ответил доктор Моксли, расхохотавшись. – Вас что-то беспокоит последнее время?

– Забот хватает, это точно.

– Тогда перестаньте волноваться, и дерганье прекратится.

«Вот как у него все просто, – с возмущением подумал Стэнли. – Как будто стоит сказать «не волнуйтесь», и дело сделано. Чертовы докторишки, все они одинаковы». Он взял рецепт на успокоительное и уже почти дошел до дверей, когда доктор Моксли спросил:

– Как ваша жена? Пришла в себя после кончины миссис Кинауэй?

Какое ему дело? Стэнли пробурчал, что с Верой все в порядке.

Доктор, по мнению Стэнли, непревзойденный мастер переходить от одного настроения к другому, улыбнулся и добродушно добавил:

– Я тут на днях случайно встретил старого доктора Блейка. Он очень расстроился, услышав, что миссис Кинауэй скончалась. Кстати, и немало удивился. Оказывается, они виделись на улице всего за несколько дней до ее смерти, и вид у нее был очень здоровый.

Стэнли онемел. С него хватило волнений, теперь уже прошлых, из-за Каролайн Сноу. Меньше всего он ожидал, что спустя столько времени могут возникнуть какие-то вопросы по поводу Мод. Господи, ведь прошло уже много недель…

– Он никак не мог понять, каким образом у миссис Кинауэй случился второй удар, раз она принимала молланоид. – На лице Моксли появилась наивная и все же несколько зловещая улыбка – Тем не менее, такое случается. Доктор Блейк очень совестлив. Я посоветовал ему больше не думать об этом.

Стэнли вышел из кабинета как в тумане. Ну кто бы мог подумать, что старый доктор, врачевавший Мод, будет до сих пор околачиваться поблизости? Хотя, скорее всего, это ни о чем не говорит. У Стэнли и так достаточно забот, не хватало еще волноваться из-за какого-то доктора.

Чтобы заказать лекарства по рецепту, Стэнли правился в ту же самую аптеку, в которой покупал средство для похудения, и тут вдруг вспомнил, что два с половиной пузырька сахариновых таблеток до сих пор оставались в картонной коробке из-под молланоида. Первое, что он сделает, когда придет домой, найдет эти таблетки и уничтожит их на тот случай, если Моксли и совестливый Блейк запланируют внезапный налет на дом, чтобы все здесь как следует разнюхать.

– Что случилось с вещами твоей матери? – спросил он у Веры.

– Их больше нет. Я провела уборку. Агент по недвижимости сказал, что мы сможем получить хорошую цену, если дом слегка подновить, вот я и подумала, что займусь кое-каким ремонтом.

Слово «ремонт» прозвучало для Стэнли наподобие ругательства. Он хмуро наблюдал, как Вера спускается со второго этажа, вытирает кисть и закрывает крышкой банку с темперой. Темпера – хорошее слово для кроссворда. Он не мог припомнить, чтобы оно когда-нибудь попадалось ему раньше. «ТЕМПЕРА»: «краска, название которой подскажет слово «темперамент». Очень хорошо.

– Так ты что, все выбросила? – небрежно спросил он.

– Все, кроме одежды. Ее я отдала одной женщине, которая делала сборы в полицейский фонд.

Стэнли почувствовал, как на его верхней губе выступил пот.

– Какой фонд?

– Что случилось? Ты весь дергаешься.

Стэнли сцепил пальцы. Руки подпрыгивали. Говорить он не мог.

– В общем, не совсем полицейский, дорогой. – Вера пожалела, что так выразилась. Стэнли всегда боялся полиции. – Она собирала одежду для фонда вдовы полицейского, миссис Чаппелл, я осталась очень довольна, когда отдала вещи мамы. Стэн, дорогой, позволь мне приготовить тебе чашку чая. Ты слишком много работаешь и волнуешься из-за своего глаза. Пойдем. А пока я буду готовить чай, ты можешь заняться кроссвордом.

– Я уже решил его.

– Тогда сочини новый. Ты же любишь это занятие.

Не переставая дергаться и трястись, Стэнли попытался набросать рамку для кроссворда. Он вписал «ТЕМПЕРА», а затем от буквы «П» вниз слово «ПОЛИЦИЯ». Возможно, та женщина действительно приходила за вещами; возможно, Моксли и не имел в виду ничего зловещего. Ну а вдруг все не так? И Моксли шепнул пару слов полиции, а те, в свою очередь, прислали сюда ту женщину, потому что… Да и что они могли обнаружить в одежде Мод? Вероятно, в поту человека появлялось какое-то вещество, если у него было высокое давление или если он принимал сахарин вместо молланоида. Что бы там ни предполагал Стэнли, Моксли мог оказаться экспертом судебной медицины. Стэнли вписал «ЭКСПЕРТ», используя букву «Р» из слова «ТЕМПЕРА».

Они могут обойти всех аптекарей и обнаружить, что человек с его внешностью покупал много сахарина… Затем они могут выкопать Мод. Рана на ее голове к этому времени, вероятно, уже исчезла. Они исследуют содержимое ее желудка и найдут там «Стань стройной», не меньше тонны. Но никакого молланоида. Мод не принимала лекарства с начала марта.

Глаз замигал так, что Стэнли почти ослеп и не смог разглядеть слов, которые вписал печатными буквами в белые квадратики.

Часть третья ПО ВЕРТИКАЛИ

19

Был разгар лета, прекрасного жаркого лета. Один теплый день следовал за другим, и эта монотонность отразилась и на жизни Мэннингов.

Ничего не изменилось к лучшему или, как утешал себя Стэнли, к худшему. Полиция не проявляла к нему больше никакого интереса, а второй раз на прием к доктору Моксли он не пошел, хотя глаз дергаться не перестал. Стэнли не мог не волноваться из-за денег.

Вера и мистер Финбоу обменивались письмами, но в том, что писал поверенный, не было и намека на возможность скорой продажи акций, вложенных в табак и олово. Вера мягко, но решительно отказалась продавать акции и пренебречь советом Финбоу или попросить его еще об одном авансе, даже после того, как Стэнли продемонстрировал ей повторный счет, пришедший от работяг Пилбима с нацарапанной на нем надписью: «Пожалуйста, незамедлительно урегулируйте просроченный платеж». Пилбим превратил жизнь Стэнли в сплошную муку, все время его пилил, требуя капитал для магазина.

На их доме давным-давно висела табличка: «Продается». Ни один человек не пришел осмотреть жилище на Ланчестер-роуд. Агент объяснил Вере, что дому не хватает определенных удобств, которые в нынешние времена считаются обязательными.

– Мы могли бы построить гараж, – предложила Вера. – Только пришлось бы пожертвовать твоим вересковым садиком.

– Ну и пусть, – сказал Стэнли.

Гараж навсегда спрячет Мод. С другой стороны, сколько земли захотят выкопать строители, чтобы заложить фундамент?

– Тогда я займусь этим и продолжу ремонт. Мы обязательно найдем покупателя. Агент утверждает, что вскоре ожидается бум на продажу недвижимости.

– «Сенсация, которая бывает не только газетная, но и биржевая».

– Что ты сказал, дорогой?

– Слово для моего кроссворда. «БУМ». «Сенсация, которая бывает…» А ладно, ничего.

– Ты в последние дни ни о чем другом не думаешь, кроме кроссвордов, – сказала Вера.

Это была правда Придумывание и составление головоломок превратилось для него в навязчивую идею. Он даже тайком занимался ими в магазине в отсутствие Пилбима, так что, когда его партнер возвращался, голова Стэнли была полна словами, омонимами и анаграммами, а когда Пилбим принимался заново выдвигать свои требования, что происходило каждый день, Стэнли слушал рассеянно, вполуха

«Помнишь ту старую калошу, которой мы всучили георгианский столик?» – обычно затевал разговор Пилбим. – «Она хочет всю квартиру обставить мебелью этого периода. Если бы я стал работать день и ночь, а ты как раз бы подоспел со своим капиталом, мы могли бы заработать пять сотен на одной этой сделке». Или: «Мы связаны по рукам и ногам, Стэн. Я чуть не плачу, думая, какие от нас уплывают возможности». А заканчивал он всегда одинаково: «Нам нужны эти деньги, Стэн. Только не заводи опять старую песенку: «Уже совсем скоро».

Стэнли слишком боялся Пилбима, чтобы позволить себе нечто большее, чем успокаивающие обещания. Свой гнев он приберегал для Веры.

– Послушай, мне нужны эти деньги для дела. Это наши деньги, а мы почему-то не можем их получить. Мы такие же бедные, как тогда, когда твоя чертова старуха была жива. Без денег все дело может лопнуть. Неужели у тебя не хватает извилин, чтобы это понять?

Вера всякий раз вздрагивала, отшатываясь и пугаясь его дикого жадного взгляда Лицо мужа сильно дергалось, когда он злился. Но больше всего ее ужасало, когда вместо простого ответа Стэнли произносил какую-то бессмысленную загадку.

В конце июля Вера начала ремонт комнатушки для гостей на втором этаже и, вынося оттуда вещи, наткнулась на коллекцию лекарств Мод, которую перенесла, когда красила материнскую спальню. Ей показалось расточительным выбросить все лекарства, особенно, если учесть, что одна пластиковая упаковка вообще не была распечатана, а другая опустошена только наполовину. Не будет большого вреда, если она, когда отправится по магазинам, спросит аптекаря, не возьмет ли он их обратно.

Выходя из дома, Вера столкнулась во дворе со строителями, вносившими мешки с цементом и бетономешалку.

– Не стоит из-за нас задерживаться, леди, – сказал их старший. – Все равно мы не начнем ваш гараж до будущей недели. Кирпичный завод бастует. Но вы не станете возражать, если мы оставим здесь наше оборудование?

Вера не стала возражать. Она прямиком отправилась к аптекарю и спросила, можно ли вернуть неначатые упаковки с таблетками. Аптекарь улыбнулся:

– Простите, мадам, мы этого не делаем. Мы советуем нашим клиентам все неиспользованные лекарства выбрасывать, на всякий случай, вы понимаете. – Он отвинтил крышку и взглянул на содержимое пузырька.

– Это молланоид, насколько я знаю.

Фармацевты, подобно докторам, предпочитают считать, что существуют вопросы, в которых могут разобраться только избранные, а остальные люди абсолютно в них не сведущи. Этот аптекарь не был исключением. От слов Веры он нахмурился.

Затем вытряхнул одну таблетку, посмотрел на нее повнимательней и спросил:

– А почему вы думаете, что эти таблетки – молланоид?

Вера ответила довольно заносчиво:

– Вы сами их готовили по рецепту врача и написали на этикетке: «Молланоид». Моя мама всегда принимала это лекарство от давления.

– Безусловно, я приготовил лекарство по рецепту и подписал этикетку, но в пузырек я насыпал другие таблетки, не эти. Молланоид – это средство, которое мы называем антикоагулянтом, другими словами, оно предотвращает образование тромбов в кровеносных сосудах. Говорю вам, это не молланоид.

– Тогда что же это?

Фармацевт понюхал таблетку, которую держал на ладони, потом положил ее на язык.

– Какое-то соединение сахарина, скорее всего.

– Сахарина?

– Вещество, которым подслащивают чай и кофе, если хотят похудеть, – ответил фармацевт тоном, каким обычно говорят с умственно отсталым ребенком.

Вера передернула плечами. Она закончила обход магазинов в полном смятении. Могло ли такое случиться, чтобы фармацевт сам допустил ошибку при приготовлении лекарства и в пузырьке с самого начала лежал сахарин? Это казалось неправдоподобным, но все-таки более вероятным, чем идея, что Мод потихоньку принимала сахарин. Иначе, что она делала с молланоидом? Вряд ли она сама отказалась бы от лекарства, от которого полностью зависела Ведь она пребывала в полной уверенности, что, если бы не молланоид, с ней случился бы второй удар.

Рассматривая дешевые, но симпатичные обои, подбирая краски, Вера переключилась на другое, но все же решила рассказать обо всем Стэнли, когда он вернется домой. Пришел муж довольно поздно, и как только Вера его увидела, то сразу поняла, что сейчас он не в том состоянии, чтобы интересоваться чужими медицинскими проблемами.

– Этот глаз меня доконает, – сказал он.

Впервые за всю их совместную жизнь Стэнли не притронулся к обеду – к бараньей отбивной с горошком и жареным картофелем – и Вера, которая раньше всполошилась бы и стала задавать вопросы, проявляя заботу, сейчас осталась совершенно равнодушной. Если снова посоветовать ему обратиться к врачу, он просто огрызнется в ответ. Она не могла общаться с мужем, между ними больше не было никакого понимания. Часто в эти дни она вспоминала о Джеймсе Хортоне, таком мягком и внимательном, с кем всегда можно было поговорить.

– Что на этот раз с тобой случилось? – спросила она наконец, стараясь, чтобы голос не выдал ее раздражения.

– Ничего, – ответил Стэнли. – Ничего. Оставь меня в покое.

Глаз моргал и дергался, словно чьи-то пальцы внутри головы закрывали и открывали его. Тот, кто это делал, казалось, веселится, радуясь удачной шутке. Но этот кто-то и есть он сам, разве нет? Господи, подумал Стэнли, если и дальше так пойдет, он совсем съедет с катушек.

Вера следила за мужем, как ястреб. Он не мог рассказать ей, что дрожит и дергается и отказывается от еды, потому что смертельно напуган. В тот день произошло событие, от которого ему стало гораздо хуже, чем было в тот раз, когда заходила женщина из Чаппелл-фонда, или даже когда он увидел, что умерла Мод. У него стучали зубы от страха, и он плотно их сжал, как при спазме.

Сегодня днем, пока он находился в поездке, в магазин «Старая Деревня» приходил полицейский.

Он ездил в Хатфилд, чтобы освободить одну старушку от комода ХVIII века за, наверное, пятую часть его истинной стоимости, и по дороге домой пытался успокоить свой пульсирующий глаз, заканчивая воображаемый кроссворд. Теперь Стэнли мог придумывать и решать кроссворды мысленно, точно так, как другие играют в шахматы без доски. Он заехал в фургоне во дворик позади магазина, бормоча себе под нос: «Покупка – приобретение за деньги», когда увидел полицейского в форме, который вышел из магазина и пошел к своей машине на обочине. Глаз ритмично заморгал, дернулся» и совсем закрылся.

– Что здесь делал этот легавый? – спросил он Пилбима полузадушенным голосом.

– Просто проверял наш товар, старина – Пилбим потер нос пальцем без ногтя, похожим на сосиску. Стэнли давно замечал за компаньоном такую привычку, но теперь не мог выносить это зрелище, от которого у него начиналась тошнота – Обычное дело, – продолжал Пилбим. – На тот случай, если мы припрятали что-то из краденого.

– Раньше этого не было. Он спрашивал обо мне?

– О тебе, старина? С чего бы он стал спрашивать о тебе? – Пилбим ласково улыбнулся. Стэнли был уверен, что он врет. Пилбим всегда замышлял что-то, когда устремлял на собеседника чистый ясный взор, как сейчас. – Сегодня выдался неплохой денек. Я так думаю, что каждый из нас унесет домой по десятке.

– Вижу, мой фарфор и серебро ушли.

– Их забрала дамочка из Техаса. Совершенно помешалась на всем английском. Думаю, она заплатила бы любую цену, какую ни назови. – Пилбим положил руку на рукав Стэнли, дотрагиваясь обрубком пальца до его голого запястья. Взгляд у него больше не был чистым и дружеским. – Я обещал своей старухе, что верну все сполна на следующей неделе. Денежки, Стэн, бабки, капусту. Моему терпению, как выражался старик экс-фюрер, приходит конец.

Стэнли хотел поподробнее расспросить его о визите полицейского, но не осмелился. Он изо всех сил старался поверить Пилбиму. Уж, конечно, если бы полицейскому понадобилось поговорить с ним, он зашел бы на Ланчестер-роуд. А может, тот и заходил, только никого не было дома.

Если Стэнли прав и полицейские каким-то образом подвергли анализу одежду Мод, если Моксли трепанул языком, если Вера расхвасталась на всю округу о гараже, который они собираются построить… А что, если все это время полицейские и врачи плели вокруг него сеть… Он боялся идти домой, но больше податься было некуда. Уже несколько вечеров он чувствовал, что Вера хочет ему что-то рассказать, но не может, то ли оттого, что дуется, то ли оттого, что слишком хитра. Возможно, полиция и к ней тоже подбирается.

В ту ночь Стэнли совсем не спал. Теперь дергался каждый его мускул, а от привычного лекарства ему стало даже хуже. Он начал жалеть, что вообще когда-то занимался кроссвордами, такой настоятельной стала для него необходимость все время придумывать определения к словам, записывать одни слова по горизонтали и приписывать к ним другие по вертикали. Всю эту ночь и субботнюю ночь у него перед глазами стоял расчерченный кроссворд?

Он почувствовал, что находится на грани нервного срыва.

Когда он так дергался, Вера не могла оставаться с ним в одной кровати. Стэнли заснул в ночь на понедельник только от полного изнеможения, и во сне все его тело подергивалось, как наэлектризованное. На рассвете она приготовила чай, но не стала будить мужа. Вместо этого она отнесла чашку в комнату для гостей.

Вера включила свет, перешагнула через банки с красками и забралась на кровать. Как только она увидела таблетки Мод, к ней вернулось прежнее сомнение. Она потянулась за полупустым пузырьком молланоида, именно тем, который Мод принимала вплоть до самой смерти, и отвинтила крышку.

А может, мама отказалась от сахара, потому что доктор Блейк посоветовал ей сбросить вес? Наверное, она купила сахарин и использовала для его хранения пузырек от молланоида

За окном начало светать. Вера услышала, как в ракитнике у Блэкморов запел дрозд. Пустая и не очень-то музыкальная трель подействовала на нее угнетающе. Вера продрогла и натянула одеяло до самого подбородка

Но стоило ей улечься как следует и приготовиться поспать еще часика два, как ее взгляд опять упал на открытый пузырек. Молланоид. Конечно же, это молланоид. Таблетки выглядели точно, как те, что Мод принимала три раза в день, не пропуская ни одного, в течение четырех лет. Но они также были абсолютно похожи на те, что она отнесла аптекарю вчера утром. Вера снова приподнялась.

К вчерашнему пузырьку Мод не прикасалась, не приняла из него ни одной таблетки. А этот был на три четверти пуст, именно он стоял возле тарелки Мод, когда она завтракала последний раз в жизни. В этом Вера была уверена. При тусклом свете, который становился ярче с каждой минутой, она заметила на этикетке смазанные чернила – фармацевт вручил пузырек, прежде чем чернила успели высохнуть. И мысленно вернувшись в то утро – неужели она когда-нибудь сможет забыть его или забыть приподнятое настроение Мод? – она вспомнила, как мать приняла две таблетки после того, как насыпала в чашку чая щедрой рукой сахар.

Сердце Веры начало громко стучать. Медленно, словно она была криминалистом, который собирается с риском для жизни провести тест на токсины, Вера взяла одну таблетку и положила ее на язык.

В первую секунду вкуса не было. Сердце чуть-чуть успокоилось. Затем, чтобы убедиться окончательно, она прижала кончик языка с таблеткой к нёбу. В ту же секунду по поверхности языка разлилась тошнотворная сладость.

Вера выплюнула таблетку на блюдце и легла лицом вниз, неподвижная и холодная.

Стэнли проснулся только в десять. Уставился на часы, вскочил с кровати и дошел до середины комнаты, прежде чем вспомнил. На сегодня он наметил поход к врачу. Он предупредил Пилбима, что до обеда не придет.

От одной мысли о враче глаз снова задергался. Стэнли выругался, натянул халат и зашел в комнату Мод посмотреть, не началась ли работа у строителей. За ними нужно приглядывать на тот случай, если вдруг на них нападет энтузиазм и они начнут копать там, где не следует. Но в саду было пусто, бетономешалка бездействовала.

Вера не принесла чай, а это так на нее не похоже. Наверное, не хотела беспокоить его. Бедная старушка Ви. Растеряла остатки привлекательности, хотя, Бог свидетель, она всегда была серой, как мышь. Подноса с завтраком тоже не видно. Да и самой Веры нет. В доме стоял удушли2вый запах краски. Стэнли почувствовал, как у него начинает болеть голова. Он пропустил утренний прием доктора Моксли, но будет еще один, в два часа, и он обязательно пойдет. Везде порядок и чистота. Очевидно, Вера прибрала, прежде чем отправиться по магазинам.

Стэнли поплелся на кухню. Глаз открывался и закрывался, причиняя острую боль. Даже кукурузных хлопьев не оставила. Он достал пакет из кладовки, отсыпал немного хлопьев на тарелку и оглянулся в поисках газеты. Заодно уж решит кроссворд. Стэнли давно уже не беспокоило, сможет или не сможет он решить кроссворд, и даже сможет ли решить его за один присест. Единственное, что еще интересовало Стэнли – сумеет ли он побить собственный рекорд в семь минут.

Сложенная газета лежала на холодильнике. Стэнли взял ее и увидел, что под ней спряталось письмо, выглядывавшее наполовину из конверта. Письмо было адресовано Вере, но это никогда его раньше не останавливало, не остановило и теперь. Он вытащил листок дрожащими руками и прочитал.

Деньги поступили.

Мистер Финбоу незамедлительно примет Веру в удобное для нее время и передаст ей чек.

Стэнли протер глаза. Но не потому, что они дергались, а потому, что по лицу катились слезы.