Текст книги "С любовью насмерть, Дун..."

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Моя кузина как-то раз,

Малюткой в зеркальце глядясь..

Джеймс Томпсон. В комнате

Под окнами кабинета Уэксфорда пела птица; Берден считал, что поет дрозд. Раньше ему нравилось слушать пение этой птички, но однажды Уэксфорд сказал ему, что дрозд выпевает вступление к известной польке, и с тех пор обрывающаяся мелодия, которую он узнавал в птичьем щебете, стала действовать ему на нервы. Бердену хотелось, чтобы в надоевшем мотиве поменялись хотя бы две-три ноты, потому что у него с утра и без того голова была забита дроздами, ласточками и соловьями, а также девами, томящимися в замках, умирающими в расцвете лет от неизбывной любви, и их бледными воздыхателями с лютнями, поющими серенады под окном. Полночи он не спал, штудируя «Оксфордскую книгу…», но так и не понял, какая может быть связь между поэзией и смертью миссис Парсонс, и при чем тут антология стихов.

День обещал быть изумительным, безоблачным, в такой денек сердце не лежало заниматься результатами медицинской экспертизы. Когда Берден вошел в кабинет, Уэксфорд сидел за своим столом и листал том избранных стихотворений Суинберна в замшевом переплете. Оставшиеся на чердаке книги из даров Дуна были перевезены из дома на Табард-роуд и теперь возвышались горкой на шкафу с картотеками.

– Что-нибудь удалось обнаружить, сэр? – спросил Берден.

– Нет, как видишь, – сказал Уэксфорд. – Но у меня возникла идея, какая – скажу потом. Сначала прочти справку из Болхэма, а только что получена. Документ был отпечатан на двух листах крупного формата. Берден сел и начал его читать:

«Маргарет Айрис Парсонс, урожденная Маргарет Годфри, родилась в Болхэме, в доме номер 213 на Холдернес-роуд 21 марта 1933 года; отец Джозеф Годфри работал санитаром, мать Айрис Друсилла Годфри – домохозяйка. Маргарет Годфри с 1938 года по 1940 год посещала детский сад на Холдернес-роуд, а затем начальную школу. Там же, на Холдернес-роуд, с 1940 по 1944 год. Родители Маргарет Годфри были убиты во время бомбежки Болхэма в 1942 году, и с тех пор Маргарет жила у своей тетки по материнской линии, а также официальной опекунши, миссис Этель Мэри Ивс, которая была замужем за Джеффри Ивсом, старшим рядовым авиации, входившим в регулярный состав Военно-воздушных сил Великобритании; семья проживала по адресу: Болхэм, Сейнт Джонс-роуд, дом номер 42. В то время с ними также проживала их дочь, Энн Мэри Ивс, родившаяся в Болхэме 1 февраля 1932 года.

Старший рядовой авиации Ивс в сентябре 1949 года (точная дата неизвестна) был переведен на службу на военно-воздушную базу во Флэгфорд, Сассекс. Миссис Ивс, Энн Ивс и Маргарет Годфри последовали за ним во Флэгфорд; в собственности миссис Ивс остался дом в Болхэме на Сейнт Джонс-роуд.

После смерти Джеффри Ивса, наступившей в результате тромбоза коронарных сосудов (в госпитале Военно-воздушных сил в июле 1951 года) миссис Ивс с дочерью и Маргарет Годфри вернулись в Болхэм и снова поселились в доме номер 42 на Сейнт Джонс-роуд. С сентября 1951 года по июль 1953 года Маргарет Годфри училась в женском педагогическом колледже Альберта Лейка, находящемся в Стоук Ньюингтоне, в Лондоне.

15 августа 1952 года Энн Ивс сочеталась браком с капралом армии Соединенных Штатов Америки Уилбером Стобартом Кацем; бракосочетание состоялось в методистской церкви Болхэма, после чего в октябре 1952 года (точная дата неизвестна) Энн Мэри Кац уехала с мужем из Великобритании в Соединенные Штаты Америки.

В сентябре 1953 года Маргарет Годфри была зачислена в штат детского сада на Холдернес-роуд, Болхэм, в качестве преподавателя.

В апреле 1954 года Роналд Парсонс, двадцати семи лет, служащий, снял комнату в доме номер 42 по Сейнт Джонс-роуд. В мае 1957 года миссис Этель Ивс скончалась от рака (в клинической больнице Гью, в Лондоне); ее смерть была зарегистрирована в присутствии Маргарет Годфри. Маргарет Годфри и Роналд Парсонс сочетались браком в августе 1957 года в методистской церкви в Болхэме, после чего супруги оставались жить в доме номер 42 на Сейнт Джонс-роуд, который по завещанию миссис Ивс после ее смерти перешел в совместное владение миссис Парсонс и миссис Кац.

В ноябре 1962 года дом номер 42 на Сейнт Джонс-роуд отошел во владение муниципального совета Болхэма; мистер и миссис Парсонс переехали в Кингсмаркхэм, Сассекс; предварительно миссис Парсонс уволилась из штата детского сада на Холдернес-роуд с должности преподавателя.

Материалы для справки подготовили: чиновник бюро записей актов гражданского состояния, Болхэм; Преп. Альберт Дервент, священник методистской церкви, Болхэм. Были использованы материалы: архивы Королевских военно-воздушных сил; архивы Военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки; архивы Лондонского окружного совета, отдела образования; клинической больницы Гью в Лондоне; Городского совета Болхэма».

– Интересно, а где сейчас живет миссис Кац?

– У тебя есть двоюродные братья или сестры в Америке, Майк? – спросил Уэксфорд тихим, ласковым голосом, который явно таил насмешку.

– Думаю, что есть.

– И у меня есть, и еще у половины моих друзей и знакомых, у всех есть родственники в Америке. Только где они живут, никто не знает. И вообще никому не известно, живы они или нет.

– Вы сказали, сэр, что вам пришла в голову идея?

Уэксфорд взял справку из Болхэма и ткнул толстым пальцем во второй абзац.

– Да, меня действительно ночью посетила одна мысль, – сказал он, – как раз когда я переходил от Уитмена к Россетти. Звучат, как гангстерские фамилии, тебе не кажется? Боже милосердный, Майк, как я раньше об этом не подумал! Парсонс сказал, что, его жена приехала сюда, когда ей было шестнадцать, и я, дубина полицейская из заштатного городишки, почему-то решил, что к тому времени она уже в школе не училась. Но ведь миссис Парсонс была учительницей, закончила педагогический колледж. Значит, когда она жила во Флэгфорде, она ходила в местную школу…

– В Кингсмаркхэме только две школы для девочек – женская средняя школа Кингсмаркхэмского округа и школа при женском монастыре Святой Екатерины в Сьюингбери.

– При монастыре она не стала бы учиться, поскольку принадлежала к методистской Церкви, так же, как и ее тетка. … А нам, как всегда, везет – сегодня суббота, и школа закрыта.

– Я хочу, чтобы ты разыскал директрису школы. Заседание экспертной комиссии можешь пропустить, достаточно того, что там буду я. Директриса, некая мисс Фаулер, живет на Йорк-роуд. Попробуй покопать там. У них должны быть архивы. Нам нужен список девочек, которые учились в классе вместе с Маргарет Годфри, начиная с сентября 1949 года по июль 1951 года.

– Нелегкая предстоит работенка, сэр.

– Я знаю, Майк, но нам необходимо так или иначе идти на прорыв. Может, именно в этом месте и стоит попробовать. Теперь мы все знаем о жизни Маргарет Парсонс, и складывается впечатление, что это было серенькое, скучное существование. В ее жизни имели место всего два из ряда вон выходящих события, как мне представляется, а именно – любовь и смерть. Да, Майк, любовь и смерть. Беда в том, что оба эти события произошли здесь, в окрестностях Кингсмаркхэма, то есть во вверенном мне районе. Здесь кто-то ее любил, а когда она вновь приехала сюда, кто-то ее убил. А вдруг ее бывшая соученица вспомнит мальчика, с которым Маргарет дружила, своенравного и ревнивого юношу, который так и не смог ее забыть.

– Как хорошо бы было, – сказал Берден, – если бы к нам в участок пожаловал этакий приличный, сознательный, законопослушный гражданин и сообщил, что он когда-то знал миссис Парсонс, что в 1950 году он с ней дружил, и они вместе ходили в кино, и что на прошлой неделе он случайно встретил ее в магазине… – Берден снова пробежал глазами документ, присланный из полиции в Болхэме, и задумался над ним. – Все-таки, они какие-то слабые, нездоровые, правда, сэр? У кого рак, у кого тромб в коронарных сосудах…

Уэксфорд медленно заговорил:

– Помнишь, когда Парсонс рассказывал нам историю своей жены, коротко и урывками, я еще тогда заметил с недоумением, что он как-то особо подчеркнул, что ее дядя сам умер, а не был убит. Вроде бы незначительная оговорка, но очень важная, имея в виду ее судьбу, и я это теперь понимаю. Ее родители были убиты, но не в том смысле, в каком обычно понимаем убийство мы, полицейские. Ему не хотелось, чтобы мы неправильно подумали…

Берден прошел в здание суда, которое находилось позади полицейского участка, и оттуда позвонил мисс Фаулер. Ему ответил интеллигентный голос низкого тембра. Берден начал было излагать, по какому делу он звонит, но мисс Фаулер прервала его и сказала, что да, Маргарет посещала среднюю школу, но вряд ли она помнит что-либо существенное после стольких-то лет. Однако недавно она ее встретила на улице в Кингсмаркхэме, а потом узнала на фотографии в газете, в той самой газете, где сообщалось о ее гибели.

– Честно говоря, инспектор, это просто возмутительно!

Она сказала это так, словно печальное происшествие оскорбило ее в гораздо большей степени, чем огорчило, видимо, подразумевая под этим, что ученицы, вооруженные знаниями, приобретенными в ее школе, должны быть раз и навсегда застрахованы от руки убийцы.

Берден принес извинения за то, что позвонил не вовремя и спросил, не может ли она предоставить список учащихся, который требовался Уэксфорду.

– Я сейчас же позвоню нашему школьному секретарю, миссис Морпет, – сказала с готовностью мисс Фаулер. – Попрошу ее забежать в школу и поискать в архивах. Можете мне позвонить ближе к обеду, инспектор?

Берден ответил, что он чрезвычайно ей благодарен.

– Не за что, какие пустяки, – сказала мисс Фаулер.

Заседание экспертной комиссии продолжалось всего полтора часа. Доктор Крокер выступил с десятиминутным заключением. По его словам, смерть была вызвана удушением с помощью веревки; возможно также, что для данной цели была использована косынка, шарфик или кусок материи. На теле миссис Парсонс не было обнаружено следов побоев, кровоподтеков и других следов насилия, в том числе сексуального. Миссис Парсонс была здоровая женщина, с некоторым избытком в весе по отношению к росту. Уэксфорд, выступая, констатировал, что факт сопротивления со стороны пострадавшей установить было невозможно в связи с тем, что земляной покров в лесу был сильно вытоптан стадом Пруитта. Затем снова заслушали врача, который сообщил, что на ногах женщины были обнаружены легкие царапины, но трудно сказать, были они нанесены до или после смерти. В заключение зачитали решение комиссии, которое гласило, что убийство было совершено неизвестным лицом или неизвестными лицами.

Все это Роналд Парсонс выслушал молча. Он сидел, уронив руки на колени и комкал носовой платок. Крокер произнес обычные, подобающие случаю слова соболезнования, Парсонс низко опустил голову и ответил ему еле заметным кивком. Казалось, он был совершенно раздавлен горем.

Когда Уэксфорд шел по мощеному двору суда, кто-то тронул его за рукав, и он был удивлен, увидев перед собой Парсонса. Без всякого вступления Парсонс сказал:

– Сегодня утром пришло письмо для Маргарет.

– Что? Какое письмо? – остановившись, спросил Уэксфорд. Он видел, какие «письма» она получала: счета от угольщика и рекламные проспекты.

– От кузины из Соединенных Штатов, – ответил Парсонс. Он судорожно вздохнул, и его передернуло, как будто ему было зябко, а между тем на улице пекло солнце.

Уэксфорд посмотрел на него внимательней и понял, что Парсонс, наконец, стряхнул с себя оцепенение, сковывавшее его до сих пор. Теперь в нем больше было горечи и обиды.

– Я его вскрыл.

Произнес он это так, как будто ему было стыдно. Жены нет, а они роются в ее вещах. Теперь даже ее письма, которые она все еще будет получать после смерти, не избегнут той же участи – их будут вскрывать, прочитывать, будут копаться в каждом слове, подвергать анализу, разглядывать, искать, как в ее теле во время вскрытия.

– Я не знаю… и представления не имею, – сказал он, – но, понимаете, там в письме есть про того человека, про Дуна, того самого.

– У вас оно с собой? – быстро спросил Уэксфорд.

– В кармане.

– Пойдемте ко мне.

Возможно, Парсонс и заметил сложенные на шкафу книги, когда-то принадлежавшие его жене, но, во всяком случае, он вида не подал. Он сел на стул и вручил Уэксфорду конверт с письмом. На обратной стороне конверта под порванным краем был от руки написан адрес: «От миссис Э. М. Кац, 1183 Санфлауэр-Парк, Слейт-Сити, Колорадо, Соединенные Штаты Америки».

– Ваша жена регулярно с ней переписывалась? – спросил Уэксфорд.

– Не то, чтобы регулярно, – ответил Парсонс, – ну, раз, или два в году. Я с миссис Кац не был знаком.

– Не знаете, ваша жена случайно не писала ей недавно, уже после того, как вы сюда переселились?

– Не могу сказать, господин главный инспектор. По правде говоря, она была мне как-то ни к чему, эта миссис Кац. Она присылала Маргарет такие письма, и без конца в них описывала, что она еще себе купила – какой новый автомобиль, какую стиральную машину и тому подобное… Не знаю, огорчали Маргарет ее письма или нет. Она вообще любила свою кузину и никогда слова не сказала, что ей неприятно читать про то, что та без конца все покупает. Ну, я как-то сказал Маргарет, что я сам про ее кузину думаю, и она перестала мне показывать письма от этой самой Кац.

– Мистер Парсонс, насколько я понимаю, по завещанию миссис Ивс после ее смерти дом перешел в совместную собственность вашей жены и миссис Кац. Вы, конечно…

Парсонс перебил его с раздражением:

– Ее долю мы у нее выкупили, господин главный инспектор. Отдали все, до последнего пенни, все семьсот фунтов, которые она с нас потребовала, и оформили и перевели ей в Америку через банк в Лондоне. Моя жена тогда работала, поэтому мы смогли собрать эту сумму. А когда мы расплатились с ней, муниципальный совет заставил нас продать дом в их собственность, и всего за девятьсот фунтов. Какой-то у них был ордер на покупку, что ли.

– Принудительная покупка в связи с неуплатой налога, – сказал Уэксфорд. – Понятно, – он высунул голову в коридор, – сержант Кемб! Мне чаю, да, и еще одну чашку, пожалуйста! Я прочту это письмо, если вы не возражаете, мистер Парсонс.

Письмо было написано на тонкой голубой бумаге. У миссис Кац новостей для кузины хватало. На первых двух страницах она повествовала о том, как вся ее семья – мистер и миссис Кац с тремя детьми отдыхали во Флориде; далее шло описание новой машины, которую купила себе миссис Кац; и какую печь для жарения мяса на вертеле купил ей муж. Затем она писала, что приглашает мистера и миссис Парсонс погостить у них в Слейт-Сити. Уэксфорд начал понимать, что в этой самой миссис Кац вызывало раздражение у Парсонса.

Следующая страница содержала более интересные сведения.

«Ну, ты знаешь, Мэг, – писала миссис Кац, – я прямо поразилась, когда узнала, что вы с Роном переехали в Кингсмаркхэм. Готова спорить, что это Рон придумал, а не ты. И опять ты и Дун вместе, и опять встречаетесь? Ну, надо же! Ой, до чего хочется знать, кто же Дун, в конце концов! Напиши мне прямо, хватит говорить намеками.

Все-таки никак не могу взять в толк почему ты так боишься этой встречи. Ну, скажи, чего там бояться? Между вами же не было ничего такого (ты знаешь, о чем я говорю, Мэг). Я не думаю, что Дун по-прежнему горит к тебе любовью. Вечно ты со своими подозрениями! Если вы просто покатаетесь в машине пару раз и пообедаете вместе в ресторане (да еще за тебя заплатят) – не знаю, на твоем месте я не была бы такой щепетильной.

Когда вы с Роном соберетесь купить машину? Уил говорит, что он никак не может понять, как вы умудряетесь сводить концы…».

Дальше в том же духе, с множеством восклицательных знаков и подчеркнутых слов. Письмо заканчивалось так: «…Привет Рону, передай ему, что вас обоих ждет у нас в Санфлауэр-Парк теплый, радушный прием, в любой момент, как только вы решите нагрянуть в Колорадо, США. С любовью от Энн, Грег, Джоанна и Ким обнимают свою любимую тетеньку Мэг».

– Письмо может сильно помочь в деле, мистер Парсонс, – сказал Уэксфорд. – Я хочу им серьезно заняться.

Парсонс поднялся, собираясь уходить. Он так и не дотронулся до своей чашки чая.

– Лучше бы его и вовсе не было, этого письма, – сказал он. – Я думал запомнить Маргарет такой, какой я ее знал. Думал, что она совсем другая, не такая, как все. Теперь знаю, что она ничем не отличалась от других женщин, которые путаются с мужчинами, чтобы чего-то от них получать.

Уэксфорд тихо сказал:

– Да, к сожалению, похоже на то. Скажите, у вас, у самого, никогда не возникало мысли, что ваша жена может встречаться с этим неизвестным человеком, Дуном? Ведь все говорит о том, что Дун знал ее раньше, еще когда она жила во Флэгфорде, а когда она приехала сюда второй раз, их отношения возобновились. Она, вероятно, училась в местной школе, мистер Парсонс. А вы этого не знали?

Парсонс замялся, и было не понятно – то ли он утаивал что-то, то ли не желал о чем-то говорить, пытаясь сохранить хоть капельку нетронутой памяти о жизни с ней, теперь, когда он ясно сознавал, что брак их разрушен и что разрушила его не только смерть жены, но и ее измена. Оттого-то и бросилась кровь ему в лицо, и его перекосила болезненная гримаса.

– Она не была счастлива во Флэгфорде. Она вообще не любила вспоминать, как она жила раньше, и я не стал ее спрашивать. Думаю, ей было трудно здесь, кругом нее были всякие снобы. Понимаете, я считал, что она имеет право держать при себе свои тайны.

– Она вам что-нибудь рассказывала о своих приятелях?

– Для нас обоих это была закрытая книга, – сказал Парсонс. – Я не желал ничего об этом знать, понимаете? – Он подошел к окну и посмотрел на улицу, вглядываясь в белый день так, как будто за окном стояла кромешная тьма. – Мы были совсем не такие, как другие люди. Никто из нас никогда не имел интрижек на стороне, – он осекся, очевидно, вспомнив о письме. – Нет, я не верю. Не верю, что Маргарет была способна на такое. Она была порядочная женщина, господин главный инспектор, порядочная и любящая. Как хотите, а мне кажется, что эта Кац много чего выдумывает, и неправда все это, из собственной головы она это взяла.

– Не беспокойтесь, многое выяснится, когда мы получим сведения из Колорадо, – сказал Уэксфорд. – Я хотел бы узнать, какое письмо, я имею в виду ее последнее письмо, написала ваша жена миссис Кац. Мне необходим его текст. И уж, конечно, не собираюсь его от вас утаивать.

– И на том спасибо, – сказал Парсонс. Он нерешительно потоптался на месте и, протянув руку, нерешительно дотронулся до зеленого переплета томика стихов Суинберна. Потом повернулся и быстро вышел из кабинета.

«Кажется, наметился прорыв, – подумал Уэксфорд, – незначительный, но все-таки прорыв». Уэксфорд поднял трубку и попросил телефонистку заказать разговор с Соединенными Штатами Америки. «Да… странная она была женщина, – размышлял он, – пока ждал ответа у телефона, – странная, скрытная женщина, жившая двойной жизнью. Для собственного мужа, а также Для стороннего наблюдателя она была благоразумной, бережливой домохозяйкой, ходила в босоножках и скромненьком ситцевом платьице, учила маленьких детей, старательно вылизывала и полировала свое гнездышко, регулярно посещала молитвенные собрания в церкви. И все это время рядом с ней анонимно существовал кто-то, человек явно щедрый и благородный, романтически возвышенный и страстный, которого любовь к этой женщине сводила с ума, терзала и мучила долгих двенадцать лет».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Порою стайка резвых дев…

Теннисон. Колдунья из Шалота

Вопреки ожиданиям Вердена квартира мисс Фаулер никаких признаков академичности не носила, и шкафы тут не ломились от книг, их тут не было и в помине. Берден, зная за собой нехорошую черту делить людей по типам, постарался заранее не представлять себе мисс Фаулер этакой старой девой. Но увы, так оно и оказалось. Комната, в которую провела его мисс Фаулер, была битком набита всякими самодельными вещицами. Наволочки на подушечках были старательно вышиты, любительские акварели, развешанные по стенам, свидетельствовали об упорном и настойчивом труде их авторов, а поделки из керамики являли собой нечто наивное и кричащее. Похоже, поколения любимых учениц мисс Фаулер несли и несли ей свои дары, плоды собственных трудов, а она не могла отказать и принимала их. Однако эта коллекция ученических творений не радовала и не успокаивала глаз.

– Бедная, бедная Маргарет, – сказала мисс Фаулер.

Берден сел на стул, а мисс Фаулер устроилась в кресле-качалке напротив него, поставив ноги на маленькую табуреточку.

– Ах, это что-то ужасающее! И бедный муж, который остался вдовцом. Я приготовила для вас тот список.

Берден пробежал глазами список имен и фамилий, аккуратно напечатанных в столбик.

– Расскажите мне, пожалуйста, о ней, – попросил он.

Мисс Фаулер смущенно засмеялась, но тут же спохватилась и закусила губу, очевидно, вспомнив, что смех в данном случае был неуместен.

– Честно говоря, инспектор, – сказала она, – я ее не помню. Видите ли, у нас учится столько девочек… Конечно, мы не всех забываем, естественно, мы помним тех, кто заканчивает с наилучшими результатами или после окончания школы становится известной фигурой на каком-нибудь видном поприще. Такие в нашей памяти остаются. Ее выпуск, на мой взгляд, не был выдающимся. Правда, некоторые из них были способные, обещали со временем состояться, проявить свои способности, но не получилось. Я ее видела, уже после того, как она вернулась, примерно месяц тому назад, – мисс Фаулер взяла с каминной полки пачку дешевых сигарет, которыми обычно балуются школьницы, одну предложила Вердену и сама с жадностью затянулась, когда Берден поднес ей спичку.

«Они так никогда и не взрослеют, – подумал Берден, – остаются на уровне своих девчонок».

– Я оказалась на Хай-стрит, – продолжала она. – Как раз кончились занятия в школе. А она выходила из магазина. Она сказала: «Добрый день, мисс Фаулер». Честно говоря, я понятия не имела, кто со мной здоровается. Но тут она сама мне подсказала, что ее звали Маргарет Годфри. Подумайте, инспектор, они считают, что мы должны их всех помнить.

– В таком случае, как вы…

– Как я узнала, что она и есть миссис Парсонс? По фотографии. Вы знаете, я потом даже пожалела, что мы с ней не поговорили. Я постоянно встречаю своих бывших учениц, но, честно говоря, не могу вспомнить, как их зовут и сколько им может быть теперь лет, уж если до конца быть честной. Для меня они какие-то все одинаковые, будь им восемнадцать или тридцать, для меня никакой разницы. Человеку пожилому трудно угадать возраст людей, которые намного его моложе, – она взглянула на Вердена и улыбнулась: – А вы еще молодой.

Берден снова погрузился в список. Фамилии девочек были расположены в алфавитном порядке. Он начал читать вслух, медленно, ожидая, что мисс Фаулер захочет дать какие-либо пояснения.

– Лин Ансли, Джоан Бертрам, Маргарет Годфри, Уэнди Дитчам, Маргарет Долан, Джиллиан Инграм, Энн Келли, Клэр Кларк, Хэлен Лэрд, Марджори Миллер, Хильда Пенстман, Джэнет Проубин, Фабия Роджерс, Дердри Сакс, Дайана Стивенс, Уинифрид Томас, Гвэн Уильямс, Мэри Хэншоу, Айвон Янг…

В конце списка, под именами и фамилиями девочек миссис Морпет добавила от себя ликующую строчку: «Мисс Клэр Кларк входит в состав преподавателей нашей замечательной школы!»

– Я должен поговорить с мисс Кларк, – сказал Берден.

– Она живет на Стовертон-роуд, в персиковом коттедже, надо свернуть в первый переулок налево, и до конца, – сказала мисс Фаулер.

Берден произнес с расстановкой:

– Фабия… очень необычное имя.

Мисс Фаулер пожала плечами, затем рукой взбодрила свои густые седые кудряшки.

– Вот уж не сказала бы, что необычное, – возразила она. – Она была в числе тех многообещающих учениц, их которых ничего не вышло. Насколько мне известно, она живет где-то недалеко отсюда. Они с мужем принадлежат к так называемым высшим слоям общества. Была еще одна весьма одаренная ученица, Хэлен Лэрд. Очень хорошенькая, ужасно самоуверенная. Вечно попадала в истории. Связанные с мальчиками, конечно. Но, по правде говоря, жуткая дурочка! Я считала, что она пойдет на сцену, в актрисы, но она на сцену не попала, вышла замуж. Ну, и, конечно, мисс Кларк…

Бердену показалось, что мисс Кларк тоже вот-вот упомянут в числе неудачниц, но профессиональная гордость взяла верх, и мисс Фаулер продолжать не стала. Берден решил не торопить ее мысль. Пока мисс Кларк его не так интересовала, его насторожило предыдущее имя.

– Так что, вы говорите, случилось с Кален Лэрд?

– Совершенно ничего о ней не знаю, инспектор. Просто миссис Морпет как-то сказала, что она вышла замуж за торговца автомобилями. Так глупо распорядиться своей жизнью! – мисс Фаулер затушила сигарету, ткнув ее в керамическую пепельницу, гоже, очевидно, самодельную, покрашенную в ядовитейшие цвета красками, которыми пестрят плакаты с рекламой.

Когда она заговорила снова, в ее голосе послышалась легкая грусть:

– Они заканчивают школу и уходят, и мы забываем их, а через лет этак пятнадцать в первом классе появляется кроха, и ты смотришь и думаешь: где я видела эту мордочку раньше? Ну, конечно, я ее видела – это же была ее мама!

«Димфна и Присцила, – подумал Берден, – вот тебе пожалуйста. Пройдет немного времени, и мордочка Димфны с рыжей копной волос всколыхнет в памяти мисс Фаулер давно ушедшее».

– И все-таки, – сказала она, словно прочтя его мысли, – всему есть предел. Думаю, что через два года я удалюсь на покой.

Берден поблагодарил ее за список и попрощался. Когда он вернулся в полицейский участок, Уэксфорд показал ему письмо от миссис Кац.

– Все указывает на то, что убийца – Дун, сэр, – сказал Берден. – Кто бы этот человек ни был. Так что нам остается ждать известий из Колорадо.

– Нет, Майк, надо действовать дальше. Абсолютно ясно, что миссис Кац не знает, кто такой Дун. Самое лучшее, на что мы можем теперь надеяться – это если она сумеет нам побольше сообщить об этом деле и пришлет последнее письмо, которое получила от миссис Парсонс. Между прочим, Дуном может оказаться какой-нибудь приятель миссис Парсонс, с которым она дружила, когда училась в местной школе. Будем надеяться, что у нее таких приятелей было не так уж много.

– Я размышлял над этим, сэр, – сказал Берден, – и решил, честно говоря, как сказала бы мисс Фаулер, что послания к Минне в тех книгах совсем не похожи на творения молодого парня, если, конечно, это не был какой-то особо одаренный молодой человек. Уж слишком они изящны, отточены. Дуном мог быть мужчина в возрасте, который увлекся юной девушкой.

– Да, я тоже об этом подумал, – сказал Уэксфорд. – Потому и проверил все, что касается Пруитта и его рабочих. Пруитт купил ферму в 1949 году, ему тогда было двадцать восемь лет. Он образован и мог бы писать письма в таком духе, но во вторник он точно и определенно находился в Лондоне. Тут не может быть никаких сомнений. Если не предположить, что он вошел в сговор с двумя врачами больницы, с видным специалистом-кардиологом, с медсестрой и вообще с бесчисленными нянечками и сестрами и прочим персоналом больницы и еще в придачу со своей собственной женой. Так, дальше: Дрейкот живет в наших краях всего два года, с 1947 по 1953 год он жил в Австралии. Байсат с Фудом может нацарапать свое имя, а уж о том, чтобы откопать в старинных книгах кусочки поэтических произведений и послать их любимой девушке – и говорить нечего. То же самое относится к Трейнору. Эдвардс в 1950 и 1951 годах был в армии, а Дороти Свитинг вряд ли может что-либо знать о том, как разворачивалась любовная история девушки Минны двенадцать лет тому назад, самой Дороти в то время было не больше семи лет.

– Тогда, выходит, нам ничего не остается, кроме как поработать с этим списком, – сказал Берден. – Думаю, вам будет интересно узнать тут кое-какие имена.

Уэксфорд взял листок и стал его читать. Когда он дошел до Хэлен Лэрд и Фабии Роджерс, он громко выругался. Прежде чем давать список Уэксфорду, Берден написал карандашом рядом с соответствующими именами: «Миссал», «Кводрант» и поставил вопросительные знаки.

– Кто-то считает себя умнее всех, – сказал Уэксфорд. – А я этого терпеть не могу. Роджерс. Вот, из какого она рода. Ее отец – старый Роджерс со своей женушкой живут в Помфрет-Холле, в родовом поместье. Ну, они и богатые! Живут – сплошная показуха, высший шик. С ними все ясно. Поэтому она и не сказала нам, что знала миссис Парсонс. Кто для нее миссис Парсонс? И в разговоре с Дуги тема Дуна могла и не возникать, не было никакого смысла вообще говорить об этом. Но миссис Миссал… Оказывается, она не знала миссис Парсонс и понятия о ней не имеет а ведь они учились в одном классе!

Он даже побагровел от гнева. Берден знал, в какую ярость впадал его шеф, когда его пытались обвести вокруг пальца.

– Я хотел забыть ту историю с кино, Майк, но теперь я, кажется, изменю свое решение. Пожалуй, эту миссис Миссал стоит снова как следует потрясти, – он ткнул пальцем в список. – Пока меня не будет, ты можешь попробовать связаться с женщинами, которые перечислены в списке.

– Надо учитывать, что это все-таки женская школа, – проворчал Берден недовольно. – Девушки, выходя замуж, меняют фамилии, не то что мужчины.

– Ничем не могу помочь! – рявкнул Уэксфорд. – Ко мне уже дважды наведывался мистер Грисвальд с тех пор, как началось следствие, все время торопит, держит за горло.

Грисвальд был главным констеблем. Берден уловил, о чем идет речь.

– Ты же его знаешь, Майк. Чуть следствие затянется – он тут же поднимает на ноги весь Скотленд-Ярд, – Уэксфорд повернулся и вышел, а Берден остался в кабинете с письмом и списком.

Но прежде чем начать охоту за женщинами, соученицами Маргарет Годфри, Берден решил еще раз внимательно прочесть письмо. Оно показалось ему интересным в том смысле, что вносило поправку в сложившееся у всех предубеждение относительно цельности ее характера. Получалось, что она была не столь уж чиста и непорочна, и ей были свойственны слабости.

«Если вы просто покатаетесь в машине пару раз и пообедаете вместе в ресторане (да еще за тебя заплатят) – не знаю, на твоем месте я не была бы такой щепетильной», – писала миссис Кац. А между тем она и представления не имела, кто такой Дун. Миссис Парсонс всегда это скрывала, в том-то и заключается загадка, да и вообще это как-то странно: почему надо было утаивать имя молодого человека, которому она нравилась, от кузины, своей родственницы и к тому же близкой подруги?

«Странная женщина, – думал Берден, – и очень странный молодой человек. И отношения между ней и Дуном, если подумать, тоже какие-то ненормальные. Миссис Кац пишет: «Все-таки никак не могу взять в толк, почему ты так боишься этой встречи…» – и дальше: «Между вами же не было ничего такого…» Что значит: «ничего такого»? Что она имеет в виду? Но миссис Парсонс чего-то боялась, а чего? Сексуальных домогательств? Миссис Кац считает, что миссис Парсонс всегда была излишне подозрительной. Как оказалось, имела на то основания. Любую порядочную женщину насторожило бы столь ретивое ухаживание со стороны мужчины. И однако «ничего такого» между ними не было. И миссис Парсонс совсем не стоило быть такой уж щепетильной».