Текст книги "Чада в лесу"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Она ничего не ответила.

– Кто с ней говорил, ты или Джайлз?

– Я.

– Хорошо, – проговорил Вексфорд. – На сегодня хватит. Пожалуйста, я хотел бы побеседовать с мистером и миссис Брюс. Где они?

Катрина пробудилась или, по крайней мере, пошевелилась. Она села в кресле.

– Мои родители в своей комнате. Они туда поднялись, потому что поругались с Роджером. В любом случае завтра они уезжают домой. – Ее голос пугающе зазвенел и перешел в пронзительный крик. – И я уезжаю с ними! Уезжаю с ними навсегда!

– Забери с собой отца, – сказала Софи.

– Да не будь же ты такой бестолочью. Я уезжаю с ними потому, что ухожу от него. Поняла наконец?

– Ты психопатка, – грубо сказала девочка, но в ее голосе слышался страх. – А как же я? Я не останусь с ним одна.

Катрина посмотрела на нее и от жалости к себе заплакала.

– А почему я должна думать о тебе? Ты-то обо мне подумала, когда с братом убегала из дома, а я считала, что вы лежите где-то бездыханные? Сейчас я начала думать только о себе. – Она повернулась к Вексфорду. – Знаете, когда дети погибают, исчезают или мать с отцом просто думают, что их больше нет в живых, браки чаще всего распадаются. Это в порядке вещей. Вы не замечали?

Он ничего на это не сказал. Он думал о Софи, мысли вертелись в его голове.

– Мы уедем утром. Рано. Если вам нужны мои родители, они в комнате Джайлза. Просто поднимитесь наверх и постучите в дверь. Мне пришлось поселить эту дрянь Шарлотту в ту комнату, которую они раньше занимали. Она, видите ли, может спать только в той комнате, где изголовье кровати обращено на север. Но завтра, слава богу, все это будет уже позади.

Вексфорд сделал знак Бёрдену, чтобы тот поднялся с ним. В доме было тихо, казалось, он пуст. Возможно, Роджер с сестрой куда-то вышли. Вексфорд сказал:

– Сейчас или никогда. Мы возьмем с собой Софи в другую комнату, гостиную или куда-то еще и ты спросишь ее. Спросишь, не колеблясь. Завтра будет поздно.

– Нельзя, Рег. Ей всего тринадцать.

– О боже, ну, значит, нельзя. В таком случае, это произойдет в присутствии матери.

Но когда они вернулись, Катрина крепко спала – или слишком хорошо притворялась спящей. Она свернулась клубком, как кошка, уткнувшись подбородком в колени и обхватив голову руками. Софи сидела и не отрываясь смотрела на нее так, словно та – дикий зверь и девочка не знает, чего от него ждать.

Вексфорд спросил:

– За что ты так ненавидишь своего отца, Софи?

Она повернулась к нему и неохотно ответила:

– Просто ненавижу.

– Софи, кажется, ты неплохо разбираешься в том, что связано с сексом. Мне придется спросить тебя прямо. Он когда-нибудь прикасался или пытался прикоснуться к тебе с сексуальными намерениями?

Ни один из полицейских не ожидал такой реакции. Она расхохоталась. Ее смех не был ни сухим, ни циничным, он был веселым, один взрыв хохота следовал за другим.

– Вы все придурки – большинство уж точно. Вот как о вас думала Матильда и вот почему она спрятала нас. Ее собственный отец делал это с ней, когда она была ребенком. Поэтому она приняла нас и сказала, что спрячет. Я говорила ей, что в моем случае все не так, а она мне не поверила. Он, конечно, тот еще урод, но не так ужасен, не до такой степени.

Бёрден взглянул на Катрину. Та даже не шевельнулась.

– То есть не страх перед его э… намерениями заставляет тебя так его ненавидеть?

– Мне плевать на него, потому что он никогда, никогда не был со мной добрым. Он кричит на меня, он мерзкий урод. Он всегда прогоняет меня в мою комнату заниматься. Я не могу пригласить друзей, потому что онговорит, это пустая трата времени. Я должна только учиться, учиться, учиться. А знаете, какие он подарки мне дарит? Книги, диски и все остальное для учебы. С Джайлзом то же самое. Вам этого не достаточно?

– Достаточно, Софи, – ответил Вексфорд. – Достаточно, спасибо. Но скажи мне кое-что еще. Когда ты честно рассказала бабушке о своих отношениях с отцом? Как только вы оказались у нее дома? В тот же день, в воскресенье?

– Точно не помню, но это было до того, как Джайлз уехал. Мы собрались втроем – Матильда, Джайлз и я, – и Матильда спросила, почему мы убежали из дома. Я ответила, а она тогда спросила, не сделал ли мне отец чего-то еще. Я и раньше слышала об этом, по телевизору постоянно показывают, но со мной такого никогда не случалось, и я ей так и сказала.

– Тогда она должна была успокоиться, поняв, что твой отец всего лишь строг с тобой и пристает с учебой, но не более того. Почему же она не позвонила вашим родителям или в полицию, чтобы сообщить, где вы находитесь и что с вами все в порядке?

Катрина проснулась – или вышла из транса, в который впала по собственной воле, – встряхнула головой, взмахнула руками. Она опустила ноги на пол.

– Я вам скажу, почему. – Кажется, постоянно, едва открыв рот, она начинала плакать. Но это нисколько не мешало ей говорить, она даже не всхлипывала, и слезы просто катились по ее щекам. – Я вам скажу, почему она не сообщила. Она спрятала моих детей, чтобы отомстить мне. Взбеленилась, потому что я сказала, когда она была здесь в октябре, что больше не позволю им видеться с ней. Никогда. Конечно, когда бы они выросли, я бы не смогла им помешать, но пока они жили здесь, с нами, я бы не допустила ее к ним, даже если бы для этого потребовалось умереть.

– Вы не могли бы рассказать нам, почему не позволяли бабушке общаться с ними?

– Оназнает, – Катрина указала дрожащим пальцем в сторону дочери. – Спросите ее.

Вексфорд взглянул на Софи, вопросительно подняв брови. Девочка сказала довольно мерзко:

– Рассказывай сама, если хочешь. Не собираюсь выполнять всю грязную работу за тебя.

Катрина стянула рукав и как платком вытерла им глаза.

– Она приехала к нам на неделю. Мой муж, – в эти слова она вложила как можно больше презрения, – сказал, что мы должны принять ее здесь на неделю. Но я-то этого не хотела. Она смотрела на меня сверху вниз, и так было всегда, потому что я, видите ли, не так умна, как она. Что ж, на третий день ее пребывания здесь я пошла в комнату Софи сказать, что звонил репетитор и передал, что не сможет с ней позаниматься, но ее в комнате не было, ее не было и в комнате Джайлза. Они оба оказались у Матильды. Они были там, а Матильда сидела на кровати и курила травку.

– Миссис Кэрриш курила марихуану?

– Ну я же вам говорю. Я начала кричать – любой бы на моем месте закричал. Я рассказала все Роджеру, он просто взбеленился.Но я не стала ждать, пока он решит, что делать, я сказала ей, чтоб она убиралась, тотчас же. Был вечер, но я не собиралась терпеть ее в своем доме больше ни минуты…

– Тогда, может, расскажешь, что тебе ответила Матильда? Говорила-то не только ты, – презрительно сказала Софи. – Она сказала, что всегда так делает, чтобы расслабиться. Если мы никогда не будем расслабляться, сказала она, то заболеем, да так, что не сможем сдать экзамены. Она сказала, что это безвредно, но что, если бы мы захотели попробовать, она бы нам все равно не дала, и что она уверена, что у нас у самих куча возможностей достать травку. Да, а еще она сказала, что мой отец полон дерьма и нас собирается сделать такими же, полными дерьма.

– Немедленно прекрати произносить эти грязные слова, – завизжала Катрина, а потом, обращаясь к Вексфорду, сказала, понизив голос: – Я даже сама собрала ее чемоданы, побросала в них все ее модные вещички, все это черное дизайнерское барахло и выставила их за порог. Мой муж проводил ее до двери – хоть раз он пошел ейнаперекор. Первый раз в жизни. Было девять часов вечера. Не знаю, где она остановилась, наверное, в каком-нибудь отеле. – Вдруг она пронзительно закричала: – И не надо так на меня смотреть! Она пожилая женщина, сама знаю. Но она такой не казалась, она вела себя как злодейка, хотела приучить моих детей к наркотикам…

Софи показала на мать пальцем.

– Она хочет сказать, что Матильда спрятала нас, чтобы отомстить ей, и мне кажется, она права.

– Такой была ее месть, – всхлипывая, проговорила Катрина. – Так она мстит своим врагам.

Уже не в первый раз Вексфорд спрашивал себя, что бы сказали люди, привыкшие красноречиво разглагольствовать о «семейных ценностях», если бы стали, как он, свидетелями такой сцены и выслушали все эти откровения. Но если уж на то пошло, разве он на месте Катрины не поступил бы так же, пусть и менее эмоционально? Чем руководствовалась Матильда, когда поступала как настоящий торговец наркотиками, будучи, правда, вчетверо старше? Несомненно, она сама курила марихуану, возможно, регулярно в течение нескольких лет, и искренне верила, будто это безобидно и всего лишь расслабляет.

Они с Бёрденом поднялись наверх. Когда Софи, давая словесный портрет Питера, описала собственного отца, Вексфорд подумал, что, видимо, знает, и кто такой Питер, и что примерно произошло в ту ночь. Сомнения исчезли, когда девочка стала утверждать, что они помнили телефон Матильды: в эту минуту он понял, что все их действия были спланированы еще до того, как они уехали из «Антрима».

Он постучал в спальню Джайлза и услышал голос Дорин Брюс:

– Кто там?

Вексфорд ответил, она открыла им дверь. Ее муж сидел в маленьком кресле, принесенном, как понял Вексфорд, из гостиной, раскрытая книга, которую он читал, лежала на кровати обложкой вверх. Из комнаты Джайлза куда-то исчезли все предметы и плакаты, связанные с религией.

Вексфорд сразу перешел к делу.

– Мистер Брюс, Джайлз умеет водить машину?

Его жена, как и большинство людей ее возраста, боялась закона и тут же начала оправдываться.

– Мы говорили ему, что он не должен садиться за руль, пока не получит права, страховку и все остальное. Мы объяснили, что ему надо потренироваться на старом аэродроме, но он не сможет сдать экзамен на вождение, пока ему не исполнится семнадцати. И он все понял, правда же, Эрик? Он знал, что Эрику не возбраняется учить его водить машину на старой взлетной полосе, и, когда гостил у нас, не терял времени и учился водить, это доставляло ему удовольствие, он всегда с нетерпением ждал этих уроков.

Да, конечно, полевой аэродром в Берингэме, когда-то там размещалась база Соединенных Штатов…

– Вы учили его на своей машине, не так ли, мистер Брюс?

– Да, ведь так я мог чем-то его занять. Мне и самому это нравилось. Нам всем нравится учить, не так ли? Хотя осмелюсь сказать, когда мы этим зарабатываем себе на жизнь, то уже смотрим на это по-другому.

– Мы старались научить и Софи, милый мой, – сказала миссис Брюс, – но ей не хотелось учиться. Мне кажется, она просто не хотела, чтобы ее учили двое стариков. Ну ее можно понять, не так ли?

– Скажу вам, Джайлз был хорошим учеником, – добавил мистер Брюс. – Они быстро схватывают в таком возрасте. Джайлз водил не хуже меня, если не лучше.

– Скажи, как он давал задний ход на размеченной территории, – вставила миссис Брюс. – Я никогда не видела, чтобы кому-то это так удавалось. Ты можешь работать таксистом в Лондоне, сказала я ему, хотя, конечно, в будущем он займется чем-нибудь более престижным, не так ли? – Она посмотрела Вексфорду в глаза. – Он еще займется, ведь правда, милый мой?

Вексфорд ее понял.

– Уверен, так оно и будет.

– Завтра мы уезжаем, и Катрина с нами. Надеюсь, это у них не надолго. Если честно, Роджер мне никогда не нравился, но я все же надеюсь, это временный разрыв. Надеюсь, они не доведут дело до развода, ради собственных детей.

Вот будет и второй брак, распавшийся из-за этого дела, подумал Вексфорд, когда они с Бёрденом спускались вниз. Софи и ее мать все еще были там, где они их оставили. Катрина снова провалилась в сон – в то измерение и в то состояние, в которых она скрывалась от реальности. Софи не сводила с нее глаз, выражение лица у нее было загадочное.

– Ты сказала, что Матильда отвезла Джайлза на станцию, – сказал Вексфорд. – В Кингэм?

– Она отвезла его в Оксфорд.

– Из Оксфорда он собирался в Хитроу? Он должен был лететь внутренним рейсом?

Какое-то время она хранила полное молчание. А потом что есть сил закричала, разбудив мать:

– Я не знаю!

Было сыро, луна и звезды еще не показались на небе, и, хотя еще не пробило шесть, сгустилась тьма. Вексфорд и Бёрден стояли в желтом свете фонаря.

– Отца Скотта Холлоуэя зовут Питером, – сказал Вексфорд.

– Откуда ты знаешь?

– Не помню точно, откуда. Но знаю.

– Он не может быть темПитером. Софи бы его узнала. Бога ради, он живет в соседнем доме.

– И все же пойдем навестим этих Холлоуэев, узнаем о них побольше.

Глава 24

Питер Холлоуэй, довольно высокий, дородный и круглолицый, соответствовал общепринятому образу любовника не больше, чем по прошествии нескольких лет будет соответствовать его сын. Удобно расположившись у камина, в котором потрескивали настоящие поленья, с чашкой какого-то горячего молочного напитка, стоящей рядом, с газетой на коленях, он выглядел очень естественно, как человек, находящийся в абсолютно родной среде обитания. Никакое другое занятие не подошло бы ему больше.

Тут же в комнате был Скотт со своими сестрами, они сидели за столом и играли в «Монополию». А когда еще и миссис Холлоуэй уселась в кресло рядом с маленьким столиком, на котором лежало бледно-голубое вязание, Вексфорду показалось, что он перенесся в рекламу сороковых годов – домашний уют, семейная идиллия.

Бёрден заговорил по существу.

– Вы были лично знакомы с Джоанной Трой, мистер Холлоуэй?

Тот немного привстал, вид у него был испуганный и настороженный.

– Я никогда с ней не встречался. Такими делами занимается моя жена.

– Какими делами? Образованием детей?

– Да, именно этим.

Вексфорд взглянул на мальчика. Игра в «Монополию» остановилась, видимо, по желанию Скотта, одна сестра держала в руке чашку с костями, другая просто сидела с недовольным лицом. Мальчик обернулся и посмотрел на отца.

Вексфорд резко произнес:

– В котором часу ты пошел к Дейдам, Скотт?

Хорошо, что полицейские не носят с собой оружия.

Иначе он пристрелил бы миссис Холлоуэй.

– Он же сказал вам, что не ходил туда. – Женщина схватилась за вязание, и ее пальцы быстро замелькали. – Сколько раз вам это повторять?

– Скотт? – проговорил Вексфорд.

Он почти копия своего отца. Хотя не такой толстый – пока. Такое же круглое лицо и маленькие глазки. Поросячьи – кажется, так называют такие глаза, припомнил Вексфорд.

– Я знаю, что ты туда ходил, Скотт.

Мальчик встал. Сейчас он стоял напротив Вексфорда. Наверное, в той школе, где он учился, учеников заставляли вскакивать при разговоре с учителем.

– Я к ним не входил.

– А что ты сделал?

– Я пошел к ним. Вечером. Было – время точно не помню – может, девять, а может, чуть раньше. – Он повернулся к матери. – Вы и Дейды смотрели телевизор. Я прошел по дорожке к их дому. Там горел свет, я знал, что они дома. И еемашина была там.

– Чья машина, Скотт?

– Мисс Трой, Джоанны.

– И ты передумал к ним идти, когда увидел ее машину? Почему? Она ведь была и твоей учительницей, разве не так?

Он не ответил, но густо покраснел. Яркий румянец залил все его лицо, оно сделалось цвета сырой говядины. Словно ребенок, которому вдвое меньше лет, он пробормотал:

– Потому что я ее ненавидел. И рад, что она умерла.

Но прежде чем брызнули скопившиеся в уголках его глаз слезы, он выбежал из комнаты.

– Она нашла другого.

Такими словами Вексфорда встретила Дора.

– Кто нашел, что нашел?

– Ох, прости, я неясно выразилась, да? Сильвия нашла другого. Она приводила его сюда на чашку кофе. Они собирались на – кажется, на политическое собрание. На лекцию. «Путь вперед к новым левым» или что-то вроде того.

Вексфорд застонал и тяжело опустился на диван.

– Полагаю, это высокий плотный красавец, который к тому же ужасный зануда, так? Или он тощий и грубоватый человек с торчащими зубами?

– Ни то ни другое. Он немного похож на Нила. Он очень спокойный. Я бы сказала, имеет обо всем свое собственное суждение. А, да, он преподает политику в Южном университете.

– Как его зовут?

– Джон Джексон.

– Да, это что-то новенькое. Он ведь не марксист? В наши дни невозможно быть марксистом. Только не в двадцать первом веке.

– Не знаю. Откуда мне знать.

– Интересно, что на это укажет Нил, – немного печально заметил Вексфорд. Он надеялся, что этот человек окажется приятным в общении и будет добр с детьми. Инспектор, как всегда, старался – хотя ему и не всегда удавалось – не волноваться из-за того, что он не в силах изменить. Он знал, дочери его любят, но они уже не придавали слишком большого значения его словам и поступкам. Они заявляли – а впрочем, такие разногласия знакомы каждой семье, – что родители их не понимают, но кто скажет, что это не так?

Дора снова взялась за свою книгу. А его мысли опять вернулись к Дейдам. Вот уж где семейные разногласия цвели буйным цветом. Размышляя над этим в одиночестве, он спрашивал себя, а существует ли на свете еще какая-нибудь бабушка, которая приучает внуков к наркотикам? Он готов был оправдать Матильду – теперь уже покойную Матильду – за недостатком улик и склонятся к тому, что, возможно, она делала это потому, что сама искренне верила: наркотик благотворно воздействует на этих пребывающих в вечном стрессе детей. Она сама долго употребляла наркотики, возможно, с какой-то лечебной целью – например, у нее был артрит, и это снимало боль. Сейчас он припоминал тот легкий запах, не более чем намек, он почувствовал его в ее дыхании, когда она прошла мимо.

В любом случае, этим детям каждый день, когда они входили в ворота школы, предлагали что-нибудь покрепче и поопаснее марихуаны. Конечно, это никоим образом не оправдывает Матильду, и нечего удивляться, что родители Джайлза и Софи пришли в ярость. Катрина выставила старуху из дома, а ее собственный сын поддержал жену. Несомненно, на улице уже было темно. И, вполне вероятно, шел дождь. Между Линдхерстским проездом и Кингстонскими Садами в такую пору невозможно найти такси. Наверное, ей пришлось идти пешком, таща все свои чемоданы, до стоянки такси или до ближайшего отеля. Большинство пожилых женщин растерялись бы в подобной ситуации, но только не Матильда. Она могла разозлиться, прийти в ярость, или, как выразилась Катрина, взбелениться.Что ж, вот и отомстила.

А мстил ли Скотт Холлоуэй? Вряд ли. Вексфорд вынес из разговора с ним лишь то, что Джоанна и дети Дейдов все еще были дома в девять вечера, а единственный замешанный в этом деле Питер, если не считать Питера Бакстона, смотрел с женой телевизор.

Прежде чем ему удалось на следующий день поговорить с Бёрденом, случилось кое-что еще. У него побывала гостья. Как она прошла мимо дежурного, он так и не узнал, но подумал, что дело в малочисленности их штата. Опытных сотрудников свалил грипп, и его покой сейчас охраняли временные работники. Она вошла, и девушка, которая показывала ей дорогу, представила ее как мисс Вирджинию Паскалль. Вексфорд никогда не слыхал о ней. Ей было лет двадцать с небольшим, ее молодость и удивительная красота бросались в глаза. Но помимо утонченных черт лица, длинных огненно-рыжих волос, красивых ног и бесподобной фигуры обращали на себя внимание безумный взгляд неподвижных, ничего не выражающих голубых глаз и скрюченные руки.

– Чем я могу вам помочь, мисс Паскалль?

Позвать людей в белых халатах, которые вколют ей транквилизаторы? Она присела на край стула, но сразу же вскочила, оперлась руками о стол и наклонилась к Вексфорду. Он почувствовал какой-то запах, может, лака для ногтей или какого-то сладкого неалкогольного напитка Голос у нее был слащавый, но говорила она отрывисто.

– Вы должны знать, он хочет, чтобы вы знали – это он убил ее.

– Кто и кого убил, мисс Паскалль?

– Ральф. Ральф Дженнингс, человек, с которым я помолвлена. С которым я былапомолвлена.

– Вот как?

– Он тайно встречался с ней. Это был заговор. Они замышляли убить меня, – ее затрясло. – Но они поцапались, споря, как это сделать, и он убил ее.

– Джоанну Трой?

Вексфорд пожалел, что произнес это имя, но уже было поздно. Из груди Вирджинии Паскалль вырвался звук, напоминающий то ли рык животного, то ли человеческий вопль, а потом она закричала во все горло. На какой-то миг он растерялся и не знал, что делать. Никто не входил. Он с этим еще разберется, когда избавится от этой дамы. Но она замолчала так же неожиданно, как и закричала, и снова упала на стул. Казалось, после припадка ей стало легче, и она ненадолго успокоилась. Она перегнулась через стол, и Вексфорд заглянул ей в глаза. Человеческим в них был только цвет.

– В ту ночь он убил ее, я могу подтвердить, что тогда он не был со мной. Но это все, больше я ничего не могу доказать. Знаете, он сбил ее машиной. Шины были в крови. Я вытерла ее и понюхала. Я узнала, что это ее кровь, потому что она воняла ею, это был омерзительный, вонючий, тошнотворный запах.

Иногда приходится подыгрывать людям. Хотя бы раз в жизни. Возможно, она была нездорова и ее словам не стоило придавать значения. Но с другой стороны, кому от этого будет хуже?

– А где он сейчас? У вас дома?

– Он ушел. Сбежал. Знал, что, если останется, я убью его. Он сбил ее рядом с нашим домом. Она шла ко мне. Ко мне! – дрожащий слащавый голос стал выше на целую октаву. – Он убил ее, чтобы она не добралась до меня. Он проехал взад и вперед по ее телу, пока вся машина не покрылась кровью. Кровью, кровью, кровью!

Она уже не говорила, а пела так пронзительно, что барабанные перепонки готовы были лопнуть.

– Кровью, кровью, кровью!

Терпение Вексфорда иссякло, и он потянулся к сигнальному звонку на полу под столом.

– И что было потом? – спросил Бёрден за кофе.

– Вбежала Линн, а с ней пара ребят в форме, кстати, я раньше никогда их не видел, среди них еще была женщина. Эта не стала расталкивать ребят, но толкнула Линн. Я велел послать за Крокером, но уже позвонили доктору Аканде.

– Интересно, она вообще такая или рехнулась из-за случившегося с Джоанной?

– Не знаю. Главное, что бедняга Дженнингс наконец бросил ее. Знаешь, из-за этих Дейдов распадается уже третья пара.

– Я бы очень удивился, если бы четвертой парой стали Джордж и Эффи Трой или, лучше, Иашув и Фекла Райт.

Вексфорд не сдержал улыбки.

– Хотя все это странно, ты не находишь? Единственный раз я услышал от Катрины Дейд что-то по-настоящему мудрое – она сказала, что большинство пар распадается, если их дети пропадают или погибают.

– А ведь, казалось бы, потеря должна объединять, – проговорил Бёрден.

– Не знаю. Вас бы объединила? Не потому ли это происходит, что они начинают зависеть друг от друга, как никогда раньше? И вторая половина, которая раньше всегда казалась сильной, надежной и жизнерадостной, вдруг становится совсем не такой. Они оба одинаково слабы и бессильны, а потом приходит понимание, что долгие годы они прожили, не зная друг друга по-настоящему.

– Возможно. Но ты ведь не об этом хотел со мной поговорить, правда?

– Ты прав, я хотел поговорить с тобой о Джайлзе. Сейчас уже нет никаких сомнений – Софи выдумала Питера. Наверное, она все это сочинила по дороге сюда из Глостершира. Уверен, Матильде она о нем не рассказывала. Интересно, кого Матильда считала убийцей Джоанны?

– Того, кто вел машину. Ее ведь кто-то вел.

– Джайлз умеет водить.

Бёрден промолчал, лишь вопросительно поднял брови.

– Ты удивлен, а удивляться тут нечему. Ты же хорошо знаешь детей, у тебя их аж трое. Уверен, даже твой младшенький спит и видит, когда ему позволят сесть за руль. Они все начинают мечтать о машинах, как только ходить научатся. Джайлз, может, и религиозный фанатик, но и он не исключение. Его дедушка Брюс учил его водить на старом аэродроме.

– Я мог бы и догадаться, – уныло протянул Бёрден.

Вексфорд пожал плечами.

– Из «Антрима» уезжали двое, Джайлз и Софи. Софи и Джайлз. И все. С трупом в машине. Может, в багажнике. И они с самого начала знали, что отправляются в Тринити-Лейси к Матильде. Они знали, какая она «классная». Вспомни травку.

Бёрден сухо рассмеялся.

– Я бы сказал, что религиозность мальчика не слишком повлияла на его нравственный облик. А что до девочки…

– Тебе они кажутся такими? А мне кажется, они жертвы, настоящие чада несмышленые, заплутавшие в лесу.

– Да, только вряд ли это поможет нам понять, что Матильда сделала с Джайлзом. – Вексфорд вывел Бёрдена из себя, редкий случай. – Мне интересно, где он сейчас. Где она его спрятала? У каких-то друзей, о которых мы ничего не знаем? Какой друг согласится приютить мальчика, совсем недавно ставшего убийцей женщины…

– Подожди-подожди. Ты хочешь сказать, Матильда знала,что Джайлз убил Джоанну Трой?

– Или Софи. Но она ведь не Софи отправила. И если она не сказала другу, что Джайлз убийца, то что она ему сказала?

– Кто знает, – ответил Вексфорд. – Это было в понедельник, а в среду фотографии Джайлза появились во всех газетах. Его легко можно было опознать.

Бёрден пожал плечами.

– Как бы там ни было, может, у них была настолько крепкая дружба с Матильдой или какие-то другие отношения, что мальчика все-таки приняли. Наверняка так оно и было, и он до сих пор скрывается там. Мальчик не мог уехать из страны. Нет, конечно, он мог выехать на Шетландские или Нормандские острова, ну или в Ирландию, хотя у тетки в Ольстере его нет, а где еще в Ирландии он может быть?

Вексфорд резко повернулся к Бёрдену, казалось, он смотрел сквозь него.

– Что ты сказал? Об Ирландии. Повтори.

– Я просто сказал «Ирландия». Нет, «Ольстер».

– Подожди минуту. Не продолжай. До меня только что дошло. По-моему, поданные Британии, родившиеся в Северной Ирландии, имеют что-то вроде двойного гражданства… Я должен позвонить в Ирландское посольство.

Он позвонил Дейду и огорошил его так же, как и Бредена полчаса назад.

– У Джайлза был ирландский паспорт? – спросил он.

Дейд застонал, услышав голос Вексфорда.

– Полагаю, вы запамятовали, что сегодня суббота как-никак, – огрызнулся он, а потом неохотно добавил: – Да, у него был такой паспорт. Он родился в Северной Ирландии и имел там право голоса, а когда сдавал вступительные экзамены в школу – и, к слову сказать, прошел их блестяще – я подал заявление о выдаче ему ирландского паспорта. Он сам просил. Бог знает почему. Слушайте, не хотите же вы сказать, что он все это спланировал еще четыре года назад?

– Я вряд ли стал бы говорить это, мистер Дейд. Думаю, он просто считал, что когда-нибудь такой паспорт ему пригодится. Если бы мы раньше знали об этом паспорте. Почему вы о нем ничего не сказали?

– Потому что а) я о нем забыл, б) у меня и в мыслях не было, что мой сын будет так себя вести и поступать так, как поступает сейчас. Еще чуть-чуть и вы мне скажете, что он убил эту стерву Джоанну Трой.

Вексфорд не отреагировал на его слова.

– Мистер Дейд, мне нужно ваше разрешение на обыск дома вашей матери. Мы будем проводить его совместно с Глостерширской полицией.

Вексфорд с удивлением отметил, что к разговору подключилась Софи: в трубке раздался короткий щелчок, а потом послышалось ее дыхание.

– Да обыскивайте, какая мне разница, – ответил Дейд. – Я все равно не имею прав на дом, пока не улажены формальности с завещанием. Должен ли я переговорить с адвокатами своей матери?

Никогда раньше он с такой готовностью не шел им на уступки. Может, несчастья смягчили его? Но Вексфорд по опыту знал: горести редко делают людей добрее.

– Будьте так любезны.

– А могу я поинтересоваться, что вы ищете? – в его голосе было столько сарказма, что ни о какой любезности и думать не приходилось.

– Буду с вами откровенен, – ответил Вексфорд. – Я пытаюсь вычислить местонахождение вашего сына. А где-то ведь надо начинать искать, а?

– Она знает, – Дейд тоже понимал, что Софи их слушает. – Она знает, где он.

– Ничего я не знаю! – пронзительно закричала Софи.

– Я бы выбил из нее правду, да только вы, ребята навалитесь на меня, как тонна кирпичей, если я хотя бы пальцем ее трону.

Вексфорд ехал туда в сопровождении двух сотрудников Глостерширской полиции, храня полное молчание и вспоминая свой последний визит к Матильде. Все то время, что они разговаривали, Софи была в доме, она пряталась и потешалась над ним. Разве можно считать его виноватым из-за того, что он был уверен: ни одна бабушка не станет прятать ребенка, когда от этого страдает родитель этого ребенка, ее собственный сын? Да, он в это верил. Что ж, ему преподали хороший урок, впредь он не будет столь доверчив. Ведь всего несколько дней назад он думал, что ни один социальный работник, не понаслышке знающий, что такое домашнее насилие и к чему оно приводит, не станет по своей воле жить с человеком, который его избивает.

Бёрден услышал его тяжелый вздох и бодро сказал:

– Не унывай, все не так плохо. Мы уже подъезжаем.

И снова дом Матильды показался ему заброшенным. Внутри духота, воздух затхлый и очень холодно. Трубы могли замерзнуть и лопнуть, а вода – залить весь дом, но даже несмотря на эту угрозу, отопление было отключено. Вексфорд предложил Бёрдену вместе с одним из глостерширских полицейских начать обыскивать первый этаж, а сам решил подняться наверх с другим полицейским.

Задача была нелегкой, ведь он понятия не имел, что искать. Наверное, он просто думал, что это станет ясно, когда они приступят к делу. Одно потянет за собой другое и так далее. От поисков его отвлекли фотографии – на втором этаже их было очень много. По крайней мере, решил он, они тоже имеют отношение к Матильде, пусть и не соответствуют его представлениям о ее творчестве – или, во всяком случае, той его части, по которой о Матильде Кэрриш судили как о фотографе. На стене над лестницей были виды города с большим готическим собором с двумя шпилями. Кажется, тот же город, что и на фотографии у двери, которую он заметил еще в прошлый раз. Между ними висела гравюра, напечатанная сепией, вполне возможно, с видом того же города, только у собора были луковичные купола.

Он теряет время. Он вошел в главную спальню, которую занимала Матильда. Сначала осмотрел одежный шкаф, висящие в чехлах пальто и жакеты – это ничего не дало, и он занялся ящиками стола и высокого комода. Матильда Кэрриш не хранила писем. Может, когда-то здесь и были неоплаченные счета, банковские извещения, чековые книжки, страховые полисы и другие атрибуты современной канцелярии, но их все, несомненно, изъяли юридическая контора и душеприказчики, о которых говорил Роджер Дейд. Вексфорд подумал, что ему еще ни разу не приходилось обыскивать такой пустой стол. В отделении для бумаг лежали четыре шариковые ручки, авторучка и всякое устаревшее барахло – пузырек темно-синих чернил, например.

В двух других закрытых шкафах и двух комодах царили чистота и порядок, одежда была сложена стопками или висела на вешалках, здесь были черные шелковые носки, маленькие незатейливые саше с лавандой или сушеными лепестками роз, какие любят пожилые дамы. В верхних ящиках лежали кремы и лосьоны, но декоративной косметики нигде не было видно. Несомненно, Матильда Кэрриш решила, что помада и тени ей уже не по возрасту, и отказалась от них навсегда. Он так и не понял, что заставило его открыть странную баночку, на которой было написано «увлажняющий крем». Наверное, то, что эта баночка с поцарапанной крышкой и полустершейся надписью выглядела так, словно ею пользовались много лет. Он снял крышечку и обнаружил какой-то коричневатый, немного волокнистый порошок. Ошибиться было невозможно. Этот специфический неповторимый запах присущ только одному растению. Cannabis sativa.