Текст книги "Повелительница тьмы"

Автор книги: Рут Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Брик, должно быть, уже рассказал вам достаточно для того, чтобы понять, как здесь относятся к вашему присутствию. Я от себя ничего не стану добавлять, особенно если вы действительно решили остаться. Я полагал, что ваш визит будет краток.

– Что ж, если мне здесь не рады… – возмущенно начала она, но он снова широко улыбнулся, и ее гнев мгновенно прошел.

– Я бы этого не сказал… Вернее, не мне это говорить. Я всего лишь скромный служащий. Пусть об этом беспокоится семья.

– Беспокоится? Но о чем? Я не понимаю.

Его улыбка исчезла, в глазах снова блеснул металл.

– Вы не так уж глупы и не можете не знать, почему отец вызвал вас. Но если не знаете, то я просто не в праве ничего объяснять.

Когда они вернулись, навстречу им выбежала Калеа и принялась заботливо осматривать царапины и ссадины Ланы.

– У меня есть немного да-кинда, все быстро пройдет, – наконец заявила она.

– Да-кинда? – озадаченно переспросила девушка.

– Ну да, этого… ну, да-кинда!

– Она наверняка имеет в виду йод или мазь, – расхохотался Курт. – На «пиджине» «да-кинд» может означать все что угодно – любую вещь, название которой вылетело из головы. Ничего, вы скоро привыкните.

ГЛАВА 3

Когда Лана спустилась к завтраку, вся семья уже собралась за восьмиугольным столом. Девушка сменила свое рваное платье на яркую «муу-муу», присланную отцом несколько лет назад, однако ее шея и руки были так испещрены следами «да-кинда» Калеи, будто она подхватила какую-то страшную болезнь, что и не преминул со смехом отметить Фил.

Присутствие Мои за столом немного смущало Лану, хотя теперь он и выглядел совершенно безобидно. Между ним и Бриком сидела невысокая смуглая женщина, седеющие волосы которой были уложены в экстравагантную высокую прическу.

– Ты еще не знакома с Туту, – сказал Брик, кладя руку на спинку ее стула. – Она мать Калеи и Нани, а также самая искусная мастерица на Гавайях. Те циновки, что ты видела в холле и в своей комнате, – ее работа.

– Они великолепны! – с искренним восторгом воскликнула Лана, но ответом ей был лишь ледяной враждебный взгляд пожилой женщины.

«В чем дело? – недоумевала девушка. – Неужели и она полагает, что мой приезд несет какую-то угрозу ее внукам?»

– Дядюшку Мои ты уже знаешь, – продолжал Брик, – хотя ваша встреча и произошла, насколько мне известно, не при самых приятных обстоятельствах… Теперь он знает, что там, в пещере, ты оказалась случайно и не желала никому зла. Его не стоит бояться, он не посмеет вредить тебе.

В последней фразе прозвучал металл, явно означавший предупреждение. Мои сидел, молча уставившись в тарелку.

Лана еще не закончила желе из папайи и не допила ледяной ананасовый сок, когда Элси – служанка-филиппинка, сервировавшая вчерашний ужин – подала ей яичницу с беконом и тостами.

– Ты уже покормила Илио? – спросила ее Делия.

– Да, еще пару часов назад. Привести его?

– Да, сделай милость.

Илио оказался элегантно стриженным белым карликовым пуделем. Он пулей влетел в комнату и сразу же вскочил к Делии на колени и лизнул ее в щеку крохотным розовым язычком.

– Вот он, мой маленький! – заворковала Делия. – Познакомься, Илио, это Лана.

Она подняла переднюю лапку песика и помахала ею девушке.

– «Илио» на местном наречии значит «собака», но мой Илио не знает, что он собака, он считает себя канаком – коренным гавайцем. Так ведь, дорогой?

– Да прекрати ты сюсюкать! – фыркнул Фил. – Это в конце концов просто стыдно.

– Да ну? – огрызнулась Делия. – А тебе не стыдно часами сюсюкать по телефону со своими подружками?

– Дети, перестаньте ссориться! – сказала Калеа таким тоном, словно перед ней действительно были дети, а не двое вполне созревших молодых людей двадцати и двадцати пяти лет. – Кстати, а где Молли? Вы забыли позвать ее к завтраку?

– Я ее звала, – небрежно бросила Делия, – хотя мне это и не нравится.

– Ей обязательно надо хорошо питаться, – озабоченно покачала головой Калеа. – Она такая худенькая!

– Не беспокойся, – мягко заметил Брик. – Здесь вокруг столько еды, что просто невозможно голодать.

– Да не в этом дело! – раздраженно перебила его Делия. – В Калее снова заговорили чертовы «семейные традиции». Молли! Да Илио в тысячу раз воспитаннее ее! Вы так ее избаловали, что…

– Замолчи! – еле слышно произнес Брик, но эффект был такой, будто он крикнул. В глазах Делии сверкнул вызов, но она смолчала.

– Молли – наша маленькая воспитанница, – пояснил Лане Брик. – Ее настоящее, гавайское имя – Малия, и она просто прелесть.

– Хотелось бы знать, – ядовито вставила Делия, – где эта «прелесть» будет жить, ведь ее комнату заняла Лана.

– Вот ты об этом и позаботишься, – холодно парировал Брик. – И, надеюсь, тебе хватит ума сделать все быстро и… правильно.

Он встал и подошел к Калее.

– Какие у тебя планы на остаток дня?

– Еще не решила, – ответила та. – Кто-нибудь собирается в Гонолулу?

– Я! – тут же откликнулась Делия. – Я обещала университетской галерее привезти орхидеи, у них сегодня выставка. Курт, ты мне поможешь?

Тот покачал головой:

– Нет, у меня здесь много дел. Быть может, Фил?

Фил вдруг заговорщически подмигнул Лане и вальяжным тоном произнес:

– Вообще-то я собирался показать своей новой сестричке окрестности и… познакомиться с ней поближе.

– Туристическую программу оставь мне, – сухо возразил Брик. – Это может и подождать. Прежде всего девочка должна научиться управлять плантацией.

У всех присутствующих, включая Лану, вырвались возгласы удивления. Девушка чувствовала, что в заявлении отца кроется какой-то зловещий смысл, которого она, в отличие от остальных, не понимает. Мои сжал кулаки, словно собираясь ринуться в драку; Туту смотрела на Брика с нескрываемым гневом, и даже в добрых глазах Калеи читался упрек. На лице Курта застыло неодобрительное выражение, но к кому оно относилось – к ней или отцу – Лана не знала. Больше же всех возмущались Фил и Делия.

– Если это очередная угроза… – дрожащим от ярости голосом начал Фил, но Делия перебила его:

– Ты не посмеешь!

Она резко спихнула пуделя с колен и встала. Ее платиновые волосы разметались по плечам, и Лана заметила, что у корней они значительно темнее.

– Почему ты так решила? – негромко, но жестко осведомился Брик; колючий взгляд его прищуренных глаз скрестился с гневным взглядом Делии. – Что вы с Филом сделали полезного? Чем занимались, кроме того, чтобы тыкаться своими глупыми жадными носами в руки, которые вас кормят? Вы ведь никогда не интересовались делами плантации!

– Это ложь! – Голос Делии резал, как сталь. – Всякий раз, когда я хотела чему-то научиться, ты посылал меня в самую грязь, где даже дышать нельзя от смрада удобрений!

– Твои слова свидетельствуют лишь о полном невежестве, – спокойно ответил Брик, но тон его голоса заставил Лану вздрогнуть. – Единственное, чем ты могла бы управлять, так это какой-нибудь дамской галерейкой, да и то сильно сомневаюсь. Нельзя научиться настоящему делу, не запачкав своих накрашенных ноготков!

– Это ты невежественный мужлан! – то ли от гнева, то ли от отчаяния голос Делии срывался. – Морганы управляли огромными плантациями, умудряясь при этом не копаться в навозе сами. За них это делали япошки и канаки!

– Но и их прибыли были много ниже моих! Я добился этого лишь потому, что сам умею работать и знаю, как заставить работать других!

– Да это просто смешно! Не ты, а Курт…

– Э нет, меня не вмешивайте! – перебил ее Курт, вставая и направляясь к двери. – Все и так зашло уже слишком далеко. Пора и за работу приниматься. У меня действительно много дел, Делия, но я выкрою минутку, чтобы срезать тебе орхидеи, прежде чем, как просил меня Брик, повезу Лану на плантацию.

Делия вздрогнула и сильно побледнела.

– Так вот, значит, что мешает тебе помочь мне в галерее? Что ж, желаю тебе прескверно провести время!

Курт быстро подошел к ней и заговорил тихим, но настойчивым голосом, однако Лана так и не услышала, что именно он сказал, поскольку его заглушили голоса Мои и Туту, затеявших спор с Калеей. Они обменивались фразами на своем гибридном языке с такой скоростью, что их невозможно было понять.

Наконец, Брик не выдержал.

– Довольно! Оставьте Калею в покое. Я знаю, чего вы добиваетесь, но обещать ничего не могу. А теперь – за работу… Это касается всех.

Когда они вышли, Брик подошел к Лане и ласково взял ее за руку.

– Мне жаль, что там, в пещере, все так произошло… Тебя следовало предупредить заранее, это моя ошибка. Я люблю гавайцев, но иногда они бывают просто невыносимы. Сколько бы крови других рас ни смешивалось в их жилах, какими бы цивилизованными они порой ни выглядели, все равно рано или поздно в них просыпаются древние суеверия. Некоторые верят в них искренне, другие просто используют более легковерных сородичей для достижения своих целей… Но не беспокойся. Они признают тебя, как признали когда-то меня… когда поняли, что это неизбежно. Излишнее любопытство, однако, тебе вряд ли здесь поможет.

– Да я и понятия не имела, что там…

– Разумеется, нет. И они знали это, просто Мои воспользовался случаем, чтобы напугать тебя. Гавайцы отнюдь не глупы, и не слушай тех, кто станет говорить тебе обратное. Их надо просто постараться понять. И не вздумай смеяться над их суевериями. Когда они, скажем, говорят о Пеле, богине вулканов, которая, якобы, всегда является людям перед очередным извержением, тебе следует сохранять серьезное выражение лица. А если речь зайдет о кабунах или менебунах…

– Менебунах? – переспросила Лана, пытаясь вспомнить, где она уже слышала о них.

– Согласно гавайским легендам, это маленький народец, который работает по ночам. Что-то вроде ирландских гномов. Менебуны отличные каменщики. Ты заметила огромные обтесанные камни вокруг пещеры? Считается, что это менебуны поставили их там, дабы Акуа не упал с горы, когда будет гулять во сне. Я-то уверен, что их притащили туда сами канаки, но не вздумай сказать об этом какому-нибудь гавайцу. Мне вовсе не хочется, чтобы кабуны наслали на меня проклятие!

– А ты веришь, что Филип Морган умер из-за того, что они молились о его смерти?

По лицу Брика скользнуло странное выражение.

– Верю ли я? Не думал об этом… Но в любом случае, он мертв, и Кулеана принадлежит теперь мне.

Лана снова удивилась, почему он так настаивает на этом, почему не хочет поделить плантацию с детьми Моргана, но спросить не решилась.

– Ты вот что запомни, запомни накрепко, – веско продолжал Брик. – Я не знаю, искренне ли верят гавайцы во все эти пророчества и проклятия, но я знаю одно – они сделают все, чтобы их осуществить, даже если для этого придется действовать самим, без потусторонних сил… Тебе надо стараться жить с ними в мире. Тебе предстоит многому научиться, и я тебе в этом помогу. Но сегодня твоим учителем будет Курт.

– Я не вполне понимаю… – робко возразила Лана. – Зачем мне знать все это?

– Ты – моя последняя надежда, – горячо ответил отец, сильно сжимая ей руку. – Поэтому я тебя и вызвал сюда. Там, в аэропорту, я с первого взгляда понял, что ты такая же, как я. Поэтому-то мать и не сумела сломать твой характер, в тебе течет слишком много моей крови. И когда эта кровь заговорит… – он вдруг прервался и отвел глаза. – Тебе нравятся Гавайи?

– Очень! Но…

– Тогда все в порядке. Ты научишься… тому, что надо. Постарайся запомнить все, что скажет тебе сегодня Курт. Он – мое лучшее приобретение. Его образование и мой опыт утроили наши прибыли. Курт, правда, об этом пока не знает… Лана, я хочу, чтобы ты вышла за него замуж.

– Что ты! Я уже обручена! – Она подняла левую руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо с поддельным бриллиантом.

– Понятно, – усмехнулся Брик. – И кто он?

– Клерк в банке… Но он надеется… Ведь у тебя, наверное, найдется для него работа, если я… Понимаешь, мы с ним думали здесь обосноваться…

– Неужели? – В его глазах плясала откровенная насмешка. – Так значит он хочет сменить скучный банк на тропический рай? Очень дальновидно… А ты для него, стало быть, средство передвижения. Что ж, весьма предусмотрительный молодой человек! Знаешь, по-моему, тебе лучше забыть о нем и приглядеться к Курту. И времени терять не стоит, а то, боюсь, тебя опередит Делия, будь она неладна!

Лана снова почувствовала себя неловко.

– По-моему, ты недолюбливаешь Фила и Делию, – не выдержала она.

– Я очень любил Нани, – нахмурился Брик. – И до сих пор люблю ее гавайских родственников. Я бы хотел видеть всех их счастливыми, особенно Калею. Но с ними обошлись по-скотски, унизили, превратили в жалких слуг детей человека, изгнанного из собственной семьи за брак с туземкой. Я просто с ума схожу, когда думаю об этом. Будь я гавайцем…

Он снова резко оборвал фразу, а затем, уже спокойнее, закончил:

– А вот и Курт. Сегодня он позаботится о тебе, у меня куча других дел.

ГЛАВА 4

– И каковы же мои планы на день? – с улыбкой осведомился Курт.

– Покажи девочке остров и Кулеану, – ответил Брик. – Фил отправился с Делией?

– Да, в аэропорт они уехали вместе. Мне взять «джип»?

– Зачем же отказывать себе в комфорте? Возьми мою новую спортивную машину. Я предупредил Элси, что вы едете надолго, и она приготовила вам с собой изрядный запас провизии. Когда осмотрите плантацию, искупайтесь – покажи Лане, как здорово плескаться в волнах прибоя.

– Быть может, вы возьмете это на себя, а я все-таки займусь делами? – спросил Курт, отводя глаза.

– Нет, сегодня я справлюсь сам. Лана, захвати купальник, а Курт тем временем заправит машину.

Роскошный белый «ягуар» несся по дороге, ведущей через поля сахарного тростника, ананасов, бананов, папайя и орхидей. Курт оживленно болтал, рассказывая девушке о работе на плантациях, но ее не оставляло ощущение, что он охотно предпочел бы свои обычные обязанности этому вынужденному безделью. Интересно, знает ли он о планах Брика их поженить? Если да, то они явно нравятся ему не больше, чем ей самой, и у отца ничего не выйдет. Еще пара дней, и она, осмотревшись, начнет подыскивать работу для Вейни… Лана только теперь вспомнила, что до сих пор не написала жениху, как обещала.

Дорога повернула, и у девушки снова захватило дух от буйства красок. Красота острова была какой-то живой, постоянно меняющейся, играющей бесчисленными оттенками зеленого цвета – от сочной густой листвы горной растительности до голубовато-бирюзовой кромки прибоя. Изумруд редкой огранки в бесконечной сине-голубой оправе моря и неба…

– Боже, как здесь красиво! – прошептала она, сглатывая неожиданно подкативший к горлу комок.

– Вообще-то предполагалось, что вас больше заинтересует плантация, – сухо заметил Курт. – Что бы вы хотели узнать о ней?

– Я знаю об этом так мало, что даже не представляю, о чем спрашивать, – вздохнула она. – Боюсь, моих слабых мозгов не хватит для постижения того, что хочет от меня Брик.

– Так вы решили отказаться?

Тон вопроса был напряженным, странным, и Лане почудилась в нем скрытая надежда. Она вопросительно посмотрела на Курта, и тот смутился. Выражение его лица немного смягчилось, и он сказал:

– Послушайте, Лана, почему бы вам не вернуться домой? Отдохните здесь пару недель в свое удовольствие, а потом поезжайте назад на континент. Вы ведь, кажется, обручены? – Он взял ее руку и посмотрел на кольцо.

Тепло его прикосновения заставило сердце девушки учащенно забиться, и ей стоило немалого труда ответить ему ровным, недрогнувшим голосом:

– Да, я обручена, но какое это имеет отношение к делу? Вейни тоже хотел бы жить здесь!

– И научиться управлять плантацией? – Его тон снова стал сухим и холодным, а в глазах появилось осуждение.

– Почему бы и нет? Или вы снова ответите, что давать объяснения это не ваше дело?

– Вообще-то, не мое, но мне ужасно больно видеть, как Брик использует вас…

– Что вы имеете в виду? – вздрогнула Лана, живо вспомнив слова матери: «Он позовет тебя… Это не значит, что он любит тебя… Он захочет использовать тебя в своих целях, как всю жизнь использовал других…»

– Только то, что сказал. Брик предъявил Филу и Делии совершенно невозможный ультиматум, выставив в качестве угрозы вас. Так почему бы вам не уехать, пока дела зашли не слишком далеко?

Она упрямо мотнула головой и сердито ответила:

– Вы работаете на моего отца, а его интересы вас, похоже, совсем не волнуют! Быть может, он позвал-то меня сюда лишь затем, чтобы иметь хоть одного сторонника… И я его не брошу!

На какое-то мгновение его лицо окаменело, затем разгладилось, и гнев, вспыхнувший было в глазах, погас.

– Хорошо, – отрывисто бросил он. – С этим покончено. Я не стану больше мучить вас разговорами на подобные темы. Сейчас мы поедем смотреть, как работают машины по уборке сахарного тростника, а затем я покажу вам владения Морганов. Они значительно обширнее ваших.

– Моих?? – изумилась она, но он лишь молча крутанул руль, разворачивая машину.

Голова девушки пошла кругом, но мысли внезапно заработали четко и ясно. Курт явно полагает, что Брик посвятил ее в какие-то свои тайные плавы, о которых она, в действительности, и понятия не имеет… Ультиматум, угроза… Неужели отец пригрозил Филу и Делии, что не оставит им ни гроша, завещав все ей? Если так, то понятно, почему они невзлюбили ее! Она решила ни о чем не спрашивать Курта, а выяснить все у самого Брика. Отец должен наконец понять, что в ее планы вовсе не входит разведение сахарного тростника!

Но одна мысль не давала ей покоя: для Вейни было бы совсем неплохо, если бы часть этой сказочной земли принадлежала ей. В конце концов, люди делают миллионы на этом самом тростнике…

В течение следующих часов она внимательно слушала Курта, деловитым тоном лектора рассказывавшего ей, как сажают, выращивают, убирают и перерабатывают тростник. Постепенно тон его голоса утратил сухость – любовь к профессии, к делу, победила раздражение, и к тому моменту, когда Лана узнала уже достаточно для того, чтобы начать задавать осмысленные вопросы, он отвечал горячо, подробно и со вкусом.

Внезапно, словно опомнившись, Курт снова заговорил холодно и отчужденно:

– Вы способная ученица… Но для одного урока достаточно. Поехали купаться.

Обогнув высокую скалу с обломанной вершиной, «ягуар» вылетел на пляж с мягким белым песком, огороженный с трех сторон высоким каменистым склоном. Ласковые волны лизали берег, все вокруг выглядело ужасно мило и уютно.

– Одну минуту, сейчас я сделаю кабинку, и вы сможете переодеться.

Курт вытащил из багажника складную ширму и несколько тонких металлических шестов. Воткнув шесты в песок, он быстро и ловко соорудил аккуратную кабинку для переодевания, а когда Лана, взяв свой строгий черный купальник, вошла в нее, установил большой полосатый зонт, столик, и принес из машины портативный холодильник с провиантом.

Когда девушка, переодевшись, вышла на пляж, Курт даже присвистнул, и его глаза влажно блеснули.

– Должен признать, – усмехнулся он, – что за сегодняшнее безделье я получил нечто большее, чем денежную компенсацию.

Лана, сама не зная почему, вдруг разозлилась.

– Вы хотите сказать, что Брик заплатил вам за эту… экскурсию?

– Разумеется. – Он больше не улыбался. – Я его служащий, и вы – моя сегодняшняя работа. Что вы предпочитаете сначала – перекусить или искупаться?

Лана всегда любила плавать. Вейни, к сожалению, не разделял ее увлечения. До сих пор ей доводилось плавать в реках, озерах, прудах и бассейнах, но в море – никогда. Теплая искрящаяся вода приняла ее в свое мягкое лоно, и девушка самозабвенно заскользила вперед, не обращая внимания на плывущего рядом Курта. Он что-то пытался сказать ей, но она заметила это лишь тогда, когда он схватил ее за ногу.

– Я говорю, что далеко заплывать опасно – там акулы. Мне вовсе не хочется, чтобы Брик решил, будто я хотел избавиться от вас таким экстравагантным способом.

Лане отнюдь не улыбалась встреча с акулой, и она повернула назад.

– А вы отлично плаваете, я вас еле догнал, – сказал он, ложась рядом с ней на пляжное полотенце. – Серфингом не занимались? В следующий раз мы могли бы взять доски и покататься на волнах там, у рифов.

– Не занималась, но научусь с радостью. Вы мне поможете?

Он радостно кивнул, но тут же спохватился:

– Как скажет Брик. Если вы задержитесь здесь надолго, кто-нибудь обязательно вас научит. Но я все же надеюсь, что… Ладно, не будем к этому возвращаться. Я страшно проголодался!

Она не стала спрашивать, на что он надеется. Солнце, вода и пляж совсем не располагали к спорам о том, что ей непонятно.

Лишь ближе к вечеру их «ягуар», свернув у указателя «Кулеана», нырнул в зеленый тоннель и подкатил к дому. Курт помог Лане выйти из машины. Девушка не успела сделать и нескольких шагов, как мимо нее с пронзительными воплями пулей пронесся ребенок, а за ним огромными прыжками гнался Мои.

– Остановите его! – в ужасе вскричала она, невольно хватая Курта за руку.

Но тот не двинулся с места, с улыбкой наблюдая, как гигант схватил визжащего ребенка и поднял высоко над головой. Визг перешел в счастливый смех, и малыш (вернее, как удалось разглядеть Лане, малышка) живо уселся на плечи Мои, запустив свои пальчики в его густую седую шевелюру. Мои фыркнул, подражая лошади, и топнул ногой, а девчушка принялась подгонять его пятками, крича: «Быстрее! Быстрее!», пока оба, и «лошадь» и всадница, не скрылись за углом гаража.

– Это Молли, – рассмеялся Курт, глядя им вслед. – Малия Джексон, любимица всей плантации. Одному Богу известно, что из нее вырастет!

– Джексон? – удивленно переспросила Лана: личико девочки было прелестно и напоминало нежный тропический цветок, но в его чертах она не заметила ничего европейского.

– Сьюзи, ее мать, взяла эту фамилию еще до рождения Молли. Она заявила, что вышла замуж за «хаоле» – Минка Джексона, зазывалу в одном из ночных клубов Вайкики. Ей, разумеется, никто не поверил, потому что их ни разу даже не видели вместе. Сама Сьюзи была потрясающе красива – в ней смешались китайская, французская, португальская и гавайская кровь. Она работала танцовщицей, а потом попала в автокатастрофу и сломала ногу. Выступать она больше уже не могла и устроилась в японскую больницу, а также научилась замечательно мастерить ритуальные украшения и статуэтки древних богов.

– О, я знаю! – оживилась Лана, желая хоть в чем-то продемонстрировать свою осведомленность. – Брик прислал мне как-то великолепное блюдо-сад с фигуркой идола, сидящего у пещеры – точную копию того места, где меня так напугал Мои…

На лице Курта появилось такое странное выражение, что она запнулась и удивленно уставилась на него.

– Брик прислал вам блюдо-сад? – внезапно охрипшим голосом повторил он. – Теперь мне понятно, с чего все это началось… Что вы с ним сделали?

– Да ничего… Оно по-прежнему там, у меня дома, и за ним, как и за остальными вещами, присматривает Вейни.

– Вейни? Ах, ну да, ваш жених… Скажите, а он хоть раз брал его в руки?

– Да, а что?

– Это блюдо-сад, как вы его называете, принадлежит Молли, – мрачно сказал Курт. – Брик не имел никакого права посылать его вам. Ради вашей же собственной безопасности и безопасности вашего жениха вам следует как можно скорее вернуть его.

– Ради нашей безопасности? Что это значит?

Курт устало покачал головой.

– Не просите меня объяснить необъяснимое! Я знаю только, как гавайцы отреагировали на его исчезновение. Это, должно быть, и стало причиной сердечного приступа Брика.

– Сердечного приступа? – ахнула Лана. – У Брика?

Его недоверчивая улыбка была почти оскорбительной.

– Только не говорите мне, что вы ничего не знали! Это-то и заставило его вызвать вас. Он начал понимать, что может не дождаться, пока Молли вырастет и…

Он резко оборвал фразу на полуслове, потому что из-за гаража снова появились Мои и Молли. Девочка скомандовала: «Стой!», и седовласый гигант осторожно опустил ее на землю.

Девочка была по-настоящему красива; ее совершенная красота, казалось, впитала все лучшее от тех многочисленных рас, к которым принадлежали ее предки: огромные бездонные глаза, тонкие изящные брови, мягко очерченные губы, напоминавшие лепестки роз, нежная бархатистая кожа, точеная фигурка…

– А я знаю, ты – Лана, – смело подойдя к девушке, звонко сказала она. – Можно я возьму одну из твоих цветочных гирлянд? Ими забит весь холодильник.

– Ну конечно! Возьми все, я все равно не знаю, что с ними делать.

– О, спасибо! – Она в восторге зааплодировала и, схватив Мои за руку, подпрыгнула и повисла на ней. – Вперед, дядюшка Мои! Мы возьмем их и отправимся встречать самолеты!

Мои вновь усадил ее на плечи, и они «поскакали» к дому.

– Что она хотела сказать? – спросила Лана.

– Только то, что сказала, – улыбнулся Курт. – Молли хочет стать танцовщицей, как и ее мать. Танец – особый, разумеется, – часть традиционного гавайского приветствия, так же как и цветы. Вот она и упражняется в аэропорту, встречая самолеты внутренних линий. Кроме того, Молли неплохо поет и играет на укулеле[3]3
  Укулеле – маленькая гавайская гитара.


[Закрыть], и гости острова приходят в полный восторг, когда эта маленькая красавица преподносит им цветочные гирлянды. Вчера вечером она хотела поехать с нами встречать вас, но Брик почему-то не разрешил. Он иногда необъяснимо строг с ней, а иногда на удивление мягок…

Неужели она прилетела всего лишь вчера? Казалось, что прошли годы… Эта мысль снова напомнила ей о том, что она до сих пор не написала Вейни.

– Брик вообще человек странный, непредсказуемый, – продолжал между тем Курт. – Впрочем, вы и сами прекрасно это знаете.

– Да ничего я не знаю! – возмутилась Лана. – Откуда мне знать? До вчерашнего вечера я видела его в последний раз, когда мне было три года!

Курт ошеломленно уставился на нее, даже не пытаясь скрыть свое недоверие.

– Но вы ведь переписывались?

– Он присылал только подарки и чеки. Его первым письмом было приглашение.

– И вы приехали? Вот просто взяли и приехали? Ни о чем не спрашивая?

– Зачем? Он же мой отец!

Казалось, этот простой ответ окончательно сбил его с толку.

– Но вы… Ваша мать ведь наверняка рассказывала вам о нем?

Боль детских лет снова захлестнула ее. Если Курт станет повторять все то, что говорила ей мать, то какой смысл его слушать? Она же приехала сюда для того, чтобы самой узнать отца, сделать свои собственные выводы…

– А вы ему не очень-то симпатизируете, верно? – ядовито осведомилась она.

На лице Курта не дрогнул ни один мускул, когда он, пожав плечами, ответил:

– Причем здесь симпатии и антипатии? Я его управляющий – и только. Во всем, что касается дел, мы всегда находим общий язык. Что же до остального… – Он снова пожал плечами. – В большинстве случаев это меня просто не касается, и вы, разумеется, вовсе не обязаны мне что-то рассказывать, я ведь, в конце концов, всего лишь служащий вашего отца. Вы достаточно взрослая, чтобы разобраться во всем самой.

Сказав это, он быстро кивнул ей и зашагал к дому.

Лана переоделась к ужину и принялась было за письмо к Вейни, но вскоре поймала себя на том, что грызет ручку, беспомощно подыскивая слова. Письмо получалось коротким и сухим:

«Не думаю, чтобы работа на плантации тебе понравилась, но вскоре я намерена съездить в Гонолулу и узнать, не нужны ли местным банкам квалифицированные клерки. Брик хочет, чтобы я вникала во все тонкости дел в Кулеане – зачем, пока не знаю. Поместье, включающее и плантацию, принадлежало раньше первому мужу его покойной жены. Сын и дочь от этого брака имеют на эту землю куда больше прав, чем я, так что можешь расстаться с мечтой жениться на богатой наследнице. Надеюсь, это не охладит твою любовь ко мне?»

Две последних фразы она добавила просто чтобы подразнить Вейни, ведь он предложил ей выйти за него замуж еще до того как узнал, что ее отец – богатый землевладелец на Гавайях.

Лана мучительно соображала, что бы еще написать, когда по дому прокатился гулкий удар гонга, созывающий всех к столу. Она поспешно сунула листок в ящик стола, решив закончить письмо позже, и вышла из комнаты.