Текст книги "Совилкупление (ЛП)"
Автор книги: Рут Карделло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глава шестнадцатая
‡
Хью
Провиденс, Род-Айленд
2024
Когда я возвращаюсь, дверь в квартиру Мерседес не заперта. Кроме крови, на мне нет следов порезов или ушибов, полученных ранее.
Я зову Мерседес, но она не отвечает. Быстрый обыск квартиры подтверждает, что ее в ней нет. Обеденный стол накрыт на двоих. С бокалами для вина. Для меня? Мерседес была ко мне исключительно добра, и чем я ей отплатил? При первых признаках влюбленности я повел себя как ревнивый школьник и убежал.
Смешно.
Мое единственное оправдание, если я вообще позволю себе его, заключается в том, что вся моя жизнь перевернута с ног на голову и мои чувства к ней – единственное, что имеет смысл. Я не могу представить худшего способа или времени для знакомства с кем-то, но это не меняет того, как я рад ее видеть каждый раз.
Я помню, как дразнил Аллена за то, что он повсюду носил с собой фотографию женщины, которая порвала с ним, когда ему отказала армия. Почему он зациклился на ком-то, кто не считал его достаточно хорошим, было выше моего понимания, но он сказал, что это вдохновило его. Он также сказал, что мое мнение не имеет значения, потому что сердцу не прикажешь.
Это не имело для меня смысла, пока я не встретил Мерседес.
В поисках намека на то, куда она могла подеваться, я захожу на кухню и замираю, увидев букет цветов, лежащий рядом с раковиной.
Букет?
Она купила цветы для меня? Я беру его. К нему прилагается маленькая открытка с именем и номером телефона.
Грег.
Я проклинаю себя. Мне не следовало говорить Грегу, что Мерседес одинока. Это был зеленый свет, которого он ждал.
Маленький засранец не терял времени даром.
Я открываю холодильник и просматриваю содержимое. Стейк и овощи разложены по тарелкам, готовые к приготовлению. Я хлопаю дверцей.
Для меня или для Грега?
Она сейчас с ним?
В моей голове разыгрывается сценарий, и я начинаю злиться. Я представляю, как она слоняется по кухне, думая обо мне, пока не появляется Грег с букетом. Что потом?
Он поцеловал ее?
Он отнес ее к себе домой?
Он трахает ее прямо сейчас?
Мне должно быть все равно. Она не моя.
Но я хочу, чтобы она была моей.
Черт.
Я стучу кулаком по столешнице. Деревянная коробка со столовым серебром дребезжит, и мое настроение падает еще ниже. Во время войны, еще до церемонии награждения, я чувствовал, что что-то менялось, как будто моя жизнь имела значение.
И что?
Я лезу в карман куртки, достаю пачку наличных, выигранных в клубных боях, и бросаю ее на стойку рядом с деревянной коробкой. Возможность отплатить Мерседес за ее доброту кажется победой, но это могло стоить мне всего.
Пошла бы она с ним, если бы я остался, когда она попросила?
Я поднимаю крышку деревянной коробки и осматриваю аккуратные ряды столового серебра. Там мои друзья? Если да, то кто-то совершил ошибку, возложив на меня ответственность за их спасение.
Я не понял ни хрена нового о том, что с нами произошло.
Мои мысли возвращаются к церемонии награждения. Все мы смеемся и шутим прямо перед тем, как осознаем, что все, включая официантов, ушли. Этого не должно было быть достаточно, чтобы заставить задуматься, но каким-то образом мы знали.
Должен был быть еще какой-то знак.
Кое-что, что мы видели.
Что-то, чего я не могу вспомнить.
Я захлопнул коробку, но это действие не помешало воспоминаниям терзать меня. Вначале мы подвергали сомнению отданные нам приказы – обсуждали этичность некоторых из них. Со временем, с каждой выполненной миссией, мы задавали все меньше вопросов. Мы были на правильной стороне истории, и все, что мы делали, было на благо человечества.
Но так ли это было?
Мы передавали целые семьи нашему правительству, уверенные, что это единственный способ предотвратить создание оружия, которого мир никогда ранее не видел. Сострадание понемногу оставляло нас до тех пор, пока мы не стали действовать без него и чувства вины – мы стали просто инструментом в руках тех, кто продолжал использовать этих ученых для выполнения того самого, чему, по их словам, мы препятствовали.
Мы не спасали мир.
Мы не спасли никого из ученых, что умоляли нас освободить их.
Если мои друзья действительно заперты в столовом серебре, возможно, они этого заслуживают.
Может быть, я тоже.
Кот Мерседес трется об одну из моих ног. Он поворачивается и машет мне хвостом. Он знает, что я сделал?
Я хрипло смеюсь.
Неужели я опустился до того уровня, когда меня беспокоит, что обо мне думает кот?
Я сошел с ума.
Оглядываясь на коробку со столовым серебром, я медленно качаю головой.
Надеюсь, никто из вас не думает, что я вас спасу.
Ничто из того, что мы делали, не имело значения.
Мы подвели себя и человечество.
Я думал, что я герой, но на самом деле я был наиболее полезен в качестве вилки.
Эта последняя мысль эхом отдается во мне, когда все снова становится темным и холодным. Я никто и нигде, но на этот раз я ухожу, уверенный в том, что заслужил это.
Глава семнадцатая
‡
Мерседес
Провиденс, Род-Айленд
2024
Перекладывая сумки из руки в руку, чтобы открыть дверь своей квартиры, я закатываю глаза, когда понимаю, что она не заперта. Я могла бы винить Грега за то, что он отвлек меня, но думаю, что мои мысли просто занимали планы на вечер.
Хью и его реакция, когда я говорю ему, что, по-моему, нам следует заняться сексом, – это все, о чем я могу думать. Он должен сказать «да».
Закрывая за собой дверь, я стону. Мне нужно успокоиться. Хотя это невозможно. Я знаю, мне не следовало говорить парню, который обслужил меня в аптеке, что покупаю так много разных видов презервативов, потому что не знаю, какие именно понравятся Хью, но его глаза явно горели интересом. И когда брови этого парня поднялись до линии роста волос, мне не следовало спрашивать его, следует ли мне купить что-нибудь еще, учитывая, что это мой первый раз.
Он огляделся по сторонам, как будто ожидал, что где-то расположена скрытая камера.
На самом деле я не могу его винить. Наверное, не каждый день девственница лет двадцати приходит и спрашивает совета по контрацепции. Я попыталась прояснить свой вопрос, упомянув спермициды3, но когда он ярко покраснел и закашлялся, я решила, что пока хватит одних презервативов.
– Хью? – зову я.
Ответа нет.
Все в порядке. Я рада, что он еще не вернулся, потому что это дает мне больше времени на подготовку. Я иду в свою спальню и ставлю коробки с презервативами в изножье кровати. Слишком много?
Я переношу все на столик у кровати. Сложив их, я решаю, что гора коробок с презервативами может показаться устрашающей. Не хочу, чтобы это выглядело так, будто я собираюсь заниматься с ним сексом раз сто за эту ночь.
Один.
Может быть, два.
Мне следует убрать несколько коробок.
Но каких?
Если я оставлю самые большие размеры, воспримет ли он это как комплимент или как требование “дорастить” на свет придаток, достаточно огромный, чтобы заполнить XXXL?
Было бы лучше оставить обычный размер и, если он не сможет в него влезть, использовать эту возможность для того, чтобы достать альтернативу?
Не знаю, зачем я купила «светящиеся в темноте». Я прячу их в ящике рядом с кроватью вместе с ребристыми и ароматизированными. Я оставляю большие и обычного размера, но расставляю их по разным столикам, чтобы они не были первым, что он увидит, когда войдет… нет, занесет меня в комнату.
Я принимаю душ "все включено", удаляя волосы со всех мест, где, как я слышала, мужчины ценят гладкие поверхности. Я брею, выщипываю, скребу, увлажняю кожу и пользуюсь зубной нитью. Стоя обнаженной перед зеркалом в ванной, я сушу волосы феном и придаю им дикую и, надеюсь, сексуальную форму, затем передумываю и укладываю их в более разумную прическу.
Я смотрю несколько обучающих видео на TikTok, затем наношу новый макияж. Не каждый день женщина теряет девственность. Я намерена хорошо выглядеть, делая это.
Решить, что надеть, было нетрудно после того, как я вспомнила, как расширились глаза Хью перед магазином нижнего белья. Работники этого магазина оказались полезными, когда я рассказала им о своих планах.
Этот сладенький консультант не стал бы выбирать для меня что-то неподходящее. Надев маленький черный кружевной боди, который шел в комплекте с поясом с подвязками и чулками в тон, я улыбнулась тому, как неожиданно сексуально выгляжу.
Черт.
Мне даже не придется говорить ему, чего я хочу.
И нет никакого шанса, даже при наихудшем сценарии, что он увидит меня такой и откажется.
Я беру свечи и ставлю их на кухонный стол. Когда Майк проходит мимо, я подхватываю его на руки и запираю в ванной вместе с ящиком для мусора. Он недоволен, но это к лучшему.
Чувствуя себя нехарактерно сексуальной, я иду на кухню в одном нижнем белье и готовлю ужин. Только после того, как я включаю плиту и ставлю стейки на противне в духовку, я замечаю на столе кучу денег. Несколько тысяч долларов. Хью обещал вернуть мне деньги за еду и одежду. Он пошел в банк и снял эти деньги, чтобы сделать это?
Ненормальный. Я прижимаю руку к сердцу. Вот куда он, должно быть, пошел. Он должен был сказать мне.
Я думала, он был расстроен из-за меня, но на самом деле он просто хотел отплатить мне.
Я качаю головой. Интересно, почему тогда он лично не отдал мне их.
Потому что наличие банковского счета не вписывается в его фантазию о том, что он из прошлого?
Ставя овощи в духовку, я рассуждаю о том, на что я надеюсь.
Расплата со мной может заставить его признать, что вся история о его роли во Второй мировой войне – ложь. Он думает, что не хочу быть с лгуном. Однако, учитывая, что я соврала Грегу о почте, мне, вероятно, не стоит судить.
По крайней мере, я знаю, что Хью не бездельник.
Когда он вернется, я скажу ему, что мне нравятся мужчины с хорошим воображением. Люди говорят, что ролевые игры делают все интересным, и я хочу выяснить, так ли это.
Если он будет знать, что я принимаю его таким, какой он есть, возможно, он доверит мне правду о себе.
Может быть, как и я, он просто хочет быть большим, чем он есть.
К тому времени, как стейк готов, я немного замерзаю, поэтому кутаюсь в халат. Его будет достаточно легко снять, когда он вернется.
Разочарование наступает, когда проходит достаточно времени, чтобы блюдо остыло, и сюрприз от приготовления ужина обещает быть испорченным.
Тем не менее, он будет знать, что я заботилась о том, чтобы приготовить для него, и это самое главное.
В конце концов, я убираю еду в холодильник и иду на диван ждать его. Через некоторое время я заворачиваюсь в одеяло и решаю ненадолго закрыть глаза, уверенная, что проснусь, когда он вернется.
Глава восемнадцатая
‡
Мерседес
Два месяца спустя
Я все еще завязываю шнурки на кроссовках, когда Дазарай стучится в мою дверь и входит.
– Готова?
– Почти.
Майк крутится вокруг ее ног, побуждая ее взять его на руки и прижать.
– Уверена, что готова добавить еще одну милю?
Я выпрямляюсь и потягиваюсь.
– Совершенно уверена.
Я чувствую себя лучше с каждым днем. Прогулки с Дазарай каждое утро сделали то, чего, как я думала, никогда не случиться, они успокоили голоса в моей голове. И бег трусцой? После того, как я преодолела смущение от того, что была абсолютно не в форме, бег начал мне нравиться.
– Я так рада, что солгала тебе о том, что бегаю, – говорю я со смехом.
Она улыбается и пожимает плечами.
– Это не ложь, если ты превращаешь ее в правду.
Майк громко мурлычет, потираясь мордой о ее подбородок взад-вперед.
Я пользуюсь моментом, чтобы поразиться тому, как одно решение может изменить жизнь человека. Если бы я импульсивно не познакомилась с Дазарай, я бы до сих пор каждый день сидела в своей квартире одна, задаваясь вопросом, почему моя жизнь не такая, какой я хочу ее видеть.
Хотя Дазарай тоже недавно в этом районе, она не такая неловкая в обществе, как я. Она выросла на Среднем Западе, и я почти уверена, что она никогда не встречала человека, который бы ей не понравился. Мы обе работаем удаленно, но она использует свой гибкий график, чтобы исследовать Новую Англию.
Будет ли она жить в Провиденсе в следующем году? Она не знает. Говорит, что поедет туда, куда ее приведет судьба, хорошие люди и радость. Общение с ней помогает понять, что мне не нужно накручивать себя размышлениями.
Или тратить время на раздумья, что сказать или сделать. Она верит, что все происходит так, как должно, независимо от того, как мы контролируем свою жизнь.
Именно эта ее свободомыслящая сторона позволяет мне быть с ней настоящей. Мне потребовалась неделя ежедневных прогулок, чтобы признаться, что я ни разу в жизни не бегала трусцой. Все, что она сделала, это рассмеялась и сказала, что ничего не происходит без причины. По ее словам, когда я попросила ее как-нибудь сходить на пробежку, на самом деле я попросила вселенную привнести в мою жизнь здоровые привычки.
Это не было ошибкой.
Или ложью.
Это было мое внутреннее "я", выражение потребности, и я должна уважать это.
Две недели спустя я познакомила ее с Майком и призналась, что люди в здании думают, что он – двадцатипятилетний аспирант. Она прижала его к себе, как и сейчас, и объявила, что Майк, должно быть, был гениален в своей прошлой жизни, раз выбрал меня. Я не знаю, согласна я или нет с ее убеждениями, но Майк обожает ее и достаточно ясно выражает свои чувства по этому поводу.
Дазарай знает о моей прошлой влюбленности в Грега. Я даже упомянула при ней Хью и их первой встрече.
Я многого не рассказала ей о Хью, потому что… ну, потому что, хоть она и без предубеждений, я все еще пытаюсь отделить правду от фантазий, когда речь заходит о нем.
Вместо того, чтобы сказать ей, что однажды он появился в моей квартире, я сказала, что встретила его, когда меньше всего ожидала. Это не было ложью.
Вместо того чтобы сказать, что он верит, что сражался во Второй мировой войне, я сказала, что он старомоден.
А заявление Хью о том, что он каким-то образом застрял в вилке? Я сказала, что у него невероятное воображение и чувство юмора.
Куда он делся?
Я не говорила Дазарай правду, поскольку и сама понятия не имела о том, где он был на самом деле. Я выбрала реальность, которую хотела. Сказала, что он влюбился в меня, но из-за травмы в прошлом был потрясен и сбежал. Однако он вернется, потому что нам суждено быть вместе.
Вот почему я сохранила его одежду.
Я предпочитаю верить в эту версию чем в то, что я спала в объятиях психически неуравновешенного мужчины, и мне повезло, что он не перепутал меня с нацистом и не убил.
– Ты не возражаешь, если я выпью стакан воды, прежде чем мы уйдем? – спрашивает она, поставив Майка на пол.
– Вовсе нет.
Мне тоже нужно наполнить бутылку водой. Мы направляемся на кухню, где я беру для нее стакан и начинаю наполнять его из носика на холодильнике.
Ожидая, она проводит пальцем по надписи на передней части деревянной коробки.
– Это принадлежало твоим родителям?
– Нет, я купила это на распродаже.
– А что это?
– Просто столовое серебро.
– Можно мне взглянуть?
– Конечно.
Она открывает крышку.
– Выглядит старым.
– Это 1940-е.
Она берет ложку.
– У бабушки с дедушкой был набор, который они получили в подарок на свадьбу, но он достался моей сестре. Я не думала, что когда-нибудь им воспользуюсь. А ты?
Я качаю головой.
– Больше нет. Ты, наверное, подумаешь, что я сумасшедшая, но в том наборе была одна вилка, которой я пользовалась постоянно. Мне все еще немного грустно, что я ее потеряла.
– Я понимаю. Когда-то у меня была расческа, которая придавала моим волосам настоящий блеск. Я так и не нашла другой, которая делала бы это так же хорошо, – она внимательно рассматривает ложку. – Я люблю старые вещи. Мне всегда было интересно, что они видели и несут ли с собой какую-то энергию из прошлого.
Майк взбирается ей на ногу. Дазарай подпрыгивает от неожиданности, роняет ложку и стряхивает Майка.
– Срань господня, Майк. Ты меня напугал.
Я ставлю стакан с водой на столешницу и тянусь за ложкой, но прежде чем успеваю это сделать, Майк толкает ее под холодильник.
– Майк!
Дазарай стоит на коленях.
– Я достану, – она наклоняет голову, чтобы заглянуть под холодильник. – Майк, такой непослушный кот, но думаю, ты скоро будешь прощен, – секунду спустя она поднимает ложку, которую уронила, а также…
У меня перехватывает дыхание.
– Моя любимая вилка.
Она вскакивает на ноги и протягивает мне оба предмета.
Мне все равно, как это выглядит, я прижимаю вилку к груди и улыбаюсь.
– Не думала, что когда-нибудь увижу ее снова.
– Иногда вещи, которые мы считаем потерянными, просто спрятаны от нас до тех пор, пока нам не суждено обрести их снова, – она берет стакан и делает большой глоток, затем добавляет. – Это может быть предзнаменованием.
– Предзнаменованием?
– О том, что к тебе вернется еще больше потерянного.
Хью.
– Я хочу в это верить.
– Тогда верь в это. Жизнь – это не столько то, что с нами происходит, сколько то, во что мы верим. Мысли формируют действие, действия формируют результат, следовательно, мысли формируют результат.
– Мысли формируют результат? – волна неуверенности захлестывает меня. Если бы это было правдой, разве Хью не вернулся бы ко мне в тот вечер, когда я купила годовой запас презервативов и приготовила для него ужин? – Не знаю, верю ли я в это. У меня никогда такого не было.
– Не верить – все равно что держать кран закрытым и удивляться, почему нет воды. Вера превыше всего, – когда я ничего не отвечаю, она спрашивает. – Готова к пробежке?
Я киваю, затем возвращаю ложку на место в деревянную коробку. Я хочу положить вилку туда же, но, кажется, не могу себя заставить.
– Я буду сумасшедшей, если возьму вилку с собой на пробежку?
– Сумасшествие – это термин, используемый людьми, предпочитающими ограничивать себя тем, во что им удобно верить. Ни у кого не спрашивай разрешения быть собой. Принимай то, что делает тебя счастливой.
Широкая улыбка расплывается на моем лице, и я засовываю вилку в боковой карман спортивных шорт. Я никогда не верила в приметы, во всяком случае, не в хорошие. Всегда было легче ожидать, что случится что-то плохое.
Что, если бы я не смотрела на жизнь пессимистично?
Что, если я позволю себе поверить в возможности и счастливый конец?
Хью. Вернись ко мне.
Глава девятнадцатая
‡
Мерседес
Провиденс, Род-Айленд
2024
Позже в тот же день, после очень долгой пробежки с Дазарай и нескольких созвонов, посвященных вопросам, которые можно было бы решить по электронной почте, я беспокойно расхаживаю по гостиной. После душа я переодеваюсь в розовое платье, которое купила вместе с Хью.
Обычно я чувствовала бы себя глупо из-за того, что оно все еще у меня. Что я на самом деле знаю о Хью? И, честно говоря, насколько нормально верить в то, что он вернется?
Как веры может быть достаточно?
Я не могу оспаривать, что философия Дазарай улучшает мою жизнь. Она вывела меня из квартиры в мир, я окрепла и даже встречалась с людьми. Она может найти общий язык буквально со всеми. Я еще не дошла до такого уровня, но мысль о разговоре с незнакомцем в очереди в магазине больше меня не пугает.
Я даже иногда хожу куда-нибудь с Грегом и его друзьями. В этом нет никакой романтики, но они всегда рады меня видеть. Он умнее, чем кажется. Его друзья тоже. Некоторые из них – аспиранты, а другие, как и он, – аналитики-исследователи.
На прошлой неделе они пригласил меня на непринужденную дискуссию об этических и экологических последствиях использования комаров в качестве инструмента для снижения заболеваемости в развивающихся странах. Мои друзья из родного города обычно спорили, в каких местных ресторанах подают лучшие закуски в "счастливый час" за полцены, а эти люди читают и обсуждают научные исследования ради развлечения.
До встречи с Дазарай я бы подумала, что они собираются по дурацким причинам, просто потому что лучшего варианта не нашлось. Теперь я вижу, что они безропотно следуют тому, что им нравится.
Я намерена поступить так же.
Следовать тому, чего мне хочется, а не заниматься тем, что должны делать женщины по мнению других в свободное время.
Я хочу чувствовать себя такой же живой и радующейся жизни, как с Хью.
Я пока не знаю, как это будет выглядеть.
Пока это я, одна в розовом платье.
Ноги приводят меня на кухню, где моя любимая вилка все еще лежит рядом с раковиной, там, где я ее оставила. Я беру ее и рассматриваю, впервые замечая дефект на тыльной стороне ручки. Едва заметная линия напоминает мне о шраме на спине Хью. Я хихикаю. Совпадение, не так ли.
Из любопытства я рассматриваю столовое серебро и замечаю, что на некоторых из приборов тоже есть небольшие отметины, все в разных местах.
Потому что большие раны оставляют след, когда заживают.
Я качаю головой и кладу все на место. Насколько сильно я хочу добавить стресс в свою жизнь? Я готова представить военное подразделение, состоящее из таких же мужчин, как Хью, застрявших в каком-то анабиозе прямо здесь, на моей кухне.
Вот это было бы началом приключения!
Я вздыхаю и снова обращаю внимание на вилку, в которой, по словам Хью, он оказался в ловушке. Как весело было бы жить в мире, где возможно подобное волшебство?
– Ты там, Хью? – шепчу я.
Ничего.
Я переворачиваю вилку и провожу пальцем по отметине на ее обратной стороне. В этот момент нахлынули воспоминания о Хью. Я закрываю глаза и вспоминаю, каково это – просыпаться в его объятиях, вспоминаю его запах и ощущения. Его прикосновения. Его поцелуй.
Как он ценил мой юмор.
Любая женщина могла бы провести всю жизнь с мужчиной, который заставил бы ее почувствовать себя так, как это делал Хью со мной. Если бы только у меня хватило смелости сказать ему, чего я хочу…
Поддавшись импульсу, я беру вилку с собой в гостиную и кладу ее на кофейный столик рядом с ноутбуком. Чернильница.
Я отправляю сообщение Грегу и спрашиваю, готов ли он и его команда помочь мне в исследовании кое-чего глупого. Через несколько минут мы в чате Discord, и я снова лгу. Я пишу им, что дядя рассказывал мне о том, как его отец участвовал в секретной правительственной программе суперсолдат во время Второй мировой войны… кодовое название "Чернильница".
Я перечисляю имена, которые, насколько я помню, искал Хью. Я также указываю год, когда Хью сказал мне, что присоединился к этой программе.
“Записей о проекте «Чернильница» нет.”, печатает Грег.
“Наверняка это потому, что все было совершенно секретно.”
“Все в твоем списке умерли в Соединенных Штатах.”, пишет подруга Грега – Шерил. Она великолепна. Слишком умна, чтобы Грег хотел с ней встречаться, по крайней мере, он так говорит. Возможно, он не соответствует ее стандартам. “Все они умерли в одном месяце одного года. И все таким образом, что их тела было трудно идентифицировать. Это странно.”
“Нет, это потрясающе. Все знают, что суперсолдаты должны разорвать связи со своей семьей и друзьями. Что может быть лучше для того, чтобы сделать кого-то невидимым, чем инсценировать его смерть?”, пишет друг Грега – Лео.
“Теперь я не буду спать всю ночь.”, шутит Шерил.
Я тоже.
Я смотрю на вилку, неподвижно лежащую на столе. Вероятность того, что она вообще как-то связана с Хью, невелика, но не равна нулю.
Ноль значил бы, что неправдоподобное было невозможным, а Дазарай утверждала, что нет ничего невозможного.
“Что твой дядя рассказал тебе о сути проекта «Чернильница»?”, спрашивает Лео.
Я делюсь всем, что, насколько я помню, говорил об этом Хью. Как они брали мужчин, которых считали непригодными к военной службе, и вводили им что-то, что давало особые силы. Кроме того, они думали, что их целью было помешать созданию атомной бомбы путем привлечения немецких ученых для правительства США.
Шерил: “Это была бы невероятная история происхождения супергероя. Классика. Эксперименты над людьми. Обман правительства.”
Грег: “Герои, созданные правительством, не живут долго и счастливо. Им достаются могилы без опознавательных знаков, когда они становятся большим риском, чем того стоят. Надеюсь, мы никогда не слышали о них не из-за этого.”
Я печатаю: “Дядя говорил что-то о том, что они были на торжественном ужине, а потом их больше никто не видел. Они были в Лондоне, в отеле «Савой».”
“Ты такая забавная. Мне нравится это исследование.”, пишет Шерил.
Да. Я знаю.
Мой взгляд возвращается к вилке на столе. Я не верю в путешествия во времени. Не думаю, что ты когда-нибудь втыкал вилку. Но я верю, что ваш поиск истины был искренним.
Ты слышал о проекте «Чернильница», и это не давало тебе покоя?
Привидения…
Был ли ты призраком, Хью, пытающимся найти свой путь к свету, прося меня помочь наконец рассказать твою историю?
Если проект "Чернильница" существовал, мои друзья узнают правду о нем.
Представляешь, у меня есть друзья. Мне нравится, что они рядом. Недостаточно для компании из шести человек, но близко.
Они умны, Хью. Они найдут ответы, которые ты ищешь.
Ты и твои друзья не будете забыты.
Майк сворачивается калачиком рядом со мной и зевает. Присутствует, но ему определенно скучно.
