Текст книги "Дочь Мытаря"
Автор книги: Рут Фландерс
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Жуана говорила, что сестрицы нет дома со вчерашнего вечера. Где ж ей быть, кроме как у любовника? Ла Тремуйль уехал, остаётся думать, что Кервуд, сердечный, дождался своего часа.
Так даже лучше. Удовлетворит свою похоть и забудет об этой шлюхе, как о десятках женщин до неё.
С полночным ударом колоколов Изабелла переступила порог. Бледная, величавая, в суконной одежде горожанки, она бросила скупое приветствие. Дэнтон поклонился и без слов повёл её в крохотную мансардную каморку, забитую непотребным хламом. Поставив свечу на выступ у окна, он закрыл входной люк.
Изабелла молча протянула ему письмо. Дэнтон вскрыл его и пробежал глазами.
Все святые! Такого поворота дел он предвидеть не мог… Слава Богу, выучился безукоризненно владеть каждой жилкой на лице.
Невозмутимый взгляд устремился в глаза Изабеллы.
– Благодарствую, мадам, – Дэнтон без труда придал своей английской речи ирландский акцент.
– Господин Лукас, – медлённо и чётко произнесла визави, – вас прислали в Кале уважаемые люди. Предъявите удостоверяющую бумагу.
Не меняя выражения лица, Дэнтон достал из напоясной сумки поддельную грамоту с гербом Маккарти, на имя Джона Лукаса. Изабелла прочла и вернула бумагу.
– Премного благодарю.
Он ухватил её руку за тонкие косточки запястья, выкручивая локоть.
– У, сучка продажная! Думаешь, я не знаю, кто ты такая?!
Изабелла глядела на него широко раскрытыми глазами. Ноздри ястребиного носа трепетали, словно вот-вот испустят серный дым. Левая рука дёрнулась, но Дэнтон перехватил. Прижал Изабеллу к стене, коленями раздвинул ноги, пытавшиеся ударить его в пах.
– Давно папаша подложил тебя французу? – допытывался он, связывая ей руки шелковыми раструбами её же рукавов. Изабелла пыталась вцепиться зубами ему в горло. Удар локтя по затылку заставил её обмякнуть. Едва придя в себя, она выдавила хриплый смешок.
– Каналья! Ты не уйдёшь из Кале живым!
– Будь покойна, голубушка, – Дэнтон зацепил связку рукавов за крюк в стене и рванул застёжки её симары. – По ночам бродят только шлюхи, а ты – самая распаскудная шлюха из всех, кого я знал. Я поступлю с тобой, как с прошмандовкой, а после выкину в городскую канаву. С удавкой и камнем на шее!
Изабелла, дрожа под его напором, часто дышала. Ни в одном её движении не было панического страха. Эта тварь жаждет подлого обращения! Она молит о нём, ох, как молит…
Показной гнев Дэнтона сменился взрывом страсти. Короткими частыми движениями губ он ласкал её грудь, слышал нарастающий стон и не скрывал своего.
Лёгкая щекотка, мягкий укус, щипок… Упругое, терпкое, гибкое тело подаётся навстречу. Впускает пальцы, язык, его самого, поглощает без остатка. Втягивает и отпускает на миг, чтобы снова принять в себя.
Свеча дрогнула и погасла. Тьма и пыль обволокли животную пляску. Дэнтон зажал рот Изабеллы своими губами. Крик экстаза слился воедино в глухой стон.
Луна заглянула в чердачное окошко. Бездонную темноту рассеял мягкий синеватый свет. Еле стоя на ногах, Дэнтон снял рукава Изабеллы с крюка. Развязал их и положил безвольное тело на сундук в углу.
– Проклятье! – выдохнула она. – За твою ненависть я готова отдать любовь лучших кавалеров христианского мира. Кто ты такой?
– Джон Лукас, доверенное лицо Тайга Маккарти, – Дэнтон ловко приводил одежду в порядок. – Если сменишь Ла Тремуйля на меня, грешного, клянусь оставить тебя в живых.
– Я умру от смеха над вашей ирландской глупостью, – Изабелла кошачьим движением выгнула спину. – Переметнулись к французам, драчливые идиоты. Надеетесь вернуть себе располосованный остров? Карл отдаёт вашего будущего короля по договору о мире. Вручает Генриху Седьмому, как рождественский презент. Как тебе такая новость, вшивый гологуз?
Дэнтон замер, изображая молчаливое потрясение.
– Что, съел? – наступала Изабелла. – «Храбрый и преданный, нет ничего невозможного»! Так звучит девиз клана Маккарти? Давай, жди французского посланца. Вези его к своим тупоголовым хозяевам! Отдай мальчишку прямо в руки доблестному Карлу! Нынче его время, он – на коне. А вы, рыжий сброд, там, где вам полагается быть – у чёрта в заднице!
– Заткнись, – буркнул Дэнтон. – Даже если ты говоришь правду, я не могу заявить об этом Маккарти. Они убьют меня за измену. Я ведь не коренной ирландец. Меня переманили на службу из английских владений. Никто мне не поверит.
Жестом насмешливого сочувствия Изабелла положила руку ему на плечо.
– Да, мой тореадор. Без нас, Брэмптонов, ты и шагу не ступишь. Это я могу тебя убить, и могу миловать, Джон Лукас. Ты теперь мой, пока не наскучишь, пока до дна тебя не допью. Так что молчи и слушай, что нужно делать.
Сидя на сундуке, Изабелла не по-женски ёмко изложила Дэнтону то, что он прекрасно знал.
Ирландцы английского происхождения воздвигают на своей земле трон йоркской династии Плантагенетов. Из Дублина они готовятся захватить власть над всей Англией. Им помогает герцогиня Маргарита Бургундская.
Маккарти в обход англо-ирландцев отправили своего посла к французам. Коренные готовятся выступить против английского владычества и восстановить на острове власть древних королей. На Изумрудном острове может начаться война кланов и местных ноблей.
Ни Лукасу, ни парижскому послу Фрайону нельзя появляться в замке Блэрни. Встреча с претендентом на английский трон должна пройти в глубокой тайне, без участия Маккарти. Эдвард Брэмптон добудет для Джона Лукаса охранную грамоту герцогини Маргариты Бургундской.
– Фрайон служит французам, но не забывает о герцогине Маргарите, – иронично-деловитым тоном продолжала Изабелла. – Его бояться нечего. Боится он, ибо за голову Пьера де Вербе полетит его голова. Фрайон будет надзирателем и первым помощником нашего мальчика.
– А мне что уготовано?
– Ты, кровный англичанин, вряд ли станешь делить обиду с дикими ирландцами. Я не ошиблась?
– Ничуть, моя прелесть. Мне их обиды – до чёртиков. Сделаю всё, что скажешь, и даже больше того.
Дэнтон с шутливой преданностью уткнулся лбом в колени Изабеллы. Та запечатлела на его макушке сестринский поцелуй.
– Вы с Фрайоном помешаете шотландскому королю Джеймсу продлить мир с Генрихом Английским. Охранная грамота герцогини Бургундской поможет вам войти к доверие к Томасу Батлеру, графу Ормонду. Для тебя ведь не секрет, что Батлеры готовы бороться за ирландский трон?
– Отнюдь, моя королева. Что дальше?
– Противники, Джеральдины – в альянсе с Маккарти. Правят бал и думают, что добьются абсолютной власти на островах. Батлеры гораздо лояльнее к англичанам и в прекрасных отношениях с шотландцами. Когда явится Фрайон, мы до мелочей обговорим, что, кому и как нужно делать.
Дэнтон глядел на собеседницу с нескрываемым восхищением. Эта женщина стоит десяти государей-мужчин. Владеть её расположением – всё равно, что заговаривать змею. Один промах, и впору читать заупокойную.
Он стянул Изабеллу за руки к себе на колени, чтобы снова ощутить терпко-ягодный вкус её губ и тела. Новая волна едва утолённого желания переливалась через край. Никогда оно не было таким острым, таким болезненным. Ненависть швыряла в бездну и выжигала душу в белый пепел.
Странная, горькая тоска осталась послевкусием дикой страсти. Отпустив Изабеллу с первым проблеском рассвета, Дэнтон лёг на сундук и погрузился в глухую черноту забытья.
Изабелла размеренным, неторопливым шагом шла по улочкам Кале, сквозь туманную дымку бесснежного зимнего утра.
Она не боялась ходить в одиночку, она вообще ничего не боялась. Страх и стыд умерли в её сердце сто лет назад.
Да, ей сто лет, а может, сто один, а может, и все пятьсот. Она рождена в День всех святых, с душой вурдалака. С ненасытной бездной внутри, с неисчерпаемым источником сил – их достанет на десяток мужчин.
Звуки колоколов к заутрене оставляют равнодушной, как далёкая музыка. Изабелла Брэмптон даже Бога не боится. Она для Него – никто, потерянная душа. На пути в ад ей можно творить всё, что заблагорассудится.
Двойной подарок на Рождество – Кервуд и этот Лукас. После отряда гнилых старцев и пресыщенных развратников лукавый послал ей двух молодых и сильных мужчин. Вот уж погуляет Изабелла Брэмптон на похоронах своей молодости! В двадцать пять она станет изношенной подстилкой, а сейчас…
Сейчас она идёт к третьему. К тому, кого любит и ненавидит. К первому и единственному, кто любит её, и кому она будет принадлежать всегда. Остаток своих нечеловеческих сил она всегда бережёт для него. Для того, кто никогда её не оставит.
Валлийский звездочет
Февраль – март 1492
В последние два месяца перед новолетием[70]70
В средние века Новый Год в Англии праздновался 1 марта
[Закрыть] английский король собирал деньги на войну с Францией. Он медлил с боевыми действиями, ссылаясь на мятежи в Ирландии. Там их готовились подавлять военные отряды из английских и местных добровольцев.
Графа Килдэра из рода Джеральдинов лишили управления войском. Генрих отобрал влияние у и графа Десмонда. Тот в альянсе с кланом Маккарти царил в провинции Мюнстер и держал у себя претендента на английский трон. Десмонд величал его законным наследником династии Плантагенетов, – принцем Ричардом Йоркским.
Генрих Седьмой не забывал о Шотландии. Пятилетнее перемирие истекло в октябре тысяча четыреста девяносто первого года. Всё это время заклятые друзья англичан были союзниками Франции.
Английский парламент объявил войну французам, а всем шотландцам без подданства было велено покинуть Англию в течение сорока дней. Этим король умышленно спровоцировал соседей на пятилетнее продление мирного договора.
Победу дипломатии положено венчать подписями государей, но король Шотландии не спешил заверять новое соглашение.
Молодой Джеймс Четвёртый давно желал заключить удачный династический брак. Он даже готовился презреть союзничество с французами ради брака с испанской инфантой. Однако, зимой девяносто первого у Джеймса появилась другая перспектива.
Тайная служба сообщила Генриху Седьмому о том, что его северный сосед намерен свататься к дочери германского государя Максимилиана.
Новые марьяжные планы Джеймса были выдающимся достижением тайного агента англичан. Уильям Дэнтон прибыл в Ирландию вместе с посланцем французского короля, Стефеном Фрайоном.
В роли посла ирландских вельмож Дэнтон преследовал несколько целей. Во-первых, окончательно расстроить союз фламандцев и французов против английского короля. Во-вторых, он внёс раскол в ряды ирландцев – своим давешним появлением в Кале и поддельным письмом от имени Маккарти. Влиятельные лица Ирландии разделились на сторонников альянса с Францией и защитников союза с фламандской правительницей, герцогиней Маргаритой.
В-третьих, Дэнтон предложил Фрайону составить письмо шотландскому королю. Джеймсу Четвёртому предлагался брак с дочерью германского короля Максимилиана.
Стефен Фрайон обязался хлопотать перед Максимилианом о надёжном браке его дочери. Выйдя замуж за Джеймса, принцесса обретёт корону наверняка. Если же она станет супругой Ричарда Йоркского, то придётся ждать, пока он взойдёт на трон Англии.
В письме был намёк: принц Ричард Йоркский готов предложить свою руку любой девице знатного шотландского рода. Претендентку волен выбрать сам король Джеймс. Он имеет шанс примириться со своими амбициозными баронами, если дочь одного из них станет женой английского принца.
Расчёт Дэнтона был идеально точным. Шотландец женится на германской принцессе, король Англии сбережёт союзничество с её отцом Максимилианом, необходимое в борьбе с французами.
Генрих Седьмой будет терпеливо ждать подписи шотландского короля под мирным договором с англичанами. Пускай юный Джеймс уяснит, чем для него закончится дружба со лжепринцем Ричардом.
Дэнтон должен был повлиять на то, чтобы шотландский король ратифицировал мир с англичанами. Это стало четвёртой задачей тайного агента Генриха Седьмого.
Мнимый Джон Лукас ушёл под покровительство Томаса Батлера, графа Ормонда. Тот пытался захватить власть в среде англо-ирландских вельмож, пользуясь опалой влиятельных Джеральдинов.
Ормонд устроил тайную встречу Стефена Фрайона и Джона Строу, посла от принца Ричарда. Строу отдал Фрайону переписку принца и Джеральдинов. Эти письма Фрайон готовился везти шотландскому королю. Джеймса Четвёртого хотели убедить в том, что принца Ричарда поддерживают очень влиятельные люди.
В обмен на переписку с Джеральдинами Фрайон вручил Строу письмо французского короля. В послании Карл Восьмой приглашал Ричарда Йоркского ко своему двору. Король впервые назвал Ричарда кузеном, обещал ему достойный приём и протекцию перед европейскими государями.
С письмами для шотландского короля Дэнтон и Фрайон побывали в Эдинбурге. Заручившись поддержкой Джеймса Четвёртого, посланцы принца Ричарда вернулись на ирландский берег.
По Эйре прошёл слух о том, что Маккарти в обход Джеральдинов хотят захватить власть. Они даже посылали своего человека к французам, с просьбой о помощи. Слух пустили подчинённые агенты Дэнтона, чтобы разрушить альянс двух влиятельных ирландских семейств.
Конфликт бывших союзников грозил перерасти в стычки. Королевские уполномоченные принудили Джеральдинов и Батлеров заключить формальное перемирие. Клан Маккарти не решился начать войну с объединёнными ноблями.
Вскоре Дэнтон понял, что не начнётся ещё одна, главная война. Союз Анны Бретонской и французского короля Карла признал действительным папа Иннокентий.
Король Англии не пойдёт против папской воли, это не в его правилах. Все силы Генрих Седьмой устремит на защиту трона от нового лжепринца и его кукловодов.
В конце февраля Педру де Фару, паж леди Маргарет Брэмптон, отбыл ко французским берегам под именем Ричарда Йоркского, младшего сына короля Эдуарда Четвёртого из династии Плантагенет.
В многочисленной свите принца самыми влиятельными считались четыре человека, – посланцы разных держав.
Господин Стефен Фрайон представлял интересы французского короля и тайно прислуживал герцогине Маргарите Бургундской. Ему помогал Джон Тейлор, офицер французского королевского флота. Он командовал специально присланным из Франции судном. Посланцем Эдварда Брэмптона стал адвокат Джон Строу из Миддлберга.
Господин Лукас был самой сложной фигурой. Он формально представлял ирландскую сторону. Фактически, его перекупил Эдвард Брэмптон, покровитель самозванца Педру де Фару.
Личину Джона Лукаса носил Уильям Дэнтон, тайный слуга короля Генриха Седьмого. Об этом не знал никто, кроме Дэнтона и короля.
Шпионы Генриха при французском дворе готовились передавать в Лондон подробные отчёты о гостевании самозванца в Париже. Дэнтон же, под видом Лукаса, оказался в сердце заговора.
Судно под командованием Джона Тейлора стало на якорь во французском порту Гавр. В порту Фрайона встретила Изабелла и передала ему послание Брэмптона. Дэнтону она вручила записку, с велением оставаться в Гавре. По реке Сене принц Ричард и его свита отплыли в Париж.
Дэнтон поражался выдержке Фрайона, Строу и Тейлора. Даже в разговорах между собой они с полнейшей серьёзностью величали безродного юношу Его Высочеством. В самом Педру де Фару бесследно исчез робкий манекен с коркского рынка. Ныне он исполнился царственного величия. Оно сквозило в каждом движении.
Педру даже разыгрывал приступы удушья, которыми страдал покойный принц Ричард, и мучился морской болезнью от Корка до Гавра. С подачи Фрайона он рассказывал о своём бегстве из крепости Тауэр и жизни в скитаниях.
Все знали, что сыновей короля Эдуарда Четвёртого, наследников трона, заключил в Тауэр их дядя, Ричард Глостер. Он перехватил власть у старшего из принцев, но клятвенно обещал сохранить жизнь обоим племянникам. Под замком мальчики провели почти два месяца в надежде на то, что их увезут в тайное место. Там они смогут жить тихо и безбедно. Так звучало в обещании царственного дяди.
В одну из ночей младший принц Ричард проснулся от странного шума и возни. Брат, спавший с ним в одной кровати, метался в руках слуги по прозвищу Чёрный Уилл. На глазах малдшего Уилл душил старшего принца.
Ричард понял, что его ждёт та же участь. С рыданиями он стал молить о пощаде. Убийца опомнился и выбежал за дверь. Рано утром под видом служки Ричарда вывели из Тауэра, с едой и деньгами. Он добрёл до морского берега и сел на судно, плывущее к фламандским берегам.
Во Фландрии принц долго скитался и стал слугой португальского рыцаря. С ним он явился ко двору своей тётки, герцогини Маргариты Бургундской. Она сразу же обратила на него внимание. После недолгого разговора герцогиня выяснила, что под видом смиренного служки скрывается её любимый племянник Ричард.
Педру излагал эту волшебную сказку с такими чувствами, словно переживал всё происшедшее с ним заново. Вздохи, слёзы, потеря голоса, сжимание пальцев, пот на ладонях… Дэнтон сам был неплохим актёром, но Педру де Фару мог обыграть его в пух и прах.
Жаль, что нельзя увидеть эту трагикомедию при французском дворе. Зато мнимому Джону Лукасу достанутся самые вкусные блюда на пиру Эдварда Брэмптона.
* * *
Вечером Дэнтон встретился с Изабеллой. Она сняла жилище на припортовой улочке и ждала в гости своего ирландского любовника. Деловито слушала его рассказы, кивала, уточняла, парировала шутки и сарказм. Карлица Томазинья сновала тут же, поднося к столу блюда с едой, подливая вино и унося пустые тарелки.
Комнатка, снятая Изабеллой, вмещала, кроме трапезного места, широкую кровать. Под вытертым суконным пологом, на узорчатых балясинах облупилась позолота. На растресканных стенах темнели пятна выгоревших гравюр.
Грубые копии Шонгауэра и Мастера Игральных Карт соседствовали с нехитрыми сюжетцами. Ремесленная рука выразила в них представление о плотской любви.
Дэнтон залил полпинтой вина своё отвращение к портовой ночлежке и, кивнув шустрой Томазинье, повлёк Изабеллу на серые простыни.
Он исполнял свою партию с филигранной точностью, словно его тело было граверским резцом, а тело любовницы – медной пластиной. Изабелла, чувствуя холод за искусными движениями, выглядела то настороженной, то сбитой с толку, то оскорблённой. Казалось, она вырвется из объятий, вцепится в горло зубами, но…
Что-то вынудило её принять правила игры. Холод ответной филигранности наткнулся на ледяную тактику Дэнтона и высек сноп искр. Они зажгли настолько, что сознание к любовникам вернулось далеко за полночь.
Утром они отправились в Кале, к Брэмптону. Ход событий выглядел вполне закономерным.
Брэмптон желает взглянуть на птицу, попавшую в силки фламандских агентов. Нельзя играть в дурачка и переигрывать разумом. Нужно избегать естественных подозрений. Для таких, как Брэмптон, имеется жизнеописание господина Джона Лукаса, – стряпчего из Дублина. Своей безвестной пропажей он подарил агентам короля Генриха Седьмого личину для прикрытия.
Брэмптон принял заморского гостя в конторе, где полки вдоль стен были завалены свитками, стопками бумаг, счётными книгами, рулонами тканей. Он дотошно выспросил о личности Джона Лукаса, об его двухмесячном путешествии по Британским островам. Особое внимание Брэмптон уделил брачным делам шотландского короля.
– Значит, уговорили на сватовство к дочери Максимуса…, – он тянул слова, шаря взглядом совы по низкому потолку. – Отлично, как я и надеялся. Джеймс будет долго выбирать невесту для нашего принца. Шотландец не славится решимостью. Да и задача нелёгкая. Шутка ли – назначить тестя будущему королю Англии! Недалече до новых усобиц…
Дэнтон невозмутимо кивнул. Идеей брака шотландского короля и дочери германского государя он не только сохранял дружбу своего монарха с Максимилианом.
Он угождал Брэмптону в его желании сделаться тестем будущего короля Англии. Ради своих амбиций Патиссон готов обвести вокруг пальца покровительницу – герцогиню Маргариту Бургундскую. Ну и прохвост!
– Посредником в переговорах между шотландцами и немцами будем я, вы, Фрайон и посланец короля Джеймса, – продолжал Брэмптон. – Вы остаётесь в Кале до моих дальнейших распоряжений. Ваша квартира уже готова. Томазинья проведёт. Она будет моим посыльным, и только она.
Изабелла воззрилась на отца неотрывным взглядом, словно задавая молчаливый вопрос. Брэмптон метнул на неё тяжёлый взор совы, которая не в силах целиком глотнуть крупную добычу. Отцовская ревность против жадных амбиций безродного выскочки…
– В особых случаях – мадам де Шарантон, – он словно терял прибыль на скидке.
Дэнтон сдержал насмешливую улыбку. Кстати, он никогда не интересовался титулом Изабо. В списке Чёрной Вдовы – мелочь, сменная обувь, но в деле тайной службы нет мелочей.
Однако, день испытаний ещё не закончился. Выходя от Брэмптона в сопровождении Томазиньи, Дэнтон столкнулся с Жуаной.
Она торопливо шла навстречу, – заплаканная, в сбившейся накидке. Дэнтон отступил в тень, давая дорогу. Жуана бросила дежурное приветствие и заговорила с Томазиньей на португальском. Голос её дрожал, словно вот-вот зайдётся новыми рыданиями.
Казалось, эти двое беседуют целую вечность. Три шага отделяли Дэнтона от Жуаны. Вопреки всем замыслам, тайнам и плотским связям к ней рвалось утомлённое сердце.
Он чувствовал запах её волос и тела. Цветочная вода, смешанная с ароматом свежеиспечённого ржаного хлеба. Слёзы на персиковых щеках… Господи, он стёр бы их собственными губами!
Нутро пылало, как у мальчишки. Чёртову мать! Ну что за неуместная, никчемная слабость?! Тайный слуга короля не должен влюбляться. Это ловушка, разум в ней бессилен… Он провалит всю игру.
Забыв попрощаться, Жуана ушла. Шаги её стихали в глубине перехода. Дэнтон, идя вслед проворной Томазинье, чувствовал, как угасает стук его сердца.
Он умрёт, если не свидится со своей пташкой. Умрёт, послав проклятье неистребимой страсти к интригам. Его свобода – в руках человека с профилем ястреба и глазами совы. Эти глаза будут неотступно следить за каждым шагом новообращённого.
Смириться, Дэнтон, смириться и ждать. Собрать в кулак трепещущие нервы, ради победы английского посланца над слугами трёх враждебных государей.
Карл Восьмой, Маргарита Бургундская, Джеймс Стюарт. Франция, Фландрия, Шотландия…
Жуана. Нетрудно догадаться о причине её слёз. Педру де Фару в роли Ричарда Йоркского направился в Париж. Миновал Кале, где возлюбленная тщетно ждала встречи.
Думай, Дэнтон, думай. Ради неё, ради себя, ради своей тайной игры. Не будь ты лучшей головой Генриха Седьмого, коль не найдёшь лазейки под крючковатым носом Патиссона!
* * *
Кервуд продолжал нести службу в ожидании войны, которая готовилась уже полгода. Тиррел время от времени оглашал ему скупые вести из Англии. Там идёт сбор субсидий на поход против Карла Восьмого.
Генрих ждёт подписи шотландского короля Джеймса под мирным договором. Шаткая позиция германского государя Максимилиана не внушает доверия. Тот намерен замириться с мятежными фламандцами, упорно ищущими независимости.
Нидерландский граф Равенстин ведёт с Максимилианом и его сторонниками ожесточённую пиратскую войну. Её тайно поддерживают французы.
Без германского государя, под угрозой противостояния с шотландцами Генрих Седьмой не рискнёт переправляться с армией через Ла-Манш.
Кервуд безропотно ждал, как положено добросовестному воину, и не позволял однообразным будням загнать в сердце губительную тоску. В его запасе имелась маленькая победа, столь ценная во время непрочного мира: Изабелла де Шарантон. Донна с агатовым взором, который мутнел в его крепких объятиях.
Он упивался ею, как южным вином, и жестоко страдал от похмелья. Клялся, что больше никогда не возьмёт в руки губительный бокал, и мучился без него, заклиная небеса: «Это случится в последний раз!».
Каждую неделю Изабо присылала записку, предупреждая свой визит на остров Сен-Жозеф. В их отношениях царила она, свободная при любом мужчине, желающем делить с ней постель. Ему воспрещается диктовать, ревновать и допытываться. В противном случае он волен уйти, – раз и навсегда.
Кервуд проклинал день, когда позволил ей воцариться. Давеча он утешал себя, что сможет победить дамские капризы. Первое же столкновение с Изабеллой показало: эта женщина не шутит.
Её глаза в тот момент были одного цвета с его воронёными доспехами. В любви Чёрная Вдова уподоблялась глине, но за гранью полога становилась твердой, будто кремень, острой, словно кинжал милосердия. Этим кинжалом добивают противника сквозь решётку забрала. Жертву, чьи смертные муки нестерпимы для неё и победителя. Врага, бесполезного для требования выкупа.
Свой выкуп Кервуд знал с того дня, когда впервые переступил порог дома Брэмптонов. Любезный господин Патиссон приценился к очередному зятю.
Кандидатура заезжего англичанина оказалась вполне подходящей. Молодой нобль, коротает Богом отмеренный кусок вечности с мечом в руках. Не ровен час, грядёт англо-французская война. Лорд Кервуд вполне может вернуться с неё бездыханным телом в семейный склеп. Главное, чтобы он успел жениться перед этой войной и сделать супругу богатой наследницей.
Кервуд мысленно посылал Патиссону сочное фламандское «fuck»[71]71
Заветное слово английского языка появилось в нём примерно в XV столетии, с наибольшей вероятностью, из фламандского и (или) немецкого языка. С 1475 года fuck одолел границу Англии с Шотландией, где этот термин процветал в бранной лексике.
[Закрыть]. Страсть к Изабелле отделялась от марьяжных планов крепостной стеной. Женщина-владычица не имеет ни малейших шансов пробить в ней брешь.
Он позволял Изабелле диктовать их отношения, делал ей роскошные подарки, однако, ни разу не вошёл в контору Брэмптона с просьбой о кредите. Он уклонялся от визитов, ссылаясь на бремя службы.
Душу снедало честолюбивое желание: завоевать не только тело Изабо, но её душу. Неуловимую душу, спрятанную за коркой льда и кольцом пламени.
Разве не может он, – воин по крови, desesperado, ручной зверь, – внушить к себе любовь? Может, и нередко этим балуется. Мстит за женское коварство, тешит безответное сердце мольбами наскучившей зазнобы. Влюбить в себя гордую донну и поквитаться с ней одним ударом – вершина славы. Агатовые очи в слезах отчаяния… Jhesu, что может быть слаще?
* * *
Война грянула на незримом фронте. Кервуду поручили защиту королевского посланца.
Дядя Сент-Чайлд, неугомонный старичок на государевой службе, прислал уведомление. В Кале со дня на день должен прибыть Льюис Карлеон, звездочёт и врач короля Генриха Седьмого.
О Карлеоне ходила разноликая слава. Математик, теолог, астролог, доктор медицины, лектор Оксфордского университета, правдолюб и шпион в одном лице. По звёздам он предсказал судьбы трёх королей: убийство слабоумного Генриха Шестого из династии Ланкастеров, скоропостижную смерть обжоры и бабника Эдуарда Четвёртого, героическую и страшную гибель интригана Ричарда Третьего на поле боя.
Ричард, не став дожидаться исполнения пророчества, засадил доктора Карлеона в Тауэр. Короля тотчас же назвали жалким трусом в личине деспота.
Случайно или намеренно, противники упустили два важных факта. Король Ричард вовсе не был против модной астрологии. Карлеону даже в заключении не возбранялось наблюдать небеса.
Второй, и самый главный факт: уважаемый доктор ввязался в придворные интриги. Летом, во время установления власти Ричарда Третьего, Карлеон был врачом леди Маргарет Стэнли. Её сын, Генри Тюдор, боролся за трон во главе ланкастерской партии.
Леди Маргарет вошла в переписку с влиятельными персонами при дворе и в опале. Доктор Карлеон вместе с врачебными рекомендациями вручал им тайные письма и любезно соглашался доставить ответ. Как бы невзначай он заводил разговор о том, что звёзды не сулят Ричарду Третьему долгого правления.
Прославленному звездочёту верили не меньше, чем Иоанну Богослову с его Апокалипсисом. После заключения в Тауэр Карлеона стали считать мучеником.
После гибели Ричарда Третьего доктора объявили тайновидцем. Новый король, Генрих Седьмой, сделал его придворным врачом и астрологом. Карлеону предоставили пансион и право жить в королевской резиденции.
Визит известного доктора в Кале обещал стать великим событием городской жизни. О приезде великого Карлеона гудела цитадель и все крепости.
Форт Сангат готовился принимать гостя у себя. Ближайший маяк Сен-Никола был замечательной точкой для астрологических наблюдений. С тремя солдатами Кервуд выехал в Сангат для круглосуточной охраны королевского доктора.
– Будьте любезны, милорд, сделайте два шага вправо. Ваша колоссальная фигура загораживает полнеба!
Кервуд отошёл, давая почтенному доктору обзор вечерних небес.
– Луна в зените… Боже правый, как же здесь дымит!.. Меркурий в Рыбах соединяется с Солнцем…
Карлеон опустил прибор, напоминавший арбалет, и встал на четвереньки над огромной картой.
– Только мы его не увидим. Ну и что же? Слепота – не повод заявить, что мир опустел, и Солнце погасло. Зато мы можем наблюдать Юпитер в созвездии Тельца и в квадрате к Марсу. Тот, сердечный, вот-вот покинет львиное логово!
Кервуд смотрел на щуплую фигурку доктора взглядом великана, который не в силах разобрать болтовню карлика. Звездочёт поднял голову в съехавшем колпаке, ничуть не смущаясь от своей животной позы. На морщинистом лице в обрамлении седых прядей сияла хитрейшая улыбка.
– Удивительный час, милорд! Хвала великому Абулхусейну ас-Суфи за «Книгу неподвижных звёзд»! Вечная слава Региомонтану за его «Эфемериды»! Позвольте спросить, каким вы находите вкус опасности?
– Он пьянит и вдыхает жизнь, – Кервуд хранил невозмутимость, – он похож на вино, приправленное перцем.
– Вы – сын Марса, и я докажу это картой вашего рождения, – лицо Карлеона светилось необычайным довольством. – В глазах моего ангела-хранителя застыл скепсис… Я сумею превратить его в интерес.
Кервуд отстраненно молчал. Словно не замечая, Карлеон продолжал витийствовать:
– Имеющий уши да слышит! Свобода вашего брата ограничена. Я стану вам отцом, а вы мне – послушным сыном. Единственным наказанием предусмотрена смерть. Моя или ваша.
Он поднялся с колен и уставился на ошарашенного Кервуда.
– Я не полоумный. Хорошенько вдумайтесь в мои слова. Ну?
– Кажется, понятно. Мой брат…
– Тсс! – Карлеон приложил палец к губам и оглянулся. – Меня прислали, чтобы помочь вашему брату. Он уже здесь, но знака вам дать не может. В ближайшее время всё устроится. Маяк – превосходное место для вечерних бесед, вы не находите?
Тихо смеясь, он взял с пола свиток и развернул его.
– Милорд, каждый вечер вы будете привозить меня сюда. Вас пьянит вкус опасности, а меня – бескрайние просторы небес. Они усыпаны Божьими письменами!
Он задрал растрепанную голову и воззрился в небо.
– «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи, и для знамений, и времён, и дней, и годов». Бытие, первая книга Моисеева. «Пришли в Иерусалим волхвы с востока, и говорят: Где родившийся царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться ему». А это слова в мою защиту от евангелиста Матфея. Не рискнёте же вы назвать еретиком собственного короля?
