Текст книги "Дочь Мытаря"

Автор книги: Рут Фландерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Ла Тремуйль в игре оказался совершенно иным. Усыпляя бдительность противника болтовнёй и зубоскальством, он играл тонко, расчётливо, прозорливо, но самоуверенно.

Кервуд приглушал толчки зарождающегося азарта. Он старался выглядеть и быть совершенно спокойным: то отдавался течению игры, то вступал в поединок с видимым напором.

Лет пять-десять назад он стыдился бы поражения. На рубеже двадцати пяти, не теряя надежды вкусить успех, Кервуд умел его дожидаться. Сидеть в засаде, находить в проигрыше крупицы бесценного опыта.

Они играли в небольшом зимнем саду-солярии. Вдоль частых окон стояли глиняные горшки и деревянные кадки с растениями. Это был островок леди Тиррел. Любовно ухаживая за цветами, хозяйка поглядывала на игру и лукаво улыбалась нахмуренному супругу. Тот созерцал в окно проход стражников по крепостной стене.

– По соннику Даниила, – безмятежно заметила она, – играть в трик-трак означает: в гостях вас встретят весьма недружелюбно. Однако, рано или поздно вам удастся завоевать там расположение.

– И к чему это было сказано?! – с раздражением бросил Тиррел через плечо. – Они ведь не спят, а играют наяву!

– О, сэр, не сердитесь, я сказала просто так, – улыбка леди Анны отражала искреннее миролюбие. – А если человек во сне проигрывает, значит, ему не повезёт в любви, и дела его останутся нерешёнными.

– Ну, хватит, право же! – Тиррел рывком взял жену под руку. – Господа, прошу извинить наш уход. Нужно отдохнуть перед вечерней службой. Мы и так согрешили, не явившись к мессе. Идём, Анна, идём!

Он уволок её от горшков с цветами в проход, занавешенный алым сукном. Ла Тремуйль недоумённо покосился через плечо.

– Ей-богу, этот ваш Тиррел – странная персона. В сорок лет надумал корчить из себя праведника. Видать, есть о чём сокрушаться.

Кервуд неопределённо хмыкнул. Он знал кое-что о Тирреле, но перед Ла Тремуйлем пожелал смолчать. Тот энергично тряс кубики в руках.

– А его жена – очень милая женщина, – заметил с мимолётной улыбкой. – В ней что-то есть от блаженной. Говорит ничего не значащие вещи, но они удивительным образом оказываются пророческими… Леди Анна, я так понимаю, не в вашем вкусе?

– Она хороша и добра, но для меня – только жена коменданта крепости. Я не привык рисковать службой ради случайных интрижек.

– О да, вы расчётливы даже в риске! Кажется, я вам проигрываю, дорогой друг. Мне угрожает марс[48]48
  Марс – термин игры в трик-трак (нарды), означающий то, что проигравший не успел выбросить с поля ни одной фишки.


[Закрыть], и это неудивительно. Фортуна улыбается новичкам. Вы напрасно отказались делать ставки.

– Жизнь учит меня не сорить временем и деньгами, – отозвался Кервуд. – В ответ на улыбку фортуны я улыбнусь, да и только.

Кости выбили дубль из двух шестёрок, и он удалил с поля последние фигуры. Ла Тремуйль хлопнул в ладоши со смешанным выражением досады и благородного ликования. Оглянувшись на дверь, он склонился к Кервуду и перешёл на шёпот.

– Всё-таки, ваш великолепный выигрыш кое-чего стоит. Я готов оказать услугу. Не знаю, чем это для вас обернётся, но… хотите знакомства с Изабеллой?

– Да, хочу, – Кервуд глядел прямо в его влажные карие глаза.

– После всего, что я рассказал… Вы, безусловно, просчитали свои силы. Я похлопочу о знакомстве в обход всеведущего папеньки, но…

Он умолк с театральной многозначительностью, затем проговорил почти неслышно:

– Кервуд, мне нужен союзник в этом премерзком городишке.

* * *

Кервуд молча, безотрывно глядел в глаза собеседнику. Ла Тремуйль ухмыльнулся.

– Нет, нет, не смотрите на меня так, я не тяну вас во французский лагерь. Здесь другое. Взаимовыгодная сделка. Понимаете ли, Брэмптон – человек непростой. Опасный человек. Ему покровительствуют влиятельные люди, он участвует во многих интригах. Сейчас у Брэмптонов живёт одна персона. Секретной службе нашего короля стало известно, что эта персона – английский принц.

Кервуд нахмурился.

– Простите?

– Сын короля Эдуарда Четвёртого. Мальчик выжил после покушения и сбежал из Тауэра.

– Эта история однажды довела Англию до битвы. Хотите сказать, что всё повторяется?

– Хочу, мой друг, и дым идёт из фламандской трубы. Снова герцогиня Бургундская Маргарита, сестра йоркских королей.

– Насколько мне известно, фламандцы – союзники французов, – усмехнулся Кервуд.

– В гробу я видал таких союзников! Они только и мечтают, как бы выехать на чужой кобылке из-под немецкой пяты. Мы были нужны фламандцам во времена мятежей. Теперь герцогиня вступила с Максимилианом в сговор.

– То есть?

– Она выдвигает английского претендента. Оплачивает его кампанию, военную и коронационную. После этого Максимус выдаёт свою дочь Маргариту за этого юношу, то бишь, уже короля Англии. Взамен вдовствующая герцогиня выторговывает у германца привилегии для Фландрии. Максимус отдаёт за дочерью Франш-Конте и Артуа, обещанные нашему королю. Посколько Карл женился на Анне Бретонской, то эти бургундские земли достаются не ему.

– Понимаю. Вы что, хотите заслать меня в дом Брэмптона?

Ла Тремуйль замахал руками.

– Упаси Бог! Я же сказал, против Патиссона может выступить только сам сатана. И то, я не уверен, кто кого обыграет. Брэмптон имеет связи с фламандцами. Это он им подсунул мальчишку. Нынче лжепринц находится в Ирландии. Оттуда и грядёт смута.

– Чёрт побери! Они знают, откуда начинать!

– Вот именно, друг мой. Малый там покрасуется, а потом вернётся в Кале, на судне одноглазого Васко, португальского капера и компаньона Брэмптона. Нам удалось кое-что предпринять. Не так давно я свёл знакомством с одним человечком, по имени Джон Тейлор. Безземельный рыцарь, подался в пираты и стал компрачикосом. Охотится у берегов Англии, Ирландии, Бретани, Нормандии…

Кервуд молчал с каменным лицом.

– Вам это не по нутру, но интересы моей державы… наших держав, – Ла Тремуйль чарующе улыбнулся, будто забыл, что перед ним мужчина. – Мы наняли Тейлора для перехвата мальчишки. Наш компрачикос в одной связке с разбойником Васко и, главное, с Брэмптоном. Тейлор любит деньги, но боится мести. Нужно разыграть его арест, здесь, в Гине. Он тайно привезёт мальчишку в графство, но упаси ему Боже попасть в замок Гин! Тиррел…

Ла Тремуйль с удовлетворением встретил предельно заинтересованный взгляд Кервуда.

– Да, да, друг мой, – проговорил одними губами, – ваш праведник – продажная скотина. Он куплен герцогиней Бургундской, свояченицей графа Сэффолка. Этот граф – давний благодетель нашего Тиррелла. Сын Сэффолка, граф Линкольн, принимал участие в мятеже первого лжепринца.

Кервуд помнил об этом. Четыре с половиной года назад он сражался с армией Линкольна у реки Трент, в рядах королевской армии.

– Наш комендант в заговоре? Отлично, я сделаю всё, что смогу.

– Тиррела арестовывать не нужно, – с нажимом выговорил Ла Тремуйль. – Сдайте королевским агентам, пусть держат его на крючке. Это не ваша работа.

– Монсеньор, странно, что вы решились говорить обо всём этом в Гине. Тиррел много лет выполнял секретные поручения королевских особ. Здесь у стен есть уши.

– Да, он неотступно следит за мной. Скоро ему донесут, что мы с вами здесь о чём-то шепчемся. Сделайте одолжение, поведайте Тиррелу, будто я пытался переманить вас на тайный пансион короля Карла.

– Попробую, – улыбнулся Кервуд. – Меня интересует ещё кое-что. Арест этого Джона Тейлора. Во-первых, когда, во-вторых, где, и в-третьих, что за этим последует.

– Тейлор должен появиться в ближайшее время, со дня на день, и дать знак моему человеку. Тот сообщит вам, где и когда ваш патруль захватит Тейлора с мальчишкой. Всё будет выглядеть так, будто вы арестовываете известнейшего преступника, врага честных семей. Между прочим, Тейлора ищут в нескольких державах. Он ведь не спрашивает, у кого крадёт детей. Успел изрядно наследить во время войны в Бретани. Сами понимаете, как важно для нашего короля оправдаться перед бретонцами.

– А мальчишка? Я так понимаю, вы отдаёте его нам…

Ла Тремуйль игриво дёрнул усом. В его шёпоте зазвучали сипящие нотки смеха.

– И куда вы его повезёте? В Гин? Констэблю Кале? Ходить прямыми путями в городе, засаженном шпионами нескольких держав? На границе Гина и Булони вы передадите Тейлора и мальчишку моим людям на французском посту. Местонахождение, пароли – вас обо всём уведомят. Если считаете, что мальчишка представляет ценность для вашей державы, сообщите об этом в Лондон.

После недолгого молчания Кервуд ответил:

– С ваших слов, эта персона имеет ценность для обеих держав.

– Истинно так, друг мой! Ставки высоки. Пожелаете принять участие в этом деле – дайте знать. Взамен устрою вам знакомство с Изабо. Слышите? Только взамен!

Сияя очаровательной улыбкой, Ла Тремуйль поднялся, легко кивнул и одним движением захлопнул игровое поле для трик-трака.

* * *

После секретного разговора с Ла Тремуйлем прошло три дня.

Кроме выполнения служебных обязанностей, Кервуд посвятил эти дни раздумьям. Он ненавидел интриги любого рода. Дело воина – держать меч в руках, а не блуждать в хитросплетениях политических склок.

Несколько лет назад из-за политики пришлось пережить кучу неприятностей. Близкий родич и наставник, сэр Джон Сент-Чайлд, служивший при дворе Генриха Седьмого, преподал немало ценных знаний. Он забрасывал племянника в бурлящий водоворот интриг, но ядовитый осадок от сомнительных приключений до сих пор жил в душе.

И вот опять, как по мановению злого рока…

Воинский ум Кервуда был туговат и ленив для решения сфинксовых загадок. Он не обладал способностью делать блестящие выводы, достойные друга Дэнтона и дяди Сент-Чайлда. Скрытые амбразуры и волчьи ямы безошибочно подсказывало чутьё солдата и опытного охотника.

Если Тейлор и мальчишка нужны французам, почему те не обойдутся без участия англичан? Зачем Ла Тремуйлю понадобилось привлекать его, Кервуда? Скромную пешку, беспрекословно сражающуюся за своего короля?

Это какая-то соколиная охота: птицу выпускают на ловлю другой птицы. Добычу забирает хозяин, бросая соколу жалкую подачку.

Жалкую ли? Ла Тремуйль понял, что мысль о прекрасной Изабо тоненькой иголкой вонзилась в мозг раба Господня Артура. Черноусый играет с этой иголочкой. Теребит её, попутно закидывает удочку о том, что самозванец составляет интерес обеих держав.

Что скажет лорд Кервуд Его Величеству? Поведает о том, как собственноручно передал французам ценную добычу?

В таких делах нужен совет Сент-Чайлда. Натура воина, привыкшего к единоначалию, вынудила Кервуда написать дяде в ночь после беседы с Ла Тремуйлем.

Как любил говорить друг Дэнтон, действовать без запроса означает рисковать. Кервуд обладал немалой долей азарта, но сейчас решил избежать неоправданного риска.

Он чувствовал, что поступает правильно. Ла Тремуйль провоцирует его на нужный для себя ход. В ответ нужно медлить, играя роль тупоголового солдафона.

С прошествием времени стало ясно: при любом способе действий Артур Уайлд Кервуд становится звеном передачи интересующих сведений. Надёжным звеном, которому верит английская сторона. Французы хотят выжать из казуса с мальчишкой наибольшую пользу. Они хотят решить фламандско-германские и, каким-то образом, английские вопросы.

На четвёртый день адвента нарочный привёз Кервуду записку следующего содержания:

«Милорд, от имени Его Величества короля Англии благодарю Вас за предоставленные сведения. Они вызвали огромнейший интерес и срочный совет с особо приближёнными лицами. Возможно, вас удивит мой ответ. Выражаясь французским манером, – laissez passer, то есть, предоставьте событиям течь своим чередом. Согласитесь на предложенное вам. Будьте внимательны. Вас не оставят без помощи».

Туманный ответ Сент-Чайлда вызвал в душе Кервуда сначала недоумение, затем глухое негодование.

Что за странная тактика? Почему сразу не перехватить самозванца, не доставить его в Лондон для допроса? Уничтожьте бунт в зародыше – и всё, Ваше Величество. Спите спокойно, плодите наследников…

Впрочем, рассуждать над повелениями свыше – дело неблагодарное. Хлопотное и весьма опасное.

Кервуд сообщил Ла Тремуйлю о своём согласии. Тот заметно воспрянул духом, выйдя из состояния показного безразличия.

Черноусый изредка покидал свои покои в дальнем крыле замка. К Ла Тремуйлю, по сплетням Тиррела, свозили окрестных девиц, вина и столовые изыски.

Кервуду было совершенно наплевать на то, как военачальник французского короля готовится к Рождеству. Он ответил вежливым отказом на заманчивое предложение графа вместе посетить ароматные бани, где продажные женщины ублажали мужчин и демонстрировали чудеса акробатики.

Кервуд предпочитал вдов или замужних дам, уставших от навязанного супружества, но проституток и девственниц усердно избегал. Этих крайностей уважающий себя мужчина обязан сторониться. Так учил его покойный отец, и натура не противоречила этим урокам.

Ла Тремуйль не гнушался ничего, находя пищу для своей необузданной натуры на каждом углу.

Кервуду случилось на одну ночь исполнять обязанности приболевшего Тиррела. Проверяя посты, он увидел, как из покоев Ла Тремуйля впригибку выбегает мальчик-паж. На ходу он подвязывал штаны.

Эдмунд… Тот самый смазливый паренёк, которого французский гость хлопал по ягодицам на каждой трапезе…

Кервуд схватил пажа за шиворот, затащил в один из тёмных переходов и молча колотил до тех пор, пока мальчик со слезами не взмолился о пощаде.

– Моя б воля, я бы тобой полы вытирал, – гадливым тоном бросил Кервуд, переступая через скрюченное, трясущееся в рыданиях тело. – Посмеешь кому-нибудь жаловаться, клянусь тебе – так и случится. И пока я здесь, рыцарства тебе не видать, как своей намозоленной задницы!

С этого момента выносить общество Ла Тремуйля казалось невозможным. Памятуя о королевском распоряжении, Кервуд молил Бога дать толику сил ещё на пару дней.

Француз не подавал никаких знаков о договоренных действиях. Казалось, он не проявляет беспокойства о том, что компрачикоса с мальчишкой доселе нет в Кале.

Кервуд же изводил себя и солдат. Он заставлял их прочёсывать окрестности, выпытывать обо всех подозрительных лицах и лично допрашивал каждого задержанного.

Недолгий отдых после караульной смены, молитва, завтрак, военная тренировка, обед, снова тренировка. Короткая передышка, чистка оружия и одежд, умывание, толика свободного времени. Вечерняя молитва, отдых до шестого часа пополуночи, когда менялся очередной состав крепостного караула и патруля…

Таким был обычный распорядок дня капитана патрульной службы крепости Гин. Ко всему прочему, Кервуд успевал курировать гарнизон мастифов. Собаки охраняли замок, береговую линию и вместе с кавалерией прочёсывали окрестности.

Для этих умных и сильных псов существовали специальные доспехи, утыканные шипами. Мастифам полагался четырёхразовый харч и обязательный отдых после трапезы во избежание заворота кишок. Солдаты шутили, что собакам в Гине живётся лучше, чем людям.

Кервуд искренне любил благородных гигантов с древнейшей историей. Грозные и бесстрашные для врагов, добродушные для друзей, псы-лошади служили людям вернее, чем те служат друг другу.

Тиррел милостиво разрешил отобрать щенков от наилучшей пары. Кервуд опекал их, как собственных детей, надеясь когда-нибудь увезти в Англию, в родовое поместье Уайлдернесс.

В незатейливых радостях воинской жизни он чувствовал себя счастливым. Каждый день был заполнен до отказа, в нём не зияли прорехи безделья. Даже для времени раздумий на подоконнике каморки, похожей на монашескую келью, стояли песочные часы – четырёхфунтовые, из красного дерева. На тонком стекле были временные метки, а бледно-жёлтый песок пересыпался из колбы в колбу за один час…

Накануне отъезда Ла Тремуйля Тиррела сразил повторный приступ лихорадки. Кервуд вновь принял обязанности замкового смотрителя.

Патрульную службу пришлось доверить одному из испытанных напарников, но сердце всё равно было не на месте.

Объевшийся развратом, упившийся вином Ла Тремуйль после трёхдневных оргий походил на трактирного забулдыгу, переодетого в шелка с чужого плеча. Его способность что-либо помнить о деле межгосударственной важности вызывала серьёзные сомнения…

Декабрьский полдень выдался совершенно не зимним – уныло-серым, отвратительно мокрым. Мелкий дождь моросил, не переставая, но Кервуд со стоическим упорством проводил во внутреннем дворе крепости военную тренировку. Не щадя гарнизонных солдат, он ежедневно устраивал им бои наподобие турнирных поединков, с использованием затуплённых копий, мечей, топоров и булав.

В любую погоду поединки проходили в полном боевом облачении. Для детальной отработки ударов мечом, арбалетной и аркебузной стрельбы во дворе были вкопаны деревянные чурбаны со стальными мишенями.

Вытирая потный лоб, Кервуд спустился с лестницы у деревянной имитации крепостной стены. Он только что закончил тренировочный бой на полэксах[49]49
  Полэкс (poleaxe) – разновидность боевого топора, на длинном древке, имевшая обух, острый наконечник и боковой изогнутый шип.


[Закрыть] в условиях осады.

Сверху досадливо крякнул сержант, проигравший поединок. Спрыгнул вниз, делая вид, что ему нипочём десятифутовая высота.

– Прыгаете вы лихо, Эштон, а быстрым переходам из стойки в стойку вам нужно учиться, – заметил Кервуд через плечо, передавая свой полэкс оруженосцу.

Заслышав хмыканье сержанта, он усмехнулся. Ох, уж эти самоуверенные южане… Кентерберийцы, служившие в гарнизонах Кале ещё со времён Эдуарда Четвёртого. Они недолюбливали «тюдоровских выскочек» с запада и до сих пор носили на рукавах королевских белых ливрей с красным крестом борону – гербовый знак маленького Кентербери.

В отместку южанам Кервуд изводил их секирными боями. Сражаться с тем, кто обучен валлийцами, – дело нелёгкое. Валлийский секирный бой славится по всему английскому королевству и за его пределами…

Близилось время обеда. С раннего детства Кервуд привык обливаться холодной водой и не мыслил без этого ни одного дня. Предвкушая, как ледяные потоки смоют липкий пот, он отправился на задний двор.

Дождь не переставал моросить. Воздух был стоячим, тяжёлым и безветренным. Когда правую щёку обдал резкий порыв, Кервуд вскинулся.

Дама в лиловом плаще прошла мимо него так стремительно, словно опаздывала на приём к королю. Шлейф несла проворная карлица с забавной причёской из косичек, похожих на маленькие плюшки.

Капюшон дамы упал, обнажая змеиный клубок блестящих смоляных кос над белой шеей.

Ноги Кервуда сами свернули от входа в задний двор к одной из боковых дверей. Изабо вошла в них следом за прислужником и скрылась в полумраке холла.

* * *

– Подождите здесь, миледи, – просительным тоном сказал слуга, – я справлюсь о том, где нынче леди Тиррел.

– Давай живо! Я полвека ждала у ворот, пока обо мне изволят доложить!

Изабелла нетерпеливо огляделась. Курносая карлица невесть откуда извлекла креслице, обитое бархатом, и подвинула его хозяйке. Та, быстрым, точным жестом подобрав юбки, уселась и выхватила из рук фрейлины какой-то предмет. С одним движением руки он превратился в полукруглое опахало.

Она что-то сказала карлице на своём напевно-шелестящем языке. Та ответила пронзительно-писклявым голоском. Изабелла рассмеялась бренчащим звуком: словно кто-то дёргал когтем плектра[50]50
  Плектр – пластинка для защипывания струн


[Закрыть] средние струны лютни…

Кервуд стоял за каменной колонной. От грудного, хрипловатого голоса пассии кровь пылала в жилах. Он звучал, как голос зрелой, пожившей на свете женщины. Так странно, ведь она едва перешла двадцатилетний рубеж…

Глаза поедали каждую чёрточку в облике загадочной донны. В этот момент Кервуд не помнил и не вспоминал ничего из тремуйлевских сплетен.

Он думал об одном: как сделать следующий шаг. Душа полнилась охотничьим азартом.

Выступив из укрытия, Кервул оказался в желтом свете двух настенных факелов. Громадный, будто колосс, над женской фигурой в изящном креслице, у ног которой сидит сказочное существо…

Донна и её уродливая фрейлина прервали беседу на полуслове. Кервуд отдал поклон.

Глаза Изабеллы – два чёрных блестящих агата – глядели на него поверх узорчатого опахала в манерно застывшей руке.

Пристальный, пытливый взор, ищущий диковинок. Она спрашивает себя, почему этот наглый солдафон после приветствия не идёт восвояси.

Карлица таращила на него водянистые жабьи глаза. Полные губы растянулись в глуповатой улыбке.

– Мадам? – Кервуд слегка улыбнулся. Изабелла молча изучала его с головы до ног своим колючим взглядом.

– Мы виделись в церкви Сент-Пьер, вы уронили свечу, – продолжал он. – Я отдал вам свою. Вместе с ней оставил у вас ещё кое-что.

Она убрала опахало от лица.

Теперь Кервуд мог видеть его ясно и близко. Невероятное лицо, – прекрасное и пугающее. Острые скулы и подбородок, рельефные линии надбровных дуг и височных косточек, чувственные впадинки щёк. Чёткий нос, похожий на клювик ястребицы, с тонкими, подрагивающими ноздрями. Уверенные росчерки вишнёвых губ, хранящих красноречивое безмолвие.

– Покой, мадам, – Кервуд завершил фразу в абсолютном понимании того, что строптивая донна желает оставить его в дураках.

Она демонстративно переглянулась с лупоглазой наперсницей и выдала ей длинную фразу на португальском.

– Мадам ещё раз благодарит вас за услугу и просит удалиться, – прочирикала карлица.

Кервуд с лязгом преклонил колено, глухо ударив сталью о каменную плиту пола. Быстро нагнул голову и коснулся губами ажурного сплетения вен на запястье Изабо. Сквозь горячий туман в голове слышалось растерянное хихиканье карлицы.

Резкая боль обожгла щёку. Кервуд отдёрнулся. Агатовые глаза Изабо гневно сверкали.

Чёрт возьми, эта бестия ударила его своим опахалом! Он встал с колена, еле сдерживая жгучую злость.

– У рыцарей это равносильно объявленному поединку, мадам. Я назову своё имя, как полагается перед боем. Артур, лорд Уайлд Кервуд из Уайлдернесс, графство Сомерсет королевства английского. Будьте уверены, я выйду победителем.

Она выслушала тираду с видимым равнодушием. Раздался призыв слуги в покои леди Тиррел.

Обойдя Кервуда, как досадную преграду, Изабелла устремилась в бледный свет арки над винтовой лестницей.

Душу жёг яростный азарт. Хотелось накинуться на леди Тиррел с резонными вопросами. Выяснить, почему она ни словом не упомянула о знакомстве с Изабо.

Что за чёртово кодло? Тайны, интрижки, недомолвки… А эта молодая паучиха? Изабо плевать на его рыцарство и баронский титул. Он для неё – солдафон, пешка. Никто и ничто в сравнении с теми, кто готов отдать состояние за её руку…

Дочь торгаша, продажная сучка в шелках! Годами живёт со старыми, мерзкими пьяницами, а молодой, видный мужчина не стоит и пары любезных слов!

Охладив себя несколькими галлонами воды, он решил, что не станет пугать добрейшую леди Тиррел солдафонским напором. Изабо непременно спросит у Анны, что за птица этот лорд Кервуд. И ничего, что сегодня он предстал перед ней взлохмаченным верзилой с вонью боевого пота.

Не отступать, теперь уж ни за что не отступать! Бог свидетель, эта женщина – его породы. Мир ей сладок после изнурительной войны.

К обеду Кервуд получил нарочным из прибрежной крепости Сангат записку: «Полночь, маяк Сен-Никола». В правом верхнем углу листа стоял отличительный знак – крест Святого Георгия.

Итак, послание отправлено королевскими агентами. Они взяли компрачикоса Тейлора на себя…

Ла Тремуйль покидал Гин сегодня же, в удовлетворённом бессилии самца после брачных игр. На прощание он изволил напомнить Кервуду о договорённости. Тот ответил молчаливым кивком согласия, но вслед уходящему графу показал пальцами букву V. Так английские лучники приветствовали французов после победы в Азенкурской битве.

К полуночи Кервуд собрал отряд самых опытных бойцов и отправился к северо-западу от Гина.

Море было неспокойным, как обычно случалось с ноября по март. Штормовой ветер ещё не набрал силы, могущей помешать проходу лёгкого судна. Комендант Сангата предоставил гинцам гребной одномачтовый бот, вооружённый шестью пушками.

Кервуд знал, что компрачикосы курсируют вдоль берегов на подобных судах. Он велел отправить донесения в близлежащие крепости, а сам занял место на носу бота, в полном вооружении.

Взгляд не покидал волнующегося горизонта. Крохотной точкой трепетал огонь Сен-Никола. Возле береговой линии маяка не было ни единого судна.

На причале Кервуд велел солдатам оцепить скалистый клочок земли под девяностофутовой башней[51]51
  90 футов равняется ок.30 м


[Закрыть]. Смотритель, пожилой усатый бретонец крепкого сложения, отпер двери в маяк. Увидев королевскую грамоту, он без единого слова впустил трёх вооружённых людей.

– Где гости? – спросил Кервуд.

– Наверху, – отвечал смотритель.

– Отогреваются, паскуды! – Кервуд обнажил меч. – Глядите в оба, ребята. Как только будем наверху, один перекрывает выход, а другой держится слева от меня.

Они долго шли по винтовой лестнице, пока не оказались на верхней восьмиугольной площадке, огороженной металлической решёткой с куполом.

В углублении посредине площадки пылал огромный костёр, заправленный сосновым торфом и соломой. Густой, едкий дым с запахом горелой, смолистой гнили вырывался сквозь отверстие в куполе.

У ограды стоял человек, завёрнутый в латаные лохмотья. Глухо покашливая, он прихлёбывал из кружки, над которой струился лёгкий пар. На звук тяжёлых солдатских шагов постоялец обернулся.

– Ну, и какого чёрта ты приволок сюда такой эскорт?

Кервуд на миг остолбенел. Голос, надтреснутый кашлем, показался удивительно знакомым.

– Может, я выгляжу бродягой, – продолжал тот, – но сердцем – королевский рыцарь. Бочка воды и кусок кастильского мыла вернут мне приличный вид.

Кервуд без слов отправил меч в ножны и крепко обнял друга, с которым не виделся больше года.

* * *

Неожиданное появление Дэнтона чрезвычайно обрадовало, но нарушило ход игры.

Теперь Кервуд осознал, как глупо ошибся. Он принял письмо друга за сигнал от тремуйлевских агентов. Так надеялся арестовать Тейлора, что позабыл о записке Сент-Чайлда. Ведь там был намёк на подмогу…

– В ваших туманностях я мало что смыслю, – проворчал Кервуд, устав от насмешек. – Если бы в письме было прямое указание…

– … тогда бы я и шагу не ступил в Кале без хвоста, – докончил Дэнтон. – Спасибо и на том, что пригнал сюда вооружённый отряд. Я тоже олух царя небесного: забыл, кому пишу. Эх, не зря пролез на борт этой португальской посудины! Ещё на берег не сошёл, а тут такие новости…

– Значит, Тейлора ждать нечего, – Кервуд с глухой досадой сверлил глазами бурное море. Шторм усиливался. Придётся ночевать на маяке… А с шестого часа – патруль. Чёрт побери!

– Жуана Брэмптон отправила записку в Блэрни через портового грузчика. И тот божился, что отдал её привратнику, а привратник головой своей клялся передать хозяину. Вся наша уверенность держится на честном слове. Коль Тайг Маккарти получит эту записку, Тейлору не уйти из гавани. Мак никому не позволит хозяйничать на своём берегу. Даже если Тейлор улизнёт от него, то потянет на хвосте английских шпиков.

– Толку-то? Пасти дерьмового компрачикоса до французского берега? Я бы взял этого проныру за хвост одним махом, и все дела. Развели тут laissez passer, шахматисты чёртовы…

– Между прочим, отличная тактика, зря ерепенишься. Король не спешит арестовывать новоявленного принца. Хочет выяснить его подноготную, обозначить имена кукольников. Понимаешь?

– Ага. По мне, проще обрубить всё на корню и заниматься делами поважнее.

– Войной с Францией? – усмехнулся Дэнтон. – Уповай, мой друг, королевский штандарт тебе в руки. Сражаться на полях сейчас немодно. Для открытой войны нужен очень и очень существенный повод.

– А Бретань – не существенный повод?! – Кервуд смачно плюнул сквозь решётку. Дэнтон постучал костяшками пальцев по грязному лбу.

– Для твердолобых дурней, бредящих Креси, Пуатье и Азенкуром[52]52
  В этих битвах Столетней войны англичане нанесли французам сокрушительные поражения.


[Закрыть], – конечно, существенный. Франция нынче не та, разве не видишь? Спроси себя: почему Генрих тянет волынку с бретонской войной? В одиночку ему этот пирог не съесть.

– А с Максимилианом?

– Старик Максимус – ненадёжный приятель. Как и Фердинанд. Испанцам не до того, они Гранаду отвоёвывают. А Генриху свой престол нужно беречь. Юнона[53]53
  Прозвище Маргариты Бургундской, сестры Ричарда III, предшественника Генриха VII и его политического противника


[Закрыть] даже с французами сговорилась, лишь бы ему насолить.

– То есть?

– Мы, когда в пролив зашли, чуть не попали под обстрел Равенстиновского флота. Этот нидерландский граф возомнил себя грозой морей. И что ты думаешь? Наша умница, леди Маргарет Брэмптон, велела поднять на «Прокурандо» знамя фламандского герцогства. Она завела с Равенстином любезные переговоры. Угощала его португальскими винами, убеждала в союзничестве Брэмптонов с герцогиней Бургундской и французским королём.

– Осиное гнездо, ей-богу! То сговариваются, то шпионят друг за другом. Французы, фламандцы, немцы – понятно. Мне эти Брэмптоны покоя не дают.

– Не одному тебе. Думаешь, почему я терпел трёхдневное болтание в пыльном трюме? Ради них я здесь появился, и не вернусь домой, пока не буду знать всю их подноготную.

Кервуд с готовностью выложил то, что узнал от Ла Тремуйля. Не забыл упомянуть об увлечении старшей дочерью Патиссона, и о том, что француз сулил знакомство с ней в обмен на Тейлора.

Дэнтон слушал с интересом, не проронив ни слова. После рассказа он неспешно заговорил:

– Вот что, mon ami[54]54
  Мой друг (фр.)


[Закрыть]. Отныне мы с тобой – два битюга в одной упряжи. Хочешь или не хочешь, придётся снова влезть в политику. Сам видишь, какое дело. Сказка о воскресшем принце изложена хитрыми письменами на нескольких языках. Наша задача – перевести её на английский и представить Его Величеству.

– А я зачем нужен? – хмуро вопросил Кервуд.

– Войдёшь в доверие к семейству Брэмптон. Ключ – Изабелла, ты найдёшь к ней путь. Уж я тебя, упрямца, хорошо знаю.

Дэнтон умолк, видя каменное лицо друга.

– Артур, в чём дело? Я не вижу огня в рыцарском взоре…

– И не увидишь, – Кервуд с размаху швырнул в костёр вязанку соломы. – Я требую не вмешивать в политику мои отношения с женщинами.

Дэнтон сухо засмеялся.

– Да как же без этого? Никогда политика не обходилась без прекрасных служанок сатаны.

– На сей раз обойдётся! Уилл, чёрт тебя дери, тайновидец ты неприкаянный! Пойми, я хочу просто насладиться этой женщиной. Безо всяких задних мыслей, без груза на спине. Я устал, осточертело мне это межвременье. Холодок в жилах, торопливые объятия деревенских вдовушек! Да, я заболел Изабо, и должен переболеть. И, ради Бога, – без участия тайных служб всего христианского мира!

Он отвернулся, питая утихающее пламя новыми порциями топлива.

Торф плохо горел и беспощадно дымил. Дэнтон, закашлявшись, подошёл к ограде. Вдохнул морского воздуха, обернулся. В лице проступила требовательная жёсткость.

– За вашими кувырками никто подглядывать не собирается. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Приказываю именем короля: завоевать Изабо. Мне… нам, Англии нужны сведения. Брэмптоны – единственная лазейка.

– У тебя есть Жуана, вот и выведывай, – бросил Кервуд через плечо.

– Этого мало. Полнота любых сведений достигается за счёт нескольких источников. Как ты думаешь, почему Евангелий – четыре, а не одно?