355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рустан Рахманалиев » Империя тюрков. Великая цивилизация » Текст книги (страница 8)
Империя тюрков. Великая цивилизация
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:10

Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"


Автор книги: Рустан Рахманалиев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Переход теле на запад был событием чрезвычайной важности: эти разрозненные кочевники образовали свою державу Гаогюй.

В конце V в. в Китае началось возрождение. Античный период истории Восточной Азии заканчивался, и пережиток этой эпохи – Жужань – должна была погибнуть.

Таким образом, уход телеутов и государственный переворот 492 г. были переломными моментами в истории Жужани. Она потеряла гегемонию в Центральной Азии и принуждена была сражаться уже не за власть, а за существование.

Тем временем теле освоились на новом месте и, уничтожив Юэбань, последний остаток хуннской эпохи, создали новое государство.

В политическом отношении Гаогюй держался китайской ориентации, рассчитывая получить шелк. Однако в 495 г. эфталиты (враги жужаней и союзники китайцев), расправившись с Ираном, разгромили Гаогюй. Эфталиты выбрали из числа пленных князя Мивоту и поставили его над оставшимися телеутами. Итак, Гаогюй превратился в вассала эфталитов, которые заплатили ему за союз 60 кусков шелковых тканей.

Но шелк надо было отработать: против жужаней были подняты телеуты, которые должны были оплатить кровью свои 60 кусков шелка. При оз. Пулэй Мивоту разбил жужаней. Те бежали на юг, но в горах Бэйшаня встретили отряды Мын Вэя. В панике бросившись обратно, жужани натолкнулись на телеутов и были снова разбиты (508 г.). В резне погиб злополучный хан жужаней Футу. Мивоту отправил его скальп Мын Вэю. За это ему были присланы дары: полный набор музыкальных инструментов, 80 музыкантов, 10 кусков пунцовых и 60 кусков разноцветных шелковых тканей.

В 516 г. наследник Футу убил Мивоту, и спасшиеся телеуты примкнули к эфталитам. В Жужань тем временем проник буддизм, и единство в орде нарушилось: начались распри.

Распрями воспользовались телеуты: младший брат замученного Мивоту восстановил государство Гаогюй и разбил в 521 г. жужаней, загнав их в Китай.

В 534 г., оставшись один на один с телеутами, жужани разбили их наголову. В 540 г. держава Гаогюй перестала существовать.

Несмотря на бесспорное превосходство жужаней в Верхней Азии, их экспансии мешали яростные атаки тоба, теле, внутренние распри (особенно в 521 г.), восстания подданных.

Жужани имеют отношение к истории тюрков не только потому, что они сразу после них появились в Монголии, сражались с ними, порабощали их и, наконец, пали под их ударами, но и потому, что они привнесли в Верхнюю Азию новые черты цивилизации, которые позже стали признаком тюркской специфичности.

Владычество жужаней (407–552 гг.) не приняли народы Верхней Азии, которые в большинстве своем были тюрки, и оно кажется некоей исторической случайностью в той долгой эпохе, когда на первый план выходят тюркоязычные племена, а монголы большей частью остаются на крайнем Востоке.

Примерно в ту же эпоху на Енисее, в районе Минусинска, сформировалась новая культура – так называемая культура «рыцарей-кочевников», от которой остались бронзовые пластины, элементы упряжи и сбруи, удила, стремена, ножи, сабли, копья, седла и т. п. Они хранятся в музеях Минусинска и Хельсинки. Кстати, такие же предметы (оружие) обнаружены южнее Байкала. По-видимому, эта культура существовала и при жужанях и после них, потому что в тех же местах ее следы связаны с китайскими монетами начала династии Тан (VII в.) и теряются только в IX в. Она интересует нас в связи с тем, что являет собой поразительную аналогию с аварской культурой в Венгрии VI–VIII вв. и с протовенгерской культурой IX в. Однако этот факт не является убедительным доводом для того, чтобы считать жужаней прямыми предками европейских аварцев, по крайней мере, это позволяет заключить, что и те и другие вращались вокруг одного культурного центра.

После жужаней и телеутов можно вести речь о родственной орде – об эфталитах, хозяевах Западного Туркестана того периода.

Держава эфталитов

Эфталиты – это тюрко-монгольская орда, родиной которых, по сообщениям Сонь-Юня, были горы Алтая и которая спустилась в степи нынешнего Туркестана. Их имя – эфталиты – у византийских историков, хейафелиты – у персидского историка Мирконда, йе-таи – у китайцев, которое, по-видимому, происходит от царского клана Эфта, или Йе-Та. Византийские историки называют их, впрочем безосновательно, «белыми гуннами».

В начале V в. эфталиты представляли собой второстепенную орду вассалов жужаней, которая, как уже говорилось, владычествовала в Монголии. Во второй четверти V в. эфталиты набрали силу и распространили свою власть на запад: начиная с верховьев Юлдуза (северо-западнее Карашара), затем бассейн р. Или до Балхаша, бассейн Иссык-Куля, Чуйские и Таласские степи и район Сырдарьи до Аральского моря. Согласно некоторым источникам, одна из резиденций ханов эфталитов находилась рядом с Таласом. В 440 г. они оккупировали Согдиану, или Мавераннахр, и, вероятно, Балх, Бактрию, или Туркестан.

Некоторые востоковеды, в частности Ноельдке, считают, что начиная с царствования персидского царя Бахрама Гуру (420–438 гг.) эфталиты поселились в Бактрии. Возможно, они даже захватили сасанидскую провинцию Хорасан, откуда Бахрам Гур изгнал их в результате битвы при Кусмехане около Мерва. Наоборот, Маркарт полагает, что Бахрам Гур, а затем его преемник Йездигерд II (438–456 гг.) вынуждены были защищаться не от набегов эфталитов, а от хионитов, которые кочевали севернее Мерва. В любом случае именно эфталиты при сасанидском шахиншахе Перозе (459–484 гг.) напали на Хорасан и в конце концов победили и убили этого монарха. Эфталитский вождь, одержавший победу, известен арабо-персидским историкам под именем Ахшунвара или Ахшунваза (возможно, это искаженное согдийское слово «ахшеван», т. е. царь).

После победы над шахиншахом Перозом, эфталиты захватили не только пограничные районы Талекана (между Балхом и Мервом), граничавшие на северо-востоке с империей Сасанидов, но также Мерв и Герат. Кроме того, они поддержали дворцовые интриги среди Сасанидской династии Ирана. Так, сасанидский царь Кавадх, лишенный трона в Ктесифоне, нашел у них убежище, женился на племяннице их хана и получил от него армию, при помощи которой вернул себе корону (498 или 499 г.).

Здесь, очевидно, следует обратиться к истории Сасанидской империи, которая была основана в 224 г. Ардаширом, свергнувшим Артабана V, последнего парфянского царя, мстя за ахеменидского царя. Империя располагалась на Среднем Востоке и получила свое название по имени деда Ардашира, Сасана.

Царство простиралось от Сирийской пустыни, где постоянно приходилось обороняться от наступавших римлян, до северо-западной Индии, где были покорены Кушанская и Эфталитская империи, которые являлись препятствием на главных торговых путях, связывавших Индию и Китай с западными странами.

В политическом отношении империя то склонялась к полной централизации при сильной монархической власти, которая поддерживалась армией и бюрократией, как при Хосрове I (ум. в 579 г.), то впадала в анархию при всевластии местной знати.

Зороастризм объявлен в III в. государственной религией. Христиане в Армении и Закавказье подвергались гонениям, но, порвав в 424 г. с Византийской церковью, освободились от подозрений в служении врагам империи.

Царский двор в Ктесифоне притягивал к себе все лучшее в культурном отношении, испытывал сильное греко-римское влияние и не был чужд новшествам с Востока. Однако население в последние годы правления династии очень сильно страдало от постоянных войн, чем, возможно, объясняется быстрый распад империи накануне арабского завоевания в 636–661 гг., о чем речь пойдет далее.

Однако обратимся к концу V в., когда эфталиты стали грозной силой в Центральной Азии. В «Лань-Шу» говорится о посольстве, отправленном в 516 г. к китайскому двору в Нанкине эфталитским царем Йе-Тай-Ли-То.

Несмотря на поражение шахиншаха Пероза, сасанидский Иран обладал достаточной силой, и эфталиты отказались от мысли покорить его. Они вернулись на юго-восток в район Кабула. Очень возможно, что при их приближении последних кушанов заменила другая династия – юечжи, пришедшая из Бактрии.

В иранских источниках того времени говорится о Кидаритской династии, которая обосновалась к югу от Окса, между Балхом и Мервом, и воевала против сасанидов. По тем же источникам, сасанид Пероз, тот самый, который якобы погиб от рук эфталитов, – сражался против кидаритских вождей: сначала против их героя Кидары, а позже – Кунха, сына Кидары. Далее говорится, что именно в результате поражения, которое нанес им Пероз, кунхи ушли из Бактрии, и ее тут же заняли эфталиты, после чего Пероз перешел Гиндукуш и остановился в Кабуле, где заменил последних кушанов. Эти сведения подтверждают китайцы, но датируют этот эпизод несколькими годами раньше. В китайских источниках, которые, очевидно, восходят к 436–451 гг., отмечается, что «один царь юечжи из По-Ло, т. е. из Балха, под давлением эфталитов покинул Бактрию и перебрался в Гандхару, где поселился в Пешаваре, подчинившись своим сородичам юечжи Кабула, т. е. последним кушанам». Китайцы называют этого царя Ки-То-Ло, что точно соответствует имени Кидара. Получается, что под натиском эфталитов, а не сасанидов кидариты ушли из Бактрии и нашли убежище в Кабуле. Впрочем, эфталиты преследовали их и прошли по их следам через Гиндукуш. А древняя земля юечжи – Бактрия, Кабул и Кандагар – перешла в руки эфталитов. Более того, из долины Кабула эфталитский авангард, как когда-то кушаны, отправился покорять Индию.

Основная часть Индии – весь бассейн Ганга, Мальвы, Гуджерата и север Декхана – составляла тогда крупную империю во главе с большой местной династией Гуптов, которая находилась на вершине могущества в царствование Кумарагупты (414–455 гг.), которого сменил его сын Скандагупта (455–470 гг.). В последние годы Кумарагупты или в начале царствования Скандагупты эфталиты, покорив Кабул, спустились в Пенджаб и в районе Доаба или Мальвы подошли к границам Гуптской империи. Скандагупта заставил их отступить – либо сразу после восхождения на трон, либо несколько раньше, в бытность наследного принца. В 460 г. в стране воцарился покой.

Однако эфталиты прочно закрепились по обе стороны Гиндукуша – в Бактрии и Кабуле.

В 520 г. их хан (во время путешествия китайского паломника-хронографа Сонь-Юня) имел резиденцию к северу от Гиндукуша, переезжая в зависимости от времени года из Бактрии, где он проводил зиму, в Бадахшан, летнюю резиденцию. В Кабуле, в старых греко-буддийских провинциях Капика и Гандхара, обосновался второстепенный эфталитский вождь, тегин, отпрыск династии, второй царь которой правил в 520 г. В Гандхаре, в среде высокой культуры, где эллинство и буддизм превратили эту страну в новую Элладу и новую «буддийскую Святую землю», эфталиты вели себя как варвары, убивая местных жителей, преследуя буддистов, уничтожая монастыри и памятники искусства, разрушая пятисотлетнюю греко-буддийскую цивилизацию. И персидские, и китайские тексты в один голос констатируют тиранию и вандализм этой орды.

Исторические хроники «Цей-Ше» и Сонь-Юнь, посетивший эфталитского хана в 520 г. в его летней резиденции Бадахшана, затем тегина в Гандхаре, описывают эфталитов как настоящих кочевников: «Они не живут в городах, их правители постоянно находятся в кочевом лагере, в войлочных шатрах. Они перемещаются в поисках воды и пастбищ, уходя на лето в прохладные места, на зиму – в районы с умеренным климатом. Для царя сооружают большой шатер квадратной формы, 40 пядей с каждой стороны, вокруг которого расстилают шерстяные ковры. Царь носит шелковые цветастые одежды. Он восседает на золотой кровати, ножки которой сделаны в форме четырех золотых фениксов. Его главная жена также носит одежды из раскрашенного шелка, которые на три шага волочатся по земле. На голове у нее коса длиной 8 пядей, украшенная драгоценными каменьями пяти разных цветов». Это рассказ Сонь-Юня, который отметил у эфталитов обычай братской полиандрии, а также враждебность к буддизму. «Они совсем не верят в буддийский закон и поклоняются многим божествам. Они убивают живых существ и едят мясо с кровью». По свидетельству Хьюань-Цана, эфталиты вырезали в Гандхаре две трети жителей, остальных обратили в рабство, кроме того, уничтожили большинство монастырей и буддийских святилищ.

Из Кабула эфталиты зорко следили за богатствами Индии. Получив отпор со стороны индийского императора Скандагупты, они ждали благоприятного случая, который не замедлил представиться, когда после смерти монарха (470 г.) Индийская империя пришла в упадок, возможно в результате раздела страны на две ветви Гуптской династии: одна царствовала в Мальве в лице Буддхагупты (476–494 гг.) и Бханугупты (499–543 гг.), другая – в Бехаре и Бенгалии во главе с Пурагуптой и Нарасим-хагуптой. По причине ослабления гуптского могущества эфталиты начали совершать набеги на Индию. Возглавлявший их эфталитский хан, которого индусы называли Торамана (ум. в 502 г.), не был ханом всех эфталитов (последний жил севернее Гиндукуша, в Бактрии и Бадахшане, как говорилось выше), походом руководил второстепенный принц, или тегин, а именно тегин Кабула. Три надписи, касающиеся этого военачальника, обнаруженные в Куре (северо-запад Пенджаба), в Гвалиоре и Эране, доказывают, что он покорил не только бассейн Инда, но и Мальву. Его монеты представляют собой имитацию монет индийского императора Буддхагупты, его современника.

Михиракула, сын и преемник Тораманы, который известен нам по своему «культовому» индийскому имени «солнечная раса» на санскрите, царствовавший в своей орде в период между 502 и 530 гг., был настоящим Аттилой для Индии. Он сделал своей столицей Сакалу (Сиакот) в Восточном Пенджабе. Именно с этим тегином Гандхары встречался в 520 г. Сонь-Юнь; этот тегин завоевал Кашмир, после чего вернулся в Гандхару и учинил там резню. Буддийские древние историки изображают его как ярого врага их религии. Хьюань-Цан пишет, что гуптский суверен Магадху, или Бехара по имени Баладитья, был единственным, кто оказал сопротивление. Михиракула дошел до Ганга, преследуя своего врага. Баладитья сначала отступил, затем неожиданно атаковал и пленил его. Этот рассказ заканчивается морализирующим выводом. С другой стороны, надпись в Эране, в Мальве, датированная 510 г. и рассказывающая о победах другого гуптского принца, Бханугупты, свидетельствует о том, что и здесь идет речь о войне с эфталитами. В 533 г. третий индийский принц, Ясодхарман, которого связывают с династией Мандасорских раджей Мальвы, похваляется в своих надписях, что он победил племена эфталитов и заставил Михиракулу покориться ему. После этих поражений Михиракула, видимо, отступил в Кашмир, откуда обрушил на своих подданных в Гандхаре кровавые репрессии, о которых сообщают китайские паломники. В буддийских текстах за все его жестокости предрекается жестокая смерть.

Нам неизвестно, что стало с кланами эфталитов в Пенджабе после Михиракулы. Должно быть, они продолжали беспокоить своих соседей, хотя уже не были настолько опасными: во второй половине VI в. махараджа Танесвара по имени Прабхакара (605 г.) разгромил их. В 605 г. его старший сын Раджиавардхана тоже воевал с ними, а позже великий индийский император Харша Силадитья (606–647 гг.) прославился своими победами над теми же эфталитами. Тем не менее, начиная со второй половины VIII в., эфталиты Индии исчезают из поля зрения истории. Очевидно, их орды истребили друг друга или влились в население Пенджаба. Некоторые из их кланов сумели пробиться в индийскую аристократию.

Историческая судьба Эфталитской державы удивительно напоминает судьбу средневековой Швейцарии. И там, и тут воинственные племена добились возможности объединения, используя временный упадок и затруднения соседних монархий; и там, и тут были одержаны блестящие победы, там – над австрийцами и бургундцами, тут – над персами и индийцами, но в обоих случаях удержать захваченные территории и закрепить успех не удалось. И как впоследствии швейцарские наемники украшали собою гвардию французских королей, так и эфталитские воины умножили ряды раджпутов, облегчив им победу над остатками развалившейся империи Гупта.

Эфталиты были народом воинственным, но немногочисленным. Успехи их объясняются глубоким разложением захваченных ими областей. Это же разложение Согдианы обусловило слабость эфталитской державы, так как многочисленных подданных бесполезно было мобилизовать. Сами эфталиты, видимо, не переоценивали своих сил и в авантюры не пускались. Режим, установленный эфталитами в Центральной Азии, очевидно, был непопулярен, так как при нападении орд кочевников в 560–570 гг. согдийцы и юэчжи никакой помощи эфталитам не оказали.

Религии Великой степи

Проследим процесс проникновения религий в Великую степь во временном периоде с III в. и, забегая вперед, по XI в.

Во все времена каждый отдельный человек, будучи одиноким, чувствовал себя беззащитным. Не играла роли принадлежность ни к семье или определенному кругу, ни даже к политической группировке, потому что предательство было заурядным явлением, и каждый человек вынужден был искать людей, близких себе хотя бы по духу.

Зачастую религиозные общины совпадали с определенными территориально-политическими образованиями. Например, буддистов тянуло в Тангут или в Кидань, а христиан – к уйгурам или шато.

Входя в ту или иную религиозную общину, человек попадал в среду людей, которым мог доверять, потому что общину он выбирал согласно своим вкусам и наклонностям, и тем самым решал многие проблемы бытия.

Начнем с концепции персидского мыслителя Мани (III в.), объединившего идеи христианские, зороастрийские и даже индийские. Мани учил, что существует «беснующийся мрак» – пространство вечной тьмы, имеющей сгустки еще более темные, чем вмещающая их среда. Эти скопления мрака движутся беспорядочно, как молекулы в броуновском движении, но однажды они случайно приблизились к краю своего пространства, к границе «вечного Света» и попытались проникнуть туда, чтобы омрачить «царство Света». Против них вышел сражаться носитель светлого начала, которого Мани называет Первочеловек, и придает ему качество Ормузда. Силы мрака победили, растерзали Первочеловека и облекли тьмой частицы Света, которые теперь томятся в плену. На выручку этим частицам, т. е. душам, приходил Христос, а вслед за ним он, Мани, воплощение Святого Духа, Параклета-Утешителя. Цель их прихода – освобождение душ от материи – кристаллизованной тьмы; отсюда вытекает, что все материальное, все, что привязывает человека к миру и жизни, – греховно.

С этой концепцией боролись христиане, утверждавшие, что создатель мира благ, а мир, созданный им, прекрасен. В противовес возникли монистические мысли: неоплатонизм, утверждавший, что материя – ничто (мэон), а мир – это истечение из Божественной Плеромы – полноты всего сущего, и христианский монизм в учении Оригена, проповедовавшего, что после светопреставления и Страшного суда по милосердию Божьему дьявол будет прощен.

Православная мысль к IV в., усвоив отдельные элементы всех перечисленных концепций, выкристаллизовывалась в особую философему. Но тогда начались новые затруднения, уже чисто богословского, а не философского характера, отразившиеся в жестокой борьбе на Вселенских соборах.

Появились четыре направления христианской мысли: арианское – распространившееся среди германских племен, несторианское – наиболее важное для нашей темы, монофизитское – возникшее как антитеза несторианству, и халкедонитское (от места, где происходил IV собор) – ставшее господствующим исповеданием Византийской империи.

Вулканом вольномыслия в первые века нашей эры был Передний Восток. В начале IV в. александриец пресвитер Арий выступил с проповедью, что Христос-Логос меньше своего Отца, ибо Он Сын и, значит, рожден. Архиепископ Александр и его диакон Афанасий возражали Арию, указывая, что слово «рожден» к Божественной сущности неприменимо, и обвинили его в ереси Павла Самосатского, учившего, что Христос был человек, осененный Божественной мудростью. Спор быстро перерос в гражданскую войну, причем одни императоры поддерживали ариан, а другие – православных. Одновременно проповедовали свои учения гностики, неоплатоники, митраисты, и все боролись против всех.

Не следует думать, что представители этих учений были неискренни в своих привязанностях к исповеданиям веры. В те времена потребность в логически-последовательном мировоззрении была очень острой. Конечно, не случайно, что наиболее рационалистические и буквалистские толкования догмы религии были связаны с антиохийской школой, философские – с александрийской, а эмоционально-эстетические – с константинопольской, где эллинский элемент среди населения был преобладающим. Но нам нет необходимости далее останавливаться на перипетиях религиозной борьбы в Римской империи, а следует сосредоточить внимание на проникновении этой бурлящей, раскаленной мысли в бескрайние пространства Великой степи.

После того, как в 277 г. в Гундишапуре, резиденции персидского шаха, принял мученический венец мыслитель и писатель Мани, объявивший себя наследником Христа и Параклетом, замученный мобедами, зороастрийским духовенством, его последователи вынуждены были бежать из Ирана, но на Западе манихейство подвергалось постоянному гонению и ушло в подполье. На Востоке манихеи нашли приют в Мавераннахре и в оазисах вдоль Великого караванного пути.

В 431 г. на Вселенском соборе в Эфесе был предан анафеме константинопольский патриарх Несторий, неосторожно заявивший, что «у Бога нет матери». Его победители немедленно вступили в борьбу между собою, но как монофизиты, так и православные халкедониты были единодушно нетерпимы к несторианству. Особенно обострилась вражда после 484 г., когда на соборе в Бит-Запате несторианство было признано господствующим исповеданием персидских христиан, в том числе и прихожан Мервской митрополии. Поддержка персидского шаха для византийских несториан оказалась роковой. В 489 г. император Зенон подтвердил осуждение несториан и закрыл эдесскую школу, где несториане преподавали свое учение. Школа переехала в Иран, в Низиб, а в 499 г. в Ктезифоне возникла несторианская патриархия, расцветшая в VI в.

Из Ирана несториане широко распространились по Восточной Азии. В VI в. христиане проповедовали свою веру среди кочевых тюрок не без успеха. Тюрки, захваченные в плен византийцами в битве при Балярате в 591 г., имели на лбах татуировку в виде креста и объясняли, что это сделано по совету христиан, живших в их среде, чтобы избежать моровой язвы. Этот факт отнюдь не говорит о распространении христианства среди кочевых тюрок VI в., но позволяет констатировать нахождение христиан в Степи.

В 635 г. несторианство проникло в Китай и было встречено правительством весьма благожелательно. Первые императоры династии Тан, Тай-цзун и Гао-цзун, покровительствовали христианам и позволяли им строить церкви. Во время узурпации престола императрицей У Цзэ-тянь, связанной с буддистами, на христиан началось гонение, но узурпаторша была быстро лишена власти сторонниками династии Тан. В 714 г. в империи Тан император Сюань-цзун указом запретил буддизм, а в 745 г. разрешил проповедь христианства. С этого времени несторианство начало распространяться в Джунгарии, находившейся под контролем империи Тан, и обретать неофитов среди кочевников, главным образом басмалов, но довольно долго его успехи были незначительны.

Распространяющееся несторианство встречало сопротивление не со стороны местных религий, пришедших в упадок после падения Тюркского каганата, а от подобных ему прозелитических религий: буддизма, ислама, манихейства и бона. Первые две религии долгое время не находили последователей в Степи. Тонь-кук воспрепятствовал пропаганде буддизма на том основании, что «учение Будды делает людей слабыми и человеколюбивыми», а тюргешский хан Сулу ответил послу халифа Хишама (724–743 гг.) так: «Среди моих воинов нет ни цирюльников, ни кузнецов, ни портных; если они сделаются мусульманами, и будут следовать предписаниям ислама, то откуда же они добудут себе средства к жизни». Ислам представлялся кочевникам исключительно городской религией, и они относились к нему так же, как и бедуины Аравии век назад. Зато манихеи, изгнанные в 732 г. из китайских владений императором Сюань-цзунов, нашли сторонников среди уйгуров и поддержали хана Моянчура в тяжелой внутренней войне.

Поскольку христиане оказались противниками уйгурского хана, то после победы он склонился на сторону манихеев, которые его поддержали. Вскоре Уйгурия быстро превратилась в теократическую державу, где правила манихейская община. Хану оставили только военные дела.

Манихеи, оказавшись у власти, проявили такую религиозную нетерпимость, что рассорились со всеми соседями: тибетскими буддистами и последователями религии бон, сибирскими шаманистами, мусульманами, китайцами и уж, конечно, несторианами. Здесь мы не станем прослеживать политическую историю Уйгурии, поскольку это будет рассматриваться далее, отметим лишь, что, когда эта страна была сокрушена в 840–847 гг. кыргызами, вместе с ней погибла и манихейская община. Опустевшие после ухода уйгуров на юг степи постепенно заселились монголоязычными племенами. Культурная традиция на время оборвалась, но как только восстановился кое-какой порядок, несторианство буквально затопило Центральную Азию.

Зато в Китае, где несторианство было терпимо с 635 г., в 945 г. специальным указом Танского правительства оно было объявлено вне закона вместе с буддизмом и манихейством. Это событие совпало с разгромом Уйгурии, в которой до сих пор Китай нуждался как в союзнике и которая охраняла интересы и жизнь кочевников, обитавших в пределах Срединной империи. Последовавшим за указом гонениям христиане оказали куда более сильное сопротивление, чем буддисты и манихеи. Но позиции христианства в Китае были сильно подорваны. В 987 г. христианский монах, вернувшийся в Константинополь с Дальнего Востока, рассказал, что «христиане в Китае исчезли и уничтожены по разным причинам и что только он один убежал». Можно быть уверенным, что здесь имеется некоторое преувеличение и что осколки несторианства оставались на северной границе Китая вплоть до начала XI в., когда развернулась интересующая нас вторая волна христианской экспансии на Дальнем Востоке.

Буддизм выдержал натиск куда более успешно, чем христианство. И даже манихейство не было полностью подавлено, хотя для того, чтобы удержаться, оно прибегло к обману. Манихеи начали притворяться буддистами. Сначала это была сознательная мимикрия: нельзя же было, в самом деле, каждому неофиту объяснять, что он вступает в запрещенную правительством общину, которая маскируется под буддийскую, будучи в действительности манихейской! Такими разъяснениями можно было только оттолкнуть неофитов, да еще и нарваться на предателей. Поэтому, выдавая себя за буддистов и соблюдая соответствующий декорум, китайские манихеи постепенно слились с буддистами, и даже такие ученые, как Бируни, перестали различать их. Особенно интенсивным было это смешение в тех областях, где позже возникло Тангутское царство: манихейские божества светил в буддийском облике обнаружены на иконах Хара-Хото.

Итак, в аспекте борьбы мировоззрений влияние китайской и мусульманской культур в Степи было ограничено и остановлено византийской культурой, понимаемой в самом широком смысле. И самое любопытное в этом явлении было то, что успех «степного византийства» (Л. Гумилев), т. е. проникновение христианства и манихейства в Степь, нельзя подвести под рубрику «культурных влияний». Всякое влияние предполагает какую-нибудь форму принуждения, хотя бы моральную, интеллектуальную, эмоциональную.

А кочевники были всегда очень чувствительны к любым формам принуждения и умели весьма успешно отбиваться от них. Но Византийская империя, находясь далеко от степей Центральной Азии, не давила и не могла давить на кочевников. К тому же проповедь христианства среди кочевников вели те, кого в самой Византии считали еретиками. Поэтому распространение христианства в Степи было не «культурным влиянием», а пересадкой идейных ценностей.

Универсализм христианства, в котором «несть ни варвар, ни скиф, ни еллин, ни иудей», привился в кочевом мире, потому что он не третировал кочевников как неполноценных людей и не вел к подчинению чужому хану, будь то Сын Неба или Наместник пророка. Напротив же, победа «китайского гуманизма», т. е. стремление избавиться от чужеродных элементов в своей культуре, свелась к расправе над беззащитными подданными и потому не перехлестнула Китайскую стену.

К 1000 г. несторианство в Китае исчезло. Сунское правительство объявило войну религии как таковой и победило. Но кого? Кучку монахов и немногих пограничных метисов, искавших утешения и покоя! Уцелевшие китайские несториане бежали в Степь, и с этого момента несторианство стало антикитайской силой, во много раз более мощной, чем до гонений.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю