355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рустан Рахманалиев » Империя тюрков. Великая цивилизация » Текст книги (страница 20)
Империя тюрков. Великая цивилизация
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:10

Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"


Автор книги: Рустан Рахманалиев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Арабское вторжение. Арабский мир и тюркский мир

Как только Тюркская империя получила смертельный удар, Китай столкнулся с арабами.

В начале VII в. на Аравийском полуострове возникает ислам. Вскоре же он становится знаменем, под которым были совершены значительные завоевания на средневековом Востоке и Западе. Его основоположник – Мухаммед, призывая арабские племена к единобожию, тем самым заложил идею объединения разрозненных враждующих арабских племен под единым идеологическим началом. С самого начала своего зарождения ислам набирал силу и укреплялся вследствие завоеваний. Сперва мусульманская община в Медине во главе с Мухаммедом покорила одно за другим основные арабские и еврейские племена, а после смерти Мухаммеда его преемники продолжили завоевательную деятельность. Объединенные арабские племена составили войско мусульманской общины, и под предлогом распространения ислама оно начало захваты далеко за пределами Аравии.

До появления у границ Центральной Азии в Хорасане арабы одержали верх над двумя могущественными империями того времени: Византийской и Сасанидской. В решающей битве при Кадисии в 636 г. они разгромили сасанидское войско, а несколько недель спустя захватили столицу Сасанидов – Мадаин. В 638 г. пал Иерусалим, в 640–642 гг. завоеван Египет. На западе арабские отряды захватили в 642 г. Барку, а через год – Триполи. На северо-востоке ими также были достигнуты большие успехи: в 640 г. завладели Двином, в 641 г. – Мосулом и выиграли второе, решающее, сражение с сасанидами при Нихавенде. После этого арабы, не встречая сколь-нибудь серьезного сопротивления, вступили в пределы Хорасана.

Так, арабы и тюрки, обуреваемые одинаковыми стремлениями к экспансии, правда направленной в противоположные стороны, сошлись лицом к лицу. Начальный этап арабского завоевания в Хорасане и Мавераннахре продолжался 60 лет. Однако полному подчинению захваченных центральноазиатских владений на начальном этапе завоевания препятствовало несколько обстоятельств. Во-первых, упорное сопротивление народов Центральной Азии арабскому проникновению в этот регион; во-вторых, недостаточное развитие государственного аппарата арабов; в-третьих, нестабильность положения в арабском мире (борьба за власть между претендентами, межплеменная борьба, отделение некоторых военачальников с крупными контингентами войск, выступление различных социальных групп, недовольных местной или центральной властью).

К началу VIII в. мусульманские арабы захватили огромные территории от южных районов Франции до берегов Инда и Окса и, отяжелев от такой добычи, были не в состоянии наступать дальше. Начиная с 705 г. их походы при Омейадском халифате уже не напоминали прежние молниеносные войны: речь идет о вторжении в Тохаристан, древнюю Бактрию, находившуюся в то время под властью Кундуза, т. е. обращенных в буддизм тюркских царей, в Хорезм и Согдиану, где они столкнулись с местными принцами, тюрками и иранцами, с переменным успехом несколько раз вступали в сражение с тюрками Орхона и, наконец, с тюргешами, которые оказались самыми опасными врагами. Что касается Китая, он пребывал в полной нерешительности и избегал вмешательства.

В 750 г. китайцев к действию побудил один незначительный инцидент: смерть тюркского царя Ташкента от руки китайского губернатора провинции. Сын погибшего обратился за помощью к карлукам, жившим в верховье Иртыша, самой восточной точке озера Балхаш, и к арабским гарнизонам в Согдиане. К несчастью для Китая, и те и другие ответили согласием.

Столкновение востока и запада произошло летом 751 г. в Таласской долине. Это было вторым столкновением (вспомним, что первое произошло в Таласской долине в 36 г. до н. э., в результате чего китайцы не добрались до Европы на рубеже нашей эры).

Итак, китайское войско явилось туда по мольбе жителей Согдианы, жестоко терроризируемых арабами.

Бой на равнине шел три дня и был окончательно решен тюрками-карлуками, стоявшими неподалеку и державшими нейтралитет, следующим образом: китайцы, по их мнению, были все же хуже арабов, посему нанесли удар по их флангу – китайцы бежали.

По иронии судьбы китайский полководец Гао Сяньчжи не понес наказания за проигранное сражение и потерю Согдианы. Он остался при дворе и служил империи Тан в последующих войнах, а араб, победитель и герой Зияд ибн Салих, был вскоре казнен как политически неблагонадежный.

В результате победы арабов Центральная Азия стала мусульманской провинцией, т. е. повернулась лицом к исламу: происходило насаждение ислама и мусульманской культуры (по-видимому, исламизация части местного населения на левобережье Амударьи происходила еще до начала VIII в.). Центральная Азия, оккупированная Китаем при династии Тан, истребившей тюрков, сбросила китайский гнет – там возник Уйгурский каганат.

Китай же, несмотря на возможности для контрнаступления, погрузился в пучину восьмилетней гражданской войны (755–763 гг.).

Итак, в тот момент, когда Китай обладал силой и мощью для завоевания Азии, всегда именно тюрки останавливали агрессию Китая на запад. И в этом – заслуга тюрков перед человечеством.

Военная экспансия арабов, которая началась в 635 г., достигла кульминации и захлебнулась. Огромная империя халифов простиралась от южной оконечности Пиренеев до Инда и Окса, порождая внутренние проблемы, которые вскоре привели к ее расчленению и яростным идеологическим схваткам. Ее сказочно богатые правители утратили вкус к войне и предпочитали наслаждаться своими богатствами, казавшимися неистощимыми, и не мечтали о новых. Вместе с ними перестал быть агрессивным ислам, сделавшись благодаря этому более притягательным. Он породил великолепную цивилизацию, самую высокую в ту эпоху, используя богатые греческие и иранские традиции; он предлагал ее соседям, в частности северным варварам, которые сразу возлюбили ее. Чтобы охранить себя от их притязаний, арабы проводили главным образом оборонительную политику, возводя стену на границах со степью, своего рода плотину, о которую море бессильно будет бить своими волнами. О степени их амбиций и мощи их средств свидетельствует тот факт, что ислам почти не воспользовался плодами своей победы в борьбе против Китая, довольствуясь районом у подножья Тянь-Шаня.

Итак, сложилась следующая ситуация: у границ империи, от Черного моря до Памира, находился тюркский мир или, по меньшей мере, мир в стадии тюркизации. Индоевропейцы отступают по всем фронтам. Степи Южной Украины подвергаются уже не просто нерегулярным набегам тюрков, но настоящему массовому нашествию. Скифы ушли, как ушли и их наследники сарматы и другие племена, а также германцы, между тем как славяне еще не нашли свою нишу. Оазисы Согдианы еще принадлежат согдийцам, но уже начинают входить в орбиту монгольских племен, которые готовят свою будущую полную аннексию. Все происходит так, будто по мере того, как Согдиана все активнее противостоит натиску тюрков, они все упорнее проникают в нее и все сильнее сжимают ее в своих объятьях, от которых рождаются метисы. Разумеется, еще в течение некоторого времени тюрки продолжали поглядывать в сторону Китая, но уже не так жадно, поскольку их взоры были устремлены за другие горизонты. Конечно, у них еще на одно столетие останется мощная цитадель в священной земле Отюкен, но всего лишь на сто лет! Обстоятельства толкают их на запад. Там все привлекает их с тех пор, как тюркюты дали им фантастически сильный толчок в этом направлении. Теперь там их судьба.

Массовому движению арабов на восток противостоит стремление тюрков на запад. Это напоминает столкновение двух больших противоположных ветров. И из этого рождаются настоящие ураганы. Но дело в том, что эти две силы, равные по динамизму, имеют разную природу. Одна превратилась в духовную и культурную, а другая остается преимущественно военной. Ислам дал тюркам свою религию и свою цивилизацию, а тюрки взамен дали исламу свои армии.

Мировая обстановка в середине VIII в.

Разомкнулись железные клещи империи Тан.

Народы, полтораста лет скованные Китаем, разошлись, и каждый стал на свой путь развития.

Тибет осваивал восторжествовавший буддизм.

В Согдиане камня на камне не было оставлено от ее неповторимой культуры, но на пепле начал складываться таджикский народ, которого ожидало великое будущее.

Западные степи склонились под натиском кыпчакских и карлукских мечей.

На Волге потомки западнотюркских ханов создали могучее Хазарское царство.

Хазары и карлуки остановили натиск ислама, храня традиции степной культуры.

Обрел силы халифат, и персы, получив доступ к власти, открыли новые перспективы развития культуры Багдадского халифата.

Централизованная система объединяла земли от Гибралтара до Памира.

Византия, остановив арабский натиск, была охвачена лихорадкой иконотворчества.

Поднималась Западная Европа. Карл Великий, вступив на престол в 768 г., предпринял создание разноплеменной империи. Этот шаг ознаменовал выход Европы из варварства к оригинальной культуре.

В дремучих лесах от Лабы до Днепра и Оки копили силы славянские племена: у них было еще все впереди.

Великая степь начала наслаждаться покоем и относительной свободой.

Уйгурский каганат

Уйгуры хорошо известны в китайской истории. Это – потомки гаоцзюй, которые сами были выходцами из группы хуннов. Они издавна имели сношения с царским двором Поднебесной империи, который не раз оказывал им помощь в борьбе против тюркютов и поручал им управлять «дикими северными землями».

Историки описывают новый варварский народ как людей «низкого роста, гордых и жестоких, превосходных всадников и лучников, более алчных, чем все остальные степные племена».

В 742 г. уйгуры, карлуки и басмалы восстали против тюрок Второго каганата и разбили их. К тому времени они уже испытали влияние Китая, заимствовали китайскую административную систему и стали верными союзниками китайцев.

Уйгуры пришли к власти в лице кланового вождя Бильге из рода Яглакар, и 745 г. можно считать годом основания Уйгурского каганата.

Они построили свою державу на иных принципах, чем тюрки. Десять родов составляли племя тогуз-огузов, которое было ведущим, но не господствующим. Уйгуры подчинили себе басмалов и карлуков и приняли их в свою среду как равных; шесть телеских племен – буту, хунь, тайырку, тонгра, сыче и киби – в правах и обязанностях были приравнены к тогуз-огузам.

Ставка хана находилась между Хангаем и Орхоном. На востоке границы охватывали Западную Маньчжурию, на западе – Джунгарию. После разгрома карлуков их восточные кочевья на Черном Иртыше оказались в составе Уйгурского каганата. Уйгуры не стремились к территориальным приобретениям: они устали от потрясений.

Каган Бильге признал себя вассалом империи. Его сын Маянчур, пришедший к власти в 747 г. через сопротивление народа, обратившегося за помощью к киданям и татарам, подавил восстание и смял противника. В целом Маянчур стремился к компромиссам, и этим, наверное, объясняется его успешное завершение гражданской войны.

Маянчур сформировал мобильную, хорошо обученную армию. Арабский историк Кужама писал, что десять уйгуров могли справиться с сотней карлуков. Маянчур с присущей ему энергией обустраивал свою державу: весной 750 г. он нанес поражение чикам в верховьях Енисея; осенью – татарам в Северо-Западной Маньчжурии; на следующий год – на северо-западе кыргызам. При этом некоторые представители побежденных племен присоединялись к уйгурам, и те называли их «гостями».

Кыргызы, граничившие с Уйгурским каганатом на севере и о которых речь пойдет далее, сопротивлялись до 758 г. И хотя они потерпели поражение и покорились, платя уйгурам дань соболями, зато не утратили самоуправление. Западные границы не позволили расширить уйгурам печенеги, кочевья которых в это время распространились до Нижней Волги.

В 755 г. один из военачальников китайской армии Ань-Лушань, выходец из благородной тюркской семьи, воспитанный на согдийской культуре, один из самых известных кондотьеров Азии, во главе сильного отряда, состоявшего в основном из тюрков, поднял мятеж против императорской власти и захватил обе столицы – Лоян и Чанъань. Сыну Неба ничего не оставалось, кроме как обратиться к уйгурам.

Маянчур послал в Китай своего сына, Ябгу. Тот одержал победу над узурпатором и вернулся в свою страну для участия в походе на кыргызов (758 г.). Но в 761 г. в Северном Китае снова вспыхнула гражданская война. Танская династия, опередив своих противников, которые также собирались обратиться к уйгурам, заручилась поддержкой последних, заплатив золотом. Каган Идигань лично, во главе четырех тысяч профессиональных и десяти тысяч вспомогательных воинов, вступил на территорию империи и за период с 762 по 770 г. восстановил порядок и спас династию. За это пришлось платить. Еще больше китайцы заплатили за то, чтобы спасители ушли. Тюрки всегда неохотно уходили с захваченных китайских земель. Но уйгуры ушли. И возвращались еще только один раз – в 790–791 гг. Важная страница истории оказалась перевернутой.

Открылась новая страница. В 762 г. Идигань встретил в Лояне манихейских проповедников, говоривших на согдийском языке, обратился в их веру и широко распахнул для них двери своего царства. Он увел их с собой и сделал из своей столицы роскошный, окруженный стенами город. Город, построенный уйгурами на берегах Орхона, «город царского лагеря», тогда он назывался Орду-Балик.

Следует отметить, что после падения Второго каганата Азия вступила в эпоху смены веры: кочевники начали заимствовать культуру и мировоззрения с Запада, а вовсе не из Китая. Из Ирана уйгуры позаимствовали манихейство, из Сирии кочевники приняли несторианство, из Аравии – ислам, из Тибета – теистический буддизм. Правда, буддизм был воспринят позже, но принцип заимствования остался прежним – «антикитайским».

Напомним, что религия Мани, манихейство, опирающаяся на противопоставление и сосуществование доброго, светлого принципа и злого, темного принципа (оба созидательные), родилась в Вавилоне в III в. и распространилась по всему миру, включая даже Северную Африку, где ее проповедовал будущий святой Августин до своего обращения в христианство. Оно пришло в Европу, породив альбигойскую ересь, и в иранский мир, который продвинул его еще дальше, до Дальнего Востока. Уйгуры сделали манихейство своей государственной религией, и она оказала на них сильное цивилизующее воздействие. Необходимо подчеркнуть, что в некотором отношении Азия опередила Европу на триста лет: Тибет уже в VII в. стал теократической державой, а Уйгурия сделалась ею во второй половине VIII в. Манихейство было тесно связано с согдийской культурой, и согдийский язык стал вторым официальным языком империи наравне с тюркским, начиная с надписи в Севрее (762 г.), которая прославляет счастливый исход китайской кампании и не менее счастливое обращение.

Постепенно входила в употребление новая письменность, менее приспособленная к их языку, чем старая система, используемая тюрками, зато передающая много гласных. Она произошла из согдийской графики и долго существовала параллельно с тюркской рунической письменностью, к которой тяготела национальная религия, – именно руническими знаками, при помощи кисти, будут сделаны в середине VIII столетия надписи на опасном перевале, который ведет в долину Хойту Тамир, а позже будут написаны несколько манускриптов в оазисах Тарима. Но в конце концов ее вытеснил новый алфавит и в течение нескольких веков был основой первой великой национальной литературы на тюркском языке. Еще позже эту письменность, которая получила название уйгурской, взяли на вооружение монголы и передали маньчжурам.

Благодаря согдийскому языку этот, еще дикий народ вступил в тесные контакты с утонченной мыслью Ирана, а через нее – со всем миром Средиземноморья. Конечно, преувеличением является то, что сказано в надписи в Кара Балгассуне (около 810 г.): «Эта страна варварских нравов, полная запаха крови, превратилась в страну, где выращивали овощи; эта страна, где убивали, стала страной, где учились творить добро».

Никакая религия никогда не могла полностью отвратить своих адептов от их природных наклонностей, в частности от насилия. Историю Уйгурского каганата никак не назовешь мирной и спокойной. По меньшей мере два кагана пали от рук убийц, пятый – в 790 г., одиннадцатый – в 832 г., двенадцатый покончил жизнь самоубийством в 839 г. в результате бунта, организованного своим министром. Но медитация и религиозная жизнь отвлекали часть людей от агрессивности или ослабляли ее, и за большими захватническими походами следовал расцвет сельского хозяйства и торговли.

К 800 г. – исключительно важная веха для уйгуров: были основаны колонии в Серинде, Карачаре, Бешбалыке, Турфане, т. е. в богатых оазисах Тарима, которые были своего рода залогом будущего.

Что касается отношений с Китаем, хотя они и были мирными, плодотворными назвать их никак нельзя. После похода 762–770 гг. уйгуры начали общаться на равных со своим могучим соседом и даже относиться к нему свысока. Если они оказывали китайцам неоценимые услуги, например в борьбе против тибетцев, то за них приходилось расплачиваться ценой жесткого уйгурского протектората, который с трудом переносили китайские националисты, священники и консерваторы. Уйгуры требовали – и получали – в жены принцесс, насаждали манихейство и, что еще хуже, ввели систему обмена скота на шелк по такому курсу, что лошадь, в сущности, не нужная китайцам, стоила в два раза больше своей настоящей цены, другими словами, это было не что иное, как требование платить дань. Интенсивное коневодство в Уйгурии предполагало либо войну, либо экспорт лошадей. Китай предпочитал мир, и министру, который жаловался на безвыходное положение в стране, император однажды ответил: «Народ постоянно страдает от отсутствия лошадей…» Поистине царский ответ!

Как бы искренне ни было обращение каганов в новую веру, как бы ни было сильно их убеждение, манихейство отвратило массы от своих древних верований не в большей степени, чем буддизм в начале эпохи Тюркской империи. Отношения между манихейством и шаманством оставались загадочными, хотя в них присутствовали и терпимость, и сотрудничество, несмотря на то что эти две религии вдохновлялись совершенно разными идеалами. Возможно, дихотомия древнего шаманства, со всеми его параллелями типа «небо—земля», «восток—запад», «синее—черное», только усиливалась манихейством, что может объяснить определенную тенденцию к дуализму в некоторых последующих религиозных представлениях тюрков. Как бы то ни было, именно в манихейском монастыре в Х в. будет написана похожими на рунические знаки книга пророчеств «Ирик Битиг», которая восходит целиком к традициям кочевников; а чего стоит созданная примерно в 1300 г. великолепная огузская эпопея «Огуз-намэ», которая хранится в Национальной библиотеке в Париже и прославляет тюркское язычество. Наконец, немаловажный в этой связи великий уйгурский миф о происхождении, который появился в манихейской среде, но отражал традиционные религиозные представления, получил столь широкую популярность, что его не раз упоминали китайцы, мусульманин Джувайни в монгольскую эпоху, а также другой великий иранский историк – Рашид-ад-Дин, Марко Поло; этот миф оказал влияние на огузов, кайманов, онгутов, калмыкских и ойратских монголов и многих других. Согласно этому мифу, Идигань-каган родился от дерева, оплодотворенного лучом света. Это наводит на мысль о том, что речь идет не о первобытном мифе уйгуров, предводительствуемых кланом яглакаров, верных тюркским традициям, но о более позднем мифе, который окончательно сформировался в начале IX в., во время смены династии и восхождения на трон племени эдизов.

Обратимся к политическим отношениям между Уйгурией и ее мощным соседом Китаем.

В 778 г. в Китае на престол вступил Дэцзун, который не был расположен к уйгурам.

Идигань-каган, зная это, решил принудить нового императора к покорности, и в том же году напал на Северный Китай, но война закончилась отступлением уйгуров. Этот проигрыш был следствием того, что за 15 лет, т. е. за период с 764 по 780 г. население Китая выросло на полмиллиона душ, что позволило создать армию в 768 тыс. человек.

После поражения уйгуры получили разрешение жить в столице как «гости», но в 780 г. Дэцзун выслал их из Китая. Однако на границе обнаружилось, что уйгуры в дорожных мешках увозили китайских девочек. Пограничные войска оцепили табор уйгуров, отобрали девочек, а «гостей» казнили.

Император, понимая, что уйгурский каган потребует китайской крови, направил посла с объяснениями и извинениями.

В это время в Уйгурии власть была узурпирована Кутлугом, и уже новый каган (из вельмож) в 781 г. взял выкуп за смерть «гостей», а в 783 г. был заключен мирный договор на следующих условиях: 1) каган назывался вассалом Китая; 2) посольство Уйгурии не должно превышать 200 человек; 3) для принудительного торга приводилось не более тысячи лошадей; 4) запрещено уводить китайцев за границу. Договор был скреплен в 788 г. через брак и союз против Тибета.

В 789 г. Уйгурия стала выборной монархией, и фактически получалось, что не уйгуры зависели от китайцев, а китайцы – от уйгуров.

Уйгуры вступили в войну с Тибетом, и в течение трех лет мешали наступлению Тибета на север Китая. Уйгуры выиграли трехлетнюю кампанию, но когда они возвратились в родные степи, им было необходимо подавлять протибетские настроения среди карлуков, тюргешей, входивших в состав Уйгурского каганата. Кроме того, в тылу у уйгуров восстали кыргызы, сохранившие при подчинении в 758 г. автономию. В китайских источниках отмечается: «Кутлуг сумел подавить кыргызов, подверг их страну разгрому, и их государственные дела прекратились, на земле их не стало живых людей». Это, очевидно, значительно преувеличено, но, тем не менее, после разгрома целых 20 лет, т. е. пока не выросло новое поколение, о кыргызах не было слышно.

И вновь уйгуры включились в войну с Тибетом. Они остались победителями, и снова им перешел город Бешбалык, затем уйгуры перебили корпус тибетский под Кучей. Однако кучийские китайцы оказались неблагодарны и стали торговаться о размере дани за освобождение. Каган пошел против скупых союзников, которые были разбиты и бежали до самой Ферганы. На берегах Нарына уйгуры настигли беглецов и ограбили их дочиста. Уцелевшие «слезно просили и молили» принять от них дань, на что уйгурский каган милостиво согласился.

Таким образом, остатки китайских владений на западе вошли в состав Уйгурского каганата.

Далее уйгуры разгромили западных и восточных карлуков и поддерживающую их тибетскую армию. Все эти события произошли с 795 по 805 г.

Таким образом, тибетская армия не смогла сокрушить уйгуро-китайскую коалицию. В 816 г. тибетцы бросили армию на уйгурскую столицу Каракорум. Они удачно подрассчитали время: в тылу у уйгуров вспыхнуло восстание кыргызов, на этот раз удачное для последних.

В Китае воспользовались унижением Уйгурии и в 817 г. выслали уйгурское посольство, состоящее из манихейского духовенства. Конфуцианцы вели активную борьбу и с мистикой и с кочевой культурой, а тут были налицо и то и другое. Высылка посольства означала разрыв китайско-уйгурского союза. Но поскольку Тибет продолжал оставаться грозным врагом, в 821 г. союз Китая и Уйгурии был восстановлен и скреплен браком. В том же году тибетцы запросили мира, и был заключен договор с некоторыми для Тибета потерями.

Тем временем Уйгурия была связана по рукам и ногам войной с кыргызами, вождь которых Ажо объявил себя ханом и заявил уйгурскому кагану: «Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму твою золотую орду, поставлю перед ней моего коня, водружу свое знамя. Если можешь состязаться со мной, то немедленно приходи, если не можешь, то немедленно уходи».

Возникает вопрос: почему уйгуры встречали гораздо более сильное сопротивление племен, входивших в состав каганата, нежели все прочие тюрки? Совершенно очевидно, что не только в Тибете и Арабском халифате, но и в Индии, Китае и Уйгурии религиозная нетерпимость стала знамением эпохи.

Китайские учения: даосизм, конфуцианство и даже чан – созерцательный буддизм – кочевниками не усваивались. Ислам был религией их врагов арабов. Культ Митры – бон – в это время переживал жестокие гонения в Тибете и отнюдь не отвечал настроениям уйгуров. Зато христианство и манихейство понравились степнякам.

В свое время тюрки просто требовали покорности и дани, а эти государства заставляли побежденных ломать весь строй своей психики и весь уклад своей жизни; они навязывали кочевникам такие представления, которые те не могли ни понять, ни принять. Поэтому Уйгурия была окружена врагами, и примирение было невозможно.

К примеру, манихейство считало высшей добродетелью неудовлетворенность и даже неприятие жизни, непримиримость ко всему плотскому, совмещение аскетизма и распутства, в результате чего семья не была благословенна. Как можно было это втолковать простому люду? Поэтому подлинными манихеями могли быть только аристократы, остальные же ими только назывались. Как следствие – шел разрыв между народом и знатью.

Войны с тибетцами, карлуками и кыргызами сделались борьбой за веру.

Но самым губительным последствием манихейства было разрушение семьи: семья стала вырождаться.

Процесс вырождения не быстр – нужно не менее трех поколений, т. е. лет 80. Именно столько и продержалась манихейская Уйгурия. Однако в манихействе были и положительные стороны – приобщение к западной культуре. Историки, в частности Ибн Хордадбег, описывают Уйгурию как самую обширную и культурную из тюркских стран. На ослабление мощи Уйгурской державы косвенно указывает тот факт, что до 839 г. никаких крупных событий там не происходило.

Итак, к середине IX в. сила Уйгурии была уже в прошлом. Племена отпадали от Уйгурии: в 794 г. отошло племя шато, в 835 г. – татабы. И конечно, самым страшным для уйгур было восстание кыргызов.

Уже в 841 г. вся Халха, Каракорум, а также все сокровища уйгуров были в руках кыргызов, и только воинственный дух уйгуров толкал их на дальнейшее сопротивление.

Здесь важно подчеркнуть, что разгром Каракорума – событие такого же масштаба, как падение Константинополя в 1453 г., а уйгуры по талантам, восприимчивости, героизму не уступали византийцам эпохи Палеологов.

Итак, в 842 г. Китай мобилизовал против уйгуров армию, и те были разбиты и отброшены от Ордоса в Маньчжурию, однако кыргызский хан, узнав, что уйгуров приютили татары, пришел в Маньчжурию и уничтожил беглецов.

Уничтожение Уйгурской державы – это была акция не только военно-политическая: после ее разгрома китайцы предали огню все «книги мониев», а их имущество взяли в казну. Разгром манихейства в дальнейшем открыл дорогу буддизму.

И все-таки в 861 г. было создано небольшое уйгурское княжество. В конце концов, они обосновались на северо-западе Китая, в нынешней провинции Ганьсу, главным образом в районе сегодняшнего Турфана, где и основали два независимых небольших удельных княжества; во главе первого, по всей вероятности, стояла старая императорская династия Орхона – Яглакар.

Вслед за падением Уйгурской империи, истреблением большой части племен, миграцией в оазисы произошла длительная конфронтация с тибетцами. Последние оказывали сильное давление на весь бассейн Тарима после битвы при Тафей-Чуане (679 г.). Теперь же уйгуры могли позволить себе содержать лишь небольшую армию для сдерживания нападения соседей: с севера им угрожали карлуки, хозяева нынешней Джунгарии, с запада – племена ягма и чигили, о которых сохранились обрывочные сведения, оставленные мусульманскими авторами.

Китай поддерживал мирные отношения с уйгурским княжеством Ганьсу и долгое время относился к нему с уважением, тем более что уйгуры исправно платили дань и официально находились в зависимости от Китая благодаря китайскому укрепрайону с центром в Дуньхуане. Однако постепенно эти связи ослабли. Китайцы обвиняли уйгуров в мятежах, разбоях, в тысячах других всевозможных прегрешениях. Наконец, в 1028 г. тангуты, близкие к тибетцам, самым жестоким образом овладели землями уйгуров и тем самым положили конец существования их княжества. Однако часть населения осталась на месте, хотя и перестав играть политическую роль, но сохранив свой язык и некоторые культурные традиции. Другая нашла убежище неподалеку – на юге у ван-шаней – и поселилась среди них.

Уйгуров Ганьчжу иногда называли сары-уйгуры (желтые уйгуры), или еще «уйгуры с желтой головой». Это имя, которое сохранилось за ними, они получили «по причине своей буддийской веры». Однако следует отметить, что некоторые тюркские народы специально уточняли свое название «цветовым признаком»: синий, красный, черный, желтый, причем эти определения всегда имели мифические или мистические значения в шаманстве, по связи с солнцем и луной. В действительности, сары-уйгуры – это тюрки, принявшие буддийскую веру, – племена, скорее «уйгуризированные», нежели настоящие уйгуры; это выходцы из бассейна Среднего Тарима, постепенно вытесненные на восток в результате продвижения ислама и смешавшиеся с истинными уйгурами Ганьсу после того, как тангуты уничтожили их княжество. В XI в. они жили в районе Хотана; в XIV в. – между Цайдамом и Черченом; только в XVII или XVIII столетии они обосновались к югу от пути, ведущего из Си-Чеу в Ганьчжеу.

Уйгурское княжество Синь-Кянь осталось в большой изоляции от Китая, от которого его отделяло уйгурское Ганьсу, затем ставшее тангутским государством Ганьсу. Китайские хроники упоминают только большое посольство, отправленное оттуда в 951 г., но подробности этого предприятия неизвестны. Однако судьба Синь-Кяня оказалась более счастливой. Оно процветало вплоть до эпохи Монгольской империи, к которой оно присоединилось, причем Монголы не только пощадили его, но и проявляли к нему большую благосклонность. Когда-то это княжество находилось под влиянием киданей, а потом, напротив, оно закладывало основы культуры Монгольской империи и поставляло ей административные кадры. В итоге оно на долгие годы пережило саму империю.

Дело в том, что культурный уровень уйгуров был намного выше в оазисах в конце IX в., чем в Северной Монголии, выше, чем в более поздние времена. Уже в первой половине IX в. они в полной мере испытали на себе благотворное влияние цивилизации. Нет оснований полагать, что они предпринимали какие-то попытки уменьшить ее воздействие или вообще трансформировать цивилизацию. Они оказались хорошими учениками и в чем-то даже стали наставниками. По крайней мере, знаменитая художественная школа Центральной Азии продолжала существовать, как существовала и прежде, до их появления. Они ее унаследовали. Взяли ее на свое попечение. В Южной Кашгарии такие центры, как Тумшук, Кызыл, Кумтура, Шортук, Бешбалык, Муртук, когда-то были вехами на пути продвижения буддизма на восток. В Дуньхуане, провинция Ганьсу, где достижений было больше и где не было признаков упадка за долгий период между V и XIII вв., китайцы не привнесли ничего нового, и когда уйгуры заселили город и всю провинцию вновь, они не обнаружили ничего нового. Так же обстояло дело и с искусством.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю