Текст книги "Купец"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

– Ну и какого ты с этим желторожим лясы точил? – недовольно осведомился изведшийся от безделья Костоправ. – Столько времени коту под хвост!

– Коллега, – пожал плечами Виктор. – Китайский купец.

– Ишь ты! – удивился А-Ка. – Китайский!

– Китайский, монгольский, казахский – один хрен! – сварливо заметил Костоправ. – Орда – она и есть Орда.

Лекарь был прав. Ордынские степи давно стали своего рода тиглем, где в единое целое сплавлялись пестрые разноязыкие массы – уцелевшие после Бойни остатки некогда многочисленных народов. Костяком государства кочевников являлись монгольские кланы, но едва ли они сейчас составляли хотя бы треть подданных Удуг-хана.

– Китаец, между прочим, по-нашему шпарит, – сказал Виктор. – Потешно так говорит, но понять можно.

– Ну, ты, блин, Золотой, на любом базаре себе дружков найдешь! – фыркнул Костоправ.

– Это не дружок, а деловой партнер, – пояснил Виктор. И повернулся к Стрельцу. – А-Ка, отдай китайцу трех соболяков и выбери тридцать патронов к калашу.

– Три на тридцать? – присвистнул А-Ка. – Хороший курс!

– Я так подозреваю, что будет еще лучше, – улыбнулся Виктор.

На следующий день в лагере началась суета. Батцэцэг сообщил, что вернулись все карательные отряды, брошенные Удугом против котловых тварей, а усиленные дальние дозоры разведали дорогу к подбрюшью зауральского Большого Котла. Вроде бы серьезных препятствий на пути обнаружено не было.

Ордынское войско тронулось в путь. Снялась с места ханская ставка. За ней двинулись купеческие обозы. Орда шла на запад. И то, как она шла, нужно было видеть.

Снова, как много столетий назад, Великая Степь выплескивала вовне новых гуннов и новых монголов.

Передовой тумен, закрывшись со всех сторон дозорами, ушел далеко вперед. Основные силы Удуга растянулись по степи гигантским полумесяцем, рога которого готовы были охватить с флангов и с ходу смести любого противника. Хан словно вел свое войско не в поход, а на облавную охоту.

Иногда где-то вдали звучали выстрелы – очень редкие, как правило, одиночные, едва-едва различимые на таком расстоянии. До центральных ордынских порядков стрельба не докатывалась.

Передвижную ставку Удуга прикрывала нукерская гвардия и лучшие ордынские воины-богатуры. Сам великий хан ехал в бронированной колеснице-БТРе, которую тянула упряжка из пары десятков сильных быконей, менявшихся каждые три часа. Многочисленные телохранители защищали подчиненных Удугу ханов и князьков-нойонов. К тянувшемуся позади купеческому обозу тоже была приставлена надежная охрана.

Повсюду сновали вооруженные копьями, саблями и луками всадники. Изредка то тут, то там появлялись ордынские Стрельцы с автоматами, винтовками, карабинами и ружьями. От пестрых одежд, металлических, кожаных и пластиковых доспехов рябило в глазах. Однако разношерстные и разноязыкие степняки были дисциплинированными и хорошо организованными воинами, беспрекословно подчиняющимися единому командованию: слаженность действий кочевой армии в походе трудно было не заметить.

Упряжные быкони везли тяжелые повозки. Размеренно ступали, покачиваясь всем телом и бросая на окружающих надменные взгляды, флегматичные горбатые верблюки, груженные тюками и свертками. За боевыми отрядами двигались, на ходу пощипывая сухую траву, табуны запасных быконей. Вооруженные пастухи берегли животных, прикрывали их и присматривали за ними, не давая отбиться в пути ни одному жеребенку. Перекрикивались друг с другом и кричали на скотину люди. Скрипели колеса, редко и коротко взрыкивали старыми кашляющими двигателями автоповозки, вытягивая застрявшие кибитки.

Купеческие обозы пока без особых проблем поспевали за войском кочевников, но Удуг все же предупредил, что отстающих ждать не намерен. А отстать и остаться в одиночестве возле Большого Котла, посреди открытой степи не хотелось никому. Никто и не отставал.

Орда двигалась на запад, неспеша и неумолимо.

* * *

Первый день пути не принес никаких тревог. Ордынцы не подпускали котловых мутантов к купеческому обозу. Все было спокойно. Виктор еще больше сдружился с Ся-цзы и пристроил свои повозки по соседству.

Когда китаец окончательно уяснил, что «сибирь-человек» не собирается сбывать ему свой товар, а намерен дойти до южных морей сам и сделать с этим ничего нельзя, к желтолицему купцу вернулось прежнее благодушие. Ся-цзы принял упорство Виктора с философским спокойствием и больше не пытался его ни в чем убеждать.

Пару раз они пили ароматный чай в диковинной кибитке Ся-цзы. Раза три китаец заглядывал в гости к сибирякам, правда, так и не сумев наладить отношения с Костоправом, с которым вообще трудно было найти общий язык.

Как выяснилось, товара у китайца было не очень много, зато его оберегала многочисленная и хорошо вооруженная охрана. Это были неразговорчивые и суровые на вид ребята. Тоже желтолицые, с узким разрезом глаз. Видимо, тоже китайцы. Все – невысокие, но жилистые, крепкие, шустрые и подтянутые бойцы, умеющие обращаться с оружием. В их арсенале имелись хитроумные стрелометы, метательные изогнутые лезвия и пластины, диковинные сабли, крючья, ножи, копья и алебарды. Виктор разок понаблюдал за тренировкой охранников Ся-цзы, и увиденное его впечатлило.

Среди китайцев-охранников было аж целых четыре Стрельца. Да и сам Ся-цзы частенько расхаживал с каким-то короткоствольным и многозарядным автоматом. Ну а с боеприпасами у того, кто ими торгует, наверное, проблем нет.

Возможно, плата наемникам съедала у острожного Ся-цзы львиную часть торгового навара, а может быть, и нет. Может быть, услуги опытного охранника в Орде стоят дешевле, чем в Сибирском княжестве. В любом случае подобная охрана гарантировала максимальную безопасность. Собственно, это было главной причиной, по которой Виктор решил держаться поближе к китайцам. Если во время похода какой-нибудь мутант прорвется к обозам, вместе будет легче отбиться.

Да что там отбиться! С такой дружиной и с таким арсеналом Ся-цзы вполне мог рискнуть дойти до Южных морей и сам, без Удуг-хана. С ханом-то оно, конечно, надежнее будет, и можно обойтись без потерь, но все же…

А, собственно, кто сказал, что Ся-цзы туда не ходил? Удуг в разговоре с Виктором упомянул, что некоторые ордынские купцы побывали у Южных морей. Хан, правда, признался, что возвращались оттуда немногие. Но ведь возвращались же! Кто-то да возвращался…

Уж очень настырно Ся-цзы упрашивал продать сибирский товар. Словно знал наперед, причем точно знал, что сможет получить за купленное у сибиряков намного больше.

Так, может, и правда знал?

В этом случае тем более следует дружить с китайцем. Знающий человек в чужих землях дорогого стоит. А уж если что – потом сочтемся. Виктор твердо решил отблагодарить китайца за любую помощь с его стороны. О чем и намекнул Ся-цзы.

Тот по своему обыкновению расплылся в улыбке и часто-часто закивал.

– Хорошо, Вихта, хорошо. Сибирь-человек помогать китай-человек. Китай-человек помогать сибирь-человек.

Правда, на прямой вопрос, не пробовал ли Ся-цзы добраться до Южных морей самостоятельно, «китай-человек» сделал большие – ну настолько большие, насколько это было возможно для китайца, глаза, отчаянно замахал руками и быстро залопотал:

– Сам – нельзя! Никак нельзя! Только с хан Удуг на юг-море можно! Сам – далеко-опасно-страшно!

А уже на следующий день Виктор получил возможность убедиться, как опасна дорога к Южным морям.

* * *

Первой ласточкой стали враны. Да уж, ласточкой… Адской такой. Черной и страшной.

Огромная – гораздо больше той, что вилась над Приуральском – стая появилась со стороны Котла – с севера. Ордынцы, купцы и купеческая охрана засуетились, готовясь к бою.

Враны на большой высоте облетели главные силы ордынского войска, обогнули ханскую ставку и, видимо, сочтя тыловой обоз легкой добычей, обрушились сверху на него.

Отбиваться пришлось в движении, с повозок и седел: Удуг-хан запретил останавливаться.

Грохотали бомбарды, бухали ручницы-самопалы, стреляли автоматы и ружья, щелкали тетивы луков и стрелометов. Летели во все стороны перья, падали на землю черные тушки и бились между повозками подранки, которых движущийся обоз топтал копытами и давил колесами.

Сибиряки тоже вступили в бой, правда, на этот раз непосредственной опасности для них не было: обе повозки Виктора держались ближе к центру, а враны в основном атаковали обозный хвост. Но атаковали настырно.

Крупные черные птицы нападали снова и снова. То ли были голодными донельзя, то ли вранам придавала уверенности их численность.

Отстала стая, лишь потеряв с полсотни птиц и отбив у передвижного Караван-сарая полтора десятка быконей, одного верблюка и дюжину охранников. Задерживаться и драться за трупы никто не стал. Даже оружие собирать было рискованно. Погибших людей и скотину так и оставили в сухой траве. В конце концов, враны черным покрывалом опустились на степь позади Обоза и принялись с одинаковым остервенением терзать вырванную у Орды добычу и собственных убитых и раненых сородичей.

Залетная стая из Котла отвлеклась. Но вот надолго ли?

После нападения вранов ордынцы стали чаще поглядывать на небо. Может быть, поэтому и не заметили новой напасти.

* * *

Небольшие неприметные кочки, поросшие травой, взорвались пыльными фонтанами под самыми копытами быконей и колесами повозок. Что-то темное, длинное, щетинистое наметалось над землей. Какие-то стремительные существа, похожие одновременно на кротов и лохматых змей.

– Грунтовики! – крикнул Батцэцэг.

– Кто? – не понял Виктор.

– Оставайтесь в повозках! – вместо ответа велел толмач и сам прыгнул с быконя в ближайшую телегу.

Темная молния, ударившая из-под земли, выдернула из повозки какого-то зазевавшегося купца.

Миг – и орущий купец лишился правой руки: ее вырвало вместе с плечом. Еще миг – и к бьющейся в луже крови добыче ринулась другая подземная тварь. У купца не стало головы. Третий хищник, вынырнувший из облака пыли, словно огромной пилой вспорол бедняге брюхо и потянул к своей норе ворох потрохов.

И там вон тоже толстая извивающаяся кишка, встопорщив длинную щетину, обвила за задние ноги быконя и затягивала животное вместе с всадником в разверзшуюся подземную пустоту.

Несчастная скотина кричала почти как человек, отчаянно билась и загребала землю передними копытами.

Всадник спрыгнул с седла, откатился в сторону, но снова вскочить на ноги уже не смог: его затащила под землю еще одна тварь.

С другой стороны отчаянно орал тонущий в земле, как в зыбучих песках, верблюк, обвешанный пухлыми тюками.

– Мать вашу в душу! – рычал Костоправ, наотмашь колотя кистенем через борт повозки. – Мать! Мать! Мать!

Шипастая гирька била по сухой траве, по пыльной земле, по чему-то еще, дергающемуся возле тележного колеса.

– Суки! Падлы! Твари!

Спицы забрызгала густая темная кровь.

Батцэцэг тоже махал саблей, пытаясь достать подземного мутанта, извивающегося в траве.

– Справа! – крик А-Ка потонул в частых коротких автоматных очередях, ружейных выстрелах и буханье самопалов.

Чья-то тяжелая груженная товаром повозка провалилась по самые оси. Люди, сидевшие на ней, отчаянно кричали, но не решались спрыгнуть на землю. Стреляли из-за бортов. Как показалось Виктору – наугад.

А повозка уходила все глубже. Ее трясло и раскачивало так, словно она находилась не на земной тверди, а была лодкой в неспокойной воде. Отчаянно рвалась упряжка быконей, но животные не могли вытянуть из ловушки повозку, с которой были связаны намертво, и уже начинали проваливаться под землю сами.

Часто палили по шевелящемуся грунту китайцы Ся-цзы. Да и охрана других купцов не жалела пороха, патронов и стрел.

Стрелы втыкались в землю, пули и картечь косили траву и рыхлили дерн. Кто-то попадал в подземных хищников, однако убить этих вертких, быстрых и необычайно живучих существ было непросто.

Сухая степь под купеческими обозами словно ожила и превратилась в текучий сель. Двигаться дальше стало невозможно. Повозки остановились. Твари, которых Батцэцэг назвал грунтовиками, взметая пыль и разбрасывая землю, выскакивали то тут, то там, норовили схватить добычу и исчезали под землей, чтобы снова появиться в самом неожиданном месте.

Мелькали слепые остроносые головы, короткие и сильные когтистые лапы, гибкие туловища, покрытые длинными тонкими то ли волосками, то ли иглами, извивающиеся хвосты… Грунтовики змеями вились вокруг повозок. Пугали, хватали и утаскивали в подземные пустоты быконей, стягивали всадников с седел и выдергивали обозников из-за высоких тележных бортов.

Очередной земляной фонтан ударил возле автоповозки Виктора, едва не запорошив глаза. Выскочившая из-под земли тварь навалилась на борт, сунулась слепой мордой внутрь.

Виктор успел разглядеть лишь огромную пасть, полную мелких острых загнутых назад зубов в несколько рядов. И над пастью – перепачканный глиной подергивающийся крысиный нос.

По нему-то, по этому носу он и рубанул тесаком. Тварь с визгом втянулась обратно в нору. Во второго грунтовика, вынырнувшего откуда-то из-под днища автоповозки, Виктор разрядил пистоль.

Кремневый замок не подвел. Искра подожгла порох, самопал в руке грохнул и дернулся. Заряд картечи разнес в клочья ту часть твари, которую можно было бы назвать холкой. Длинное тело существа забилось под колесами.

А в следующий момент упряжка, тянувшая автоповозку, вдруг ухнула вниз. Перепуганные животные, провалившиеся по самое брюхо, рванулись было из земляного капкана, но лишь увязли еще больше. Один из быконей отчаянно взревел и задергался всем телом: несчастную скотину уже пожирали заживо.

Виктор не стал тратить время на размышления. Быкони долго и исправно тянули автоповозку, но теперь пришло время вытягивать их самих.

Старый двигатель, к счастью, завелся быстро. Виктор дал задний ход. Кашляя и надсадно ревя, автоповозка рванула провалившуюся упряжку. Быкони помогали как могли: пятились задом, перебирая копытами по осыпающейся земле. Ремни упряжи натянулись как струны.

«Только бы не порвались! – мысленно взмолился Виктор – Только бы не порвались!»

Крепкие ремни выдержали. Быкони выбрались из ямы. Только один волочился мертвым. Обглоданные до костей ноги, вспоротое под защитной попоной брюхо, тянущиеся по земле внутренности, перемазанные грязью и кровью. Из провала вслед за быконями сунулись было два грунтовика, но А-Ка парой коротких очередей загнал тварей обратно.

* * *

Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. Грунтовики разом, словно по команде, втянулись в землю. Уползти умудрились даже тяжелораненые твари. На перепаханной поверхности осталось лишь несколько мертвых мутантов.

Вокруг зияли воронки ловушек и засыпанные при отступлении норы, желтела вывороченная глина, выделялись пласты просевшего грунта. В лужах крови валялись растерзанные останки погибших людей и скотины.

От повозки, погрузившейся в землю почти по самые борта, упряжные ремни тянулись прямо в разрыхленную почву. Здесь под землю ушла вся быконская упряжка. Но, слава Богу, люди в повозке уцелели.

Звякнул трос. Взрыкнул мотор. Застрявший воз достали из подземной ловушки при помощи автоповозки. Провалившаяся телега оказалась неповрежденной, а вот от быконей осталась лишь пара окровавленных кусков, запутавшихся в упряжи. Вокруг засуетились люди, меняя оборванные ремни и впрягая новых быконей.

Многие купцы все еще с опаской посматривали под ноги, но нового нападения не последовало. Ордынские всадники, спешившись, деловито и безбоязненно собирали оружие убитых.

– Грунтовики не нападают дважды, – заверил Батцэцэг. – Если засыпали норы – значит, ушли.

– Ну и уродище, мать его через полено! – Костоправ, кривясь от отвращения, рассматривал мертвую тварь с расплющенной ударами лекарского кистеня мордой.

Виктор, спустившись на землю, изучал другую особь, лежавшую под колесами автоповозки. Только теперь он понял, что длинные отростки, усеивавшие тело грунтовика, почти неотличимы от сухого степного травостоя. Разве что…

Он протянул руку. Потрогал.

М-да, разве что пожестче и покрепче будут. И упругие очень. Согнуть такой «стебелек» можно, сломать – вряд ли.

– Это у них чувствительные волоски, – пояснил толмач. – Когда грунтовики устраивают засаду – они поднимаются к самой поверхности, выставляют волоски наружу и ждут. Заденешь хотя бы один такой – беда. Сначала нападет тот, кто почувствует добычу, а уж за ним выскочит вся стая.

– Я раньше таких тварей не видел, – заметил А-Ка.

Батцэцэг лишь пожал плечами:

– У вас в Сибири такие не водятся, а у нас в степи встречаются. Далеко, бывает из Котла забираются.

– А почему грунтовики до нас не доходят? – спросил Виктор.

– Вас Уральский Хребет прикрывает, – ответил ордынец. – Горы, скалы… А грунтовики под землей передвигаются. Им твердую породу не прогрызть. И лесов они не любят. Где лес – там корней много. Где корни – там трудно ходы рыть. Особенно если деревья мутантистые. У них корни и погуще, и покрепче, и в землю глубже уходят. А там, где камень-дерево растет, под землей и вовсе непролазная решетка. Зато в степи грунтовикам раздолье.

Основные силы Орды уходили дальше, и вскоре купеческие повозки, покачиваясь на изрытой земле, двинулись за ними. После нападения грунтовиков отставать было еще страшнее.

Глава 11

На ночь Удуг объявил стоянку. Ордынцы быстро и сноровисто ставили лагерь. Купцы разбивали караван-сарай. Возле ханской ставки царило непонятное оживление.

– В чем дело? – поинтересовался Виктор у Батцэцэга.

– Прибыл гонец из головного тумена. Передовой отряд наткнулся на селение зеленых демонов, – ответил толмач. И негодующе добавил: – Эти проклятые твари уже обживают степь за Котлом!

– И что с селением?

– Вычистили, – хищно улыбнулся Батцэцэг. – Вырезали всех подчистую. Но одного демона удалось захватить.

– Живьем? – не поверил Виктор.

– Да.

– Разве зеленокожие сдаются?

– Нет, конечно. Мутант попал под булаву. Череп ему не проломили, но сознание демон потерял. Пока валялся в отключке – его связали. Сейчас должны привести на потеху хану.

– Какую потеху? – удивился Виктор.

– Скоро увидишь.

Действительно, через некоторое время к ханскому шатру подъехала небольшая группка всадников. Связанного по рукам и ногам пленника ордынцы волокли на аркане.

В грязном, перемазанном кровью и пылью существе с трудом можно было узнать зеленокожего дикаря. Голова была разбита. Лицо, вернее, полузвериную морду покрывали ссадины и синяки. Голое тело превратилось в сплошную кровоточащую рану. После скачки по степи грубая шершавая кожа была словно стесана рубанком и свисала клочьями. От крови и налипшей сверху серой пыли ее зеленый оттенок сейчас был почти неразличимым.

Однако пленник не казался сломленным или подавленным. Дикарь угрожающе рычал, злобно зыркал налитыми кровью глазками и безуспешно рвался из пут, чем только веселил ордынцев. Кочевники смеялись.

Из шатра вышел хан. Удуг отдал какое-то распоряжение.

Связанного мутанта подтащили к небольшой легкой кибитке. Быконя, тянувшего повозку, выпрягли и отвели в сторону. Дикаря впихнули между оглоблями, обмотали ремнями упряжи, затянули как следует. Разрезали пленнику веревки на ногах.

Зеленокожий тут же вскочил с земли. Оскалив зубы, кинулся на стоявших вокруг людей. Звякнули пряжки, натянулись упряжные ремни. Сдвинулась с места повозка.

Смех ордынцев стал громче и злее. Послышались свист, крики и улюлюканье.

Дикарь со связанными руками метнулся в другую сторону. И снова его не пустили крепкие ремни. Натянувшаяся упряжь дернула мутанта назад. Тот чуть не упал.

Отказавшись от бесплотных метаний, дикарь с натугой – все-таки силенок у зеленокожего было меньше, чем у быконя, потянул повозку в толпу. Люди с хохотом расступались перед оскаленной мордой. Хан Удуг тоже улыбался.

«Дурацкая и никчемная забава», – подумал Виктор. Ничего смешного он в происходящем не видел. Какого-то смысла – тоже. Да и небезопасной была такая потеха. Если пленному мутанту все-таки удастся освободиться среди улюлюкающей толпы, ордынцам мало не покажется.

Видимо, осознав, наконец, тщетность своих усилий, зеленокожий остановился. Тяжело дыша, пленник смотрел вокруг затравленным, полным ненависти взглядом.

Его подзадоривали. Ордынцы тянули к нему руки, махали перед мордой кулаками, дразнили… Пару раз дикарь попытался поймать кого-нибудь зубами, но не смог.

Повиснув в упряжных ремнях и скаля клыки, зеленокожий ждал оплошности со стороны своих мучителей. Однако никто не подходил к нему достаточно близко. Мутант тоже стоял на месте.

Удуг отдал еще один приказ. Один из ханских нукеров, схватив длинный кнут, вскочил в кибитку за спиной зеленокожего.

Кочевник щелкнул бичом. Тугая, плетенная из тонких кожаных ремешков косица стеганула по спине пленника, оставив на ней отчетливый след.

Мелкими капельками брызнула кровь. Дикарь, взвизгнув, дернулся вперед, да так, что люди едва успели расступиться. Возможно, в этот раз зеленокожий и смог бы, изловчившись, куснуть кого-нибудь. Но ему помешала острая боль, и благоприятный момент был упущен.

Еще один взмах кнута. Еще удар. И – кровяной фонтан из-под содранной кожи. Рывок…

И снова свист рассекаемого воздуха. Щелчок бича. Новый кровоточащий рубец.

Мутант визжал, рычал и рвался из упряжи. Повозка катилась, не останавливаясь. Степняки выли от восторга.

* * *

Виктор неодобрительно покачал головой. Ну не нравилась ему ордынская потеха. Не понимал он ее.

– Зачем все это? – спросил Виктор у Батцэцэга. – Не проще ли просто убить тварь?

– Проще, – согласился толмач. – Но люди хотя бы иногда должны видеть то, что их пугает, в смешном свете. Так легче победить свой страх. Опасного врага лучше презирать, чем бояться его до дрожи в коленках. Страх парализует волю, смех – раскрепощает, дает силу и вселяет уверенность в победе.

Виктор пожал плечами. Может, и была в этом доля правды, но в правильностипроисходящего он все же сильно сомневался. Не то чтобы Виктор жалел беспомощного пленника или сочувствовал зеленокожему отродью. Котловая нелюдь, практикующая человеческие жертвоприношения, вполне заслуживала смерти. Он сам, не задумываясь, убил бы любого дикаря, пришедшего из-за Хребта. Но убить – это одно, а то, что происходит сейчас, – совсем другое. Нечеловеческое отношение к нечеловеку не делает человека более человечным. Корявая и каламбурная какая-то получилась мысль. Но где-то как-то так, в общем. Лучше выразить то, что он сейчас чувствовал, Виктор не мог.

Отъехав на полсотни метров, кибитка, влекомая зеленокожим, снова остановилась. Связанный и осыпаемый градом ударов мутант споткнулся, упал, забился на земле и запутался в ремнях упряжи. Возница выругался и принялся стегать кнутом чаще, сильнее. Перевозбужденная толпа зрителей орала все громче.

– Жаль, из зеленого демона нельзя сделать хорошего раба, – со странным выражением в голосе посетовал Батцэцэг.

– Почему? – спросил Виктор.

Ответить толмач не успел.

Как оказалось, зеленокожий ворочался на земле не просто так. Каким-то чудом ему удалось высвободить из пут правую руку. Когтистая лапа перехватила кнут на очередном ударе и вырвала его из рук возницы, чуть не сдернув с кибитки его самого. Затем дикарь попытался поймать кого-нибудь из обступивших его людей, но опять не смог ни до кого дотянуться. Веревки и ремни упряжи мешали ему двигаться.

Толпа отхлынула.

Хан Удуг что-то прокричал. Вперед выступили с десяток тяжеловооруженных нукеров. Однако убивать пленника ордынцы, похоже, не собирались. За нукерами появились степняки с арканами.

Пленника явно намеревались скрутить и связать снова, а затем – продолжить веселье. Кажется, даже сам зеленокожий понял это своим куцым дикарским умишком. Мутант яростно забился в паутине веревок и ремней. Пустил в ход когти свободной руки и зубы. Веревки вроде поддались, но разорвать крепкие упряжные ремни оказалось не так просто.

А первый аркан уже мелькнул в воздухе и едва не затянулся на шее мутанта. Тот едва успел пригнуться и сбросить веревку с плеч. Вторая петля чуть не поймала его за свободную правую руку. И вот-вот будут брошены другие арканы.

Так и не обретя полной свободы, дикарь снова должен был оказаться в плену. Мутант резанул по людям еще одним ненавидящим взглядом. Затем, подняв разбитую голову к небу, пронзительно выкрикнул:

– Йап-па-йап-па-йап-па-йап-па!!!

И под звуки боевого клича рубанул когтистой лапой по собственному горлу.

Раз, другой.

Быстро, сильно.

Разрывая толстую складчатую кожу под выступающей нижней челюстью.

Сонную артерию или что там есть у мутантов вместо нее он взрезал лишь с третьего раза.

– Йап-па-йап-па-а-а-х-х-хр-р-р…

Звонкий клич потонул в хрипе и бульканье. Опутанный ремнями дикарь забился в агонии. Зеленокожий предпочел смерть плену.

Что ж, теперь было понятно, почему из котловых человекоподобных тварей не получаются рабы. Если прочее зверье и даже люди могут жить в неволе, то эти – нет. Виктор даже немного зауважал зеленокожих.

* * *

Вскоре купеческие обозы проехали мимо селения разгромленного дикарского клана. Хотя селение – это, конечно, слишком громко сказано. Дикари жили в небольших земляных норах. («Вот, наверное, зачем им нужны такие когти, – подумалось Виктору. – Землю рыть».)

Вокруг примитивных землянок валялись трупы. Зеленокожие мужчины, женщины, дети. Стариков не было. То ли котловые дикари попросту не доживали до преклонного возраста, то ли община не давала своим членам такой возможности, чтобы не обременять себя лишними ртами.

В стороне лежали мертвые ордынцы. Судя по всему, дикарский клан отбивался яростно, но безуспешно. В этот раз не зеленокожие мутанты совершили набег на людские территории, а люди уничтожили селение мутантов, поставленное вне Котла.

Виктор подумал о том, что мир все-таки начинает меняться. Размножаются ведь не только котловые твари. Людей тоже становится больше, и они вновь предъявляют претензии на планету, которую чуть не уничтожили. Однако чтобы жить на этой планете, человеку придется истребить опасных мутантов, им же и порожденных. И тут остается только одно. Война на уничтожение. Бескомпромиссная зачистка территорий. Тут либо они нас, либо мы их. Другого не дано.

Или все же есть другой путь?

Если он и был, то Виктор его не видел.

На краю дикарского селения располагался алтарь зеленокожих, предназначенный для человеческих жертвоприношений. Здесь он имел вид невысокого холмика, из которого торчали глубоко вбитые колья, к которым, судя по всему, дикари привязывали жертву.

Что с ней происходило потом?

Живым от зеленокожих не уходил никто, поэтому о сути дикарского обряда было мало что известно. Но под холмом валялись кости. Человеческие. Обглоданные. И – отдельной кучкой – вскрытые черепа. Словно бритвой взрезанные. Что само по себе было странно и страшно. Ни дикарские дубинки и копья, ни зубы, ни когти не могли оставить такой идеально ровной раны. А иным оружием зеленокожие не пользовались. Во всяком случае в стычках с людьми. Но как-то же они умудрялись трепанировать черепа!

Глядя на останки неизвестных жертв, принесенных непонятным способом неведомым богам, Виктор лишний раз убеждался, что иного способа сосуществования с мутантами, кроме как тотальной войны на истребление, у человечества попросту не существует. Слишком велика разница между теми, кто повязывает жертвенные тряпицы на перекладины могильных крестов, и теми, кто вскрывает людям головы.

Возле селения зеленокожих Удуг-хан оставил несколько сторожевых разъездов и сотню нукеров. Орда двинулась дальше.

Некоторое время спустя на севере показался прикотловой лес. Кроновые мхи, словно зеленая вата, устилали весь его верхний ярус.

Возле леса суетились едва различимые фигурки ордынских всадников. Опять нападение котловых тварей? Виктор присмотрелся. Да нет, тут другое. Между деревьями заплясали языки пламени. Над моховыми покровами поднялись дымные клубы.

– Что это? – обратился Виктор к Батцэцэгу.

– Удуг-хан велел поджигать котловые леса, мимо которых мы будем проезжать, – ответил толмач. – Ветер дует из Степи. Огонь пойдет в Большой Котел.

В лесу стремительно разгорался верховой пожар. Не прошло и нескольких минут, как подожженные в нескольких местах участки соединила сплошная огненная стена. Пламя перескакивало по переплетению веток и кроновым мхам, словно разливалась вышедшая из берегов река.

Что ж, тоже неплохой способ зачищать территорию.

* * *

Так ордынцы и шли. Огибали Котел по-над границей, отбивались от котловых тварей и зеленокожих дикарей, палили леса и оставляли за собой многочисленные хорошо вооруженные отряды, которым надлежало патрулировать захваченные земли. По этой причине войско Удуга таяло довольно быстро. Охраны, выделенной на сопровождение передвижного Караван-сарая, тоже становилось меньше.

Орда все плотнее сбивалась в кучу. Удуг больше не вел свою армию широким фронтом, не рассеивал силы и не высылал дозоры слишком далеко. Наоборот, хан стягивал поредевшие тумены. Орда словно сжимала растопыренные пальцы в небольшой, но крепкий кулак, для последнего удара-прорыва.

Во время ночевок стан кочевников больше не казался таким необъятным, каким он предстал перед сибиряками в первый раз, и лагерь уже не напоминал бесконечное море костров и шатров. Купеческие обозы почти вплотную примыкали к ханской ставке, а гонец из шатра Удуга мог теперь быстро добраться до любого отряда из внешнего охранения. Но даже изрядно сократившееся ордынское воинство по-прежнему выглядело внушительно. И это не осталось незамеченным.

Как ни странно, но в степях, примыкавших к южным котловым территориям, жили люди. Немного, правда, но сам по себе факт этот был удивительным. Батцэцэг рассказал, что дозоры видели небольшие группки всадников. А однажды с полдюжины наездников появились на вершине холма, мимо которого проезжали купеческие обозы. Но когда к чужакам были посланы разведчики, неизвестный отряд поспешил скрыться.

Местные вообще, как правило, убирались с дороги ордынского войска и исчезали на степных просторах. Видимо, они тоже вели кочевой образ жизни, а соседство с Котлом научило их прятаться быстро и не оставляя следов.

Чужаков, спасавшихся бегством, не преследовали. Но вскоре объявились воинственные кланы, которые попытались атаковать дозоры Удуга. Такого хан простить не мог. Немногочисленный враг был разбит карательным туменом, а его стойбища, которые удалось найти, – сожжены. Двигавшийся на запад ордынский каток сминал всех, кто осмеливался встать на его пути, – и людей, и нелюдей. В этом Удуг был последователен и принципиален. Место для своего нового улуса и будущих торговых путей хан чистил основательно.

После успешной карательной экспедиции сразу несколько местных племен прислали послов и заключили с Удугом мирный договор. Новые кланы влились в Орду и пополнили ханское войско. Правда, пополнение оказалось хиленьким и плохо вооруженным. Судя по всему, немногочисленные обитатели здешних земель сами рады были возможности встать под сильную руку Великого хана.