Текст книги "Пшеничная дорога"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Симеон в сердцах ударил кулаком по столу. Казалось от этого удара сам дом содрогнулся, но вспышка гнева моментально угасла. Дед Итона снова выглядел измученным стариком, сломленным смертью любимого внука.

– Оставайся на Тоте... – неожиданно предложил Симеон. – К чему тебе возвращаться на Землю? Ты не так уж хорош для неё: средний балл, пересдача, самолюбивый отец обвиняемый в финансовых преступлениях. Что ждёт тебя на Земле? Работа в отравленном воздухе, больное потомство, неудачи, одиночество, бедность. Ты ведь ничего не достигнешь на гонках; хорошо, если останешься жив. Знаю... Будущее на Земле закрыто от нас густым смогом, а на Тоте оно ясное словно день – честная жизнь, свой дом и огромный кусок мира, который принадлежит тебе на все три метра. Оставайся...

– Зачем? – спросил Итон, глядя на деда.

– Чтобы устроиться лучше всех, – ответил старик.

– Зачем?

– Разве не в этом главная цель человека? – удивлённо переспросил Симеон. – Достойно пройти самой лучшей дорогой, которую проходили до тебя, и пройдут после тебя множество раз. Пусть по-своему, пусть в новые времена и с другими заботами, но ты можешь выбрать самый правильный путь из возможных!

– Зачем?

– Да чтобы я здесь один не подох! – взревел Симеон по-звериному. – Мне нужен тот, кто не растратит мои труды понапрасну! Саша понимал это, был готов с благодарностью принять наследство, стать таким, каким мечтал его видеть я!

– Зачем? – выдержав его ярость, вновь процедил Итон. Симеон посмотрел на Маэстро как на полоумного. Хмыкнув, старик с трудом опустился в кресло.

– Тебя твоя сумасшедшая научила так рассуждать, да? Нашёл у кого мудрости набраться... Должно быть, столковались где-нибудь в поле... Завалил её и оприходовал среди колосьев?.. Молчишь? Пусть так...

После вспышки гнева, Симеону стало значительно хуже. Он вытер негнущимися пальцами посиневшие губы и продолжал говорить.

– Я ненавижу эту девчонку и никогда не прощу ей смерть Саши, но уничтожить моё будущее окончательно – не позволю. Сделать это, означает вдвойне проиграть... Не хочешь остаться на Тоте? А если я устрою так, что обвинения с Калугиной будут сняты?

– Это не в твоей власти, – усомнился Маэстро.

– Ты так думаешь? – кривая улыбка Симеона будто разрезала его заросшее щетиной лицо. – Тот ещё молод, он боится убийства, робеет, словно дитя впервые увидевшее взрослое непотребство. Фермеры всё чаще говорят о несчастном случае. Калугину оправдывают между собой. Ссылаются на дефект программы, потерявший управление комбайн... Александр оказался в ненужном месте в ненужное время, а фермеры народ суеверный. Полицейские допросят Диану, но ты же знаешь, что от неё мало чего добьёшься. В этом деле слишком много неясного, а девчонка может только сильнее запутать. Свидетелей нет. Иохима поглотили поля, Саша мёртв, ты тоже не можешь знать всё... Полицейские снова придут ко мне, вот увидишь. И я расскажу им, что мы с Сашей и Виктором видели, как комбайн вышел из-под контроля, пытались отключить машину дистанционно, но программа перешла на аварийную блокировку. Саша с Виктором помчались на грайве предупредить Калугины об аварии. В доме было темно, Александр задел канистру с топливом, упал и напоролся на ножницы. Виктор всё подтвердит, под присягой в моих словах поклянётся. Останется только уверить соседей, что Иохим по слабоумию хранил топливо в доме. Я сам натолкну людей на очевидную мысль, будто они видели канистру на кухне. Диана пыталась спасти Сашу и выдернула ножницы из раны – отсюда и кровь на одежде. Тебе останется только дать показания, будто встретил Виктора внутри дома, а не после убийства...

Итон ошарашенно смотрел на Симеона, решив, что дед обезумел, и теперь придумывает небылицы, только чтобы оставить внука на Тоте.

– Не веришь? – снова недобро улыбнулся старик. – А ведь если я заявлю, что Диана пыталась спасти моего внука от смерти, если его отец подтвердит, то девчонку простят все, даже Злата Собатская, и обвинения будут сняты. Никто не хочет, чтобы на Тоте случилось убийство. Двери здесь не закрывают, потому что не ждут к себе зла. Соглашайся и оставайся на спутнике... вместе с Калугиной...

– А если я решу всё иначе? – гневно ответил Итон. Он не хотел становиться пешкой в новом плане своего деда. Перед Маэстро открывалась судьба, от рождения принадлежавшая Саше. Симеон хотел заменить Итоном погибшего старшего внука.

– В ночь перед убийством я слышал ваш разговор. Вы готовили поджог дома Калугиных. Я действительно могу дать новые показания: рассказать полицейским, что Диана всего лишь защищалась от Александра!

Его слова заставили деда задуматься. Симеон склонил голову набок, дыхание старика стало неровным и хриплым.

– Даже если девочку полностью оправдают, то вышвырнут с Тота за недостачу зерна. Без Иохима хозяйство окончательно рухнет... Своими показаниями ты погубишь и нашу семью: нас вышлют на Землю, а там я долго не выдержу.

Маэстро со злостью смотрел на покрытое нездоровой испариной лицо деда. Каждое слово Симеона подобно глухой стене окружало его, сминало, давило.

– Будущего у Дианы Калугиной без тебя никакого. Знаю.

– Не за неё ты просишь, а за себя, – холодно возразил Итон. Дед навалился на ручку кресла, пытаясь подняться, но не смог: силы покидали его на глазах.

– Я не останусь, – повторил внук. – Меня ждёт Земля, пересдача экзаменов и Высшая школа. Моя жизнь на планете, а не среди пшеничных полей безлюдного спутника...

Итон невольно бросил взгляд на колосья за окнами. Тот как будто подслушивал их разговор, ожидая решения Маэстро.

– Ты во многом прав, но насчёт наших отношений с Дианой ошибся. Я никогда её не любил. Наша встреча на Тоте лишь странное совпадение. Зачем я должен жертвовать ради неё своей жизнью?

– Если откажешься, многих погубишь! – жёстко процедил Симеон, с негодованием глядя на внука.

Итон не стал больше спорить. Дед продолжал что-то хрипло кричать, угрожал, уговаривал. Маэстро поднялся из-за стола и вышел из дома, прикрыв дверь за собой.

В этот день он гнал грайв на таких скоростях, что скошенные поля размывались в жёлто-синее марево. Жара расплавила горизонт, наполнив воздух густой вязью пустых миражей. Но как бы сильно Маэстро не ускорял грайв по дороге, от мыслей он скрыться не мог: Земля, привычная жизнь, Анка, сломанная машина, Диана, предложение деда, разбитые жизни – ни в чём не было справедливости до конца, не было единственной верной дороги, по которой можно идти без сомнений.

Неожиданно из горячего воздуха вынырнул белый грайв, разрисованный янтарными молниями. Он подрезал Итона, ослепив его светом пульсирующих стоп-сигналов. Бортовой компьютер выдал аварийный сигнал, машина Маэстро устремилась к обочине. В последний момент ему удалось нажать на тормоза, остальное завершила система аварийного управления. В кокпите запахло дымом – как тогда, после аварии на гоночной трассе Земли. Итон трясущимися руками открыл дверь, выскочил на дорогу, но подрезавшего его гонщика нигде не было видно: дорога была пуста...

Вокруг, сколько охватывал взгляд, простирались скошенные поля. Океан безветрия и жары ослепил чувства Итона. Белый грайв был всего лишь миражом – следствием нервного напряжения и высокой температуры.

– Хватит... – прошептал пересохшими губами Маэстро. – Хватит с меня этого проклятого Тота!

Вдруг ему показалось, будто он видит в волнах дрожащего воздуха расплывчатый силуэт. Галлюцинация? Новый мираж? Ноги сами понесли Маэстро в ту сторону, где над полем колыхалось что-то зыбкое, шевелящееся. Итон шёл по пружинящей под ногами соломе, всё убыстряя шаги, пока не оказался в знакомом месте...

...Возле тополя, где ещё недавно сидела Диана, больше не было ни одного целого колоска. Вокруг дерева остались только уложенные спиралями стебли – след от гравидвигателей комбайна. Август близился к завершению, а вместе с ним и пребывание Маэстро на Тоте. Он уедет. Он непременно вернётся к привычным проблемам, решение которых и составляет обычное человеческое существование.

– Это станет моим прощанием, – сказал Итон, приближаясь к знакомому тополю. – Даже не желая выбирать, ты всё равно выбираешь. Судьба складывается не только из кирпичиков дел, но и мыслей, которые готовят нас к важным поступкам. Случайная встреча, момент истины, внезапный поворот судьбы, дарованный шанс, который мы не сочли нужным использовать – всё это может изменить наше будущее, а может разрушить его до основания. Чтобы не считаться безумцем, нужно идти по пшеничной дороге, как можно меньше задаваясь вопросом "Зачем?". Пока есть куда двигаться, значит идёшь в правильном направлении.

Итон коснулся ладонью шершавой коры, ощутив неглубокие бороздки под пальцами. Только теперь он увидел вырезанные на стволе буквы и числа. На тополе были начертаны символы "Д" и "К", дата шестнадцатилетней давности, черта и ещё одна дата, в которой был проставлен только год – следующий, ещё не наступивший.

"Я дала жизни время. Если в ней ничего не изменится, тогда жизнь не справилась. Как много бы ты отдал за шанс, чтобы встретить на пути чудо? Чтобы попытаться с ним хотя бы заговорить?"

***

В утренний час в космопорте было немноголюдно. Прибытие очередного шаттла с Земли не являлось большим событием для Тота. Каждые четыре дня на орбиту выходил регулярный корабль, отсеки которого были загружены необходимым для фермеров оборудованием и водой. На разгрузку и перекачку жидкости из цистерн корабля в трубопровод под обшивкой спутника уходило несколько часов. После этого корабль, нагруженный пшеницей, отправлялся на Землю. Большинство погрузо-разгрузочных операций выполнялось автоматически, но вокруг корабля то и дело мелькали оранжевые комбинезоны немногочисленных служащих.

После давящей жары пшеничных полей космопорт показался Итону куском тающего на солнце льда. Внутри облицованных белоснежным пластиком стен зала ожидания было холодно и безлюдно...

Итон снял с плеча дорожную сумку, устроившись в одном из глубоких пластмассовых кресел. Среди стальных балок крыши чуть слышно гудел кондиционер. Из-за охлаждающего устройства в зале было излишне свежо, так что куртка Маэстро здесь лишней не оказалась. Виктор, который поехал проводить племянника, присел на соседнее кресло, нервно сжимая ладони.

– Тебя кто-нибудь встретит? – спросил дядя. Итон взглянул на своего обычно немногословного родственника. От застёгнутой на все пуговицы рубашки Виктора пахло одеколоном – всегда одним и тем же. Этот прилипчивый запах сопровождал Маэстро весь путь от самой фермы, став своеобразным символом отъезда со спутника.

– Мать обещала встретит меня. Она очень обеспокоена тем, что случилось.

– Ты ни в чём не виноват... – Виктор покачал головой, будто собираясь открыть Маэстро какую-то истину. – Симеон просил меня найти способ или слова, которые могли бы тебя задержать, но даже он не знает всей правды. Ты можешь не верить мне, думать всё что угодно, но Тот тебя ещё не отпустил. Ты чем-то его привлекаешь...

– Быть может, пора перестать ему подчиняться? – полушутя сказал Итон, словно речь шла о живом человеке. Лицо Виктора осталось непроницаемым для его шутки.

– Никогда не думал, что он может принимать плохие решения и причинять людям зло... – с каждым словом потухший взгляд мужчины разгорался одержимой идеей. – Когда на орбите приступили к созданию спутника, с людьми начали происходить странные вещи. Инженеров и рабочих посещали мысли о необходимости возведения внутренних систем и конструкций, душила апатия, случались неожиданные вспышки агрессии. Тот появился на свет задолго до того, как насыпали последний метр почвенного покрытия. Он пытался себя осознать, спрашивал людей зачем его создают, и не находил в человеческих ответах о пропитании достойного смысла...

– Всё что ты сейчас перечислил, это только обычные психические расстройства, свойственные людям в замкнутых условиях космоса, – осторожно возразил дяде Маэстро. Итону всерьёз казалось, что после смерти сына Виктор начал говорить много лишнего.

– Нет, всё не так! – с жаром возразил ему Виктор. – Кто сказал тебе, будто он только ребёнок? О, наш Тот умнее любого взрослого человека. Единственное, чего ему недостаёт, – это осознание собственной роли. Люди для него – не просто родители, а инструкция написанная на чужом языке, созданная чужим разумом. Спутник не отпускает от себя тех, кого воспринимает как новую строчку, новый абзац этой инструкции. Тех, кто приносит что-то неизвестное с планеты Земля, даёт новую часть головоломки от его создателей. Тот спрашивает людей: «Зачем?» – и не находит ответа. Если мир создал Бог, не объяснил ли он каждой планете для чего она существует? Какой ответ дали люди рукотворному Тоту? Спутник возведён для удовлетворения наших нужд, а не для извечного движения мира.

Итон с тревогой взглянул на вмонтированные в стену космопорта часы. До прилёта шаттла оставалось ещё несколько долгих минут. Виктор перехватил взгляд племянника, и на его лице проступила улыбка.

– Ты думаешь, я безумен? Симеон тоже считает, что я излишне увлёкся этой идеей, но я потратил всю жизнь, пытаясь ответить на вопрос спутника. Луна вызывает на Земле приливы и отливы, влияет на здоровье и настроение людей, а мы самовольно создали на орбите множество искусственных лун. Смерти тех, кто пытался вырваться и вернуться назад на планету – совсем неслучайны. Спутник не отпускает интересных ему людей. Родители той девочки посадили единственное на Тоте дерево, чем обратили внимание на себя. Никто из нас не осмелился срубить тополь даже после смерти Калугиных, ведь он живой, а всё живое на Тоте – неприкосновенно. Я отговаривал Симеона трогать пшеницу, только дом. Дом должен был сгореть – он неживое создание! Но старик решил, что без части зерна, Иохиму точно не сохранить ферму, и нанёс шрамы Тоту! Вот почему спутник всем нам отомстил!

Безумный блеск в глазах Виктора затмили слёзы. Итон выслушал его молча, понимая, что сейчас перед ним безумие не только одного фермера, но ещё многих, кто остаётся на Тоте. Среди них верили в разум и собственное осознание спутника, на котором фермеры жили почти в одиночестве.

– Александра убил не Тот, а Диана... – попытался возразить Итон.

– Кто сказал тебе, что она настоящая? – губы Виктора задрожали. – Кто довёл её до такого, кто изменил её личность, кто поднял руку на Сашу? Её ли ты видел среди марева пшеничных полей или одурманенного вопросами спутника человека? Способен ли выдержать человек, если вложить в него мысли и сомнения целой планеты?

«Несчастный случай», – мелькнула догадка у Итона. – «Так вот что фермеры называют несчастным случаем! Никто не объяснил мне истинных причин, они говорят об этом только между собой. На Земле в такую версию никто не поверит... А я? Я ведь тоже не верю!»

Космопорт задрожал от гула прибывавшего шаттла. Пластиковые окна вдавило внутрь волной горячего воздуха, стальные перекрытия под куполом заскрипели.

– Мой рейс... – Итон поспешил подняться с кресла и подхватил свою дорожную сумку.

– Он не даст тебе вернуться назад! – воскликнул Виктор.

Маэстро застыл на месте. Некоторое время он смотрел на поджарого, высушенного солнцем фермера. Неужели все обитатели Тота похожи на Виктора, Симеона и Иохима? Кто-то смог закрепиться на спутнике, пустив корни на всем известную глубину, кто-то сводит концы с концами, стараясь не пропустить сдачу зерна. Но все они в большей или меньшей степени верят в собственное сознание Тота. Люди стали неотъемлемой частью спутника, растворились в нём, хотя ещё живы, передвигаются и отбрасывают тень.

– Ты тоже сгоришь, или случится какая-нибудь другая трагедия, – пальцы мужчины с артритным хрустом сжались в костлявые кулаки. – Но даже если тебе удастся вернутся на Землю – прежней жизни не будет. Тот увидел тебя и сделает так, чтобы нужный ему человек вернулся обратно!

В конце зала послышались шаги прилетевших на шаттле людей. Итон обернулся к выходившим из зоны прилёта, стараясь встретить кусочек своей прежней жизни без тревоги в глазах. Он хотел вернуться на Землю, где солнце – это только закрытый смогом круг света, где существуют миллионы дорог, по которым можно пройти. Родная планета в понимании человечества давно стала живой, и ничто более – искусственно созданное, размещённое на соседней орбите – не заслужило этого права.

Улыбка Маэстро быстро угасла. Итон увидел приближавшуюся к нему девушку, чьи пряди волос светились кроваво-красным оттенком. Ни при каких обстоятельствах она не должна была сюда прилетать: её отдых на курортах Эдема был ещё не окончен. Рядом с Анкой шёл высокий статный мужчина в дорогом костюме – отец Маэстро. Его появление лишило Итона остатка уверенности. Отец никогда бы не оставил дела, чтобы встретиться лично...

– Итон... – дрогнувшим голосом поздоровалась Анка. Холодные пальцы коснулись руки Маэстро и он ощутил её нервную дрожь. Подведённые алой тушью глаза тревожно взглянули из-под длинных ресниц. Но Итон не стал долго смотреть на свою девушку, а сразу повернулся к отцу.

– Где мама?..

В тишине космопорта слышался ветер Тота, летящий над пшеничными полями. Дыхание спутника овевало дороги, касалось ферм, шумело в листьях единственного на поверхности тополя. Ещё до того, как Итон услышал ответ отца, он начал осознавать истину. Не обращая внимания на успокаивающие слова Анки, Маэстро медленно обернулся. Глаза Виктора смотрели на племянника с затаённой надеждой. Он встречал новости так, как и полагается человеку с выгоревшей под солнцем душой.

– Итон! Итон! Ты меня совершенно не слушаешь! – Анка крепко сжала ладонь своего парня, стараясь обратить внимание на себя. Лишь тогда Маэстро смог отвести взгляд от тени Тота. – Ты слышишь меня? – хмурились глаза подведённые алой косметикой. – Ну так что, полетели на Землю?

Пшеничная дорога

Руслан Дружинин

16.08.2016 / 10:02