Текст книги "Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина"

Автор книги: Руслан Хасбулатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Конституционная реформа

Современный читатель, даже довольно информированный, когда он соприкасается с недавней политической историей России, оказывается введенным в заблуждение в силу одного стереотипа, навязанного ему официальной историографией. Суть ложного стереотипа состоит в том, что якобы «реакционные» Съезд народных депутатов и Верховный Совет препятствовали принятию «новой прогрессивной российской Конституции». Поэтому тогдашний президент Ельцин взял на себя роль «спасителя нации» и расстрелял парламент, разогнал депутатов, самолично разработал «самую лучшую в мире Конституцию и одарил ею граждан России, осчастливив их необычайно. Это – совершенно ложная посылка. С точки зрения исторической правды я бы выделил следующие два момента.

Первый момент. В вопросах развития и углубления политической демократии в стране ни российский парламент, ни российский президент Ельцин не были пионерами, пальма первенства здесь принадлежит, бесспорно, Михаилу Горбачеву. По инициативе Горбачева были внесены существенные поправки в Конституцию СССР и Конституции Союзных республик, был принят новый избирательный Закон – все это дает основание говорить о том, что в стране действовала «горбачевская демократическая Конституция», а вовсе не «брежневская» – как и ныне утверждают злостные лжецы, любители искажения исторической правды. К вопросу развития реальной свободы человека Ельцин, конечно, не имел никакого отношения.

К моменту нашего (Ельцина и Хасбулатова) появления на политической арене России в начале 1990 года, действующий в СССР и РСФСР конституционно-политический строй был вполне демократическим. Он позволил нам на первом же Съезде народных депутатов РСФСР мирным путем отстранить от власти в России коммунистов, сформировать беспартийный парламент и беспартийное правительство, четко ориентирующиеся на общепризнанные демократические ценности. Уверен и в том, что уровень демократии в России в 1990—1993 годах был намного выше и глубже по сравнению с современным ее состоянием. Вряд ли мне сегодня было бы возможным избираться в качестве депутата России – несмотря на сохраняющуюся мою огромную популярность. Интересно, что на всю свою избирательную кампанию в Грозном я затратил сумму в размере... двухмесячного профессорского жалованья. Тогда в российском обществе повсеместно царил романтический дух ожиданий перемен, которые способствуют улучшению жизни людей. Люди верили власти, несмотря на трудности перестройки. Эта вера самым беспощадным образом была уничтожена ельцинистами в сентябре – октябре 1993 года.

Второй момент. В 1990 году в Российской Федерации к власти пришли новые народные депутаты, тогда же были сформированы органы власти Российской Федерации. Можно вполне определенно сказать – это были самые честные выборы в России – ни до этого, ни после 1990 года – более честных и демократических выборов в России не было и, похоже, не будет в обозримом будущем. Именно тогда на I Съезде народных депутатов (май – июнь) нами была принята новая концепция углубления горбачевской демократии в России, предполагающая два направления дальнейшей конституционной реформы. В соответствии с первым направлением, мы решили постепенно вводить новые, демократические поправки в действующую российскую Конституцию. Второе направление – фундаментальное – оно предусматривало разработку и принятие новой Конституции России.

В этих целях I Съездом народных депутатов была избрана Конституционная комиссия, председателем этой комиссии стал Ельцин, я – его заместителем, ответственным секретарем был избран превосходный образованный депутат – Олег Румянцев. Согласно действующей Конституции, новую Конституцию должен принять Верховный Совет, а затем предложить ее для окончательного утверждения на Съезде народных депутатов.

Работа над проектом новой Конституции велась на основе обширного изучения конституций разных стран мира, и особенно – стран Западной Европы и США, в эту работу привлекались известные специалисты в области конституционного права, в том числе иностранные ученые и специалисты. Одно время в Конституционной комиссии работал, помнится, бывший американский сенатор Гэри Харт, французские, британские и германские специалисты. На III Съезде доклад о проекте новой Конституции было поручено сделать мне, на IV съезде доклад сделал председатель Конституционной комиссии Ельцин и предложил принять разработанный Конституционной комиссией проект новой Конституции за основу. Такое решение было принято. Проект новой Конституции России был опубликован громадными тиражами – более чем 60 млн экземпляров (в 1992—1993 годах). Так обстояло с конституционной реформой, которая осуществлялась серьезно, продуманно, согласовывалась с областями, краями, республиками, учитывая, что Россия – это Федеративная Республика. Но ельцинисты из этой исключительной по важности работы решили устроить политический балаган.

Первая попытка переворота ельцинистов

Ельцин стал тяготиться своей ролью конституционного президента при демократической системе сдержек и противовесов. Когда он занимал пост Председателя Парламента – с мая 1990 года и вплоть до избрания президентом России 12 июня 1991 года – Ельцин достаточно последовательно был сторонником принципов разделения властей, но став президентом, он постепенно стал склоняться в направлении установления авторитарного режима личной власти. До поры до времени он не обнаруживал публично эту свою позицию, справедливо опасаясь того, что его станут обвинять в склонности к авторитарным методам правления. Поэтому занял обструкционистскую позицию в отношении к проекту новой Конституции, которая была ранее разработана под его же личным руководством Конституционной комиссией, и стал тормозить процесс принятия новой Конституции. Как опытный партбюрократ, Ельцин, привыкший в предыдущие десятилетия к различного рода закулисным интригам и маневрам, – все свои неудачи в области экономической реформы немедленно связывает с деятельностью парламента. Он и его крикливые сторонники на весь мир стали кричать, что «Верховный Совет во главе с Хасбулатовым мешает Ельцину проводить реформы». Согласно их заявлениям – у Ельцина якобы не хватает власти: ее «узурпировал» Верховный Совет.

И что самое интересное! – они объявляют действующую Конституцию, которая после внесения множества поправок стала реально одной из наиболее демократических конституций мира, «недемократической», «прокоммунистической» и т.д. Хотя именно эта «недемократическая Конституция» обеспечила приход к власти самого Ельцина, его избрание Президентом России – вопреки воле Союзного руководства во главе с Президентом СССР Михаилом Горбачевым. А что касается проекта новой Конституции, которая, напомню, была разработана под руководством самого Ельцина, – ныне этот проект также объявляется прокоммунистическим продуктом Верховного Совета, который противники демократии «хотят навязать народу».

Так российская высшая исполнительная власть во главе с президентом сама стала главным орудием фальсификаций, лжи и инсинуаций, вбрасывая в общество семена раздора, усиливая политическую напряженность, превращая поле столкновений интересов разных социальных групп во всемирное посмешище...Чтобы «обойти» законный путь принятия Конституции через парламент, сторонники Ельцина созывают некое «конституционное совещание». В своей основе это «совещание» формируется из чиновников-бюрократов разного уровня, а также готовых услужить любой власти неких «ученых» и «специалистов». Они быстро «состряпали» проект Конституции – «под Ельцина», проводят в декабре «референдум», и российское общество зажило счастливой жизнью... Этот краткий экскурс, забегая вперед, я сделал, чтобы читатель понял суть проблемы, связанной с борьбой вокруг новой Конституции России. А теперь вернемся к хронологии событий.

У меня очень много работы. К тому же я – председатель Межпарламентской ассамблеи СНГ, которая была создана по моей инициативе в начале 1992 года. Штаб-квартиру я определил в Таврическом дворце, в Петербурге,– его мне предложил Анатолий Собчак, когда я позвонил ему из Бишкека, где вместе с главами парламентов было принято указанное решение. Дворец был в страшно запущенном состоянии, пришлось затратить крупные средства на его ремонт. Но в результате парламентарии СНГ получили прекрасное историческое место для проведения своих пленарных заседаний.

В начале марта у меня были запланированы визиты в столицы СНГ, проведение консультаций со своими коллегами, иные встречи и переговоры. 18 марта я вылетел в Минск, оттуда в Киев, затем в Баку и Ереван. На подлете в Алма-Ату 20 марта в самолет звонит мой первый заместитель, Юрий Воронин, сообщает: «Ельцин намеревается совершить переворот. Пожалуйста, вернитесь в Москву!»

Я, смеясь, отвечаю: «Сами справитесь, не все же перевороты мне подавлять!»

И продолжил свой полет. Меня сопровождала многочисленная делегация, в которой находились более трех десятков парламентариев, а также работники исполнительного секретариата Межпарламентской ассамблеи, МПА-специалисты, технический персонал (около 50 человек). Все они были просто поражены моим спокойствием и решением продолжить визит в Алма-Ату. Однако настроение было – уже далеко не веселое. Здесь меня считали «своим» – я ведь с 1944 до 1962 года жил в Казахстане. Депутаты, много других людей, представителей разных организаций – все выражали свое сочувствие, ободряли, как могли. Президент Назарбаев был сильно встревожен, расспрашивал подробности относительно причины постоянных конфликтов, я, разумеется, рассказал о ситуации.

Через день вернулся в Москву. Ознакомился с ситуацией. Оказалось, что Ельцин обратился по TV к народу с заявлением, в котором объявил, что «распускает Съезд народных депутатов и Верховный Совет», вводит «Особый порядок управления страной» (ОПУС) и приступает к разработке «новой Конституции», которая должна быть принята в скором времени. О торопливости, небрежности и даже глупости «новых путчистов» свидетельствовало само название документа – аббревиатура ОПУС на русском языке означает «оплошность», «попадание в неловкое, глупое положение». Авторы документа позволили совершить эту «оплошность» президенту или, скорее, «посадили его в лужу» (это тоже обозначается словом «опус»).

Ельцин едва удержался на посту президента

...23 марта было завершено рассмотрение действий президента Конституционным судом. Высокий Суд расценил их как грубое нарушение конституционной законности. Делать было нечего, при всем своем нежелании мне пришлось согласиться с созывом Внеочередного (IX) Съезда народных депутатов. Он начал свою работу 26 марта в Большом Кремлевском дворце (ныне его уже нет), спустя всего лишь две недели после завершения предыдущего, VIII – и тоже Внеочередного – Съезда народных депутатов. Как видим, терпение парламентарии проявляли огромное, выдерживая капризы чудовищно зарвавшегося правителя-самодура. Однако самым терпеливым был все-таки я; мне и в голову не приходило сделать что-то по-серьезному неприятное Ельцину, он рекомендовал меня своим первым заместителем, позади у нас с ним была огромная совместная работа в условиях непрерывного давления союзной бюрократии. Я всего этого не мог так просто забыть и откинуть как ненужный хлам – так, как это мог делать Ельцин. У меня другие понятия чести и порядочности.

Этот так внезапно и вынужденно созванный Съезд народных депутатов по реальному факту грубого нарушения президентом Конституции я попытался «увести», насколько это представлялось возможным, от процесса реального рассмотрения вопроса об отрешении Ельцина от президентства. В своем шестом докладе я сделал акцент на необходимости строгого соблюдения всеми должностными лицами конституционной законности. А «случай» с Ельциным я предложил рассмотреть как серьезное предупреждение всем тем, кто чрезмерно легкомысленно относится к Закону. Большинство депутатов поддержало такой подход и хотя резко критиковали президента, но были настроены на мирный исход вопроса – никто не хотел воспользоваться предлогом, чтобы сместить Ельцина, к тому же большинство депутатов ориентировались на мою позицию – они привыкли полагаться на нее безошибочно.

Все могло завершиться мирным, не конфликтным образом, да опять испортил сам... Ельцин.

Он пришел на вечернее заседание, будучи основательно пьяным, и потребовал слова. Я хотел завершить заседание, сделав вид, что не замечаю его просьбу предоставить ему слово. Но он уже шагал к трибуне. Я стал ждать грозы, и она неминуемо грянула.

Нет смысла пересказывать все то, что говорил Ельцин. Это были жалобы, и угрозы, и шантаж, и откровенная чушь, над которой в зале откровенно хохотали, в общем, это было жалкое, позорное зрелище. Но все это было уже привычным для депутатов – не это их возмутило. То, что они не захотели простить, – это то состояние, в котором он находился в ту минуту, когда собрался Внеочередной Съезд народных депутатов, согласно Конституции, – высший орган власти страны, для рассмотрения его же, Ельцина, попытки государственного переворота. Ему припомнили все...

Эти депутаты всего лишь два года тому назад избрали Ельцина своим Председателем, затем обеспечили его избрание президентом, защитили в ходе путча в августе 1991 года, прощали его многочисленные глупые выходки. А он, Ельцин, вообразил себя царьком, вместо благодарности – непрерывные издевательства над парламентариями, полное неумение управлять страной и т.д. Все, хватит – вышвырнем негодяя вон – вот таким было мнение огромной части депутатов.

Они, депутаты, буквально пришли в ярость – немедленно проголосовали за то, чтобы внести в повестку Съезда вопрос об отстранении Ельцина от обязанностей президента. Более того, гнев перекинулся на меня – они вспомнили, что с первого дня нашей деятельности, я неизменно выступал с позиций последовательной защиты Ельцина. ...И потребовали также моего смещения с поста Председателя Верховного Совета.

«Хорошо, – подумал я, сидя за председательским креслом в Кремлевском зале, – что наши разъяренные депутаты не догадались потребовать лишить меня права вести заседание Съезда. Тогда, можно точно полагать, задача смещения – во всяком случае Ельцина, – была бы выполнена ...»

Меня переизбрали подавляющим числом голосов, видимо, рассудили достаточно объективно. Но вот с президентом едва не вышел уже не опус, а казус – из более чем 700 голосовавших, не хватило всего лишь 11 голосов для отрешения от должности президента России. Конечно, перед голосованием мне пришлось изрядно поработать со многими депутатскими группами и влиятельными депутатами. Они снова прислушались к моему мнению (при встречах до сих пор упрекают). На этот раз Ельцин выглядел очень испуганным... Часть депутатов, сторонников Ельцина, выступила с инициативой провести референдум с вопросом оказания доверия президенту. Я сразу же угадал: начинается новая интрига, новая провокация – честность неведома ни Ельцину, ни его сторонникам. Задал вопрос: «Зачем вам референдум?»

Отвечает: «Я хочу узнать только мнение народа, мне важно в моральном плане...»

Я уже не верил этому человеку абсолютно. Знал, что он приготовился к новым провокациям – независимо от исхода референдума. Такая у него гнилая натура. Разгоряченные депутаты, к сожалению, «накидали» еще вопросы, которые были неуместны и лишь запутали избирателей. Хотя никакой исход голосования не мог иметь правового значения, что подтвердил позже Конституционный суд.

В принятом постановлении Съезд объявил проведение 25 апреля на всей территории России всенародного референдума по четырем вопросам:

1.    Доверяете ли вы Президенту Российской Федерации Б.И. Ельцину?

2.    Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года?

3.    Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации?

4.    Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?

Кампания, не принесшая успех Кремлю

Вся затея ельцинистов, ожидавших получения абсолютного большинства голосов в поддержку Ельцина, провалилась – он получил лишь небольшой численный перевес в составе голосовавших, потеряв при этом более 9 млн избирателей – по сравнению с тем их числом, которые около 2 лет тому назад отдали свои голоса за него, при президентских выборах. Никаких оснований для юридических последствий этот референдум не дал – это было четко зафиксировано в постановлении Конституционного суда, куда мы направили документы по референдуму с просьбой дать комментарии по результатам.

Но интересно напомнить, как президентско-правительственная сторона вела подготовку к референдуму, какие она использовала средства и методы. Это, можно смело отметить, было началом полного отказа соблюдать не только какие-то минимальные правовые нормы, но и морально-этические правила. День и ночь по всем телеканалам лились потоки брани, лжи, клеветы и инсинуаций в адрес российского парламента и его председателя. Дело доходило до того, что какой-то полупьяный писатель с телеэкрана, обращаясь лично ко мне, пытался учить меня... русскому языку! Во многих газетах лозунги: «Ты будешь голосовать за русского Ельцина или за чеченца Хасбулатова?» Впервые в истории Власть вбросила семена национальной вражды в общество, сознательно и жестоко. Референдум, стараниями кремлевских пропагандистов-подлецов, превратили в ристалище личного сражения между президентом и председателем, между Кремлем и Белым домом, в некое спортивное состязание, когда из поля зрения пропадает суть события, а все внимание концентрируется на бесконечном грязном шоу. «Да-Да-Нет-Да» – этот слоган бесконечное число раз назойливо крутился повсюду, вдалбливался в сознание, требуя «разогнать» парламент и безоговорочно поддержать президента.

Беспрецедентный характер имели, по заключению экспертов, случаи массовой подтасовки, вбрасывания бюллетеней, искажения в подсчетах избирательных комиссий, контролируемых местными исполнительными властями. И тем более неожиданными оказались для Кремля полученные результаты, которые не давали никакого шанса на осуществление второго акта в своем грязном замысле — принуждение к самороспуску парламента – они даже в отдаленной мере не приблизились к этой цели. Такого права им российский избиратель не предоставил.

...По мере поступления сведений по референдуму, первоначальные ожидания Кремля оглушительного успеха менялись на уныние и даже на панические настроения. Кто-то из президентской команды повторил известное большевистское правило: «Важны не результаты выборов, важны их интерпретации». Результаты же дали следующую картину:

Во-первых, резкое снижение явки избирателей – 55%, по сравнению с почти 70% в июне. 1991 года – сказывалась усталость населения, возродившееся неверие во власть и безразличие.

Во-вторых, чуть более половины явившихся выразили поддержку президенту (при этом он «потерял» более 9 млн избирателей, по сравнению с 1991 годом), чуть меньше – Верховному Совету (экспертные оценки показывали накануне выборов следующий результат: около 20% – в поддержку президента, 58% – в поддержку Верховного Совета).

Однако тотальная пропрезидентская пропаганда и оголтелое «махинаторство» при подсчете голосов дали свои «результаты», приведенные выше. Но я и ими был чрезвычайно доволен – они нанесли мощный удар по всей этой провокационной затее под названием «референдум». Одновременно был нанесен удар по этому самому демократическому способу выявления мнений народа – референдум в России оказался основательно девальвирован. После этого апрельского референдума, он оказался в руках правящей бюрократии орудием осуществления своей нечестивой политики. Это еще раз подтвердилось уже в декабре 1993 года, когда Кремль вынес на «всенародный плебисцит» ельцинский проект Конституции и объявил его «принятым народом».

Решение Конституционного суда было четким и определенным, и суть его состояла в том, что избиратель не предоставил ни Президенту, ни Законодателю права на односторонние действия по изменению существующего конституционного порядка в стране. Соответственно, не может и речи быть о том, что «одна сторона» может досрочно прекратить полномочия «другой стороны». Конституционный суд не мог прямо указать на «ту сторону, которая пытается досрочно прекратить полномочия другой стороны», но всем было ясно, что Суд имеет в виду Кремль. Казалось бы, надо успокоиться – избиратель оказался мудрее, чем предполагали инициаторы референдума, он фактически предписал и Законодателю, и Президенту работать вместе, без конфликтов, решать свои противоречия так, как того требует право и мораль.

Однако ельцинисты закусили удила. Решение Конституционного суда подвергалось яростным, самым оскорбительным нападкам, его председатель Валерий Зорькин непрерывно оскорблялся в СМИ, высмеивался. Кремлевские начальники лишили его охраны. (Мне пришлось выделить ему охрану из службы безопасности Верховного Совета – она ему была очень нужна в то время.) Игнорирование конституционной законности, Верховного Совета и Конституционного суда правительственным чиновничеством приобрело откровенный характер. При этом вызывало удивление сверхциничное, наглое, буквально хамское поведение – как высоких руководителей исполнительной власти, так и подчиненного ему чиновничества, по отношению к Законодателю. Так, любой чиновник из Кремля или правительства мог «себе позволить» дать публично любую негативную оценку в отношении деятельности Законодателя, его руководителей, высказываться в плане «легитимности – нелегитимности» Верховного Совета. В эти публичные «дискуссии» на TV вовлекались иностранные журналисты и эксперты, которые также бездумно-игриво позволяли себе насмехаться над российским Законодателем.

Угрозы Кремля «разогнать» Верховный Совет, его шантаж, травля, инсинуации и т.д. становились повседневными. Толкования результатов апрельского референдума приобретали гротескный характер – оказалось, люди легли спать 24 апреля в одной стране, а проснулись 25 апреля в другой (согласно версии Сергея Шахрая, приложившего немало сил для укрепления кровожадных замыслов Ельцина). Так интерпретировали кремлевские идеологи эти результаты. Следовательно, делали вывод эти деятели, «никакой Верховный Совет и «их» Конституция в этой «новой стране» не могут считаться действительными». Оказывается, «референдум» «ДАЛ ИМ новую страну!» И при этом – непременная ссылка на «народ», «народ нам доверил... «Но народ никому ничего не доверил – из того, что пытались делать ельцинисты, и более того, он – Народ — отказал Ельцину в праве действовать за пределами действующей Конституции! Но об этом интерпретаторы предпочитали не говорить. ...Выступает по TV какая-то артистка! – хвалит Ельцина, ругает Верховный Совет, говорит: «Зачем мне эта Конституция?» – И правда, зачем ей-то «эта» или «другая» Конституция? Петь или танцевать мешает? Ей сказали: «Скажи то и другое – от народа, от людей культуры...». Вот бедняжка и старается. Обстановка как в 37-м: «Бухарин – враг народа...» «Сталин воплощение добра и светлости», а ныне – «Хасбулатов – враг демократии», «Ельцин – апостол демократии». TV, СМИ не брезговали ничем.

Помнится, английский профессор Джон Росс, работавший в группе консультантов при председателе парламента, мне сказал: « Руслан Имранович, почему вы не подадите в суд на телевидение – ведь их пропаганда в пользу президента попросту преступна? Такого не позволяет себе TV нигде в мире. Оскорбления, клевета на парламент – что там за люди? Это – не журналисты, это – хулиганы/»

Я: Они – не хулиганы, профессор, итальянский журналист Кьеза правильно их назвал «киллерами от журналистики». Ну, а что касается судов – где они, независимые суды? Не успел Верховный Совет принять законодательство, обеспечивающее независимость судов, утвердил состав Верховного Суда, других судов, как почти вся судебная система оказалась под пятой исполнительной власти, новых предпринимателей, теневого бизнеса. «Рынок» – все продается и покупается! В том числе совесть и судебные решения...

И вот, спустя всего лишь неделю после референдума – жестокая расправа властей с демонстрантами 1 Мая на центральных улицах и площадях Москвы. Это – сигнал о «другом государстве». Все! С играми в демократию закончено! Соглашайтесь с нашей интерпретацией референдума! – Именно этот сигнал они подали своей изуверской расправой с демократами. Наивные люди! Я немедленно выступил по телевидению, назвал виновников, заставил их оправдываться. Назначил парламентскую комиссию для расследования фактов милицейского произвола. Кремль сделал то же самое – немедленно «назначил свою комиссию». Но ее цель была – оправдать произвол.