355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » (Русак) Степанов » Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти) » Текст книги (страница 7)
Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти)
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:51

Текст книги "Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти)"


Автор книги: (Русак) Степанов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Через довольно продолжительное время меня снова повели по городу.

Приведен я был на местную гауптвахту, где и был заключен в тесную, одиночную и грязную камеру...

Условия пребывания здесь были самые невыносимые. Спать приходилось вдвоем на той досчатой голой лавке, которая днем служила для сидения. Первые три дня моего заключения пришлось выслушивать по своему адресу через маленькое отверстие в дверях нашей камеры смертные угрозы и получать плевки, а один раз к нам ворвался даже какой-то матрос с кортиком

Вера в помощь Божию и надежда на Его неизреченное милосердие подкрепляли меня и моих собратьев по темнице, – и наша камера скоро обратилась в маленькую церковь, где утром и вечером совершалось общее моление, причем святой иконой для нас служила моя панагия.

Великим для меня утешением послужили массовые и настойчивые ходатайства отдельных лиц, учреждений и приходов города Новочеркасска о моем освобождении из-под ареста. Мирян-посетителей пропускали ко мне на гауптвахту, духовных же лиц с 17-го февраля было воспрещено допускать ко мне, хотя в этот день мне Удалось приобщиться Святых Тайн, которые были принесены ко мне ключарем Новочеркасского Кафедрального собора и протоиереем Артемьевым.

22-го февраля меня под конвоем в 8 часов вечера повели в здание судебных установлении и здесь мне объявили постановление военно-революционного суда о том, что я признан ни в чем невиновным...

За время этих событий группа грабителей проникла в Крестовую у церковь Донского Архиерейского дома, предварительно взломав церковную дверь, отделявшую площадку моих покоев от церкви. Из этого храма разбойники унесли две дароносицы с запасными Святыми Дарами, звездицу, два антадорных блюда и взломали все кружки. Связи и покровы на престоле Преображенского придела были разорваны. Несгораемая касса, стоявшая в ризнице, была опрокинута, а находившиеся в ней ценные веши, похищены. Сосуды со святым Миром были разбиты. Миро разлито и растоптано ногами по полу и ризнице, в алтаре и церкви. Частицы св. мощей были разбросаны и залиты святым Миром. Из разлитого в железной кассе Мира удалось собрать только маленький сосудец.

О других бедствиях, постигших Донскую епархию и духовенство во главе со мною, будет донесено Вашему Святейшеству дополнительно". [13]

"Полоцкие епархиальные ведомости" описывали события в Витебске. 17-го февраля в архиерейском доме состоялось весьма многолюдное религиозное собрание. Собрание закончилось печальным инцидентом. Когда большинство собравшихся уже разошлось, в ар – хиерейский дом ворвалось несколько красногвардейцев, которые у после недолгого разговора открыли стрельбу. Раненых не было, но с улицы прострелены разрывной пулей два стекла в зале архиерейского дома, в нескольких местах повреждена икона Спасителя.

В ночь с 17-го на 18-ое февраля красногвардейцы произвели обыск в квартирах эконома архиерейского дома протоиерея И.Е. Овсянкина и ключаря Николаевского кафедрального собора протоиерея В. В. Томковида, допрашивали личного секретаря епископа, причем допрашивающие в течение всего допроса держали направленными на него револьверы. После обыска был арестован, отведен в революционный комитет и посажен в тюрьму протоиерей И.Е. Овсянкин. Никакого обвинения ему предъявлено не было.

Под видом осмотра красногвардейцы ворвались и в крестовую церковь, которую обошли в шапках, с оружием в руках, были в алтаре, поднимали пелену святого престола.

Православное население, узнав об этих событиях, утром собралось около собора, чтобы охранить его от возможного вторжения и ограбления Особенное мужество проявили женщины, которые стали стеною и не пустили красногвардейцев в собор. Протоиерей В.В. Томковид, не ночевавший дома и только потому не арестованный ночью, по просьбе православного населения, отправился в революционный комитет, чтобы настоять на освобождении И.Е. Овсянкина, но там и сам был арестован, причем и ему никаких обвинений предъявлено не было

Было арестовано еще несколько мирян, твердо отстаивавших церковные святыни. Оба протоиерея были отпущены только по твердо выраженному требованию женщин. Женщины смело заявили, что они не уйдут из комитета, пока не отпустят незаконно арестованных батюшек.

Большое участие в делах Церкви в этот день, 18-го февраля, приняли и некоторые воинские части: Белорусский полк, 5-й Сибирский стрелковый и Литовский полк. Белорусский полк взял на себя охрану собора и архиерейского дома, а Сибирский и Литовский полки потребовали от военно-революционного комитета прекратить нападения на храмы.

Многолюднейший митинг железнодорожников обратился к комитету с требованием предать суду лиц, участвовавших в обыске архиерейского дома и кощунственном акте в крестовой церкви. [14]

20-го марта в тюрьму были заключены заштатный священник Долговской церкви (Новгородская епархия), бывший благочинный о. Иоанн Боголюбов, и 80-летняя вдова, теща священника о Цветкова. Местным волостным исполнительным комитетом им было предъявлено обвинение в агитации среди прихожан против Советской власти. [15]

На одном из мартовских заседаний собора была оглашена телеграмма епископа Омского Сильвестра на имя Патриарха Тихона: "Освобожден. Ожидаю революционного суда. Народ привязан к Церкви". [16]

12-го марта был освобожден из Боровичской тюрьмы "за ненахождением преступления" и возвратился на свое место священник Заозерицкой церкви о. Николай Лебедев, которого продержали в тюрьма 18 дней. [17]

14-го марта должен был открыться Епархиальный Съезд духовенства и мирян Орловской епархии. За пять дней до съезда Консисторией было отправлено Губернскому комиссару заявление о разрешении, но до самого последнего момента ответа не было К 12 часам дня в здании Петропавловского братства собралось около 50-ти членов Съезда. В начале 2-го часа дня в помещение Братства заявился товарищ председателя Исполнительного комитета Совета Аронов (9 – В.С.) с отрядом вооруженных матросов. Все собравшиеся были задержаны и подвергнуты обыску.

После обыска был произведен арест видных местных церковных Деятелей. Были арестованы: прот. А. Оболенский, Комитет по управлению Епархиальным свечным заводом в составе председателя прот. Н. Поликарпова, казначея свящ. Ст. Архангельского и делопроизводителя свящ. И Рождественского; редактор "Епархиальных ведомостей", преподаватель Орловской духовной семинарии А. В. Успенский, церковный староста Иверской церкви в г. Орле Я. В. Ячшенский, делегат Съезда заштатный священник С Мерцалов. Все собравшиеся на Съезд были задержаны в помещении Братства до половины пятого.

После арестов на Съезде товарищ Аронов с отрядом вооруженных матросов отправился к епископу Серафиму в архиерейский дом Здесь у епископа Серафима был произведен тщательный обыск После обыска епископ прибыл на Съезд, где объяснил собравшимся цель созыва Епархиального съезда – рассмотрение вопроса о конфликте на свечном заводе и некоторых других вопросов чисто финансового характера

Аронов объявил съезд незаконно собравшимся и распущенным. После этого у казначея Комитета свящ. С Архангельского были отобраны все ключи Арестованных доставили в Совет, откуда, после выяснения личностей, препроводили в каторжную тюрьму С епископа Серафима взяли подписку о невыезде из г. Орла Арестованные, пробыв неделю в тюрьме, были освобождены 21-го марта с подпиской о невыезде. [18]

18-го марта, в воскресенье, архиепископ Тамбовский Кирилл, служивший литургию в одном из подмосковных сел, произнес горячую обличительную проповедь на тему о последних политических событиях, о мире, съезде советов, коснулся, между прочим, и деятельности отдельных комиссаров

После окончания службы преосвященный Кирилл посетил дом церковного старосты. Вслед за ним туда ворвалась группа лиц, угрожавших архиепископу арестом В разговор вступили сыновья старосты и его гости, которые заявили, что не допустят никаких насилий над архиепцскопом, а в противном случае ударят в набат. Только после этого "защитники советской власти" удалились [19]

"Утро России" описывало обстановку, в которой приходилось жить арестованному в марте московскими большевиками епископу Камчатскому Нестору, находившемуся в это время в Ново-Спасском монастыре "Грязная, узкая лестница в самом заднем углу монастырского двора ведет в келью епископа, похожую на дешевенький номер грязного постоялого двора На обитой какой-то дерюгой двери сделана от руки "визитная карточка" "Епископ Нестор Камчатский, заключенный большевиками".

В комнате из всей мебели только маленький кухонный столик, клеенчатый диван и в углу икона

– Тяжело, тоскливо, – говорит епископ Нестор. – Тяжело то, что пришлось перенести, и не менее угнетает и то, что приходится переносить теперь, угнетает бездействие, лишение возможности работать Пришлось оставить научные занятия, бросить на произвол судьбы коллекции с Камчатки Скучаю по соборной работе. Большое лишение для меня и то, что я не могу больше проповедовать Уста замкнуты. Правда, мне здесь временно разрешено совершать богослужение, но живого общения с верующими я лишен. Немыслимо что-нибудь говорить теперь в моем положении подследственного арестанта.

– Что вы считаете причиной ареста? – спросили епископа

– Причин нет. Я не политик, а всего только церковник, болевший душой об уничтожении Церкви и не скрывавший этого В Александровском училище, где я провел первые моменты своего заключения, мне пришлось находиться в обществе явно враждебном Там были арестованные анархисты, адъютант Муравьева, какие-то солдаты. Стража не умеет говорить по-русски – это латыши и еще какие-то интернационалисты. Спать пришлось на голом полу, подложив под голову полено. На вопрос, куда нас повезут, нам отвечали: "Конечно, на расстрел".

Об освобождении епископа Нестора ходатайствовали, но безрезультатно. Делегатам от собора было сказано, что с делом еще не ознакомились, "документы" еще не разобраны, что арестованных очень много и все ждут очереди [20]

На 125-ом заседании Собора (апрель – 7) в донесении благочинного г. Переяславля было сообщено, об аресте священников Владимира Побединского и Сергия Красовского. [21]

На 126-ом заседании Собора комиссии для сношения с народными комиссарами (1918-ом году еще была такая) было поручено сделать соответствующее заявление об освобождении заключенных в Тюрьме инспектора Костромской духовной семинарии П. Иустинова и священника Бобровского. [22]

В самом начале мая в Москве произошло событие, увы, слишком обычное в то время, но чрезвычайно знаменательное, как показатель народного настроения – арест мужественного пастыря, священника Казанской (на Калужской площади) церкви о Авенира Полозова.

1-го мая в 11 30 час представитель советской власти Резцов явился в местную церковно-приходскую школу и потребовал сдать ему ее. Послали за заведующим – о Полозовым, но тот ответил, что этот вопрос должен решить распорядитель школы – Приходский совет и решит его в ближайшие дни.

Резцов сделал вид, что удовлетворен ответом, но через три часа явился на квартиру о Полозова в сопровождении вооруженных матросов и двух красногвардейцев для его ареста.

Полозов потребовал ордер на арест, но вместо ордера матрос Показал удостоверение, что он матрос с броненосца "Тангут" Карл Иванович Мейер.

Полозов заявил, что хотя бы ему грозила смерть, без ордера он с ними не пойдет. Резцов грубо ответил, что они не хотят пачкать рук в его крови и вместе с Мейером отправился за ордером, а в квартире ворвались два милиционера в сопровождении одного из которых о. Полозов отправился к настоятелю своей церкви для переговоров.

Между тем, слух об аресте любимого пастыря распространился в приходе, и когда о. Полозов возвращался домой, собравшаяся толпа схватила его и с криками "не отдадим батюшку, бейте и нас", увлекла его в церковь. Раздался колокольный звон, и народ заполнил не только церковь и церковный двор, но и прилегающую улицу – Большую Якиманку и даже Калужскую площадь.

О. Полозов в пасхальном облачении вышел на амвон, сообщил народу о требовании Резцова и убеждал не производить насилий над явившимися в храм представителями советской власти, но когда один из них назвал священника провокатором, толпа бросилась на него и жестоко избила.

Волнение возрастало. О. Полозов вернулся на квартиру, куда вскоре явились узнавшие о происшедшем представители союза приходских советов, члены собора А. Д. Самарин, Л. К. Артаманов и проф. И. М. Громогласов, которые после совещания в квартире о. Полозова вступили в переговоры с представителями власти.

Тем не менее, на другой день в третьем часу дня о. Полозов был арестован, связан и увезен на автомобиле для допроса на Лубянку, а затем заключен в тюрьму на Таганке.

Снова народ поднялся на защиту пастыря. Ключи от колокольни не были даны настоятелем храма, но прихожане, взломав окно, проникли на колокольню и начали звонить. Снова собралась громадная толпа. Началась стрельба из ружей и пулеметов. Мало-по-малу волнение улеглось.

5-го мая вблизи Калужской площади было расклеено печатное обращение Замоскворецкого Совета рабочих депутатов "К гражданам Замоскворецкого района".

"В связи с арестом священника Казанской церкви Авенира Полозова, говорилось в обращении, – среди населения ходят самые чудовищные и нелепые слухи. Кому-то выгодно представить дело так, будто Совет пытался захватить церковное имущество. Ввиду этого, Совет Замоскворецкого района обращается к населению со следующим разъяснением".

Далее следовали довольно неожиданные и лживые в устах советской власти ссылки на авторитет Временного Правительства, будто бы передавшего все церковно-приходские школы в ведение городских и земских самоуправлений, тогда как на самом деле Временное Правительство передало этим самоуправлениям лишь те школы, в постройке и содержании которых участвовало государство и которые вошли в школьную сеть, а Казанская церковно-приходская школа содержалась исключительно на местные средства.

Священника Полозова воззвание ложно обвиняло в том, что на предложение сдать школу, он, будто бы, ответил, что школы он жидам не отдаст, советской власти не признает, что он предложил представителю Совета убраться, распорядился ударить в набат и старался возбудить толпу против советской власти и евреев.

Очевидно, народные волнения в связи с арестом о. Полозова настолько встревожили советскую власть, что она решилась для успокоения ее прибегнуть к явным вымыслам.

В праздник св. Николая в Казанском храме раздавались листки с опровержением клеветы, возводимой на о. Полозова.

"Православные христиане! Прихожане храма Казанского! Да будет на вас благословение Божие за ту святую ревность, с какою вы недавно отстаивали достояние церковное и защищали вашего любимого пастыря о. Авенира, готовые положить душу свою за Церковь Православную. Подвиг веры вашей не пройдет напрасно. Весть о нем пролетит по всему лицу несчастной Родины нашей, побудит и других к подражанию вам и ускорит срок избавления ее от несказуемых бедствий настоящего времени. Но вы уже знаете, что на днях сделана попытка смутить твердость вашего духа путем расклейки воззвания, оправдывающего неправое и злое дело и пытающегося очернить грязью клеветы светлый образ страдальца за веру и правду, пастыря нашего. Воззвание обвиняет его в том, что он не сдал церковную школу по требованию власти. Но он не мог и не должен был этого делать. Власти нужно повиноваться лишь тогда, когда она не требует ничего противного учению Церкви Православной. Если же она потребует этого, то тогда православным христианам нужно исполнить завет апостольский: "Богу нужно повиноваться больше, Чем людям" и не исполнять незаконных требований, хотя бы за это грозила тюрьма или самая смерть. И вот от пастыря, вашего потребовали того, что он не мог сделать, потребовали, чтобы он отдал не принадлежащую ему школу, – вашу школу, содержимую на ваши средства и назначенную для просвещения детей ваших чистым светом учения Христова.

Воззвание говорит, что совет не пытался захватить церковное имущество. А разве церковно-приходская школа, построенная на Церковные средства и руководимая священником не есть церковное имущество? И ваш мужественный пастырь поступил по долгу совести, не страшившись ни тюрьмы, ни даже смертной опасности, чтобы спасти достояние Божие. Так именно поступали и святые исповедники и мученики в первые века христианства, подвергаясь тюрьме, мучениям и смерти, но не выдавая имущества церковного языческой власти. Но ведь и нынешняя власть не признает истинности учения Христова и есть нехристианская власть, языческая. Не мог ваш пастырь исполнить этого требования и потому, что оно прямо противоречило предписаниям высшей власти церковной – Священного собора и Великого Господина и отца нашего Святейшего Патриарха Тихона о защите церковного имущества, а также постановлениям Совета объединенных московских приходов Советская власть, низвергнувшая Временное Правительство, испугавшись народа, вставшего на защиту своего пастыря, пытается прикрыться именем этого же низвергнутого ею правительства и ссылается на его постановление о церковно-приходских школах Но прежде всего, и Временное Правительство много злого сделало Церкви Православной, за что Господь, Праведный Судья, уже покарал его, как покарает во время свое, да во многих местах уже и карает и нынешних гонителей Церкви, а потом неправду говорит воззвание, будто Временное Правительство велело отобрать все церковные школы. Нет, оно велело отобрать только школы, построенные или содержимые на средства казны, а вы сами знаете, что ваша школа построена не на казенные средства, а на ваши пожертвования и от казны никаких денег не получает, а следовательно, и отбирать ее у вас никто не имел права.

Неправду говорит воззвание и про вашего пастыря. Вы сами его давно и хорошо знаете и легко поймете, что то, в чем его обвиняют, сделать он не мог. Очевидцы недавних печальных событий единогласно говорят, что он вовсе не говорил, будто не признает советской власти, а говорил лишь, что он, признавая эту власть, не признает правильными ее распоряжения, вредящие Церкви Православной. Но ведь эти распоряжения не признает и вся власть церковная и открыто осуждает Святейший Патриарх в своих посланиях, читавшихся по всем церквам. Явная клевета, будто в набат ударили по его распоряжению. Вы сами знаете, что окруженный милиционерами, о Авенир не имел никакой возможности это сделать, если бы даже и хотел В набат звонили сами прихожане без всякого распоряжения, так как существует постановление приходских советов – звонить в набат, когда подвергается опасности имущество церковное. Звонили и на другой день, когда уже увезли в автомобиле на допрос и в тюрьму измученного и больного вашего пастыря, звонили, несмотря на то, что колокольня была заперта, звонили, выломав окно в колокольне. Причем же тут о. Авенир? Еще более возмутительна клевета, будто о. Авенир старался возбудить толпу против советской власти и евреев, вследствие чего подвергся избиению один из членов совета. Только испугом власти можно объяснить попытку оклеветать пастыря, когда тысячи свидетелей, слышавших его речь, знают, что именно он-то и убеждал прихожан не прибегать к позорящим имя христианское насилиям и что, если бы не его одушевленное слово, народный гнев мог бы обрушиться не на одного, а и на всех представителей власти. Но обязанные ему своим спасением, только что избавившись от опасности, – платят ему теперь тюрьмой, судом и черной клеветой.

Воззвание заявляет в конце, что власть не потерпит таких представителей Церкви, пытающихся использовать религиозное чувство верующих для возбуждения погромного антиеврейского настроения Но вы сами постоянно слышали о Авенира и знаете что всегда слышали от него слова мира и любви и никогда не слыхали от него призыва к погромам Да разве могут призывать к погромам служители Христа, учившего любить даже врагов своих? Нет, не священники вызывают погромы и другие бесчисленные бедствия на земле нашей, – а вызывают их те, кто проповедует классовую борьбу, кто проповедует людям ненависть к другим, кто кричит – "бей буржуев", ибо ведь почти нет евреев крестьян и работников, и контрреволюционное настроение возбуждают не священники, а сами же представители власти своими посягательствами на святое святых души народной.

Сегодня, в праздник великого угодника Божия, святителя Николая, пленников освободителя и в темницах сущих отрада и утешение, помолимся об утешении и скором освобождении невинного страдала за за правду, пастыря нашего, отца Авенира." [23]

"Православная Волынь" сообщала об избиении двух священников Священников, ехавших вместе на благочиннический съезд, в село Красноселки, схватили вооруженные солдаты, начали избивать, а потом арестовали и под конвоем препроводили в село Трощу, где заперли в какую-то смрадную конуру и приставили караул [24]

На одном из собраний Союза приходских общин в Калуге было сообщено об аресте членов кладбищенского комитета за неуплату по требованию большевистской власти около 4-х тысяч рублей из средств, принадлежащих кладбищенскому комитету Отказ в уплате этой суммы был вызван тем, что большевики требовали денег наличными, а не процентными (аннулированными) бумагами, в каких по книге значились капиталы кладбищенского комитета Никакие разъяснения и просьбы не помогли и члены комитета, 6 человек (4 священника и 2 мирянина), были арестованы и препровождены под конвоем во "Дворец Свободы" для допроса.

Обращение Союза приходских общин к властям по этому делу никаких результатов не дало, и требуемую сумму пришлось собрать путем добровольных пожертвований. [25]

"Новгородское Вече" передавало подробности ареста священника с. Высоко, Новгородского уезда, о Добромыслова Священника Добромыслова солдаты и красногвардейцы объявили арестованным и "предложили" отправиться вместе с ними в Петроград Священник отказался Его прижали в угол и наставили четыре нагана Священник заявил:

– Бейте, но не пойду

Старший выхватил револьвер и навел на священника, требуя исполнения их приказания

Священник повторил:

– Бейте, стреляйте, но не пойду.

Защиты никакой. Видя, что неминуема трагедия, сын священника – студент, стоя на коленях просил отца подчиниться насилию. В результате, священник, сын-студент и сын-офицер были увезены в Петроград. [26]

Из уездов Смоленской губернии так же поступали сведения об арестах священников. Арестовывали за отказ совершать церковный брак над разведенными "народным" трибуналом. Арестовывали за прочтение в церквах послания Патриарха Тихона. [27]

Представители Перелучского волостного Совета Ореховской волости схватили и избили в дороге прикладом и кнутовищем священника села Орехова о Иоанна Попова и заключили его под стражу в Перелучах. Лицо его было сплошной раной. Такой произвол переполнил даже меру революционного режима. По распоряжению из Борович о Иоанн Попов был освобожден из-под ареста и возвратился к месту своего служения. [28]

Из г. Старицы Тверской губернии сообщали, что смотритель духовного училища о Некрасов, городской голова и прочие лица были в Городской управе арестованы и посажены в такое темное и грязное помещение, где ни сесть, ни лечь было нельзя. Весь город вышел в их защиту. Все жители Стариц шли к большевикам, как один человек, или умереть, или освободить арестованных. И действительно, на третий день арестованные были освобождены. При объяснении творилось что-то неописуемое и чуть было не пущено в ход оружие...

Неожиданно был арестован член Собора прот. Спасский. [29]

О Г. Граббе в своей работе "Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом" (Нью-Йорк, 1961, с. 41) приводит слова В. Виноградова, председателя Московского епархиального совета при Патриархе Тихоне.

– Ни один член патриаршего управления, идя утром в управление, не мог быть уверен, что он не будет там арестован за участие в нелегальном учреждении или что он не найдет патриаршее помещение уже запечатанным. [30]

Перед Поместным Собором встал вопрос исключительной важности – как в такой чрезвычайной ситуации обеспечить сохранение первосвятительского возглавления Русской Церкви в случае насильственного устранения Патриарха Тихона.

Ясно было, что в этих условиях не будет возможности созывать собор для избрания нового патриарха и в то же время нельзя было допустить, не нарушая соборного начала, чтобы сан первосвятителя мог быть получен кем-либо без прямой санкции собора, нельзя было вводить ни практику завещаний, осужденную вселенской Церковью, ни присвоение первосвятительского сана традиционному местоблюстителю, старейшему по хиротонии члену Синода, полномочия которого, согласно этой традиции, исчерпывались обязанностью в кратчайший срок созвать новый собор. Кроме того, было ясно, что если гонители поставят целью обезглавить Русскую Церковь, то одновременно с патриархом будут устранены и те иерархи, которые смогут его заменить (если их имена будут заранее известны)

В этих беспрецендентных обстоятельствах Собор принял столь же беспрецендентное и в свете будущих событий, так сказать реальное и боговдохновенное решение о тайном соборном избрании нескольких местоблюстителей патриаршего престола, наделенных всей полнотой патриаршей власти, т.е. фактически нескольких "сопатриархов", наделенных правом, в случае необходимости, в порядке старшинства обнаруживать свою первосвятительскую власть. [31]

Беспрецендентность решения заключалась и в том, что для сохранения в тайне имен местоблюстителей избрание конкретных лиц было доверено собором Патриарху Тихону

7-го февраля 1918-го года, в день убийства киевского митрополита Владимира, собор постановил в случае болезни, смерти, и других печальных для Патриарха событий, предложить ему избрать нескольких блюстителей патриаршего престола, которые в порядке старшинства будут блюсти власть патриарха и преемствовать ему. [32]

Будущее показало, насколько нелишне были все эти предосторожности к моменту смерти Патриарха Тихона все крупные иерархи, о которых можно было предполагать, что именно их избрал по поручению собора Патриарх Тихон в 1918-ом году, были тем или иным способом устранены митрополит Харьковский Антоний – был в эмиграции. Митрополит Петроградский Вениамин был расстрелян, митрополит Новгородский Арсений, Казанский Кирилл, Ярославский Агафангел – были в ссылке. [33]

Все эти предосторожности и опасения, конечно, не были напрасными Патриарх Российский, как бы олицетворение ненавистного для новой власти единоначалия, видимо, не давал покоя большевикам с первых дней революции.

Поэтому 19-го февраля на заседании Совета приходских союзов в соборной палате Московского епархиального дома были обсуждены и приняты выработанные Советом меры для охраны Патриарха Тихона. Решено было, что охрану эту будут по очереди нести избранные приходскими советами прихожане в возрасте свыше 18 лет по 24 человека ежедневно, причем 12 человек будут оставаться на Троицком подворье от 8 часов вечера до 8 часов утра. Охрана эта будет невооруженная, но пользу она должна была принести в том смысле, что Патриарх будет постоянно окружен представителями московского православного населения, и, если кто-либо захочет арестовать его, они немедленно разгласят по всей Москве о покушении. [34]

Вскоре Патриарха привлекли к суду в качестве обвиняемого

24-го мая 1918-го года членом Собора Н.Д. Кузнецовым было передано в Совет народных комиссаров такое заявление:

"Всероссийским Патриархом получена повестка из Следственной Комиссии при Московском Революционном Трибунале о вызове его на 5-ое июня в качестве обвиняемого.

По этому поводу я имел разговор с г. Смидовичем, представителем Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов. Я обратил его внимание, что повестка никем не подписана, что в ней не сказано, в чем обвиняется Патриарх, и не обозначено даже часа, в который он вызывается. Г. Смидович согласился, что повестка написана неправильно и потому может считаться недействительной для вызова на 5-ое июня.

Между тем. Всероссийский Патриарх может быть вызван на другой день уже правильной повесткой. Поэтому я считаю долгом довести до сведения СНК, – писал Н. Д. Кузнецов, – что известие о вызове Патриарха в Следственную Комиссию на 5-ое июня произвело тяжелое впечатление среди православного населения Москвы и, если вызов произойдет, то может привести к волнениям в народе в наше тревожное время, как полагают представители некоторых приходов.

Ввиду этого, если СНК не найдет возможным вовсе прекратить дело, по которому Патриарх сразу вызывается в качестве обвиняемого, то я прошу по крайней мере не вызывать Патриарха в Следственную Комиссию, а допросить его на дому, где он проживает, назначив по соглашению с Патриархом известный час.

Как бы государство ни относилось к Православной Церкви, не следует забывать, что в глазах миллионов православных Патриарх является священной особой, стоящей во главе церковного управления и православного народа. Миллионы русских людей, как это обнаруживается вполне ясно и в многочисленных адресах на имя Патриарха, во встречах его в разных местах и в стремлении только увидеть Патриарха, чувствуют большую нравственно-духовную связь с Патриархом и выражают ему полное уважение.

Все это не может быть не принято во внимание Советом НК, которые считают себя представителями народа и действуют от его имени". [35]

Вот какое (далеко приблизительное) положение Церкви и священнослужителей было в 1918-ом году. Для некоторых этой жестокости было недостаточно. Один антирелигиозник тогда писал:

"Сравнивая... факты проявления классовой ненависти к Церкви и попам со стороны трудящихся революционного Парижа с тем отпором, который встречает поповство у нас, мы должны определенно подчеркнуть слабость нашей антирелигиозной работы". [36]

После нескончаемого года, в течение которого Церковь захлебывалась в крови мучеников, большевистский официоз тогда писал: "центральную советскую власть можно упрекнуть скорее в мягкости и снисходительности по отношению к служителям культа". [37] Сколько же крови надо выпить большевикам, чтобы утолить их жажду?!!

1) Лев Шейнин "Записки следователя". М. 1979, с 6.

2) Там же Совсем не случайно, видимо, Шейнин слово закон 1923 года взял в кавычки

3) Брокгауз и Ефрон Энциклопедический словарь т. 72, с 640.

4) Там же. с 641

5) Анненков, Юрий. "Дневник моих встреч". Цикл трагедий, т. 1. Международное содружество 1966, с 73

6) См. Шейнин, Л. "Записки следователя" – М., 1979, с 301.

7) "Церковные ведомости". 1918. N 1, с. 44.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю