Текст книги "Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти)"

Автор книги: (Русак) Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Н. А. Бердяев объясняет свое отрицательное отношение к обновленцам тем, что они начали дело реформации, которую, кстати, он сам хотел, с доносов на Патриарха и Патриаршую Церковь. [11]

Архидиакон Сергей Павлович Туриков рассказывал, что будучи в Алма-Ате, он застал такую ситуацию обновленческий протоиерей Дмитрий Млодзяновский с собакой ходил по горам, разыскивая православных, скрывавшихся от большевиков. [12]

1) Флетчер У "Наука выживания" Лондон (Церковь в России 1927 1944) Лондон 1965 с 19 См. Лисавцев Э.И. "Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР" Изд 2 М. 1975 с 110111

2) Вскоре после того, как в мае 1922-го года Патриарх "Тихон был посажен под домашний арест и подвергнут бесконечным мучительным допросам, образовалась так называемая "Живая церковь" обновленческого характера, которая пыталась политическими уступками советам спасти религиозную жизнь. Большевики благоволили к ней, потому что любой раскол нарушающий монолитность церковною собрания, был им на руку. Скорее всего, чтобы иметь возможность активного действования в направлении ликвидации схизмы. Патриарх Тихон и принес в июне 1923 года политическую повинную и заявил о своей лояльности. Рост "Живой церкви затормозился, а после его смерти в апреле 1926-го года она сама оказалась расколотой на несколько обновленческих веток в зависимости от степени радикальности программ. И вскоре "медовый" месяц обновленцев с социализмом как сказала О. Форш окончился.

3) Шишкин А.А. "Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви" Изд Казанского университета Казань 1970 с 101

4) Из воспоминаний Александры Васильевны Волковой и Левитин А Шавров В "История русской церковной смуты" т. 1 М. 1961 Машинопись с 18)

5) Левитин А Шавров В Ук соч с 155 156

6) Там же с 183

7) Там же с 325-326

8) Там же

9) Газета "Коммунист" N 188 17 августа 1922 г. с 1

10) Большой Православный богословский словарь Сост Бакучин Б.С., т. 5 1978 Машинопись с 481

11) Бердяев Н. "Самопознание" (Опыт философской автобиографии) Париж

12) Как видим не зря митрополит Трифон (Туркестанов) называл обновленцев обнагленцами.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Тяжелее, чем кто-либо другой, переживала большевистскую действительность настоящая русская интеллигенция, чувствительная и восприимчивая к малейшим социальным беспорядкам.

Положение ее усугублялось тем, что никакие усилия ее не могли изменить обстановку ни на йоту Наоборот, все попытки свободного творчества, единственного пути к облагораживанию жизни, встречали жестокое насилие со стороны власти, которая в интеллигенции видела только некую данность, которую можно и нужно использовать [1]

Часть "технической" интеллигенции, позволившей производить над собой большевистские опыты, действительно была использована в строительстве страны советов

Другая часть с первых же дней революции оставила родную землю и сменила рабское существование на мытарства по Европе, сохранив за собой право быть свободными людьми

Третьи – наивные мечтатели, чистые и благородные, оставались и надеялись, что революционная волна сметет с русской земли весь мусор и где-то невдалеке засияет царство всеобщего довольства и счастья

Тяжелее всего пришлось как раз этой части интеллигенции Ее иллюзии рассеялись очень быстро Революционная волна, набрав силу, не спешила спадать Мусор нагромождался Вносить свою лепту в этот мерзкий процесс такие люди, с чистой совестью и умом, не могли Они оказались не у дел, где-то у подошвы этой волны, грозившей раздавить их в любой момент

С 1919-го года А Блок жил впроголодь Первые годы революции он характеризует как годы поощряемой животной жестокости, поощряемого массового убийства, всяческого безнаказуемого кровопролития и бесчеловечности во имя "блага человечества", годы поощряемого грабежа и вандализма [2]

В последний год разочарования Блока достигли крайних пределов В разговорах с Ю. Анненковым он не боялся быть искренним.

– Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь, – повторял он, – и не я один вы тоже! Мы задыхаемся, мы задохнемся все Мировая революция превращается в мировую грудную жабу" [3]

Блок умер в обнищании, без лечения В газете "Правда" за 9-ое августа 1921 года было сообщение "Вчера скончался поэт А Блок". Все! Только сегодня опомнились и спохватились ведь он был гениальный поэт.

Через 17 дней после смерти Блока (24 августа) среди участников так называемого "таганцевского заговора" был расстрелян Николай Гумилев.

В 1921-ом голу покинул Россию Алексей Ремизов. Мотивы – те же, что у большинства: кто мог, смывался. С горечью, болью, расставались с родной землей, со страхом за будущее.

Вспоминая годы "военного коммунизма". Ремизов писал, что многие из его круга дошли в то время до полной нищеты, несмотря на "ученые пайки" и на всякие усилия и ходатайства добрейшего М. Горького. Никакой "Квисисаны", ни филипповских пирожков с грибами, ни чаю. Вместо сахара – аптечный сахарин. "Кофий из голубиного помета". "Ободранный и немой стою в пустыне, где была когда-то Россия... Все, что у меня было, все растащено, сорвали одежду с меня". [4]

"Вода – основа всей жизни и источник корма – стала убывать и зацвела тиной. Убедившись в опасной перемене, утки решили покинуть родные места. Странствовать не легкое дело, но лучше домашнего гнета", – писал Ремизов, с ужасом оглядываясь на Россию.

"Вожди слепые, что вы наделали? Кровь, пролитая на братских полях, обеспощадила сердце человеческое, а вы душу вынули из народа русского... Русь моя, ты упала, не поднять тебя, не подымешься! Русь моя, русская земля, родина беззащитная, обеспощаженная кровью братских полей, подожжена, горишь?"

Здесь Ремизов ошибался только в одном: "вожди" отнюдь не были "слепы", они прекрасно видели свою цель и делали то, что считали нужным. [5]

Блок голодал, но еще в худшем положении был А. Белый.

И совсем невыносимая ситуация сложилась у Акима Волынского, исхудавшего и изнемогшего до чрезвычайности. Стал нищий. А ведь он был почетным гражданином Флоренции (за свои научные труды о Леонардо да Винчи).

Нищим, бездомным бродягой скончался в 1922-ом году Велемир Хлебников. Революция отказалась приютить и накормить его.

В том же году, разочарованные в революции, покинули загаженную большевиками Россию, Осоргин, Карсавин, Волковысский. Оставили родину виднейшие богословы Русской Православной Церкви, В. Лосский, Н. Бердяев, и многие другие.

Не выдержал и покинул Россию Георгий Иванов.

За открытое свободомыслие в 1922-ом году арестовали и приговорили без суда к изгнанию из СССР вместе с другими литераторами Евгения Замятина. В результате усиленных хлопот друзей приговор был отменен, но свободно выехать за границу ему не разрешили. Только в 1931-ом году, после личного письма Сталину, ему было разрешено оставить Союз.

Кстати, в 1914-ом году за повесть "На куличках" Замятина приговорил к аресту царский суд. Так кто же он? Монархист? Враг народа?

Не выдержал советского рая и Есенин – вскрыл вены и повесился.

Расстрелян, как японский шпион, Борис Пильняк.

1926-ой год. "Наше время, – суровое время, может быть, одно из суровейших в истории так называемого цивилизованного человечества", – писал тогда Лев Троцкий. [6]

Мейерхольд и Маяковский. Прекрасен был их союз. Он не был случаен. Оба с первых дней революции искренне отдали свои таланты большевикам. Оба были идеалистами, верили в приход царства коммунистической свободы. Объединило их и разочарование в большевизме. Оба увидели, что вместо светлой Коммуны Грядущего, на советской земле строятся Всесоюзные Арестантские Роты, страшная новая аракчеевщина, всеумертвляющая диктатура с послушной ей миллионной армией партийных чинуш, советских мещан. [7]

И сильный Маяковский не выдержал, 14-го апреля 1930 года застрелился. 37-ми лет.

1928-ой год – начало знаменитых сталинских "чисток". Сливки политической, дипломатической и военной интеллигенции попадают или на скамью подсудимых или на "вышку". Был арестован и выслан в Алма-Ату (Туркестан) Троцкий, арестованы и осуждены свыше сорока других сотрудников Ленина (в том числе Раковский, второй посол во Франции, Карл Радек и другие). Забавное совпадение: Радек, высланный в Тобольск, был поселен на улице Свободы. [8]

В январе 1929-го года Троцкий был изгнан из СССР в Турцию. В том же месяце были арестованы Рыков, Бухарин и Мдивани (первый торговый представитель СССР во Франции) и массовый террор коснулся интеллигенции всех родов. [9]

Жертвами сталинского террора стали Уборевич, Якир, Постышев (учеников заставляли на их портретах в учебниках прокалывать глаза), Каменев, Зиновьев, Антонов-Овсеенко, Енукидзе, Муралов, Блюхер, Тухачевский... сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч ни в чем не повинных людей.

В 30-х годах умолкает Анна Ахматова, этот представитель "безыдейного реакционного литературного болота", как ее характеризовал в своем докладе Андрей Жданов. Специальным постановлением ЦК ВКП(б) ленинградским журналам недвусмысленно запрещается публиковать ее произведения. [10]

То же самое происходит с Пастернаком.

Отравили в больнице М. Горького (1936 г.). Один из посетителей Горького в последние годы его жизни спросил, как бы он определил время, прожитое им в Советской России?

Максим Горький ответил:

– Максимально Горьким. [11]

Михаил Зощенко. Исключен из Союза писателей (40-е гг.). Постановлением ЦК ВКП(б) произведения его были запрещены. [12]

Исаак Бабель, 11-го мая 1939-го года арестован в Москве. В 1940-ом году осужден (за что?) сталинским военным судом и кончил свои дни в концентрационном лагере 17-го марта 1941-го года. Есть, правда, версия, что его расстреляли в Лефортовской тюрьме.

Такой уж в России климат: кто талантлив, душно ему, и в плечах узко, и чего хочется – нельзя, а что можно – неинтересно. [13]

Человеку, в котором остается человек, в России душно, унизительно, скучно и невыносимо тяжело. Это как климат, как погода, вся душа начинает пропитываться унижением, скукой и бессилием что-либо изменить. В России, как только начинаешь думать иначе, чем большинство, жить становится невозможно. [14]

России, и не только России, при любой деспотии не нужны способные служивые люди. Она их извергает всячески. Одних – прямой карой, прямым осаживанием и выживанием, других – непостижимым невезением в жизни. И лишь со стороны, из отстраненности видно, что невезение это не случайно. Деспотии нужны люди и умы средненькие, а повыше – противопоказаны. И в светлых, кстати, и в черных качествах. Исполнители нужны, гибко чувствующие общий тон. [15]

И власти извергают из "своей" страны самые здоровые и ценные души: поэт Некрасов, писатели Солженицын и Войнович, скульптор Э. Неизвестный; не выдерживая гнетущей атмосферы родной страны, покидают родной дом в настоящий день все больше и больше талантов – супруги Нессерер, Белоусова и Протопопов, десятки других. Мы уже не говорим о таких гигантах искусства, как Ростропович, Вишневская.

Ого! Разве можно перечесть всех?

1) "Наука и религия". 1967. N 2, с. 4.

2) Анненков Юрий. "Дневник моих встреч". Цикл трагедий, т. 1. Международное литературное содружество, 1966, с. 72.

3) Там же, с. 74.

4) Там же, с. 219.

5) Там же, с. 225.

6) Там же, с. 173.

7) И. А. Горчаков. "История советского театра" Изд им Чехова Нью-Йорк. 1956. См. Анненков Юрий. "Дневниках встреч" с 199

8) Анненков Ю. "Дневник моих встреч", с. 197

9) Там же, с. 201.

10) См. сборник "Советский театр и современность. М. 1947

11) Анненков Ю. Ук. соч., с. 55.

12) См. ж-л "Культура и жизнь". 1946. N 6, 20 августа

13) Л. Либединская. "С того берега". Повесть о Николае Огареве. Серия "Пламенные революционеры". Изд. полит, лит. 1980, с. 128.

14) Н. Огарев. Там же, с. 228.

15) Там же, с. 126-127.

ПО ТОМУ ЖЕ КРОВАВОМУ ПУТИ

1922-1923-ый гг. По тюрьмам скитается митрополит Петр (Полянский).

Весной 1923-го года арестован и выслан в Коми-Зырянский край епископ Петергофский Николай (Ярушевич). Первые сведения о нем после этого появляются только в 1927-ом году. Впереди у Владыки Николая и опасность вновь быть арестованным (конец 30-х годов), и апогей славы.

Летом 1923-го года, вскоре после хиротонии (тайной) во епископа Любажского (викария Новгородской епархии), арестовали епископа Кирилла (Васильева). Находился в ссылке вместе с епископом Николаем. [1]

В первых числах октября (по другим сведениям – в ноябре) арестовали архиепископа Иллариона (Троицкого), ближайшего помощника Патриарха Тихона. Он сидел в ярославской тюрьме, известной под названием "коровник", [2] вместе с обновленческим епископом Гервасием. Однажды его в камере посетил Тучков и предложил ему свободу ценой "пустячных добрых услуг".

– Я хотя и архипастырь, – ответил Владыка, – но вспыльчивый человек. Очень прошу вас уйти. Я могу потерять власть над собой.

Вообще на долю архиепископа Иллариона выпало больше страданий, чем кому-либо. В 1924-ом году он был сослан на 3 года в Архангельск. В 1926-ом году вернулся в Москву и тотчас был арестован снова. 3 года на Соловках. В 1928-ом году возвратился в Москву и в день возвращения арестован и заточен в каторжную ярославскую тюрьму "коровник". В марте 1929-го года тюремные мучения сделали свое: архиепископ Илларион скончался в ленинградской тюрьме "кресты", в тюремном изоляторе. Погребен Владыка Илларион на кладбище Новодевичьего монастыря. [3]

Митрополит Мануил дает такую "житийную справку": с конца 1923-го года архиепископ Илларион епархией не управлял. В 1924-ом году он выехал (вот как!) в Ярославль, а в 1925-ом году – на Соловецкие острова (тоже выехал!)...

Примечателен его приезд в Москву с Соловков. Это не было возвращением из ссылки. Его привезли как заключенного. Зачем? Чтобы он своим авторитетом (а он у него был) оживил раскол Екатеринбургского епископа Григория, так называемый григорианский раскол. В этом были заинтересованы власти, которым григорианцы оказали немалую услугу. Именно поэтому архиепископ Илларион "возвратился" на несколько дней в Москву.

Кстати сказать, архиепископ Илларион категорически отказался от всяких "услуг" советской власти. Встречи с представителями известных органов повторялись несколько раз. Владыку и просили, ему и угрожали и обещали полную свободу, но ничто не могло поколебать его церковной позиции.

– Я скорее сгнию в тюрьме, но своему направлению не изменю, – сказал он. И опять Соловки...

По данным митрополита Мануила архиепископ Илларион скончался 15/28-го декабря 1929-го года в Ленинграде, при перемещении его из Соловков в Среднюю Азию. Митрополит Серафим (Чичагов) добился разрешения у властей взять тело архиепископа Иллариона из тюремной больницы для христианского погребения.

Богатырь духом и телом, за время "отдыха" в "коровнике" и на Соловецких островах, архиепископ Илларион так изменился внешне, стал жалким седым старичком, что одна из родственниц, увидев его в гробу, упала в обморок.

В конце января 1924-го года прибыл в Москву и явился к Тучкову для переговоров о делах Ленинградской епархии епископ Мануил.

– С такими архиереями, как вы, не разговаривают, таких архиереев к стенке ставят, – перебил его на первых же словах Тучков.

– Вы это сознательно говорите? – спросил его епископ Мануил.

– Совершенно сознательно.

– В таком случае мне с вами не о чем говорить, – сказал Владыка Мануил и вышел из кабинета. Пошел прямо в Наркомат юстиции и подал на ГПУ официальную жалобу. [4] Чем окончилось дело с этой жалобой – тоже известно: 2-го февраля, по возвращении епископа Мануила в Ленинград, он и еще около 100 человек были арестованы. Им приписали участие в тайной контрреволюционной организации. Через некоторое время епископ Мануил был приговорен к 3 годам ссылки и отправлен на Соловецкие острова. [5]

О себе митрополит Мануил (Лемешевский) написал: "С 2-го февраля 1924-го года по апрель 1928-го года – епархией не управлял". Все.

"2-го февраля 1924-го года борец за истинную православную веру, – написал его биограф епископ Куйбышевский Иоанн, – вынужденно покинул Петроград и поселился на далеком севере в обители преподобных Зосимы и Савватия" (Соловецких – В.С.). Некто Козлов А. Н. на погребении матери Владыки Мануила написал такие строки:

... А сын на чужбине далекой,

Изгнанник за веру Христа,

Не знает, что горем сломленная,

Лежишь ты под сенью креста.

"С 31-го января 1930-го года епархией не управлял". Ближайшая за этой датой – ноябрь 1944-го года. И еще: "С 5-го сентября 1948-го года по декабрь 1955-го года епархией не управлял. Пребывал в Явасе, Мордовской АССР". "Отдыхал" в лагере. Разумеется, не пионерском.

А ведь о себе-то Владыка имел сведения и мог бы нам поведать, где он находился в то время. Но митрополит молчал. Молчали все архиереи. Не хотели ворошить старое...

В течение апреля и мая 1924-го года были арестованы многие католические священники и монахини, в том числе 37 русских католиков восточного обряда в Москве. Они без суда, "административным порядком", были приговорены к тюремному заключению и ссылке." [6]

В июле 1924-го года Троцкий произнес речь, в которой предложил весьма "дипломатический" ход: религию надо преследовать не прямо, как происходило до сих пор, а косвенно. [7] Но большевики не пошли даже на это. Их устраивала своя, ломовая дипломатия.

В течение 1924-го года все руководящие архиереи Русской Православной Церкви оказались в тюрьмах и лагерях. Епископы обычно арестовывались каждые полгода. Их место иной раз занимали люди совершенно случайные. [8]

21-го ноября 1925-го года вновь был арестован митрополит Петр, а в ближайшие дни арестовали всех близких к нему и проживавших в Москве иерархов. Более 10 человек.

В июне 1926-го года митрополита Петра вывезли из Москвы (тайно) и некоторое время содержали в одиночной камере в Суздале, в крепости бывшего Спасо-Ефимиевского монастыря. В декабре того же года его привезли в Москву и поместили во внутреннюю тюрьму ГПУ. Там состоялась встреча митрополита Петра с Тучковым, который предложил ему добровольно отказаться от Местоблюстительства. Митрополит не согласился, и его тут же отправили этапом через Вятскую, Пермскую, Екатеринбургскую, Тюменскую пересыльные тюрьмы в ссылку в Тобольск.

В одну глухую ночь он был выброшен из вагона на ходу поезда (видимо таким образом погиб не один епископ). Стояла снежная зима. Митрополит упал в огромный сугроб, как в перину, и не разбился. С трудом вылезши из него, огляделся – лес, снег и никаких признаков жизни. Он долго шел цельным снегом, и выбившись из сил, сел на пень. Сквозь поношенную рясу мороз пробирал до костей. Чувствуя, что начинает замерзать, митрополит стал читать себе отходную.

Вдруг, видит: к нему приближается огромный медведь.

– Загрызет, – мелькнула мысль, но бежать не было сил, да и куда бежать?

А медведь подошел, обнюхал и спокойно улегся у его ног. От огромной медвежьей шубы повеяло теплом. Но вот он заворочался, повернулся к митрополиту брюхом, растянулся во всю длину и сладко захрапел. Долго колебался Владыка, глядя на спящего медведя, потом не выдержал холода и лег рядом с ним, прижавшись к теплому животу. Лежал, и то одним, то другим боком поворачивался к зверю, чтобы согреться, а медведь глубоко дышал во сне и обдавал его горячим дыханием.

Когда начал брезжить рассвет, митрополит услышал далекое пение петухов: жилье. Он осторожно, чтобы не разбудить медведя, встал на ноги. Но медведь тоже поднялся и, отряхнувшись, побрел к лесу.

Отдохнувший Владыка пошел на петушиные голоса и вскоре дошел до небольшой деревеньки. Постучавшись в крайнюю избу, он объяснил, кто он и попросил приюта, пообещав, что за все хлопоты и расходы хозяевам заплатит сестра. Владыку впустили и он полгода прожил в этой деревне. Написал сестре, она приехала, но вскоре за ней приехали "люди" в штатском...

В июне-июле 1927-го года, находясь в ссылке, митрополит Петр вновь подвергся аресту и его заключили в Тобольскую тюрьму.

12 лет невероятных мучений, тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье. Десятки раз предлагали ему компромисс с советской властью с возвращением к должности Местоблюстителя (а, возможно и Патриарха), но он остался верен Церкви.

У митрополита Мануила об этом – ни слова. Гладко, будто ничего и не произошло, и лишь одна двусмысленная фраза: "Митрополит Петр Полянский в должности Патриаршего Местоблюстителя возглавлял Церковь с марта по декабрь 1925-го года, далее (до 1936-го года) – номинально (?! – В.С.). 10-го декабря 1925-го года Патриарший Местоблюститель был физически лишен возможности управлять Церковью. Остаток жизни митрополит Петр провел в пос. на о. Хэ, Обдорского района Тобольского округа... Скончался в 1936-ом году". Все. А уж кому, казалось бы, как не митрополиту Мануилу знать досконально эту трагическую историю. Сокрытие правды, за редким исключением, является прямой изменой правде.

Осенью 1926-го года арестовали митрополита Сергия (Страгородского). Поводом послужила попытка русских епископов осуществить избрание Патриарха путем сбора подписей. [9]

Между прочим, большинство епископов высказалось за кандидатуру митрополита Кирилла, которому в это время истекал срок ссылки. Было собрано уже 72 подписи в его пользу, когда начались массовые аресты епископов по делу "контрреволюционной группы", "возглавляемой" митрополитом Сергием. По сведениям современников в этот период были сосланы не менее 40 епископов. Митрополит Кирилл получил дополнительный срок. [10]

Аресты и ссылка были в то время обычным явлением. Очередной епископ во главе церковного руководства, не ожидая, когда его лишат возможности управлять, спешил распорядиться о своем преемнике.

И митрополит Иосиф (Петровых), ставший согласно распоряжению митрополита Петра, после ареста митрополита Сергия, временным заместителем Местоблюстителя, понимая, что и ему не долго оставаться на свободе, сразу же составил распоряжение об управлении Церковью на случай своего ареста. [11]

В декабре 1926-го года митрополита Сергия перевели в Москву, во внутреннюю тюрьму ГПУ, где он был до марта 1927-го года.

Лето 1927-го года. Репрессии нарастали. Церковь истекала кровью. В это время в заключении одновременно было 117 епископов. Но митрополита Сергия освобождают. Именно тогда.

В свет выходит известная Декларация заместителя патриаршего Местоблюстителя, которой он коренным образом меняет жизненный курс Церкви, переводя Церковь на позицию лояльности и духовной солидарности с советской властью.

Церковь разделилась. Большинство клириков и мирян, сохранивших чистоту экклезиологического сознания, не признали Декларацию. В некоторых епархиях (на Урале, например), до 90% приходов отослали Декларацию автору.

На этой почве – вновь аресты. Всех, кто не признавал Декларацию, арестовывали и ссылали в дальние края или заключали в тюрьмы и лагеря. Около 15 архиереев, не разделявших позицию митрополита Сергия, были арестованы. Митрополита Кирилла, основного "противника" митрополита Сергия, в июне-июле сослали в Туруханск. Процедура ареста выглядела приблизительно так: агент ГПУ являлся к епископу и ставил прямой вопрос: как вы относитесь к Декларации митрополита Сергия? Если епископ отвечал, что он ее не признает, агент делал заключение: значит вы контрреволюционер. Епископа арестовывали.

Осенью 1927-го года начался процесс по делу католического епископа Болесласа Слосканеса, арестованного 16-го сентября. Следователь – Рыбкин.

Обвинение:

1) отлучены от церкви все, кто посылает детей – в атеистические школы;

2) епископ ездит по епархии без ведома властей;

3) перемещает священников без ведома властей, не спросив разрешения.

"– А разве это запрещено? – спросил епископ Болеслас.

– Нет, но надо учитывать пожелания правительства. Все другие исповедания согласуют свои действия с правительством, и только католическая Церковь постоянно сопротивляется советской власти. Поэтому ее будут преследовать вплоть до подчинения, или же до полного уничтожения. Мы не совершим ошибок Французской революции, и не будем обвинять священников только за то, что они священники; мы сумеем найти у них преступление против государства...". [12]

"Духовенство, ставшее на путь оппозиции митрополиту Сергию, испытало на себе всю силу советской законности и демократии". [13] В результате из церковной жизни были исключены многочисленные, хорошо подготовленные кадры всех рангов, от епископа до диакона. Тюремную участь разделили и рядовые верующие активисты. [14]

Вслед за сергиевской "легализацией" Церкви, почти без переходного периода, следовала ее ликвидация. Духовенство было поставлено перед необходимостью подчиниться "советской политике". [15]

Таким образом, политика расчленения и ликвидации Церкви по частям (V Отдел наркомата Юстиции, занимавшийся церковными делами по-прежнему назывался ликвидационным) позволяла выполнить обе задачи: временно сохраняемая часть церковной организации, в надежде на продолжение своего существования "для блага Церкви", занималась перевоспитанием верующей массы в духе любви и преданности советской власти и делу коммунистического строительства, а сама дифференциация Церкви на преследуемую и покровительствуемую часть создавала иллюзию свободы совести и невмешательства государства в чисто религиозные вопросы, подрывая нравственную основу всякой борьбы и протеста, как внутри страны, так и за рубежом. [16]

1928-ой год, начало коллективизации. Сталин не мог больше "оставлять Церковь в деревне". В одном интервью того времени он прямо жаловался на "реакционное духовенство", отравляющее души масс.

– Единственное, о чем надо пожалеть, что духовенство не было с корнем ликвидировано, – говорил он.

От XV съезда партии он потребовал преодолеть в антирелигиозной борьбе всякую усталость. [17]

В период проведения коллективизации особенно сильный удар был нанесен по церковной иерархии, результатом чего явилось полное расстройство церковной жизни. Связь с центром была зачастую нарушена. Особенно тяжелым было положение тех, кто не разделял позицию митрополита Сергия в его отношениях с государством.

В 1929-ом году состоялись массовые аресты руководителей и сторонников иосифлянского движения "непоминающих" В заключении – более 30 епископов, разделяющих мнение митрополита Иосифа.

Иконы и церковные книги сжигались тысячами, целыми телегами. Колокольный звон был запрещен, колокола были сброшены с колоколен и переплавлены для нужд индустриализации. В воздухе стоял звон, но не тот, а звон, с которым колокола падали на землю и разбивались.

В это время, 1929-1930 гг., можно было занимать только одну позицию: "Либо за советскую власть, за пятилетки, за коллективизацию сельского хозяйства, за коммунизм, – либо против". Середины не могло быть. [18] "Кто не с нами, тот против нас" – вот лозунг конца 20-х, начала 30-х годов.

От собственной жестокости вздрогнули даже некоторые социал-демократы. В период "крестового похода" против Церкви (1930 г.) меньшевики (в "Социалистическом вестнике") и троцкисты (в своем печатном органе) выступили в защиту гонимых священников, с обвинениями советской власти за проводимую в СССР антирелигиозную пропаганду (статьи меньшевика Гарви, троцкистки Паровой) [19] Ни к чему это, конечно, не привело. Вернее, – к новым жертвам.

Только в марте 1929-го года и только в Белоруссии было арестовано 24 католических священника. На Соловецких островах в это время находится 22 католических священника.

В 1931-ом году вышел в свет худосочный номер (N 1) "Журнала Московской Патриархии", посвященный единственной теме: оправданию митрополитом Сергием своего узурпаторства высшей церковной власти (статья "О полномочиях патриаршего Местоблюстителя и его заместителя"). О 16 мучениках-епископах, арестованных за этот год, не говоря уже о 27 католических священниках, арестованных в Москве в апреле, вскоре после Пасхи, в журнале – ни слова.

Кровавое насаждение коллективизации. Самый многочисленный "эксплуататорский класс в стране" (около 5 миллионов!) – класс "кулаков" – к 1932-му году был ликвидирован. [20] Пять миллионов! Прибавьте сюда часть середняков, которых в дни перегибов в коллективизации без смущения "раскулачивали" (в общей крестьянской семье они составляли более 60%).

К 1932-му году у советской власти оппозиции не было. Тот, кто избежал или сохранился после военного подавления национальных окраин (Закавказье. Средняя Азия), после концентрационных лагерей в 1918-1921 годах, после бессудной расправы ЧК, после Соловецких зверств (1922 г.). после расправы с тамбовским (1920-1921 гг.) и сибирским (1921 г.) крестьянскими восстаниями (все это при Ленине). – тот не смог пережить сталинскую кровавую коллективизацию.

Оставалась только Церковь.

В 1932-ом году была объявлена "безбожная пятилетка", планировалось к 1926-му году закрыть последнюю церковь, а к 1937-му – добиться того, чтобы имя Бога в нашей стране не произносилось.

Несмотря на неслыханные размеры, которые приняли тогда гонения на религию, "безбожная пятилетка" выполнена не была. Ряд факторов: непредвиденная готовность верующих идти на любые муки, возникновение катакомбной Православной Церкви и стойкость других исповеданий, сломили демонские планы безбожников.

1934-ый год. Арестовано еще 6 епископов, в том числе 1 июня, в Гжатске, митрополит Кирилл. Митрополита Сергия признали [21] архиерей. Они только и были на свободе.

27-го ноября 1935-го года. Окончание 10-летнего срока ссылки митрополита Петра, законного преемника Патриарха Тихона, но по-прежнему о нем не было никаких сведений. Митрополит Сергий уже давно забыл, что он всего лишь заместитель Местоблюстителя и единолично вел церковный корабль по опасному пути политической лояльности антихристианскому безбожному правительству. В этом году были арестованы еще 14 епископов.

Особенных размеров волна репрессий 1935-го года достигла в Ленинграде, после убийства в марте С. М. Кирова. На первой неделе Великого поста началась массовая высылка духовенства. Обновленцы разделили общую участь Церкви. [22]

1936-ой год. Арестовано 20 епископов, 29-го августа в ссылке скончался митрополит Петр.

Попытка бойкотировать или провести своих кандидатов в Верховный Совет во время выборов 1936-го года со стороны верующих, послужила поводом для новых репрессий.

"Дадим отпор наглым церковникам!" – прозвучал новый большевистский лозунг и снова полилась кровь верующих людей.

Время ежовщины. Началась прямая ликвидация (физическое уничтожение) Церкви. Не могла спасти Ее даже политика лояльности по отношению к государству, взятая к руководству в 1937-ом году митрополитом Сергием.

Вопрос легализации вообще утратил актуальность. Повсеместно закрывались храмы при массовых арестах духовенства, все духовенство, легальное и нелегализованное, примирилось между собой в лагерях. [23]