Текст книги "По ту сторону зеркала"

Автор книги: Рус Лакмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Кифийцы мгновение почудилось, что взыграли духом на его уход. Но это, разумеется, было не поводом для расспросов. Они, оживившись еще более пуще, грубо приказали на своем каше-наречии, встать – слов было не разобрать, но насмешливые лягни, были отличными толмачами для их топорного языка. После чего всех, кто мог ходить, построили, а раненых в носилках подняли и, как и предполагалось, повели в сторону дворца.

Многие товарищи остались лежать на земле. Они были мертвы. В их числе оказались Фарнак с Яконтом. Элисара тоже уложили на носилки и понесли со всеми. Живой ли тот, али мертв ли, Тарук уяснить не смог, несмотря на попытки это сделать. Следов каких бы то ран хоть и не разглядывалось, но его, до жути иссиня-побледневшее лицо, ничего хорошего не сулило.

Их, уменьшенную в количестве группу, грубо затолкали в один из королевских винных погребов. Это был огромный подпол, уже пустой – его уже успели начисто очистить. В погребе было прохладно, зато светло – эти дикари не отобрали лампы – то было благой с их стороны. Никого не разлучили: все из оставшихся шестнадцати человек, даже Элисар и раненные оказались здесь же. Потом захватчики, развязав их, звякнули ключами и захлопнули за собой здоровенной дверью.

Доселе не решавшиеся шевельнуться товарищи, как только оказались одни, немедля кинулись к своим раненным друзьям на помощь. А Тарук и Яконт, оба потерявшие близких друзей, подбежали к бесчувственному Элисару. Он был бесцеремонно оставлен на холодном каменном полу. И еще дышал.

Переместив его на единственную деревянную скамью и осмотрев повнимательнее, Тарук, после странной беседы с предводителем и трагедии ставший негласным набольшим, обнаружив, что рана находится в правом бедре, с тревогой размышлял…Но что странно, думал он про себя, она незначительная и совсем не могла стать причиной такого глубокого обморока? Среди нас есть раненые с куда серьезнейшим поранением и все они находятся в бодрости? Как объяснить эту ситуацию? Тут кто-то выкинул, что это колдовство или, по крайней мере, отрава.

– Возможно! – произнес Тарук задумчиво, отлично помня, то свинцовое наваждение и появившегося за ним, словно сам черт, всадника в черном. – Ох, не нравится мне все это…

В это время дверь погреба заново отворили. Забежало шестеро верзил и один из них, зычно ломая язык, крикнул, чтобы все отошли к противоположной стене от двери, а пять его приятелей, тыкая своими пиками, принудили всех, даже раненных, разом привести это во исполнение. Затем, забежало еще столько же вооруженных людей, и встали на почтительную шеренгу, точно ожидая появления за собой, еще кого-то важного. Так и вышло – появилась особа, точнее появились два субъекта. Первый человек, отчего-то стазу вселивший всем мысль, что тот и есть человек, являющийся виновником и чинителем всего того несчастья, что происходило в последнее время, и что он и есть причина случившейся войны, стоял со злым величием, облаченный в узкую одежду длиной до пола, из плотной блестящей черной материи. Лицо скрывал капюшон, и поэтому разглядеть человека было не возможно. А второй, представлял из себя некого скользкого типа, весьма противного лицом, а его желчные и подлизлевые глаза, делали это лицо змеиной и, надо было думать, что это обычный низкий холуй.

Окинув взглядом элисарцев, (те усиленно всматривались в прорез капюшона, пытаясь рассмотреть его недра, но не добивались никакого результата, поскольку свет от ламп этого не позволял), капюшон посмотрел на самого Элисара. И издав звук злорадной усмешки, человек медленно снял свой головной убор. И все удивленно ахнули, кто с ненавистью, кто отчаянно.

Перед ними стоял Ферус собственной персоной, с наигранной отеческой улыбкой и таким благочестейшим чуть сердитым видом, точно сам Бог явился к ним на землю, дабы покарать провинившихся перед ним людей – его детей, но поменявшим в последний момент свою всемогущую волю, дабы предоставить им последний шанс на исправление. Постояв в этом положении, без сомнения наслаждаясь обстановкой, он лениво заговорил:

– Ба, кого я вижу, не уж-то это те озорники, коих я поставил в угол, кажется, именуемый, Туманным Замком! Вот так встреча! Не ожидал! Да, думается мне, и вы тоже! Ха, как я вас понимаю! Эх, скажу я вам, как не хорошо поступили, беспомощные вы мои, что ослушались меня, сбежав оттуда. Не хорошо сделали! Ну и что из этого вышло? Ничегошеньки, да? То-то! Сами знаете. Что же теперь делать?.. Хм…

А это кто? – сказал он, склонившись над бесчувственным полководцем, – Ага, припоминаю, это же, как его, Элисар. Да, точно Великий полководец Элисар. Ох, какой бледненький, что с ним случилось? Совесть так замучила что ли? Кажется, он в прошлом что-то плохое натворил, а?! Ой, вспомнил, он же погубил нашего славного короля: то ли видел, как тот падал с обрыва и не смог помочь ему спастись, то ли сам приложил в это дело руку? В общем, неизвестно. Ну, уж, если он, не чист на руку, то за такое дело и в правду можно не только от совести вот так иссохнуть и побледнеть, но и в аду гореть вещным огнем, волк меня знаешь! Хм… – Ферус погладил подбородок. – Только вот, скажу я вам, зря он себя обрек на самоуничижение, поскольку, сдается мне, что ваш почтенный Элисар, вовсе не имеет к этому никакого отношения.

Кстати, что ты стоишь? – обратился он к своему спутнику с изящным движением, – Помоги нашей сонной мухе выйти из этого дурацкого оцепенения. А то тута мы говорим про него, а он ничего об этом не знает, как-то не хорошо даже с нашей стороны, я бы сказал непочтительно. Ведь могут подумать, что я за его спиной тут шашни плету!

Второй, как вы и поняли мой читатель, был ни кем иным, как Дьякон. Он будто ждавший этого момента, мигом подскочил к Элисару. И Тарук, испугавшись за жизнь полководца, хотел было броситься и задушить прощелыгу на месте, но был остановлен – два острия коснувшихся о его грудь пика, не позволили его умыслу сбыться. Метнув на Тарука молнией из глаз, от чего в сердце у последнего похолодело, точно о его грудь коснулись неким ледяным кинжалом, Дьякон, протянув руку, провел ею по лицу больного и, что-то бормоча себе под нос, отошел. И все почувствовали непонятную свербящую боль в голове. Тарук почувствовав очередное влияние чего-то внешнего, и еле удержался на ногах, в глазах его потемнело, а все конечности так и норовили подкоситься и предательски швырнуть на пол. Он удержался. Протерев замутившиеся глаза, еле отходя от головной боли, он увидел, как Элисар пошевелился. Страхи, к его облегчению, не оправдывались, поскольку у того цвет лица начинал приходить в норму. Все смотрели с замирением сердца, вконец уверенные, что это магия.

Элисар открыл глаза. Первое время, он смотрел, будто ничего не видел и глаза его, казались, были из стекла, но потом он заморгал и, повернув голову в сторону Феруса, окончательно ожил. И тут произошло весьма интересное событие, чуть не ставшее переломным моментом в развитии истории государства Далая, ибо лишь по воле чистой случайности (или же злого рока) эта история не потекло по другому руслу, которое, могло стать счастливой: Ферус, зачинщик злодейства, чуть не лишился самого себя. Все произошло очень быстро, за какие-то доли секунды, поэтому многие даже не увидели и не поняли что произошло. А все проистекло так: Элисар, видимо, уразумев, что рядом с ним стоит его злейший враг, вскочил на ноги, как внезапный ураган и, на ходу отбирая меч у одного стража, в бешеном порыве прошелся клинком по пространству, где находилась шея Феруса. И не удачно – меч, рассекая воздух, лишь беспомощно отлетел к стене, ибо в последний миг Ферус успел отскочить, а его телохранители дать отпор.

– Ну-ну-ну, смирнёхонько держись несчастливец. Не серчай так, – ответил Ферус, напрочь переменяясь в лице, хоть и говорил такие слова. – Ты, никак, забываешься, в каком положении находишься.

– Мне все равно, – ответил Элисар, кипя от злости. – Можешь делать со мной все, что угодно твоей поганой душе.

– Как бы не так, полководишка ты этакая, за свои деяния отвечать будешь не только ты, но и эти остолопы! – и он протянул руку к его товарищам. – ТЫ ВЕДЬ НЕХОЧЕШЬ ЭТОГО, ПРАВДА?

Тот не ответил.

– Вот и хорошо! – сказал он, похлопывая в ладоши, – А теперь, заявляю вам всем, что отныне государство Далая, называется совсем не Далая, а – Кифеберия. Вы же сами знаете, что та была немощная и маленькая страна. А эта станет новым мощным государством, которой непременно будет расширять свои владения… ВПЛОТЬ ДО ЗАХВАТА ВСЕГО МИРА. И его новым, точнее, первым правителем буду я, король, а в недалеком будущем и император – Ферус Темный. Вы спросите почему «темный», но, к сожалению, я этого сказать не могу. Пока что, это моя небольшая тайна. Так что, добро пожаловать в Кифеберию, на новую могущественную страну. Жалко вот, что долго вы в ней не погостите, перед вами через малое количество часов откроются врата в несколько иное государство, возможно и более величественное. Но то уже будет внеземной мир! – и круто развернувшись, он, ушел, мерзостно хохоча.

– ГДЕ ПРИНЦ? – крикнул ему в след разъяренный Элисар, падая на колени, но Ферус более не удостоил его вниманием. Он, будто и не услышал последние слова. Только удаляющийся отголосок хохота был ответом. Все стражники, один за другим, угрюмо посмотрев на него, покинули помещение.

Все стояли молча, с беспокойством глядя на исстрадавшееся лицо, не решаясь шевельнуться. Элисар, обессилено, рухнул на скамью и, опустив голову на грудь, погрузился безмолвную думу. Потом, подняв голову и оглянув всех, с еще сильнее постаревшими глазами, он упавшим голосом произнес:

– Я хочу повиниться перед вами, – сказал он. – Я, влекомый эгоистическими побуждениями, зная, насколько высока угроза, повел вас на верную погибель. Нет, не пытайтесь меня перебивать, вы же сами знаете, что мои слова верны. Возможно, завтра, то есть уже сегодня, этот безумец, дьявол во плоти, всех нас погубит и даже не дрогнет его рука. И все это по моей вине! Нет прощения моему малоумию!

Он помолчал.

– …Я теперь не тот, что был раньше, – сказал он за тем, – возможно вы это успели понять, и не обладаю прежней решимостью и волей – я постарел, я обессилел… Не обладаю той находчивостью, прославившей меня… Все кончено… Все для меня прошло… – и он, снова опустив голову на грудь, замкнулся.

Больше он ни с кем не заговорил. А остальные, разумея свое истинное положение и соглашаясь с предводителем что положение безвыходно, но при этом, напрочь отвергая вину Элисара, тоже погрузились в невеселые думы. Тарук хотел было Элисару что-то сказать, но не решился. Он отошел в сторону и тихо сел.

На улице должно было быть утро, но этого в подполе не замечалось, поскольку окон не имелось. И, если Ферус не шутил по поводу их ближайшей участи, а он далеко не походил на фарсёра, то до конца их жизни оставалось всего ничего.

Прошло, вероятно, часа два, а может и все три; из-за удрученности мыслей, определить поток времени удавалось с трудом, когда ключи в замке заскрежетали в третий раз. Вошли те же девять вооруженных верзил, четверо из них сразу же принялись всех связывать, остальные, угрожая пиками, поддерживать дисциплину, видимо, на случай, если вдруг какой-нибудь смельчак из узников не удумает выкинуть, похожий на тот, поступок. Но последние не выказывали какого-либо сопротивления и смиренно повиновались, позволяя скручивать за спину руки. Связали всех, и Элисара тоже. Закончив со всеми, один из них, видимо главный, жестом приказал своим повести узников на выход.

Главный шел впереди, а его подручные следя за колонной с обеих сторон подгоняли заключенных вперед.

Их вывели во двор конюшни, где наступило утро. А в центре двора стояла тяжелая фура запряженная четырьмя лошадьми, и им приказали туда забраться. Усадив всех и запрев дверь, повозку вывели со двора. Куда их повезли, угадать было трудно, ибо у фуры не имелось ни окон, ни удобных щелей меж досками. Видать все предусмотрели. Но по прикидкам можно было установить, что движутся они в южную часть города. Возможно, назад в Туманную крепость, поскольку именно там она и находилась. Но там же фигурировала и площадка для казней. Так что, ясность в их ближайшее будущее не наступало, посему шанс на благоприятный ее конец посекундное убавлялся.

Вели повозку долго, проделывая многочисленные повороты, постоянно проезжая бессчетные кочки и валяющиеся предметы, отчего их постоянно трясло. Очевидно, на улице господствовало абсолютный беспорядок и суета. И догадаться что происходило за пределами повозки, было не трудно – оттуда несся чадный запах гари и слышался тяжелое бряцание солдат, топот копыт и грубые выкрики на горожан кифийцев, пытающихся умерить пыл, хоть и подавленный, но готовый взорваться в любой момент.

Внезапно они остановились. Кто-то снаружи из сопровождавших их воинов крикнул на кого-то, на грубом языке. Второй ответил ему не менее дерзко. Поскольку это было типичным поведение кифийцев, никто в повозке не удивился. Они лишь обратили внимание на то, что это послужило для начала страшной перебранки. Судя по внезапности остановки, надо полагать, из-за случившегося затора: первый, видимо, требовал, чтобы их пропустили, а, значит, второй, по одним ведомым ему причинам напрочь отказался это сделать. Дело дошло до того, что послышались звоны вынимаемых мечей. Кто-то, яростно завопя с глухим лязгом обрушил свое оружие на чье-то тело, отчего пострадавший, как мешок муки, повалился наземь, от боли отчаянно горланя. И снаружи завязалась нешуточная драка.

Пленники, пробежавшись взглядами, у которых моментально прорезалась росток надежды, (ведь наружным переполохом грех было не воспользоваться), отчаянно принялись рвать узлы, удерживавших их руки. Узлы оказались, не совсем крепкими (те остолопы отнеслись к своему делу весьма халатно и даже не утрудились поставить контрольные узлы)! Все веревки, вскоре поддались! Некоторые, в том числе и Тарук, быстро управившись с помехой, оказались на свободе. И они тут же принялись помогать товарищам отвязаться тоже. Бойня снаружи все не утихал, они почти все освободились и хотели приняться вышибать доски телеги, как неожиданно дверь повозки отворилась сама. Тарук, улучив момент и в душе прощаясь с Белым Светом, наобум кинулся в горло «посетителя», но тот, проделав что-то невероятное своими руками, заставил его промахнуться, и посему, пролетев через проем Тарук был прижат в землю невероятно стальным ухватом. И тут ему стало ясно, что человек, на которого он покусился, был не из числа их сопровождения. Этот хоть и выглядел кифийцем, посмотрел так странно, что Тарук, не понятно отчего, увидев ясные глаза, почувствовал себя спасенным. И верно:

– Мы вас спасаем, безголовый! – произнес этот человек, повторяя его глубинные мысли. Тарук поверил, он не смел не верить. И оглянувшись на повозку, он увидел, что человек не один, их семеро, и что они уже, успев объяснить свои намерения, спешно помогали его товарищам вылезать. У последних в лицах читалось и радость, и удивление… А сопровождавший их конвой, покоился на земле смиренно – незадачливые воины Феруса были мертвы.

Человек подал ему руку и помог встать. Поднявшись и странно чувствуя себя (в голове его отчего-то закружило, наверно, ударился о камень, подумалось ему), Тарук по непроизнесенному вслух приказу, последовал за всеми.

Наваждение почти рассеялось, когда они забежали в разрушенный дом.

Глава 4. В пути

Солнце, старательно разогревая утренний холодок и плавно превращая утро в день, весело играло в прятки то показывая, то пряча, свое сияющее лицо в густых ветвях Ягодного леса.

Плаше и его друзья по категорическому наставлению Белиэнара сидели внутри палатки и ждали его возвращения. Тот, пообещав скорее вернуться, ушел в другой шатер, сказав, что там его ожидают.

По его спешным объяснениям, они вместе с эльфами с минуты на минуту должны были тронуться в неблизкий путь, и повелел в конце, приготовится к ней. Но одно только это слово – «путь» – уже наводило на противоборствующие чувства – все сызмальства привыкшие к оседлой жизни, никогда не покидавшие даже свой родной город (если не считать недалекие поездки на близлежащие деревеньки) с тяжелым надломленным сердцем принуждали себя во все это верить. Само собой, никто не хотел, да и не мог, вот так, с бухты-барахты кинуться в неведомо куда, да причем так резко, бросив все: дом, город, родственников и друзей, привычную жизнь наконец. Просто не верилось, не хотелось верить! Но такова была суровая действительность, и никуда от нее не денешься. Скоро они уйдут – покинут дом родной, скорее всего и страну. И когда возвратятся эльфы (до чего же странно осознавать их существование), они, должны будут забыть прежнюю жизнь!

Возвратился Белиэнар. Он, приподняв край двери, позвал на выход.

– Пора уходить, друзья мои, – сказал он упавшим голосом. – Все готовы?

– Конечно, – ответил за всех Плаше, – но господин, что-то случилось? Эльфы не возвратились?

– Они возвращаются… Без принца…

Плаше хотел спросить, откуда это ему известно, но воздержался. Старик обернулся в сторону пещеры, завлекая остальных посмотреть туда же. Через мгновение, оттуда послышался глухой скрежет движущихся плит. Так открывался потайной проход. На этот шум, неожиданно для друзей, из другого шатра вышел старец в таком же балахоне как Белиэнар, но с бирюзовым оттенком. Плаше показалось, что у него в глазах двоиться.

Старец был… эльф – та же неописуемая волна незримого света, точно по волшебству пронизала что-то внутри. Он, словно и, не идя, приблизился к ним и сделал поклон приветствия. На что друзья, как-то неуклюже, но с величайшим почтением ответили тем же.

Из пещеры появились люди: семеро эльфов, это Плаше определил сразу, и около дюжины ослабевших смертных (теперь, приходилось прибегать к использованию такого слова). Принца Далайского среди них, стало быть, не было.

– Пора уходить, – сказал старец, оборачиваясь Белиэнару.

– Да, – дал ответ тот. Старец отошел к вновь пришедшим. Плаше, отчего-то не решавшийся заговорить при новом старце, улучив момент спросил своего старика:

– Господин, скажи, пожалуйста, кто это такие?

– Ты имеешь в виду, людей?

– Да.

– Не знаю. Сейчас узнаем.

– Но… – он не успел договорить. Белиэнар решительно направился за другим старцем. Что-то сходное было между двумя стариками. Не только внешне, но и… будто они… Нет, не возможно определить словами ЧТО. Не скажешь же, что они из некоего клуба старцев!..

Старец что-то говорил:

– …Таковая, видимо, воля Всемогущей Судьбы, воины Эбелана! Все вы сделали, что смогли, ежели этого стало не достаточно, то в этом вашей вины нет. А теперь, собирайтесь в путь. Мы возвращаемся.

После последних слов их старца, все остальные эльфы разбежались собираться.

– Вы, славные наши родичи, – обратился он завораживающим голосом, оглядывая людей, – уже знаете, кто вас спас и кем они являются. Они должны были все пояснить. Но я повторю все заново и объясню суть вещей, пока мои воины приготавливаются к отъезду.

Все жаждущие только объяснений, затаив дыхание, приготовились слушать.

– Мое имя Алинорс. Я, как и мои воины, эльф, – начал он и попросил назвать имена своих слушателей. Как ты, мой читатель, уже успел понять, пришедшими оказались Элисар и его товарищи. Думаю, не стоит говорить о том, что они спаслись тем же путем, что и Плаше с его друзьями. Когда все имена были названы, старец сделал почтительный поклон и продолжил:

– Теперь мы знаем друг друга.

На вашу славную страну напал очень могущественный завоеватель. Насколько он могущественен, вы даже не представляете. Скажу лишь то, что никакая армия, будь то миллионная, не в состоянии его одолеть. То, что он проделал, захватив славную Далаю, было всего лишь маленькое шевеление мизинцем. Оттого, будьте уверенны, что этим враг не остановится, и он продвинется дальше, захватывая все новые и новые страны и земли. Вплоть до захвата всей земли. А то и больше.

Под угрозой находиться не только Мир людей, но и наш Мир – Мир эльфов, с вашей точки зрения, сказочных существ. Мир, знаемого вами, лишь по сказаниям и сказкам. Да будет вам известно, что ваши сказания далеко не вымысел. Вы, конечно, удивляетесь и верите в это с трудом, но вы еще более удивитесь и не поверите, когда встретитесь с тем, что ожидает вас. Нет-нет, не пугайтесь, я не говорю, что это страшно и опасно, хотя будет, что придется поостеречься от некоторых вещей. И причины для вопросов у вас еще будет предостаточно.

Я не буду вдаваться в ненужные подробности, поскольку негожее сейчас пора. Но вы должны узнать, что два наших Мира, а может и не только наших, теперь сливаются и объединяются. Поэтому вам вскоре встретится очень много необычного и странного, при этом, будет столь же много опасного. Но пока что, нет повода бояться. Я лишь говорю на всякий случай.

Как вы поняли, мы отправляемся в путь. Остальное узнаете со временем.

И неизвестно откуда, вдруг появились лошади; все отборнейших мастей.

– Это наши кони, – пояснил старец.

Между тем эльфы свернули лагерь. Оседлав их в нужном количестве всем повелели устроиться на коней. После чего, небольшая конница тронулась в путь.

Они, вопреки ожиданию Плаше, не начали вылезать из леса, а наоборот, нашли какую-то еле заметную тропу и стали медленно в нее углубляться. Пара следопытов эльфов с двумя людьми, которые вызвались с ними пойти, отправились вперед, чтобы выяснять там обстановку. Как и было решено, они впереди оставляли неведомые простому глазу метки. Пока по ним все было тихо и спокойно. А если вдруг, там встретиться какая-то опасность, то по уговору, хотя бы один, из них должен был примчаться назад, дабы оповестить позади идущих.

Ровный лес, что, по словам Белиэнара, простирался на пятьдесят миль на запад, они должны были пройти за несколько сутки. На пути, при этом встретив, небольшие реки с открытыми местами. Запад исстари считался диким и малоизученным краем, посему никто из людей не представлял что он из себя представляет. Но лишь смутно было известно, что этот край – край зверей, и люди населяют его лишь местами, и то дикие.

День как-то быстренько прошел. Они, свернув на лево от тропы, углубились в сторону, и встали на ночлег. Это был первый на их пути. Вечер был теплый и, наверно, поэтому эльфы не соорудили свои палатки. Костер разводить не стали. Белиэнар объяснился тем, что это ради предосторожности. Плаше, а в особенности Большой Том, было огорчились, думая, что им суждено попоститься. Но ошиблись. На вопрос, почему, тот же Белиэнар как-то многозначительно, произнес, что в этом нет нужды. Сперва никто не понял, но когда увидел, как один из эльфов раздал какие-то кусочки лепешек и, съев их, поняли – чувство голода, несмотря не малые размеры порций, на которых толстяк посмотрел с превеликим призрением, исчезло напрочь. Назывались они путлибами. А через некоторое время все почувствовали прилив бодрящей силы.

Опять же двое эльфов встали на стражу. Коней отпустили. Они были так хорошо приручены, что потом, по первому же зову возвращались назад. А Белиэнар предписал всем уснуть, предупредив, что завтра тронутся рано до зари. Никто его повториться не заставил.

* * *

Тарук, сидя на камне, старательно шлифовал свой меч. Баллин тоже занялся тем же, решив, что его булат в плачевном состоянии. Эльфы сидели рядом и рассказывали о себе. Все уже успели подружиться, и по мысленному выражению Тарука, те оказались своими мужиками.

– …Ты, верно подумал, Тарук, говоря, что настают диковинные времена, – говорил Альлл. Так звали не по-человечески высокого и стройного эльфа со светлыми струящимися волосами до плеч и с бирюзовыми глазами. Правда, у него было несколько иное, много длинное имя, на простом языке трудно понимающееся и весьма долго произносящееся. Поэтому эльф велел всех по-дружески звать его по-простому. – Для солдата вроде вас, да и для нас, не скрою, это время интересное, не скучное, я бы сказал.

– Я и говорю об этом, – отозвался тот, – ведь, если бы не это война, да простит меня грешного Всевышний за мои слова, мы бы не повстречались и не узнали бы друг о друге, черт возьми! Вы отличные мужики, скажу я вам! И было бы жалко, если бы я так и помер, не узнав, что сказки бывают былью. Если честно, старая жизнь, мне казалось такой неинтересной, хоть со скалы прыгни! Об этом часто поговаривал мой друг, Фарнак! Только его убили, эти нечисти… Перебить бы всех…

– В свое время и им достанется, – прервал его второй эльф. Тому тоже выбрали имя попроще. Назвали его Эннас. От Альлл он отличался более низким ростом и темными волосами, собранными под конский хвост. – Мне, даже думается, не от нас, а от того, кто ими сейчас правит.

– Кстати, расскажите почтеннейшие, что вообще происходит. Я решительно ничего не понимаю, – вмешался в разговор Баллин. – И правда, что вы, эльфы, бессмертны?

– Для начала, отвечу на второй вопрос, ибо на нее легче ответить, – сказал смеясь Альлл, – Да, это так, мы бессмертны, с точки зрения людей. Но на самом деле мы смертны, вот проткни мое сердце, Баллин, своим клинком, который скоро протрется до нитки от твоих чрезмерных протираний, и я откину концы.

– Нет, конечно протыкать твое сердце я не буду, – пролепетал тот, не разумея, шутит ли эльф или нет. – Но это же не мыслимо, что вы живете по тысячу лет, а то и больше. Как же такое возможно?

– Да, это возможно. Все так устроено, друг, но все же мы умираем…

– А на первый вопрос какое дается объяснение? – спросил Тарук.

– А на первый вопрос, я и сам затрудняюсь отвечать. Хоть я и перворожденный, но в точности пояснить ситуацию не могу. Мы ведь с Эннас, как и вы обычные воины, так же обделены источниками известий. Наши Головы, нас – своих подчиненных – нечасто посвящают в свои мирские дела. Смогу лишь сказать, что Само Зло освободилось из своего узилища и теперь разгуливает на свободе чиня всякие неприятности, подобно этой войне.

– Звучит устрашающе, – отозвался Баллин задумчиво, – но я все равно ничего не понял.

– …Кажется, это зло мы уже успели увидеть, Баллин! – жутко протянул Тарук. – Случайно, вы не знаете, что это за всадник, в черных доспехах. Когда я его увидел, то, не стыдно даже признаться, чуть ли не пустил в штаны…

– Ты это о ком? Расскажи-ка поподробнее, – вдруг задал вопрос, встревожившийся Альлл, при этом взглянув на Эннас. Тот тоже был испуган.

– Вы разве не знаете, – начал Тарук изумленно, и все рассказал про недавний случай.

– …Стало быть, Черни, уже на Земле… – сверля глазами пустоту, выдавил Альлл.

– Что это значить? Кто это такие Черни? – почти хором спросили двое людей.

– Это значит, что нам поскорее нужно убираться из этих мест!

– Объясни!.. – взмолился, не на шутку перепуганный Баллин.

– Черни – это самые страшные существа, когда-либо созданные Злом – они его главнейшие прислужники, его глаза и руки. Если они нас найдут, то всем конец!

– Но почему? Ведь тогда ж мы остались живы! – всё не хотелось верить Баллину.

– Потому что эти Черни, обладатели темной Силы, являются первейшими врагами эльфийского народа. Они истребители его.

– Ну и дела, – вымолвил Тарук.

Вдруг оба эльфа, к изумлению Тарука и Баллина, резко повернулись назад и обнажили мечи. Люди, ничего не понимая, машинально сделали то же самое.

– Там кто-то идет! – прошептал Эннас. Альлл приказав, всем скрыться за валунами и сказав, что нужно узнать кто там, исчез в сумрачных чащах леса. Ни Тарук, ни Баллин не слышали ничего. Но Эннас, объяснил, что в трехстах шагах отсюда, через маленькую речушку кто-то только что прошелся и направляется на их сторону.

– Откуда ты это знаешь, черт возьми? Может быть это зверь какой?! – шепча сказал Баллин.

– Знаю! Потому что лучше вас слышу! Это не зверь, а разумное существо! Только больше не говорите ничего! Тсс!..

Все, сидя за огромным камнем и не высовываясь, ждали возвращения Альлл. Тот не заставил себя ждать и вскоре появился.

– Это человек! Один. Идет сюда, – доложил он.

– Что будем делать? – спросил Эннас, – Поймаем и допросим, или же пусть идет дальше?!

– Нет, для начала, посмотрим куда он пойдет, а потом поступим согласно случаю!

– Хорошо. – И все стали ждать появления незваного гостя.

Послышался соответствующий хруст, ломающегося под ногами валежника, после чего появился какой-то старичок. Вид у него был изрядно потрепан, но, приглядевшись, можно было понять, что на нем лакейская одежда, принятое у богатеньких господ. И она уже успела испачкаться и разорваться в некоторых местах. Очевидно, тот не представлял никакой опасности, но разыгрывалось любопытство – интересно было бы узнать, что на ночь глядя делает в лесу, чей-то слуга.

Тот, опираясь о неказистую деревянную клюку, проволочился мимо. Не было сомнений, что он изрядно устал и вот-вот, казалось, упадет.

– Может ему, помощь какая нужна? – шепнул Баллин.

– Возможно! Но нам нужно быть крайне осторожным, – предостерег Альлл.

Все хотели уже повылезать из своих укрытий, но внезапная остановка старика и поворот его головы на их сторону, заставило всех припрятать головы обратно.

– Черт меня знаешь, чего он удумал? – недовольно прошипел Тарук. Старик положив рюкзак на большой камень, стал озираться по сторонам, будто ища или исследуя что-то. Все с пытливостью смотрели на него и не могли даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы выйти из своего укрытия, поскольку сделай они это, непременно бы выдали себя. Незваный гость, вдоволь, совсем не торопясь, обследовал окрест и сел на лежавший рядом камень, при этом, заботливо положив под собой плащ, которого он до этого держал в руке. И Тарук, вновь выпустил какую-то ругань. Тот начал возиться с рюкзаком. Вскоре он вытащил из его недр, небольшие куски хлеба и сала. Вслед за тем стал неторопливо их уничтожать в своем, стало быть, голодном рте. Глядя на его решительный вид все, кто сидел за валунами, с отчаянием повздыхнули, с беспокойством подозревая, что, тот останется здесь же ночевать. Это, конечно, было мудро с его стороны, поскольку для ночлега лучшего места не придумаешь! Но, черт! Эту же прогалинку выбрали и они – как по заказу, удачно отгороженная: с одной стороны трехметровым утесом, под котором лежали давно облупившиеся из него же, большие камни (где, кстати, и скрывались наши незадачливые герои), с другой – густыми вязами, откуда не пробрался бы, не застав себя, сам черт! Да! Укромнейшего и безопаснейшего места нельзя было и сыскать! Но вот беда, этот наглец решил позаимствовать кусочек, даже не утрудив себя при этом, предварительно попросить у них на то разрешение… Но, право, как обидно!.. Черт возьми… А старик точно на зло, с преспокойным видом сидел и улепетывал за обе щеки, точно у себя дома и совсем не спешил уходить, когда как они, ещё и не поужинали! Все эти мысли недвусмысленным образом проносились в голове "не на шутку надувшегося" Тарука.