Текст книги "Мифы революции 1917 года"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Социализм как высшая стадия феодализма

Эта мысль требует критического анализа и серьезного обоснования. Мне она дорога, можно сказать, как память. Полвека назад она осенила меня, хотя показалась более занимательной, чем серьезной.

Позже я узнал: нечто подобное утверждал К.Н. Леонтьев. Об этом мыслителе нередко говорят с восторгом. Однако его творческое наследие используют чаще всего в угоду текущей идеологической политике, следовательно, искаженно. Современным интеллектуалам было бы полезно задуматься о его пророческих мыслях. Он утверждал:

«Великий человек, истинно великий вождь, могучий диктатор или император… может нынче явиться только на почве социализма. Для великого избранного вождя нужна идея хоть сколько-нибудь новая, в теории еще незрелая, на деле не практикованная, идея, выгодная для многих, идея грозная и увлекательная, хотя бы и вовсе гибельная потом».

Это в полной мере относится к И.В. Сталину, а также к двум великим и очень разным диктаторам XX века – Мао Цзэдуну и Гитлеру.

Развал СССР подтвердил мысль Леонтьева: «Для России нужна внутренняя сила, нужна крепость организации, крепость духа дисциплины». Такое общество было создано у нас при Сталине – социалистическая монархия. И пока был достойный, широко образованный (не по дипломам, а по знаниям и уму), много и плодотворно работающий монарх, оно развивалось невиданными темпами и действовало с необычайной мощью.

Чтобы оперативно исправлять недостатки государственной системы или принимать решения в трудных ситуациях, стране необходима твердая централизованная власть. Эту общую закономерность, по мнению К. Леонтьева, особенно важно учитывать в условиях России. Только тогда русский народ будет достоин своего призвания и возвеличит свою страну. В противном случае, «через какие-нибудь полвека, не более, он из народа "богоносца" станет… "народом богоборцем"».

В данном случае слова «богоносец» и «богоборец» следует понимать широко: как верность высоким идеалам добра и красоты или, напротив, отрешение от них. Леонтьев учитывал, что в России распространено не только православие. Разнообразие верований он считал признаком цветущей культуры (религия, как известно, одна из составляющих духовной культуры вместе с философией, наукой, искусством).

На фоне технического прогресса и тотальной демократизации личность духовно деградирует – почти точно по Леонтьеву. Она становится стандартной, самодовольной, ориентированной на максимальное потребление материальных благ и приспособление к техносфере (я называю это техногенной личностью).

Леонтьев не возлагал больших надежд на широкое распространение христианства. По его словам, «если видимое разнообразие и ощущаемая интенсивность жизни (т.е. ее эстетика) суть признаки внутренней жизнеспособности человечества, то умаление их должно быть признаком устарения человечества и его близкой смерти… Более или менее удачная повсеместная проповедь христианства должна неизбежно и значительно уменьшить это разнообразие».

Для государства современной эпохи технической цивилизации архаичные религиозные верования играют второстепенную роль. Любое государство – это земной, а не идеальный или небесный град. Страна крепка лишь в том случае, когда народ верит в мудрость своего руководителя и справедливость государственного устройства.

При буржуазной демократии, в системе частного капитализма ничего подобного быть не может. Там все подвластно богу-богатству. Вот подлинный символ веры, идол – золотой телец. Ему вынуждены подчиняться представители традиционных религий – христианства, ислама, иудаизма, синтоизма. Надо смотреть правде в глаза и честно это признать. Недаром единственным насильственным действием Иисуса Христа было изгнание торгующих из храма. Но разве они не возникают вновь и вновь?

Монархический социализм в СССР при Сталине оставлял возможность гражданам (не членам КПСС) исповедовать традиционную религию. Хрущев стал вторым после Троцкого свирепым борцом против христианства и разрушителем церквей. Он стремился установить абсолютную гегемонию партократии во всех областях государственной и духовной жизни. Ему были абсолютно чужды представления о цветущем разнообразии личностей, идей, верований.

Константин Леонтьев отвергал равенство. А за последние 20 лет в России постоянно твердят СМРАП, будто в СССР была уравниловка. Это – ложь. Когда в 1936 году в СССР приезжал известный французский писатель Андре Жид, он с позиций троцкизма критиковал советский строй за… неравенство! При Сталине существовали большие привилегии представителям трудных и опасных профессий, крупным деятелям науки, культуры. Премиями награждали за успехи в труде, за открытия и изобретения, достижения в области культуры. Академик получал зарплату в несколько раз больше, чем инженер. Сталин боролся против привилегий партийной номенклатуры и ее влияния на государственную деятельность. Он приравнял этих деятелей к нормальным труженикам. Разве такая «уравниловка» плоха?

Феодализм сталинского образца был кастовым, но не наследственным. Два сына вождя были офицерами – артиллеристом и летчиком. Они участвовали в войне (Яков, как известно, погиб). Поощрялись заслуги. В каждой профессии человек имел возможность получать льготы и деньги по труду.

Социализм вовсе не обязательно следует за капитализмом. Так было, в частности, у нас в стране. А коммунизм может быть анархическим (в идеале), военным и казарменным (в реальности). Современные богатые капиталистические страны давно используют элементы социализма. Это позволяет им сглаживать экономические кризисы, избегать острых выступлений трудящихся. Когда в РФ ввели «антисоциализм», русский советский народ был обречен на деградацию и вымирание (другого народа в стране, по существу, не было). Выгадали наихудшие его представители.

Почему русские, издавна склонные к анархии, признали жесткий, порой суровый порядок, установленный Сталиным? Не от страха, конечно. Только ущербный человек может думать, будто трудовые и боевые подвиги, научные открытия, великие достижения совершаются из страха перед начальством или репрессиями. Так полагают трусливые приспособленцы, бездарные и пошлые, а то и подловатые. Они всегда готовы пользоваться результатами чужого труда и прислуживать тем, от кого получают деньги.

При феодализме идеал, к которому стремятся одни, – рыцарь, а другие, – мастер. Именно эти качества превозносились в СССР, можно даже сказать, насаждались. В общественной жизни ценились коллективизм и справедливый порядок.

Но те же особенности феодализма в немалой степени определили крушение Российской империи и Советского Союза.

В идеологии этого строя важную роль играют мифы о верховной власти как данной свыше (кесарю – кесарево); о верховном правителе как отце народа. Григорий Распутин подорвал уважение и доверие народа к царской власти, и она зашаталась и рухнула. (В буржуазных демократиях президента достаточно сменить, вот и все.) Хрущев низвел ниже своего уровня образ Сталина, опошлил его. Это стало началом конца СССР.

Говорят, когда Михаила Шолохова спросили, был ли в Советском Союзе культ личности, он ответил: «Культ был. Но и личность была». Системы феодализма предполагают культ личности.

Как только при капитализме от культа рыцаря и мастера перешли к культу буржуя-богача, духовная немочь распространилась в обществе. Для русских людей, для Российской империи и СССР культ техногенного человека, «недоличности» был чужд. Крушение возвышенных мифов стало катастрофой для великих держав, которые существовали на территории нашей страны в недавнем прошлом.

Мифическая Совдепия

С конца 1917 года появилось новое название для России, где к власти пришли большевики: Совдепия. Слово имело негативный оттенок. Мол, была империя, стала Совдепия, где верховодят Советы всяческих депутатов.

Позже было провозглашено создание Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Затем – Союза Советских Социалистических Республик. Краткая формулировка – Советский Союз.

Насколько справедливы подобные термины, производные от слова «совет»? Нередко можно услышать: они не отвечают реальности, а являются идеологическим мифом, искажающим реальное господство компартии.

Попробуем разобраться.

Что такое советская власть? Может ли в принципе вся власть принадлежать Советам рабочих, солдатских, матросских и крестьянских депутатов? Да, это будет анархическая система народной демократии, ибо в перечисленные категории входило абсолютное большинство населения России первых десятилетий XX века.

Было бы корректно – с формальной точки зрения – оставить только крестьянских депутатов как представителей самого многочисленного класса. Их Чрезвычайный съезд открылся 10 ноября 1917 года в Петрограде. Из 330 депутатов (многие не смогли приехать) было 195 левых эсеров, 65 правых эсеров и 37 большевиков. Если бы в России установилась народная демократия, то правительство должно было состоять из социалистов-революционеров, которые первыми выдвинули лозунг «Земля – крестьянам!».

Но разве справедливо всю власть предоставлять только представителям арифметического большинства? Не окажутся ли среди меньшинства образованные интеллектуалы, знатоки промышленности, техники, финансовых систем, управления?

Чтобы представить полную социальную палитру, следовало бы создать еще Советы офицеров и генералов, учителей и врачей, чиновников и предпринимателей, инженеров и техников, ученых, духовенства, представителей свободных профессий… Нельзя же все эти категории граждан относить скопом к буржуям и лишать права голоса! Они представляют наиболее образованные социальные слои. Разве без них может нормально существовать развитое государство?

Активной политической деятельностью в любой стране занимаются не те, кто трудятся на тяжелых физических работах и составляют большинство населения, а интеллектуалы (не обязательно умные), в некотором роде представители буржуазии, а также деклассированные элементы – профессиональные революционеры. Вот почему в странах буржуазной демократии власть не может принадлежать трудящимся. Они вынуждены выбирать «буржуев». В России при Временном правительстве была установлена такая система.

За нее выступали поначалу и большевики, когда требовали созыва Учредительного собрания. От этого лозунга они не отказались и захватили власть. Правительство, образованное после Октябрьского переворота, в сущности, снова было временным. Предполагалось, что оно просуществует до Учредительного собрания, делегаты которого, избранные на основе всеобщего избирательного права, провозгласят волю большинства населения России.

Уже на Чрезвычайном съезде крестьянских депутатов позиция большевиков оказалась слабой. Однако по ходу этого собрания выяснилось, что разногласия между левыми и правыми эсерами более резкие, чем между первыми и большевиками. Пока шли бесконечные выступления, прения и выяснения отношений, большевики предложили руководителям левых эсеров создать Всероссийский исполнительный комитет, объединив ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов с ЦИК Советов крестьянских депутатов. После непростых переговоров согласие было получено.

В правительство вошло несколько левых эсеров; оно называлось «временным рабоче-крестьянским», а декреты и постановления сопровождались пояснением: «Впредь до решения Учредительного собрания». ВЦИК, на правах парламента, включал по 108 депутатов от съезда крестьянских Советов и от съезда рабоче-солдатских Советов, 100 от армии и флота, 50 от профсоюзов.

14 ноября было сообщено о достигнутом соглашении. Это выглядело триумфом. В Петрограде прошла праздничная многолюдная манифестация. Казалось, наконец-то удалось добиться хотя бы временного согласия в обществе. Председателем ВЦИК избрали Я.М. Свердлова. Так появилась страна Совдепия. Ситуация устраивала даже противников большевистского правления. Ведь и правящим комиссарам вскоре после Учредительного собрания можно было сказать: «Которые тут временные, слазь! Кончилось ваше время!»

20 декабря Совнарком назвал дату созыва Учредительного собрания: 5 января 1918 года. Интересная деталь: на 8 января было намечено открытие Третьего Всероссийского съезда Советов. Случайное совпадение? Вряд ли. Значит, предполагалось противоборство двух демократических организаций. Кто окажется сильнее?

Учредительное собрание, как любой парламент, призвано было быть «говорильней», где сталкиваются интересы разных партий и групп, создаются блоки и т.п. Лишь после этого принимаются решения. В условиях стабильного государства подобные дискуссии могут быть и плодотворными, и пустословными, ничего принципиально не меняя: общество продолжает жить по установленному порядку.

Ну а если страна пребывает в смуте? Если отсутствует крепкая власть? Если продолжается война, но армия находится в полном разброде? Если в условиях стихийной анархии единственной реальной силой являются Советы солдатских, матросских, рабочих, крестьянских депутатов?

Какая роль в таких условиях предопределена Учредительному собранию? Жалкая! Или оно должно было поддержать власть, или прекратить свое существование.

Ему ВЦИК представил ультиматум в виде «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В ней утверждались декреты, принятые Совнаркомом, с указанием: «Поддерживая советскую власть… Учредительное собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества». То есть ни о какой конституционной монархии или буржуазной демократии речи быть не может!

3 января ВЦИК принял и опубликовал написанное Лениным постановление, где говорилось: «Вся власть в Российской республике принадлежит Советам и советским учреждениям». Более того: «Всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы».

Так большевики предупредили, что не собираются отказываться от власти. Учредительному собранию предлагалось узаконить существующее положение. Но ведь у большевиков было менее четверти всех мандатов (из 715 делегатов на 5 января прибыло в Петроград только 410). Большинство принадлежало эсерам. Были еще кадеты, меньшевики…

Зал Таврического дворца торжественно оформили для первого в России демократического парламента. Открытие его долго задерживалось (по-видимому, по вине большевиков) и началось с беспорядков. ВЦИК предложил от ЦК РСДРП(б) кандидатуру Я.М. Свердлова, тогда как традиционно в подобных случаях это предоставляется старейшему депутату. Им был эсер С.П. Швецов. Да и Свердлов опоздал к открытию. Вот как описал происходившие события депутат большевик Ф.Ф. Раскольников:

«Эсеры хотели открыть Учредительное собрание независимо от советской власти. Напротив, нам было важно подчеркнуть, что Учредительное собрание открывается не путем самопроизвольного зачатия, а волею ВЦИКа, который отнюдь не намерен передавать "учредилке" свои права хозяина Советской страны.

Видя, что Швецов всерьез собирается открыть заседание, мы начинаем бешеную обструкцию: кричим, свистим, топаем ногами, стучим кулаками по тонким деревянным пюпитрам. Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком "долой!" кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка. Швецов растерянно звонит в колокольчик и беззвучно, беспомощно шевелит бледными трясущимися губами. Своим шумом мы заглушаем его слабый старческий голос. Вдруг рядом с осанистым рыхлым Швецовым на председательском возвышении вырастает узкоплечий и худощавый Свердлов в черной кожаной куртке. С властной уверенностью берет он из рук оторопевшего старца светлый никелированный колокольчик и осторожным, но твердым жестом хладнокровно отстраняет Швецова.

Неистовый шум, крики, протесты, стук кулаков по пюпитрам несутся со скамей взволнованных эсеров и меньшевиков. Но Свердлов, как мраморный монумент, с невозмутимым спокойствием застыл на трибуне и с вызывающей насмешкой глядит на противников сквозь крупные овальные стекла пенсне. Он хладнокровно звонит в колокольчик и делает широкий повелительный жест худой волосатой рукой, безмолвно призывая собрание восстановить тишину. Когда постепенно шум смолкает, Свердлов с необыкновенным достоинством, громкой и внятной октавой на весь зал возглашает:

– Исполнительный комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания.

– Руки в крови! Довольно крови! – истерически завизжали меньшевики и эсеры, как собаки, которым придавили хвосты.

Бурные аплодисменты с наших скамей заглушают эти истерические стенания.

– Центральный исполнительный комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов… – металлическим басом торжественно отчеканил товарищ Свердлов.

– Фальсифицированный, – тонким фальцетом тявкнул опять какой-то эсер.

– …Выражает надежду, – не смущаясь, по-прежнему твердым тоном продолжает товарищ Свердлов, – выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета народных комиссаров. Октябрьская революция зажгла пожар социалистической революции не только в России, но и во всех странах…»

Он прочел «Декларацию прав…». Объявил Учредительное собрание открытым. Депутаты-большевики поднялись и запели «Интернационал». Все остальные тоже встали и подхватили гимн. При словах «Но если гром великий грянет /Над сворой псов и палачей» лидер эсеров Чернов сделал широкий жест в сторону левых.

В дальнейшем заседание продолжалось под периодические взрывы криков, стуков, воплей то одной, то другой половины зала. Депутат эсер М.В. Вишняк вспоминал:

«Стенографический отчет отмечает кратко и сдержанно: «Шум слева. Голоса: "Долой", "Самозванец". Продолжительный шум и свист слева». На самом деле было много ужаснее, гнуснее и томительнее. С выкриками и свистом слились вой и улюлюканье, топанье, хлопанье пюпитрами и по пюпитрам. Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Особо выделялись своим неистовством Крыленко, Луначарский, Степанов-Скворцов, Спиридонова, Камков. Видны открытые пасти, сжатые и потрясамые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы. С хоров усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собой зрелище бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: горе побежденным!»

На место председателя были выдвинуты две кандидатуры: от правых эсеров – В.М. Чернов, от левых – М.А. Спиридонова, поддержанная большевиками. За нее было подано 153 голоса, а за Чернова – 244.

Начались выступления, споры, взаимные обвинения. Большевики объявили, что не желают участвовать в пустых прениях, где сторонники буржуазии стремятся ущемлять права трудящихся, и в полночь покинули зал заседаний. С ними ушли левые эсеры и еще часть делегатов. Осталось менее трети списочного состава, но это не остановило словесные водопады. Так продолжалось до четырех часов ночи. Затем на трибуну поднялся матрос Железняков (анархист), оттеснив очередного оратора, произнес:

– Караул устал. Прошу очистить помещение.

Было 4 часа 40 минут.

Судя по воспоминаниям очевидцев, уже до этого матросы и солдаты охраны вместо того, чтобы обеспечивать порядок, то и дело щелкали затворами, демонстративно наводили ружья на некоторых выступавших эсеров. Ленин даже предложил своим сторонникам уйти во время перерыва, а не демонстративно покинуть зал, после чего караул мог расстрелять оставшихся как «контру». Когда депутаты уходили, один из караульных сказал в адрес Чернова:

– Вот этого бы в бок штыком!

Большевики сделали все для того, чтобы сорвать Учредительное собрание, если оно не утвердит их власть. В частности, разогнали демонстрацию преимущественно служащих, студентов, офицеров с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!». При этом несколько человек было убито и ранено. 6 января вышел декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания. Оно просуществовало 12 часов 40 минут. Самый короткий парламент в мировой истории…

Антисоветчик Д.С. Анин высказался достаточно точно об «установлении нового, до сих пор не виданного строя, выражающегося в единодержавии вождя и его аппарата». Впрочем, любая монархия основана на тех же принципах руководства. В данном случае «невиданность» была в том, что возглавляли правительство не потомственные аристократы и не представители крупной буржуазии, а революционеры, вознесенные на вершину социальной пирамиды мощной волной анархии.

Тот же Анин пришел к выводу: «Итак, одно из величайших событий в человеческой истории явилось в большой степени результатом случайностей, неверных оценок и недоразумений. Тем не менее можно, не рискуя ошибиться, сказать: большевистское завершение революции в первую очередь обязано непреклонному фанатизму Ленина и разнузданной демагогии Троцкого». Он добавил: сказалась психическая болезнь Ленина и симптомы падучей болезни у Троцкого.

Таков образец распространенного ныне объяснения исторического процесса сочетанием нелепостей при своеобразном культе личности. Словно не было тогда других непреклонных фанатиков или разнузданных демагогов. Словно народные массы только за такими деятелями и готовы идти, позабыв обо всем на свете. Как у Владимира Высоцкого: «Настоящих буйных мало,/ Вот и нету вожаков». Но у поэта пациент Канатчиковой дачи говорит о своих коллегах. А тут – историософ-антисоветчик! Или это – диагноз?

Следовало бы признать простую истину. В том состоянии разброда и развала, в котором находились российское общество и армия, единственная надежда на сохранение государства была в установлении диктатуры строго организованной партии под руководством авторитетного лидера. Правые эсеры, меньшевики и кадеты, представлявшие большинство Учредительного собрания, были способны только на дискуссии, на создание очередного буржуазного правительства по типу Временного. Это лишь усугубило бы смуту. Учитывая настроение анархически настроенных матросов (они нередко говорили: «Нам и Ленин не указ!»), Учредительное собрание из представителей «буржуазии» могло завершиться кровавым побоищем.

История убедительно доказала верность политики ленинской партии. Только ей было суждено восстановить Великую Россию. Но была ли при этом установлена власть Советов? Разве не стал Верховный Совет СССР совещательным органом, подчиненным партийному руководству?

Не совсем так.

Правящая партия не сможет успешно управлять огромной страной без поддержки народных масс. Для того и существует «пирамида власти», чтобы передавать из «мозгового центра» директивы, указания, рекомендации. Но такая система не будет действовать эффективно без обратной связи: сигналов, поступающих из местных органов в центральные.

В нашей стране при Сталине была создана социалистическая монархия на основе народной демократии, которую олицетворяли Советы разных уровней. Такая структура при однопартийной системе и единой идеологии доказала свою необычайную прочность в критических ситуациях, единство руководства и народа.

И.В. Сталин был действительно народным вождем, патриархом. Своей скромностью в быту и простотой в поведении, самоотверженной деятельностью и разумным руководством он полностью оправдывал это свое положение. У него личные интересы целиком подчинялись общественным, ради которых он жил и работал. Но когда установилась диктатура партийной номенклатуры, начались вырождение социализма, утрата власти Советов.

Общее замечание. Некорректно рассматривать весь период СССР как нечто единое. Он начинался с военного коммунизма при Ленине, перешел в социалистическую монархию при Сталине и стал вырождаться как система партократии с хрущевского периода, завершившись при Горбачеве предательством идеалов социализма и коммунизма на самом высшем уровне, смутой в обществе и торжеством буржуазных ценностей.

Борьба с хаосом

Анархия – не хаос, а свобода. Вопрос лишь в том, какая свобода, для кого и ради каких целей.

В одном случае свободная личность имеет твердые принципы, способна управлять собой и действовать в интересах общества, частью которого является. В другом случае человек озабочен только личными или групповыми интересами в ущерб обществу, и оно вынуждено его изолировать или изгнать. Третий вариант: каждый волен действовать по своему разумению, и нет запрета на антиобщественные поступки, включая казнокрадство, экономические преступления, аморальную пропаганду и агитацию, ложь и клевету.

Часто это третье состояние и называют анархией. Точней говорить о смуте и хаосе. Такое состояние грозит перейти в социальную катастрофу, выход из которой – революция и диктатура или продолжение деградации общества, упадка, а то и гибели данной страны, цивилизации.

Вот и человек, развиваясь, переживает критические периоды «революционных» перестроек организма или тяжелых болезней. Таковы кризисы роста, преодоления внешних враждебных влияний (болезнетворных вирусов, например). Вопрос лишь в том, чтобы приняты были должные меры противодействия кризисным явлениям. Если же применяются методы, усугубляющие опасный процесс, он грозит завершиться инвалидностью, душевным недугом, летальным исходом…

У нас нет возможности анализировать факторы гибели земных цивилизаций. Мне приходилось исследовать эту проблему. Общий вывод: материальные устои общества чаще всего расшатываются из-за конфликта с окружающей природной средой; выйти из него помогает новая техника (технологии).

Внутренние социальные конфликты ослабляются реформами либо подавляются силой, методами диктатуры. Открытый террор осуществляют соответствующие государственные органы. Хитрое и наиболее эффективное духовное насилие осуществляется методами психотехнологий с помощью главным образом СМРАП. В этом случае духовная деградация общества может зайти очень далеко.

Однако вернемся к периоду Октябрьской революции. Он продолжался около двух десятилетий, до окончательной победы советской власти и установления социалистической монархии – как показал опыт, наиболее устойчивой и эффективной системы. Хотя у нее был один роковой изъян: слишком многое зависело от интеллектуального и морального уровня монарха и партийного руководства.

…Среди мифов Октября один из наиболее популярных: шла борьба за власть между революционным пролетариатом и представителями дворянства и буржуазии; сражались Красная и Белая армии. Такова привычная схема, хотя даже в рамках ее ситуация представляется значительно сложней в связи с активным участием в русской смуте западных держав.

Теперь подумаем: каким был главный фактор падения самодержавия? Стихийные выступления масс, деструктивная анархия.

Каким был главный фактор падения Временного правительства? Все тот же самый, которым умело воспользовались большевики, руководимые Лениным. «К ноябрю 1917 г., – писала советский историк Е.В. Иллерицкая, – 91,2% уездов оказались охваченными аграрным движением, в котором все более преобладали активные формы борьбы, превращавшие это движение в крестьянское восстание. Важно отметить, что карательная политика Временного правительства… перестала достигать своих целей. Солдаты все чаще отказывались наказывать крестьян».

А что в наибольшей степени угрожало власти большевиков? На этот вопрос вполне определенно ответил их вождь. По его признанию, мелкобуржуазная анархическая стихия представляет собой «опасность, во много раз превышающую всех Деникиных, Колчаков и Юденичей, сложенных вместе». Он считал, что она – «самый опасный враг пролетарской диктатуры».

Понятно, как политический деятель, он имел в виду интересы своей партии, дела, которому он посвятил свою жизнь. Но ситуация была гораздо серьезней. Деструктивная анархия, захлестнувшая страну в 1917 году, могла завершиться развалом России, сначала отчленением окраинных территорий, а затем и Центрального района, Сибири (ведь даже казаки требовали автономии). Такова была суровая реальность. Остановить развал, укрепить государственные устои, сохранить целостность державы могла только жесткая диктатура.

Вот, к примеру, письмо, направленное в адрес Учредительного собрания 22 октября 1917 года А. Сыромятниковым, возможно, представителем образованной части общества. Оно опубликовано в 1992 году («Неизвестная Россия. XX век». Кн. 2). В частности, в нем говорится:

«Старый строй с его жандармско-полицейским режимом, безусловно, мне не симпатичен, "новый" так называемый строй страдает симптомами анархии и полной государственной беспринципностью. Но нужно заметить, что в океане русской анархии повинна старая власть. Историческая лошадь, русский народ, получил свободу… Народ, олицетворяемый русским мужиком, стал царем земли русской, хозяином положения, и он презрел "буржуя", говорящего высоким, не понятным для мужика языком… Воспитанный в крайнем невежестве, скупой, неповоротливый и ленивый, он, почесываясь, стал усваивать принципы истинной гражданственности и… начал творить русскую историю своими товарищами – топором и спичкой, а не удовлетворившись, начал скучать о "царе". Если проникнуть во внутреннюю психологию "мужика" с его крепкой махоркой и понять его религиозно-нравственное миросозерцание, то невольно приходится сделать вывод, какая огромная инерция духа скрыта в нем, та особенная русская неповоротливость, лень, которая так близка инерции земного шара, вращающегося вокруг солнца. И какая огромная культурно-просветительная работа нужна и предстоит еще, чтобы разбудить самые элементарные культурные понятия… Эта особенная, тяжеловесная его психология, тяжелая, как земля, особенно гармонирует с тяжеловесностью бывшего уклада русской жизни».

Наивен миф о едином, темном и ленивом русском мужике (поработал бы автор письма на месте крестьянина!). Но что правда, то правда: выезжала Россия на этом самом «Микуле Селяниновиче», как на тягловой лошади. А гигантскую просветительную работу, настоящую культурную революцию произвели чуть позже, уже в СССР. И русский народ поистине воспрял духом, распрямился и показал всему миру, на какие подвиги он способен…

Для крестьянина-частника любая власть представляется неизбежным злом, ибо заставляет выплачивать подати, налоги, порой отдавать даром плоды своего труда. В гражданскую войну крестьянам приходится кормить армии враждующих сторон, получая взамен денежные знаки, на которые почти ничего не купишь по причине разрухи.