Текст книги "Дочь Сталина"

Автор книги: Розмари Салливан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Часть первая
Кремлевские годы

Глава 1
Солнечный дом

В течение всей своей жизни Светлана любила вытаскивать свои детские фотографии, раскладывать их и задумчиво рассматривать, чувствуя, что радостные и в то же время жестокие воспоминания ловят ее в свою западню. Ее матери на снимках никогда не было, она фотографировала. Но все остальные в эти мгновения семейных встреч были такими молодыми и счастливыми, никто еще не ушел, и жизнь казалась простой и понятной. Первые шесть с половиной лет жизни (до смерти матери в 1932 году) всегда были для Светланы солнечными. Она даже говорила, что ее детство – это солнечный дом.

Может ли человек жить, не оглядываясь на свое прошлое? Мы всегда обращаемся к своему детству, периоду, когда в глубины нашей души закладываются ее основы. Нам интересно и важно, насколько влияние наших родителей определяет нашу дальнейшую судьбу. Светлана упрямо верила в свое счастливое детство, хотя постепенно и стала понимать, что ее ограждали от многих кровавых подробностей. Что же это было за странное детство, где она всегда пыталась найти источник солнечного света?

Светлана выросла в Кремле, в огражденной крепостными стенами цитадели русских царей, стоящей на берегу Москвы-реки. Это был практически отдельный населенный пункт со своими величественными башнями, храмами и дворцами. Его центр – Соборная площадь с массивными воротами, отделяющими Кремль от Красной площади и всего города. Кто-то может подумать, что эта царская крепость была слишком величественной, но нельзя забывать, что Светлана, второй ребенок в семье Иосифа Сталина и его жены Надежды, родилась в 1926 году, всего через девять лет после Великой Октябрьской революции. Народ всегда воспринимал ее как кремлевскую принцессу, но большевистская дисциплина отца вынуждала семью вести достаточно скромный образ жизни.

Сталин жил в старинном Потешном дворце, четырехэтажном здании, построенном в 1652 году. Некоторое время дворец выполнял функцию увеселительного заведения – в нем размещался театр, где давали комические представления, пока в девятнадцатом веке там не разместилась царская тайная полиция. В Потешном дворце сохранились изящные театральные люстры и покрытая ковром лестница, по которой Сталин поднимался в свою мрачную и унылую квартиру с высокими потолками, расположенную на втором этаже.

Светлана так вспоминала эту квартиру: «Там была комната для гувернантки, а также столовая, достаточно большая, чтобы в ней поместился рояль. Также была библиотека, комната Нади и маленькая спальня Сталина, где стоял стол с несколькими телефонами». В квартире было две детских комнаты (Светлана делила свою с няней), кухня, комната домоправительницы и две ванных комнаты. Все помещения отапливались дровяными печами. По описанию Светланы, «квартира была скромная, с солидной буржуазной мебелью». Семьи других большевистских лидеров жили напротив, в Кавалерском корпусе, они часто бывали в квартире Сталина.

В соответствии с партийной идеологией никакой частной собственности не могло быть. Все принадлежало государству, вплоть до посуды и столового серебра. Это, в конечном счете, означало, что любую вещь можно присвоить себе. В первые годы после революции даже члены партии получали продуктовые карточки, но только гипотетически. В стране, где население голодало, вполне хватало продуктов для кремлевских вечеринок партийной элиты. Все большевистские лидеры получили государственные дачи, покинутые своими бывшими владельцами – аристократами и дворянами, спасавшимися бегством после 1917 года.

Светлана родилась 28 февраля 1926 года. В это время сталинская квартира уже была достаточно густо населена. Пятью годами ранее, 21 марта 1921 года, родился ее старший брат Василий. Ходили слухи, что Надежда, демонстрируя большевистскую скромность и несгибаемость, отправилась в родильный дом пешком. Когда сын появился на свет, она позвонила домой, чтобы сообщить Сталину о рождении сына. Также с 1921 года в квартире жил и сводный брат Светланы Яков Джугашвили, сын Сталина от первого брака. Он был старше ее на девятнадцать лет и был любимцем Светланы до самой своей смерти в фашистском лагере.

Жизнь семьи во многом напоминала уклад чеховских семей. В кремлевской квартире то и дело появлялись различные родственники. В семье существовало две ветви: Аллилуевы и Сванидзе. Аллилуевы бывали у Сталиных очень часто. На тот момент их ветвь состояла из Надиных родителей Ольги и Сергея, ее братьев Федора и Павла, жены Павла Евгении (Жени) и сестры Анны, которая была замужем за Станиславом Реденсом. Всем членам этой семьи были уготованы трагические роли в сталинской драме.

Семья Сванидзе приехала из Грузии в 1921 году, для Сталина они были словно тени его прошлой жизни. В 1906 году грузинский революционер Иосиф Джугашвили, более известный под кличкой Сосо, женился на сестре школьного товарища Александра Сванидзе, в революционном подполье носящего прозвище «Алеша». В те дни, когда успех большевистской борьбы казался далеким и почти недостижимым, три сестры Сванидзе работали в модном ателье в Тифлисе. В приемных этого ателье всегда было много дворян, генералов и полицейских офицеров. Пока сестры примеряли платья генеральской жене, в соседней комнате подпольщики обсуждали свои революционные планы и прятали листовки среди изящных манекенов.

Младшая из трех сестер, изысканная красотка Екатерина Сванидзе, которую все называли Като, влюбилась в таинственного и остроумного товарища Сосо. К тому времени он уже был главой партийной ячейки в Тифлисе, поэтому ничего удивительного, что царская полиция часто наносила визиты в его дом. Через несколько месяцев после свадьбы Като забеременела и в марте 1907 года родила сына Якова. Вскоре она заразилась тифом. Всего в двадцать два года Като умерла на руках своего возлюбленного Сосо. Это случилось двадцать второго ноября 1907 года. Во время похорон вдовец в отчаянии бросался на гроб, а потом на два месяца исчез из Тифлиса.

Позднее Сталин говорил своей дочери Светлане, что Като «была очень милая и красивая, она растопила мое сердце». Но, кажется, этого не хватило для того, чтобы взять на себя заботы об их маленьком сыне. Иосиф оставил Якова на попечение своей тещи и сестер Сванидзе. О себе он давал знать очень редко. Одной из таких редких весточек было письмо Сталина из Сибири, куда он был сослан царской охранкой в дореволюционные годы. В нем Иосиф просил прислать вина и варенья.

Во время визита Сталина в Грузию в 1921 году семья Сванидзе уговорила его забрать в Москву четырнадцатилетнего сына. Зять Сталина, Алеша Сванидзе, который был соратником Иосифа в первые революционные дни, отправился с ним вместе со своими сестрами Марико и Сашико. Так семья Сванидзе вошла в кремлевскую элиту. Приобретя в Германии не только прекрасное образование, но и европейский лоск, грузин Алеша Сванидзе выглядел настоящим денди. Вместе с ним приехала его яркая красивая жена Мария, которая была еврейкой по происхождению и до замужества пела в тифлисской опере. Сванидзе и не подозревали, что куда безопаснее им было бы остаться в Грузии.

Иногда в доме Сталина бывал Артем Сергеев, приемный сын Иосифа и Нади. Его отец-большевик погиб в авиакатастрофе в 1921 году, и Сталин, в соответствии с партийной традицией заботиться о детях погибших товарищей, усыновил мальчика. Артем стал близким другом брата Светланы Василия.

Единственный человек, который никогда не бывал на семейных встречах, – это мать Сталина, Екатерина, которую нежно называли Кеке. Надя всегда писала своей свекрови бодрые письма: «У нас все в порядке, дела идут хорошо… Дети растут. Мы с Иосифом проводим мало времени вместе, но я не жалуюсь… Я научилась с этим справляться…»

Хотя иногда мать Сталина и приезжала в Кремль, чтобы навестить Надю, тем не менее, она отказывалась покинуть свою любимую Грузию. Она жила в старинном дворце грузинского наместника в Тифлисе, где занимала всего одну комнату в полуподвальном этаже около помещений для прислуги. Весь остальной дворец принадлежал государственным учреждениям.

Для Светланы, видевшей бабушку со стороны отца только однажды во время поездки в Грузию, пожилая женщина так и осталась незнакомкой и с трудом воспринималась как часть семьи. Светлана слышала истории о своем дедушке Виссарионе «Бесо» Джугашвили. Он был сапожником, часто напивался и зверски избивал сына, пока Кеке не выгнала мужа из дома. Она на последние деньги сумела отправить Иосифа в духовное училище в Гори, а потом – в тифлисскую духовную семинарию. Она надеялась, что ее сын станет священником. Светлана всегда говорила, что печально известная жестокость православных священников, которые в качестве наказания для своих подопечных применяли длительное заключение в подвальных камерах, сформировала тягу ее отца к насилию, так же как и суровый аскетизм его матери.

Став взрослой, Светлана редко говорила об отце со своими друзьями. Но она много раз повторяла одну и ту же фразу о том, что, если и был человек, которого Сталин боялся, то это – его мать.

С детством Сталина связана еще одна мистификация: даже его собственная дочь не знала настоящей даты его рождения. В действительности Иосиф Джугашвили родился 6 декабря 1878 года, то есть, на год раньше, чем он об этом заявлял. В соответствии со своей привычкой придумывать себе биографию Сталин объявил днем своего рождения 21 декабря 1879 года. Семья всегда праздновала именно эту дату.

Таким было семейное окружение Светланы Аллилуевой. Она всегда настаивала на том, что в центре семьи находилась ее мать Надежда, которая умерла, когда девочке было шесть с половиной лет. Что мог запомнить ребенок такого возраста о своей матери? Из-за ее внезапной кончины именно фигура матери стала ключевой для понимания внутреннего мира Светланы. Ее любимая фотография – это та, где мать держит дочь на руках. Это было доказательством того, что мать ее любила.

Оглядываясь назад, Светлана не могла вспомнить лица своей матери. В памяти остался только аромат духов «Шанель», который всегда вызывал негодование Сталина. Мать обычно заходила в комнату Светланы, чтобы пожелать ей спокойной ночи, касалась ее, поправляла ей одеяло, и девочка засыпала в аромате этих духов. Но Светлана едва ли могла вспомнить, как мать целует ее или гладит по голове. Надежда воспитывала детей очень строго. Узнав от Василия, который часто ябедничал, о шалостях дочери, мать прислала Светлане из Сочи такое письмо:

Здравствуй, Светланочка!

Вася мне написал, что девочка что-то пошаливает усердно. Ужасно неприятно получать такие письма про девочку. Я думала, что оставила девочку большую, рассудительную, а она, оказывается, совсем маленькая и, главное, не умеет жить по-взрослому… Когда мама уезжала, девочка обещала очень, очень много, а оказывается, делает мало.

Так ты обязательно мне ответь, как ты решила жить дальше, по-серьезному или как-либо иначе.

Подумай как следует, девочка уже большая и умеет думать. Читаешь ли ты что-нибудь на русском языке? Жду от девочки ответ.

Твоя мама

Это письмо, написанное, когда Светлане было четыре или пять лет, было единственным, которое она получила от часто отсутствовавшей матери.

Светлана ощущала себя тихим и заброшенным ребенком. Три десятилетия спустя, она писала: «(Мать) ждала от меня хорошего поведения». Дочь все еще чувствовала боль, смутно вспоминая несколько моментов нежности в своих отношениях с матерью. Но точно она вспоминала одно мгновение. Мать нарисовала пальцем маленький квадратик там, где было ее сердце, и сказала дочери: «Тут ты должна похоронить свои секреты». В полном клеветы и сплетен кремлевском мире Надя хранила свои тайны и чувства глубоко в сердце. Ее дочери, которая пользовалась дурной славой из-за своих эмоциональных взрывов, не удалось перенять эту черту.

Ребенком Светлана, конечно, считала свою мать самой лучшей. По прошествии времени она поняла, что ее мать демонстрировала свою любовь к детям, уделяя особое внимание их обучению, которое она начинала в самом раннем детстве. Для Светланы это стало образцом идеального материнского поведения.

Надя была трудной для понимания личностью в окружении Сталина. Ей было всего шестнадцать лет, когда она, согласно семейным преданиям, сошла с ума, страстно влюбившись в тридцатидевятилетнего Сталина, тогда еще верного соратника Владимира Ленина и одного из самых ярких лидеров большевистского движения. Недовольство ее родителей этим романом подтолкнуло Надежду к бегству с Иосифом в 1918 году. Она присоединилась к революции, став секретарем Сталина. Надя была своевольной, упрямой пуританкой и в то же время идеалисткой. Посторонним она казалась холодной, но под этой холодностью скрывалась страстная и легко возбудимая натура.

Надина горячность, так же, как и надлом в ее душе, видны в письме к Марии Сванидзе, тете ее приемного сына Якова, которой жена Сталина искренне восхищалась. Мария тогда жила в Берлине вместе со своим мужем Александром, который занимался внешнеторговой деятельностью для советского банка.

11 января 1926 года

Дорогая Маруся!

…Ты пишешь, что тебе скучно. Ты знаешь, моя дорогая, так везде. Меня никто в Москве не занимает. Иногда это даже кажется странным: за столько лет так и не завести ни одного близкого друга. Но это уж зависит от характера. Странно, что я чувствую себя ближе к тем, кто не является членом партии. Я имею в виду женщин. С ними гораздо проще иметь дело.

Я очень жалею, что снова укрепляю свои семейные оковы (Здесь Светлана добавила примечание: «В это время Н.С. Аллилуева ждала рождения дочери Светланы,»). В наши дни это совсем нелегко, потому что появилось очень много новых предрассудков. Например, говорят, если женщина не работает, значит, она «баба». А ведь человек может не работать только потому, что не имеет нужной квалификации. И, ввязавшись во все эти семейные дела, нет никакой возможности приобрести такую квалификацию. Я тебе советую, Маруся, пока ты за границей, научись чему-нибудь, что потом пригодится в России. Я это серьезно говорю. Ты просто представить себе не можешь, как тяжело работать просто за жалование. Нужно иметь специальность, специализацию, которая даст тебе возможность не зависеть от других.

Так что, моя дорогая Маруся, не грусти там, учись чему-нибудь нужному и приезжай поскорее. Мы все будем рады тебя видеть. Иосиф просит меня передать тебе привет. Он очень хорошо к тебе относится (даже говорит о тебе: «Она умная баба»). Не злись на него, это его обычное отношение ко всем нам, женщинам….

Целую тебя и прощаюсь, Надя

Надя, тогда двадцатипятилетняя женщина, была сыта по горло своим положением тени великого вождя и приняла решение не быть больше «бабой». Вскоре после рождения Светланы она начала искать няню, которая могла бы заботиться о младенце, чтобы самой заняться своим образованием. Рассмотрев несколько кандидатур, Надежда остановилась на Александре Андреевне Бычковой.

Александра Андреевна хорошо знала, что такое преданность. Она родилась в 1885 году, в имении под Рязанью, к юго-востоку от Москвы. Там она была горничной, кухаркой, няней, домоправительницей, пока не переехала в Санкт-Петербург, в дом директора театра и критика Николая Евреинова, который до революции принадлежал к либерально настроенной интеллигенции. В его семье неграмотная Александра Андреевна научилась читать и писать. Когда Октябрьская революция заставила Евреиновых бежать в Париж, они предлагали Бычковой ехать с ними, но она отказалась покинуть Родину. В голодные двадцатые годы Александра Андреевна перебралась в Москву с единственным оставшимся в живых сыном (другой сын умер от голода). Здесь Бычкова встретилась с Надеждой Сталиной, которая и приняла ее на работу. По словам сводного брата Светланы Артема Сергеева, Бычкова была «просто чудесной няней». Она всегда напоминала ему знаменитую няню Пушкина Арину Родионовну.

Александра Андреевна замечательно рассказывала и народные сказки, которые слышала еще в своей деревне, и истории из «театральной» жизни в Петербурге. Речь ее была богата народными пословицами и поговорками. Но, с точки зрения хозяев, самым главным даром няни было умение хранить молчание обо всех неурядицах, с которыми она столкнулась в доме Сталина. Светлана говорила о ней так: «Всю мою жизнь она была для меня образцом спокойствия, трудолюбия, какой-то совершенно особенной невозмутимости и бесконечного оптимизма».

Согласно строгим указаниям Надежды, няня не позволяла девочке проводить время в безделии. Светлана вспоминала, как няня водила ее в подготовительный класс музыкальной школы, где занимались еще двадцать детей. Светлана пела в детском хоре и вскоре научилась читать ноты и играть на пианино. Александра Андреевна оставалась с ней в течение тридцати лет до самой своей смерти в 1956 году. Она стала няней и для детей Светланы. Если для Светланы и была какая-то нравственная основа в морально неоднозначной сталинской вселенной, то это – ее няня Александра Андреевна. «Если бы не спокойное тепло, которое мне давал этот прекрасный добрый человек, – позже писала Светлана, – то я бы сошла с ума много лет назад».

В 1928 году, когда Светлане было два года, Надя поступила в Промакаде-мию, на факультет текстильной промышленности, где изучала синтетические волокна, которые тогда были новой отраслью химии. Еще были бесконечные партийные собрания, и все свое свободное время Надя проводила со Сталиным. Ее почти всегда не было дома, поэтому она наняла преподавателей, которые занимались образованием ее детей.

Как Светлана отмечала с некоторой обидой: «В те времена женщине, особенно, если она была членом партии, не пристало проводить много времени со своими детьми». Все кремлевские жены выполняли партийную работу. В свободное время они играли в теннис. Теннисные корты и крокетные площадки раскинулись на дачных лужайках. Это было бесхитростное повторение образа жизни царской аристократии.

Надя наняла немку-домоправительницу из Латвии, Каролину Тиль, которая должна была заниматься кремлевской квартирой, и полностью положилась на немецкую деловитость. Она нашла гувернантку для Светланы и гувернера для Василия – почти так же, как это делалось в царской семье. Светлана к шести годам уже умела читать по-русски и по-немецки.

Жизнь детей в большой кремлевской квартире была однообразной и управлялась их учителями. Но она состояла не только из уроков. Степан Микоян, отец которого был старым большевиком и советским государственным деятелем, одним из немногих, переживших сталинские репрессии, жил в Кавалерском корпусе и часто играл с Василием и Светланой. Он вспоминал, что иногда днем в саду собиралось от тридцати до сорока детей вместе с обслуживающим персоналом. Светлана была сорванцом и вместе с мальчишками бесстрашно карабкалась на самую большую в мире Царь-пушку.

Для детей устраивали костюмированные вечеринки, где двадцать или тридцать ребят разыгрывали, например, басни Крылова, изображая зверей в костюмах из настоящих шкур. Но иногда дети распевали сатирические куплеты о «политических лицемерах». Зрителями обычно были родители, порой даже сам Сталин, по своей привычке, молча наблюдал за ними со стороны. «Время от времени, – коротко отмечает его дочь, – он получал удовольствие от детского смеха».

Светлана запомнила празднование своего шестилетия. В кремлевской квартире было много детей. Они приготовили песни и танцы, а сама виновница торжества читала стихи на немецком языке. Был чай с маленькими пирожными в корзиночках. Годы спустя Светлана узнала, что большая часть населения России в это время страдала от голода.

Светлана запомнила всего один день, проведенный со своей матерью. Она с восторгом наблюдала, как Надя яростно начищала ванну, а потом отмывала всю квартиру. Светлана была слишком маленькой, чтобы понять, что матерью движет вовсе не страсть к чистоте, а подавляемый гнев и страдание, потому что семью Сталиных едва ли можно было назвать счастливой. Иосиф и Надежда часто ссорились. Годы спустя Полина Молотова, близкая подруга Нади, рассказывала Светлане: «Твой отец часто был груб с (твоей матерью), ей с ним приходилось трудно, все об этом знали. Но они прожили вместе и много хороших лет. У них была семья, дети, дом, и Надю все любили. Если их нельзя назвать счастливой семьей, – заявляла Полина, – то кого можно?»

По воспоминаниям Светланы, мать ударила ее только один раз. В тот день на обеденном столе появилась новая скатерть, сделанная из круглых кусочков кружева. Они были очень красивыми, и Светлана взяла ножницы, чтобы вырезать один на память. Разъяренная мать наотмашь ударила ее по лицу. Это был страшный шок. Когда Сталин услышал плач дочери, он прибежал, чтобы успокоить ее.

Светлана всегда старалась помирить родителей, когда они ссорились. Она бежала к отцу и обнимала его большой ботинок своими маленькими руками, пока он не успокоится. Близкая подруга Нади Ирина Гогуа, которая была свидетельницей домашних конфликтов, отмечала: «Единственной, кто мог успокоить (Сталина) была Светлана».

Если мать была эмоционально холодной, то от отца Светлана всегда получала душевный отклик. Она была любимицей Сталина. Он звал ее «маленьким воробушком» или «маленькой мушкой». Она сидела на его коленях и от него получала те поцелуи и объятья, на которые скупилась ее мать. Дочь принимала постоянное отсутствие отца как должное. Зато его появления всегда были праздником.

Именно Надя всегда принимала семью Сванидзе и часто защищала Якова, к которому отец явно относился с пренебрежением. Приехав в Москву, юноша говорил только по-грузински. Светлана думала, что это стало одной из причин, по которым отец недолюбливал его. Ведь, по имеющимся сведениям, Сталин сам очень болезненно относился к своему грузинскому акценту. Светлана отмечала, что ее отец «хорошо владел русским в более простой, разговорной форме:… он не мог красноречиво высказываться или писать. От него ускользали многие мелочи, синонимы, устойчивые обороты литературного языка». Вместо этого он часто использовал молчание, чтобы подчеркнуть свою власть. Это оказалось более эффективным способом контроля над окружающими, которые в момент такой паузы мучительно пытались догадаться, о чем же думает великий вождь.

Ребенком Светлана даже не догадывалась о грузинском происхождении своего отца. Однажды ее брат Василий, который постоянно дразнил сестру, сказал, что их семья – грузины. Когда Светлана спросила, кто это такие – грузины, он ответил: «Они все носят длинные черкесские пальто и всех режут острыми кинжалами». Светлана утверждала, что Сталин, стараясь отмежеваться от своих корней, запретил бывающим у него грузинам преподносить традиционные подарки в виде вина и фруктов. Их щедрость даже вызывала у него приступы ярости на публике. Надя соглашалась с ним в этом вопросе.

Оглядываясь назад, Светлана вспоминала, что ее самым любимым местом в их московской квартире была комната матери. Когда Надежды не было дома, девочка пробиралась туда, чтобы посидеть на толстом цвета спелой клубники восточном ковре или поваляться на старомодной грузинской тахте, где лежали мягкие подушки. Она любила касаться книг на Надином письменном столе и туалетном столике. Из-за взрывоопасной атмосферы в доме Светлане было необходимо всеми силами поддерживать у себя в душе этот образ любящей матери, чтобы сохранить свое психическое здоровье. Хотя посторонний увидел бы здесь только вечно отсутствующую мать и заброшенного, ищущего внимания ребенка. Но, нельзя не отметить, что и самой Наде жилось непросто.