Текст книги "Это неистовое сердце"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
Часть 4
ДОЛИНА СКРЫТЫХ ЖЕЛАНИЙ
Глава 21Впервые увидев Илэну Кордес, я была поражена и подумала только об одном: не может женщина ее лет выглядеть так молодо!
На улице все еще было светло, но в доме горели лампы, огоньки, дрожа, переливались в рубинах, украшавших изящный испанский гребень в ее иссиня-черных волосах. Нить таких же кроваво-красных камней обвивала ее шею.
– Дети мои!
Голос тоже был прекрасен – низкий, музыкальный, с легким акцентом.
– Да, мать, твои сыновья!
Было ли это игрой воображения или в ответе Хулио звучали еле заметные издевательские нотки? Создавалось такое впечатление, что передо мной разыгрывается хорошо отрепетированная пьеса, где все актеры знали свои роли. Хулио подошел ближе, небрежно обнял мать и отступил, выполнив ритуал приветствия.
– Люкас!
Он стоял у подножия лестницы, не сводя глаз с Илэны, но, когда сжал ее в объятиях, я отвела глаза, словно подсмотрела что-то не предназначавшееся для чужих глаз.
– Ты стала еще прекраснее, Илэна!
Она засмеялась, звонко, как юная девушка, нежно касаясь кончиками пальцев его лица.
– А ты, почему тебя так долго не было? Я тосковала по тебе. Мы все скучали…
«Люкас обожает мать…»
И правда, когда он смотрел на Илэну, лицо его неожиданно смягчилось, стало моложе, беззащитнее. В быстро сгущавшейся темноте нельзя было понять, что означало это мгновенно промелькнувшее выражение, через секунду Люкас уже насмешливо улыбался.
– Наверное, я специально не прихожу подольше, только чтобы услышать, как ты говоришь это, – шутливо объявил он, но в голосе было что-то никогда ранее мной не слышанное.
Руки Люкаса легли на плечи матери, я услышала шепот Хулио:
– Ну разве не трогательно наблюдать такую любовь между сыном и матерью?!
Мне показалось, что он ревнует, и осуждать его вряд ли стоило. Эти двое…
Но тут Илэна заметила меня:
– О, это же не Маленькая Птичка! Хулио, ты что, взял вторую жену?
Люкас приглушенно хмыкнул, и я рассерженно тряхнула головой. Какое право он имеет издеваться надо мной?! Но Хулио, как ни странно, казалось, вовсе не был против.
– Пока еще нет, мамочка, но вполне возможно, стоит об этом подумать!
Люкас перестал улыбаться и нахмурился. Я заметила, как его глаза предостерегающе сузились, и, смело выступив вперед, подошла к лестнице, глядя снизу вверх на эту прекрасную горделивую женщину, которая выглядела столь же молодо, как я, и держалась словно герцогиня.
– Поскольку ваши сыновья не выполнили своих обязанностей, думаю, придется мне представиться самой, – сдержанно объявила я. – Меня зовут Ровена Дэнджерфилд. Вы знали моего отца.
Если мои слова встревожили Илэну, она не подала виду. Я заметила только легкий изгиб темных бровей, но тут же, бросив на Люкаса полный упрека взгляд, она поспешила вниз, протягивая руки:
– Вы та самая Ровена? Дочь Гая? Как легкомысленно со стороны моих сыновей не предупредить о вашем приезде! Впрочем, боюсь, они оба – варвары!
Илэна легко коснулась моей руки, тут же отпустила и, застав меня врасплох, приподняла указательным пальцем мой подбородок, наклонив лицо к свету.
– Простите… но у вас отцовские глаза! Да-да, я должна была заметить раньше, несмотря на этот индейский костюм. – Она тихо засмеялась. – Идея моего отца, как я понимаю. Похоже на него! Но вы так добры, что решили снисходительно отнестись к его капризам!
В этой женщине, стоявшей так величественно, не осталось ничего от полудикой индейской девочки, которой она была когда-то. Если не считать легкого испанского акцента, Илэна Кордес сошла бы за высокородную даму в любой лондонской гостиной.
– Ваш отец был очень добр ко мне. А церемониальное платье женщин племени апачи такое красивое!
Позади раздалось одобрительное хмыканье Хулио.
– Моя младшая сестра приняла наши обычаи. И она теперь апачи, потому что наш дед-шаман удочерил ее и объявил об этом всему племени!
Я услышала, как Илэна втянула в себя воздух и, быстро повернув голову, взглянула на Люкаса, небрежно прислонившегося к деревянному резному столику.
– Это правда, – уклончиво признал он. – Шаман и Гай Дэнджерфилд были побратимами, помнишь? Видно, Ровена понравилась деду.
– К сожалению, не могу сказать того же о моих чувствах по отношению к тебе, Люкас Корд! – отрезала я.
– У нее отвратительный характер и длинный язык, – обратился он к матери. – Но может, Рамон сумеет ее укротить!
Глаза Илэны ярко заблестели. Но тут неожиданно вмешался Хулио.
– Ты забываешь, брат, что я тоже Кордес, – многозначительно объявил он.
Только сведенные брови Илэны удержали Люкаса от ответа.
– Довольно! Прекратите задираться, как капризные дети! Ровена, пожалуйста… пойдемте со мной. Вы здесь, и я очень рада. А что касается моих сыновей… иногда на них лучше просто не обращать внимания.
Я прикусила язык, чтобы удержаться от уничтожающего замечания, помня, что эта долина может стать не только убежищем, но и тюрьмой. Протестовать глупо и опасно. «Познай врага своего».
Нимало не смущенная моим упорным молчанием, Илэна, продолжая весело щебетать, повела меня через большую прихожую вверх по узкой лесенке, ведущей на галерею, огибавшую дом с трех сторон.
– Этот дом построен совсем без затей, но я люблю испанский стиль! И спальни такие просторные. Двери выходят на галерею. – Она повела рукой, и я заметила кроваво-красный отблеск огромного рубина в старинной оправе. – Это крыло предназначено для сыновей и их гостей. А на этой стороне комнаты для меня и Луз. Вы слышали о Луз?
Я покачала головой, задавая себе вопрос, почему чувствую, что эта светская болтовня совсем не в характере Илэны. Потому что заранее предубеждена против нее?
Илэна, слегка нахмурившись, распахнула дверь в свою спальню – большую, прекрасно обставленную, с широкой кроватью.
– Вижу, они вообще ни о чем не рассказали! Луз… дочь старого друга. После смерти отца Люкас привез ее сюда. Милая девушка, я рада ее компании. Когда мой сын устанет от бродячей жизни… Я всегда надеялась, что они поженятся. Луз воображает, будто влюблена в него.
И снова сильное ощущение, что меня каким-то образом испытывают, – Илэна явно ждала моей реакции. Но я только пожала плечами:
– Что ж, если они поженятся… неплохо, когда невеста любит жениха. Но мне, по правде говоря, жаль бедняжку. Она знает о Фло Джеффордс и о том, что с ней случилось?
Именно в этот момент необходимость притворяться исчезла: мы стояли лицом к лицу, глядя в глаза друг другу.
– Вам не нравится Люкас. Странно, большинство женщин без ума от него. Может, сердитесь за то, что привез вас сюда? Или действительно считаете, что влюблены в Тодда Шеннона?
Это наконец было сказано. Имя Тодда камнем упало между нами, и хотя, думаю, она надеялась смутить меня, я, наоборот, почувствовала облегчение, что теперь можно больше не прикидываться послушной овечкой.
– Не знаю, люблю ли я Тодда Шеннона, но помолвлена с ним. По-моему, это самое разумное, что можно было сделать в данных обстоятельствах. При чем тут любовь? Боюсь, я более практична, чем сентиментальна.
– Именно поэтому вы здесь? Да, вы похожи на Гая, внешне… но не характером. Он был так чувствителен и романтичен.
– Наверное, я больше похожа на вас, – мягко объяснила я, – могу согнуться, если надо, но не ломаюсь.
Как ни странно, она весело захлопала в ладоши.
– Я почти жалею, что вы мне не дочь! Думаю, вы понимаете, насколько могут быть женщины сильнее мужчин. Увидев вас в этом костюме, я уже стала гадать: так ли вы бессловесны, как кажетесь, напоминаете ли характером Луз? Но видимо, нет. Луз боится меня, а вы независимы. Здесь кроется вызов для нас обеих! Выйдете замуж за одного из моих сыновей в угоду отцу? Или будете стоять на своем? В любом случае ваше появление не даст мне скучать. – Улыбнувшись, она открыла тяжелую резную дверцу гардероба. – Примерите? Я думаю, вам удобнее будет в одном из моих платьев. Выбирайте что хотите!
– Вы очень добры. И правы, у меня действительно есть собственное мнение… но, впрочем, и практичность. Не возражаете, если я в самом деле надену ваше платье?
– Конечно, нет! Хочу, чтобы вы выглядели красавицей для моих сыновей… Думаю, мы поймем друг друга! Давно уже мне никто не бросал вызова.
К вечеру мы стали почти союзниками.
Илэна помогла мне выбрать платье из темно-синего шелка, усадив перед зеркалом, заколола волосы так, что густые локоны спадали от узла на затылке до плеч.
– У вас такие же темные и густые волосы, как у меня… но ведь ваша мать была блондинкой! Не жалеете, что оставили ее?
– Матери было все равно, – коротко объяснила я. – У нас нет ничего общего.
– Странно. Зато у нас с вами много общего, – тихо рассмеялась Илэна.
– Не понимаю, – откровенно сказала я, – почему вы хотите видеть меня в роли невестки? Неужели на моем месте вышли бы замуж?
– Возможно… если бы не было другого выхода. Ваш отец так хотел. И у меня три сына. Можете выбирать!
– А если я не захочу ни одного?
Илэна только покачала головой:
– Думаю, для этого вы достаточно разумны и практичны! Поймите, только так вы можете уехать отсюда. Я полна решимости убедить вас в правильности такого решения. Мои сыновья молоды, а Шеннон стар – слишком стар для вас. Но поговорим позже.
Тон был достаточно жестким. Я пожала плечами. Да, мы еще успеем поговорить, времени для этого достаточно. А пока мне не терпелось спуститься вниз. Наверняка за ужином можно будет узнать немало интересного.
Огромный полированный стол был рассчитан не менее чем на тридцать гостей, но сейчас за ним сидело всего шестеро. Я вновь увидела Рамона Кордеса и ответила на его неловкий поклон едва заметным кивком. Луз оказалась привлекательной темноволосой девушкой лет девятнадцати в широкой яркой юбке и блузке с большим вырезом – обычном костюме мексиканских женщин; распущенные волосы доходили до талии. Но хорошенькое лицо носило недовольно-капризное выражение, и по бросаемым на меня исподлобья взглядам было понятно, что ей не очень нравится мое присутствие. Внимание девушки было сосредоточено на Люкасе, который отвечал ей небрежным безразличием, вызывавшим во мне волну раздражения. Я заметила, что он не позаботился переодеться, хотя сбрил бороду. И даже Хулио делал некоторые усилия соблюдать приличия, правда, был явно не в своей тарелке.
Слуг не было, каждый должен был брать еду сам из блюд, принесенных старой мексиканкой и поставленных на краю стола.
Как ни странно, именно Рамон начал спор после того, как мы спустились вниз и уселись за стол. Именно в этот момент Луз вскочила и начала передавать блюда по кругу, начиная с мужчин. Это напомнило мне об индейском ранчо, где женщины должны были ждать, пока не поедят мужчины; поэтому я совершенно механически стала ей помогать.
Хулио принял это как должное, Люкас чуть приподнял бровь, взглянул на младшего брата:
– Видишь, как ее выдрессировали? Даже готовить научилась, правда, Хулио?
Рамон отодвинул стул с таким стуком, что все застыли, даже я проглотила ехидный ответ, так и просившийся на язык.
– Это уж слишком, даже для тебя! Неужели забыл, чем обязан отцу Ровены? Она благовоспитанная леди, а не очередная пленница, купленная во время одного из твоих «путешествий». У тебя нет прав…
– Младший брат, я имею право делать все, что захочу, и пора тебе это запомнить! Я купил ее за великолепную винтовку и патроны, правда, Ровена? Не будь меня, она бы погибла или, что еще хуже, обслуживала клиентов в захудалом мексиканском борделе! Будь благодарен, что я привез ее сюда, или могу передумать и сделать ставку в этом тотализаторе!
– Если призом в «тотализаторе», как ты выразился, служу я, лучше забудь об этом, Люкас Корд! Ты последний человек на земле, на которого я обратила бы внимание.
– Значит, Шеннон лучше. Но насколько ему известно, ты мертва… или хуже чем мертва, так что пора поискать ему замену! Может, подойдет мужчина помоложе, хоть он и не владелец половины «Ранчо ШД».
Я яростно втянула воздух.
– Мужчина, говоришь? Значит, речь идет о настоящих мужчинах? Где тебе о них знать?! Предпочитаешь брать женщин силой, это тебе больше по душе, правда?
– Жалеешь, что не взял тебя силой? Поэтому и превратилась в сварливую бабу!
Я уже хотела выпалить все о том, что случилось в индейском поселке, но тут голос Илэны врезался в яростный спор как лезвие кинжала:
– Довольно! Люкас, ты забываешься!
– Люкасу всегда позволено забываться! – гневно вспыхнул Рамон. – Такое оскорбительное поведение… он совсем не привык к порядочному обществу, леди Ровена! Прошу прощения за поведение брата.
– Хочешь сказать, что воспитанные люди обычно лицемеры? – издевательски протянул Люкас, откинувшись на спинку стула.
Будь я на месте Рамона, ударила бы его!
На мгновение показалось, что Рамон именно так и сделает. Он вскочил, схватившись руками за край стола так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Смеешь меня называть лицемером, Люкас? Именно ты?
Он явно намекал на что-то непонятное мне, но Люкас пришел в ярость, глаза по-кошачьи блеснули, и только остерегающий возглас Илэны не дал ему совершить непоправимое.
Он глубоко вздохнул, и я заметила, что уголки губ его побелели. Здесь, несомненно, крылась какая-то тайна, и, хотя меня разрывало от бешенства, любопытство взяло верх.
– Рамон, сядь и попытайся помнить, что ты по крайней мере воспитан как джентльмен, – резко приказала Илэна и уже спокойнее добавила: – Думаю, Ровена сама может за себя постоять, не так ли?
Я пожала плечами и постаралась ответить как можно небрежнее.
– По крайней мере до сих пор так и было. – И, улыбнувшись Рамону, добавила: – Вы очень добры, что попытались меня защитить, но это ни к чему. Я уже привыкла к грубым манерам вашего братца.
– Еще раз прошу за него извинения, – спокойно сказал Рамон.
Споры затихли, но я поняла: не все ладно между братьями, а мое присутствие каким-то образом послужило причиной для открытого столкновения.
Неужели Хулио и Рамон ревновали Люкаса, потому что тот был очевидным любимцем матери?
Я поклялась себе выяснить это. Хотя все вежливо притворялись, что считают меня гостьей, было ясно – не зря я оказалась в этой долине и, что хуже всего, в минуту слабости пообещала шаману, что попытаюсь без предубеждения выслушать и другую сторону, чтобы все решить самой.
Дедушка тоже всегда утверждал, что у любой медали существует две стороны, нужно только набраться терпения, узнать все до конца, а потом судить. Кажется, как давно я слышала подобный совет от мистера Брэгга! При одной мысли о несчастном ненависть и недоверие вновь всколыхнулись во мне. А Илэна Кордес? Много ли знала она о том, что совершил ее любимый сынок?
Наверное, я задумалась, потому что сидевший рядом Рамон тихо прошептал:
– Если бы вы знали, как я зол от того, что узнал, как с вами обошлись! Он обидел вас?
Я нетерпеливо передернула плечами.
– Зачем говорить об этом? Не впервые я терплю подобные вещи. Поверьте, не так уж я слаба, как кажусь!
– Вы великолепны! – горячо заверил он. – Когда я думаю о том, сколько вам пришлось вытерпеть за эти несколько недель…
– Ваш брат Хулио и его жена были очень добры ко мне, и дедушка тоже, – подчеркнула я в надежде, что услышит Люкас, но, искоса взглянув в его сторону, заметила, что он целиком поглощен матерью.
Глава 22Позже, в своей комнате, я наконец смогла собраться с мыслями. Меня поселили рядом с Луз; обе спальни соединялись вместо двери низким арочным проемом. Луз недовольно извинилась за такое неудобство, но я невольно подумала, что ей велено наблюдать за мной.
– Если ночью станет жарко, можно через окно выйти на крышу галереи и подышать свежим воздухом, – предупредила она и уже хотела закрыть занавески, но тут до нас донесся запах табачного дыма.
Я услышала хрипловатый голос Люкаса Корда, в котором звучали странные нотки… отчаянного желания и тоски.
– Ты знаешь, почему я не прихожу чаще? Мой Бог… думаешь, я стальной? Бывают минуты…
– И у меня они бывают. Пойми, мне совсем не хочется сидеть здесь, словно в тюрьме!
– Но Хесус Монтойа приходит к тебе! Это кольцо… оно ведь новое. Он что, дал его в память о старых временах? Господи, Илэна, я не могу оставаться вдали от тебя, но каждый раз, когда возвращаюсь…
– Помнишь, как обещал убить всех драконов ради меня? Ты был совсем ребенком и большим индейцем, чем Хулио… и я видела твои глаза… ты ведь не хотел любить меня? И я не желала любить тебя. Но знала, что мы попросим тебя уйти с нами и ты согласишься.
В жизни своей я еще не слышала такого смертельного отчаяния в мужском голосе.
– Как только я увидел тебя… ты являлась в моих вещих снах и была… Но я еще не убил того самого дракона, правда…
– Думаю, в конце концов обязательно сделаешь это. И потом увидишь… – донесся тихий голос Илэны.
В этот момент Луз очень мягко, но плотно прикрыла окно. Наши глаза встретились, лицо девушки было осунувшимся, губы плотно сжаты.
– Теперь поняли, почему Люкас и я не поженились? Почему он никогда ни на ком не женится?! Думаете, он привез вас для себя?!
– Нет, для Рамона. А может, хотел отомстить. Я ведь невеста Тодда Шеннона, или никто не позаботился объяснить вам?
Личико Луз горестно скривилось.
– Мне ничего не говорят, никогда… Я думала только… у Люкаса были другие женщины, но он никогда их не приводил сюда… Какая разница?! Он забрал меня у Монтойи, сказал, хочет, чтобы я была его женщиной, а сам обращается со мной как с сестренкой. А она… она смеется и говорит, что хочет видеть нас мужем и женой. «Почему не берешь Луз на прогулки верхом? Ты и Луз… Вы молоды, нужно веселиться… возьми ее с собой в Мехико…» Она так уверена в нем… А теперь вы здесь…
Неожиданно мне захотелось, чтобы все было как прежде, и я никогда не слышала ни столь откровенного диалога под окном, ни бесстыдно откровенной исповеди Луз.
Я твердо намеревалась оставаться только зрителем, а вот теперь сердце разрывалось от боли и жалости за девушку.
– Если они вам и не сказали ничего, могли бы сами понять, что я здесь вряд ли по собственной воле, – сухо объяснила я, внезапно вспомнив злобно-насмешливое замечание Хулио: «Такая нежная любовь между сыном и матерью!»
Но так могли разговаривать только любовники! Неужели эта непонятная напряженность между обитателями дома, странная недосказанность только потому, что все знали? Бедняжка Луз, такая глупенькая, влюбилась в человека, так сильно любившего свою мать, что для других женщин в его сердце не оставалось места.
– Значит, вы собираетесь выйти за Рамона? – с любопытством спросила Луз, хотя в глазах ее стояли слезы.
– Откровенно говоря, я предпочла бы сама выбрать мужа. Но будьте уверены, о Люкасе Корде я не думаю. Извините, Луз, но я не могу ни любить, ни доверять ему! Даже Хулио и тот лучше воспитан!
Но Луз, как ни странно, тут же бросилась на защиту Люкаса:
– Вы его не знаете. Я слышала, что говорят люди, но он добрый, и не его вина, что Илэна его околдовала! Хулио женат, а Рамон… тоже хороший, но ему далеко до брата! Именно Люкас нашел это место и привел всех сюда!
– Ну что ж, – спокойно заметила я, – если вы его любите, почему ничего не делаете? Почему позволяете так обращаться с собой? Илэна – привлекательная женщина и сильна, но вы не его мать, и если захотите…
– Вам не понять! – Луз, отвернувшись, бросилась на кровать. – Да и откуда вам разобраться?! Вы здесь не жили!
– Может, это вы жили здесь слишком долго. Иногда сторонний наблюдатель многое видит яснее, чем постоянные обитатели. Нельзя получить то, что хочешь, даже не пытаясь бороться. Я пробыла здесь всего несколько часов, но уже успела понять, что вы увлечены Люкасом, Рамон готов полюбить меня, а Люкас Корд видит только свою мать! – Луз испуганно встрепенулась, но я задумчиво продолжала: – Единственная загадка для меня – Хулио, но думаю, я и его скоро пойму.
– Как вы можете спокойно стоять и рассуждать обо всем этом?! – со слезами спросила Луз. – Я наблюдала за вами сегодня и видела, как легко вы можете подружиться даже с незнакомыми людьми… и рассердились, только когда Люкас сказал… Я подумала, что вам нравится Люкас и вы злитесь только потому, что он не обращал на вас внимания.
– У меня много причин сердиться на Люкаса, но только не эта. Я была бы гораздо счастливее, уйди он сразу же, как только пришел! По крайней мере была бы избавлена от необходимости терпеть его присутствие!
Я прикусила губу, чтобы не высказаться более откровенно – не было смысла злить Луз, гораздо лучше подружиться с ней. Мне может понадобиться помощь, потому что я была полна решимости покинуть долину, но не позволить принудить себя стать чьей-то женой по чужому выбору.
Луз выпрямилась, восхищенно глядя на меня:
– Я вас представляла совсем другой! Наверное, вы привыкли всегда поступать по-своему.
– Я всегда была независимой, а это не всем нравится. Но я привыкла реально смотреть на вещи, что и вам советую делать, если стремитесь добиться того, чего хотите.
– Все, чего я желаю, – выйти замуж за Люкаса! И уехать отсюда, все равно куда… Или даже… иногда мне не важно, станем ли мы мужем и женой, главное, знать, что он хочет меня.
Очевидно, Луз не с кем было поговорить, и, позволь я ей, она бы призналась, как одинока и несчастна. Но я понимала: нужно вести себя очень осторожно – и поэтому громко зевнула, словно разговор о Люкасе смертельно утомил меня.
– Иногда лучший способ заставить мужчину заметить себя – постараться измениться! Будьте немного сдержанней, заставьте его ревновать. Но думаю, это не мое дело. Я никогда не вмешиваюсь в отношения других.
– О, вы, наверное, хотите спать, – с сожалением заметила Луз. – Но может, поговорите со мной завтра? Я рано встаю, чтобы помочь приготовить завтрак, и могу показать вам долину, если позволят. Здесь так красиво! А потом… может, расскажете о больших городах и людях, которые там живут? Рамон иногда соглашался поговорить со мной, но он мужчина и не понимает того, что хочет знать женщина.
Я улыбнулась:
– По рукам! Если разбудите меня пораньше, помогу вам готовить. Раз уж я здесь, пусть хоть какая-то польза будет!
Наверное, мне нужно было стыдиться себя – ведь я собиралась бессовестно использовать Луз и Рамона – двух людей, искренне расположенных ко мне, и все же я продолжала строить планы, размышлять, как сделать так, чтобы все тайны этого дома стали понятными, постоянно напоминая себе: нужно оставаться сторонним наблюдателем, возвратить наконец драгоценную свободу и независимость. Но, хотела я или нет, по-прежнему оставалась пленницей этой долины и постоянно находилась в обществе ее обитателей, так что трудно было безразлично относиться к темным, зловещим страстям, бурлившим под спокойной поверхностью повседневной жизни, – ведь это необычный дом, и хозяйку его Илэну Кордес никак нельзя назвать обычной женщиной. С самого начала я ощутила ее силу и влияние, которое эта женщина имела на своих сыновей, даже на Хулио, хотя он в обращении с матерью был всегда насмешливо-дерзок.
Луз боялась Илэны, а я – нет. Думаю, мы вполне оценили друг друга при первой встрече, и, может, именно по этой причине Илэна постоянно стремилась быть в моей компании. Мы говорили о книгах, пьесах, опере, даже о людях. Может, она хотела произвести на меня впечатление своей образованностью и познаниями о мире, но я обнаружила, что Илэна и в самом деле умна и обладает широкими знаниями. Мы вспоминали об отце, а иногда даже о Тодде Шенноне. Но я всегда отвечала уклончиво и равнодушно пожимала плечами, даже когда она намекала, что Тодд желает завладеть всем ранчо.
– Ваш отец думал иначе, – заметила она однажды. – Он был справедливым человеком. Люди, подобные Тодду Шеннону, – пираты, привыкшие добиваться цели любыми средствами. Мой муж имел больше прав на эту землю, которую Шеннон считает своей, но белые видели только, что Алехандро – испанец, сын покоренного народа.
– А я думаю, испанцы отобрали эту землю у индейцев, когда появились в Нью-Мексико.
– У вас несгибаемая логика и мужской ум, – заметила Илэна.
Я ожидала гнева, резких слов, но она только подняла изогнутые брови.
– Но именно поэтому вы должны признать, что именно мои сыновья – законные наследники. Ваш отец понимал это. И поэтому мы вместе решили, что вы выйдете замуж за одного из них. – Я пожала плечами, она снова улыбнулась. – У вас, несомненно, хватит здравого смысла, чтобы не верить в так называемую любовь. Не думаю, что вы любили Тодда Шеннона – по крайней мере не похоже, что ваше сердце разбито!
– Как вы сами уже поняли, я достаточно практична. Но не могу сказать, что меня привлекает мысль быть выданной замуж насильно.
Наши глаза встретились; Илэна снова улыбнулась.
– Но ведь иного разумного выхода нет, не так ли? Я заметила, вы проводите много времени в обществе Рамона. Мальчик влюблен в вас, и поэтому им можно легко управлять.
– Точно так же, как вы своими сыновьями?
Заметив, как сузились ее глаза, я лениво потянулась.
– Не знаю… может быть, как и вам, мне нужны вызов и борьба. И я привыкла к тому, что всю жизнь поступаю как заблагорассудится. Кроме того, к чему спешить?
И действительно, спешить было некуда. Я не была пленницей в полном смысле слова – ездила на прогулки, читала книги, пользовалась удивительно разнообразным гардеробом Илэны. Я была гостьей и все же… конечно, только внешне, потому что обнаружила: несмотря на огромные размеры поместья, в доме жили только двое слуг – старик Фернандо, преданный Илэне и повинующийся только ей, и Пакита – кухарка, давно оглохшая, еще старше Фернандо, имеющая привычку разговаривать с собой.
Садовник с женой и пятеро пастухов жили отдельно.
Луз убирала комнаты, застилала постели и помогала готовить обед. Работы было много, и я как-то незаметно для себя стала ей помогать, несмотря на протесты Рамона.
Мужчины обычно завтракали раньше нас, а обедали на пастбище. К своему облегчению, я виделась с Люкасом только за ужином, и с вечера приезда мы не сказали друг другу и двух слов до той минуты, когда я встретила Хулио в кухне.
Прошло уже пять дней, и все это время он с самого раннего утра уезжал с Люкасом и остальными, а возвращался только перед закатом. Я слышала, как мужчины толковали о клеймении скота, починке оград. Совсем как на «Ранчо ШД», когда Тодд лежал в больнице, а я оставалась за хозяйку. Что сейчас делает Тодд? Поверил, что меня нет в живых? Или ищет? А Марк, оказавшийся по-настоящему верным другом? В такие минуты я чувствовала, как ненависть к Люкасу возвращалась с новой силой вместе с решимостью сбежать отсюда как можно скорее.
В этот день, однако, я убедила Луз отнести мужчинам обед и предупредила, чтобы та не избегала Люкаса.
– Единственный способ привлечь его внимание – дать понять, что ты к нему равнодушна, – наставляла я и даже уговорила Рамона сопровождать девушку.
– Выступаешь в роли свахи? – пошутил он. – Ты иногда кажешься такой холодной, совсем безразличной к нашим бедам, а тут…
– Думаю, ты должен поухаживать за Луз в присутствии брата, – строго объявила я. – Ради Бога, с ней давно пора начать обращаться как с женщиной, а не рабыней!
– А вместо нее ты будешь доводить себя до изнеможения на кухне?
Я знала: Рамон считает мой поступок благородным, не подозревая, что все рассчитано заранее, и от этого становилось неприятно на душе. Но Рамон воображал, что влюблен, и его было нетрудно заставить подчиняться.
Он уехал с Луз, а я осталась одна – редкие минуты, когда можно было спокойно обо всем поразмыслить.
Илэна соблюдала испанский обычай сиесты и всегда отдыхала днем, Пакита тоже спала с утра до вечера. Не знаю, где был Фернандо, думаю, что тоже дремал в каком-нибудь углу. Я наслаждалась чувством одиночества, пока замачивала бобы и резала мясо к ужину. Вот они удивятся, когда обнаружат, что я тоже умею готовить!
Именно здесь и нашел меня Хулио. Я не слышала, как он вошел, и, случайно обернувшись, увидела, как он, прислонясь к стене, наблюдал за мной бесстрастными, непроницаемыми глазами, тем самым взглядом, который я часто ловила на себе, когда была пленницей в лагере апачей.
По-видимому, я охнула от неожиданности, Хулио чуть скривил губы в полуулыбке.
– Я испугал тебя? Видел, как уехали Рамон и Луз, и решил пообедать дома… Думаю, тебе не трудно накормить меня?
– Прости, не слышала, как ты вошел. Сейчас все сделаю – огонь уже разожжен, только дрова принесу.
Я хотела пройти мимо, но Хулио, лениво вытянув руку, ухватил меня за запястье.
– Хулио! Я думала, ты голоден.
– Я не так хочу есть, как поговорить с тобой, сестра.
– Ты всегда можешь это сделать. Но обед…
– Может, боишься меня?
Я почему-то обнаружила, что стою прижавшись спиной к стене, а он, по-прежнему не отпуская моей руки, наклонился слишком близко.
– Хулио!
– Думаю, настал мой черед. Я видел тебя рядом со своим братом Рамоном, а до этого Люкас не подпускал меня к тебе. Помню твои глаза в ту первую ночь, когда воины привели тебя в наш лагерь. И потом… потом, сестра… Я знаю, что замышляет мать, но она забывает, что имя моего отца тоже Кордес и что я ее сын. Заметила, как она разозлилась, когда я напомнил об этом? Я говорю так потому, что меня не касаются распри из-за земли. Я – апачи, земля не значит для меня так много, как для остальных. Именно тебя я хочу и думаю, ты уже знаешь об этом, хотя, как все женщины моего племени, вела себя скромно и опускала глаза при встрече. Но сейчас глаза твои смотрят прямо, ты не отводишь их.
Я была так ошеломлена, что сумела только по-дурацки пробормотать:
– Но ты уже женат! И мне нравится Маленькая Птичка. Если считаешь, что я из тех женщин, которые…
Он с силой встряхнул меня.
– Думаешь, мои намерения нечестны? Ты девушка, а мой дед принял тебя в наше племя, и с этих пор я никогда не смог бы обесчестить ту, которую называю сестрой. Проживи ты с нами подольше, я привязал бы лошадей у вигвама шамана в знак того, что хочу взять тебя в жены. Но так получилось, что у меня нет другого выхода, только честно сказать обо всем. Я видел, ты спокойно отнеслась к тому, что затеяла мать, и понял, что ты не любишь Рамона. Поэтому…
К этому моменту мне удалось собраться с мыслями, и, хотя ума хватило не пытаться вырваться, я прямо и откровенно смотрела ему в глаза.
– Твой дед сказал, что мне будет позволено самой сделать выбор, и хотя я уважаю тебя, но отношусь как к брату, который к тому же уже женат. Правда, я научилась принимать обычаи и почитать мудрость апачей, Хулио, но по-прежнему осталась упрямой и независимой. Я не смогу ни с кем делить своего мужа. Надеюсь, ты понимаешь это, не хотелось бы терять твою дружбу.
Я пыталась говорить спокойно и разумно, но вряд ли в этот момент Хулио был способен понять меня.
Сегодня я заняла у Луз одежду – широкую длинную юбку и блузку с низким вырезом, ноги были босы, и Хулио не мог оторвать от меня взгляда.
