Текст книги "Скверные девчонки. Книга 1"

Автор книги: Рози Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестая

Это был снова звонок Джона Дугласа. Его голос нравился Мэтти, и она рада была его слышать. Свободной рукой Мэтти что-то рисовала в записной книжке.

– Повтори, что я сказал, – закончил Дуглас.

– Как только он придет, – пообещала она.

– Вот и прекрасно. До свидания.

«Интересно, как может выглядеть человек с таким голосом?» – подумала Мэтти. Она села за машинку и продолжала печатать.

Фрэнсис объявился минутой позже с сигарой во рту. У него было, по всей видимости, отличное настроение.

– Мир жесток, любовь моя, – сказал он. – И приходится с ним ладить, а иначе он растопчет тебя.

Мэтти подозрительно посмотрела на него: «Неужели ему удалось кого-то облапошить?» Постепенно девушка привыкла к Фрэнсису. Он даже начинал нравиться ей. Теперь Мэтти видела не только красоту и прелесть театра, но и его сложную, запутанную закулисную жизнь.

Она положила на стол Фрэнсиса письмо директору театра в Дареме для подписи.

– Так, что тут у нас?

Он пробежал глазами по листку.

– Посмотри, что ты напечатала! Ну и нахальство! Ладно. Были телефонные звонки?

– Только один. Звонил Джон Дуглас. Он сказал, что Дженифер Эдж ушла из театра. Насколько я поняла, она влюбилась в какого-то повара из зачуханного ресторанчика. Джон просил прислать вместо нее другую девушку, которая бы не ложилась под каждого встречного ублюдка. Лучше, если ты сделаешь это немедленно. В противном случае он закрывает проклятое шоу и посылает всех к черту, в том числе и тебя. Я процитировала его слова.

– Это так похоже на Дугласа!

– Шлюха! – ругнулся Фрэнсис. – Я должен был предвидеть это, прежде чем посылать ее в качестве менеджера сцены. Она не пропускала мимо ни одной пары брюк. Ушла, ты сказала?

– Ушла, бросила театр. Получила расчет и ушла, не оставив адреса. Так сказал Дуглас.

– О черт. Давай подумаем. Нет смысла надеяться, что они справятся без нее. Кого же мы можем послать? Нужно что-то придумать, а иначе Дуглас взбесится.

– Давай я поеду, – не задумываясь, сказала Мэтти.

– Что? Ты?! Что ты знаешь о работе менеджера? Эдж была классным специалистом, несмотря на слабость к мужикам. Надо дать объявление в газету.

Мэтти вскочила со стула и подошла к его столу.

– Я смогу. У меня есть опыт. Конечно, любительский, но я знаю, что нужно делать. Позволь мне, Фрэнсис.

Он молчал.

– Я могу отправиться сейчас же. Завтра, если хочешь. Ты не найдешь человека на эту должность так быстро. Пожалуйста, Фрэнсис. Дай мне шанс.

Фрэнсис смотрел на Мэтти и вспоминал вечеринку у Джесси, где он впервые ее встретил. Еще тогда, обратив внимание на то, что Мэтт не умеет петь, он отметил у нее кучу других талантов. «Надо дать ей шанс, она заслуживает этого. К тому же из нее вышла никудышная машинистка!» Решающим аргументом стало то, что Мэтти нравилась ему.

– Езжай. Но только до тех пор, пока я не подыщу более квалифицированного человека.

От радости девушка обняла Фрэнсиса и поцеловала в щеку.

– Не надейся, что ты там задержишься. Где-то на шесть месяцев, не больше. Ты нужна мне здесь.

– Хорошо, хорошо. Только на шесть месяцев.

Через три дня Джулия и Феликс провожали Мэтт со станции Юстон. В последнюю минуту, всем на удивление, к ним присоединился Джош.

Мэтти выглядывала из окна вагона. Ей ужасно не хотелось покидать Джулию и Феликса. За последние недели, прожитые вместе, они стали настоящей семьей. Феликс занес в купе последний чемодан.

– Пока, – сказала она. – Я буду писать вам часто-часто. Будь счастлива, Джулия!

Мэтти хотела что-нибудь сказать Феликсу, но не нашла нужных слов.

– Пока! Всего хорошего!

– Будь умной девочкой, Мэтти!

– Надеюсь, что она к нам вернется, – грустно сказала Джулия.

Джош очень хорошо вписывался в их дружную компанию. У Джесси всегда находилась свободная минутка для красивых молодых людей, а Мэтти немного нервничала: ей казалось, что он не достоин Джулии. Но тревога за подругу прошла, когда однажды Джош принес несколько американских пленок с музыкальными записями и положил их у ее ног. В тот день Мэтти и Джулия впервые услышали рок-н-ролл. С этого момента звуки музыки постоянно доносились из их комнаты.

Джулия не могла налюбоваться Джошем, она смотрела на него с огромным восхищением и гордостью. По-другому чувствовал и смотрел на Джоша Феликс. Он сторонился его, не смотрел ему в глаза. Когда Джош приходил в дом, Феликс всегда пропадал на кухне или рисовал в своей комнате. Если Джесси настаивала на его присутствии, он раскладывал свою работу на столе так, чтобы все время его голова была опущена и он не мог видеть счастливое лицо Джулии.

Путь от станции Юстон до дома Феликс прошел очень быстро. Он шел, опустив голову вниз, ему не нравилось находиться в обществе Джоша, но когда он был один, то ловил себя на мысли, что постоянно думает о возрастающей симпатии Джулии к Джошу. С трудом Феликс перевел мысли от этой парочки на другое. Он шел на работу, и ему надо было на чем-то сконцентрироваться.

Ремонт квартир подходил к концу, осталось оформление интерьера. Феликс мог бы стать отличным дизайнером или архитектором-декоратором, но не любил современный дизайн. Ему не нравилась мебель темных тонов с длинными тонкими ножками, обшитая синтетическим материалом. Феликс мечтал о загородных домиках, окруженных узорчатым забором, о мягких персидских коврах, золотых подсвечниках.

Воплотить его мечты в реальность было практически невозможно. Не менее трудным оказалось создать в каждой квартире свою, особенную, атмосферу. Феликс не терял надежды и старался изо всех сил. Он предполагал, что в воскресенье, когда рабочие наконец покинут квартиры, он сможет походить там и поразмышлять.

Уже было совсем темно, когда Мэтти приехала в Лидс. Дул холодный ветер. Она стояла на платформе под фонарем и оглядывалась. Ее никто не встретил. Мэтти взяла чемоданы и направилась на стоянку такси. Она назвала водителю адрес театра, и они поехали. Всю дорогу водитель рассказывал ей что-то, но она не могла толком разобрать слова из-за его сильного акцента. Девушке вообще казалось, что она находится в другом мире, в незнакомой стране. Когда они подъехали к театру, Мэтти «спустилась на землю». Перед ней стояло огромное серое здание.

Мэтти вошла. Людей в холле не было, кроме одной девушки, чье скучное лицо выглядывало из маленького окошка кассы. Мэтти подошла к ней.

– Я бы хотела увидеть мистера Дугласа. Я – новый менеджер сцены, – сказала она.

– Сейчас идет второй акт, все заняты. Вам нужно пройти за кулисы или подождать в кабинете. Это на верхнем этаже. Вон туда… – Она указала на дверь, ведущую на лестницу.

– Я могу оставить здесь вещи?

– Конечно.

Мэтти поднималась по ступенькам в полной темноте, не зная толком, куда нужно идти. Вдруг откуда-то послышался голос. Несомненно, это был Дуглас. Она узнала его – директор, как всегда, кричал. Мэтти пошла на шум и попала в коридор. Слева находилась дверь, на которой была надпись «Офис». Дверь открылась, и оттуда вылетела женщина.

– Ты монстр. Хуже монстра. Не человек, а животное! – кричала она. Женщина прошла мимо Мэтти, даже не взглянув на нее.

– Да, да, – слышался голос Дугласа, – расскажи мне что-нибудь новенькое, Вера.

Мэтти вошла.

– Вернулась, чертова дура!

– Она, может быть, и дура, но не я. Меня зовут Мэтти Бэннер.

Джон оглянулся. Наступила пауза.

– Это как-то ко мне относится?

– Да, я ваш новый менеджер сцены.

– О Господи! – рассмеялся он.

– Что же тут смешного?

– Только то, что Виллоубай сказал мне, что направил ко мне своего личного секретаря, и сделал это в качестве одолжения.

– Я… я была его секретарем.

– Да, конечно. Просто я ожидал увидеть леди определенного возраста. Мы переговорили с Фрэнсисом о тебе. Уверен, что у тебя есть талант, но сомневаюсь, чтобы один из них подошел мне для восьми шоу в неделю. Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Ну да, конечно! Дети, калеки и сумасшедшие составляют нашу компанию! Нам надо за это поднять зарплату. Калека – это я, если тебя интересует. Обычно я говорю хорошеньким девушкам, что это военные раны, но сегодня я не настроен врать. У меня артрит. Я виню в этом мой дурацкий характер.

– Наверно, есть и другие причины? – спросила Мэтт.

Он удивленно взглянул на нее. Переведя разговор на другую тему, спросил:

– Что вы знаете об этой работе?

– Достаточно, чтобы работать.

– Очень хорошо. Значит, вы займетесь отъездом, а я пойду домой спать.

– Отъездом?

– Просто великолепно! – Дуглас грубо засмеялся. – Фрэнсис, видимо, не объяснил тебе, что наш театр находится на гастролях. Этот прекрасный субботний вечер – последний в Лидсе! В понедельник мы начинаем спектакли в Донкастере. У нас их два: Бернарда Шоу «Человек и оружие» и «Добро пожаловать домой». Они состоят из трех актов. Как только занавес опустится, все декорации и костюмы должны быть собраны, упакованы и погружены. Мы должны освободить место для другого театра, который приедет в Лидс показывать свои «шедевры». В понедельник начнется все сначала, только теперь уже мы будем разгружать, распаковывать, разбирать. Мы называем это въезд и отъезд. В этом заключается часть твоей работы. Теперь понятно? Леонард будет помогать тебе.

– Леонард?

– Ассистент. Пойдем за кулисы, сейчас будет антракт, и я представлю его. Веру ты уже видела, она мой заместитель.

– Что с ней произошло?

– Что? Она далека от совершенства? Да, ей всегда не угодишь: на этот раз что-то не так со временем. Все женщины одинаковы, начиная с нашей ведущей актрисы Шейлы Фирс, а закончить можно тобой. Нет, это не совсем так. Предательница Дженифер Эдж была всем довольна.

Через час спектакль закончился. Так как была суббота, зрителей оказалось немного и они быстро разошлись. Актеры разбрелись кто куда: некоторые пошли развлекаться в ночные клубы и бары, некоторые по домам, остались только те, которые хотели побыстрей собрать свои вещи. Никто не обратил внимания на нового менеджера сцены. Джон ушел, а Мэтти оказалась на сцене среди различных декораций.

– Раз уж вы начальница, давайте начнем, – сказал Леонард, невысокий подросток в узких брюках. За его спиной стояли двое рабочих.

Мэтти хотелось заплакать или убежать.

– Я здесь человек новый, а ты уже все знаешь. Поэтому делай то, что обычно, а я посмотрю.

Леонард дал какие-то указания рабочим, и они сразу же занялись разборкой декораций на сцене. Мэтти облегченно вздохнула. Потом она обошла опустевшие гримерные, собирая костюмы и различные аксессуары: зонтики, трости, шляпки – все, что использовалось в спектакле.

Для того чтобы полностью очистить театр, потребовалось больше двух часов. Леонард и Мэтти закрыли все двери и вышли на улицу.

– У тебя есть где остановиться? – спросил Леонард.

– Нет.

– Администрация никогда ни о ком не заботится. Пойдем ко мне. Не могу похвастаться хорошим жильем. Но это лучше, чем ничего.

Он взял ее чемоданы. Мэтти так устала, что не могла ни о чем думать. Она тихо поплелась за Леонардом. В этот вечер она нуждалась в друге, поэтому была благодарна ему за помощь.

– Спасибо, Леонард.

– Зови меня Ленни, если хочешь.

Хозяйка квартиры накрыла на стол и пригласила их ужинать. Она подала яйца, бекон, жареный хлеб и две бутылочки яблочного сока.

– Не очень интересное занятие? – спросила хозяйка у Мэтти после того, как Ленни объяснил, кто она такая.

– Не очень, – ответили они оба.

Всю ночь Мэтти вспоминала маленькую квартиру, вечера, которые она проводила с Джесси, когда Джулии не было дома, вкусную стряпню Феликса и свою любимую подругу.

Следующая неделя показалась самой трудной для Мэтти, но когда подошло время второго отъезда, она почувствовала себя увереннее. Ее первый экзамен прошел успешно, и сейчас Мэтти действительно вошла в роль менеджера театра.

Засиживаясь допоздна и просыпаясь рано утром, когда все еще спали, Мэтти учила сценарии двух спектаклей. Она знала, когда в какой очередности актеры должны выходить на сцену. Теперь Шейла Фирс не будет злиться на нее за то, что она забывала иногда предупредить ее о выходе на сцену. Шейла Фирс исполняла главные роли. Она была темпераментной в «Человеке и оружии», болезненной в «Добро пожаловать домой». Мэтти казалось, что она не подходит ни на одну из этих ролей, но все равно восхищалась ее игрой. Что касалось отношений Шейлы и Дугласа, то их нельзя было назвать напряженными, как у других. Она старалась обходить его стороной, когда у него было отвратительное настроение.

Через некоторое время из Донкастера театр переехал в Скарборо, а оттуда – в Ноттингем. Мэтти окунулась в новую для нее жизнь.

В субботу вечером, после представления, все готовились к отъезду. Декорации и сундуки с костюмами были погружены на два больших грузовика. Театр опустел.

Мэтти побрела домой. Ей выделили хорошую квартирку. Вера взяла ее под свое крыло. Она представила Мэтти всем хозяйкам, у которых труппа снимала квартиры на то время, пока находилась в их городе. Одни из них были бывшими актрисами, другие просто любили театр. Они посещали все спектакли, а актеры всегда выслушивали их суждения и советы.

Среди всего коллектива театра внимание Мэтти привлекали двое: им было за сорок, и работали они в этом театре многие годы. Эти двое всегда останавливались у одних и тех же хозяек. В конце недели они обычно говорили друг другу что-то вроде: «У старушки Нелли еще есть силенки, а вот что у меня осталось – не знаю. Она держится молодцом, а посмотри на меня, на мою кожу. Наверное, мне следует ложиться раньше спать».

У них были красивые имена – Фергас и Элан, но они называли себя Ада и Дорис. Это были первые гомосексуалисты, которых Мэтти когда-либо видела так близко.

По воскресеньям театр переезжал. Имущество отправляли на грузовиках, а актеры путешествовали на поезде. Джон Дуглас всегда ездил на своей машине. В поезде актеры обычно читали вслух отзывы местных газет о спектаклях. Мэтти выбирала укромное местечко и с интересом слушала.

Понедельник всегда был трудным днем. Вера и Мэтти занималась расселением, остальные разгружали вещи. В такой день все были раздражены. Актеры нервничали: у одного костюм пропал, у другого оказался грязным, третий не мог найти свою косметику для грима. Мэтти приходилось их успокаивать и, по возможности, выполнять все требования.

Мэтти дала себе обещание, что будет записывать все, что делает и видит, что-то вроде дневника, и посылать потом Джулии. Джулия сама попросила ее об этом. Но к концу дня Мэтти так уставала, что не могла думать ни о чем, кроме сна.

Джулия прислала ей два или три письма с короткими новостями о Джесси и Феликсе и ни слова о себе или Джоше.

После понедельника все облегченно вздыхали. Даже Мэтти позволяла себе поваляться в постели, прежде чем позавтракать и идти в театр. Она проделывала огромную работу: руководила установкой декораций, следила за тем, чтобы костюмы были вовремя постираны, поглажены, сама штопала дырки на занавесах. Развивая в себе уже имеющиеся способности, Мэтти незаметно для себя приобретала опыт. Она не пропускала ни одного спектакля. Когда она слышала высокий музыкальный голос Шейлы, то думала, что у нее могло бы получиться не хуже.

В театре Мэтти воспринимали как застенчивого, скромного человека. К концу первого месяца она прочно заняла свое место в труппе. Вера относилась к ней как к дочери, а Ленни был ее верным помощником во всех делах. Ей нравилось, что он больше от нее ничего не требовал. Мэтти любила общаться с Эланом и Фергасом, с ними было легко и весело, а те, конечно же, предпочитали больше ее компанию, чем мисс Эдж.

Актеры практически не обращали на Мэтти никакого внимания. Они только приходили к ней жаловаться друг на друга. Шейлу девушка почему-то невзлюбила, но старалась перенять ее шикарный ораторский акцент.

– Что с тобой? – как-то спросил ее Дуглас. – У тебя флюс? Почему ты так разговариваешь?..

Мэтти не выпускала из виду и Дугласа. Она наблюдала за ним и его работой. Ей казалось, что Джон великолепно справляется с обязанностями директора театра. Никогда не спрашивая актеров, он сам решал, какую пьесу ставить. Он считал, что все обязаны соглашаться с его решением. Джон как будто чувствовал, что нужно публике, поэтому почти никогда не ошибался. В театре его не любили и боялись. Вера находилась в постоянном страхе. Мэтти никогда не интересовалась, что она думает о нем. Это было видно по ее поведению.

Мэтти тоже доставалось от Дугласа, особенно в первое время. Однажды она забыла подготовить поднос со стаканами, который горничная должна выносить на сцену. Актер вынужден был провозгласить тост без стакана, делая вид, что тот у него в руках. Во время антракта Дуглас набросился на нее:

– Я не выношу безалаберщины! У тебя есть сценарий, в котором ясно сказано, что и когда делать. Так что будь добра, постарайся, чтобы подобные казусы не повторялись.

– Хорошо, я постараюсь, – тихо ответила Мэтти.

– Не говори это таким голосом, как будто делаешь мне одолжение. Запомни мои слова, и все! – крикнул он.

«Как я могу забыть?» – звучало в голове у Мэтти. После этого случая Мэтти научилась ничего не слышать и не видеть, как это делала Шейла Фирс. Когда Мэтти стала справляться со своими обязанностями, Джон перестал дергать ее.

В пятницу вечером перед спектаклем Дуглас и Вера сидели в кабинете и подсчитывали их заработки. Денег едва хватало, чтобы выплатить зарплату актерам. В случае, когда дела не ладились, он брался за телефон и звонил Фрэнсису Виллоубаю. Если они засиживались дольше обычного, то Мэтти должна была приготовить чай для Веры и виски для Джона.

В этот вечер Мэтти пришлось готовить чай. Она стояла на кухне, которая находилась рядом с кабинетом Джона, когда услышала чьи-то шаги. Это была Шейла. Она подошла к двери кабинета и толкнула ее. Мэтти отчетливо услышала ее слова:

– Я не могу выйти на сцену сегодня, – заявила Шейла.

Дверь осталась открытой, и Мэтти слышала все, о чем они говорили.

– Почему? – удивленно спросил Джон.

– Джон, ты ведь ничего не смыслишь в любви, правда? – продолжала она.

Не в силах сдержать свое любопытство, Мэтти подошла поближе. В театре все знали о романе Шейлы и ведущего актера второго театра Фрэнсиса. По всей видимости, как поняла Мэтти, он бросил Шейлу и ушел к другой, тридцатипятилетней, актрисе.

– Я играла с ней в «Питере Пэне». Она полная бездарность.

Мэтти с трудом сдерживала смех. Шейлу обскакала какая-то актрисуля, которая играет служанок или – еще лучше – участвует в массовках.

– Я оскорблена, Джон. Меня растоптали, уничтожили. Я не могу работать в таком состоянии. Не могу!

Мэтти с нетерпением ждала реакции Дугласа.

– Бедняжка, – начал он. – Я понимаю тебя.

Мэтти была ошеломлена этими словами. Неужели он действительно пожалел ее? Она подкралась к приоткрытой двери и заглянула в щелочку. Джон стоял возле Шейлы, взяв ее лицо руками и всматриваясь в глаза.

– Я вижу, что ты страдаешь. Сейчас ты просто должна цепляться за театр. Только так ты сможешь забыть обо всем. Ты не должна из-за этого негодяя бросать искусство.

Шейла уткнулась головой в его плечо.

«Чертов хитрец! Ты умеешь убеждать людей», – подумала Мэтти. Она тихо вернулась на кухню. Когда чай был готов, поставила на поднос чашки, чайник и понесла его в офис. Шейла взяла чашку. Мэтти положила руку на ее плечо и слегка сжала, давая понять, что она тоже сочувствует ей.

– О, Мэтти! Только в таких ситуациях и понимаешь, что значат для тебя друзья.

– Я знаю, знаю. Дверь была открыта, и я все слышала. Будь уверена, что мы любим тебя и восхищаемся.

Уже через десять минут Шейла направлялась в гримерную. Мэтти вернулась за подносом. Увидев ее, Джон улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он. – Ты молодец. Спасибо. – От него редко можно было услышать похвалу или слова благодарности, поэтому Мэтти не знала, что ответить. – Я хочу выпить. Не присоединишься ко мне? – Он протянул ей стакан с виски. Они чокнулись и выпили все до дна.

– Что вы здесь делаете? – вдруг спросила Мэтти.

– Делаю? – рассмеялся он. – Разве это не заметно? Зарабатываю на жизнь. Благодаря твоему другу Фрэнсису не могу похвастаться хорошим заработком. К тому же я помогаю своей жене.

– Вы женаты?

– Конечно, я женат. Мне пятьдесят пять.

– Где она живет?

– Ты любопытная маленькая девчонка. Елена живет в Оксфордшире. У нас там домик. Предвидя твой следующий вопрос, отвечаю, что она не имеет ничего общего с театром и предпочитает жить своей собственной жизнью, в то время как я делаю свою карьеру. Нас обоих устраивает такая вольная жизнь. Я возвращаюсь домой, к жене, когда могу. А вот что ты здесь делаешь, малютка?

– Я хочу быть актрисой.

– Ну конечно, актрисой. Как же я сразу-то не понял? У тебя есть в этой области какой-нибудь опыт?

– Любительский. Но у меня хорошо выходит.

– Скажи мне, ты наверняка подумала, что сегодня тебе выпал удачный шанс? Разбитое сердце Шейлы и все такое… Могу поклясться, что ты знаешь все слова.

Мэтти пожала плечами. Она была слишком уязвлена, чтобы достойно ответить ему. Он подождал немного и сказал:

– В любом случае, спасибо.

Потом, посмотрев на недопитую бутылку, добавил:

– Кстати, у тебя что, нет никаких дел?

Она направилась к двери.

– Мэтти?

– Да?

– Мэтти, ты отлично справляешься с работой.

За две недели до Рождества театр прибыл в Ярмут. Погода выдалась на редкость солнечной и теплой. Иногда по утрам Мэтти выходила на прогулку вдоль берега моря, чтобы подышать чистым соленым воздухом.

В один из обычных вечеров, когда на сцене шла пьеса Шоу, Мэтти заметила, что Дуглас наблюдал за спектаклем более внимательно, чем обычно. В последние дни Шейла снова стала плохо себя чувствовать, вероятно, на нее нахлынули воспоминания. В конце первого акта она убежала со сцены и бросилась в объятия Джона.

– Я не могу, – шептала она, но ее шепота было достаточно, чтобы его могли услышать все стоящие за кулисами. – Я не могу играть. Почему так тяжело? За какие грехи я так страдаю?

– Ты не можешь? – Джон едва сдерживал себя. – Моя дорогая. Сделай это для меня, если не можешь для себя. Это очень важно.

– Неужели? Если это так необходимо тебе, я постараюсь.

Она снова вышла на сцену во втором акте, но лучше бы она этого не делала. Спектакль шел плохо. Шейла забывала и путала почти каждую реплику. Актеры, которые были ее партнерами на сцене, пытались исправить положение, но им, видимо, не хватало мастерства. Аплодисменты были жидкими и сухими. Джон ушел к себе, не сказав ни слова. Шейла, вся в слезах, направилась в гримерную.

«Я видела спектакли похуже, – думала Мэтти. – Почему они так переживают?» Когда все разошлись, она обошла все гримерные, выключая свет, и решила заглянуть в офис Дугласа. У него горел свет. Мэтти открыла дверь. Он сидел на стуле, опустив голову, а на столе стояли бутылка виски и стакан.

– Извини, если я тебе помешала, – сказала Мэтти. – Я просто проверяю, везде ли выключен свет.

– Входи, входи. Нет ничего более драматичного, чем это! О черт! Слово «драматичный» не подходит для такого провала! Что ты смотришь? Выпей лучше со мной.

Он взял один из пустых стаканов, стоящих на столе.

– Не возражаешь против грязного? Этот ублюдок пил из него, но я не думаю, что он заразный.

– Что произошло?

– Сукин сын! Если бы я был уверен, что она больше не сможет выйти на сцену, я бы сделал то, о чем она просит. Нет, Шейла тут ни при чем. Хотя она и подлила масла в огонь. Он налил еще вина и выпил.

– Мы оба слишком амбициозны, Мэтти. Только не подумай, что я говорю о тебе. У тебя амбиций, наверное, вообще нет. Кстати, как твоя фамилия?

– Бэннер.

– Мисс Бэннер, стало быть.

– Точно.

– Раз уж ты поинтересовалась, что случилось, я тебе расскажу. У меня есть мечта – открыть свой собственный театр. Никаких глупых и нудных спектаклей, никаких Виллоубаев. Несколько лет я откладывал на это деньги из своей зарплаты и искал какой-нибудь финансовой поддержки. Сегодня два моих закадычных друга, которые добились в жизни большего, чем я, специально приехали посмотреть спектакль. Догадываешься, что было дальше?

– Вам отказали в деньгах?

– Именно. Дело не только в деньгах. Они сказали, что сейчас у них нет времени этим заниматься. Вдруг им срочно понадобилось вернуться, появились какие-то дела. Зашли, выпили по рюмочке – и привет.

Мэтти стало жалко его. Она только сейчас поняла, насколько он одинок. Она подошла к нему и прислонилась щекой. Он даже не шелохнулся, не оттолкнул ее, но и не прижал к себе. Мэтти обошла стол и взяла свой стакан.

Джон сделал несколько глотков, а потом предложил:

– Пойдем поужинаем куда-нибудь! Ты не против?

– Конечно, с удовольствием.

Джон тяжело поднялся со стула, опираясь на трость. Надел пальто, шляпу и накинул на шею шарф. Они спустились к выходу. Мэтти выключила везде свет, а Джон закрыл двери. На улице, осмотрев ее с ног до головы, он спросил:

– А где твои вещи?

– Все на мне.

Погода резко изменилась. Приближалась зима. Мэтти едва хватало денег, чтобы оплатить жилье и прокормить себя. На то, что оставалось, она не могла купить себе теплые вещи.

– В конце недели сходи к Вере. Пусть она выплатит тебе часть зарплаты, и ты сможешь купить себе что-нибудь из одежды. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Они пришли в маленький французский ресторанчик. Это было одно из тех мест, которые Мэтти, Вера и Ленни обходили стороной, зная, что обеды в таких ресторанах им не по карману. Старший официант провел Мэтти и Джона к столику, сервированному на троих. Третий прибор быстро убрали.

– Что бы ты хотела заказать?

– Бифштекс и жареный картофель, а на первое – суп.

– На десерт мороженое? Давай закажем бутылочку вина. Ты любишь вино?

– Люблю.

Нельзя сказать, что ужин был легким. Мэтти всегда ощущала голод, поэтому не хотела упустить шанс хорошо поесть за чужой счет.

– Расскажи мне о себе. Наверное, твоя история такая же обычная, как у многих в подобных ситуациях.

– В каких таких подобных ситуациях? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ладно, ладно. Не дуйся. Просто расскажи.

Мэтти начала со своего детства. Она старалась рассказывать только хорошее, обходя острые углы и не вдаваясь в подробности. Потом она поведала о своей встрече с Джулией и их школьных проделках. Не забыла Мэтти рассказать о Джесси и Феликсе.

– Теперь ваша очередь. Пока я ем, вы рассказывайте.

– Я был актером, – начал Джон раскатистым сочным голосом, который, казалось, гремел на весь зал. Мэтти не решилась посмотреть на реакцию окружающих людей. Он поднял трость и стукнул ею об пол. – В театре было не так уж много ролей для калек. Я не хотел играть одну и ту же роль. Я работал в Стрэдфорде, в одном из лучших театров Лондона.

– Расскажите мне, пожалуйста.

– О, это все чепуха. Все. Но я расскажу, если ты хочешь.

Мэтти медленно пережевывала мясо, а когда доела весь гарнир, принялась за шоколадный пудинг. Дуглас рассказывал о выходах на большую сцену, о первых гастролях, об успехах и неудачах.

Вино закончилось, Джон перешел на бренди. Алкоголь ударил ему в голову, и он начал вспоминать смешные случаи, шутить, рассказывать театральные анекдоты.

– А вот сейчас я здесь, обедаю с маленькой девочкой, которая работает менеджером сцены.

– Я не маленькая девочка.

– Я знаю, извини. Я не хотел тебя обидеть.

Официанты нетерпеливо ждали у двери, когда последние посетители освободят зал.

– Они, наверное, хотят, чтобы мы ушли.

Джон посмотрел счет, который принесли час назад, и выложил нужную сумму на блюдце. Они встали и пошли к выходу. Официант вежливо открыл им дверь.

К вечеру стало еще холодней. Джон еле волочил свои больные ноги, а Мэтти поддерживала его под руку, чтобы он не упал.

– О черт, – бормотал он. – Калека, ничтожный калека…

Они с трудом доковыляли до ближайшего фонаря и прислонились к нему. Яркий желтый свет ослепил их. Джон всмотрелся в темноту, но кроме шума набегающих на берег волн, он ничего не услышал и не увидел. На улице было темно и безлюдно.

– Пойдем со мной, Мэтти, – попросил он.

– Хорошо.

Мэтти нелегко было поддерживать его: он был сильно пьян и не контролировал себя.

– Сюда, – указал он рукой на отель, находившийся на противоположной стороне.

Дверь была заперта. Джон кулаком нажал на маленькую кнопку слева. Прошло довольно много времени, прежде чем какой-то мальчуган открыл дверь.

– Где ночной швейцар? – гремучим голосом зарычал Джон. – Почему я и мой друг должны мерзнуть и ждать, пока вы откроете дверь?

– Извините… – начала Мэтти, но потом поняла, что мальчишке глубоко наплевать на Джона и ее объяснения.

Дуглас взял ключ и показал его Мэтти.

– Тринадцатый. Нетрудно запомнить, правда?

Они прошли мимо бара и по ступенькам поднялись в номер Джона. После нескольких попыток он наконец попал ключом в замок и открыл дверь. Мэтти оглянулась, убедилась, что ее никто не видит, и зашла. Вся комната была в зеленых тонах, что придавало ей определенный шарм.

Дуглас снял пальто и шляпу и бросил на кресло.

– Извини меня, я на минутку, – сказал он и вышел из комнаты. Через некоторое время Мэтти услышала шум воды в туалете. Вернувшись, Джон сильно хлопнул дверью, потом подошел к Мэтти и стал расстегивать блузку. Увидев обнаженные плечи, он тяжело задышал. Дуглас с нежностью дотронулся до ее тела. Внезапно резким движением он положил ее на кровать и навалился своим грузным телом. Мэтти освободила руки и обняла его за шею. Он поцеловал ее в лицо.

– Ты пахнешь морем.

Он стал мягко ласкать языком ее глаза, нос, уши. Мэтти было приятно. Она тоже хотела поцеловать его, но он вдруг отклонился и упал на бок. Его глаза были закрыты, а дыхание ровным. Мэтти поняла, что Дуглас уснул.

Она тихо прошла в ванную, умылась, причесалась и вернулась в комнату. Джон крепко спал. Он выглядел неуклюжим ребенком. Мэтти стянула с него брюки, рубашку и накрыла одеялом. Потом она разделась сама и, юркнув под одеяло, сразу уснула.

Когда Мэтти проснулась, было уже светло. Она перевернулась на другой бок и увидела, что Джона рядом не было. Не было его и в комнате. Мэтти села на кровати, поджав колени, и прислушалась.

Наконец открылась дверь и вошел Джон. Он приблизился к Мэтти и посмотрел на нее.

– Извини, – тихо сказал он. – Представляю, каким красавцем я был вчера. Обычно я не пью так много. Я уже не в том возрасте, чтобы напиваться. Это может привести к печальным последствиям.

– Пятьдесят пять – это еще не возраст.

Она вспомнила, как он выглядел прошлой ночью раздетым, и ей стало неловко за обоих, но Джон почему-то засмеялся.

– Не хочешь попробовать еще раз? – спросил он.

Мэтти вспомнила его нежные поцелуи, ласки, и ей захотелось ощутить их вновь. В это утро она поняла, что Джон Дуглас нравится ей. Не говоря ни слова, Мэтт протянула ему руку. Он устремился к ней, на ходу сбрасывая одежду. Джон притянул ее к себе и увлек на кровать.