Текст книги "Скверные девчонки. Книга 1"

Автор книги: Рози Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава тринадцатая

Джулия и Александр обвенчались в маленькой церкви в деревне Леди-Хилл. После церемонии леди Блисс, или Фэй, как она попросила Джулию называть себя, дала прием в галерее Леди-Хилла. Пришли члены семьи, жители деревни и арендаторы. София припомнила, что на ее свадьбе было пять сотен гостей и праздник был под тентом в саду. «Хотя бы мне удалось этого избежать», – подумала Джулия.

Она хотела просто зарегистрировать брак в Лондоне и затем организовать свою вечеринку в клубе. Но Александр и слышать этого не хотел. Он хотел, чтобы они поженились по всем правилам, как заведено в Леди-Хилле, а всю суету вокруг свадьбы свести к минимуму. Джулия согласилась из любви к нему и желания угодить. На ней было пышное платье из белого шелка, и две маленькие кузины из семьи Броквэй были на свадьбе ее подружками.

– Мы можем устроить большой праздник для друзей позже, в Лондоне, правда? – спросила она Александра.

– Конечно, можем, – обещал он. – Но давай сначала поженимся.

Приготовления к свадьбе были скучны, но они были счастливы и влюблены и с удовольствием участвовали во всех ритуалах. Однажды все это закончилось, и Джулия очень плохо запомнила день своей свадьбы. Бетти казалась робкой и испуганной в своем новом костюме-двойке, который был слишком большим и ярким для нее. Вернон почти повис на руке Джулии, когда они проходили между рядов в церкви. На семейной скамье Джулия заметила прямую спину сэра Перси и рядом с ним туманно улыбающуюся Фэй в шляпе. Была там и Чина. Она сидела на полупустой стороне невесты. Ее самообладание таило в себе угрозу, но Джулия отметила, как она довольна, потому что Александр счастлив.

Джулия не сомневалась, что она не в полной мере соответствует идеалу невестки, который создали сэр Перси и вторая леди Блисс. Если бы Александр предоставил им выбор, они не выбрали бы ее. «Разумно предположить, что они постараются превратить меня в нечто более подходящее, – подумала Джулия. – Очевидно, они почувствовали облегчение, когда Александр решил жениться».

Степенно стоя рядом со своим мужем, она слушала скучные речи и страстно желала избавиться от украшенного цветами головного убора, который колол виски. «Могло быть и хуже, – подумала Джулия. – Например, Александр женился бы на Мэтти». Джулия кусала себе губу, чтобы перестать думать об этом. Мэтти выпила уже изрядное количество шампанского и производила фурор среди родственников, собравшихся в конце галереи.

После свадьбы мистер и миссис Блисс улетели в Париж на медовый месяц. Вернувшись, они остановились в квартире Александра на площади Маркхэм. Джулия распаковала свадебные подарки и убрала, насколько могла, холостяцкое жилище. Однажды утром, когда Александр ушел на деловую встречу, она написала письмо Джошуа Фладу: «Я вышла замуж. Разве это не странно? Я все еще думаю о тебе, хотя и очень люблю Александра. Это ненормально, как ты думаешь?»

Когда она закончила письмо, то перечитала и порвала. «Все закончилось, – сказала она себе. – Закончилось, как Блик-роуд, квартира на старой площади и безрадостные дни работы в фирме Трессидера. Печаль и чувство потери, незавершенного дела – это часть взросления. Пора научиться жить как все».

Следующее, что она предприняла, это устроилась на работу в отдел редакции престижного журнала, сообщив об опыте работы у Трессидера. Удивительно, но работу она получила. Александр был доволен и горд, и поэтому она сама стала гордиться собой. Постепенно их жизнь начала превращаться в богемную рутину. Александр сочинял музыку и исполнял ее на трубе или рояле. По вечерам они устраивали шумные и продолжительные вечеринки, приглашая своих старых и новых друзей, или посещали джаз-клубы, или сидели, взявшись за руки, в маленьких бистро, а потом торопились домой. Это было счастливое, беззаботное, полное удовольствий время.

– Мне нравится быть замужем, – сказала Джулия Мэтти. – Кто бы мог подумать?

– Ну хотя бы я, – подсказала Мэтти. – Хотела бы я найти кого-нибудь, пусть даже наполовину такого порядочного и милого, как Блисс.

– Ты найдешь, – пообещала Джулия. – Только подожди какое-то время.

Ни одна из них не упомянула о Джимми Проффите.

Примерно через три месяца после свадьбы у отца Александра случился удар. Сначала казалось, что он поправится, но через неделю он умер.

Джулия не поняла, что означает смерть этого старого человека. Ей не пришло в голову, что после похорон, после всех формальностей, связанных с завещанием и разделом наследства, они уже не вернутся в квартиру на площади Маркхэм и прежняя веселая жизнь останется позади.

Александр был нежным, но абсолютно непреклонным на этот счет.

– Мы задержимся здесь ненадолго. Отец умер, и мне надо управлять имением и хозяйством.

Джулия спросила:

– Некоторое время – это сколько?

Александр обнял ее.

– Леди-Хилл – это мой дом. – Он поймал себя на слове и поправился: – Наш дом. Я не могу быть отсутствующим хозяином.

Она уже поняла, в чем дело, но хотела, чтобы он прямо сказал об этом.

– Что это значит?

– Я хочу, чтобы мы жили в Леди-Хилле.

– А как же моя работа, Алекс? Мне нравится то, что я делаю. И я думала, тебе тоже нравится. – Сейчас ей казалось невозможным упустить свой шанс, единственную работу, к которой у нее были призвание и талант.

Александр не ушел от ответа.

– Я считаю, что Леди-Хилл – тоже работа. Для нас обоих. – Он смотрел прямо ей в глаза, с убеждением, что она сделает так, как он просит.

Мужчины вроде Александра Блисса – сэра Александра (а ведь она стала леди Блисс), напомнила она себе, – воспитаны так, чтобы на все получать согласие у своих жен. Фэй, определенно, всегда была согласна. Чина, вероятно, нет. Александр был умным, чувствительным, отзывчивым, были у него и другие достоинства, за которые Джулия полюбила его, но в нем был жив также его отец. Она выпрямилась, готовая бороться с ним.

А потом она вспомнила их первый приезд в Леди-Хилл, когда она увидела Александра, воодушевленного этим тихим мрачным местом, и влюбилась в него. Он сказал ей, что когда-нибудь будет жить здесь. «Когда отец умрет, – сказал он тогда. – Таково условие».

И она одобрила этот договор, приняв его условия. Она даже завидовала происхождению Александра, его корням, раскинувшимся по землям Леди-Хилла. Не было оснований возражать и роптать. Джулии было свойственно схватывать все на лету, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы принять решение.

– Да, – согласилась она. – Работа приходит и уходит. Если мы собираемся жить здесь, Александр, нам следует привести это место в порядок.

Довольный и счастливый, он просиял, и Джулия почувствовала удовлетворение от своей тайной жертвы. Александр обнял ее крепче.

– Разумеется, мы оживим этот дом. Ты говорила, что ему нужны толпы людей. Соберутся все, ты же знаешь. Можно быть совершенно уверенными в этом.

– Мы должны устроить праздник. Отметить новоселье. – Джулия выскользнула из его рук и в возбуждении закружилась по комнате. – У нас будет чудесное новоселье. На Новый год. Лучшая вечеринка всех времен! Ты согласен?

Александр с любовью следил за ней.

– Непременно, – ответил он. – Что еще ты хочешь предложить?

Итак, Джулия уволилась из журнала, и они закрыли квартиру на площади Маркхэм.

– Только не продавай ее и не сдавай никому, – попросила Джулия. – Ведь остаются уик-энды и праздники…

Александр мог позволить себе снисходительность.

– Конечно. Мы оставим ее для тебя, и ты сможешь пользоваться ею, когда захочешь.

Они вместе уехали в Леди-Хилл.

К некоторому удивлению Джулии, Фэй уже переехала в маленький домик в имении.

– Вы же не хотите, чтобы вам мешали старики? – настаивала она. Мачеха начинала нравиться Джулии своей мягкостью. Еще она подумала, что, несмотря на траур и скорбь по мужу, Фэй с облегчением сняла с себя ответственность за имение, возложив ее на Александра, и собралась отдохнуть в своем простом домике с маленьким садом.

Нравилось это ей или нет, но Фэй играла роль леди Блисс намного лучше, чем получалось у Джулии.

– Я не леди Блисс, – жаловалась она Александру. – Она должна быть старше. Это твоя мать. Или мачеха.

К титулу Александр относился безразлично.

– Это всего лишь имя, – пожал он плечами. – С его помощью крышу не починишь, а хотелось бы.

Но Джулия не могла привыкнуть к своему званию и к тем обязанностям, которые оно возложило на нее.

– Это не я.

– Нет, это ты, – мягко уговаривал Александр. – Потому что ты – моя жена.

В Леди-Хилле, в деревне и на соседних фермах все называли ее леди Блисс.

– Я Джулия, – настаивала она, не уставая повторять это.

Соседи с недоверием смотрели на нее.

– Разве ты не видишь? – спрашивал Александр. – Они хотят, чтобы ты стала тем, кем являешься. Им не нужна новомодная лондонская куколка.

Джулия, помолчав, спросила:

– А тебе?

Он поцеловал ее.

– Мне нужно то, что у меня есть, и ничего больше мне не нужно. Я люблю тебя.

Так продолжалось несколько недель, которые они провели вместе до праздника Джулии.

Ее раздражали условности деревенской жизни и роль матроны, которую ей нужно играть, но внутри, в стенах Леди-Хилла, она была вполне счастлива. Ей нравилось принимать вызов судьбы, и она увлеченно искала и находила в себе силы быть владелицей такой огромной усадьбы.

У нее созрело множество планов, относящихся к Леди-Хиллу. Она бродила по комнатам, передвигая мебель и портьеры, даже проникла в зимний сад и поковырялась в цветочных клумбах под присмотром старого садовника.

– Мы вдохнем жизнь в Леди-Хилл, – обещала она Александру.

– Ты уже это сделала, – сказал он. Они прильнули друг к другу и долго смеялись, пока их не охватило желание. Александр увлек ее на пол, и там, перед большим каменным камином, они занимались любовью.

За две недели до Рождества доктор Джулии уверенно сообщил ей, что она беременна.

Почему-то она скрывала это даже от себя самой. Она собиралась открыть Александру свою маленькую тайну в канун Нового года, во время праздника, но случился пожар. А после него казалось, что языки пламени уничтожили все. Не только дом, но и все их надежды, все нежные ростки их счастья и саму любовь.

Джулия знала, что она виновата во всем. В том, что произошло в канун Нового года, во всех тех ужасах и их последствиях. Чувство вины поселилось в ней тогда, когда угли еще дымились, а Александр и девушка Фловера лежали в больнице.

Пламя было быстрым и опустошающим, а вина росла незаметно и еще больше ужасала своей невидимостью. Прошло много времени, прежде чем Джулия поняла, что у них с Александром были очень слабые шансы устоять против пожара и чувства вины. И еще больше времени понадобилось, чтобы она простила себе случившееся.

А до того, как вспыхнуло пламя, она, должно быть, верила, что оба они неуязвимы.

Джулия наслаждалась каждой минутой приготовлений к празднику. Она пригласила из Лондона всех старых друзей, местных друзей Александра и соседей. Только Феликс не мог приехать, он был в Нью-Йорке с Джорджем. Джулия убедила рок-группу из «Рокет» поиграть на празднике в Леди-Хилле, она заказала шампанское и до мелочей продумала, как украсить дом.

В центре дома должна была находиться огромная рождественская елка. Когда ее внесли, Джулия от восторга захлопала в ладоши. Верхушка дерева касалась потолка гостиной, а темные пахучие ветки расходились красивым зеленым веером. Идея украсить елку настоящими свечами принадлежала Джулии. Она хотела воссоздать настоящее викторианское Рождество, о чем еще девочкой мечтала на Фэрмайл-роуд. Александр высказался в пользу обычных елочных огней, но не стал спорить и уступил. Он всегда уступал ей в мелочах.

Итак, дом был украшен, кушанья приготовлены и расставлены на столе в серебряной посуде. Музыканты настроили инструменты, свечи были зажжены. Гости разбрелись по дому, наполнив его музыкой и смехом.

Джулия переходила из комнаты в комнату, наблюдая за своей вечеринкой, как за своим детищем. Если она не чувствовала себя частью общего веселья, то, наверное, потому, что сама устроила этот праздник, и грустно ей было потому, что заканчивалось десятилетие.

А потом, в лучший момент этого вечера, когда гости прониклись духом праздника и собрались в гостиной, елка, сиявшая огнями во всей своей красе, вдруг покачнулась и упала, объятая пламенем.

Огонь вспыхнул в голове Джулии. Потом, после пожара, куда бы она ни смотрела, везде видела пляшущие языки пламени. Чаще они являлись в ночных кошмарах, заставляя ее содрогаться от ужаса, но иногда возникали перед глазами и днем. Снова и снова она видела черный контур Леди-Хилла в огне. Окна его уподобились алым ртам, из которых вырывались языки огня и облизывали стены дома. Еще был шум. Веселое и голодное потрескивание огня, хруст и стон старого дерева и кирпича, становившихся добычей огня.

Сначала казалось, что единственной жертвой стал дом.

Прошло несколько мгновений паники, когда огонь перекинулся на старые бархатные портьеры и деревянные панели. Потом ошарашенные гости, спотыкаясь и налетая друг на друга, вырвались во двор. Они сбились в гудящую толпу и, дрожа от холода, наблюдали, как пламя рвануло ввысь.

Именно Джулия вспомнила о Джонни Фловере и его девушке. Она и Александр тщетно пытались найти их в толпе спасшихся гостей. «Жаль, что все хорошее быстро заканчивается», – сказал Джонни, когда приехал. Здесь ни его, ни девушки не было. Александр повернулся к дому, и Джулия заметила отблеск огня в его глазах. «Должно быть, они еще там», – выкрикнул он и побежал к дому. Казалось, жара и огонь бросились ему навстречу.

Джулия закричала: «Остановите его! Не пускайте его туда!»

За ним устремились люди. Некоторые пытались оттащить его, другие встали на его пути, но не выдержали напора огня и отступили. Александр вступил в пламя, и оно лишь громче загудело.

– Он погибнет! – услышала Джулия собственный вопль.

Молчание и неподвижность толпы людей поражали еще больше в сравнении с безудержной энергией огня.

Мэтти была среди них. Джулия и Мэтти повернулись друг к другу. Снова – только они две, как это было всегда. Наконец они услышали гудки пожарных машин.

Джулия побежала к большим красным машинам. Разорванная шелковая юбка путалась в ногах и обвивала их.

– Мой муж там. Спасите его! О Боже, спасите его! – крик разрывал ей горло. – Там Джонни и его девушка. Спасите их!

Оставив Джулию, пожарники побежали к дому. Их шлемы опрокинулись, когда они смотрели на крышу. Уже показался ее черный остов, когда пламя вырвалось на свободу. Его языки извивались, как змеи, и кружили, качались, достигнув верха. Джулия заметила, как пожарники побежали под каменную арку, туда, где недавно скрылся Александр.

Мэтти стояла с одной стороны, а с другой стороны находился мужчина с баками, друг Фловера. При свете свечей Джулия танцевала с ним, и казалось, с тех пор прошла целая вечность. Остальные гости стояли молчаливой толпой, потеряв дар речи от пережитого шока. Струя воды дугой поднялась из шланга и упала на черную крышу. Вода шипела, превращаясь в пар, и казалась лишь жалкой струйкой против всесильной мощи огня. Джулия не отводила глаз от дверей под каменной аркой, откуда периодически вылетали клубы дыма. Она не замечала слез, катившихся из глаз.

Шипение, треск и жуткий красный свет сковали волю людей. Ужас – единственное, что она чувствовала, продолжая кричать: «Блисс! Блисс!»

Неожиданно в проеме дверей возникло движение. Вырвался сноп искр, и яркий свет отразился от защитного костюма. Из-под покрова дыма выступил пожарник, и Джулия заметила, что на плече его висело тело девушки. Мэтти стиснула руку Джулии, но она вырвалась и побежала туда. Прибыла «скорая помощь», и люди в черных униформах и с холщовым полотнищем пробежали мимо нее. Они расстелили его на земле под одним из буков.

Пожарник остановился и бережно положил на полотнище свою ношу.

То, что Джулия увидела, осталось в ее памяти на всю жизнь.

Девушка была жива, она повернула голову. Но чувство облегчения мгновенно сменилось спазмом ужаса. Джулия смотрела на ее лицо, не понимая, кто это.

Девушку Фловера невозможно было узнать. Ее лицо больше не было лицом. Это был сырой материал, красный расплавленный воск с двумя черными рваными отверстиями.

Потом широкие спины заслонили девушку, опустились на колени и закрыли ее лицо. Джулия больше его не видела. Она зажала себе рот рукой и впилась зубами в костяшки пальцев. Она почти не почувствовала боли. Стон застрял у Джулии в горле. Носилки подняли и унесли в машину «скорой помощи».

Кто-то громко кричал.

Джулия повернула голову и снова смотрела на вход под аркой. Она увидела еще одну яркую вспышку и пожарных с другой ношей. Их было двое, между ними беспомощно висел Блисс. Его головы Джулия не видела. Он потерял одну туфлю, и нога его болталась в черном носке. Из-под рваных штанин показалась почерневшая от дыма кожа.

– Джулия…

Это снова была Мэтти. Она обняла подругу за талию, поддерживая ее.

– Я хочу подойти к нему, – твердо сказала Джулия.

Она устремилась вперед, спотыкаясь, и опустилась, когда Блисса положили на вторые носилки. Джулия посмотрела на его лицо. Оно почернело, кровь текла из глубокой царапины на левой щеке, глаза были закрыты, но все-таки это было лицо Блисса. Он открыл рот и судорожно глотнул воздух.

Он был жив. Джулия вздохнула с облегчением. Ее мягко оттеснили, и санитары стали оказывать ему помощь. И вот тогда она увидела его руки. Они были красными и расплавленными, как лицо бедной девушки, и казались клешнями. Рукава его пиджака и рубашки обуглились, и ткань прилипла к обгоревшей коже.

Джулия снова вырвалась из рук, которые пытались ее удержать.

– Позвольте мне поехать вместе с ним, – умоляла она, но двери машины закрылись за двумя носилками.

– Полиция отвезет вас в больницу. Пусть лучше машина «скорой помощи» окажется там побыстрее, – ответили ей.

Один из пожарных отвел ее в сторону. Синий свет, мигавший на крыше машины, пробегал по лицам стоящих рядом. Высокий белый автомобиль уехал, и вопль сирены разорвал тьму. Этот звук неожиданно оказался громче шума огня.

– Фловер, – произнесла Джулия. Она снова не сводила глаз с двери и пожарных и с надеждой смотрела, как струи воды побеждают пламя. Там, где вырывались новые языки, вода уничтожала их, дым стал гуще и чернее, вместо торжествующего треска огня теперь раздавалось шипение пара.

Она наблюдала, как клубы дыма скатывались с остова крыши. Падали небольшие тлеющие куски балок, легкий ветерок разносил сажу. Запах пожара словно застрял у нее во рту. Она закричала:

– Фловер! Фловер еще там! Помогите ему!

Мэтти, друг Фловера и другие гости окружили ее, наблюдая и молясь про себя.

– Они пытаются сейчас достать его, – пробормотал кто-то.

Джулия безумным взглядом обвела круг почерневших испуганных лиц. Женщины дрожали от холода в своих легких платьях, и только сейчас она заметила, что сама тоже дрожит. Джулия обернулась к дому.

– Я не могу. Я должна дождаться, пока они вынесут Фловера.

Лицо пожарника под шлемом было натянутым. Она поняла: они думают, что он мертв.

Мэтти взяла Джулию за руку и отвела прочь.

– Пойдем, – повторяла она. – Надо ехать в больницу.

Джулия безмолвно позволила увести себя к машине. Она села на заднее сиденье рядом с Мэтти. Кто-то принес красное одеяло и накрыл их, и Джулия ощутила голую руку Мэтти рядом со своей. Они посмотрели друг на друга, Мэтти плакала.

– Он не мог умереть, – сказала Джулия высоким и резким голосом. – Только не Фловер! Они спасут его. Я знаю, они спасут.

Последний взгляд на Леди-Хилл этой ночью остался в ее памяти навсегда. Огромная с трудом узнаваемая груда объятая огнем, внутри которой были заключены ужас и смерть. Клубы дыма злорадно потянулись за уезжавшей машиной.

Мэтти и Джулия сидели, прижавшись друг к другу, пока они ехали за машиной «скорой помощи».

Джонни Фловер погиб. Пожарники нашли его тело, которое с трудом можно было опознать, на пороге дверей спальни. Вскрытие показало, что он задохнулся от дыма, прежде чем его настигли языки огня.

Кисти рук и предплечья Александра серьезно обгорели. Джулия ждала в больнице до середины того страшного дня, потом поехала с ним в машине «скорой помощи» в другую больницу, которая находилась в тридцати милях отсюда, где было специальное ожоговое отделение. В машине, еще не оправившись до конца от шока, с искаженным от боли лицом, Александр прошептал:

– Мы восстановим Леди-Хилл. Каждый кирпич, каждую перекладинку. Пожар не может так просто убить Леди-Хилл. – Он пошевелился на узкой кровати, словно хотел поднять руки и сразу начать работать.

– Конечно, мы построим дом заново, – успокоила его Джулия.

Она вздрогнула. Языки пламени, лицо девушки, последний взгляд на дымящийся дом – все это так ясно стояло перед ее глазами. Эти образы останутся с ней и будут преследовать днем и ночью. И тяжесть вины, которую Джулия уже ощутила, камнем легла на душу. Она наклонилась над Александром и поцеловала его в лоб. Он поморщился даже от такого легкого прикосновения, и медсестра, которая ехала вместе с ними, мягко отстранила Джулию.

– Прости меня, – безнадежно сказала она. – Это я виновата во всем.

Александр закрыл глаза.

– Нет. Почему ты так говоришь?

Они приехали в больницу, и его увезли на обследование. Позже вышел врач и сказал Джулии, что потребуется пересадка кожи и недели особого ухода, прежде чем его обгоревшие руки вернутся к жизни.

– Он музыкант, – сказала Джулия. – Он играет на трубе и рояле.

– Да? – удивился доктор. – Но сейчас еще слишком рано. Мы не можем сказать ничего определенного.

– Понимаю, – сказала Джулия утомленно. – Спасибо.

Приехала Мэтти, и ее увезли в поместье Леди-Хилл. Джулия легла в постель, но не могла спать, потому что видела перед собой руки Александра, лицо девушки и бесформенное тело Джонни Фловера.

Обгоревшую девушку врачам удалось спасти с большим трудом. Еще много дней после пожара она была слишком слаба, но затем и она попала в ожоговое отделение. Джулия пошла навестить ее. Девушка лежала под белыми простынями. Сейчас Джулия уже знала, что ее звали Сэнди. Они однажды, очень давно, встречались в клубе. Сэнди была замужем, но сбежала с Джонни Фловером встретить Новый год в Леди-Хилле. Джулия вспомнила, как лукаво и заговорщицки улыбался Джонни, поднимаясь по лестнице. «Шипи… Меня здесь не было», – сказал тогда Фловер.

Джулия вспоминала это снова и снова. Слова и безумные образы то и дело возникали в ее сознании. Фловер и Сэнди сполна заплатили за свои ночные приключения.

Джулия скованно присела у кровати. Она смотрела на бинты, скрывавшие изуродованные черты молодого лица. Сэнди потребуются месяцы для пересадок кожи, годы – для пластических операций. Непроизвольным движением Джулия дотронулась кончиками пальцев до своих скул и гладкой кожи.

Сэнди прошептала:

– Передайте вашему мужу… мою благодарность.

Александр спас ей жизнь. Он схватил в кухне полотенце, обмотал им голову и сквозь завесу дыма поднялся по горящей лестнице наверх. Сэнди лежала без чувств у стены в коридоре. Жара обжигала кожу Александра. Кашляя и задыхаясь, он подполз к ней. Волосы и одежда Сэнди были в огне. Александр сбил пламя руками и как-то умудрился стащить ее вниз по лестнице. Ступени обрушивались под ногами. Александр падал сам и увлекал Сэнди за собой.

Пожарники нашли их, лежащими у подножия лестницы.

Джулия сама восстановила ход событий, сложив воедино все фрагменты рассказа. Их было мало – лишь отрывочные воспоминания Александра.

– Я нигде не видел Джонни Фловера, – твердил он. – Я нигде не видел его. Но если бы я нашел его, я мог бы попытаться…

– Ты сделал все, что мог, – утешала его Джулия.

Смелость Александра успокаивала ее, однако сама она таким качеством не обладала, и это только увеличивало расстояние, существующее между ними.

Она ближе наклонилась к Сэнди и тихо сказала:

– Я скажу ему. Я обязательно передам.

Маска кивнула едва заметным, полным боли движением, и Джулия представила под бинтами красную расплавленную плоть.

В тот день, когда Джулия навестила Сэнди впервые, она наконец сообщила Александру о беременности. Трудно было поверить, что ребенок все еще внутри, что он продолжает тихо расти, не зная о горе и страданиях, но доктор убедил ее в этом.

Удовольствие, полученное Александром от этого известия, проявилось так бурно, что почти испугало ее. Он поднял большие забинтованные лапы в жесте бессильного восхищения.

– Ребенок! Это же возрождение, понимаешь? Все будет в порядке. Мы восстанем из пепла, как Феникс, все втроем.

Джулии было стыдно за себя, но она не могла даже мечтать о возрождении. Огонь выжег ее изнутри, и вина ходила за ней по пятам. Это она захотела пригласить в Леди-Хилл людей, это она купила красивые свечи для елки и сама их закрепила на ветках. И вот любимый дом Александра разрушен, а его изящные, чувствительные руки музыканта превратились в завернутые в вату обрубки. Жизнелюб Фловер мертв, а Сэнди лежит чуть дальше, если пройти по коридору, и узнать ее уже нельзя. Джулия вздрогнула при мысли о Леди-Хилле и его призраках.

Она жила с Фэй в ее домике и каждый день приходила в больницу к Александру, но ни разу не отважилась подойти к дому и взглянуть на то, что от него осталось.

Александр выздоравливал так быстро, что это поражало врачей. Пересадка кожи прошла успешно, руки заживали, и пребывание в больнице уже начало его тяготить.

– Я хочу домой, – заявил он. – У меня есть жена, мы ждем ребенка. Я хочу восстановить мой дом для всех нас.

Джулия была уверена, что стремление начать возрождение Леди-Хилла ускорило процесс выздоровления.

Наконец его выписали из больницы, на несколько недель раньше, чем предполагали сначала. Врачи сказали, что со временем функции его рук, даже пальцев, полностью восстановятся, но гибкость их уже не вернуть. Он не сможет больше выступать как исполнитель.

– Я могу писать музыку, – заявил он Джулии. – Все равно я не много стоил как трубач. Давай поедем домой.

Они оставили Сэнди в больнице. Она поправлялась, но должна была еще много времени провести в клинике. Когда Джулия и Александр зашли к ней, чтобы проститься, у нее был муж, и она жестом показала, что хотела бы остаться только с ним. Джулия очень хорошо понимала, что ей не нужны свидетели новогодней вечеринки.

Джулия и Александр вернулись домой.

Сначала они пошли в домик Фэй, но едва Александр вступил в аккуратную гостиную мачехи, как объявил, что хочет прогуляться к своему дому. Он обратился к Джулии:

– Пойдем со мной.

Джулия знала, что он этого потребует. Их глаза встретились.

– Я…

– Пойдем, – повторил Александр.

Джулия опустила голову.

– Хорошо, я иду, – прошептала она. – Фэй, пойдешь с нами?

Фэй растерянно промямлила что-то о том, что ей надо готовить ланч. Джулия и Александр отправились вдвоем, прошли по парку, где цвели крокусы, и по аллее, ведущей к дому. Когда они завернули за угол, Джулия взглянула на мужа. На его лице застыло выражение свирепой сосредоточенности. Казалось, он совершенно забыл о ней. Дом был прямо перед ними. Джулия увидела выгоревшее крыло, почерневшие от дыма кирпичи и камни, разрушенную крышу, окутанную брезентом, как саваном. Она снова уловила запах дыма и увидела злобную игру языков пламени. Она повернула голову, будто прислушиваясь к гудкам пожарных машин.

Александр, стоя рядом с ней, вздохнул.

– Это еще не так плохо. Я думал, будет намного хуже.

Он пошел вперед, ускоряя шаг, и Джулия последовала за ним. Она сжимала кулаки в карманах пальто, чтобы унять дрожь. Когда они приблизились к черным стенам и пустым окнам, огонь показался настолько реальным и так близко, что она испугалась, что обожжется. От чада и дыма из ее глаз потекли слезы. Окна на разрушенной стороне дома уставились на нее, обвиняя.

Александр быстро прошел к дальнему концу двора.

– Ты не зайдешь в дом вместе со мной? – позвал он.

– Я… я лучше подожду тебя здесь, – ответила она. – Я боюсь идти дальше.

Александр не слышал ее последних слов. Он уже скрылся за углом дома, направляясь к боковым дверям. Джулия долго ждала его во дворе. Грачи, гнездившиеся в вязах с другой стороны дома, неустанно кружили над головой, но Джулия не видела ничего, кроме жадного, всепоглощающего огня.

В конце концов Александр вышел. Он улыбался, но в уголках его рта проявились суровые вертикальные линии. Выражение злобной сосредоточенности усилилось.

– Внутри полный беспорядок, но с этим мы справимся. Лестница, панельная обшивка – все сгорело. Но все вернется на свои места. Это лишь вопрос времени и денег.

– Как было бы чудесно, если бы это удалось нам, – поддержала Джулия. Но у нее не было ни малейшей уверенности, что это возможно.

Он повернулся.

– Никаких «если». Это будет. Это должно быть. Послушай, я знаю, что мы можем сделать. Другая часть дома, где кабинет отца и комната домработницы, почти не повреждена. Мы можем поселиться в этих комнатах, пока будет продолжаться реставрация. И мы сможем следить за ее ходом, за всеми работами.

Джулия сжалась.

– Александр? Это так необходимо – жить сейчас там, внутри? После…

Джулия указала рукой на то место, где пожарники положили Сэнди на носилки. Они вынесли Александра, а судьба Джонни Фловера была тогда еще неизвестна. Эти образы казались ей более живыми, чем реальный солнечный мартовский день.

– Мы должны жить там, – сказал Александр.

Когда он подошел к ней, ей захотелось убежать, отвернуться, но он положил руку ей на живот.

– Мы сделаем это не только ради нас, но и для него.

– Для него? – эхом отозвалась Джулия.

– С деньгами у нас будет неважно, – добавил Александр, словно не слыша ее последних слов. – Похоже, дом не был застрахован.

– Я не беспокоюсь о деньгах, – с отчаянием сказала Джулия.

Через несколько дней они обосновались в уцелевшем крыле.

Не теряя ни минуты, Александр начал разрабатывать план перестройки дома и думать, где взять на это деньги. Его решимость стала почти фанатичной. Он был постоянно занят, а Джулия в одиночестве, отрезанная от него его делами, все сильнее чувствовала свою вину и свой страх перед домом, который обожал ее муж.

Они отдалились друг от друга и скоро пришли к тому, что Джулия уже не могла поверить в счастье, которое они испытывали до пожара. Она забилась в свой неуютный угол разрушенного дома, преследуемая своими кошмарами.

Временное облегчение наступило незадолго до рождения ребенка. Джулия настояла на том, чтобы рожать в Лондонской клинике для матерей. Фэй и Чина единодушно поддержали ее. Александр позволил им всем распоряжаться, поскольку сам лишь сейчас стал задумываться обо всем, что имело отношение к ребенку. Скоро они вдвоем переехали в квартиру на Маркхэм-сквер и стали ждать рождения ребенка.