Текст книги "Рубенс"

Автор книги: Роже Авермат

Три года шли работы над княжеским жильем Рубенса, и все это время художник работал так, как он умел работать, – с полной отдачей сил.

Для своего друга Моретуса он делает карандашные наброски заглавных листов, которые потом гравирует Теодор Галле <sup>[124]124
  Теодор Галле(1571–1633) – известный антверпенский гравер из семьи граверов и торговцев картинами Галле. Ученик своего отца Филиппа. Был одно время в Риме, где особенно изучал памятники античности.


[Закрыть]</sup> . Он бегло набрасывает бесчисленные живописные композиции, которые его помощники повторяют в увеличенном размере. Они пишут каждый свою часть картины, а Рубенс исправляет целое прежде, чем сдать работу клиенту. Пишет он и сам – иногда какую-нибудь фигуру, реже целое полотно, как бы для того, чтобы доказать, что он остается непревзойденным. Потому что если в его мастерской и существует разделение труда и он пользуется услугами того же Яна Брейгеля или Франса Снейдерса <sup>[125]125
  Франс Снейдерс(1579–1657) – знаменитый фламандский живописец. Ученик Питера Брейгеля Адского (старшего сына Питера Брейгеля Мужицкого) и Хендрика ван Балена. С 1613 г. работал в мастерской Рубенса, часто выполнял в его картинах изображения животных и растений.


[Закрыть]</sup> и многих других, все-таки именно он объединяет их всех и играючи превосходит каждого, даже в его узкой области.

Князья, прелаты, вельможи и богатые сановники добиваются произведений, написанных рукой Рубенса, но зачастую им приходится довольствоваться работами, выполненными художниками из его мастерской по эскизам мастера и только выправленными им. Вот новое «Поклонение волхвов» – менее пышное и в то же время менее блестящее. Его отправят в Мехельн, где оно украсит церковь св. Иоанна. А вот гигантский «Страшный суд», предназначенный для главного алтаря церкви иезуитов в Нейбурге. Его заказал Вольфганг-Вильгельм Баварский, герцог Нейбургский <sup>[126]126
  Вольфганг-Вильгельм, пфальцграф Баварский, герцог Нейбургский(1578–1653) – большой почитатель таланта Рубенса.


[Закрыть]</sup> . Только что выпутавшийся с помощью Спинолы из весьма затруднительного положения, этот новоиспеченный католик принялся украшать церкви…

«Страшный суд» – это гимн во славу человеческого тела. Обнаженные тела переплетаются, напластовываются друг на друга, причем праведники кажутся не менее взбудораженными, чем грешники. Мускулистые мужские тела Рубенс уже неоднократно изображал, но вот, наконец, появились и пышнотелые женщины. Однако образу бога недостает величия и доминирующего положения. Это всего лишь одна из многих фигур вокруг оставленного пустым пространства в центре. Если ансамбль и свидетельствует о великолепном темпераменте, в композиционном отношении он несовершенен.

Для того же самого герцога Рубенс пишет «Охоту на львов». Собственно говоря, это не столько охота, сколько битва. Удары клыков и когтей, разъяренные лягающиеся лошади, шпаги, стрелы и копья. Пейзаж ограничен отрезком горизонта. Увлеченный этим сюжетом, Рубенс будет часто его повторять. Тут есть где развернуться – продемонстрировать свою любовь к движению и внешним эффектам, свое знание анатомии и ракурсов. Конечно, Рубенс не забыл произведения, фрагменты которого он копировал в Италии, – «Битвы при Ангиари» великого Леонардо. Но разве кто-нибудь из предшественников Петера Пауля писал львов, волков и леопардов в столь трудных и неожиданных позах? Что до лошадей – он всегда ими восхищается. Он создал тип идеального коня – с узкой головой, широким крупом, нервными ногами, длинной развевающейся гривой, с хвостом, похожим на султан, с трепещущими ноздрями и огненным взглядом. Изображение коня он использовал в композициях своих портретов, охот, битв, религиозных сцен, он посвятил ему одно из самых лирических и, несмотря на воинственный сюжет, одно из наиболее гармонических своих произведений – «Битву греков с амазонками».

При случае Рубенс пишет также рыб, как, например, в «Чудесном улове», который он создал по заказу гильдии рыботорговцев для алтаря в церкви Богоматери в Мехельне. Это удивительно жизнеутверждающее произведение. Бронзовые, напрягшиеся от усилия тела рыбаков составляют мощный контраст со спокойной фигурой Христа.

Наряду с картинами на религиозные сюжеты – а Рубенс повторяет свои излюбленные мотивы и пишет новые: «Оплакивание Христа», «Христос и грешница», «Бегство в Египет», «Неверие Фомы», «Снятие со креста», «Поклонение волхвов», «Положение во гроб», «Христос на соломе», «Передача ключей св. Петру» – Рубенс все охотнее пишет произведения на сюжеты мифологические. Этот безотказный поставщик Контрреформации слишком проникнут духом язычества – в его картинах боги Олимпа по-братски соседствуют с героями Ветхого и Нового заветов. Это дает великолепную возможность, состязаясь с Тицианом и Корреджо, прославить наготу женского тела.

Обнаженному мужскому телу, смуглому и мускулистому, Рубенс противопоставляет сверкающую белизну дородных северянок. Итальянцы предпочитают золотистые тела, смягченные и искусно идеализированные формы. Рубенс тоже идеализирует их, но по-своему, и создает свой неповторимый тип женской красоты: довольно длинные ноги, выпуклый живот, тяжелые ягодицы, широкая спина и небольшие груди. Для того чтобы плоть казалась прозрачной, он моделирует объемы синеватым цветом, а теневые акцепты наносит чистым кармином! Женщина называется то Венерой, то Дианой, то Кибелой, она присутствует на вакханалиях, появляется рядом с пьяным Силеном. Иногда, как, например в «Похищении дочерей Левкиппа», Рубенс приближается к высшим достижениям декоративной живописи, добиваясь искусного равновесия формы и цвета. В этом гармоническом произведении нет и намека на драматизм – здесь красота мужчин и лошадей призвана лишь еще раз подчеркнуть лучезарную красоту двух обнаженных женских тел.

С тех пор как Рубенс вернулся в Антверпен, он написал множество портретов, и все они имели большой успех. В этом жанре он также перевернул все традиционные представления. Нидерландские художники всегда считались мастерами портретной живописи. В прошлом веке Мабюзе, Кей, Моро <sup>[127]127
  Адриан Томас Кей(1544–1589) – нидерландский портретист. Всю жизнь работал в Антверпене. Учился у своего дяди В. Кея.
  Антонио Моро( Антонис Мор ван Дасхорст;1519–1576/77) – выдающийся нидерландский художник-портретист.


[Закрыть]</sup> , Поурбюс создали в этом жанре произведения, поражающие мастерством и тонкостью психологической характеристики. Рубенс развил портретный жанр в чисто декоративном направлении. Портретная характеристика от этого несомненно теряет в своей глубине, но блеск исполнения искупает этот недостаток. Парадный портрет, существовал и до Рубенса, но он блистательно использовал его находки. Игра тканей и драгоценностей, брыжжей и воротничков, перьев и прочих аксессуаров позволяет художнику не слишком внимательно всматриваться в лицо модели, и не потому, что он им не интересуется, а потому, что оно превращается для него в одну из деталей. Даже когда Рубенс пишет автопортрет, он не считает нужным углубляться в изучение самого себя. Он дважды пишет себя без шляпы. Сначала в «Четырех философах», где он изобразил себя вместе с Юстом Липсием, Вовериусом и братом Филиппом; потом себя одного. Но так как он начал лысеть, отныне он всегда будет скрывать свой лоб под большой широкополой шляпой… Его интересует не столько индивидуальность, сколько человек вообще, человек, который как бы составляет единое целое с самой жизнью, с жизнью, которую и олицетворяет человек. Отсюда любовь Рубенса к путти, которая проявляется повсюду, в религиозных сценах в той же мере, что и в мифологических. Его путти населяют облака, появляются рядом со взрослыми, а иногда сами становятся главными в картине, как, например, в восхитительной «Гирлянде фруктов». Семь пухлых розовых ребятишек, несущих фрукты, – что может быть прелестнее? Гимн радости и надежды, это произведение человека, который противопоставляет всем возможным невзгодам и испытаниям непоколебимую веру в жизнь.

«Четыре философа»… По сути дела, среди тех, кто изображен на этой картине, нет ни одного философа. Несмотря на свое желание прослыть стоиком, Юст Липсий, ученый-филолог, поочередно исповедовавший католицизм, лютеранство, кальвинизм и снова католичество, всегда оставался очень слабым человеком. А Ян Вовериус и Филипп Рубенс были двумя представителями того северного гуманизма, который большей частью сводился к толкованию других авторов. Петер Пауль также следовал этому направлению. Менее искушенный в латинской премудрости, чем трое остальных, он довольствовался тем, что пересыпал латинскими цитатами свои письма. Единственный философ на картине – это Сенека, идол всех четверых, представленный скульптурным изображением.

По заказу генуэзских купцов Рубенс с помощью ван Дейка <sup>[128]128
  Антонис ван Дейк(1599–1641) – знаменитый фламандский портретист. Создал особый тип аристократического парадного портрета. Работал во Фландрии, Италии, Англии. Около 1618–1620 гг. работал в мастерской Рубенса.


[Закрыть]</sup> пишет семь картонов для ковров, в которых изложена трагическая история консула Деция Муса <sup>[129]129
  Сюжет взят из книги известнейшего древнеримского историка и философа Тита Ливия (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.) «От основания города» (VIII, 6–10). Во время латинской войны 340 г. до н. э. командующими римскими войсками были Тит Манлий Торкват и Публий Деций Мус. Перед решающей битвой Деций Мус видел сон: боги требовали, чтобы один из предводителей римлян был принесен в жертву ради победы. Во время боя Деций Мус бросился в гущу сражения и погиб, а латинское войско, не выдержав натиска римлян, обратилось в бегство.


[Закрыть]</sup> . Писать картоны для ковроткацких мастерских – это значит следовать очень старой традиции и содействовать тому ремеслу, которое издавна прославило Нидерланды. Одержав победу над аррасскими ткачами, ткачи Брюсселя стяжали самую громкую славу в христианском мире. Именно им доверил Рафаэль исполнение своей серии «Деяния апостолов». Барент ван Орлей, которого художник из Урбино уполномочил наблюдать за этими работами, впоследствии сам проявил себя как автор талантливых картонов «Охота Максимилиана» и «История Авраама». Рафаэль своими картонами разрушил все привычные представления об этом жанре, подчеркнув сюжет в ущерб декоративному элементу, который он оттеснил на второй план. Его предшественники разрабатывали сюжет всегда в чисто декоративном плане. Со времени Рафаэля сюжет стал повествовательным, как во фреске. Новшество было, пожалуй, не слишком удачным, но престиж Санти был так велик, что оно привилось. Барент ван Орлей был не единственным, кто последовал его примеру. Рубенс пошел еще дальше – оставаясь повествовательным по примеру Рафаэля, он еще свободней использовал движение. В целом серия получилась довольно хаотичной, соотношение между отдельными картонами довольно слабо соблюдено, но Рубенсу важно не это – главное, он утвердил свою манеру в той области искусства, в которой до сих пор не пробовал свои силы, то есть одержал еще одну победу. И ткачи Брюсселя воплотят эту серию в своих коврах искусным сочетанием шерстяных и шелковых, золотых и серебряных нитей…

Мастерская работает на полную мощность, деньги стекаются со всех сторон. Рубенс нуждается в них, чтобы завершить устройство своего роскошного жилья. Стены возведены, можно приступать к внутреннему убранству. Мраморные камины, тисненая кожа, люстры, ковры, резная мебель – все должно способствовать впечатлению величия и процветания.

Нет никаких сомнений, дом Рубенса – самый красивый в Антверпене. Только жилище его друга Балтазара Моретуса может состязаться с ним. С 1610 года Балтазар стал главой знаменитого издательства. В нем, словно, возродился дух его деда, старика Плантена. Подобно деду, Балтазар любит собирать вокруг себя ученых и художников. Рубенс напишет для него целую серию портретов: Плантен с женой Жанной Ривьер, «матушкой Йоханной», как ласково звал ее «главный печатник» [130]130
  Титул «главного печатника» был официально дарован Плантену Филиппом II (прим. автора).


[Закрыть]; Ян Моретус с женой Мартиной; родители Яна: Якоб Муренторф и его жена Адриенна Грасс; ученый-гуманист Юст Липсий; эллинист и латинист, теолог Пантинус; ученый-географ Абрахам Ортелиус <sup>[131]131
  Абрахам Ортелий(или Ортелиус;1527–1598) – фламандский картограф. В 1570 г. издал в Амстердаме географический атлас мира с пятьюдесятью тремя картами и подробными географическими текстами.


[Закрыть]</sup> и испанский теолог Монтанус. Все эти люди так или иначе содействовали славе типографии и своей преданной дружбой оправдали стихи Плантена:

 
«Не быв художником, писателем, поэтом,
Я следовать старался в мире этом
Таким путем, дорогою такой,
Такой тропинкою, такой стезей,
Чтоб дружбы их достойным стать предметом».
 

У Моретуса, человека тонкого и культурного, несколько старомодные вкусы. Он проявил это, когда стал расширять свое почтенное жилище. У Рубенса вкусы более современные. Не ограничиваясь тем, что он поставляет своему другу рисунки, он изменил самый стиль изданий. Строгая форма изданий XVI века нарушена во имя размаха барокко, зачастую весьма помпезного. Подчиняясь тому, кого он прозвал «наш Апеллес», Моретус в области эстетической полностью доверяет своему блестящему сотруднику. Когда нужно решить какой-нибудь спорный вопрос, он охотно прибегает к его авторитету.

Когда Теодор Галле сделал первые гравюры на меди с его рисунков, Рубенс «выправил» доски. В любом деле решающее слово должно быть за ним. Благодаря ему плантеновская типография создает великолепную книгу XVII века, содержание которой, на беду, не всегда соответствует пышному оформлению. Во время правления эрцгерцогской четы литература переживает период полного упадка. Литераторы упражняются в учености и в благочестии, рядясь в одежды запоздалого гуманизма. Их педантичные труды, довольно пустые, несмотря на всю их напыщенность, предоставляют Рубенсу возможность упражняться в аллегорических мотивах, зачастую весьма туманных и настолько заполняющих страницы, что заголовкам отводится не больше восьмой части всей композиции. С годами Рубенс стал варьировать расположение своих рисунков, но большего места шрифту никогда не уступал. В любой книге на первом месте всегда его оформление. Не правда ли – характерный штрих? Творения людей, как и истории богов и жития святых, для него лишь повод выразить себя так, как ему этого хочется.

В марте 1618 года Изабелла Брант родила второго сына, Николаса. Восприемником его был Андреа Пикенотти, представлявший крестного отца, маркиза-генуэзца Никколо Паллавичини, заказы которого Рубенс не раз выполнял. Лигурийская столица и город на; Шельде всегда поддерживали между собой прекрасные отношения. Почему бы не иметь в Генуе богатого маркиза, который в случае надобности будет защищать твои интересы? В истории Антверпена дружба часто идет об руку с деловыми отношениями, а Рубенс – истый антверпенец. Хотя на ратуше этого города изображена дева Мария, в сердце его жителей царит бог Меркурий.

Безусловно, тот же самый бог и побудил Рубенса завязать отношения с сэром Дедли Карлтоном <sup>[132]132
  Сэр Дедли Карлтон– с 1610 г. английский посланник в Венеции, затем в Гааге и Париже. Составил прекрасную художественную коллекцию.


[Закрыть]</sup> , чтобы попытаться получить у этого англичанина коллекцию античной мраморной скульптуры в обмен на его собственные полотна.

Сэр Дедли Карлтон – посол Англии в Гааге. В течение пяти лет он был английским поверенным в делах в Венеции. Говорят, что он в большой дружбе с герцогом Бекингемом <sup>[133]133
  Джордж Вильерс, герцог Бекингем(1594–1628) – фаворит и министр Иакова I и Карла I. Адмирал английского флота. Коллекционер.


[Закрыть]</sup> , фаворитом короля Иакова. Этот весьма влиятельный человек разыгрывает мецената. Он принадлежит к той невымирающей породе покровителей искусства, которые вечно что-то покупают, обменивают, перепродают, и в результате от их щедрот всегда что-то кому-то перепадает.

Во время пребывания в Италии сэр Дедли страстно увлекся античной мраморной скульптурой, что не мешало ему при случае расставаться с тем или иным произведением, когда об этом просил кто-нибудь из его друзей и при этом он мог совершить выгодную сделку. В данный момент сэр Карлтон лишен этой приятной возможности – славные голландские буржуа интересуются только живописью. Английский дипломат охотно отдаст все, что у него осталось из скульптуры, за несколько хороших картин. Правда, голландские художники мало известны, но имя Рубенса гремит… Интересы сэра Карлтона и Рубенса совпадают!

Чтобы начать переговоры с англичанином, Петер Пауль посылает к нему гарлемского художника Франса Питерсена ван Греббера <sup>[134]134
  Франс Питерсен ван Греббер(1573–1649) – гарлемский художник, мастер группового портрета.


[Закрыть]</sup> , которому дает весьма лестную рекомендацию: «Это человек весьма почтенный, и мы оба можем безбоязненно положиться на его искренность» <sup>[135]135
  Из письма к Карлтону от 17 марта 1618 г.


[Закрыть]</sup> .

Переговоры ведутся весьма энергично. Рубенс предлагает за коллекцию двадцать четыре картины, многие из них – больших размеров. Он оценивает их в 6000 флоринов. Сэр Дедли Карлтон, стреляный воробей, внимательно изучает список картин, отвергает произведения, написанные не самим художником, а также большую картину, которая кажется ему слишком громоздкой. Он оценивает картины в 3000 флоринов. Вдобавок англичанин предлагает новый вариант: Рубенс половину оплатит картинами, а половину – брюссельскими коврами! Рубенс неприятно удивлен – он рассчитывал приобрести коллекцию, не тратя денег. Напрасно хитрый Карлтон убеждает его, что суть сделки не меняется, Рубенс справедливо возражает, что «все мы всегда щедрее на плоды из собственного сада, чем на плоды, купленные на рынке». А ковры – это именно «плоды, купленные на рынке». Художник жалуется: «За год я потратил несколько тысяч флоринов на украшение моего дома» <sup>[136]136
  Из письма к Карлтону от 12 мая 1618 г.


[Закрыть]</sup> . Но англичанин неумолим и заверяет Рубенса, что он станет владельцем «самой прекрасной и драгоценной коллекции античной мраморной скульптуры, равной которой нет ни у кого, ни у государей, ни у любителей искусства по эту сторону Альп».

Однако Петер Пауль не сдается: он предлагает добавить несколько картин, написанных его рукой, а вместо ковров уплатить 2000 флоринов. И так как он никогда не упускает из виду практической стороны дела, он требует, чтобы ему были переданы «ящики, в которых скульптура была доставлена из Италии». Мелочами пренебрегать не следует! На этот раз стороны пришли к соглашению.

В начале июня Рубенс вступает во владение коллекцией Карлтона. В ней сто сорок два произведения: головы, бюсты, торсы и фрагменты статуй. Может быть, это и не первоклассные произведения. Сэр Дедли несколько перехвалил свой товар («слово дворянина!»), но и Петер Пауль не остался в долгу («слово честного человека!») – роптать ему не приходится. К тому же продажная цена коллекции довольно высока. Рубенс может украсить свой дом мраморной скульптурой, как он уже увешал его картинами. Его особняк не имеет себе равных в Антверпене. Вот наконец рамка, достойная того, кого Балтазар Моретус зовет «Апеллесом наших дней».

VIII
РАБОТА КИПИТ (1618–1622)

В мастерской кипит работа.

Вокруг главного светила – знаменитого художника – вращаются многочисленные спутники. Рядом с поварятами живописи – учениками, есть здесь и вполне сложившиеся мастера. Это в первую очередь Ян Брейгель, прозванный Бархатным, – как говорят, за его пристрастие к этой ткани. Брейгель долго жил в Италии, ездил в Германию, а с 1597 года обосновался в Антверпене. Произведения Брейгеля пользуются большим спросом и ценятся очень дорого. Поэтому художник живет на широкую ногу и с увлечением отдается своей страсти – коллекционированию. Он единственный из потомков великого Брейгеля обладает ярко выраженной индивидуальностью.

С одинаковым мастерством он пишет человеческие фигуры, животных, цветы и пейзажи. Он охотно сотрудничает с другими художниками. Он исполняет фигуры людей, животных и цветы в пейзажах Пауля Бриля и Иоса де Момпера. Но зато ему случается просить ван Балена, одного из Франкенов или Роттенхаммера <sup>[137]137
  Ганс Роттенхаммер(1564–1625) – немецкий живописец, представитель позднего маньеризма. Писал небольшие картины на меди на религиозные и мифологические сюжеты.


[Закрыть]</sup> написать фигуры для его собственного пейзажа. Брейгель оспаривает у Амброзиуса Боссхарта <sup>[138]138
  Амброзиус Боссхарт(?—1645) – нидерландский художник-натюрмортист. Работал между 1588–1640 гг. в Мидделбурге, Антверпене и Утрехте.


[Закрыть]</sup> честь создания нового жанра – картин с изображением цветов, но живопись Брейгеля более чувственная и разнообразная, чем живопись Боссхарта. Вместе с Гиллисом ван Конинкслоо <sup>[139]139
  Гиллис ван Конинкслоо(1544–1607) – знаменитый антверпенский пейзажист. Учился у Питера ван Альста и Гиллиса Мостарта.


[Закрыть]</sup> , Паулем Брилем и Иосом де Момпером он создает новый стиль пейзажа, которому реалистическое ви́дение и освещение придают более живой характер, задушевный и в то же время обыденный.

С 1609 года Брейгель подружился с Рубенсом и охотно поддерживает кипучий талант младшего собрата – Рубенс на девять лет моложе Брейгеля – своим утонченным дарованием. Сотрудничество этих двух мастеров приводит иногда к созданию неожиданных шедевров вроде «Адама и Евы в раю», где Рубенс, стремясь попасть в тон изысканной пейзажной манере своего друга, сумел написать две обнаженные фигуры с редким изяществом. Когда нужно составить письмо по-итальянски, Петер Пауль берет на себя роль добровольного секретаря своего собрата, и несомненно, именно Рубенс переводил письмо, в котором Брейгель обращал внимание своего итальянского корреспондента на то, что Франс Снейдерс пишет великолепные вещи – «cose miracolose». Снейдерс, автор картин, изображающих животных, и натюрмортов, – друг обоих художников и видная фигура в рубенсовской мастерской.

Снейдерс – приветливый, мягкий человек, с бледным и тонким лицом, темными волосами, остроконечной бородкой и небольшими усиками. Продолжатель Питера Артсена и Иоахима Бейкелара <sup>[140]140
  Питер Артсен(1508/9–1575), Иоахим Бейкелар(1533–1573) – нидерландские художники-жанристы XVI в.


[Закрыть]</sup> , создателей монументального натюрморта, он под влиянием итальянцев стал работать в более мягкой манере, но полного расцвета его талант достиг под влиянием Рубенса. Щедрому, но заземленному ви́дению своих предшественников он противопоставляет более одухотворенное, динамичное и в то же время более декоративное восприятие. Трудно даже назвать натюрмортами его полотна, которые преображают съестное – фрукты, рыбу, домашнюю птицу, дичь – в элементы патетической выразительности.

Со Снейдерсом пытается состязаться его зять, Пауль де Вос <sup>[141]141
  Пауль де Вос(1595–1678) – известный фламандский анималист. Работал в Антверпене вместе со Снейдерсом и Рубенсом.


[Закрыть]</sup> , брызжущий здоровьем, жизнерадостный человек. Он работает в том же жанре, что и Снейдерс, и стремится достичь такой же монументальности.

О другом своем сотруднике – Деодате дель Монте – Рубенс, несколько преувеличивая, отзывается как о человеке, «преуспевшем в живописи и в других искусствах». Это старый приятель Рубенса, с которым Петер Пауль был знаком еще в Италии, человек богатый и влиятельный; в обществе эти качества часто заменяют талант, и Рубенс заинтересован в том, чтобы дель Монте считался его сотрудником. Два пейзажиста: Ян Вилденс, который пять лет путешествовал по Италии, прежде чем попал к Рубенсу, и Люкас ван Юден <sup>[142]142
  Ян Вилденс(1586–1635) – антверпенский пейзажист. Некоторое время работал у Рубенса.
  Люкас ван Юден(1595–1672) – антверпенский пейзажист. Помощник Рубенса.


[Закрыть]</sup> – талантливые живописцы, весьма искусно исполняющие пейзажные фоны в картинах. И, наконец, самый блестящий среди них, самый одаренный и рано достигший зрелости, гордость мастерской – Антонис ван Дейк.

Этот молодой человек с тонким профилем и легкими светло-каштановыми волосами красив, как юный паж, а его чувственные губы, затененные маленькими усиками, свидетельствуют о том, что он жадно любит жизнь. Родители ван Дейка – состоятельные люди. Этому баловню судьбы все дается легко. В одиннадцать лет он поступил учеником к ван Балену, но уже в семнадцать стал самостоятельным мастером. Еще до того, как его приняли в гильдию св. Луки, Рубенс привлекал его к сотрудничеству и доверял ему ответственную работу. Ван Дейк не стал совершенствоваться в каком-либо одном жанре просто потому, что с равным блеском проявляет себя во всех. Рассказывали, будто однажды ученики Рубенса, мечтая увидеть работы самого мастера, вошли без разрешения в его кабинет, и один из них по неосторожности испортил начатую картину. Решили, что только ван Дейк способен помочь беде. И он так искусно справился с задачей, что Рубенс, хотя и заметил происшедшее, не обмолвился ни словом из уважения к мастерству своего помощника.

Вот те люди, или, во всяком случае, главные среди них, кто составляет великолепное окружение патрона. Одни из них специализируются в каком-либо узком жанре, другие переносят на полотно эскизы Рубенса. Эскизы – вот в чем главная задача самого мастера. На деревянных досках, размером редко превышающих четыре фута на три, Рубенс пишет с поразительным темпераментом и уверенностью основу своей композиции. Он одновременно рисует и пишет, кончиком кисти переводя рисунок в тон сепии. Ему достаточно нескольких быстрых ударов кисти, чтобы подчеркнуть объемы. Несколько бликов – розовых, серо-голубых, белых – и выявлена градация валеров. Смотришь на доску – как будто ничего нет, но с какой мощью все обозначено… Иногда Рубенс делает более завершенные эскизы, намечает окончательные тона. И тогда здесь уже проглядывает будущее произведение, предвосхищенное в общих чертах и обладающее удивительной непосредственностью, которая не всегда сохраняется в окончательных работах.

Снедающая Рубенса страсть к движению нигде не проявляется с такой силой, как в вихревых композициях, где люди, звери, небеса и земля как бы вовлечены в общий мощный ураган. Но Рубенса не удовлетворяет один лишь динамизм форм. Он хочет, чтобы живопись пела. От картин должен струиться свет. Они испещрены светлыми запятыми, похожими на нотный знак ферматы. То здесь, то там тени отступают, теснимые красными рефлексами. Это торжество эмоционального цвета. Над досками мастера в восхищении склоняются ученики и помощники.

Рубенс не ограничивается тем, что распределяет роли среди своих помощников и следит за исполнением задания. Обеспечить производство – дело важное, но надо еще и сбыть товар и суметь оградить себя от конкурентов. С картинами дело обстоит просто. В заказах нет недостатка, агенты многочисленных коллекционеров снуют вокруг мастерской. Жаждущие честно заработанных комиссионных, они умеют подогреть энтузиазм, подстрекнуть любопытство, а если надо, и тщеславие своих доверителей.

Гравюры требуют больших забот. А между тем гравюры – драгоценные и незаменимые посредники. Человек, жаждущий знания, узнает о научных открытиях и о том, что делается в мире, не столько из еженедельной газеты вроде «Ниве Тэйдинге», которую с 1620 года издает Абрахам Верхувен, сколько благодаря гравюрам. Робкий новатор Абрахам Верхувен каждое сообщение своей газеты заканчивает осторожной оговоркой: «Of het waer is, sal den tijdt leeren» («Время покажет, правда ли это»), – а гравюра сама говорит за себя. Именно благодаря эстампам новый итальянский стиль завоевал Европу. Лучшее доказательство этого – успех торговцев эстампами, многие из которых, как, например, династии Галле и де Иоде, сами занимаются гравированием. Именно эстампы прославили Дюрера <sup>[143]143
  Альбрехт Дюрер(1471–1528) – великий немецкий живописец, гравер, рисовальщик. Крупнейший представитель культуры Возрождения в Германии.


[Закрыть]</sup> и позволили Маркантонио популяризировать имя Рафаэля. Гравюры разносят по миру слух о славе художника, составляют ему широкий круг почитателей. Не говоря уже о том, что они – источник честного дохода, если, конечно, удалось получить привилегию, которая дает право преследовать авторов подделок. Но добиться такого преимущества, в особенности за границей, отнюдь не легко. Тут нужно терпение, настойчивость, и при этом не следует забывать о действенности кое-каких подношений. Но если даже все уладилось, в скором времени снова приходится пускаться на прежние ухищрения, потому что привилегии даются лишь на ограниченный срок. И Рубенс будет повторять свои попытки столько раз, сколько понадобится, но в результате достигнет намеченной цели.

Но художник не довольствуется заботами о продаже эстампов. Гравюра всегда интересовала его сама по себе. Как во всем, к чему прикасается его рука, он и в этой области полон новых идей и твердо намерен ввести их в обиход. Сам он гравировал немного, но всегда внимательно следил за тем, как гравируют другие, и их работа его не удовлетворяла. Ни у старика Корнелиса Галле, ни у тех, кто работает на Рубенса в Голландии, не получается то, чего требует Петер Пауль. Дело кончилось тем, что он взял гравера к себе в мастерскую, чтобы было легче на него влиять. Этот гравер, Питер Саутман <sup>[144]144
  Питер Саутман(ок. 1580–1657) – фламандский художник, гравер. Помощник Рубенса.


[Закрыть]</sup> , пытался передать свет и движение – две главные черты рубенсовской живописи – посредством искусного сочетания гравюры резцом и офорта. Но у него получались слишком резкие контрасты и слишком подчеркнутые контуры.

Только Люкас Ворстерман <sup>[145]145
  Люкас Ворстерман(1593–1675) – фламандский гравер по меди. Работал под руководством Рубенса до 1622 г.


[Закрыть]</sup> сумел наконец полностью удовлетворить требования Рубенса. Этот молодой художник наделен могучим и гибким дарованием. В его интерпретациях есть все: и цвет, и чувство, и свет. Доверив молодому художнику исполнить целую серию своих эскизов, Рубенс тотчас начинает добиваться привилегии в Голландии. Он обращается к Питеру ван Веену, гаагскому адвокату, брату своего бывшего учителя, Отто Веннуса. «Гравюры еще не вполне закончены, – пишет ему Рубенс, – но в скором времени будут завершены, и я полагаю, что можно было бы, не откладывая, начать переговоры, исходя из составленного по всей форме списка, в котором будут перечислены все изображенные на гравюре сюжеты – таким образом мы выиграем время». Несколькими строчками ниже он добавляет: «Положа руку на сердце, мне хотелось бы внести в список и некоторые произведения, которые будут закончены несколько позже. Таким образом нам не придется тратить силы на дополнительные переговоры» <sup>[146]146
  Из письма к ван Веену, написано в Антверпене 23 ноября 1619 г.


[Закрыть]</sup> .

Пытаясь обвести вокруг пальца Генеральные штаты Соединенных Провинций – для этого вслед за Питером ван Вееном на помощь призван сэр Дедли Карлтон, – Рубенс не забывает о живописи. Он пишет картины по заказу эрцгерцога Леопольда, епископа Пассау и Страсбурга, для Вольфганга-Вильгельма Баварского, герцога Нейбургского, для своего друга, антверпенского любителя живописи ван дер Геста, для маркиза Никколо Паллавичини, крестного отца своего сына, и многих других! Для одного заказчика творит чудеса св. Игнатий. Для другого вступают в битву амазонки. Третий получает «Рождество Христа» и «Сошествие св. Духа». И так далее.

По заказу Яспара Шарля Рубенс пишет «Последнее причащение св. Франциска», предназначенное для церкви францисканцев в Антверпене, и многие почитатели восторженно называют картину чудом. Она необычна для манеры Рубенса. Хотя композиция развернута по вертикали, Рубенс на сей раз не старался заполнить все пространство картины массой действующих лиц. Напротив, действие развертывается только на переднем плане, в картине нет ярусного нагромождения, и верхняя ее часть даже несколько пустовата. Движение в картине почти отсутствует, зато религиозное чувство выражено сильнее, чем обычно у Рубенса. Палитра, и та приглушена. Произведение не характерное для Рубенса и стоящее особняком в его творчестве.

Мощная натура художника куда полнее выразилась в большом полотне, которое он вскоре после этого написал с участием ван Дейка для той же церкви, – «Удар копьем». Этот драматический эпизод Голгофы лишен, однако, подлинного страдания. Тело Христа, как и тела двух разбойников, исполнено атлетической мощи. Скорбная группа, состоящая из Марии и Иоанна – к ним еще следует добавить трогательную Магдалину, – уравновешена живой и красочной группой всадников.

Сегодня Рубенс пишет «Три креста», завтра «Успение». Он повторяет в уменьшенном масштабе «Страшный суд» и на сей раз добивается большей взволнованности при более уравновешенной композиции. И, словно пытаясь доказать свое виртуозное мастерство, он снова жонглирует группами обнаженных тел в «Низвержении грешников». Это ему не мешает любовно выписать три обнаженных женских тела для пейзажа, созданного Яном Брейгелем Бархатным. А тут еще работа в мастерской. Рубенс с легкостью переключается со священных сюжетов на мирские. Несколько быстрых штрихов на доске – и задание для помощников готово. Но разве Рубенс не выправляет все «своей рукой»? Он удивлен, что некоторые его клиенты проявляют недовольство и требуют от него картин, обязательно написанных им самим. Ох уж эти клиенты! Некоторые из них вдобавок пытаются давать ему указания. Например, герцог Баварский требует, чтобы Рубенс написал именно такого «Архангела Михаила», как задумал сам герцог. «Замысел столь же прекрасный, сколь трудно выполнимый», – отвечает Рубенс. И добавляет: «Полагаю, что среди моих учеников не найдется ни одного, кто был бы способен выполнить подобную вещь, даже по моему эскизу, и так или иначе мне придется исправлять работу самому» <sup>[147]147
  Из письма к герцогу Вольфгангу-Вильгельму Баварскому, написано в Антверпене 11 октября 1619 г.


[Закрыть]</sup> .

Иметь дело с сильными мира сего далеко не всегда легко – надо уметь защищать свои интересы. Что, например, сказать сэру Дедли Карлтону, вечно жаждущему новых сделок, когда он предлагает обменять картину Бассано <sup>[148]148
  Бассано (Якопо да Понте;ок. 1517/18–1592) – венецианский живописец позднего Возрождения. Испытал влияние Пармиджанино, Л. Лотто, Тициана.


[Закрыть]</sup> , составляющую собственность благородного лорда Генри Денверза, на новые произведения Рубенса? Новые произведения Рубенса – это слитки золота, а что прикажете делать с картиной Бассано? Но речь идет о сэре Дедли Карлтоне, а за ним стоит еще лорд Генри Денвера – с ними приходится считаться. Пусть ему присылают Бассано. Но стоило Рубенсу увидеть картину, и он мечет громы и молнии. Он уверяет, что картина в плачевном состоянии. Так и быть, из уважения к послу он готов отдать за нее маленькую «Охоту на волков», написанную его рукой. Ему выражают недовольство, и он выказывает готовность увеличить размер холста и заменить волков на львов, но это, по словам Рубенса, удорожит картину. Поэтому он требует дополнительного вознаграждения. И Петер Пауль добивается своего – Карлтон уступает.