Текст книги "Спящий тигр"

Автор книги: Розамунда Пилчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

8

После тихого тенистого Кала-Фуэрте полуденный Сан-Антонио показался Джорджу раскаленным, пыльным, переполненным людьми. На улицах было не протолкнуться от громко гудящих машин, мотороллеров, тележек с запряженными в них осликами и велосипедов. Узкие тротуары не вмещали всех пешеходов, так что те, позабыв об осторожности, сходили на проезжую часть; Джордж вскоре понял, что не продвинется ни на дюйм, если не будет постоянно жать на гудок.

Офис телеграфной компании и здание его банка располагались на одной и той же площади, отделенные друг от друга бульварчиком с фонтанами. Джордж припарковал машину в тенистом уголке, закурил и первым делом отправился в банк, чтобы узнать, не поступили ли его собственные деньги из Барселоны. В этом случае он бы их обналичил, выкинул телеграмму, поехал в аэропорт и купил Селине обратный билет до Лондона.

К сожалению, денег по-прежнему не было. Кассир любезно предложил Джорджу присесть и подождать четыре-пять часов – он постарается связаться с Барселоной и выяснить причину задержки. Джордж с живым интересом полюбопытствовал, с какой стати он будет ждать четыре-пять часов только чтобы услышать, что телефонная линия сломалась и ее никак не починят.

Прожив на острове шесть лет, он так и не смог смириться с отношением местных жителей ко времени и все еще колебался, решая, забавляет оно его или раздражает, однако сказал клерку, чтобы тот не беспокоился, он вполне может обойтись без денег, и вышел из банка, а потом пересек площадь и, поднявшись по парадной лестнице, ступил в просторный отделанный мрамором холл телеграфной компании.

Он переписал текст телеграммы на официальный бланк, а потом встал в конец медленно движущейся очереди. Когда Джордж наконец подошел к зарешеченному окошку, его терпение было на исходе. Мужчина в окошке оказался лысым, с дочерна загорелой головой и бородавкой на носу, и ни слова не знал по-английски. Он долго разбирал послание, подсчитывал слова, заглядывал в справочник. Наконец, он поставил на бланке штамп и потребовал с Джорджа девяносто пять песет.

Джордж заплатил.

– Когда телеграмма попадет в Лондон?

Мужчина посмотрел на часы.

– Сегодня вечером… скорее всего.

– Вы сразу ее отправите?

Тот не снизошел до ответа. Он посмотрел через плечо Джорджа и объявил:

– Следующий!

Делать было нечего. Джордж вышел на улицу, прикурил еще одну сигарету и стал размышлять, чем заняться дальше. В конце концов он решил, что неплохо было бы заглянуть в яхт-клуб и забрать почту, однако машину заводить поленился и пошел пешком.

Тротуары были до того переполнены, что на них было страшно ступить. Он старался идти по проезжей части, отскакивая к краю, когда мимо проезжали автомобили. У него над головой нависали крошечные балкончики, на которых, как и на тротуаре, яблоку негде было упасть. Сидели на солнышке с вышивкой в руках толстые старухи, с ног до головы одетые в черное. Ребятишки с глазами-виноградинами выглядывали между прутьев кованых решеток; от одной стороны улицы до другой были натянуты веревки со стираным бельем, и повсюду витал знакомый аромат. Сан-Антонио пах водорослями и рыбой, кедрами и сигаретным дымом, и над всем этим царили запахи порта, которые ветер доносил с моря.

Он подошел к небольшому перекрестку и остановился у края тротуара, дожидаясь, пока можно будет перейти дорогу. В будочке калека торговал лотерейными билетами; на другой стороне улицы сверкала витрина магазина, где пестрели вышитые блузки и летние платья, пляжные шляпы и туфли, а рядом купальные костюмы.

Джордж вспомнил о Селине. Конечно, ему не терпится посадить ее на самолет и поскорее избавиться от этой обузы, однако не может же она уехать без одежды. Наверное, стоит купить ей платье. Однако, когда он переступил порог магазина, у него возникла другая, гораздо более забавная идея.

– Buenos días,сеньор, – сказала рыжеволосая продавщица, вставая из-за маленького стеклянного прилавка.

– Buenos días, – отозвался Джордж и с непроницаемым лицом сообщил, что собирается купить.

Пять минут спустя он снова шагал по людным улочкам, неся в руке небольшой пакет, аккуратно упакованный в бело-розовую полосатую бумагу. Он все еще ухмылялся про себя, когда у него за спиной раздался резкий гудок. Джордж выругался и отступил к тротуару, и тут длинный черный «ситроен» чуть было не проехал ему по ногам, а потом резко затормозил.

– Так-так, – произнес знакомый голос. – Смотрите-ка, кто в городе!

Это была Фрэнсис. Она сидела в своей открытой машине и выглядела одновременно удивленной и обрадованной. На ней были солнечные очки, мужская соломенная шляпа, сдвинутая на самый нос, и выгоревшая розовая рубашка. Она потянулась открыть ему дверцу.

– Залезай, я тебя отвезу.

Он забрался в машину; кожаное сиденье до того раскалилось, что Джордж подумал, будто сейчас зажарится заживо. Прежде чем он захлопнул дверцу, Фрэнсис нажала на газ, и машина покатила вперед, проталкиваясь сквозь толпу.

Она сказала:

– Я не ожидала, что ты вернешься так быстро.

– Я и не собирался.

– Когда ты приехал?

– Примерно полтора часа назад. Мне надо было отправить телеграмму.

Фрэнсис ничего на это не сказала. Группа пешеходов перегородила им дорогу: полные дамы в летних платьях и белых жакетах, на головах новенькие соломенные шляпы, лица розовые от солнечных ожогов. Фрэнсис нажала на клаксон, и они удивленно обернулись, оторвав глаза от открыток, которые собирались купить, а потом безо всякого недовольства отступили на кишащий людьми тротуар.

– Откуда они все взялись? – поинтересовался Джордж.

– В порту стоит круизный корабль. Первый в этом сезоне.

– Черт, сезон уже начался?

Фрэнсис пожала плечами.

– Давай смотреть на это с позитивной стороны. Туристы привозят на остров деньги.

Она перевела взгляд вниз, на сверток, лежавший у него на коленях.

– Ты делал покупки в магазине Терезы?

– Откуда ты знаешь, что у нее?

– Бумага в бело-розовую полоску. Я заинтригована.

После секундной заминки Джордж ответил:

– Это носовые платки.

– Не знала, что ты ими пользуешься.

Они выехали на главную улицу города; движение там контролировали свирепые регулировщики из гражданской гвардии. Переключившись на вторую передачу, Фрэнсис сказала:

– Куда тебя подвезти?

– В яхт-клуб: возможно, там есть для меня почта.

– Ты разве не забрал ее вчера?

– Да, но вдруг пришло еще что-то?

Она искоса взглянула на него.

– Как ты добрался домой?

– Нормально.

– А с яхтой все в порядке?

– В полном. Вчерашний шторм вас не задел?

– Нет, прошел стороной.

– Повезло. У нас была настоящая буря.

Они постояли на светофоре, дожидаясь зеленого сигнала, потом Фрэнсис свернула в узкий проулок, а из него на широкую дорогу, ведущую к гавани. Эту часть Сан-Антонио Джордж любил больше всего: здесь повсюду были маленькие бары с видом на море и портовые лавочки, пропахшие смолой, зерном и парафином. В гавани было полно судов: качались на волнах яхты и шхуны местных рыбаков, пускал дым из трубы пароходик, отправлявшийся в Барселону, а к северному причалу был пришвартован круизный лайнер, прибывший из Бремена.

Среди них Джордж заметил незнакомую яхту; вчера ее в порту не было.

– Чья это яхта под датским флагом?

– Одного парня по имени Ван Триккер – он совершает кругосветное путешествие.

Фрэнсис всегда была в курсе новостей.

– Через Средиземное море?

– Почему бы нет? Для чего тогда копали Суэцкий канал?

Он усмехнулся. Фрэнсис наклонилась, взяла с полки под приборной доской пачку сигарет и протянула их ему; Джордж прикурил сразу две, для себя и для нее. Они подъехали к яхт-клубу, и он прошел внутрь, чтобы взять почту, а Фрэнсис ждала в машине. Когда Джордж вернулся с двумя письмами, заткнутыми в задний карман брюк, она спросила:

– Куда теперь?

– Я собирался выпить.

– Я поеду с тобой.

– Разве тебе не надо продавать скульптуры Улофа Свенсена этим очаровательным туристам?

– Я наняла помощницу, студентку. Она и займется туристами. – Одним резким движением она развернула машину. – А я предпочитаю заняться тобой.

Они поехали в расположенный неподалеку бар Педро, перед которым на тротуаре стояли столики и стулья, уселись в тени дерева, и Джордж заказал пиво для себя и коньяк для Фрэнсис.

– Дорогуша, с каких это пор ты отказался от крепких напитков? – изумилась она.

– Просто жажда замучила.

– Надеюсь, ты не болен.

Она протянула руку и вытащила письма, торчавшие у него из кармана, бросила их на стол и сказала:

– Открой.

– Зачем?

– Затем что меня мучает любопытство. Мне всегда страшно интересно, что там, в письмах, особенно в чужих. Я боюсь, что их содержание устареет и потеряет всякий смысл.

С кое-как накрытого стола она взяла нож и надорвала клапаны конвертов.

– Теперь тебе надо просто вытащить и прочесть письма.

Развеселившись, Джордж последовал ее совету. В первом конверте оказалось письмо из журнала о яхтах: редактор сообщал, что журнал заплатит ему восемь фунтов десять шиллингов за статью, которую Джордж им отправил.

Он протянул письмо Фрэнсис и она прочла его, а потом сказала:

– Вот видишь! Отличная новость.

– Это лучше, чем ничего. – Джордж вытащил из конверта второе письмо.

– О чем была статья?

– О приборах для автоматического управления курсом.

Она похлопала его по спине.

– Смотри-ка, какой ты умный! А это от кого?

Письмо было от издателя, но он уже читал его и не ответил на вопрос.

Джорджу Дайеру, эсквайру

Яхтенный клуб,

Сан-Антонио,

Балеарские острова, Испания

Мистер Дайер, за прошедшие четыре месяца я написал вам уже пять писем, надеясь получить как минимум синопсис вашей второй книги, продолжения Фиесты в Кала-Фуэрте.Вы не ответили ни на одно из них. Все мои письма были адресованы в яхтенный клуб Сан-Антонио, и теперь я не уверен, что этот адрес все еще действителен.

Как я отметил во время переговоров о публикации Фиесты в Кала-Фуэрте,продолжение книги обязательно, если мы хотим сохранить у читателей интерес к вам как к писателю. Фиеста в Кала-Фуэртехорошо продается, выходит уже третье издание и ведутся переговоры об издании в обложке; однако мы настаиваем на скорейшем выходе второй книги, который необходим, чтобы сохранить объем продаж.

Очень жаль, что мы не можем встретиться лично и обсудить данный вопрос, однако мне кажется, я ясно дал вам понять, что соглашаюсь выпустить Фиесту в Кала-Фуэртетолько при условии, что это будет первая книга в серии, и у меня сложилось впечатление, что вы меня поняли.

В любом случае, буду признателен, если вы ответите на это письмо.

С уважением,

Артур Рутленд.

Он перечитал письмо дважды, а потом бросил его на стол. Официант принес напитки; пиво было таким холодным, что стакан запотел, и когда Джордж взял его в руку, та заныла, словно он держал на ладони ледышку.

Фрэнсис спросила:

– От кого письмо?

– Прочти.

– Я не стану читать, если тебе это неприятно.

– Ради бога, читай!

Она стала читать, а Джордж принялся за пиво.

Фрэнсис добралась до конца и фыркнула:

– Вот это отповедь! Да кто он такой!

– Мой издатель.

– У вас даже нет с ним контракта!

– Издатели не любят авторов одной книги, Фрэнсис. Если не можешь писать одну за другой, лучше не начинать вовсе.

– Ты получил предыдущие письма?

– Конечно. Он докучает мне уже четыре или пять месяцев. Вот почему я перестал распечатывать почту.

– Но ты пыталсянаписать вторую книгу?

– Пытался? Да я чуть не надорвался от этих попыток! Только о чем, черт возьми, мне писать? Я и первую-то настрочил только потому, что деньги кончались, а зима была ужасно холодная и длинная. Я даже не надеялся, что ее опубликуют.

– Но ты же много где побывал, Джордж… столько всего видел. То плавание по Эгейскому морю…

– Думаешь, я не пытался написать о нем? Я три недели терзал пишущую машинку, но читать то, что у меня получалось, было еще скучнее, чем писать! И вообще, об этом сто раз писали до меня. Все на свете уже написано!

Фрэнсис сделала последнюю затяжку, а потом аккуратно затушила сигарету в пепельнице. Ее загорелые руки были крупными, как у мужчины, с ярко-красным лаком на широких ногтях. Запястье охватывал тяжелый золотой браслет; когда она протянула руку к пепельнице, он негромко звякнул, ударившись о деревянную столешницу. Она осторожно спросила:

– Собственно, разве это катастрофа? Ты написал хорошую книгу, и если не можешь написать вторую – что ж, так тому и быть.

Из гавани яхт-клуба выходила яхта: до них донесся звон цепи и вверх по мачте взлетел парус. Секунду он висел неподвижно, а потом мальчишка у румпеля сменил курс – парус дрогнул, расправляя складки, и натянулся гладким тугим изгибом, и вот уже яхта, чуть накренившись, двинулась вперед, подталкиваемая ветром, а крен еще усилился.

Он сказал:

– Я не люблю нарушать обещания.

– О милый, ты говоришь так, будто речь идет о чем-то личном.

– А это разве не личное?

– Нет, это бизнес.

– Ты смогла бы вот так нарушить обещание, пускай даже в бизнесе?

– Конечно, нет. Но это не то же самое, что торговать носками или вести бухгалтерию. Речь о творчестве, а в нем действуют совсем другие законы. Если у тебя творческий кризис, тут уж ничего не поделаешь.

– Творческий кризис, – горько произнес Джордж. – Вот, значит, как это называется?

Она накрыла его руку своей, тяжелой от массивного золотого браслета.

– Почему бы тебе не выкинуть это из головы? Напиши мистеру… – она взглянула на подпись в письме, – Рутленду, что посылаешь все к черту и больше никаких книг не будет.

– Ты правда думаешь, что я смогу так поступить? А что потом?

Фрэнсис пожала плечами.

– Ну… – она заговорила медленно, растягивая слова. – В мире есть множество других занятий.

– Каких например?

– Через две недели Пасха. – Она взяла со стола нож, которым вскрывала конверты, и начала чертить им по скатерти. – Меня пригласили в Малагу на воскресную пасхальную корриду.У меня там друзья, американцы. Большие поклонники корриды, знатоки. В Малаге выступают лучшие быки и лучшие тореров Испании. И там будут сплошные вечеринки, днем и ночью.

– Ты говоришь как туристический агент.

– Дорогуша, не стоит на меня злиться. Я не писала этого письма, я всего лишь его прочла.

– Знаю. Прости.

– Ты поедешь со мной? В Малагу?

Официант маячил у входа в бар. Джордж подозвал его, расплатился за напитки, тот унес стаканы и получил свои чаевые. Когда официант ушел, Джордж начал собирать вещи: фуражку, пакет в бело-розовую полоску и два письма.

Фрэнсис сказала:

– Ты так и не ответил.

Он поднялся и теперь стоял, опираясь на спинку стула.

– Думаю, ты забыла, что я не поклонник и не знаток. Падаю в обморок от одного вида крови.

Она сказала совсем по-детски:

– Мне так хочется, чтобы ты поехал!

– Я испорчу тебе удовольствие.

Фрэнсис отвела глаза, пытаясь скрыть разочарование. Потом спросила:

– Куда ты теперь?

– Обратно в Кала-Фуэрте.

– А ты не можешь остаться?

– Нет, мне надо ехать.

– Только не говори, что это из-за кошки.

– У меня есть много дел помимо нее. – Он прощальным жестом коснулся ее плеча. – Спасибо, что подвезла.

Пока Джордж ехал в Кала-Фуэрте, спустились сумерки. Солнце село и сразу сильно похолодало; остановившись в темноте у одинокой фермы, Джордж достал из багажника теплый свитер, который всегда возил с собой. Когда он натягивал его, из дверей фермерского дома вышла женщина, чтобы набрать воды из колодца. Дверной проем сиял желтым электрическим светом, на котором вырисовывался ее черный силуэт. Он сказал: «Buenas tardes»– и она подошла поболтать с ним немного, бедром поддерживая кувшин с водой; женщина спрашивала, куда он ездил и чем занимался.

Ему захотелось пить, и он попросил у нее воды. Утолив жажду, Джордж двинулся дальше, огнями фар ощупывая сапфировые сумерки. На небе загорались первые звезды, деревня Сан-Эстабан в ложбине на темном склоне горы напоминала блюдце, наполненное огоньками, а на подъезде к Кала-Фуэрте он почувствовал, как подул морской ветер, неся с собой свежий смолистый запах сосен.

Джордж не отдавал себе в этом отчета, но ощущение возвращения домой всегда доставляло ему радость. Вот и сейчас на душе у него стало веселее, и он вдруг осознал, насколько угнетенным и усталым чувствовал себя весь этот день. Казалось, все было против него. Письмо мистера Рутленда только добавило забот, кроме того, у него на шее по-прежнему сидела эта мисс Куинс-гейт. Интересно, как она провела день? Конечно, ему не было до этого дела, однако Джордж надеялся, преодолевая последний отрезок пути до Каса Барко, что она хотя бы не валяется в тоске на кровати.

Он загнал машину в гараж, заглушил мотор и посмотрел на часы. Девятый час. Он вылез из машины, прошел через двор, распахнул дверь Каса Барко и ступил внутрь. Дом казался пустым, однако в нем явно похозяйничали чьи-то заботливые руки: в очаге полыхал огонь, горели лампы, низенький кофейный столик перед диваном покрывала клетчатая бело-голубая скатерть, о наличии которой Джордж и не подозревал, а на ней сверкали вилки, ножи и стаканы. Ему бросилась в глаза глиняная миска с полевыми цветами. В доме витал аппетитный аромат стряпни. Он положил фуражку на стол и вышел на террасу, неслышно ступая туфлями на веревочной подошве, но там Джорджа встретила темнота – никаких следов его гостьи. Опираясь о стенку террасы, он посмотрел вниз, но стапеля были пусты; снизу доносился только шорох волн и поскрипывание его лодки, привязанной к причалу. Из прибрежного кафе донеслись гитарные аккорды, женщина начала петь – странным вибрирующим голосом, на два тона. Такое пение местные жители много веков назад переняли от мавров.

В недоумении хмуря брови, он вернулся в дом. На галерее было темно, но в кухоньке горел свет, и когда он перегнулся через стойку, то с удивлением обнаружил там Селину, сидевшую на корточках перед открытой дверцей духовки, – она сосредоточенно помешивала содержимое глубокой чугунной кастрюли.

– Добрый вечер! – сказал он, обращаясь к ее макушке.

Селина подняла голову. Она даже не вздрогнула, и Джордж понял, что она все это время знала, что он дома. Джорджу это не понравилось: она как будто присвоила себе права на его жилище.

– Привет! – отозвалась Селина.

– Что это ты делаешь?

– Готовлю ужин.

– Пахнет здорово.

– Надеюсь, получится вкусно. Я небольшой мастер по части кулинарии, скажу честно.

– А что там?

– Говядина, лук, перцы и еще много всего.

– Я думал, в доме нет никакой еды…

– Ее и не было. Я сходила в магазин Марии и кое-что купила.

– Да что ты? – он был поражен. – Мария же ни слова не знает по-английски!

– Ну да. Но я нашла словарь в ящике письменного стола.

– А как ты расплатилась?

– Пришлось записать покупки на твой счет. Я еще купила кое-что для себя – эспадрильи за восемь песет. Ты не против?

– Ни в коем случае.

Она еще раз критически обозрела содержимое кастрюли.

– Как ты думаешь, это так должно выглядеть?

– По-моему, все замечательно.

– Я хотела поджарить мясо, но не нашла никакого масла кроме оливкового. Почему-то мне показалось, что оно не подойдет.

Она взяла полотенце, с его помощью накрыла кастрюлю крышкой и вернула ее назад в духовку. Потом закрыла дверцу и поднялась на ноги. Они стояли друг против друга, разделенные барной стойкой. Селина спросила:

– А как прошел твой день?

Умиротворенный домашней атмосферой, Джордж успел позабыть дневные заботы.

– День?.. Ах, да. Нормально.

– Ты отправил телеграмму?

– Да. Да, отправил.

У нее на носу проступили веснушки, а в гладких светлых волосах кое-где вспыхивали золотые нити.

– Сколько, они сказали, может занять перевод?

– Как мы и думали. Три-четыре дня.

Он налег на стойку, опираясь на скрещенные руки, и поинтересовался:

– А чем занималась ты?

– О…

Она явно разволновалась и, не зная куда девать руки, стала протирать стойку полотенцем: ни дать ни взять барменша за работой.

– Ну, я поболтала с Хуанитой, вымыла голову, посидела на солнышке на террасе…

– У тебя веснушки…

– Знаю. Ужас! Потом пошла в деревню за покупками, и это заняло целую вечность, потому что все хотели со мной поговорить, а я, естественно, не понимала ни слова. Потом вернулась домой, почистила овощи…

– Разожгла огонь… – вмешался Джордж, – нарвала цветов…

– Ты заметил! Конечно, до завтра они завянут, это просто полевые цветы. Я собрала их на обратном пути из деревни.

Он никак не прокомментировал ее слова, и она торопливо заговорила снова, словно боясь допустить даже крошечную паузу:

– Ты что-нибудь ел?

– Нет, ланч я пропустил. Выпил кружку пива часа в четыре.

– Значит, ты голоден?

– Смертельно.

– Мне осталось только нарезать салат. Ужин будет через десять минут.

– Ты намекаешь на то, что мне следовало бы подняться наверх, переодеться в смокинг?

– Нет. Лично я ничего такого делать не собираюсь.

Джордж ухмыльнулся, глядя ей прямо в глаза, потом выпрямился и расправил спину.

– Давай заключим сделку, – сказал он. – Я пойду соскребу с себя грязь, а ты налей мне выпить.

Она бросила на него смятенный взгляд.

– Налить что?

– Виски с содовой. И со льдом.

– Я не знаю, сколько виски наливать.

– На два пальца. – Он показал ей, как отмерить напиток. – Твоих, пожалуй, три. Поняла?

– Я попробую.

– Вот и умница. Значит, нальешь.

Он снял с крючка чистую рубашку, принял короткий ледяной душ, заново оделся и уже причесывался перед зеркалом, когда его отражение в зеркале сообщило, что неплохо будет побриться.

Джордж послал его к черту и заявил, не стесняясь в выражениях, что гораздо лучше будет выпить.

Мужчина в зеркале заговорил – ханжеским тоном: Если уж она накрыла на стол и даже нарвала цветов, ты можешь дать себе труд сбрить щетину.

Я не просил ее собирать проклятые цветы.

Ужин ты тоже не просил готовить, но все-таки собираешься есть.

Ох, да заткнись ты! – сказал Джордж и потянулся за бритвой.

Он тщательно побрился и даже потер лицо остатками одеколона, который использовал так редко, что тот загустел на дне флакона.

Гораздо лучше, – заявил мужчина в зеркале, отступив назад, чтобы полюбоваться результатом.

Доволен? – спросил Джордж, и отражение едко ухмыльнулось.

Стакан с виски уже ждал его на столике у очага, а Селина вернулась на кухню – нарезала овощи для салата и складывала их в большую деревянную миску. Он взял с полки свой транзистор, уселся спиной к огню и попытался поймать музыку, которую можно было бы послушать. Селина сказала:

– В гавани, кажется, праздник. Я слышала, что там поют.

– Я знаю; интересная мелодия, да?

– Она и на мелодию не похожа.

– Совершенно верно. Это мавританская музыка.

Транзистор, до этого издававший один треск, нашел нужную волну, и из динамиков понеслись напевные переборы гитары. Джордж поставил его рядом с собой и взял стакан. Селина заметила:

– Надеюсь, получилось как ты хотел.

Он попробовал виски. Содовой явно недоставало.

– Отлично!

– Надеюсь, что ужин тоже получился отличный. Мне, наверное, надо было купить у Марии и свежего хлеба, но мне показалось, что тут его и так предостаточно, так что я не купила.

– У Хуаниты тайная зависимость. Она обожает хлеб. Поедает его тоннами с козьим сыром и запивает стаканчиком vino tinto.Уж не знаю, как она потом не засыпает.

Селина взяла миску с салатом и вышла из-за стойки, чтобы поставить ее в центре накрытого стола. На ней была рубашка в зеленую и голубую полоску, которую Джордж до сих пор недолюбливал, и темно-синие брюки, тщательно выглаженные, подпоясанные узкой полоской кожи. Он успел позабыть причину их утренней ссоры, вся эта дурацкая ситуация полностью выветрилась у него из головы, но сейчас внезапно всплыла вновь: в полоске кожи он узнал один из своих ремней, и как только Селина вышла из-за стола, направляясь к кухоньке, схватил ее за ремень и потянул к себе.

– Где это ты раздобыла брюки?

Селина, напоминавшая щенка, схваченного за хвост, ответила:

– Они твои.

Нарочитая небрежность ее тона показалась Джорджу подозрительной.

– Мои?

Так и было. На ней были его лучшие синие брюки. Он поставил стакан и развернул Селину лицом к себе.

– И они тебе по размеру?

Она посмотрела на него с невинным видом, широко распахнув глаза.

– Что ты сделала с моими лучшими брюками?

– Ну… – глаза ее распахнулись еще шире, – понимаешь, сегодня утром, когда ты ушел, я не знала, чем заняться, и решила немного прибрать, так вот я нашла эти брюки и увидела, что вчера ты их где-то испачкал. На них были пятна, вот тут, на штанине, наверное, какой-то соус. Я показала брюки Хуаните и Хуанита постирала их для тебя. Ну и они немного сели.

Выпалив эту возмутительную ложь, она все-таки слегка покраснела от смущения. Джордж ответил:

– Ты меня бессовестно обманула и прекрасно это знаешь. Брюки были только-только из химчистки, и с того самого момента как я вернулся из Сан-Антонио, ты ходила по дому со страшно довольным видом. И я, бедный наивный осел, подумал было, что ты гордишься тем, что проявила некоторую дальновидность и постаралась приготовить старику Джорджу добрый ужин. Но дело совсем не в этом, так?

Селина жалобно протянула:

– Но мне же совсемнечего было надеть!

– Так что ты мне отомстила, испортив мои лучшие брюки.

– Я вовсе не собиралась мстить.

– И все потому, что ты не смогла стерпеть мою маленькую шутку!

– Точно так же, как ты не смог стерпеть мою.

– Это совсем другое дело.

– Интересно, почему?

Он смотрел на нее в упор, ощущая, как гнев в его душе утихает и забавная сторона ситуации выходит на передний план. Блеск в глазах Селины свидетельствовал о наличии в ее характере другой, неожиданной для него стороны. Джордж сказал:

– Я и не думал, что у тебя хватит духу постоять за себя.

– От этого ты злишься?

– Конечно нет. Я даже рад, что ты не такая уж размазня. Кстати, – добавил он, с наслаждением припомнив, что у него есть чем ей ответить, – я привез тебе кое-что.

– Да что ты?

– Смотри.

Сняв фуражку, он бросил ее на стол вместе с пакетом, а теперь сходил за ним и передал Селине.

– Подарок из Сан-Антонио. Надеюсь, тебе понравится.

Она с подозрением уставилась на сверток.

– Вряд ли это одежда…

– Открой и посмотри, – сказал Джордж, снова взяв в руки стакан.

Она аккуратно, один другим, стала развязывать узелки на ленточке. Бумага упала на пол и у нее в руках остались две части купленного Джорджем микроскопического ярко-розового бикини.

С серьезным видом Джордж произнес:

– Сегодня утром ты так расстраивалась из-за того, что тебе нечего надеть! Надеюсь, цвет тебе пойдет.

Селина не нашлась, что ответить. Бикини показалось ей непристойным, вызывающим. То, что его подарил Джордж Дайер, только добавляло неловкости. Неужели он думал, что она наденет такое?

Залившись краской, не глядя на него, она с усилием пробормотала:

– Большое спасибо.

Внезапно он громко расхохотался. Она подняла голову и, нахмурившись, поглядела на него, а он спросил – вполне добродушно:

– Над тобой что, никогда раньше не подшучивали?

Чувствуя себя ужасно глупо, Селина покачала головой.

– Даже няня?

Он произнес это смешным скрипучим голосом, и тут вся ситуация перестала быть тягостной и стала донельзя смешной.

– Не смей передразнивать няню, – сказала Селина, но его искренний смех был так заразителен, что она не смогла сдержать улыбку, а Джордж заметил:

– Тебе надо чаще улыбаться. Лучше даже постоянно. Когда ты улыбаешься, ты на самом деле очень красивая.