Текст книги "Синяя спальня и другие рассказы"

Автор книги: Розамунда Пилчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Розамунда Пилчер
Синяя спальня и и другие рассказы

Тоби

Холодным весенним днем накануне Пасхи Джемми Тодд, почтальон, зашел на кухню к Хардингам, положил утреннюю почту на стол, накрытый к завтраку, и сообщил, что мистер Соукомб, их сосед, умер на рассвете от сердечного приступа.

За столом сидели все четверо членов семьи Хардинг. Восьмилетний Тоби ел кукурузные хлопья с молоком: услышав новость Джемми, он замер с полным ртом хлопьев, которые медленно размокали на языке, и теперь не знал, что с ними делать, – он в одночасье разучился жевать, а в горле у него стоял ком, который никак не проглатывался.

Остальные были потрясены не меньше его. Отец, одетый в деловой костюм, уже вставал из-за стола, собираясь отправиться на работу, однако тут он снова сел, отставил чашку с остатками кофе и широко распахнутыми глазами уставился на Джемми.

– Билл Соукомб? Умер? Когда вы узнали?

– Мне сказал викарий, когда я только вышел разносить почту. Встретились с ним возле церкви.

Тоби взглянул на мать и увидел, что ее глаза полны слез.

– Боже мой!

Ему невыносимо было видеть, как она плачет. Раньше он всего один раз видел мать в слезах – когда пришлось усыпить ее старую собаку, и ощущение того, что привычный мир разваливается на части, преследовало мальчика еще несколько дней.

– Бедная миссис Соукомб! Какой страшный удар для нее!

– У него уже был сердечный приступ, помните, пару лет назад, – сказал Джемми.

– Но он вполне оправился после того раза. Чувствовал себя прекрасно, ухаживал за садом, и время свободное у него появилось – после стольких лет, что он в одиночку управлялся с фермой.

Вики, которой сравнялось девятнадцать, внезапно подала голос:

– Это ужасно.Как все мы сможем это пережить?

Вики приехала домой из Лондона на пасхальные каникулы: в Лондоне у нее была работа и квартира, которую она делила с двумя девушками. На каникулах она никогда не одевалась к завтраку, а являлась на кухню в купальном халате – махровом, в белую и синюю полоску. Глаза у нее были такие же синие, как полосы на халате, а волосы длинные и светлые; иногда она казалась очень хорошенькой, а иногда совсем бесцветной – такой как сейчас. От потрясения Вики побледнела, рот ее кривился, будто она вот-вот расплачется, маленькое личико заострилось. Отец вечно ворчал, что Вики слишком худая, однако ела она с аппетитом землепашца, поэтому упрекнуть ее можно было разве что в жадности.

– Он был такой хороший человек! Нам всем его будет недоставать.

Мама посмотрела на Тоби, который так и сидел с полным ртом непрожеванных хлопьев. Как и все остальные, она знала, что мистер Соукомб был его лучшим другом. Она потянулась к нему через стол и взяла его руки в свои.

– Тоби, мы все будем по нему очень скучать.

Тоби ничего не ответил, но, ощутив тепло маминых рук, смог наконец проглотить хлопья. Она тихонько отодвинула в сторону полупустую тарелку, стоявшую на столе перед ним.

– Слава богу, – снова заговорил Джемми, – что у них есть Том. Миссис Соукомб не осталась одна-одинешенька, и он сможет взять на себя управление фермой.

Том был внуком мистера Соукомба. Ему было двадцать три. Тоби и Вики знали его всю свою жизнь. Подростками Вики и Том часто ходили вместе на праздники, на танцы в конном клубе, а летом ездили в спортивный лагерь. Но потом Том пошел учиться в сельскохозяйственный колледж, а Вики повзрослела, выучилась на секретаршу и уехала в Лондон, и каким-то образом между ними почти не осталось ничего общего.

Тоби находил это очень печальным. У Вики появилась уйма новых друзей, которых она изредка приглашала домой. Однако Тоби считал, что ни один из них не был таким хорошим, как Том Соукомб. Как-то раз, в Новый год, Вики пригласила к ним некоего Филипа. Он был высокий, светловолосый и разъезжал на черном блестящем автомобиле, напоминающем гоночный болид, однако этот Филип никак не вписывался в их повседневную семейную жизнь, а что еще хуже – Вики в его присутствии перестала в нее вписываться тоже. Она говорила по-другому и смеялась тоже по-другому.

В канун Нового года они устроили небольшую вечеринку и Тома пригласили тоже, но Вики вела себя с ним презрительно, обращалась свысока, так что он явно был задет. Тоби ее поведение показалось отвратительным. Он очень любил Тома и не мог смотреть, как Вики его обижает, поэтому весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, а потом рассказал обо всем маме.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала она, – но Вики должна жить собственной жизнью и принимать собственные решения. Она уже взрослая и сама может выбирать себе друзей. У нее есть право совершать ошибки, идти своим путем. А мы, ее семья, должны ее поддерживать.

– Но я не хочу быть ее семьей и поддерживать Вики, когда она так ужасно себя ведет.

– Конечно, тебе обидно, но она же твоя сестра.

– Мне не нравится этот ее Филип!

«Этот» Филип благополучно исчез из жизни Вики. Домой она его больше не приглашала, и постепенно другие имена вытеснили его имя из ее рассказов. Хардинги вздохнули с облегчением, и жизнь семьи вернулась в привычное русло, однако отношения Вики с Томом так и не восстановились. С того вечера они ни разу не разговаривали друг с другом, и теперь, когда Вики была дома, Том не переступал их порога.

– Да, миссис Соукомб не одна, – кивнул мистер Хардинг. – Хорошего парня они вырастили. – Он взглянул на часы и поднялся из-за стола. – Мне пора. Спасибо, что сообщили нам, Джемми.

– Уж простите, что принес печальную новость, – ответил Джемми и пошел назад к своему маленькому красному почтовому фургону, торопясь развезти утреннюю почту. Отец Тоби сел в машину и отправился на работу. Вики поднялась в свою комнату одеться. Тоби с мамой остались за столом одни.

Он посмотрел на маму, она улыбнулась ему, и тогда Тоби сказал:

– Ни один из моих друзей никогда не умирал.

– Это случается с каждым рано или поздно.

– Ему было всего шестьдесят два года. Он сказал мне позавчера. Он же был совсем не старый!

– Сердечный приступ всегда случается неожиданно. По крайней мере, он не болел, не мучился. Представь, как тяжело ему пришлось бы, окажись он прикованным к постели, зависимым – обузой для всей семьи. Тоби, когда люди умирают, надо думать о хорошем, вспоминать лучшие времена. И радоваться своим воспоминаниям.

– Но я не могу радоваться, зная, что мистер Соукомб умер.

– Смерть – это часть жизни.

– Ему было только шестьдесят два.

– Может, поешь яичницы с беконом?

– Не хочу я яичницу и бекон не хочу.

– Тогда чем ты хотел бы заняться?

– Не знаю.

– Может, сходишь в деревню поиграть с Дэвидом?

Дэвид Харкер был другом Тоби. Его отец держал паб в деревне, и иногда Дэвид угощал приятеля лимонадом или пакетиком леденцов.

Тоби обдумал ее предложение. Пожалуй, это лучше, чем ничего.

– Ладно.

Он отодвинул стул и встал. В груди у Тоби все ныло, словно ему нанесли удар в самое сердце.

– И не печалься так по мистеру Соукомбу. Он не хотел бы, чтобы ты грустил.

Он вышел из дому и зашагал вниз по дороге. Рядом с дорогой находился загон, в котором Вики когда-то держала своего пони; дальше начинались пастбища, принадлежавшие мистеру Соукомбу. Пони давно отдал богу душу, и отец Тоби уступил загон Соукомбам – теперь на нем паслись четыре овечки миссис Соукомб. Это были ее любимицы – с большими рогами и пятнами на спинах, со старомодными кличками вроде Дэйзи и Эмили. Как-то раз, холодным осенним утром в конце октября, Томи пошел поглядеть на овечек и увидел в загоне большущего рогатого барана. Баран провел на ферме несколько дней, а потом за ним приехал хозяин и увез домой, бесцеремонно загнав в кузов старенького фургона.

Однако дело свое баран сделал. Три пары ягнят-близнецов уже появились на свет, и одна только Дэйзи все еще дожидалась своей очереди. Тоби перегнулся через изгородь и позвал ее – она подошла медленно, величаво и уткнулась своим породистым носом ему в ладонь, а он почесал ей шерстистую макушку между внушительными изогнутыми рогами.

С видом знатока Тоби оглядел овечку, как делал это Том. Ее живот раздулся до гигантских размеров – впечатление усиливалось еще и отросшей густой и мягкой шерстью.

– Ну когда же ты наконец родишь своих близнецов? – спросил он. – Может, сегодня?

У Дэйзи тоже близнецы, – сказал мистер Соукомб всего день или два назад, – так что у нас будет прирост поголовья на целых двести процентов, Тоби. Двести! Ни один фермер не мог бы желать большего. Как бы мне хотелось, чтобы так и вышло. Ради миссис Соукомб – пускай родятся еще близнецы!

Невозможно было поверить, что он никогда больше не услышит мистера Соукомба. Невозможно принять, что тот ушел навсегда, что его нет и никогда не будет. Другие люди могли умирать, но только не такой близкий Тоби человек, как мистер Соукомб. Дедушка Тоби тоже умер, но это случилось давным-давно – Тоби совсем его не помнил. Осталась только фотография на ночном столике у бабушки, да еще истории, которые она рассказывала про деда. После его смерти она еще долго жила в их старом опустевшем доме, а потом ей стало тяжело самой вести хозяйство, и тогда отец Тоби перестроил одно крыло их дома, оборудовав там квартиру для бабушки. Теперь она жила с ними. Вместе и одновременно отдельно, потому что у квартиры был свой вход и собственные кухня и ванная, бабушка сама готовила себе еду, и надо было постучать в дверь, если хочешь зайти посидеть у нее. Мама всегда говорила Тоби стучать, а не врываться к бабушке без предупреждения, чтобы не нарушать ее покой.

Оставив Дэйзи в загоне, он зашагал к деревне, все еще погруженный в тягостные раздумья. Он знал и других людей, которые умерли. Миссис Флетчер, державшая магазинчик и почтовое отделение, умерла, и мама Тоби надела черную шляпку и отправилась на похороны. Но миссис Флетчер не была его другом. Собственно, Тоби ее здорово побаивался, потому что она напоминала ему большую черную паучиху, – сидела, старая и уродливая, за прилавком и продавала марки. За некоторое время до ее смерти управление магазинчиком взяла на себя дочь миссис Флетчер Оливия, однако до самого конца старуха постоянно сидела там же, смущая посетителей, клацала зубными протезами, вязала носки и острым птичьим взглядом следила за всем, что происходит вокруг. Да уж, миссис Флетчер он нисколечко не любил. И ничуть по ней не тосковал. А вот по мистеру Соукомбу – очень-очень.

Он подумал про Дэвида. «Поди поиграй с Дэвидом», – предложила мама, но Тоби внезапно понял, что совсем не в настроении играть в космонавтов или ловить рыбу в мутном ручье, бежавшем в конце садика позади паба. Он предпочел бы пойти повидаться с другим своим товарищем, Вилли Харреллом, деревенским плотником. Вилли был человеком добродушным и немногословным; он круглый год носил рабочий комбинезон на помочах и старую твидовую шляпу. Тоби подружился с ним, когда Вилли приходил к ним в дом мастерить новые ящики для кухни; с тех пор он полюбил в свободное утро прогуляться по деревне до мастерской Вилли и перекинуться с ним словечком.

Мастерская напоминала мальчику волшебное царство – там стоял густой сладкий дух, а пол устилали колечки стружки. Здесь Вилли сколачивал ворота для изгородей, амбарные двери, оконные рамы, обтесывал балки и стропила. И тут же время от времени он делал гробы, потому что был не только плотником, но и гробовщиком. В этом качестве он полностью преображался: надевал темный костюм и котелок и говорил приглушенным голосом, проявляя уважение к чужому горю.

Этим утром двери его мастерской были распахнуты настежь. На засыпанном стружкой дворе был припаркован маленький фургон. Тоби подошел поближе и заглянул внутрь. Вилли стоял, опершись о верстак, и пил чай, подливая в кружку из термоса.

– Вилли!

Он поднял глаза.

– Здравствуй-здравствуй, юный Тоби! – Вилли улыбнулся. – Что привело тебя ко мне?

– Просто захотелось зайти поговорить.

Тоби гадал, знает ли Вилли про мистера Соукомба. Он подошел поближе, прислонился грудью к верстаку, взял с него стамеску и покрутил ее в руках.

– Не знаешь, чем заняться?

– Вроде того.

– А я видел Дэвида всего пару минут назад – он проезжал мимо мастерской на велосипеде, и на нем была ковбойская шляпа. Не очень-то весело играть в ковбоев в одиночку.

– Мне что-то не хочется играть в ковбоев.

– Видишь ли, сегодня я не могу долго разговаривать с тобой. У меня много работы. Надо ехать к Соукомбам, снимать мерки.

Тоби ничего не ответил. Он понимал, что Вилли имеет в виду. Вилли и мистер Соукомб дружили всю жизнь: вместе играли в боулинг, ходили на воскресные службы. И вот теперь Вилли придется… Тоби мысленно содрогнулся, понимая, что ему предстоит.

– Вилли?

– Что, дружок?

– Мистер Соукомб умер.

– Я так и думал, что ты уже знаешь, – сочувственно произнес он. – Понял по твоему лицу, стоило тебе войти.

Он поставил кружку на верстак и положил руку Тоби на плечо.

– Не надо так горевать. Ты будешь скучать по нему, я знаю, но не надо горевать. Мы все будем скучать, – добавил он, и голос его внезапно прозвучал глухо, отстраненно.

– Он был моим лучшим другом.

– Знаю. – Вилли покачал головой. – Странная вещь – дружба. Ты ведь еще совсем маленький… Сколько тебе – восемь? А все равно вы с Биллом Соукомбом были не разлей вода. Наверное, все дело в том, что ты чувствовал себя одиноко, потому что родился гораздо позднее Вики. Поскребыш. Мы с Биллом так тебя и называли – поскребышек Хардингов.

– Вилли… ты будешь делать гроб для мистера Соукомба?

– Очевидно, да.

Тоби подумал о том, как Вилли станет мастерить гроб: выбирать дерево, стругать доски, потом уложит своего старого друга в его теплое душистое нутро, подоткнет покров, словно одеяло на кровати… Живительно, но эта мысль показалась ему успокаивающей.

– Вилли?

– Что еще?

– Я знаю – когда человек умирает, его кладут в гроб и уносят на кладбище. И еще я знаю, что те, кто умер, отправляются на небеса, к Господу. А что происходит посередине?

– Ох, – вздохнул Вилли. Потом сделал большой глоток, опустошив кружку, и погладил Тоби по голове. – Наверное, это секрет, который остается между человеком и Богом.

Играть с Дэвидом Тоби по-прежнему не хотелось. Когда Вилли на своем фургончике отбыл к Соукомбам, Тоби решил вернуться домой, потому что не знал, чем еще ему заняться. Он пошел напрямик, через овечий загон: три овечки, уже принесшие потомство, паслись в центре вместе с ягнятами. Дэйзи же забилась в угол, куда падала тень высокой сосны, – там она была укрыта от ветра и ярких лучей весеннего солнышка. Рядом с ней, покачиваясь на подгибающихся ножках, крошечный, словно щенок, стоял единственный ягненок.

Тоби решил не подходить слишком близко. Некоторое время он смотрел, как ягненок тычется в ее большущий, заросший шерстью бок в поисках молока, слушал, как Дэйзи ласково блеет, обращаясь к своему детенышу. В его душе царили противоречивые чувства: радость сменялась разочарованием. Он радовался благополучному появлению ягненка на свет, а его разочарование было вызвано тем, что у Дэйзи не оказалось близнецов, то есть миссис Соукомб не получит двухсот процентов роста поголовья. Ягненок плюхнулся на землю рядом с матерью. Тоби пошагал дальше по полю, перелез через изгородь и зашел в дом, чтобы рассказать маме про ягненка.

– У Дэйзи родился малыш. Последний.

Мама стояла у плиты – делала картофельное пюре к обеду. Она развернулась и поглядела на Тоби.

– Не близнецы?

– Нет, всего один. Он уже сосет молоко и выглядит совсем здоровеньким. Наверное, надо сказать Тому.

– Может, позвонишь ему?

Но Тоби не хотел звонить Соукомбам – вдруг трубку возьмет миссис Соукомб, а он совсем не знает, что надо говорить в таких случаях.

– А тыне можешь позвонить?

– О, дорогой, сейчас я никак не могу. Обед почти готов, а потом я еду к миссис Соукомб, везу цветы. Хочешь, я передам Тому твою новость через нее?

– Мне кажется, лучше сказать ему прямо сейчас. Мистер Соукомб считал, надо поскорее сообщать о рождении ягнят. На всякий случай – он сам так говорил.

– Ну, если это так важно, попроси Вики позвонить Тому.

– Вики?

– Ничего страшного, если ты к ней обратишься. Она наверху, гладит. И скажи ей, что обед будет через минуту.

Тоби пошел к сестре.

– Вики, обед готов, а у Дэйзи родился ягненок, поэтому мы подумали, может, ты позвонишь Соукомбам и сообщишь Тому? Ему надо об этом знать.

Вики с громким стуком опустила утюг на стол.

– Я не собираюсьзвонить Тому Соукомбу.

– Но почему?

– Просто не хочу, и все. Звони сам.

Тоби знал, почему она не хочет звонить Тому. Потому что так ужасно обращалась с ним на Новый год, и потому что с тех пор он с ней не разговаривал.

– Позвони сам, – повторила она.

Тоби почесал нос.

– А что мне сказать, если трубку возьмет миссис Соукомб?

– Ну, попроси маму позвонить.

– Она слишком занята, и вообще она торопится – после обеда ей надо к Соукомбам.

– Тогда пускай она и передаст Тому про ягненка.

– Она тоже это предложила.

– Ох, Тоби, – выдохнула Вики утомленно, – тогда к чему весь этот шум?

Он упрямо пробормотал:

– Мистер Соукомб считал, что о таком надо сообщать как можно скорее.

Вики нахмурилась.

– С Дэйзи же все в порядке?

Она любила Дэйзи не меньше Тоби и сейчас внезапно прекратила говорить злым раздраженным голосом и снова стала собой.

– По-моему, да.

– Тогда ничего с ней не случится. – Вики выключила утюг и отставила его в сторону, чтобы остудить. – Пойдем-ка обедать. Я умираю с голоду.

К обеду редкие утренние облачка сменили тучи, зарядил дождь. Мама Тоби, завернувшись в плащ и захватив с собой гигантскую охапку нарциссов, погрузилась в машину и поехала проведать миссис Соукомб. Вики объявила, что собирается вымыть голову. Тоби, оставшись в одиночестве, побрел в свою комнату. Он улегся на кровать и принялся было читать книгу, которую взял в библиотеке – про известных полярников, – но не успел он одолеть первую главу, как его отвлек шум автомобильного мотора. Машина проехала по дороге и, прошуршав по гравию, остановилась у парадной двери. Тоби отложил книгу, поднялся с кровати и выглянул в окно: у крыльца стоял старенький «лендровер» Соукомбов, а рядом с ним – Том собственной персоной.

Тоби распахнул окно и высунулся наружу.

– Привет!

Том задрал голову и посмотрел вверх. Тоби видел его светлые вьющиеся волосы, все в дождевых каплях, загорелое лицо и синие глаза; на Томе были заплатанная рабочая куртка цвета хаки, трещавшая на широких плечах, линялые джинсы и зеленые резиновые сапоги до колен.

– Твоя мама сообщила мне про Дэйзи. Пойдем-ка взглянем на нее. Вики дома?

Тоби здорово удивился.

– Она моет голову.

– Поди позови ее, ладно? Не исключено, что на подходе еще один ягненок, так что мне понадобится помощь.

– Я могу помочь.

– Я знаю, малыш, но тебе вряд ли удастся в одиночку удержать нашу старушку Дэйзи. Лучше будет позвать Вики.

Тоби закрыл окно и пошел выполнять просьбу Тома.

Вики он обнаружил в ванной: она наклонилась над раковиной и поливала себе на голову из душа.

– Вики, Том приехал.

Вики закрыла кран и выпрямилась, с длинных светлых волос прямо ей на футболку стекала вода. Она откинула волосы с лица и уставила на Тоби.

– Том? Что ему нужно?

– Он думает, что у Дэйзи в животе может быть еще ягненок. Говорит, ему может понадобиться помощь, потому что мне ее не удержать.

Вики схватила полотенце и обернула вокруг головы.

– Где он?

– Внизу.

Она пулей выскочила из ванной и бросилась вниз по ступенькам. Том сам вошел в дом и дожидался их, как обычно делал до размолвки с Вики.

– Если у нее еще ягненок, – сказала Вики, – он мог уже умереть?

– Надо проверить. Набери ведро воды и захвати мыло. Неси все на поле. Тоби, пошли со мной.

На улице лило как из ведра. Они прошли по дороге, потом по траве, мимо зарослей рододендронов, перелезли через изгородь. За пеленой дождя Тоби разглядел Дэйзи – она их как будто ждала. Овца стояла, прикрывая новорожденного детеныша, и тянулась к ним мордой. Завидев их приближение, она издала странный звук – он шел откуда-то из самой груди и совсем не походил на ее обычное задорное блеянье.

– Сейчас, девочка, сейчас, – ласково произнес Том. – Все будет хорошо.

Он подошел к овце и ловким движением взял ее за рога. Она не воспротивилась, как делала обычно, если кто-то пытался ее схватить. Наверное, она понимала, что Том с Тоби пришли ей помочь.

– Тише, тише, – Том погладил ее по спине, потом провел рукой по животу, заросшему густой шерстью, мокрой от дождя.

Тоби наблюдал. Он чувствовал, как колотится его сердце, – но не от страха, а, скорее, от восхищения. Он не боялся, потому что был с Томом; точно так же он ничего не боялся рядом с мистером Соукомбом.

– Том, если у нее в животе еще один ягненок, почему же он не выходит наружу?

– Может, он слишком крупный. А может, принял неправильное положение. – Том посмотрел на дом; Тоби проследил за его взглядом и увидел Вики, которая шагала на своих длинных тонких ногах, с мокрыми волосами, через поле, склоняясь набок под весом ведра, из которого плескала вода. Когда она добралась до них и опустила ведро на землю, Том сказал:

– Молодец. Теперь, Вики, давай-ка подержи ее. Ласково, но твердо. Она не будет сопротивляться. Уцепись как следует за шерсть. Тоби, а ты придерживай рога и разговаривай с ней. Успокаивай. Чтобы она знала, что все хорошо.

Лицо у Вики было такое, будто она вот-вот расплачется. Она опустилась на колени прямо в грязь, обхватила Дэйзи руками и щекой прижалась к ее теплому боку.

– Бедняжка Дэйзи! Потерпи немножко, все будет в порядке.

Том начал раздеваться – снял куртку, рубашку, потом белую футболку. Голый до пояса, он с мылом вымыл руки до локтя.

– Ладно, – сказал он, – сейчас посмотрим, что тут у нас.

Тоби, крепко держа Дэйзи за рога, хотел было закрыть глаза, но не стал. Разговаривай с ней,приказал ему Том. Успокаивай.

– Сейчас, сейчас, – приговаривал Тоби, потому что так говорил Том, – ничего другого ему не приходило в голову. – Тише, Дэйзи, дорогая.

То было рождение. Вечное чудо – так называл роды мистер Соукомб. Начиналась новая жизнь, и он, Тоби, помогал ей в этом.

Он слышал голос Тома:

– Вот так, правильно, сейчас… тихонько, девочка, тихонько…

Дэйзи издала один-единственный жалобный стон, и тут же Том воскликнул:

– Вот и он! Полюбуйтесь – каков здоровяк! И он живой.

Перед ними было крошечное создание – источник всей суматохи. Белый барашек с черными пятнами, испачканный кровью, он лежал на боку, крупный и вполне здоровый. Тоби выпустил из рук рога Дэйзи, а Вики ослабила свои ласковые, но крепкие объятия. Высвободившись, Дэйзи сразу же взялась за новорожденного: с нежным блеяньем она начала вылизывать его шерстку. Потом легонько подтолкнула детеныша носом, и вот он уже зашевелился, поднял головку и – о чудо! – начал вставать, пошатываясь на своих длинных подгибающихся ножках. Любящая и заботливая мать, Дэйзи опять принялась вылизывать малыша. Кроха сделал один-два неустойчивых шажка и через пару мгновений, подталкиваемый мамой, уже сосал молоко.

Том вытер руки своей рубашкой, оделся, и они еще немного постояли под дождем, наблюдая за Дэйзи и ее близнецами, зачарованные чудом, случившимся у них на глазах, гордясь своей общей победой. Вики и Тоби присели рядышком на траву под сосной, и Тоби заметил на лице сестры улыбку, какой не видел уже давным-давно.

Она повернулась и посмотрела на Тома.

– А как ты узнал, что должен родиться еще ягненок?

– Ее живот был слишком большим, и она явно недомогала. Не находила себе места.

Тоби сказал:

– Теперь у миссис Соукомб двести процентов прироста поголовья.

Том улыбнулся:

– Совершенно верно, Тоби.

– Но почему же ягненок не вышел наружу сам?

– Да ты только посмотри на него! Он слишком крупный, и голова большая. Ничего, теперь все будет в порядке. – Том взглянул на Вики. – А вот тебе больше не стоит торчать под дождем. Как бы ты не простудилась, с мокрой-то головой.

Он встал, поднял с земли ведро, а потом протянул руку Вики.

– Идем домой.

Она взялась за его руку, и Том помог ей подняться. Они стояли лицом к лицу и улыбались.

– Хорошо, что мы снова разговариваем, – заметил Том.

– Да, – ответила Вики. – Ты прости меня.

– Я был виноват тоже.

Вики, казалось, стало неловко: она робко улыбнулась и сказала:

– Давай не будем больше ссориться, Том.

– Дед всегда говорил, что жизнь слишком коротка чтобы ссориться.

– Я не успела сказать… мне очень жаль, что твой дед… для всех для нас это большая потеря. Не знаю, как это правильно говорится…

– Я понимаю, – сказал Том. – Можешь ничего не говорить. Пойдем.

Они, похоже, совсем забыли про Тоби. Вдвоем Вики и Том направились к дому; Том обнял Вики одной рукой, а она положила мокрую голову ему на плечо.

Он глядел на них, умиротворенный, и думал, что мистер Соукомб был бы доволен. И близнецами Дэйзи он был бы доволен тоже. Второй ягненок оказался не просто здоровяком, как окрестил его Том, а еще и настоящим красавчиком – с симметричными темными пятнами и рожками, похожими на цветочные бутоны, спрятанными в завитках мягкой младенческой шерсти. Тоби гадал, как миссис Соукомб назовет малыша. Может, Билл? Он пробыл в загоне до тех пор, пока не вымок насквозь и не начал замерзать, а потом повернулся спиной к овцам и двинулся домой.

Мама уже возвратилась от миссис Соукомб и накормила его восхитительным полдником: дала рыбных палочек с картошкой, консервированную фасоль, сливовый пирог, шоколадные бисквиты и кружку какао. Поглощая все это, он рассказывал ей об их приключении с Дэйзи. «Том и Вики опять помирились», – сообщил Тоби в конце.

– Я знаю, – мама улыбалась. – Они вместе уехали на его «лендровере». Вики сегодня ужинает у Соукомбов.

Вскоре после полдника вернулся с работы отец Тоби, и они вместе посмотрели по телевизору футбольный матч, а потом Тоби пошел наверх принять ванну. Он лежал в теплой воде, над которой клубился пар, вдыхал аромат хвойного экстракта для ванн, позаимствованного у Вики, и думал о том, что на поверку день выдался совсем неплохой. А потом решил, что после ванны пойдет повидаться с бабушкой, с которой не разговаривал с самого утра.

Он вылез из ванны, нарядился в пижаму и купальный халат, а потом прошел по коридорчику, который вел к ее квартире. Тоби постучал и бабушка откликнулась: «Входите», – и он сразу очутился будто бы в другом мире, потому что мебель, занавески и все остальное у нее были совсем не такие, как у них в доме. Еще ни у кого Тоби не видел такого количества фотографий и красивых безделушек; в камине, как обычно, горел огонь, а рядом с ним в просторном кресле сидела бабушка с вязанием в руках. На коленях у нее лежала книга. У бабушки был телевизор, но она его совсем не любила. Предпочитала читать – думая о ней, Тоби всегда представлял ее погруженной в чтение. Однако стоило ему зайти, бабушка сразу закрывала книгу, вложив между страниц аккуратную кожаную закладку, и откладывала ее в сторону, чтобы полностью сосредоточиться на нем.

– Здравствуй, Тоби.

Она была ужасно старая. (У многих мальчиков бабушки были еще молодые, но бабушка Тоби была старая, потому что, как и сам Тоби, его отец был у нее последним ребенком – поскребышем.) Она казалась такой сухой, тоненькой, будто вот-вот переломится пополам, а руки у нее были почти прозрачные, с узловатыми суставами, которые мешали бабушке надевать и снимать кольца, поэтому она носила их, не снимая, и они блестели и переливались у нее на пальцах.

– Что поделывал весь день?

Он уселся на пуф и начал рассказывать. Рассказал про мистера Соукомба, но бабушка уже все знала. Рассказал про Вилли – что он будет делать гроб. Рассказал, что не захотел играть в ковбоев с Дэвидом, и про ягненка Дэйзи. А потом – про Вики и Тома.

Бабушка, казалось, очень обрадовалась.

– Какая хорошая новость! Они наконец-то помирились после той глупой ссоры.

– А что если они влюбятся друг в друга и решат пожениться?

– Может, решат, а может, и нет.

– А ты была влюблена в дедушку, когда выходила за него замуж?

– Думаю, была. С тех пор прошло столько времени – я многого не помню.

– А ты… – Тоби заколебался, но ему обязательно надо было спросить, кроме того, бабушка никогда не обижалась даже на немного неловкие вопросы. – Когда он умер… ты по нему сильно горевала?

– Почему ты спрашиваешь? Горюешь по мистеру Соукомбу?

– Да. Весь день. И весь день мне его очень не хватало.

– Это пройдет. Ты уже не будешь так горевать и станешь вспоминать только хорошее.

– Как ты, когда дедушка умер?

– Ну да. Как я.

– А умирать – это очень страшно?

– Не знаю. – Она улыбнулась – улыбка была задорная, девичья, тем более удивительная на таком старом морщинистом лице. – Я еще не пробовала.

– Но… – он посмотрел ей прямо в глаза. Никто не живет вечно. – Тебе не страшно?

Бабушка наклонилась и взяла руку Тоби в свои ладони.

– Знаешь, – сказала она, – я всегда считала, что жизнь человека – как гора. И каждый сам поднимается на свою гору. Путь начинается в долине, где солнечно и тепло, и вокруг луга и ручьи, и повсюду цветут лютики. Это наше детство. А дальше начинается восхождение. Склон становится все круче и идти нелегко, но ты можешь остановиться и посмотреть вокруг, и тебе откроются такие картины, что ты поймешь – оно того стоит. А на вершине горы, на пике, под солнцем сверкают снег и лед и среди этой красоты, какой ты и представить себе не мог, завершается твой путь, твое восхождение.

В ее устах это звучало завораживающе. Переполненный любовью, Тоби сказал:

– Я не хочу, чтобы ты умерла.

Бабушка засмеялась.

– О, дорогой мой, об этом можешь не беспокоиться. Я собираюсь путаться у вас под ногами еще много-много лет. А сейчас почему бы нам не съесть по мятной шоколадке, а потом не разложить пасьянс? Как славно, что ты ко мне заглянул. Я уж было начала скучать в своей собственной компании.

Немного позже Тоби пожелал бабушке спокойной ночи и вернулся в дом – почистил зубы и прошел в свою спальню. Он распахнул занавески и увидел, что дождь перестал, а с востока начала подниматься в ночное небо луна. В сумерках было видно пастбище, смутные силуэты овец с ягнятами, скучившихся под раскидистой кроной старой сосны. Он стянул халат и забрался в постель. Мама заранее положила под одеяло бутылку с горячей водой – он прижал ее к животу и лежал с широко распахнутыми глазами, глядя в темноту, радуясь теплу и размышляя.

Тоби решил, что сегодня узнал много нового. Много нового о жизни. Он видел рождение нового существа и возникновение новых отношений – между Вики и Томом. Возможно, они поженятся. А может, и нет. Если они поженятся, у них родятся дети. (Он уже знал, откуда берутся дети, потому что однажды в мужской беседе о разведении скота мистер Соукомб немножко его просветил.) А это значит, что он, Тоби, станет дядей.