Текст книги "Искажение разума и другие преступления (ЛП)"
Автор книги: Рой Якобсен
Соавторы: Мари Аннет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Тьма окружила нас, шум снаружи пропал. Я прищурился, глаза привыкали к тусклому свету на лестнице. Который час? Уже точно было больше 21:15.
– Пришло время твоего кулона с кошачьим глазом, – шепнул я Линне.
Она сжала кулон.
– Ori menti defendo.
Глубоко вдохнув, я отогнал туман усталости от мыслей.
– Я сделаю нас невидимыми.
Она напряженно кивнула. Я был недостаточно близко, чтобы ощущать разумы в кабинете под землей, так что бросил бомбу невидимости на всех поблизости. К счастью, Линна стала невидимой, как я. С первой попытки! И, благодаря ее кулону против магии, она не пострадала от эффекта как Вера.
Она взглянула на себя.
– Сработало?
– Ага, – я пошел вниз, она шагала рядом со мной, нервно поправляя сумку на плече. Наше быстрое дыхание было единственным звуком на лестнице. – Какой план?
– Посмотрим, там ли Квентин.
Первый шаг. Может, он сбежал, когда Фауст ворвался в здание.
– И если он там, – добавила она, – мы подавим его, не активировав ту ловушку.
– Ах, но было так весело.
Я едва видел ее лицо в тусклом свете, но заметил, как она закатила глаза. Ох, мне нравилось это ее раздражение выражение лица. Я не замечал сначала скрытое изумление, но теперь это было просто увидеть.
Я ощутил нечто странное, словно поднимался и падал одновременно. Может, она так влияла на меня, потому что ожидала от меня больше, чем я делал, и от этого хотелось выбраться из эгоистичных привычек прошлого и стать тем, кто ее не подведет.
Странно было о таком думать, особенно мне.
Она сдвинула брови, морщинка появилась в центре лба. Я понял, что мы перестали двигаться, закрытая дверь кабинета была в дюжине ступеней ниже нас.
– Кит, – прошептала она. – Что такое?
А что? Ничего такого. Я просто почему-то не мог отвести взгляда от ее глаз. Мой пульс громко бился в ушах, и тепло растекалось из моей груди к пальцам ног.
Я протянул руку, и ее глаза расширились, когда мои пальцы задели ее щеку. Я приблизился, а она попятилась. Ее спина врезалась в стену. Она поймала моей запястье, когда мои пальцы скользнули по ее челюсти к волосам.
– Кит, – начала она.
Придыхание в ее голосе. Это была музыка. Это был зов сирены, и я был Одиссеем, очарованным и беспомощным.
Она все еще сжимала мое запястье, но не остановила меня, когда я прижал ладонь к ее шее сзади. Она затаила дыхание, я прижался к ней. Моя ладонь была на ее талии, притянула ее ближе. Я смутно осознавал, что мои действия были неуместными тут и сейчас, но не мог сдержаться.
Она быстро выдохнула, выпрямилась и приоткрыла рот, чтобы заговорить.
Я склонился. То, что она хотела сказать, уже не было важным. Ее глаза снова расширились. Лицо стало румяным, пальцы сжали мое запястье, но она не убрала мою руку. Не сопротивлялась, когда я отклонил ее голову.
Наши рты встретились. Нежный поцелуй, полный предвкушения, будто мы ждали этого момента годами, хотя знали друг друга всего несколько дней.
Что со мной такое?
Мысль шипела в голове, но мои губы уже двигались на ее губах. Ее рот восхищал меня с момента, как она строго поджала губы в допросной, а теперь эти нежные губы приоткрылись, пропуская мой язык. Наш поцелуй стал глубже, она выгнулась в моих руках. Я притянул ее ближе к себе, моя ладонь поднималась по ее спине.
Она резко охнула и отодвинулась.
– Кит!
– Хм?
– Хватит.
– Почему?
– Потому что это не настоящее. Это сила Квентина.
Я медленно моргнул. Мысли были вялыми от желания. Линна в моих руках смотрела на меня, ее щеки раскраснелись, грудь вздымалась и опадала от дыхания.
Я хотел поцеловать ее снова. Нуждался в этом. Я не мог думать ни на чем, кроме…
«Квентин», – его имя было черной дырой в моей голове, тянуло к себе жар и страсть, туманящие мои мысли. Я знал его способности. Знал, что он мог делать. Я знал, что он умел заставлять тебя ощущать то, чего не было.
Например, сильное желание поцеловать Линну, когда мы должны были мешать ему открыть сейф.
Я отпрянул от нее, ругаясь.
– Прости. Я не понял…
– Все в порядке, – она смотрела на все, кроме меня. – Ты стал нормальным?
– Нет, даже не близко.
Она с тревогой посмотрела на меня.
– От осознания, что это он, я не стал защищен, – прорычал я. – Но это помогает сопротивляться. Почему ты не сказала это до поцелуя?
Ее рот открылся беззвучно, румянец стал ярче.
– Я не ожидала, ясно? Я не могу ощущать то, что он делает, – она поправила кулон с кошачьим глазом. – Он, наверное, внизу. Давай закончим с этим.
Я собрался с силами. Сосредоточиться было сложно, когда лучи любви Квентина били по моей голове, и я подавлял желание притянуть к себе Линну и…
Фу. Я ненавидел его силу. Правда.
Мы поспешили по лестнице, вернул невидимость, а потом создал иллюзию двери, чтобы, когда Линна откроет ее, Квентин не узнал об этом.
Свет затопил лестницу, она тихо открыла дверь. И он был там.
Мой бывший лучший друг. Мой новый враг.
Квентин с растрепанными светлыми волосами и яркими голубыми глазами прислонялся к столу Ригеля, выглядя спокойно. Мэгги сидела на корточках перед кельтским узлом, вырезанном на полу, который я не разглядывал при первом визите, но он уже не был вырезан. Квадрата паркета не хватало, и было видно стальную дверцу в полу.
– Почти готово, любимый, – проворковала она, ее голубой волнистый хвост раскачивался, пока она возилась с четырьмя флаконами цветной жидкости. – Это скоро будет наше. Очень скоро.
– А потом мы будем в безопасности, – проурчал он, и дрожь побежала по моей коже. Восхищение, желание, влечение и сладость текли от него волнами, били по голове Мэгги.
И моей.
Квентин не рисковал, следил, чтобы Мэгги осталась верной ему, пока сейф не будет открыт. Нам нужно было остановить его, но это было не так просто. Мы не могли ворваться туда невидимыми и ударить его по наглому лицу.
Мерцающий полупрозрачный бронзовый барьер заполнил дверной проем, мешая войти. Несмотря на его тусклое сияние, я знал, что проходить сквозь магию не стоит.
– Алхимический барьер, – прошептала Линна. – Я могу его сломать… наверное. Но, – она порылась в сумке, – для этого нужно несколько минут.
– У нас их нет, – прошипел я в ответ, Мэгги налила одно из четырех зелий в ямку в дверце сейфа.
– Тогда отвлеки их!
Точно. Это я мог.
Я проверил, что крепко удерживал невидимость и иллюзию двери, и призвал ясное воспоминание Ригеля и отправил проекцию бывшего начальника в кабинет. Он появился за столом, два будущих вора не видели его. Он кашлянул.
Мэгги вскинула голову, и ее рот раскрылся. Квентин повернулся, потрясенно охнул, и волны любви, бьющие по моему мозгу, пропали.
Ригель бесстрастно смотрел на нарушителей, встал идеально, сцепив ладони за спиной, гладко выбритый с темными волосами, зализанными на голове. На нем был его угольный костюм.
– Что ты тут делаешь, Квентин? – заставил я его сказать с его английским акцентом, который подчеркивал тон, которым он намекал, что человек был ниже него. – Ты же не хотел залезть в мой сейф?
– Невозможно! – пролепетал Квентин, его глаза были широкими, ноздри раздувались. – Ты мертв!
– У меня много талантов, – заявил Ригель. – Я могу и восстать из мертвых. А еще сопротивляться сильному дару моего любимого юного эмпата.
Мэгги нахмурилась. Волна любви ударила по мне, когда Квентин понял, что отвлекся.
Я взглянул на Линну. Она вытащила из сумки большую стопку бумаги, а еще геометрический набор и калькулятор – но не карманный, а большой, какой я помнил по алгебре в старшей школе.
Я сосредоточился на офисе, заставил Ригеля насмешливо приподнять бровь.
– Работа впечатляет, как всегда, Квентин. Погрузить эту женщину так глубоко во влюбленность, что она сама поверила, что эмоции были настоящими – прекрасная манипуляция.
Квентин стиснул зубы, смотрел то на Ригеля, то на Мэгги. Она держала второе зелье над дверцей сейфа, застыла со смятением на лице.
– Да, – продолжил негромко Ригель. – Ты необычно легко заставляешь милых женщин ощущать себя так, словно они проживают свою версию «Дневника памяти».
Квентин раскрыл рот, а потом он рассмеялся.
– Ты чуть не поймал меня! Я почти поверил!
Ой.
Я взглянул на Линну, она рисовала круг на бумаге циркулем. Я заставил Ригеля скрестить руки.
– Что-то не так?
Квентин отвернулся от проекции к двери.
– Выходи, Кит. Я знаю, что это ты. Ригель не смотрел фильмы. Он не отличил бы «Дневник памяти» от «Наполеон Динамит».
Ах, блин.
Я заставил Ригеля погрозить пальцем за спиной Квентина.
– Смерть дала мне много времени для просмотра Нетфликса. Я только что закончил первый сезон «Ривердейла». Думаю, они сняли часть серии в этом здании.
Игнорируя мертвого начальника, Квентин опустился рядом с Мэгги. Он погладил ее щеку.
– Все хорошо, любимая. Кит просто играет с нами.
– Кит тут? – она огляделась. – Кит?
Я оставил Линну невидимой, но убрал другие искажения. Ригель и ложная дверь пропали, открывая меня за барьером.
– Я тут, Мэгги. Я пришел тебе помочь.
Она прищурилась.
– Ты выдал меня МП.
И она вылила второе зелье в ямку на дверце. Два из четырех.
– Я не собирался отдавать тебя им, Мэгги, – объяснил я. – Я бы тебе не навредил, но Квентин вредит тебе сейчас. Он обманывает тебя, чтобы ты открыла для него сейф.
Квентин опустил ладони на ее плечи и ухмыльнулся мне. Он направлял эту любовь в Мэгги на максимум. Я ощущал волны эмоций, бьющие по мне, и мне приходилось призывать весь эгоизм с холодом, чтобы подавлять желание броситься на ближайшего человека и признаться в любви – и пострадала бы Линна, а она уже пережила один такой случай.
Я буду смущаться потом. Если мы выживем.
Мэгги откупорила третий флакон.
– Квентин – эмпат, – напомнил я ей с отчаянием в голосе. – Ты знаешь это, Мэгги. Ты знаешь, что он может делать. Любовь к нему ненастоящая. Он ее создал.
Она вылила третье зелье в ямку на дверце.
– Такое нельзя подделать.
– Точно, детка, – проворковал Квентин, гладя ее плечи. – Хватить портить нашу любовь, Кит. Мы знаем, что ты тут, потому что хочешь артефакт себе.
Его оскал насмехался надо мной. Я не мог дотянуться до него, не мог и остановить его.
Я опустил взгляд. Линна нарисовала сложный геометрический узор, а теперь спешно заполняла его рунами.
– Мэгги, прошу, послушай меня, – да, я умолял. – Даже если ты любишь его, это неправильно. А что насчет твоей речи о жадности?
Она вытащила последнюю пробку.
– Я знаю, что делаю.
Я не мог остановить ее, она вылила зелье на дверцу сейфа. Золотая жидкость заполнила последнюю ямку, и все четыре зелья засияли. Лиловый дым поднялся к потолку.
– Линна! – прошипел я уголком рта.
– Почти готово! Почти…
Сияние погасло с облаком дыма. Ручка появилась в центре стальной двери.
– Линна!
Квентин потянулся к двери, и я в отчаянии создал змею на ручке. Квентин терпеть не мог змей. Это была его единственная слабость.
Он отдернул руку от шипящей змеи, а потом рассмеялся, хотя я не упустил напряжение в его голосе. Игнорируя удивленный вопль Мэгги от галлюцинации, он посмотрел на меня.
– Хорошая попытка, Кит.
Он сунул руку сквозь видение и сжал ручку. Он толкнул, и дверь тихо открылась.
– Вот! – Линна вскочила на ноги и прижала бумагу к бронзовому барьеру на дверном проеме. – Ori impero corrumpatur!
Лазурный свет вспыхнул на ее рисунке, и барьер обрушился, как вода. Вещество еще лилось на пол, а мы с Линной перепрыгнули порог.
Мэгги отпрянула, но Квентин холодно улыбнулся. Одна рука тянулась к сейфу, а другой он полез под куртку. Черный пистолет сверкнул, он направил его на меня.
Без колебаний он нажал на спусковой крючок.
Грохот выстрела и удар пулей врезались в меня, а через миг Линна сбила меня, обвив пояс.
Я рухнул на пол, и этот третий удар вызвал агонию в груди, словно раскаленную кочергу вонзили между ребер. Моя левая ладонь прижалась к пылающей дыре в теле, теплая влага текла между пальцев.
Линна прижала ладони поверх моей, давила, чтобы остановить кровотечение.
– Кит! – охнула Мэгги. – Ты… Квентин, ты выстрелил в него.
Холодно улыбаясь, он прицелился мне в голову.
– Квентин! – Мэгги сжала его рукав. – Кит не…
Он высвободил руку и ударил краем пистолета по ее лицу. Она рухнула с криком.
– Не вмешивайся! – он пылко посмотрел на меня. – А вы двое – не двигайтесь.
Направляя пистолет на меня и Линну, он потянулся во тьму сейфа. Когда он вытащил руку, он держал простую серебряную палочку в двенадцать дюймов, на ней были вырезаны крохотные руны.
– Наконец-то, – выдохнул он и выпрямился во весь рост. – «Голубой Дым» не просто хотели украсть артефакт, кстати. Это была первая часть. Украсть, а потом отдать мне. И с моей выросшей силой мы бы… – он взглянул на меня с оскалом. – Ах, но этот уровень выше твоего, Кит.
Я хотел бы остроумно парировать, но не мог говорить. От дыхания все горело, и боль в теле была как маленький ядерный взрыв в груди. Линна давила на рану от пули, но больше ничего не могла с пистолетом, направленным на нас.
– Вот, что я скажу. Кит, – продолжил Квентин. – Я дам тебе испытать это перед смертью. Может, эмоциональная перегрузка остановит твое сердце, – он поднял палочку. – Я думал, кстати, могут ли убить эмоции. Пора узнать.
– Линна! – беззвучно выдавил я.
Она сунула руку в сумку в поисках оружия.
– Ori meam incendo mentem, – слова вылетали изо рта Квентина. – Meam augeo potestatem, meum cor crescat!
Палочка тускло замерцала. Один наивный миг я надеялся, что артефакт не сработает.
А потом разум взорвался.
Все эмоции, которые испытывал Квентин, ударили по мне с невозможной силой, будто грузовой корабль чувств врезался в мой череп – мстительное ликование, пылающий триумф и холодное отвращение к жалким слабым разумам вокруг него, которыми он мог легко управлять.
Линна уже хотела прыгнуть к нему с артефактом, но рухнула, держась за голову. Она кричала. Мэгги извивалась на полу, вопль вырывался из ее горла. Может, и я кричал бы, но воздуха в легких не было.
Квентин смотрел на них, смеясь. Взрыв маниакальной радости ударил через миг, и мое тело содрогнулось, рана заболела сильнее.
Если что и могло перебить эмоции, то это боль.
Голова прояснилась так, что я смог думать. Я впился пальцами в рану на груди, и свежая волна агонии отогнала эмоции эмпата.
Линна и Мэгги содрогались на полу, задыхаясь. Квентин стоял над ними, безумно хохоча. Мне нужно было действовать, сделать что-нибудь. Но я едва дышал, не мог встать.
И я сделал только одно, что мог придумать мой затуманенный от боли мозг. Я создал еще одну змею.
Палочка в руке Квентина стала тонкой серебряной змеей. Она открыла пасть, показывая клыки, и зашипела, но крики Линны и Мэгги заглушили звук.
Страх Квентина ударил по мне, а за ним волна яростной решимости.
– Иллюзии! – взревел он. – Галлюцинации, Кит! Ты не можешь делать ничего реального!
– Они… – выдавил я, – называются… искажения.
Серебряная змея обвила запястье Квентина. Я изо всех сил представлял, как ее прохладные чешуйки скользят по его коже. Тонкое мускулистое тело обвивало его предплечье и давило. Я представил, как острые клыки пронзают кожу.
Он закричал, паника полетела из него. Он вскинул руку. Змея-палочка пролетела по кабинету и скрылась за диваном со стуком.
Эмоциональная атака пропала, словно провод вытащили из розетки. Я обмяк на полу, хрипя.
Квентин смотрел на свою руку, где его укусила ложная змея, страх исходил от него, но ощущения были его обычной силой.
– Нет, – выдавил он. – Невозможно. Ты…
Он направил на меня пистолет, и Линна врезалась в него, обвив пояс.
Они рухнули, и пистолет проехал по полу. Она вонзила кулак в его челюсть и попыталась придавить его, но он был тяжелее, чем она. Он сбросил Линну, вскочил и ударил ее ногой в живот, пока она пыталась откатиться.
Он поднял ногу, чтобы опустить на ее голову, но звук ударил по моим ушам.
Квентин отшатнулся. Еще два выстрела раздались в комнате, и две кровавые дыры появились в его груди. Он пошатнулся, врезался стену, сполз, оставляя след крови на краске.
Мэгги сидела на коленях рядом со столом, сжимала пистолет дрожащими руками. Ее лицо было белым, как у призрака, но ее челюсти были стиснуты, обычно нежные глаза пылали.
Все расплывалось перед глазами. Я хватал воздух ртом, но не мог вдохнуть, и я понял, что легкое отказало.
– Кит!
Линна склонилась надо мной. Мэгги появилась с другой стороны со слезами на глазах.
Их рты двигались, но я не слышал их из-за своих попыток дышать. Их лица закрывала тьма. Комната угасала.
Я терял сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Я был обречен.
Обреченность пронзала, чистая, стопроцентная. Без антибиотиков и пестицидов. Выжатая дьяволом и поданная мне ангелом смерти.
– Было приятно знать тебя, – прошептал я Линне. – Увидимся на другой стороне.
Она закатила глаза.
– Ты будешь в порядке.
– Тебе легко говорить. Не тебя казнят.
– Они тебя не казнят, Кит.
Я звякнул наручником на левом запястье, другой конец был застегнут на столбике койки в госпитале. Я не стал объяснять, что она не знала, что ждет меня на слушании. Удивительно, но они все еще были на мне, несмотря на мои старания помочь добру.
Когда я развернул Веру на пути к кораблю, я знал, что шансы сбежать из Ванкувера во второй раз будут низкими, и они стали нулевыми, когда Квентин подстрелил меня.
Арест был лучше смерти. Во многом.
Через день после этого кошмарного противостояния я проснулся в палате с лекарем МП, наручники, подавляющие магию, приковывали меня к кровати. Я остановил Квентина, но это не спасло меня от обвинений МП.
Какая радость.
Мой целитель, доктор Фарнсли, был полным мужчиной шестидесяти лет. Он напоминал Дэнни де Вито, но без пыла. Он уже восстановил почти весь вред, нанесенный пулей Квентина – она прошла в дюймах от моего сердца – но ничто не могло быстро восстановить легкие от кровотечения. Я еще какое-то время буду прикован к этой койке.
Линна пришла две минуты назад, села на стул у моей кровати и сообщила, что мое слушание все еще было назначено на следующий вторник, оставалась неделя.
– Они вообще учли, что я помог остановить Квентина и одолеть банду незаконных торговцев артефактами? – возмущенно осведомился я.
– Конечно, – она скрестила ноги. Она открыла толстую папку, которую принесла. – Но ты мог помочь без побега и исчезновения на три дня.
– Ты все еще злишься за это?
Ее взгляд мог оторвать плоть от костей.
– Я доверяла тебе, а ты убежал.
Я тряхнул головой.
– Я – психик-искажатель, это мы делаем.
– Ты не знал до вчера, что ты – искажатель!
Я приподнял брови. Ее губы дрогнули от попытки не улыбаться, а потом она чудесно закатила глаза.
Линна взяла себя в руки и полистала страницы в папке.
– Кстати, думаю, они добавили побег к списку обвинений.
Я тихо выругался.
– И мне нужно просто пойти на Совет судий и молить о пощаде, да?
Она сжала губы, юмор пропал.
– Меня ждет серьезный срок, да? – а то и хуже.
– Сложно сказать, Кит. Многое будет зависеть от слов капитана Блит.
Я снова выругался.
– Окажи мне услугу. Когда меня бросят в камеру, проследи, чтобы соседом не был безумный серийный убийца, ладно?
– Я попробую что-нибудь сделать, – пробормотала она, не звуча уверенно. Наверное, такое было вне ее юрисдикции.
– А мои товарищи-преступники? – спросил я, желая сменить тему. – Фауст выжил?
– Жив, но мы посмотрим, что решит насчет него Совет судий.
Хм. С одной стороны, я не был рад, что Фауст Тривиум еще ходил по земле, я не сочувствовал ему. С другой стороны, моя совесть была чиста.
– И… – я запнулся. – Квентин?
– Мертв.
Это не удивляло. Мэгги трижды выстрелила в него.
– Кто-нибудь еще? – я старался звучать спокойно.
– Один из людей Фауста не выжил из-за ран. Команда «Вороны и молота» не сдерживались, но они и не должны были.
– А Эггси? Он оказался в центре хаоса.
– Думаю, они заставили его подписать договор о неразглашении, но Блит не рада, что человек так много узнал.
Я удобнее устроился на подушке и утомленно закрыл глаза.
– Если она хочет проследить за ним, он может охранять очаровательный гараж участка. Туда было удивительно просто проникнуть.
Линна фыркнула.
Усталость охватила меня, и я засыпал. Страх из-за слушания давил на меня, но я ничего не мог с этим поделать. Я знал перед возвращением, что такой результат был вероятнее всего.
Но я остановил Квентина и спас всех, кому он навредил бы этим артефактом. Я спас и Мэгги… да?
Я приоткрыл глаза.
– А Мэгги?
Линна оторвала взгляд от папки.
– Она в участке. Думаю, ее слушание в один день с твоим.
– Что? – выпалил я, и боль пронзила ребра. – Квентин управлял ею! Они не могут наказывать ее за это!
– Она помогала ему по своей воле, – Линна скривилась. – Эмпаты из учебников не так сильны, как Квентин, так что ее приговор будет зависеть от того, поверит ли Совет, что ею могли так управлять. Я подала показания о том, что видела и ощущала, но…
Она утихла, пожав плечами, и чуть покраснела.
Мне стало не по себе. В ее отчете было то, как под влиянием Квентина я прижал ее в стене и поцеловал?
Я открыл рот, а потом закрыл его. Не нужно было упоминать о том, что склонность к эмоции усиливала влияние Квентина. И не нужно было спрашивать, как за секунды я от «Я остановлю этого мерзавца!» перешел к «Я буду целоваться с Линной на жуткой темной лестнице!». И не нужно было спрашивать, почему она не сразу остановила меня.
Это было бы неловко, да?
Мои глаза закрылись, мысли задержались на поцелуе, ясно пылающем в моей голове. Сознание угасло, усталость одолела меня.
– Кит?
Нежная ладонь потрясла мою руку, и я приоткрыл глаза. Линна склонялась над моей кроватью, сумка свисала с ее плеча. Жалюзи закрывали окно, хотя до этого оно было открыто и впускало свет солнца. Горела лампа на тумбочке у кровати.
Я осторожно приподнялся на подушке, подавляя зевок.
– Я уснул?
– Пару часов назад, ага.
И она все равно осталась со мной?
Я не успел добраться до счастливого вывода, она запустила руку в сумку.
– Мне нужно идти, но сначала я хочу кое-что тебе показать.
Она вытащила руку из сумки и протянула странную металлическую статуэтку. Серебряная змея в фут длиной, тонкая и с изящными чешуйками. Она скрутилась в кольца, пасть была грозно открыта, чтобы было видно клыки.
Она опустила змею на мою ладонь без наручника, смотрела неожиданно пристально, как я разглядывал статуэтку.
– Это круто, – осторожно сказал я, – но не мой стиль. Что это?
– Артефакт из сейфа. Серебряная палочка.
Я уставился на статуэтку.
– Это не может быть палочка.
– Это она. Я нашла ее за диваном, куда Квентин отбросил ее после того… как ты превратил ее в змею.
– Я ее не превращал. Я заставил Квентина увидеть галлюцинацию, что она стала змеей. Это было искажение.
Она покачала головой, все еще глядя на меня.
– Теперь это змея. Это даже не артефакт. Магия пропала.
Я не знал, что сказать. Неприятное чувство росло в груди – смесь потрясения и ужаса.
Я поспешил опустить статуэтку на колени, укрытые одеялом, словно она могла обжечь меня.
– И ты хочешь сказать… что я силой мысли… превратил палочку в змею? Настоящую?
– Металлическую, но да.
Мы смотрели друг на друга.
– Но, Линна… – я потер лицо. – Мои силы – видения и проекции… или так умеют все искажатели?
– Я не видела такого в записях об искажении. Ты не исказил чью-то психику. Ты исказил…
– …реальность, – прошептал я и посмотрел на серебряную змею. – Я исказил реальность.
Это были три самых крутых слова в моей жизни, но они пугали. У всей магии были правила. Какими были правила в искажении реальности? Потому что мне важно было знать это до того, как я стал превращать палочки в змей. Если я смогу повторить это.
Линна взяла змею с моих колен и убрала в сумку.
– В моем отчете… нет ничего о том, что ты изменил артефакт. Артефакт официально пропал с места преступления.
Мой рот раскрылся. Честная и работающая по учебникам агент Шен соврала в отчете?
– Почему? – тихо спросил я.
Она подвинула сумку.
– Не думаю, что об этой силе должен кто-то знать, Кит. Изменение реальности… привлечет внимание.
Я читал между строк: внимание не будет хорошим.
– Понял, – я слабо улыбнулся. – Я буду скрывать это.
Ее улыбка была теплее и увереннее моей.
– А пока что я поищу тайно об искажении реальности.
– Ладно, – она отошла от койки, и я поймал ее за запястье. – Линна… спасибо. За все.
Ее улыбка стала шире и мягче, и она процитировала, неплохо изображая Богарта:
– Я выпью за тебя, малыш
Смеясь, я смотрел, как она идет к двери. Ручка щелкнула, и мое веселье растаяло, я рухнул на подушку.
Я посмотрел на оковы на запястье. Я хотел знать больше о новой способности, но у меня могло и не быть шанса использовать ее, все зависело от результата слушания.
