Текст книги "50 Приемов Письма"

Автор книги: Рой Питер Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

№ 30: Пишите заключительную часть. И точка

Каждый автор имеет право закончить произведение, но делать это можно по-разному.

Еще с молодых ногтей мы, как читатели, узнаем, что у истории есть конец, пусть даже шаблонный. Принц и принцесса жили счастливо до самой смерти. Ковбой ускакал в закат. Ведьма умерла. Конец.

Для журналистов, конец – проблема. Старые верные жанры информации противятся острой концовке. Новостные материалы, написанные по принципу перевернутой пирамиды, идут от самой важной информации к менее значимой. В этом случае, читатель сам решает, где будет конец материала, который он бросил читать. Занятый выпускающий редактор режет с конца, не опасаясь удалить что-то важное.

Многие читатели и авторы предпочитают другую форму подачи информации. Газеты и журналы изобилуют колонками, мнениями редакции, статьями на близкие каждому темы, очерками и обзорами. Создатели всего этого имеют право на достойный конец.

Когда мы говорим о концовке, мы видим четкое разделение. Некоторые журналисты считают себя репортерами, другие жаждут называться писателями. Хотя эти ярлыки относятся скорее к самоидентификации, чем к владению ремеслом; концепция концовки часто отделяет репортера от писателя. Писатель хочет поработать над концом. Репортер хочет просто остановиться.

Один способ писать хорошие концовки – это читать их. И редкие произведения литературы заканчиваются столь же мощно, как «Великий Гэтсби»:

«И среди невеселых мыслей о судьбе старого неведомого мира я подумал о Гэтсби, о том, с каким восхищением он впервые различил зеленый огонек на причале, там, где жила Дэзи. Долог был путь, приведший его к этим бархатистым газонам, и ему, наверно, казалось, что теперь, когда его мечта так близко, стоит протянуть руку – и он поймает ее. Он не знал, что она навсегда осталась позади, где-то в темных далях за этим городом, там, где под ночным небом раскинулись неоглядные земли Америки.

Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда – завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро…

Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое».

Ф. Скотт Фицжеральд посадил семена этой концовки заранее, в конце первой главы, когда рассказчик Ник Кэрроуэй впервые видит Гэтсби:

«Я решил окликнуть его. Сказать, что слышал о нем сегодня за обедом от мисс Бейкер, это послужит мне рекомендацией. Но я так его и не окликнул, потому что он вдруг ясно показал, насколько неуместно было бы нарушить его одиночество: он как-то странно протянул руку к темной воде, и, несмотря на расстояние между нами, мне показалось, что он весь дрожит. Невольно я посмотрел по направлению его взгляда, но ничего не увидел; только где-то далеко светился зеленый огонек, должно быть, сигнальный фонарь на краю причала. Я оглянулся, но Гэтсби уже исчез, и я снова был один в неспокойной темноте».

Мощный урок содержится в этом отрывке. Посмотрите на фразу «неспокойная темнота». Автор демонстрирует нам, что предложения и главы тоже имеют концовки, они даже предвосхищают финальную сцену книги, которая случится страниц через 160, когда вернуться на уровне символов: зеленый огонек, причал, протянутые руки.

Этой техникой пользуются не только романисты. Мой коллега Чип Сканлан [Chip Scanlan] написал в рубрику «Мнение» газеты «The New York Times», где утверждает, что журналисты должны учиться у граждан, как задавать правильные вопросы политикам:

«Пока Боб Шиффер шлифует на завтра вопросы для итоговых президентских дебатов, ему не помешали бы примеры от Дэниэла Фарли [Daniel Farley]. И Рэнди Якобса [Randee Jacobs]. И Нормы-Джин Лорен [Norma-Jean Laurent], Мэтью О’Брайена [Mathew O'Brien], Джеймса Варнера [James Varner], Сары Дегенхарт [Sarah Degenhart] и Линды Грэйбл [Linda Grabel]».

В этом вводном абзаце Чип перечисляет имена людей, которые задали полезные вопросы в ходе предыдущих дебатов. В заключительном абзаце Чип замыкает круг, возвращаясь к аккордам из начала:

Итак, завтра Мистер Шиффер сможет послужить народным интересам и преподать важный урок коллегам-журналистам о правдивости. Он может равняться на вопросы жителей штата Миссури. Они понимают, что самые сложные вопросы те, на которые кандидат не хочет – или не может – ответить».

Есть множество способов начать или закончить материал, но писатели полагаются на несколько стратегий, также как делают музыканты. В музыкальной композиции, песни могут вырастать в крещендо, или постепенно затухать, или внезапно прерваться, или повторить начало. В письменной композиции, автор выбирает из следующего:

1.  Замкнуть круг. Концовка отсылает нас к началу, возвращаясь к важному моменту или представляя вновь главного персонажа.

2.  Привязка. Кейт Вудс [Keith Woods] говорит, что обожает, как юморист Дэйв Барри [Dave Barry]привязывает свои концовки к необычному или диковинному элементу рассказа.

3.  Временные рамки. Писатель создает структуру безжалостно тикающего времени. Чтобы закончить историю, писатель должен выбрать, что будет последним событием.

4.  Пространственные рамки. Журналист больше заботится о месте и географии, чем о времени. Репортаж об урагане ведет нас от одного района к другому, показывая разрушительное действие стихии. Чтобы закончить, автор выбирает последнее место назначения.

5.  Вознаграждение. Чем длиннее статья, тем важнее роль вознаграждения. Это не обязательно «хэппи энд», но это должен быть финал, который приносит удовлетворение, награда за проделанный путь: раскрытый секрет, разгаданная тайна.

6.  Эпилог. История закончилась, но жизнь продолжается. Сколько раз Вы спрашивали себя после того, как зажегся свет в зале: что стало с героями фильма потом? Читатели интересуются судьбой героев репортажа. Эпилог позволяет удовлетворить их любопытство.

7.  Проблемы и решения. Эта простая структура предполагает свой конец. Автор заявляет проблему в начале, а потом предлагает читателю возможные решения и последствия.

8.  Уместная цитата. Слишком затасканный, этот метод остается надежным приемом. Некоторые персонажи говорят в конце сами, концентрируя в своих словах квинтэссенцию материала. В большинстве случаев, журналист пишет лучше, чем источник выражается. Но не всегда.

9.  Взгляд в будущее. Большинство статей и репортажей сообщают о том, что произошло в прошлом. Но что произойдет в дальнейшем? Какие могут быть последствия решения или событий?

10.  Мобилизуйте читателя. Финал статьи или репортажа может направить читателя по другому пути. Сходите на митинг. Прочтите книгу. Напишите письмо сенатору. Сдайте кровь для жертв катастрофы.

Ваши концовки станут лучше, если будете помнить, что другие части статьи тоже имеют свои концовки. Предложения имеют конец. Абзацы имеют конец. Как в «Великом Гэтсби», каждое мини-окончание готовит развязку.

Я закончу предостережением. Избегайте концовок, которые длятся и длятся, как концерты Рахманинова или рок-баллады. Так же, как можно убрать лид, можно убрать концовку. Закройте рукой последний абзац и спросите себя: «Что изменится, если моя статья окончится здесь?» Закройте еще один абзац и так до тех пор, пока не обнаружите естественный конец материала.

№ 31: Параллельные конструкции

Авторы создают произведения, пользуясь параллельными структурами: в словах, фразах и предложениях. Создавайте параллельные линии. Затем ломайте их.

«Когда две или больше идей схожи, – пишет Диана Хэкер [Diana Hacker], – их легче схватить, если они выражены параллельной грамматической формой. Отдельные слова должны быть уравновешены отдельными словами, фразы – фразами, предложения – предложениями».

Этот эффект наиболее очевиден в речах великих ораторов, таких, как Мартин Лютер Кинг:

«Пусть свобода звучит с величественных холмов Нью Хэмпшира. Пусть свобода звучит с внушительных гор Нью-Йорка. Пусть свобода звучит с вознесшихся плато Аллегейни в Пенсильвании! Пусть свобода звучит со снежных вершин Роки в Колорадо!»

Обратите внимание, как доктор Кинг выстраивает крещендо из повторения слов и грамматической конструкции, в данном случае фраза с предлогом, где существительное обозначает гору, а прилагательное определяет его величественность.

«Используйте параллели везде, где это уместно», – писал Шеридан Бейкер [Sheridan Baker] в 1962 году. Цитируя Хемингуэя и Фрейда, он утверждал, что «равносильные мысли требуют параллельных конструкций».

Как раз после чтения Бейкера, я наткнулся на эссе одного из моих любимых английских авторов – Г. К. Честертона [G. K. Chesterton], он писал детективы и литературные эссе в начале XX века. Его несколько вычурный стиль подчеркивает параллельные структуры в предложениях и абзацах:

«Со своей палкой и своим ножом, со своими мелками и своей оберточной бумагой, я вышел к великим холмам».

Это предложение шагает по странице на ногах параллельных конструкций: четыре повтора «свой» и две пары, соединенные «и».

Он продолжает:

«Старые поэты предпочитали писать о великих людях, а не о великих холмах; но сидели они на великих холмах, чтобы писать. Они выдавали описаний Природы меньше, но, пользовались ею, пожалуй, гораздо больше».

Заметьте, параллельны не только «великие люди» и «великие холмы», но «меньше» и «гораздо больше».

Покойный Неэйл Постман [Neil Postman]однажды сказал, что проблемы общества нельзя устранить только с помощью информации. Он строил свою аргументацию на параллельных утверждениях:

«Если в мире есть голодающие – а они есть – это происходит не от недостатка информации. Если преступность процветает в подворотнях, это происходит не от недостатка информации. Если издеваются над детьми и избивают жен, здесь нет ничего общего с недостатком информации. Если не работают школы и не уважают демократические принципы, здесь также нет ничего общего с недостатком информации. Если нас одолевают эти напасти, это оттого, что не хватает чего-то другого».

Начиная каждое предложение с «если» и заканчивая четыре последовательных предложения «недостатком информации», Постман создает чеканный язык и убеждающий ритм.

Я вдруг начал видеть параллели повсюду. Вот отрывок из последнего романа Филиппа Рота [Philip Roth] «Заговор против Америки». В одном из его фирменных длинных предложений, Рот описывает жизнь рабочих-евреев в Америке 1940-х годов:

«Мужчины работали по пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят и больше часов в неделю; женщины работали все время; без помощи сберегающей силы техники, они стирали белье, гладили рубашки, штопали носки, меняли воротнички, пришивали пуговицы, проветривали от моли шерсть, полировали мебель, подметали и мыли полы, мыли окна, чистили раковины, краны, туалеты и плиты, пылесосили ковры, ухаживали за больными, покупали продукты, готовили еду, кормили родных, прибирали в шкафах, следили за покраской и мелким ремонтом, устраивали религиозные церемонии, платили по счетам и вели домовую книгу, и одновременно следили за здоровьем детей, их одеждой, опрятностью, питанием, учебой, поведением, днями рождения, дисциплиной и моралью».

В этом впечатляющем реестре работ, я насчитал 19 параллельных «стирали белье» фраз. Но что заставляет предложение звучать, так это эпизодические отклонения от образца, например, «чистили раковины, краны, туалеты и плиты». Тот же эффект в первой части предложения. Рот мог написать: «Мужчины работали по пятьдесят, шестьдесят, семьдесят часов в неделю», – идеально параллельный ряд определений. Вместо этого, он дает нам: «и даже семьдесят и больше». Нарушая образец, он делает акцент на последнем элементе.

Такое намеренное нарушение параллельности также добавляет мощи в концовку речи доктора Кинга:

«Пусть свобода звучит с причудливых вершин Калифорнии! (это соответствует модели)

Но это не все; пусть свобода звучит с горы Стоун в Джорджии!

Пусть свобода звучит с горы Лукаут в Теннеси!

Пусть свобода звучит со всех холмов и пригорков Миссисипи. С каждой стороны, пусть звучит свобода».

Когда Кинг направляет компас свободы в сторону расистского Юга, он меняет модель. Обобщенная топография Америки сменяется местностями, явно ассоциирующимися с расизмом: гора Стоун и гора Лукаут. Последняя вариация покрывает не просто выдающиеся горы, а каждый дюйм Миссисипи.

Каждый писатель может упустить параллельность из вида. Результат для читателя сравним с выбоиной на скоростном шоссе. Тряхнуть может сильно.

Что, если бы создатели Супермена сказали бы нам: Человек из Стали защищает правду, справедливость и еще много американских ценностей? Что, если бы Святой Павел учил нас: три главные добродетели суть вера, надежда и приверженность благим целям? Что, если бы Авраам Линкольн написал бы о правительстве: людей, для людей и целой нации, включая красные и синие штаты? Эти нарушения параллельности напоминают нам о строгой симметрии оригиналов.

Практикум

1. Проанализируйте некоторые из Ваших последних статей, помня о параллелизме. Найдите примеры, где Вы использовали параллельные структуры. Попадаются ли в тексте «выбоины» – выпадения из параллельной структуры, которые могут сбить читателя?

2. Помня о новом приеме, начните примечать параллелизмы в романах, документальной прозе и журналистике. Когда найдете примеры, отмечайте их карандашом. Обсудите эффекты параллельных структур. Начните с примера из Филиппа Рота, приведенного выше.

3. Для развлечения, возьмите слоганы или поговорки с параллельной структурой и перепишите последнюю часть. К примеру, Джон, Пол, Джордж и барабанщик, который носил очки-велосипеды [81]81
  Имена четверки «Биттлз». Последний в списке – Ринго Старр (прим. пер.).


[Закрыть].

№ 32: Переход от приемов к привычке

Даже если Вы располагаете тысячей приемов, письмо – это каждый раз проверка веры в себя.

Когда мой приятель Том Френч [Tom French] впервые прочитал приемы письма, он дал моей работе следующую оценку: «Дружище, ты рассматриваешь письмо от клеточного до метафизического уровня». Когда впереди еще 20 приемов, я готов сделать переход от описания приемов письма к описанию полезных привычек писателя. Возможно, эти привычки и не перенесут Вас в метафизический мир, но они призваны помочь справиться с эмоционально-психологическими подводными камнями профессии.

Когда прогуливаешься по саду в Институте Пойнтера, встречаешь выгравированные на мраморе вдохновляющие цитаты. Одна принадлежит великому спортивному писателю Рэду Смиту [Red Smith]: «Писать легко. Нужно лишь сесть за печатную машинку и вскрыть себе вену». Эта цитата вызывает в памяти еще одну – от репортера Джина Фаулера [Gene Fowler]: «Писать легко. Нужно лишь уставиться на пустой лист бумаги до тех пор, пока капли крови не выступят на лбу». Агония в саду.

Америка – не страна писателей по многим причинам. Одна большая причина – писательские кризисы. Слишком многие из нас говорят и ведут себя так, словно писательство это произведение потомства без секса, сплошной труд и боль, сжатия и расширения, без толики романтики и возбуждения в момент рождения замысла.

Для тех из Вас, кто хочет писать хорошо, я раскрою секрет: писательские кризисы переоценены. На деле, «кризис» – это даже не проверка веры в себя, а самообман, исполняющееся пророчество, лучшая в мире отговорка для нежелания писать.

«Почему я должен страдать от писательских кризисов?» – спрашивает ветеран газетного дела – журналист Роджер Симон [Roger Simon]. «У моего отца никогда не было кризисов водителя грузовика».

Представьте себе такие отговорки:

Кризис пожарника;

Кризис врача скорой помощи;

Кризис клерка с 7 до 11;

Кризис дилера казино;

Кризис копателя канав;

Кризис хирурга;

Кризис почтальона;

Кризис президента (ну ладно, такое бывает).

Я не буду отрицать полезность временных писательских кризисов, которую я понял еще в юношестве. «Сынок, – говорила мама, – выпало много снега. Помоги отцу расчистить дорожку».

«Мам, я бы с радостью. Но мне, правда, надо писать этот обзор».

Будем откровенны. Мы, привилегированная каста писателей, окружены кризисами. Мы становимся писателями, чтобы не выполнять физическую работу. Наша грыжа – умственная. Но поскольку отвращение к физической работе считается малодушным, мы создали мифы вокруг нашего ремесла. Жизнь писателя так тяжела, учили нас Хемингуэй и иже с ним, что только выпивка, наркотики и измены оттягивают разочарование, которое ждет нас.

Сравните писательство и чтение. Хорошие читатели могут сражаться со сложным текстом, например, метафизической поэмой Джона Донна [John Donne], но вряд ли кто-то станет утверждать, что борьба – это соль чтения. Соль чтения – это частота. Смысл течет к подготовленному читателю. Писание, в идеале, должно течь к подготовленному писателю. Одна из целей приемов письма – помочь Вам научиться писать часто и регулярно.

Я обсуждаю эту тему с позиций выздоровевшего кризисо-голика, застрявшего в «поплачь-по-нас» бизнесе на 25 лет. Мне приписывают фразу: «Я не люблю писать. Я люблю, когда уже написано». Это больше похоже на Дороти Паркер [Dorothy Parker], а не на меня, но мне нравится идея.

Когда я стал писать регулярно, я начал получать удовольствие от письма и тексты стали получаться лучше. Теперь я похож на мастера дзен: «Чем больше я пишу, тем больше я пишу». Когда я смотрю назад на время кризисов, я вижу молодого человека, который в ботинках пытается перейти реку. Босиком это сделать гораздо легче.

Моего пути к регулярности не было ни на одной карте. Может быть, кризис – это плата за то, чтобы найти свой путь. Оглядываясь, я вижу кое-какие поворотные моменты. В эти моменты мои отрицательные мысли превращались в полезную работу, как у матерей – сторонниц естественных родов, они учатся представлять родовые схватки как простые мышечные сокращения.

Чтобы научиться писать регулярно, попробуйте эти стратегии:

1.  Доверяйте пальцам. Оставьте мозги ненадолго в покое, и дайте пальцам пописать. Кости пальцев имеют связь с мозгом. Я имел очень смутное представление, о чем я хочу сказать в этом абзаце, пока не ударил по клавишам.

2.  Работайте каждый день. Регулярно пишущие авторы предпочитают писать по утрам. Писатели-дневники и вечерники (также, как и бегуны) имеют целый день, чтобы изобретать отговорки не писать. Секрет в том, чтобы писать, а не ждать.

3.  Включайте поощрения. Любая рутинная работа (или не-работа) истощает, поэтому включайте в свой график маленькие поощрения: чашку кофе, прогулку, любимую песню.

4.  Пишите заранее. Многие авторы используют свободное время для исследований и репортерской работы. Расследование – это ключ к успеху в журналистике, но чрезмерное рвение утяжеляет текст. Делайте записи заранее, чтобы понять, какой информации Вам не хватает.

5.  Считайте все. Любимый девиз Дона Мюррея [Don Murray]: «Ни дня без строчки» [82]82
  Сравните аналогичное название произведения Ю. Олеши (прим. пер.)


[Закрыть]. Заметьте, речь не о сотне строк. Для того, кто пишет регулярно, каждое слово на счету. Учитесь считать свою работу по количеству, а не по качеству.

6.  Переписывайте. Качество приходит с многократным перечитыванием, а не с быстротой письма. Если Вы пишите быстро, у Вас освобождается время, чтобы превратить первый набросок в стоящий текст.

7.  Следите за языком. Освобождайте свой язык (и голову) от таких слов, как «ступор», «писательский кризис», «отсрочка» и «хрень». Превратите их во что-нибудь продуктивное. Назовите это «репетицией», «подготовкой» или «планированием».

8.  Наведите порядок на столе. Когда у меня на столе громоздятся кучи бумаг, я не могу сосредоточиться на письме. Тогда я выделяю день на то, чтобы разобрать бумаги, ответить на сообщения и приготовить алтарь для завтрашнего дня, когда я буду писать.

9.  Найдите «жилетку».Нам всем нужен помощник, который любит нас без всяких условий, который хвалит нас за наши усилия и продуктивность, а не за качество готового продукта. Слишком много критики угнетает писателя.

10.  Ведите дневник. Идеи репортажей, ключевые фразы, озарения – все это может выскочить из головы. Подручный помощник – дневник или блокнот – поможет сберечь ингредиенты для новой статьи.

Время от времени я буду возвращаться к приемам письма в классическом смысле («Чередуйте длину абзацев!»). Но цель следующих эссе – помочь Вам овладеть привычками хороших писателей. Они помогут преодолеть сопротивление письму и поставить акт писания в центр Вашей вселенной. По мере того, как Вы обзаводитесь новыми приемами, Вы понимаете, что мир – это кладезь идей для репортажей. По мере того, как Вы обретаете регулярность, процесс письма делает Вас лучшим студентом, лучшим журналистом, лучшим другом, лучшим гражданином, лучшим родителем, лучшим учителем, лучшим человеком.

В итоге, запомните цитату из поэта Джона Чьярди [John Ciardi]: «Чтобы стать поэтом, не обязательно страдать. Страданий юности хватит с лихвой».