Текст книги "Уроки английского"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 12. О вреде академий

Вечером мы идем домой усталые и голодные. Я говорю Саше, что бы она шла спать ко мне. Утром рано снова на кастинг. Она отнекивается, но как-то не очень уверенно и настойчиво, а я нажимаю. Давай, соглашайся, мол, мать все равно в командировке и я одна живу дома. Наконец она устало кивает, и мы втроем возвращаемся к нам домой.

Сашка почти не разговаривает, устала и охрипла, а вот Катка та все мне о том и о том, что было, да что она видела. Сашка ее почти не слушает, а когда я ей говорю, что можно помыться под душем, она сразу же соглашается и уходит.

– Катька, а ты что? Почему домой не уходишь? Что, что? Ах, перестань ты эти глупости болтать. То, же мне, придумала? Иди, иди, не бойся, я ведь с тобой, поняла. Да, да! И не мешайся мне, а то я ошпарюсь!

Она все равно топчется. А потом мне.

– А можно я у тебя тоже останусь?

Пока она убегает домой, и отпрашивается у матери, я накрываю на стол. Чувствую, что не только я, но и все мы проголодались.

Сидим втроем. Тарелки уже пусты, хотя нам кажется, что мы все еще не доедаем. И уже начинает заплетаться язык, а мы все болтаем и болтаем и обсуждаем, рассуждаем обо всем этом. Сашка говорит, что и сама не понимает, почему они все так ведут себя. Говорит, только пара, нет, человек пять, отказались и ушли, а остальные все беспрекословно выполняют. Может от того, что с иностранцами, и потом с женщинами все же, а не с мужиками. Это так Катька говорит, но ей возражает Саша. Да, нет, ничего подобного, говорит, что один раз, но все же работала с бельгийцами на порно кастинге. Катька тут же оживилась, переспрашивает. А Сашка ей и мне говорит, что и тогда все повторялось как и сейчас. Те же очереди, тот же ажиотаж, и тоже послушание. Правда заканчивался кастинг всегда одним и тем же, в соседней комнате. А Катька ей не верит и уточняет.

– И ты, ты хочешь сказать, что ты ничего не видела и не слышала? Слышишь, ты, глухонемая тетеря, я вот тебе не верю. Поняла!

– Да, могла и слышала все, но как-то уж сразу, так для себя решила, что только перевод и больше ничего.

– Так уж и ничего? И даже не захотелось? Только не говори мне, что у тебя в одном месте не зачесалась, не поверю. И потом, ты не врешь? Как это ты туда попала?

Сашка рассказывает, что она тогда с одной дамой познакомилась и та ее, как нетерпимую в отношения с мужчинами порекомендовала. Вот так и попала. Сначала, так же, как и вы говорит, даже смотреть боялась, а потом ничего, обвыкла и они даже при ней ее стеснялись. Но Катька ей говорит, что она все равно понять не может, почему, же на это столько девчонок приходит, ведь все равно, отберут ведь только некоторых, а остальные как?

– А вот, как с остальными, вы это завтра увидите. Но одно вам советую, лучше вы завтра никуда не ходите.

– Как это? – Начинает сопеть недовольно Катька. – Работали, работали, можно сказать на самой вредной работе, а как до денег дошло, то, не приходить! Так, что ли?

Саша промолчала, а потом, когда мы уже собираемся ложиться, то она, уже лежа в постели, опять-то же говорит. И еще сказала, что бы мы еще семь раз, как говориться отмерили, прежде чем завтра приходить туда. Катька услышала в ее просьбе угрозу и уже хотела расшуметься, как я ее остановила и аккуратно расспрашиваю, от чего она так советует.

Саша говорит, что прошлый раз дракой закончилось.

– Вы видели в соседнем номере мальчиков, так их специально она нанимает, для своей безопасности и охраны.

– Вот, кто это оказывается? – Этому факту сразу же, радуюсь я. – Да, это тот, вежливый и культурный парень, он оказывается охранник.

– А ты думала он ехарь? – Зло и как-то, с поддевкой, опять с матюгом, встревает Катька.

– Катька! Я тебя выгоню, поняла? Не посмотрю, что ночь на дворе. Еще одно слово матом и ты свободна, поняла, я не шучу.

Хоть я и постелила им вместе, на кровати матери, но потом и сама к ним притопала. Улеглись, прижались, друг к дружке и нам так хорошо стало вместе, что я попросила Сашу, о себе, что ни будь рассказать.

Она рассказывала спокойным и ровным голосом о себе, о том, что она сирота и попала в интернат, так как тетка ее родная, которая ее взяла к себе, сдала ее туда. Не могла с ней справиться, такая она была в детстве разбышака. И там у нее эта тяга к английскому сразу же проявилась. Она оказывается, прямо с первых уроков вдруг, на удивление многим, заговорила на хорошем английском. Слов еще не знала, а уже как истинная англичанка, разговаривала, как маленькая английская девочка. Во, как!

Катька слушала тоже, прижавшись, ко мне и потихонечку меня гладила своей теплой и нежной ладошкой, а потом спросила.

– А к сексу, как у тебя тяга появилась? Вы там, наверное, сексом занимались, сразу все вместе?

Саша промолчала, а потом продолжила.

– Ну, а сексом мы, между прочим, так же, как и вы, сначала вдвоем с подругой начали, а потом уже, как ты говоришь, вместе все. А, что у вас, разве не так все было?

Потом они еще целых полчаса все выясняли, как у них было на самом-то деле. А Катька совсем завралась, ведь я-то о ней, все буквально знала. Поэтому ее успокоила и сама рассказала, как мы с ней на спор целовались и как мы в коморке ее начинали. Катька сразу же замолчала и даже меня гладить перестала, напряглась вся. Но я ее пощадила и особенного такого ничего не сказала, чего нельзя было сказать о Сашке. Она меня выслушала, а потом рассказала, как она впервые сблизилась в сексе.

Мы лежали и слушали ее историю. И я опять, в очередной раз убеждалась, как важно нам, девочкам, что бы рядом всегда была с нами, наша добрая и заботливая мама, и что только она одна способна так оградить и защитить нас, как никто этого не может сделать, вместо нее, на всем белом свете.

Когда она закончила, то мы с Катькой, чуть не плакали не только от того, что ее история плохо закончилась, но еще и потому, что ни у нее, ни у меня так с нашими мамочками ничего и не получилось. Ее мать вечно была загружена по горло работой и семейными хлопотами, а моя, своей собственной жизнью. Вот такая была ситуация. А потом мы узнали, как она попала в институт, на иняз. Она рассказала, что уже перед самым окончанием школы и выпуска к ней приходила ее подруга и рассказала, как она билась, и ничего у нее не получилось, с квартирой. Которую, кстати, им всем по закону положено было, после детского дома, обещали выделить и никому из них так и не дали. Поэтому она сразу же по выпуску решила не испытывать судьбу, и так рванула в институт, что там только ахнули. Она на вступительных экзаменах по языку получила самые высшие балы и ее приняли с радостью. Ну, а потом, работа, школа и все то, что мы уже знаем.

Девчонки уснули, а у меня все перед глазами стояли картинки с этого дурацкого и нелепого кастинга и еще, я все время думала о матери и все хотела понять, так оставит она у себя ребеночка или выкинет, и я так и не буду воспитывать братика. С теми мыслями я и сама уснула. Наступило утро, которое все в нашей жизни перевернуло и закрутило нас всех и разметало по разные стороны. Вот, что произошло с нами.

Глава 13. Нас закрутило

Несмотря, на предупреждения Саши, мы все же притопали и я опять искала глазами того парня, с которым в прошлое утро беседовала Саша и с которым я сама так поступила грубо и опрометчиво. Сегодня мне очень хотелось его вновь увидеть и уже познакомится ближе. Он мне казался таким независимым, сильным, что я, наверное, точно, впервые почувствовала, что присутствие его рядом меня сильно волнует. Почувствовала, что хочу его видеть и слышать. Но все пошло не так и не по моему сценарию.

Началось с того, что приперлась та, девка, симпатичная, которую я видела там, в прошлый раз и стала на меня напирать и лезть без очереди. Я ее, вместе с девками, ели вытеснила, а она отошла и стала нам всем и в том числе мне, угрожать. Потом вышла Корина и стала зачитывать фамилии тех, кто по ее мнению, смог выиграть конкурс и допускался к нему в следующий раз. Сначала, пока Сашка все переводила, стояла гробовая тишина, и я невольно вместе со всеми ими напряглась. Напряглась, как все они, в ожидании чуда и манны небесной. Наивные!

А потом все произошло, как и преказывала Сашка. Та девка, симпатичная, не дала мне уйти, подскочила и со всего маху так меня треснула по лицу, что у меня тут же кровь носом пошла. Меня затащили в номер и там принялись кровь останавливать и все ей, моей кровью перепачкали. А я все лежала и просила, что бы с меня сняля платье и быстренько кровь на нем холодной водой замыли. Платье стащили и я так и лежала в их спальне полураздетая. При этом Рыжая все около меня крутилась и как-то хитро посматривала. Пока я в комнате находилась, Катька устроила за меня разборки с той девкой, и они в коридоре подрались, и матюгались на всю гостиницу. Приехала милиция и обоих забрала в участок. Меня оставили в номере, где уже сели праздновать и отмечать окончание кастинга. Пока я лежала, да себя жалела, они напились там на радостях. Сашка ко мне вместе с той Рыжей пришла и все не переводила мне до конца, что она мне, та Рыжая старалась сказать. Фотограф куда-то уехала. В номере оставались только пьяные Сашка и Рыжая, да я, лежала на постели. Потом Рыжая ко мне пристала и стала меня уговаривать, вместе с ней выпить. Она при этом еще что-то такое мне говорила и лапала. Ая всего не понимала, Сашка ведь отрубилась. Я только это ее дринк, да дринк и поняла. Мол, выпей и выпей. Вот же пристала. Я бы ушла, но ведь, как же без платья? А потом она все же меня заставила с ней выпить, а Сашка уже спала на кровати. Я и сама не заметила, да и потом уже поняла, что эта Рыжая меня чем-то усыпляющим напоила. Я как выпила, так у меня вдруг все поплыло и завертелось перед глазами, и я отрубилась.

Когда я проснулась, а вернее очнулась, то сразу же почувствовала боль внизу живота. Хоть и было темно, но я тут, же поняла, что та Рыжая со мной все же добилась своего и воспользовалась моей беспомощностью.

Уже в туалете, когда я включила свет, я все поняла. Все, я уже и не девочка, она эта Рыжая сука меня обесчестила. Мне так было больно и так гадко, плохо, что я прямо там села и завыла, заревела и со мной приключилась истерика. Потом появилась Сашка, а Рыжая сука пропала. И сколько она ее не искала, не нашла. Сказали, что она и фотограф тот выехали. А еще нам сказали, что бы мы все издержки за номер их оплатили. И мы ищ тех денег, так и за них заплаили.

И за драку и за кровь на постели, которую я сразу же отличила по цвету. То была моя кровь, после ее экспериментов со мной, а Сашка им все говорила, что это от того, что это мне нос разбили. К тому же у меня вдруг открылось кровотечение, и я не успела даже понять, как меня на скорой, и в больницу. Там я пролежала пару дней, и ко мне каждый день приходила Катька и долго ходила под окнами и в злобе бессильной все скрипела зубами и матюгалась. А потом, мать.

Тоже все повторилось. Меня все осматривали и все никак у них не получалось понять, чем это меня там изнасиловали. А Сашка пришла и сказала, что так я пролежу до тех пор, пока эти сучки не выедут из страны. Видимо они хорошо приплатили им всем. Потом Катька пропала. Пропала совсем. Я о ней спрашивала, но все никак не могла добиться, что, же приключилось и где она.

Глава 14. Итоги уроков

Когда меня выписывали, наша врачиха меня осмотрела и сказала.

– Ну, вот, ты уже и не девочка! Но не волнуйся так, все у тебя будет, как у той взрослой девочки.

А потом поправляется и повторяет, что как у той взрослой женщины.

А потом, как тогда говорит. Что мол, ничего страшного. Подлечимся, и все будет еще, как и должно быть у женщины. И мальчики и девочки. Я на нее, видимо, такими глазами взглянула, что она тут же поправляется и говорит.

– В смысле, рожать сможешь и мальчиков и девочек.

А потом, повернулась, выглянула из-за ширмы и матери.

– Ольга Петровна, ну что же вы так волнуетесь и стоите? Нет, вы садитесь. У вас все хорошо, у обоих. Вы поняли? И вас вместе выпишут, маму Олю беременную и дочку Наташку, тезку мою.

– Да, а вы слышали, что за история с этой сукой произошла?

Мать еще не поняла о ком это она, а я сразу же догадалась, о ком это.

– Так вот. Девчонка такая нашлась, можно сказать, мститель народный и этой Рыжей суке все там у нее склеила. Вы представляете? Это надо же, она так и улетела в Англию свою, с заклеенной намертво шахной.

– С чем, чем? – Переспрашивает мать.

– Ну, Ольга Петровна, вы, что же, не понимаете?

– Ага! – Торжествует и радуется мать.

– Так ей и надо, пусть помучается гадина и походит с заклеенной пидой!

Вот тебе и раз! Взяла мать и так просто, да и сказала!

А еще культурная, работница народного образования.

В аэропорту, где я сижу, с трех летним Андрюшкой на руках и Аркашкой, пятилетним сыном, мамкиным, ко мне приближается, улыбаясь во весь рот, до ушей ОНА! Катька!

Только уже и не Катька вовсе, а просто крупная, довольно прилично и модно разодетая женщина.

– Господи! Катька, Катюшка, родная!

Стоим посреди аэропорта, обнялись. К нам, от стойки регистрации, чуть ли не бегом, подходит Алешка, муж мой и говорит.

– А, старые знакомые! Ну, как же, как же, мы вас помним! Мы вас не забываем, правда, Наташа?

Потом мы с ней, вдвоем.

Ссунулись головами и шепчемся над рюмками коньяка в ресторане, куда она затащила меня. Она мне тихонечко все рассказывает и все о том и о том.

О нашей учительнице английского.

Говорит, что она уже замужем, за рубежом, только сейчас преподает там русский. Где-то там, замужем за бельгийцем, каким то, в Генте живет, уточняет.

А я ей.

– Ну, что же ты все о них, да о них. Сама ты как?

– А что, по мне и не видно? – Откидывает, полу шубки, коротенькой, норковой и мне показывает пальцы, все в кольцах, чуть ли не бриллиантах.

– Ты, что? Банки грабишь или…

– Или, или, любимая.

И кратко очень рассказывает о себе.

Она вышла замуж, за бывшего мужа дочери адмирала. Детей нет. Бог не дает.

– Ну, ты – Говорит. – Ее помнишь, прыщавую такую и шклявую, дочь адмирала с нашего дома. Она с ним, мужем практически и не жила, а вот ее папа, адмирал, ему все сделал, как папа настоящий. В бизнес свой пристроил, по продаже кораблей, а теперь он, мужик мой, ворочает такими делами. О-го-го! Какими. Ну и что же, что он гуляет.

Смеется!

– Я ведь тоже не ангел! Зэчка! А что, ты, обо мне разве ничего не слышала и не знаешь? Я после того случая стразу же знаменитой стала. И на зоне той меня ни то, что криком или пальцем, ни, ни. Меня так и звали там, знаешь как? Моментой! Ты, поняла?

Смеется!

– Я, знаешь, в каких там авторитетах ходила? Но это уже песенка спета.

А какие у меня были девочки! М-да! Закачаешься!

– Ну, а ты как? Нашла себе своего охранника? Это, что же, он такой? Никогда бы не поверила. И что, сын, семья, дом, быт. Ты этого хотела по жизни, тебе этого со мной не доставало?

Откинулась на спинку стула и смотрит на меня оценивающе, а потом грустно так.

– Прости, ты меня, как прежде разволновала. Я ведь так и осталась к тебе не равнодушной! А ты, что же думала, что я такая, сякая, б… тертая, перетертая, тебя забыла? Это я, то, Момента и тебя?

Но в это миг, я вижу, как к нам приближается муж, с детками.

– Посадку уже объявили и регистрацию прекратили. Прости, Катя, но нам пора.

– Эх, мужики! Ты даже себе не представляешь, как тебе с ней повезло!

А дай-ка я тебя на прощание поцелую, мою радость. А ну, отвернитесь! Детей, детей!

Так и улетаю, с ее отчаянным поцелуем на губах, с ними, моими родными и близкими и все еще долго смотрю на ее грузную и приземистую фигурку, над которой все время мелькает ее рука и машет мне, машет.

– Мама! А эта тетя хорошая?

– Очень!

– А почему же ты плачешь? Она что, тебя обидела?

– Ну, что ты! Я плачу от радости.

– А ты меня любишь? Ты, лю!

– Я вас, лю! Очень, очень!

– И папу? И Аркашку и бабушку?

– Да! Я вас всех, лю, и лю! Люблю всех вас и ее тоже, лю!

Белград, 2012