Текст книги "Жестокий лес"

Автор книги: Ростислав Самбук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Это вы, хлопчики? – крикнул.

– Дядя, там… – притворившись взволнованным, сказал Андрей, – солдаты! Мы видели – несколько солдат обогнули Дубовую поляну и подались к болотам.

– Ох, боже мой! – захлопотал Фрось. – И много их?

– Трое или четверо.

– Точно, они. Ну-ка, хлопцы, вылезайте из кустов, за мной! Так говорите, что к болотам от Дубовой поляны подались? И как давно их видели?

– Да только что, дядя… Мы сразу же на коней – и сюда. Как вы велели.

Из кустов вылезли еще пять человек, одетых в ватники. Лица заспанные, недобрые.

– Ты, Сидорчук, давай к лесничеству, прошу пана, – распорядился Фрось. – Предупреди наших, чтобы поторапливались. Мы их, разведчиков, с тыла, а они с фланга; прижмем к болоту, никуда не денутся. Давайте, хлопцы, потихонечку за кустами, за деревьями, как тени, прошу пана. Мы сейчас этих советских вояк накроем. В спину им ударим, в спину, прошу пана, так, чтобы не убежал никто.

Бандеровец с карабином схватил Серко за уздечку.

– Ну-ка слезай! – приказал Андрею.

– Вы что? Не отдам коня, я дядьке пожалуюсь.

– Слезай! – замахнулся тот палкой.

– Потише, – перехватил его руку Фрось. – Я ведь говорю – тихонечко, прошу пана, ты тенью будь, растворись в лесу. На коне тебя за полверсты видно, а должен за кустами… Ну, чего стоишь? – обозлился он вдруг. – Я сказал – к лесничеству!

Бандеровец с карабином шепотом выругался, но отпустил уздечку. Фрось махнул рукой и побежал по тропе, что вела к Дубовой поляне, за ним остальные четверо.

Бандеровец с карабином двинулся направо, где начинался молодой сосняк. Остановился, пригрозил Андрею кулаком.

Проехали немного, Андрей соскочил с коня, передал повод Филиппу. Прислушался. Тихо, будто и не было здесь никого, только дятел долбит сухую ветку.

– Ждите, – шепнул Андрей и юркнул в чащобу.

Продрался сквозь густой орешник, которым заросли подходы к Змеиному яру, побежал к ольшанику, где оставили разведчиков. Вдруг дорогу ему преградил Иванов.

– Вы? – удивился мальчик. – Должны ведь ждать там…

Сержант снисходительно улыбнулся:

– Ребята ждут, а я хотел вас подстраховать, чтобы чего не случилось. – Он засвистел дроздом, прислушался и свистнул еще раз. – Сейчас будут здесь, – объяснил. – А ты молодец, здорово обдурил бандеровцев!

Невдалеке засвистел дрозд, и из-за деревьев выскользнули разведчики.

– Подождем немного, – предложил Бутурлак, видя, как тяжело дышит Васюта.

– Нет, – запротестовал тот, – нельзя тратить время! Они пробрались через орешник к лошадям.

– Дядя, ко мне, – похлопал по крупу Белки позади себя Сергейка. – Садитесь, дядя, держитесь за меня, я крепкий.

Горянский помог Васюте сесть сзади Сергейки. Старался не смотреть мальчику в глаза – наверно, корил себя за подозрительность, – но, встретив открытый взгляд Сергейки, дружелюбно улыбнулся. Взял кобылу за повод и хотел уже двинуться, но Иванов остановил его:

– Садись и ты. – Похлопал Серко по широкой спине. – И вы, товарищ лейтенант. Бандеровцы могут возвратиться, увидят следы…

– Резонно, – похвалил Бутурлак.

– Вы – ко мне, – позвал сержанта Филипп.

– Но ведь… – засомневался тот, – нас семеро…

– Я пойду впереди, – предложил Андрей. Покачал босой ногой: – Такой след никого не насторожит.

Иванов сломал ветку, осмотрелся вокруг, замел следы. Легко вскочил на Вороного.

– Поехали! И пусть все будет хорошо.

Солнце высоко поднялось над лесом, рыба клевала плохо, но Гришка упорствовал, бросал и бросал блесну, надеясь, что вытянет хотя бы подлещика. Здесь рыба брала всегда, сегодня же как отрезало. Это сердило. Хотел похвастаться перед Андреем. Все же братец убежал вчера в ночное с Демчуками, нашел себе компанию, такие же голодранцы, как и он сам. Вон чего-то с утра оба крутятся на берегу.

Он понял, что улова сегодня не будет. Тяжелая лодка шла медленно, наконец раздвинула носом камыши и ткнулась в песок.

Гришка вытянул весла, положил аккуратно вдоль бортов, выскочил на берег. Сдвинул соломенную шляпу на затылок, прищурился, подставил солнечным лучам веснушчатое лицо. Постоял немного. Хорошо жить, на свете, когда греет утреннее солнце и можно ничего не делать.

Если бы еще не задачки!

Мать опять будет сердиться, что не решил ни одной. Ну, поругается и перестанет, ему не впервой.

Гришка поплелся к рыбацкой хижине Демчуков, возле которой торчала из камышей голова одного из братьев.

Гришка понял, что это Сергейка, – ветерок ерошил черный чуб.

– Ого-го, Сергей! – позвал. – Иди-ка сюда!

Тот повернулся недовольно, приложил палец к губам, требуя тишины.

– Что там у тебя? – не успокаивался Гришка.

Сергейка задвигался. Вдруг послышалось хлопанье крыльев – молодая утка выскочила чуть ли не из-под ног Сергея, поднялась над камышами и сразу же тяжело упала, прячась в них.

– Эх, ты! – возбужденно закричал Гришка. – Палкой нужно было ее, здесь без палки ходить нельзя!

Сергейка выбрался из камышей. Стоял и смотрел исподлобья, и в выпуклых глазах его Гришка заметил страх. Но может быть, это только показалось ему?

– Пошли купаться, – предложил Гришка. – Рыба не берет, ну и бес с ней.

– Жара, – солидно объяснил Сергейка, – вот и не берет.

– А где Филипп?

Мальчик оглянулся, и Гришка опять заметил в его глазах тревогу.

– Домой побежал.

– Вы почему здесь с утра крутитесь?

– Отец сеть велел починить. – Сергейка кивнул в сторону растянутой на подставках рыбацкой сети.

– А-а… нудная работа. Так пойдешь купаться?

– Не хочу.

Вдруг Гришка прищурил хитро глаза, кивнул на руку, которую Сергейка заложил за спину.

– Что там у тебя?

Он заглянул пареньку за спину: держит сжатый кулак, а что в нем?

Гришка сделал вид, что все это ему ни к чему. Разделся, оставшись в синих сатиновых плавках с завязками сбоку. Такие плавки были в селе только у него – мальчишки купались голяком.

Он пошел к озеру. Камыши отступали здесь от берега, покрытого белым песком, вода была чистая, прозрачная, прогрелась на мели еще с утра; зайдешь немного глубже и видишь, как снуют у ног большие озерные раки. Купаться здесь – одно наслаждение. Но Гришка не вошел в воду. Любопытство мучило его.

– Иди сюда! – позвал он Сергейку, но тот не двинулся с места. – А ты знаешь, что у меня есть? Гранаты. Сегодня будем с Андреем глушить рыбу! Вечером поедем на лодке к сосновому берегу.

Сергейка облизал языком пересохшие губы, выжал из себя жалобно:

– Сегодня мы с Филиппом не сможем.

– Почему не сможете?

– Да отец велел… – Мальчик замялся. – Что-то там у них по хозяйству…

– Не бреши! По глазам вижу… – Гришка вдруг прытко подскочил к Сергейке, схватил его за руку, вывернул. – Ну, показывай, что у тебя?

– Не трогай! – Мальчик дернулся, но Гришка держал крепко. – Вот Филипп вернется, он тебе задаст!

– Мы твоего Филиппа – одной левой! – Гришка начал выкручивать Сергейкину руку.

– Пусти!

Вдруг Гришка закричал и выпустил мальчишку.

– Ты кусаться? – догнал Сергейку, который отскочил к камышам, подставил ногу, толкнул, навалился всем телом, выкрутил руку и наконец разжал все пальцы.

Сергейка лежал, уткнувшись в песок, и плакал.

Гришка держал красную звезду с серпом и молотом – такие звезды носили советские солдаты на пилотках и фуражках, он сам видел их, когда красные войска отступали с боями через Острожаны, даже сорвал одну с фуражки убитого командира. Хранил несколько дней, пока отец не увидел, выругал его и, отобрав, выбросил в мусор.

А здесь – блестящая красная звездочка…

– Где взял? – спросил он грозно.

– В лесу нашел. – Сергейка смотрел испуганно.

– Врешь! – схватил малого за ухо, прижал затылком к земле. – Скажи правду, где взял?

Сергейка захныкал:

– Пусти, больно ведь…

Вдруг Гришка увидел в глазах Сергейки торжество. Не успел удивиться, как что-то тяжелое и горячее навалилось на него, стиснуло шею.

Гришка закричал тонко, жалобно, потому что, казалось, пришла его последняя минута.

Филипп налетел, словно коршун, бросил узелок с продуктами, который прихватил из дома, упал на Гришку с разгону, схватил за чуб и ткнул лицом в мокрый песок.

– У-у, гад, на маленьких нападать! Ешь землю, ешь, вот тебе!

Гришка был сильнее Филиппа – быстро выкрутился и сделал попытку подмять его под себя. Но Сергейка потянул его за ногу, а Филипп навалился опять. Гришка понял, что с двумя ему не справиться, и сразу стал канючить:

– Пустите меня, двое на одного, не честно!

– А на маленького – это честно? – Филипп еще раз ткнул его носом в песок. – Ну-ка, просись!

– Простите… я не хотел…

– Так-то… – Филипп отпустил Гришку, тот быстро отскочил в сторону, пригрозил кулаком:

– Я вас, гадов, по одному поймаю! Голытьба проклятая!

– Ах ты ж и свинья! – удивился Филипп.

– Вот дядьке Кириллу скажу, кто красные звезды прячет. Вместе со своим отцом на дубу будете качаться!

Филипп посмотрел на Сергейку, который стоял насупившись, и, вспомнив, что раненый советский ефрейтор подарил мальчику звезды с пилотки, сообразил, что ссориться с Гришкой нельзя.

Махнул рукой, сказал примирительно:

– Когда-то и у тебя такую видели.

– То у меня, а то у вас…

Филипп поднял кусок сухого ила, швырнул в Гришку. Тот отскочил, погрозил кулаком, побежал в село. Вдруг остановился, постоял немного, оглядываясь по сторонам, и пошел, низко пригнувшись к земле, будто что-то искал.

Филипп слышал, как виновато дышит за спиной брат, но ничего не сказал, молча стал подбирать огурцы, высыпавшиеся из узелка.

– Я ему не показывал, – сказал Сергейка. – Он налетел и разжал пальцы.

– К хижине не подходил?

– Что ему там делать? А ведь дали мы ему! – Сергейке явно хотелось перевести разговор на другое. – Больше с нами не будет задираться!

Филипп поднял с травы полбуханки хлеба, строго предупредил младшего:

– Я взял из кладовой, и мать не видела. Если будет спрашивать, молчи.

– Дай, я отнесу, – протянул руку за хлебом Сергейка.

– Звезду спрячь в хижине.

– Наученный уже.

– Спроси, может быть, нужно чего…

Филипп осмотрелся, нет ли кого поблизости, и, сняв незапертый замок, пропустил Сергейку внутрь.

Тетка Анна не отлучалась ни на минуту, и Андрей никак не мог пролезть в кладовую.

Наконец, выглянув в окно, тетка увидела, что свинья подобралась к грядкам, она схватила палку и, громко ругаясь, побежала в огород.

Андрей юркнул в открытые двери кладовки, схватил кусок сала, подпрыгнул, сорвал кольцо копченой колбасы, все засунул за пазуху, осторожно выглянул из дверей и быстро пошел к веранде. Там нос к носу столкнулся с Гришкой.

Гришка возбужденно дышал, – видно, его что-то очень взволновало. Сразу спросил:

– В ночное оба Демчука с тобой ездили?

Андрей сложил руки на груди так, чтобы хоть немного прикрыть свою ношу под рубашкой.

– Ну, оба… А что?

– И ничего не произошло?

У Андрея похолодело внутри. И все же нашел силы ответить равнодушно:

– Ничего. А что?

– Понимаешь… – Гришка придвинулся, горячо задышал в ухо: – Что-то у них не то… Кто-то там в хижине… В их рыбацкой…

Наверно, Андрей побледнел, но, к счастью, Гришка ничего не заметил.

– Откуда знаешь? – как можно равнодушнее спросил Андрей.

Гришка рассказал о своей драке с братьями.

– Иду домой, – продолжал он, – вдруг вижу – хижина на замке. Никогда такого не было. Филипп с собой узелок притащил. Когда швырнул я его, узелок развязался – полхлеба выпало, огурцы рассыпались. Зачем хлеб, спрашивается?

– На обед, как зачем?

– Овва, на обед! Так им мать полхлебины и даст! На прошлой неделе у отца полпуда муки занимали – до урожая, понял?

– Может быть, стащил где? – предположил Андрей. Это было нехорошо – говорить такое о Филиппе, но ничего другое на ум не пришло.

– Где стащишь? Разве что у нас… Да кладовая на замке, ключ у матери.

Андрей чувствовал, как сало прилипает к потному животу.

– А-а… – сказал так, будто только что вспомнил. – Они пса привели, нашли где-то приблудного, наверно, его в хижину и заперли.

– И огурцы для пса?

– Ну-у, если голодный, и огурцы будет жрать. У хромой Текли сучка окурки глотала. Ей-богу, сам видел. Филипп сказал – пес большой. Хвастался: мол, выучу – никто к нам не подступится!

– Пойдем посмотрим!

– Сейчас не могу, надо за травой для коров ехать.

– Слушай… – В голосе Гришки появились льстивые нотки. – Если пес действительно хороший, скажи Филиппу, чтобы продал мне. Я ему две противотанковые гранаты дам. Мне свой пес во как нужен!

– Пес – и гранаты! Может быть, за миномет? – Андрей вспомнил вчерашний разговор.

– А вот это не хочешь? – Гришка скрутил фигу, но сразу же пошел на попятный: – Хотя, если пес действительно большой… Я могу еще сала кусок добавить.

– Завтра я с Филиппом поговорю, – пообещал Андрей.

– Сходи сегодня, когда привезешь траву… – сгорал от нетерпения Гришка.

– Там посмотрим…

Андрей шмыгнул в конюшню, спрятал сало и колбасу под какое-то тряпье в подводе, облегченно вздохнул. И как еще Гришка не почуял дух этой злосчастной колбасы! Андрей взял тряпку и обтер жирный от сала живот.

Только теперь он понял всю серьезность того, что произошло.

Хорошо, что Гришка наскочил на него и поверил в выдуманного пса. Но ведь он может рассказать обо всем случившемся и еще кому-нибудь. У Андрея похолодели руки. Слава богу, Северин Романович с утра поехал посмотреть на покосы и вернется только после обеда. А тетке Анне эти рассказы про хлеб да запертую хижину ни к чему – знает только свою кладовую и магазин.

Андрей вышел из конюшни, постоял, высматривая Гришку. Тревога все больше охватывала его. Вдруг решил: заложил два пальца в рот, свистнул пронзительно. Подождал немного и, не услышав ответа, свистнул еще раз.

– Чего тебе? – раздалось с веранды. Гришка стоял с учебником в руках.

– Поехали со мной за травой.

Тот безнадежно махнул рукой:

– Мать не пустит.

– Ну, сиди над своими задачками! – У Андрея немного отлегло от сердца: тетка Анна задержит Гришку часа на два, за это время можно обернуться.

Андрей быстро запряг Серка, и подвода покатилась дорогой, что вела к озеру. Филиппа увидел еще издали, он возился возле сети. Дорога здесь раздваивалась: одна вела в лес, куда и нужно было Андрею, другая шла вокруг озера. Остановив подводу на развилке, Андрей позвал друга.

– А где Сергейка? – спросил.

– В хижине… с ними…

Андрей достал из-под тряпья колбасу и сало.

– Держи!

– Где это ты?

– Где было, там нет. Что тут с Гришкой у вас приключилось?

– На Сергея наскочил. Ну, я ему и дал!

– “Дал, дал”… – передразнил Андрей. – Растяпа, узелок бросил, а Гришка хлеб увидел, полбуханки. Замок на хижине заметил. “Откуда и для чего?” – спрашивает.

– Что же будет? – испугался Филипп.

– Я ему про пса наврал. Мол, вы собаку приблудную в хижине держите. Хочет ее у вас купить.

– Плохо. Надо лейтенанта предупредить.

– Зачем? Пусть пока отдыхают спокойно. – Андрей вскочил на подводу. – В селе ведь бандеровцев нет. Если Гришка и скажет кому-нибудь, пока Коршуну сообщат…

– Страшно мне!

– А мне не страшно? – рассердился Андрей. – Жди меня. Я за травой еду. Должен вернуться, пока Гришка задачки решает.

Он отпустил вожжи, и Серко с места взял рысью.

Андрей вернулся перед самым обедом. Гришка только что закончил свой урок и, отложив тетрадь, скучал на веранде.

Увидел Андрея, обрадовался и побежал следом за подводой в коровник.

У Северина Романовича было пять коров, теперь осталось три – двух пришлось отдать немцам, и Жмудь целую неделю ругал их последними словами – что это за власть, которая берет даже у своих! – но быстро успокоился. Что коровы? Тьфу! Дай бог, чтобы все утряслось и красных остановили, тогда и о скотине можно будет подумать.

Андрей навалил полные ясли клевера. Чернявка потянулась к траве толстыми губами. Андрей ткнул ее коленом в бок – не любил эту корову за ненасытность, из-за нее тетка Анна часто отчитывала его и обзывала бездельником.

– Свинья, а не корова! – выругался он, а уголком глаза следил за Гришкой: зачем притащился в коровник?

– Видел Демчуков? – спросил Гришка нетерпеливо.

– Это ты про пса? Тонка кишка у тебя. Они за него хотят два кило сала.

Знал, что даже Гришка не сможет сразу достать столько сала, а ему нужна была отсрочка только до ночи.

– Два кило сала за них обоих не дадут! Вишь, чего захотели! – выкрикнул Гришка.

– Вот и я говорю – слишком много. Пробовал сторговаться за одно кило – не хотят. Говорят – овчарка…

– Что-что? – не поверил Гришка. – Овчарка?

Андрей знал, на какой крючок подцепить Гришку, – тот давно просил дядьку Кирилла достать ему где-нибудь овчарку, но овчарки были только у эсэсовцев, и раздобыть такого пса не мог даже Коршун.

– Наверно, от немцев как-то отбилась. Тощая, говорят, все ребра видны, и злая – не подступишься!

– Мне бы хоть глазком посмотреть на нее. Сбегаем вместе?

– А конюшню кто будет чистить?

– Так я сбегаю сам…

– Сердятся Демчуки на тебя, – предостерег Андрей. – Филипп грозился, что уши тебе оборвет.

– Ну! Неизвестно, кто кому! Когда освободишься, сбегаем?

Андрей неопределенно кивнул и, захватив вилы, пошел к конюшне. Не успел еще прибрать навоз из-под коней, как в дверях появилось возбужденное лицо Григория.

– Быстрее, – заторопил он. – Отец едет, а мать в кладовой. Скажи ей, отец зовет…

– А потом все шишки на мою голову!

Андрей знал, что Гришка не отцепится, но не хотел ему помогать. Пусть сам рискует. Если даже Гришке и удастся стащить сало, можно будет еще что-нибудь придумать. Главное – дотянуть до вечера.

Андрей воткнул вилы в кучу навоза, вышел из конюшни. Гришка с надеждой смотрел на него.

– Чего стоишь столбом? – прикрикнул Андрей.

Тот усмехнулся угодливо, юркнул за угол конюшни и спрятался в кустах смородины.

Увидев бричку Северина Романовича, что заворачивала к воротам, Андрей позвал громко:

– Тетка Анна, дядька приехали!

Тетка выглянула из кладовой, обтерла руки белой тряпочкой и захлопотала:

– У меня борщ остыл, а он того не поймет, что крутишься целый день…

Она исчезла в кладовке, появилась через несколько секунд с кольцом колбасы в руках. Андрею показалось, что задержалась на миг у дверей, и потом, охая, засеменила к кухне.

Гришка несколькими прыжками одолел расстояние от кустов к кладовой и быстро проскользнул в двери.

– Эй, – закричал с улицы Андрею Северин Романович, – умер ты, что ли? Открывай!

Андрей побежал к воротам. Чуть ли не в ту же секунду бесшумно открылись кухонные двери, и тетка Анна метнулась к кладовой.

Андрей взял коня за уздечку и завел во двор, Северин Романович спрыгнул с брички, сбросил фуражку, обтер потный лоб рукавом, хотел что-то сказать Андрею, но не успел, потому что в кладовке послышался крик, оттуда выбежала тетка Анна, замахала руками, подзывая мужа.

– Иди-ка сюда, Северин, посмотри на своего сыночка, вора проклятого! Он доведет меня до погибели, все ему даешь, все для него, а ему все мало и мало!

Северин Романович потянулся, разминаясь с дороги, спросил равнодушно:

– Чего напрасно расшумелась?

Бросил кнут на сиденье – видно было, что устал и ему не до семейных сцен.

– Это я напрасно? – выпалила тетка Анна. – Посмотри ты на него! – Она вытолкнула из кладовой испуганного Гришку. – Смотри, что у него за пазухой! – Засунула руку и вытащила огромный кусок сала. – Я еще днем заметила – кольцо колбасы исчезло. На голодранца нашего подумала, прости господи! – Кивнула на Андрея. – Ну, решила, я ж тебя подловлю! А оказывается, это вон кто! Скажи, для чего оно тебе? – Ударила салом по шее. – Не кормят тебя, что ли? Голодный ходишь?

Гришка стоял опустив голову.

Северин Романович потянул кнут с брички. Гришка увидел, заныл:

– Уже и куска сала жалко! Просил я когда-нибудь у вас? Может быть, мне вот как нужно! – Краем ладони резанул по горлу. – У кого же взять, как не у родимых родителей?

– Добро разбазаривать! – Лицо Северина Романовича начало наливаться кровью. Схватил сына за ворот рубашки, хлестнул кнутом.

– Не бейте! Хотите, на колени стану! Не бейте! – захныкал Гришка, крутя шеей. Дернулся, стараясь вырваться, но отец держал крепко. – Простите меня!..

– Для чего брал? – занес кнут Северин Романович, но, перехватив взгляд Андрея, опустил руку и подтолкнул сына к веранде. – Пойдем в дом, там разберемся.

Он швырнул кнут обратно в бричку, Гришка понял: пронесло, – незаметно подмигнул Андрею, но сразу лицо его стало жалобным, в глазах даже появились слезы, поплелся в дом сгорбившись.

– Мне, ей-богу, плохо сделалось, когда увидела его в кладовке! – добавила масла в огонь тетка Анна и, недобро посмотрев на племянника, пошла на кухню.

Андрей начал распрягать коня, но сразу же бросил. Прислушался. Голоса доносились из комнаты, закрытые окна которой выходили на улицу. Андрей перелез через перила веранды и пробежал в коридор. Стал у двери, прислушался.

– Я уже просил вас, – услышал плаксивый голос Гришки, – чтобы достали овчарку. А эти Демчуки где-то сцапали пса и хотят за нега два кило сала. Я и подумал…

– “Подумал, додумал”… – сердито пробурчал Жмудь. – А о том не подумал, что они все у нас вот где!

Андрей представил, как Северин Романович стиснул свой огромный кулак.

– Сами бы привели того пса, да еще и благодарили бы меня!

– Откуда я знаю?

– Ты сын хозяина, должен знать. Всякой шушере сало носить… За одно это тебя плеткой отхлестать надо!

– Уж и плеткой! – В голосе Гришки появилась нагловатость.

Северин Романович вздохнул:

– Благодари бога, что устал я. А то… Ты видел ее хоть, собаку эту?

– Андрей сказал – хорошая.

– “Андрей сказал, Андрей сделал”… Сам, спрашиваю, видел?

– Нет. Они его в рыбацкой хижине закрыли.

– Пойди посмотри.

– Я с ними подрался, не покажут.

– Из-за чего подрался?

– Да малец звезду не хотел показывать.

– Звезду? – удивился Северин Романович. – Какую звезду?

– Нашел, говорит. Обыкновенная звезда, красноармейская. Такая же, какую вы отняли у меня.

Пружины дивана, на котором сидел Северин Романович, громко застонали.

Несколько секунд длилось молчание.

– В самом деле мог найти, – вздохнул наконец Северин Романович. Помолчал и спросил: – А звезда, видно, что в лесу лежала? Заржавела или почернела?

Андрей уперся плечом в стену, потому что колени предательски задрожали.

– Я и сам подумал: почему новая звезда? – услышал Гришкин ответ. – Но все равно… – вздохнул Гришка. – Я вам про пса, а вы мне про звезду…

– Ну-ка помолчи! – приказал Северин Романович. Через минуту спросил: – Чужих людей поблизости не встречал? Красноармейцев?

– Откуда им здесь взяться? – удивился Гришка.

– Видел, что дядя Кирилл утром приезжал? Немцы советских разведчиков ловят.

– Слушайте, – быстро сказал Гришка. – А Филипп еще узелок нес. Полхлебины и огурцы… Сам видел, рассыпал он.

Диванные пружины снова застонали.

– Ну-ка позови Андрея! – приказал Северин Романович, но, видно, передумал, сказал: – Нет, не нужно. Бери коня, быстро скачи в Грабово.

Андрей стремглав выбежал во двор. Под стеной сарая перебрался к бричке, стал распрягать коня.

“Что делать? – думал взволнованно. – Неужели подозревает? Ведь ночью меня к Коршуну посылал”.

Северин Романович крикнул с веранды:

– Чего еще коня не распряг?

– Да я, дядя, конюшню заканчивал убирать, чтобы Серка уже на чистое завести.

– Я сам Серка выпрягу. Седлай Гришке Вороного.

– Куда это он на ночь? – как можно равнодушнее спросил Андрей. – Конь горячий и темноты боится.

Северин Романович не ответил, спустился с веранды. Сразу за ним выскочил Гришка, одетый в парусиновую куртку.

– Ты куда? – спросил Андрей.

– Дела, – ответил неопределенно.

– Овчарку уже завтра посмотрим? – спросил Андрей. Северин Романович подошел к племяннику:

– Ты сам пса видел?

Андрей сразу принял решение: “Если скажу, что видел собственными глазами, может, поверят, пойдут смотреть, а там будь что будет! Можно закрыть обоих в хижине, продержать до вечера”.

– Показывали… Хорошая собака, овчарка.

– И в хижину заходил?

– Конечно.

– Никого там не было?

– Кому там быть?

Северин Романович переглянулся с Гришкой. Видно, твердые ответы Андрея поколебали его решимость.

– Ну, пусть будет по-твоему, – сказал Северин Романович. – Выводи Вороного. А ты не гони, – обратился он к сыну, – заночуешь в Заозерном, сегодня не возвращайся, конь действительно темноты боится. Скажешь Ивану Иосифовичу, что я утром наведаюсь к нему.

Андрей понял, что все это говорится для него, чтобы сбить его с толку.

Гришка ответил уверенно:

– Я все сделаю, как вы велите. А пса уж правда завтра посмотрим.

– Будет у тебя пес, – пообещал Северин Романович.

Гришка вскочил на коня.

“Немедленно нужно действовать, – мучительно думал Андрей, – но как?”

Северин Романович крикнул от ворот:

– Чего ворон ловишь? Заводи Серка в конюшню. Сейчас я воды принесу. Потом поедим и бричку будем ремонтировать. Заднее колесо едва держится.

“Он не отпустит меня ни на шаг, – мелькнула мысль. – Но любой ценой нужно предупредить разведчиков. Правда, домой тогда возврата не будет… Пусть! Попрошу разведчиков, чтобы взяли с собой!”

Андрей метнулся в сарай, достал из тайника автомат. Завернул в ватник.

Северин Романович вытягивал воду из колодца и наливал в длинные деревянные корыта. Увидев Андрея, приказал:

– Заводи коня.

– Сейчас, только повожу немного, пусть совсем остынет.

– Хорошо, – согласился дядька.

Андрей взял Серка за уздечку. Шел немного сбоку, чтобы конь закрывал его от Северина. Открыл калитку. Щеколда звякнула, Северин Романович оглянулся, что-то крикнул, но Андрей уже не слышал. Вскочил на Серка, ударил голыми пятками в бока, пустил коня галопом – успел увидеть, что дядька выскочил на улицу и угрожает ему обоими кулаками.

Впереди заблестело озеро. Андрей натянул повод, осаждая коня возле ветхого забора Демчуков.

– Дядя Антон! – крикнул.

Демчук выглянул из-за сарая – в белых домотканых штанах и такой же рубашке навыпуск. Держал топор и смотрел недовольно, – видно, Андрей оторвал его от работы.

– Чего тебе? – Воткнул топор в колоду, потянулся к кисету с махоркой – курил он много, от курева усы и кончики пальцев были у него темно-коричневыми.

– Дядя Антон, – быстро заговорил Андрей, – нельзя терять ни минуты… В вашей рыбацкой хижине спрятаны советские солдаты, их надо скорее вывести. Сейчас здесь будут бандеровцы.

Демчук вытянул изо рта еще не прикуренную цигарку, подошел прихрамывая к забору: левая нога у него была немного короче, еще в детстве сломал, и кости срослись неправильно. Советовали поехать в город к врачу, да где тех денег на врачей наберешь?

Оперся на забор, спросил, внимательно глядя маленькими светлыми глазами:

– Ты что мелешь? Какие солдаты?

Андрея начала раздражать непонятливость Демчука.

– Мы, когда ходили в ночное, натолкнулись на четверых советских разведчиков. Спрятали их в вашей хижине, Филипп и Сергейка там присматривают. А дядька Северин узнал и Гришку к Коршуну послали верхом.

Демчук помрачнел, лицо даже почернело, размял толстыми, шершавыми пальцами цигарку, выбросил.

– Душу бы из вас вытрясти! – сказал угрожающе. – За это бандеровцы всех нас на сук…

Андрей вытащил из-под ватника автомат, повесил на шею.

– Если мы дадимся! – ответил дерзко.

– Дурак ты, вот кто! – вдруг рассердился Демчук. Потер подбородок, обернулся к хате, крикнул: – Катря! Слышишь, Катря!

Жена Демчука, полная, красивая и голосистая, – первая певунья в селе. Удивлялись, почему такая красавица пошла за бедняка, да еще и хромого, но со временем даже самые злые сельские сплетницы притихли, увидев, в каком согласии живут Демчуки.

Катерина Семеновна выглянула в окно, спросила:

– Что тебе, счастье мое?

Вот так всегда: “Счастье мое”, или: “Радость моя”, а он: “Птичка моя певчая…”

– Запрягай Белку, рыбонька, и побыстрее!

– Что так горит?

– Скоро здесь будут бандеры, и не сносить нам всем головы!

Демчук быстро, почти не хромая, взбежал на крыльцо, взял пиджак, карабин, выскочил обратно на крыльцо, жена за ним:

– Дети где?

– Там, – махнул рукой за озеро. – Со мной пойдут… Ты собирайся быстро, вещи возьми самые необходимые, продукты. Поедешь по лесной дороге до Заозерного, у тетки Митри переночуешь, а утром на хутор к сестре. Там и встретимся.

Она стояла, опустив безвольно руки. Вдруг сказала:

– Рассуждайте себе, как знаете… Никуда я не поеду и сыновей не пущу! Что нам делать у сестры?

Демчук подошел к ней:

– Знаешь, что твои сыновья натворили? Советских разведчиков прячут, а бандеры сейчас здесь будут. – Увидев, как побледнела жена, обнял ее. – Не бойся, ласточка, все, ей-богу, перемелется, были бы только живы.

Жена легонько оттолкнула его.

– Чего же ты стоишь? Торопись!

Демчук поцеловал жену. Залез на коня сзади Андрея. Тот пустил повод, и Серко, пританцовывая, двинулся к озеру. А Демчук все оглядывался назад, пока подворье не исчезло за поворотом.

Коршун, выслушав племянника, рассердился.

– Ну-ка, Алекса, позови Фрося! – приказал громко эсбисту[10 – Эсбист – сотрудник службы безопасности УПА.] – длинному и на первый взгляд хилому мужику с внимательными и хитрыми глазами, который торчал в дверях и слушал немного путаный рассказ Гришки.

– Сукин сын этот Фрось! – сказал эсбист уверенно. – К стенке бы его!

– К стенке всегда успеем. Позови, говорю!

Фрось появился минут через пять, протопал тяжелыми сапогами по ступенькам, остановился в дверях, заняв чуть ли не весь проем, приложил руку к грязной полувоенной фуражке:

– Явился по вашему приказанию, друг Коршун!

Коршун подошел к нему близко, пронзительно посмотрел в глаза:

– Прозевал разведчиков?..

– Ни! Нам сынок Северина Романовича сказал, что видел их за Дубовой поляной. Мы прочесали лес до болота, но никого не встретили.

– Этот? – Коршун отошел, показывая Гришку, что примостился на стуле.

– Нет, тот повыше был, курносый…

– Андрей то был, – вставил Гришка.

– Я и говорю, – обрадовался Фрось, – кони хорошие, такие кони только у Северина Романовича могут быть!..

– Почему решили, что разведчики в болоте погибли?

– А куда же им было подеваться? – совсем по-домашнему развел руками Фрось. – Мы же весь лес прошерстили; наверно, они нас заметили и решили пробиваться через болота, а там… сами понимаете…

– Да, через болота им не пройти, – согласился Коршун. – Но ведь мальчишки могли обмануть вас. Вы – к Дубовой поляне, а они провели их через Змеиный яр.

– Но ведь ваш племянник… – покачал головой Фрось, и Коршуну стало ясно, что Фрось был прав: кому же верить, если не родственнику самого Коршуна?

– Вот что, Фрось, – смягчился он, – поднимай хлопцев – и быстрее в Острожаны! Он вас проведет, – кивнул на Григория.

“Может, мне лучше самому?” – подумал про себя, но, вспомнив, что разведчики пробились через все эсэсовские засады и легко в руки не дадутся, решил не подставлять свою голову под пули. Стал распоряжаться:

– Часть отряда пошлешь по дороге левее села, в засаду, отрежут им путь к Темному лесу, а с остальными окружишь рыбацкую хижину – Гриша тебе покажет. Если они там действительно прячутся, – добавил вдруг неуверенно Коршун.