Текст книги "Другая сторона доллара"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Почему же все-таки ты не рассказал ему?

Он сделал неопределенный жест рукой.

– Какая была от этого польза? Но не поверил бы ни одному моему слову. Во всяком случае, она совершенно свела меня с ума своей постоянной ложью о том, кто я. Я вырвал у нее из рук револьвер и приставил ей к голове.

– И хотел убить ее?

Он кивнул. Было ощущение, будто его шея не может выдержать тяжести головы. Миссис Перес под предлогом, что ей надо выйти из кухни, подошла к нему и положила на секунду ему на плечо руку. Этот жест словно оказался сигналом. Зазвонил звонок.

– Это у входной двери, – сказала она.

В страшном нетерпении я отправился туда. Мистер Хиллман впустил Дика Леандро. Эта неделя тяжело отразилась на внешности Дика: лицо его осунулось, кожа приобрела желтоватый оттенок.

Он посмотрел на меня мутным взглядом и обратился к Хиллману:

– Могу я поговорить с вами наедине, шкипер? Это очень важно.

Он весь дрожал.

На пороге гостиной показалась Эллен.

– Неужели это настолько важно, что вы забыли о вежливости, Дик? Я весь вечер сидела одна. Или мне показалось?

– Мы присоединимся к тебе позже, – сказал Хиллман.

– Уже и так слишком поздно, – сказала она в раздражении.

Тусклый взгляд Леандро перебегал с одного на другую, как у зрителя, наблюдавшего игру в теннис, да еще поставившего на одного из игроков все, что у него было.

– Если ты не будешь ласков со мной, – проговорила она почти нежно, – я отвечу тем же.

– Это меня не в-волнует.

В его голосе слышался скрытый вызов.

– Твоя воля.

Повернувшись к нам спиной, она прошествовала в гостиную.

– Мы не можем больше терять времени, – обратился я к Дику Леандро. – Вы вчера вечером возили куда-нибудь миссис Хиллман?

Он отвернулся от меня и, почти прильнув к уху Хиллмана, сказал как можно тише:

– Мне очень надо поговорить с вами наедине. Произошло нечто такое, о чем вы не знаете.

– Встретимся в библиотеке, – ответил Хиллман.

– Если вы разрешите, я продолжу, – снова заговорил я. – Мы ведь можем так же хорошо поговорить и здесь. Я не хотел бы слишком удаляться от миссис Хиллман.

Молодой человек повернулся и посмотрел на меня как потерянный, но в то же время и с облегчением. Он понял, что я знал многое.

Я подумал, что Хиллман тоже знает. На это указывало предложение, сделанное им Сюзанне, а признание, что он настоящий отец Тома, объяснило мотивы этого поступка. Хиллман прислонился к стене около дверей, величественный, как статуя, полузакрыл глаза и приготовился слушать.

– Ты возил ее к отелю «Барселона», Дик? – спросил я.

– Да, сэр. – Он стоял, высоко подняв одно плечо и наклонив голову к другому, будто собирался что-то писать. – Но я не мог догадаться, что у нее в голове. Я и сейчас не знаю.

– Кое-что ты, наверное, знаешь. Иначе к чему вся эта таинственность?

– Она сказала, что я должен взять на время машину, что они позвонили и требуют денег, а шкипера сейчас нет, и придется везти нам. Мы должны держать все в тайне от полиции, а после она попросила никому ничего не рассказывать.

– И ты поверил ее словам?

– К-к-конечно.

– Когда ты начал сомневаться?

– Я никак не мог понять, где она держала всю эту наличность. Она говорила, что в корзинке для вязанья, которую она держала в руках. На самом деле там ничего не было. Денег во всяком случае я не видел.

– А что же видел?

– Совсем другое. – Волосы упали ему на лоб и лезли в глаза. – То есть я хочу сказать, что видел этого человека... этого челов-в-века, когда он вышел из гостиницы, потом они вместе обошли ее, исчезли из вида, и я услышал крик.

Он держал руку на горле.

– Что же ты сделал?

– Я остался в машине. Так она велела. Когда она вернулась, то сказала, что это кричала птица.

– И ты поверил?

– Я не очень разбираюсь в птицах, ведь правда, шкипер?

Вдруг с порога комнаты раздался пронзительный крик Эллен:

– Так о чем все-таки ты разговариваешь с этими мужчинами?

Я направился к ней.

– О вас. И о птице, которую вы слышали вчера вечером в саду около гостиницы. Что же это была за птица?

Рука ее взлетела вверх и прижалась к губам.

– Она, по-моему, была похожа на человека. Не очень приятного, но все-таки человека.

Она дышала с трудом, хватая воздух открытым ртом.

– Он был подонком или дьяволом!

– Потому что хотел денег?

– Это должно было продолжаться и продолжаться. Я... мне пришлось покончить с ним. – Она вся дрожала, но громадным усилием воли заставила себя успокоиться. – Кстати, о деньгах. Я могу позаботиться и о вас. Уверена, что полиция поняла бы меня, поскольку совершенно не надо связывать меня с этим... этим... – Она никак не могла подобрать слова. – Я могу поиметь в виду и вас, и Дика.

– Сколько же вы обещаете?

Она взглянула на меня с таким превосходством, на которое получают право только люди соответствующего происхождения.

– Пойдемте в гостиную, – предложила она, – там все и обсудим.

Мы втроем последовали за ней, она села на диванчик, мы встали вокруг. Хиллман с любопытством поглядывал на меня. Он был тих, задумчив и мягок, словно из него вынули стержень, но чувствовалось, что в голове у него продолжала тикать счетная машинка. У Дика Леандро в глазах появились признаки жизни. Возможно, он все еще соображал, что где-то, как-то, когда-то, но деньги Хиллмана все же приплывут к нему.

– Так сколько? – спросил я ее.

– Двадцать пять тысяч.

– Это лучше, чем нож между ребер. Вы имеете в виду двадцать пять тысяч всего или двадцать пять тысяч за каждое убийство?

– За каждое убийство?

– Их было два, совершенных одним и тем же ножом и почти наверняка одним и тем же человеком. Вами.

Жестом молоденькой испуганной актрисы она отвела голову от моего указующего перста. Молоденькая актриса исполняла роль женщины в возрасте, с лицом, покрытым тонкими морщинками, и прекрасными светлыми волосами, уже потерявшими прежний блеск.

– Тогда пятьдесят, – сказала она.

– Он играет с тобой, – сказал Хиллман. – Ты не сможешь купить его.

Она повернулась к нему.

– Мой покойный отец однажды сказал мне, что я смогу купить любого, любого и каждого. Я доказала это, купив тебя. – В голосе ее было явное отвращение. – К сожалению, ты оказался плохой покупкой.

– Ты не купила меня. Тебе почти не пришлось пользоваться моими услугами.

Они с ненавистью смотрели друг на друга.

– Ты вынудил ее всучить мне незаконного ребенка?

– Я хотел сына, но не рассчитывал на подобный оборот событий. Так получилось.

– Так получилось, потому что ты так захотел. У тебя хватило наглости принести ее ребенка ко мне в дом, заставить выкормить и вырастить, называть своим. Как ты мог жить среди такой фальши?

– Не стоит говорить о фальши. Лучше не касаться этого вопроса.

– Жеребец, – сказала она. – Развратник.

В соседней комнате послышалось какое-то движение. Вглядевшись в темноту, я рассмотрел Тома, сидевшего на вертящемся стуле рядом с фортепиано. У меня возникло желание закрыть дверь, но, конечно, было уже поздно: он наверняка все слышал.

Хиллман проговорил с удивительным спокойствием:

– Я никогда не понимал такого пуританского образа мыслей, Элли. Ты все время думала, что самая безобидная шутка в постели – это смертный грех, более тяжкий, чем убийство. Господи, я вспоминаю нашу первую брачную ночь. Ты, должно быть, думала, что я убиваю тебя.

– Хотела бы, чтобы это было так.

– Я тоже почти что хочу этого. Ты убила Кэрол, это правда, Эллен?

– Конечно. Она позвонила мне в понедельник утром, после того, как ты ушел. Том дал ей телефон. Я подняла трубку в его комнате, и она мне все выложила. Она сказала, что разгадала планы своего мужа, что боится, что он будет жестоко обращаться с Томом, который в действительности не его сын. Я уверена, что это был только благопристойный предлог, чтобы всадить в меня нож.

– Какой нож? – спросил я.

– Неплохое я подобрала сравнение, а? Я хотела сказать, что она одержала надо мной полную победу, в один миг отняв у меня весь смысл существования.

– Думаю, она просто пыталась спасти своего сына.

– Ее сына, ее, а не моего! Ее и Ралфа. Вот в чем была суть! Неужели вы не понимаете этого? Я чувствовала, что она убила меня. Я оказалась всего лишь бесплотным привидением в этом мире, моя жизнь была пригодна только для того, чтобы выбросить ее на свалку вместе с другим никому не нужным хламом. Шел дождь, и я, идя от того места, где оставила «кадиллак», чувствовала себя настолько бесплотной, что дождь, казалось, легко проходил сквозь меня. Наверное, муж застал ее, когда она звонила мне. Он приволок ее в коттедж, где они жили, избил, бросил без сознания на полу. Убить ее было легко. Очень легко. Нож вошел в нее, как в масло, и так же легко вышел. Я даже не представляла себе, как это будет легко.

– Но во второй раз было уже не так просто, – сказал я. – Нож застрял в ребрах. Я не смог вытащить его.

– Да, – сказала она высоким голосом, в котором прозвучала какая-то детская обида и жалоба. Эта маленькая актриса, скрывающаяся за морщинами, жаловалась на жестокий мир, где вещи не слушаются ее, люди не покупаются.

– Что заставило вас убить и его?

– Он начал подозревать, что Кэрол убила я. Тогда он воспользовался телефоном Тома, позвонил мне, предъявил обвинения и стал угрожать. Конечно, требовал денег.

Она проговорила это так, словно то, что у нее были деньги, давало ей право осуждать людей, которым деньги были нужны, необходимы.

– Это наверняка продолжалось бы без конца.

Из темноты вышел Том. Он смущенно посмотрел на всех нас, но я заметил в его взгляде и нечто другое – сожаление.

Мальчик сказал Хиллману:

– Почему ты не говорил мне? Все могло быть совсем по-другому.

– Все еще будет, – сказал Хиллман с наигранным оптимизмом. – А, сын?

Хиллман протянул руку к Тому и пошел к нему, но мальчик не позволил себя обнять, повернулся и вышел из комнаты. Нетвердыми шагами Хиллман последовал за ним. Я слышал, как они поднимались по лестнице: впереди Том, несколькими ступенями ниже Хиллман.

Неуверенно, словно освобождаясь от невидимого рабства, покинул свое место и Дик. Он вошел в нишу, и я услышал, как он готовит себе выпить.

Эллен Хиллман все еще думала о деньгах.

– Ну так как же, мистер Арчер? Сколько вы хотите?

Лицо ее было совершенно спокойно.

– Меня нельзя купить даже за все, что вы можете предложить.

– Тогда скажите, есть ли у вас хоть капля сострадания ко мне?

– Сострадания во мне вообще не так уж много.

– Я не прошу ничего особенного. Только разрешите мне провести еще одну ночь в своем доме.

– Что это вам даст?

– Очень много. Я буду откровенна с вами. Я довольно долго собирала снотворные таблетки...

– Как долго?

– Почти год. Я была в отчаянии, что...

– Вы могли бы воспользоваться ими и раньше.

– Вы имеете в виду до всего этого?

Волнообразным движением руки она обвела гостиную с таким видом, словно это была сцена, на которой только что была разыграна трагедия, и сейчас она была усеяна трупами.

– До всего этого, – повторил я.

– Но я не могла умереть, не зная правды. Я знала, что моя жизнь была пуста и бессмысленна. Я должна была найти причину этого.

– А сейчас она полна и обрела смысл?

– Сейчас переполнена, – ответила она. – Послушайте, Арчер. Я ведь была искренна с вами сегодня. Дайте мне в благодарность за это последний шанс. Я прошу только время, чтобы я смогла принять таблетки.

– Нет!

– Ведь вы мне кое-чем обязаны. Я помогла вам сегодня днем настолько, насколько у меня хватило смелости.

– Вы даже не пытались помочь мне, миссис Хиллман. Вы сообщили мне лишь то, что я уже знал или к чему я был уже близок. Вы сообщили мне об усыновлении Тома, но таким образом, чтобы это могло скрыть, что он настоящий сын вашего мужа. Вы дали мне и ложную информацию о стерильности вашего мужа. Это понадобилось вам для того, чтобы скрыть мотивы убийства Кэрол Харлей.

– Боюсь, ваши рассуждения слишком тонки для меня.

– Едва ли. Вы достаточно изысканная женщина.

– Нет, я дура! Набитая дура! Люди на улицах, любой подонок знал о моей жизни гораздо больше, чем я сама... – Она прервала себя. – Так вы поможете мне?

– Нет, не смогу. Извините. Полиция уже выехала.

Она оценивающе посмотрела на меня.

– Этого времени мне хватило бы, чтобы воспользоваться револьвером.

– Нет.

– Вы тяжелый человек.

– Это не я, миссис Хиллман. Это наша действительность такова.

В это время подъехала машина шерифа. Я услышал шум двигателя у входных дверей, поднялся и направился к дверям, ведущим в гостиную, чтобы пригласить Бастиана. За спиной я услышал, как глубоко вздохнула Эллен. Это был тяжелый вздох человека, который находится на грани отчаяния. Затем она взяла из корзины вязальные спицы и вонзила их острием себе в грудь. До того, как я успел подбежать к ней, она повторила это несколько раз.

В середине следующего дня она добилась того, чего так страстно хотела: успокоилась навеки.