Текст книги "Вершковинка (СИ)"
Автор книги: Рони Ротэр
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 8
Снег укрыл склоны пологих гор. Обледенелые стеныМышегорья, стоящего в стороне от больших дорог, служили надежной защитой от зимней стужи и дурных новостей. Усилиями рачительной хозяйки запасы в кладовых были обильны и разнообразны. Воистину, мышиная нора – уголок довольства и благополучия в раздираемой войной стране. Война ярилась где-то далеко, заливая истоптанный снег кровью солдат с обеих сторон. Здесь же жизнь шла обыденным порядком. А главным происшествием за два зимних месяца стали сожранная котом сметана и внезапная беременность кухарки. Бумшараша велела выпороть обоих.
– Я хочу санки, – заявила Веришка за ужином.
– Для чего это? – оторопела Бумшарша, не донеся ложку до рта.
– С гор кататься, – пожала плечами Веришка. – Только побольше.
– Ох, и дури в тебе, – покачала головой гмурья. – А ну как шею себе свернешь?
– Я буду осторожна, – умильно взглянула на неё Веришка. – Ну, пожа-алуйста! Госпожа-а хозяйка. Мне так мало времени осталось быть свободной.
Бумшарша неодобрительно покачала головой, но по глазам было видно, что она уже сдалась. Да и как было не сдаться, когда эту девчонку словно подменили с осени. С того дня, как в Мышегорье побывал его величество, альва изрядно переменилась. Она стала приветливей с гмурьей, повеселела, еды требовала чуть не вдвое больше прежнего, и, когда позволяла погода, пропадала на долгих прогулках.
Бумшарша искренне считала, что Веришка до глубины души прониклась своей грядущей ролью королевы. И хвалила себя за то, что мудро указала подопечной на важную роль в будущем установлении мира в Линдмарте.
– Уж ладно, – милостиво махнула рукой Бумшарша. – Скажи плотнику, пусть сделает. Только смотри, ежели шею себе свернешь, я тебе еще и ноги повыдергаю.
– Не сверну! Благодарю, госпожа хозяйка! – вскочив из-за стола, Веришка присела в реверансе и выбежала из столовой.
– Славная девочка, хоть и альва, – расплылась в добродушной улыбке Бумшарша. И не сдержалась – похвалила себя, глядя на собственное отражение в оловянной соуснице. – Главное – правильное воспитание.
С утра зарядил снег – обильный, крупный. Сидя в своей комнате за шитьем, Веришкато и дело с разочарованием поглядывала в окно. Снова придется прокладывать тропки в глубоком, рыхлом снегу. Одно хорошо – в зимнюю пору никто в горы не сунется, ничей любопытный взор не проникнет в затерянную среди зимних гор лощину. На третий день снег стих, на кипенно-белых склонах заиграло солнце, слепя и заставляя ронять слезу. Плотник предъявил Веришке новенькие санки, на которых свободно могла бы уместиться и госпожа Бумшарша.
– С оглядкой пользуйте, ваша милость. Неровен час – лавина, – напутствовал он, передавая альве веревку. – Не тяжелы ли для вас?
– В самый раз! – Веришка одобрительно оглядела сани. – Я сильная.
Бумшарша, попивая подогретое винцо, с благостной улыбкой посматривала из окна, как Веришкавышла за ворота, волоча за собой сани. Сиденье на них было покрыто толстым слоем ткани. «Оно и правильно, – согласно качнула головой гмурья. – Так и теплее, и мягче».
Проторять дорогу через снежные заносы вверх по склонам, да еще и тащить за собой сани было не просто. Другое дело – катиться на них вниз. Ветер свистел в ушах, норовя сорвать шапочку с головы Веришки, из-под санных полозьев взметывались снежные вихри. Добравшись до обрыва с журчащей внизу речкой, Веришка услышала негромкий стук. Она оставила сани неподалеку, подбежала к краю, заглянула вниз и, радостно улыбнувшись, крикнула.
– Тибрейн!
Альв поднял голову, улыбнулся и помахал рукой в ответ. На зимнюю пору Веришка снабдила его войлочной курткой и собственноручно сшитыми шерстяными штанами. Мохнатые торбасы на войлочной подошве альв смастерил себе сам, убив и ободрав енота, неосторожно забредшего на огонек. На обледенелом берегу высился аккуратный штабель досок и жердей от разобранной вийманы.
– Здравствуй! – крикнул Тибрейн. – Принесла?
Веришка расстегнула шубку, смотала с талии длинную веревку и кинула вниз. Связав доски, альв вскинул их себе на спину и направился вдоль речки к пологому склону. Веришка подхватила сани и побежала туда же.
Её заботами за прошедшее время Тибрейн полностью поправился. Зажили раны и разгладились шрамы от ожогов, восстановилась живость движений. Когда он в первый раз, опираясь на плечо Веришки, встал на непослушные, подрагивающие ноги, она с удивлением поняла, что летяга намного выше неё, равно как выше и любого из нольвов.
– Почему ты такой высокий? – спросила она.
– Такой же, как все альвы, – пожал Тибрейн плечами.
– А почему же я такая малорослая? – огорченно вздохнула Веришка.
– Потому что ты женщина, – по-доброму усмехнулсяальв.
– В моем клане мужчины были такие же, как ты? – помолчав в раздумье, задала Веришка вопрос.
Тибрейн кивнул.
– Как же тогда они уступили нольвам?
Альв помрачнел, тяжело опустился на свою постель.
– Кот тоже больше крысы. Но если крыс много, они его сожрут.
Веришка подбросила в костерок веток, присела рядом с Тибрейном, положила подбородок на колени и уставилась в огонь.
– И никто не помог нам?
Тибрейн вздохнул, поморщился, осторожно помассировал колени.
– Армию нольвов ждали в другом месте. Никто не думал, что они нагрянут в Адрейгольд. В крепости оставались женщины, дети и старики. Воины отправились на битву вместе с другими кланами. А нольвы… нольвы пришли подземными ходами, как крысы, как кроты. Когда альвийская армия, узнав об этом, прибыла к Адрейгольду, всё уже было кончено.
– Так мужчины моего клана живы?! – вскинулась Веришка.
– Некоторая часть.
– Значит, Жизнетворящие не уничтожены!
– Не совсем так, – покачал головой альв, окинув её внимательным и долгим взглядом. – Видишь ли, Веришка…. Сила вашего клана – в женщинах. Как и клана Ведающих. В вас скрыта та сила, что движет Круговорот бытия. Передается она от матери к дочери. Сила Созерцающих и Созидающих – в мужчинах, и наследуется от отца к сыну. Так сохраняется равновесие. Все кланы связаны между собой, питая друг друга, пополняяэнергию и сохраняя смысл бытия. Без женщин твоего клана Круговорт прерван, круг разорван.
– И что за сила?
– Твой талант – жизнь. Дарить её, сохранять её. Самые сильные ваши жрицы могли дажевозвращать её, – последние слова Тибрейн почти прошептал. – Жизнетворящие – клан знахарей, лекарей. А в давние темные времена – некромантов, могущих мановением руки оживить павших воинов. О врачевании знают многие. Но вы делаете это не знаниями, а сердцем, своей силой. Как – никто не знает. В этом ваше призвание, ваша мощь.
– Значит, если у меня… – Веришка смущенно замялась. – Если у меня родится дочь, она будет, как я?
Тибрейн кивнул.
– А если это будет мальчик?
– Уверен, он станет отличным воином, – улыбнулся альв.
Веришка надолго задумалась, покусывая губы, покачиваясь и следя за язычками пламени.
– Что притихла? – Тибрейн коснулся её плечом.
– Теперь мне ясно, для чего я была нужна Нуурдаг. И зачем теперь нужна королю нольвов.
– Мангроуду? – удивился альв.
Веришка качнула головой.
– Я буду его женой.
Тибрейн отстранился и с глубочайшим изумлением взглянул на собеседницу.
– Ты?! Супругой короля Мангроуда?!
– Свадьба уже назначена, – с надрывом вздохнула Веришка. – Но он мне совсем-совсем не нравится. Нисколечко.
– Ах, мерзавец, – летяга в сердцах стукнул кулаком по попоне. Подобрав прутик, с хрустом сломал его и швырнул в костер. – Вон что он задумал… Жаль, не прикончили мы его в тот день, успел нырнуть в свою кротовую нору.
Они долго сидели молча. Тибрейн напряженно о чем-то думал, то и дело бросая на Веришку серьезный взгляд.
– Нельзя ему тебя отдавать, – заявил с жесткой безапелляционностью. – Ты не только наследница земель Адрейгольда, преемница Азельвейды и силы Жизнетворящих. Твои дети – залог падения или возрождения альвов. Мангроуд это прекрасно осознал.
Веришка подняла взгляд на решительное и хмурое лицо Тибрейна.
– Я тебя ему не отдам, – альв положил руку ей на плечо. – Верну домой.
В глазах Веришки вспыхнуло воодушевление.
– Как?
– Починю корабль, – ухмыльнулся альв. – Уж с этим я справлюсь. Созидание – мой талант. Поможешь?
***
В самой середине поляны, щетинясь жердями будущих крыльев, утопал в снегу каркас вийманы.
– Замело за два дня, – посетовал Тибрейн, сгружаяворох досок у кормы. Подул на пальцы, потер ладони друг о друга.
– Почему рукавицы не носишь? – попеняла ему Веришка.
Они давно перешли на «ты», но в этом тыканье не было панибратства. Со стороны Тибрейна оно звучало покровительственно и доброжелательно. Так говорит родитель с повзрослевшим ребенком. Веришка же обращалась к альву с почтительным доверием.
– Без них волну лучше чувствую, – ответил альв, но все же вытащил из-за пазухи вязанные рукавицы и надел их.
Когда Веришка впервые увидела, что альв подразумевает под словами «чувствовать волну», была поражена до глубины души. Стояла в сторонке с приоткрытым ртом, глядя как послушные движению рук Тибрейна, гвозди и шпунты вылезают из отверстий, а деревяшки с треском отрываются от основания вийманы, и сами собой складываются в штабеля. Альв разобрал валяющийся на дне оврага корабль на доски, жерди и балки за три дня. Созерцая дело рук своих, грустно вздохнул.
– Мой дед за один день мог дом из бревен собрать. Слабеем мы.
Сборка корабля длилась уже почти месяц. Разбитой виймане требовался основательный ремонт. Многое сгорело, многое было разбито в щепки. И альв, руководствуясь своим сверхестественным чутьем и талантом, не чинил старый, а строил совершенно новый корабль.
– Гвозди привезла? – присел он над санками.
Веришка сняла с саней ткань. К сиденью был привязан кожаный мешочек, звякнувший железом, когда Тибрейн взял его в руки.
– Мало, – констатировал, взвесив мешок на ладони.
– Завтра еще привезу, – откликнулась Веришка.
– Что насчет сукна?
– Нету. Шелк подойдет?
И протянула Тибрейну завернутое в мешковину шелковое полотно.
– Ну, если хорошо пропитать его маслом или рыбьим клеем, – наморщив лоб, альв оценил размер рулона. – Но этого на все не хватит.
– Этого добра полные сундуки, привезу, – с готовностью откликнулась Веришка. – Санки сейчас оставить?
– Потом, – махнул рукой Тибрейн. – Тебе еще много чего сюда таскать придется. В следующий раз привезешь вот что…
***
Бумшарша сердито оглядела дворню, раздраженно захлопнула книгу, в которой каждый месяц записывала домовые расходы.
– Это ж сколько добра за зиму потрачено! Неужто дровами топить нельзя?
– Так дровами и топим! – попытался оправдаться истопник.
– А земля горючая где? Мыши съели? – гмурья грохнула книгой о стол, раздавив всползшего на него таракана.
Истопник растерянно развел руками.
– Выпорю, а недохватку из жалованья вычту! – пригрозила Бумшарша.
– Ваша воля, хозяйка, – понурился истопник, и в самом деле недоумевающий по поводу странной убыли дорогого топлива.
Виймана, напоминающая плавными изгибами корпуса птицу, гордо расправила разноцветные крылья, под которыми выделялся силуэт красногрудой ласточки. Вышитые шелковые простыни, пропитанные укрепляющим составом и натянутые на жерди, придавали ей праздничный вид.
– Когда мы улетим? – любуясь кораблем, задала вопрос Веришка.
– Позже, – щурясь и подставляя лицо теплому весеннему солнцу, ответил Тибрейн. Он сидел у огня и мешал в большом котле темную тягучую жижу. Запашок она исторгала довольно неприятный. Рядом на траве лежал десяток горючих кирпичиков. Время от времени Тибрейн брал брикет и опускал его в котел.
– Разве корабль еще не готов? – вскинула брови Веришка.
– Готов, – качнул головой альв.
– Или топлива мало?
– И его достаточно. С тем запасом, который у нас теперь имеется, можно без остановок на тайных станах до Светлоземья добраться.
Варево булькало и колыхалось уже у самого края. Альв встал, снял котел с огня, отставил его в сторону и ушел в грот. Вернулся оттуда со стопкой разномастной посуды – глиняных плошек, плетеных из прутьев корзиночек, деревянных чурок, выдолбленных внутри. Расставив посуду в ряд на траве, Тибрейн прошелся с котлом, наполнив каждую емкость. Веришка с интересом смотрела, как миски наполняются вязкой, как смола, массой. К вечеру она застынет, и Тибрейн, вытряхнув получившиеся черные комки, аккуратно уложит их в топливных отсеках вийманы.
Опустошив котел, Тибрейн закинул в него оставшиеся брикеты, залил все смесью, приготовленной из масла, сала, угольной пыли, опилок и еще нескольких ему одному ведомых ингредиентов, и снова поставил на огонь.
– Так чего мы ждем? – Веришка, ожидая ответа, уставилась на Тибрейна.
– Шанса.
– Какого?
– Твоя свадьба назначена на седьмой день Луны Ольхи?
– Да.
– По обычаям нольвов, невесту к жениху отвозитмужчина из её семьи – отец или брат, – размеренно помешивая нагревающуюся массу, пояснил Тибрейн. – У тебя нет родных. Значит, будущий муж сам явится за тобой.
– И?
– Это и есть наш шанс.
Тут Веришку осенило.
– Ты хочешь убить короля Мангроуда?! – ахнула она.
– Я хочу, чтобы ты его убила.
Веришка протестующе вскинула голову.
– Я?!
– Угу.
– Веда-мать учила меня, что убивать нехорошо. Ты сам говорил, что наш клан – клан тех, кто лечит!
– Так и есть.
Тибрейн перевел взгляд на девушку. Веришке не понравилось появившееся в нем выражение.
– А понимаешь ли, почему нольвы первым прикончили именно твой клан? Не Созидающих, придумывающих летучие и боевые машины. Не Ведающих, владеющих тайными магическими знаниями. И не Созерцающих, что говорят со звездами и видят грядущее. А твой, самый вроде бы безобидный? Да из-за вашего призвания, из-за вашей власти над жизнью. Усилиями жриц твоего клана самые безнадежные раненые в короткие сроки возвращались в строй. Стараниями ваших знахарок и ведуний женщины всех кланов рожали здоровых и сильных детей. Созданные Жизнетворящими яды и зелья погубили больше врагов, чем стрелы и мечи. Наши воины гибнут тысячами не столько на полях сражений, сколько от полученных ран, от распространяемой врагом заразы. И некому их лечить. И замены им нет, потому что рожать некому и не от кого. Альвы оскудели числом и силой. Но не духом. А ты боишься убить одного-единственного нольва? Его смерть даст нам передышку в этой войне. Пока нольвовские князья будут делить трон, мы восстановим свои силы. Нейтрализуем их вождя – укрепим свои позиции.
Веришка сдвинула брови, молча буравя Тибрейна негодующим взглядом. Он тоже молчал, не мешая ей думать. Негодование на её лице постепенно сменилось задумчивым выражением.
– Я могу нейтрализовать короля другим способом, – негромко произнесла она.
Тибрейн так же молча кивнул – говори, мол.
– Я не полечу с тобой. Я стану его женой. Королевой. И уговорю прекратить войну. Или хотя бы объявить перемирие.
Вот тут Тибрейн расхохотался.
– Что тебя так насмешило? – снова сдвинула брови альва.
– Твое простодушие, – посерьезнев, Тибрейн покачал головой. – Ты считаешь, Мангроуд станет к тебе прислушиваться? Он женится на тебе с одной целью – иметь наследников магической крови. Ваши дочери станут оплотом нольвов, ибо думается мне, что в их воспитании ты участия принимать не будешь. Их сила поможет истребить наши оставшиеся кланы. Так убийцей кого ты предпочтешь стать – одного короля или всех альвов?
– Я не буду этого делать! Я не убийца! – вскочила Веришка.
– А что насчет мести? – с нажимом произнес альв. – Ведь это по его приказу была уничтожена твоя семья. Нет желания посчитаться?
Наступила долгая тишина. На покачивающуюся травинку сел белый мотылек, пополз вверх. Веришка подставила палец, и насекомое переползло на него. Приблизив руку к лицу, Веришка разглядывала ниточки прожилок на тонких крыльях.
– Я умею только шить и не владею оружием. Что же я могу сделать? – потерянно прошептала она.
– Яд, – коротко бросил альв.
***
Годрусса Лародак коснулась рукой соседней подушки. Постель была еще теплой. Отбросив одеяло и спустив ноги с кровати, нольва оглядела темную спальню. Угли в жаровне под кроватью почти остыли, по ногам потянуло холодом. Боязливо подрагивал огонек ночника, многократно отраженный в отполированной поверхности зеркал, расставленных вокруг широкой кровати. Годрусса была в спальне одна.
Нольва встала, накинула на плечи кружевную шаль, и пошла искать мужа.
Фэве, в наброшенной на голое тело шерстяной безрукавке, сидел в пустом зале перед затухающим очагом. Сгорбившись в резном кресле, он сумрачно наблюдал за мерцающими алыми сполохами на тлеющих головешках. В его правой руке подрагивал наполовину пустой бокал вина.
– Что-то случилось? – нольва подошла и обняла мужа, положив голову ему на плечо. Длинные черные волосы окутали его смоляным водопадом.
– Ничего, – не меняя позы, холодно ответил Фэве. – Иди спать.
Его тон не обманул Годруссу.
– Снова дурной сон?
Первый страж промолчал, но по тому, как он досадливо дернул углом рта, Годрусса поняла, что угадала.
– Что на этот раз?
Никому и никогда в жизни Фэве не признался бы в том, чтоего сердце способно испытывать страх. Об этом он мог говорить только с Годруссой. Она одна знала и понимала его лучше, чем он сам. Фэве вздохнул, нахмурился и потер большим и средним пальцем виски.Взглянул на свою ладонь, сжал кулак и долго смотрел на него.
– Мне снилось, будто я поймал птицу. А она обернулась змеей в моей руке. И ужалила меня.
– Не стоит принимать это близко к сердцу, – Годруссанежно коснулась запястья Фэве, провела рукой по ладони, вынула бокал из его пальцев и поставила на каминную полку. – Этот сон уже пойман в зеркальную ловушку, и не причинит тебе вреда.
– Сон не несет вреда. Он лишь предсказывает события.
– Пусть так. Ты Фэве Лародак, Первый страж, главнокомандующий армии его величества. Лучший воин королевства. Нет такой птицы, которая посмела бы вырваться из твоих рук. Нет такой змеи, что была бы быстрее тебя. Сегоднячетырнадцатый день Рябиновой луны, а значит, твой сон – долгий. Он исполнится еще очень нескоро. Если исполнится вообще. Не беспокойся о таких пустяках, любимый. Идем, я утешу и согрею тебя лучше, чем вино.
Годрусса протянула к мужу руки, улыбнувшись тонкими, изысканно очерченными губами. Зеленые глаза на узком лице призывно блестели, сквозь кружево шали белел мрамор кожи. Фэве смотрел на неё некоторое время. Потом порывисто поднялся, шагнул навстречу и обнял, проведя щекой по её щеке.
– Ты лучшая жена, какую можно пожелать, – прошептал Первый страж, и, подхватив Годруссу на руки, покинул темный зал.
Глава 9
Со дня на день ждали гонца с вестью о визите короля. Госпожа Бумшарша совсем извелась, то и дело проверяя погреба и кладовые – а всего ли в достатке для приема дорогого гостя? Не погрызли ли мыши наготовленные загодя окорока и колбасы,не пошел ли плесенью нежный сыр, и не потек ли обложенный льдом студень в холоднике?
В десятый раз были перебраны сундуки с приданым. Что покраше да поизящнее – уложено поверх остального скарба. А в Веришкиной комнате ждало своего часа красно-золотое подвенечное платье, надетое на обтянутое сукном соломенное чучело.
Стоя у приоткрытого окна, Веришка сумрачно поглядывала то на золотую диадему с гранатовыми подвесками, венчающую чучельную голову, то на суету во дворе.
– Куды ж ты желтый песок сыпешь? – сопроводив окрик несильной затрещиной, дворник отобрал у подручного парнишки ведро с песком. – Сказано ж тебе было – желтым посыпать округ конюшен! А тута, на дворе, белый надобен! Голова твоя тыква долблёная! Пшёл!
Веришка отвернулась, и, взглянув на зажатый в кулаке флакончик из толстого синего стекла, еще больше сдвинула брови. В пузырьке густо колыхалась бесцветная жидкость. На то, чтобы изготовить это ядовитое зелье, альве понадобился почти месяц. Она перекопала не одну сажень земли на цветущих лугах предгорий, добывая нужные корни. Её до сих пор мутило от того запаха, от того духа,который они источали – запаха удушья, тяжкого забытья и мертвенного холода.
Тибрейн, воодушевленно поощрявший её усилия, испытал готовое зелье на пойманном кролике. Капнув яд в плошку с водой, влил немного кролю в рот. Зверёк околел через десять минут. Веришка со слезами смотрела, как альв роет ему могилку.
– Есть его нельзя, сама понимаешь, – с довольным видом комментировал Тибрейн, утрамбовывая ногой землю. – Мангроуд по размеру поболее, чем кролик. Думаю, за полчаса скукожится. На сватовстве за ужином вольешь ему зелье в питье. Скажешь, что идешь спать, и бегом сюда. Когда наутро выяснится, что его величество уже остыл, мы с тобой далеко отсюда будем. Все поняла? Не струсишь?
Веришка кивала головой, не в силах отвести глаз от пятачка рыхлой земли среди весенней зелени. И совершенно без энтузиазма и мстительности думала о том, что грозный король Мангроуд Несокрушимый, испив отравы из её рук, скоро будет навроде этого кролика.
Гром грянул в полдень следующего дня. Веришка по распоряжению Бумшарши в который раз пересчитывала сырные головы в сыром подполе, когда туда примчалась запыхавшаяся растрепанная служанка.
– При… приехали! – выпалила она. – Вас ищут!
Веришка сунула в руки девке грифель и доску, и, подобрав подол, взбежала по ступенькам.
Во дворе, взбивая копытами белый песок, топтались и ржали кони. С крыльца скатилась Бумшарша, и, приветственно размахивая руками и умудряясь кланяться на бегу, бросилась навстречу всадникам. Веришка умерила шаг, с недоумением глядя на кавалькаду черных воинов – многовато даже для королевских гонцов. К ней, улыбаясь с колючим прищуром, шагнул Фэве Лародак.
– Ваша светлость? – недоумевая, поклонилась Веришка.
– Ваша милость, – с неожиданной почтительностью Первый страж склонился перед альвой в ответном поклоне.
Обомлела Бумшараша, оцепенела Веришка, предчувствуя уженеладное.
– А когда прибудет его величество? – выглядывая в открытые ворота, и чая разглядеть там приближающийся королевский поезд, спросила Бумшарша.
– Его величество не приедет. Он не склонен вновь подвергать свою жизнь опасности. Я сам отвезу невесту во дворец.
Сердце Веришки подпрыгнуло вверх, потом ухнуло вниз, в глазах заплясали темные пятна. Сдерживая дрожь в голосе, она устремила взгляд на Фэве.
– Но разве его величество не сам должен приехать за мной? Разве не таков обычай?
– Высочайшим указом я назначен твоим опекуном и посаженным отцом, – усмехнулся нольв, запустил руку за пазуху, и, вынув свиток, передал его Бумшарше. – И прибыл за тобой по королевскому приказу. Через два часа выезжаем.
Гмурья развернула пергамент, отмеченный оттиском королевской печати, и, шевеля губами, стала читать. Прочитала и, огорченно шмыгнув носом, вернула приказ Фэве. Махнула рукой собравшимся в сторонке слугам.
– Грузите сундуки Её милости! Веришка! Иди, собирайся.
Альва несколько мгновений смотрела на Первого стража, а затем развернулась и бросилась в дом.
– О как замуж хочется, – хмыкнула гмурья.
– Судя по глазам – нет, – без улыбки ответил нольв. – Госпожа Дануха, организуйте нам пока небольшой стол.
В Веришкиной комнате уже сновали слуги, тащили оттуда сундуки, лари и узлы.
– Прочь! – взвизгнула она, ворвавшись туда. – Все прочь!
Вытолкав недоумевающую прислугу, альва забилась в угол кровати, исступленно кусая кулаки. Через два часа Фэве увезет её отсюда!А Тибрейн?! Он понятия не имеет о том, что происходит! О том, что все их планы рухнули. Через два часа её увезут…
Веришка почти с ненавистью взглянула на роскошный свадебный наряд. Раздался стук в дверь и голос Бумшарши.
– Веришка! Почто заперлась? Сундуки-то таскать надо!Времени в обрез! Его Светлость гневаться будет! Отвори!
Просьба гмурьи осталась без ответа. Веришка сорвалась с кровати, подбежала к столику, выдернула ящичек, где в дальнем углу за склянками с благовониями и помадами, таился флакончик с ядом. Взять с собой… Половину для короля, половину… Нет, Тибрейн строго-настрого приказал ей остаться в живых. Она должна улететь с ним. Она – последняя из Жизнетворящих.
– Веришка! – бушевала в коридоре гмурья. – Открывай! Его светлость уж спрашивал, готова ли ты?
Внезапно её вопли стихли, и Веришка с замиранием сердца услышала за дверью спокойный голос Фэве.
– Княжна, откройте дверь. У меня нет ни желания, ни времени нянчится с вами. Я считал, что вы уже достаточно взрослая для подобных капризов.
Ответом ему была тишина. Первый страж коротко усмехнулся и обернулся к Бумшарше.
– Уйдите все.
Гмурья махнула рукой, отсылая слуг и ушла сама, укоризненно качая головой. Коридор опустел, нольв оперся плечом о косяк и прислушался. В негромком вкрадчивом голосе Фэве зазвучала угроза, когда он заговорил.
– Мне хватит одного удара, чтобы выломать эту дверь и выволочь тебя оттуда за волосы. А мне очень хочется это сделать. С твоей матерью я так и поступил. У Азельвейды были длинные волосы, хватило на три оборота. Хочешь услышать её последние слова? Открой дверь сама, и я их тебе скажу.
Дверная створка медленно отворилась, и Фэве с удовлетворенным прищуром оглядел стоящую за ней бледную Веришку.
– Последними словами твоей матери, перед тем, как я перерезал ей горло, было пожелание мне. Она сказала – «Чтоб ты сдох!».
Фэве сухо рассмеялся.
– Знай она, что я поведу её дочь под венец, наверное, была бы более красноречива.
Веришка замахнулась и воткнула в плечо нольва длинную швейную иглу. Остриё пробило кафтан и на четверть дюйма вонзилось в мышцу. Первый страж перехватил руку альвы и сжал запястье. Усмехнулся, другой рукой выдернул иглу из плеча и кинул на пол. Веришка смотрела в лицо нольва, не опуская горящего взора.
– О, этот взгляд! – восторженно воскликнул Фэве. Его глаза блеснули хищным возбуждением. – Я его помню! Наконец-то я чувствую в тебе дух Азельвейды. В её руках в миг гибели был кинжал, забрызганный кровью моих солдат. Но против меня он ей не помог. Чем же мне может навредить твоя игла? Глупая маленькая альва. Идем, дочь моего врага! Почти меня, как подобает почитать отца!
Фэве развернулся, и, шагая по коридору, поволок Веришку за собой. Она шла, как деревянная кукла, с трудом переставляя ноги. Встала, упёрлась, стараясь высвободить руку из цепкого захвата.
– Платье…
– Что? – обернулся нольв.
– Платье… – уставившись в пол и продолжая попытки вытянуть ладонь, пробормотала Веришка. – Мне нужно надеть платье.
Фэве отбросил её руку, развернулся и двинулся дальше один. До Веришки донесся его холодный жесткий голос.
– Жду тебя через двадцать минут. Не появишься – вытащу за волосы.
В малой столовой два десятка нольвов опустошали накрытый Бумшаршей стол. Фэве ел мало, к вину не притронулся вовсе, ограничившись водой, и нетерпеливо постукивал ногой о пол. На дворе царила суета. Перекрикивались слуги, ржали лошади, гремели укладываемые на телеги сундуки. Никто не обратил внимания на невысокую съежившуюся фигурку в затертом, землистого цвета плаще, прошмыгнувшую вдоль коновязи. Прикрытая от лишних глаз возами и тюками, Веришка дрожащими руками отвязала одного из нольвовских коней, потихоньку вывела его со двора, и, взобравшись в седло, помчалась прочь.
– Госпожа Дануха! – окликнул Фэве Бумшаршу. Та прошуршала подолом платья, склонилась перед нольвом. – Княжна еще не готова? Пошлите за ней.
Отправленная за Веришкой служанка быстро вернулась. Комкая передник и потупив глаза, что-то зашептала хозяйке. Та охнула, ссутулившись под тяжестью навалившейся новости, и, просеменив к Фэве, сбивчиво забормотала над его ухом.
– Что?! – взревел Фэве с исказившимся от ярости лицом и прянул из-за стола. – Догна-ать!
Повинуясь его приказу, нольвы повыскакивали во двор, бросились к лошадям, прыгнули в седла.
– До-огна-ать! – бился меж стен Мышегорья крик, пугая уток и гусей. Те разлетались из-под лошадиных копыт, панически гогоча и теряя перья.
Первый страж подбежал к коню, намереваясь вскочить в седло. Но вдруг подавился криком, захрипел, побагровел и схватился за грудь. Смял скрюченными пальцами камзол, стиснул ремень портупеи и рухнул наземь. Нольвы осадили лошадей, с возрастающим недоумением и страхом глядя на неподвижное тело Первого стража. Конь нагнул голову, обнюхивая хозяина, фыркнул. На сухом белом песке медленно расползалось пятно розовой пенящейся слюны, сочившейся изо рта Фэве.
***
Тибрейн подбросил веток в костер и бросил взгляд на доску с нарубленной крольчатиной. Последняя головка лука, нарезанная аккуратными кольцами, лежала там же. «Надо будет сказать Веришке, чтобы принесла еще несколько луковиц, – подумал альв. – Да и соль на исходе».
Вода всё не закипала. Тибрейн поднялся, с хрустом потянулся. И увидел влетевшего в узкий проход вороного коня. На его спине, приникнув к холке, сидела Веришка.
– Тибрейн! – крикнула она, натягивая поводья и сползая с седла. – Тибрейн!
Разгоряченный скачкой конь недовольно заржал и отбежал к противоположному краю лощины. Веришка кинулась к альву, повисла на его груди.Лицо её было мокро от слез.
– Тибрейн, миленький! Скорее, летим! Летим! – задыхаясь, трепала она его рубашку, тянула к кораблю. – Ну, быстрее! Догонят же!
Тибрейн вгляделся в её расширенные глаза, взглянул на коня в серебристо-черной сбруе, и, поняв, бросился к виймане. Веришка побежала за ним. Альв подхватил её, забросил внутрь. Кинулся к костру, выдернул горящую головню, и, вскочив на перекладину крыла, подал Веришке.
– Разжигай топку!
А сам бросился к гроту. Запихивая непослушными пальцами в железное жерло темные комки топлива, Веришка тыкала в них головней. А они всё не загорались. Из пещеры, на ходу застегивая ремень с ножнами, выскочил Тибрейн, побежал к кораблю. Веришка вскрикнула, увидев, как в лощину один за другим на ржущих и скалящихся лошадях втискиваются нольвы.
– Тибрейн!
– Топку-у!
Альв сменил направление бега, прыснул навстречу всадникам. На бегу подхватил котелок с закипевшей водой и метнул в ближайшего нольва. Лошадь под ним встала на дыбы, ошпаренный кипятком всадник с воплем грохнулся оземь. Скачущий следом получил в лицо фейерверк горящих веток, которые Тибрейн пинком ноги швырнул навстречу. Схватив за повод коня, альв свалил противника с седла, отбросил его прочь, попутно выдернув из ножен нольва меч и полоснув того по спине. Пронырнув под шеей третьей лошади, взмахнул клинком, перерезав подпругу иотхватив немалую часть ноги в черном сапоге. Веришка, выглядывая из-за борта вийманы, потрясенно взирала на молниеносную расправу.
– Альв! – взвыли нольвы, выхватывая клинки и подстегивая лошадей.
– Топку, Веришка, топку! – выкрикнул Тибрейн, выдергивая свой нож и перехватывая крепче рукояти.
Веришка сунула головню глубже в печь, присела и принялась дуть изо всей силы. Внезапно полыхнуло синим, черный дым завился над вытяжной трубой вийманы. По комкам топлива пополз трепещущий синий огонек, распаляя их и нагревая воду в котле.