Текст книги "Женская солидарность"

Автор книги: Ронда Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

5

Пол Моллинсон проснулся в отвратительном настроении и стал размышлять, почему такой солнечный день кажется ему мрачным и тусклым. Он должен был радоваться жизни: его пьесу принял к постановке лондонский театр и режиссером согласился быть Эдмунд Риис. Чего еще желать драматургу?

Он продолжал злиться, когда, войдя в кабинет, обнаружил, что Энн уже сидит за машинкой. Она была предельно сосредоточена на работе. В профиль ее щека была нежно-округлой, и волосы падали на нее золотой волной.

– Я думал, здесь Сирина, – сказал он. – Вроде бы я слышал, как она разговаривает со Смизи.

– Это была я. Мы с ней поговорили в холле.

– Вчера Лори отвез вас прямо домой?

Не будучи уверенной в том, что Пол не проследил за ней, Энн заколебалась с ответом:

– Мы поехали на его квартиру.

– Я полагаю, что миссис Лэнгем была там?

– Конечно, – преувеличенно возмущенно отреагировала Энн. – Она очаровательная женщина.

– Главное, чтобы вы об этом не забывали. Лори изумительный, приятный человек, но он – актер и…

– Я не хочу слышать никаких двусмысленностей в его адрес. Ни слова!

Пол с недоумением поглядел на нее.

– Я не буду говорить ничего плохого о нем: он мой друг. Я только пытался предостеречь вас, что люди театра склонны говорить разные слова, не придавая им особого значения.

– Вроде того, как миссис Браун зовет всех «дорогой» или «дорогая»?

– Вот именно! – Он с усилием взял себя в руки. – Я собираюсь заправить машину и подстричься. Если Сирина приедет раньше, скажите ей, что я скоро вернусь.

Когда приехала Сирина, Энн пригласила ее подождать.

– Там на столе есть журналы, если вам хочется почитать.

– Спасибо, дорогая, но не хочется. Хотите сигарету?

Энн отказалась, а Сирина закурила и стала бродить по комнате, останавливаясь, чтобы полюбоваться собой в зеркале, в оконном стекле, в стеклянной дверце горки с фарфором.

– Как он работает? – наконец остановилась она у магнитофона.

– Поверните ручку, включите микрофон и поставьте стрелку на «запись».

– И что случится тогда?

– Вы говорите в микрофон, потом проигрываете, или можете все стереть и начать снова.

– Какая вы жутко умная – все знаете! – рыжая головка наклонилась набок. – Я попробую. Включите мне его, хорошо? А я прочту кусочек из пьесы Пола. Дайте мне какой-нибудь кусок с монологом Мэри-Джейн.

Энн передала ей текст второго действия, и Сирина стала читать его. Дойдя до монолога, она остановилась. Это была сцена, во время которой Мэри-Джейн узнает, что Фрэнк – ничтожество, как и она сама, а не преуспевающий богач. Сирина включила запись и встала перед микрофоном. Ясно, с четкой дикцией она начала читать.

Пока она произносила первые несколько строк, Энн еще на что-то надеялась, но по мере чтения почувствовала, что не может сдержать враждебности. Сирина рисовала эту девушку охотницей за деньгами, не показывая тонкого подтекста разочарования, которым должен быть пронизан этот образ.

– Прекратите! – Энн наклонилась вперед и выключила магнитофон. – Вы губите эту роль!

Сирина круто обернулась.

– Какого черта вы это сделали?

– Простите, я не имела права. Я очень сожалею.

– Как вы смеете критиковать меня?

Энн опустила глаза.

– Просто я вижу Мэри-Джейн совсем не так, как вы. Я чувствую, что ваша интерпретация не совпадает с ее характером.

– Вы с ума сошли! – жестко заявила Сирина. – Слушая вас, можно подумать, что Мэри-Джейн существует на самом деле.

– Для меня она существует.

– Для меня тоже, дорогая. Я знаю, откуда Пол ее выдернул – Сирина села, положила ногу на ногу. – Она была такой странной, невзрачной. И совершенно без ума от Пола, и я не виню ее в этом, он невероятно привлекателен. Как, по-вашему?

– Я отношусь к нему только как к своему нанимателю, – чопорно ответила Энн. Сирина рассмеялась.

– Если бы вы относились к нему иначе, я бы не позволила ему держать вас у себя на работе. Я ведь, знаете, чуть не вышла замуж за Пола. Не знаю, рассказывал ли он вам об этом?

– Мистер Моллинсон никогда не обсуждает со мной свою личную жизнь.

– Какая верная служащая, – сладко промурлыкала Сирина. – Когда-то он был страстно влюблен в меня, но я была слишком глупа, чтобы понять, что он стоит десятка таких, как Эдди.

– А Эдди тоже был актер?

– Боже, нет. Он был алмазный магнат и дал денег на постановку «В тисках». У меня там была маленькая роль, и он мной увлекся. Мы сбежали и поженились в Африке. – Голубые глаза стали жесткими. – Господи, как я там все возненавидела! В этом забытом богом углу я застряла на два года, а потом сбежала в Штаты. Туда и пришло известие, что Эдди убили. Он был так скуп со мной. Не оставил мне ни пенни.

– Поэтому вы и вернулись к Полу? За работой?

Сирина вспыхнула некрасиво резким румянцем.

– Мне не надо беспокоиться о работе, дорогая. Я вернулась к Полу по причинам сугубо личным.

От отвращения к этому разговору Энн просто затошнило.

– Боюсь, вам придется меня извинить, миссис Браун. Мне надо напечатать несколько писем, чтобы они ушли дневной почтой.

Оставшись одна, Сирина свернулась в уголке дивана, ее рыжие волосы красиво рассыпались по зеленому бархату.

Войдя в комнату, Пол подумал со своим привычным цинизмом, как хорошо Сирина знает, как эффектно подать себя.

– Хелло, дорогая, прости, что заставил тебя ждать.

– Дорогой Пол, когда-нибудь в будущем я тебе отплачу за все. – Она опустила ноги на пол, продемонстрировав их облитую нейлоном форму. – Ты совершенно не выглядишь раскаявшимся.

– Нет, я раскаиваюсь. – Он поднес ее руку к губам. – Раскаиваюсь настолько, насколько вообще на это способен.

– У тебя какое-то странное настроение. Я не собираюсь больше разговаривать с тобой, пока ты не выпьешь.

– У нас нет времени. Я обещал Коре, что мы приедем к ланчу.

– Но ты должен задержаться и послушать запись, как я читаю монолог Мэри-Джейн. Это так важно для меня.

– Я знаю, – сказал он со слабой усмешкой, – неужели, ты считаешь меня таким самоуверенным, чтобы поверить, что ты вернулась ко мне ради меня самого?

Она широко открыла глаза, и выражение ее лица перестало быть детским.

– Я рада, что ты мне это сказал. Пол. Это дает мне шанс сказать тебе кое-что, что я должна была сказать сразу, как только мы встретились снова. – Она подошла ближе к нему. – Конечно, ты нравишься мне. А почему бы нет? Ты – Пол Моллинсон, драматург. Ты – богатый, преуспевающий, красивый я умный. У тебя изумительное чувство юмора и отвратительный характер, ты бодр в полночь и сонный утром. Продолжать дальше?

– Нет, спасибо. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я не думал, что ты настолько умна и так хорошо все понимаешь.

Она обняла его, и он наклонил голову к ее лицу.

– Я сумасшедший, что слушаю тебя, – прошептал он у самых ее губ. – Я должен был усвоить свой урок много лет назад.

Губы их встретились, и открывшая дверь Энн сделала шаг назад, чтобы снова выйти из комнаты.

– Не уходите, – позвала ее Сирина. – Мы сейчас уходим.

– Вы тоже можете уйти пораньше. – Пол подошел к письменному столу. – И не возвращайтесь до середины дня в понедельник. Я раньше не приеду.

Энн пробормотала «спасибо» и вышла. Из окна столовой она проводила взглядом уезжавших Пола и Сирину.

К четырем часам работа была закончена, и Энн решила дождаться чая. Она стала просматривать пьесу, потом включила, магнитофон и послушала запись Сирины. Какая неправильная интонация. Она перенесла микрофон на свой стол и начала читать монолог.

«Я лгала тебе, Фрэнк. Я лгала тебе с самого момента нашей встречи…»

Энн забыла, что она находится в гостиной Пола, забыла, что она Энн Лестер, дочь Лори Лэнгема. Она была Мэри-Джейн, девушкой, которая не умеет заводить друзей и которая, наконец влюбившись, узнает, что человек, которого она полюбила, такой же неудачник, как она. Энн выговаривала слова роли без едкой иронии, с которой Пол их диктовал, добавляя то здесь, то там, по фразе, которая слегка меняла смысл всего монолога. Когда она договорила все до конца, в голосе ее дрожали слезы, и она была так взволнована, будто выступала перед публикой.

– В чем дело, мисс Лестер? Разговариваете сами с собой? – Смизи вкатила сервировочный столик и закрыла дверь.

– Я читала отрывок из пьесы.

Зазвонил дверной колокольчик, и Смизи пошла открывать.

Со вздохом Энн перекрутила пленку и начала стирать. Она не решалась дать Полу послушать запись.

– Мисс Лестер? – Смизи просунула голову в дверь. – Пришел мистер Лэнгем. Я сказала ему, что мистера Моллинсона нет дома, но он утверждает, что хочет поговорить с вами.

Энн выключила магнитофон и встала из-за стола, когда вошел отец.

– Папа, по-моему, ты обещал больше сюда не приходить.

– Я знал, что Пол рано уедет, поэтому приехал забрать тебя к нам. Мама переживает, что она тебя совсем не видит.

– Раз уж ты здесь, выпьешь чая?

– Не могу. Я не заглушил мотор: машина плохо заводится.

– Тогда я быстро – только возьму пальто. Она взбежала наверх, чтобы взять его и попрощаться со Смизи и поспешила вниз, и все-таки опоздала: отец сердито копался под капотом.

– Проклятая развалина опять заглохла. – Он обошел машину. – Если бы мне не пришлось ехать сюда за тобой…

– Я тебя не просила, – запротестовала она.

– Но твоя мать все время пилила меня. Как мне хотелось бы, чтобы ты бросила всю эту чушь и вернулась домой. Если ты собираешься серьезно работать на сцене, пора начинать.

– Ты предлагаешь пойти в другую труппу?

– Нет. Совсем нет. – Голова его снова исчезла под крышкой капота. – Я попробую достать тебе роль, если, конечно, твоя дурацкая гордость даст тебе ее принять.

Энн смотрела на дорогу.

– Я приму от тебя совет, папа, но не роль. Я хочу продвигаться за счет своих собственных способностей.

– А когда это произойдет, что тогда? Замужество? Тебе будет трудно найти мужа, который с пониманием отнесется к тому, что тебя каждый вечер нет дома. А как будет с детьми…

Она рассмеялась.

– Не заглядывай так далеко вперед!

Отец, что-то буркнув, подергал рукой какой-то проводок. Машина взревела, и с радостной улыбкой Лори забрался на свое место рядом с ней.

– Почему у тебя такой торжественный вид, кукленок?

– Я раздумывала, как ты отнесешься к зятю.

– Я не против зятя, но подумай, что будет с моей карьерой, если я стану дедом!

– Я рожу тройню, только чтоб насолить тебе!

– Верю, что постараешься! Три маленькие девчушки, полностью похожие на тебя!

Или трое мальчишек, – подумала Энн, – с серыми глазами и прямыми черными волосами. Она нахмурилась. Этого никогда не случится. Если бы не было Сирины, был бы кто-нибудь еще: такая же искусственная, хрупкая и очаровательная на вид. Пол был любовником-дилетантом, может, не по характеру, но уж точно по обстоятельствам. Он так и не смог освободиться от юношеского романа.

– Я хочу, чтобы Пол увидел Мэри-Джейн так, как ее вижу я.

Отец расхохотался.

– Я знал это! Когда разговор о детях привел прямо к мыслям о Моллинсоне, я сделал свои выводы. Пока ты не приберешь его к рукам, ты не вернешься к актерской карьере?

– Прибрать его к рукам – дело нелегкое. Не думаю, что ему нравится такой тип женщин, как я.

– Но тебе хотелось бы быть таким типом?

– Только из-за Розали.

– Хватит этих сказок! – рассердился Лори. – Если ты все это из-за нее, я немедленно расскажу Полу правду. Как по-твоему, что подумает обо мне Пол, когда узнает, что ты моя дочь? Я говорю серьезно, Энн. Марти не должна была поддерживать тебя в этой глупости.

– Ты не должен ничего ему говорить, – резко отпарировала Энн. – Ни единого слова. Я очень рассержусь на тебя за это.

– Он тоже очень рассердится, – возразил отец. – Расскажи ему правду и покончи с этим. Понедельник для этого вполне подходящий день.

– Нет, – ответила она. – Не могу. Оставь все как есть еще немножко. Может, когда он привыкнет ко мне и я ему больше понравлюсь, он отнесется к этому с большим сочувствием.

– Почему тебя должно трогать, что он думает?

– Потому что я люблю его, – ответила она и закрыла лицо руками. – Что я сказала! Я не это имела в виду.

– Думаю, что это правда, – Лори серьезно посмотрел на нее. – Я хочу, чтобы ты помнила одну вещь, кукленок. Хорошая актриса должна знать, когда прекращать игру, иначе она утратит ощущение реальности и растеряет свои жизненные принципы.

– Папа! – отчаянно вскрикнула Энн. – Светофор!

Но было слишком поздно. Степенно погромыхивая, автомобиль торжественно проехал под красный свет, проскользнув между двумя грузовиками.

– Это отучит меня давать советы, – ухмыльнулся Лори. – Ведь никогда раньше я этого не делал!

Они свернули на Оксфорд-Стрит к Мраморной Арке и остановились около большого блока квартир, выходящих окнами на Гайд-Парк. Проигнорировав лифт, они поднялись по лестнице на второй этаж. Из гостиной доносились приглушенные голоса.

– Это дядя Харви, – сказал Лори Лэнгем. Пойди в ту спальню и приведи себя в порядок.

Энн вошла в комнату и удивленно остановилась, увидев, что она обставлена некоторыми из ее личных вещей. Она открыла дверцу шкафа и увидела свои платья. Глаза ее наполнились слезами. Притворяться было бессмысленно. Отец был прав, она оставалась у Пола не из-за Розали. Энн хотела, чтобы он полюбил ее. Она надеялась, что этим спасет его от разъедающей горечи прошедших несчастливых лет.

– Пожалуйста, пусть он влюбится в меня, молилась она. – Пусть я ему понравлюсь настолько, чтобы он хотя бы простил меня, когда узнает правду!

Энн вытерла глаза и, подойдя к раковине, поплескала на лицо холодной водой. Потом, улыбаясь, как будто у нее нет никаких забот, она направилась к гостиную. У камина сидел ее дядя, высокий худой человек в костюме в тонкую полоску, с бокалом в руках. Энн поцеловала его и осталась стоять рядом.

– Я не видела тебя с тех пор, когда ты улетел за папой. Ты, наверное, чувствовал себя как Стенли, нашедший Ливингстона!

Лицо Харви Патерсона озарилось теплой улыбкой.

– Твой отец испортил всю торжественность момента своим хохотом. Он пополам сложился от смеха. Я никогда не мог приучить его к виду моего котелка.

– Неудивительно! – Анжела подошла к ним с тарелкой сухариков. – Котелок тебе совершенно не идет.

– А как дела у тебя, юная леди? Я слышал, ты работаешь у Пола Моллинсона. Я так понимаю, что теперь ты оказываешь протекцию отцу, а не наоборот.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Разве он не рассказал? – Харви Патерсон перевел взгляд с дочери на отца. – Только не говорите, что я выдал секрет!

– Не совсем, – улыбнулся Лори. – Харви хочет спросить, не твое ли влияние помогло мне получить роль Фрэнка.

Энн широко открыла глаза.

– Фрэнка? Но это замечательно! Ты будешь изумительным Фрэнком, папочка. Эта роль просто создана для тебя.

Вернувшись в понедельник на работу, Энн вошла в холл с таким чувством, что пришла домой. Осознав свою любовь к Полу, она оделась с особой тщательностью. Гостиная была пуста, но сквозь французские окна доносился стук машинки, и она вышла на лужайку за домом. Ее тень упала на гамак, и Пол посмотрел вверх.

– Снова опаздываете.

– Нет, не опаздываю, – радостно ответила она. – Это вы рано. Я думала – вы не вернетесь до середины дня.

– Я передумал. – Он нахмурился. – По какой-то дурацкой причине я недоволен пьесой.

– Но ведь вы только что закончили ее переделывать!

– Значит, придется переделать ее снова. Что-то в ней не так. – Он крепко потер щеку. Вид его, небритый и всклокоченный, вызывал у нее неодолимое желание броситься ему на шею. Вместо этого она благовоспитанно села рядом.

– Где вы считаете, она пошла вкривь?

– Это не пьеса пошла вкривь, а я. Я писал ее, как комедию, а теперь не считаю ее смешной.

Энн, решившись, произнесла:

– Я тоже не считаю ее смешной. Я все думала, когда же вы это сами поймете.

– А теперь, когда я понял это, – тихо проговорил он, как, по-вашему, стану ли я лучше?

– Вы и так хороший человек.

Он сидел и рассеянно хмурился на божью коровку, расправлявшую крылья у него на руке.

– Я чувствовал, что меняюсь с тех пор, как вернулась Сирина. Она была пугалом в моих мыслях с момента, когда убежала с Эдди. Но видеть ее снова, разговаривать с ней, быть с ней – заставило меня лучше разобраться в себе самом.

Энн хотела сказать, что он никогда не будет счастлив с Сириной. Он ошибался, думая, будто она сможет дать ему более глубокое понимание людей! Она жила поверхностной жизнью, не зная, что происходит в глубине, не заботясь об этом.

Это я помогла тебе, – думала она. Ох, Пол, ну почему ты не видишь этого?

Как бы ощутив ее напряженность, он наклонился ближе к ней, спиной опершись на гамак.

– Я не знаю, что делать, Энн. Оставить пьесу сатирической или сделать ее полностью серьезной?

Она не ответила.

– Я переделаю ее, – внезапно сказал он. – Если вы согласны поработать сверхурочно.

– Буду рада вам помочь.

Он повернулся и стал разглядывать Энн. Его глаза потемнели. Он поймал ее в объятья, и его лицо, склоненное прямо над ней, заслонило солнце. Время остановилось.

Их губы встретились. Он нежно прижал ее к себе, но когда она расслабилась в его объятиях, нежность поцелуя перешла в страсть.

– Когда я тебя целую, ты становишься совсем другой, – бормотал он. – Нежная, теплая и испуганная. Ты ужасно боишься меня и себя саму. Не нужно. Я не обижу тебя.

– Вы можете сделать это, сами не желая того.

– Нет, дорогая, не сделаю.

От этого ласкового «дорогая» все поплыло перед ее глазами, она крепче прижалась к нему.

Наконец они отодвинулись друг от друга. Пол откинулся на свою часть гамака и вытащил из кармана сигареты. Энн, полузакрыв глаза, смотрела, как он курит.

– О чем вы думаете? – мягко спросила она.

– О пьесе. – Повернув голову, он увидел на ее лице разочарование. – Не смотри так, я делаю тебе комплимент. Когда мои мысли прямо от тебя переходят к пьесе, которую я пишу, это потому, что ты часть ее.

– Это самый приятный комплимент, какой вы мне делали.

Рассмеявшись, он поймал ее руку и повел в кабинет. Усадив ее за письменный стол, он подошел к серванту и налил себе выпить.

– Фрэнка я тоже собираюсь переделать. Сделать, если смогу, его роль больше.

Энн ухмыльнулась.

– Для Лори Лэнгема чем больше, тем лучше.

– Лори? – Голос Пола странно.

– Да, – неуверенно повторила она. – Он ведь играет Фрэнка. Разве нет?

– Откуда вы знаете? Я вам этого не говорил.

Врать было поздно. Энн, заикаясь, выговорила:

– Он сам сказал мне об этом. Он был так доволен, что заехал сюда вчера днем и подвез меня домой.

– Понимаю. – Глаза Пола сощурились. – Чего вы хотите добиться, встречаясь с ним? Лэнгем не ваш тип мужчины.

– А мне обязательно надо иметь низменные мотивы? Я виделась с мистером Лэнгемом, потому что он добр ко мне.

– Никто не встречается ни с кем просто так. Добр к вам? – яростно повторил Пол. – Этот пожилой Ромео…

– Прекратите! – крикнула Энн. – Ни слова не говорите против него! Слышите? Ни слова!

Пол побледнел, глаза его сверкали черным огнем.

– Я все слышу. Я не глухой.

– Простите. – Ее гнев погас так же быстро, как вспыхнул. – Я не хотела на вас кричать.

– Это я виноват, – холодно ответил он. – Я вам не сторож и не должен давать советов, как поступать. Только предупреждаю: Анжела Лэнгем мой друг, и я не позволю вам ее обижать.

Неожиданно до Энн дошел юмор этой ситуации, и ее лукавая улыбка взбесила Пола окончательно.

– Это не смешно, – рассердился он. – Конечно, у вас преимущество возраста, но больше в вас ничего нет.

Горечь этих слов потрясла ее.

– Почему вы так легко осуждаете меня? С самой первой минуты нашей встречи вы даже не сомневаетесь, что я плохая.

– Я не хочу обсуждать это, – он сел за свой письменный стол. – Я предлагаю приниматься за работу.

До середины дня она сосредоточенно писала под его диктовку. Изменения были очень обширны. Страницы диалогов второстепенных героев оставались практически неизменными, но в текстах Мэра-Джейн и Франка акценты сместились очень резко. Хотя она была сосредоточена на записи под диктовку, но не могла не оценить то, что делал Пол. Ее поражала тонкость, с которой он менял настроение пьесы, все ее акценты. Он был на середине фразы, когда дверь отворилась, и вошла Сирина.

Пол уставился на нее:

– Какого черта ты сюда приперлась?

– Пол. – Голубые глаза наполнились слезами. – Ты хотел позвонить мне сегодня утром и не позвонил. Поэтому я и… – Она ощупью стала искать в сумочке платок. – Если ты занят, я уйду.

– Проклятье, извини меня. Я собирался позвонить тебе, но совершенно забыл.

Сирина вздохнула:

– Неважно. Я тебя прощаю.

– Дорогая, мне действительно очень жаль. Я больше никогда так не поступлю.

– Ох, Пол, я так люблю тебя, когда ты такой милый.

Энн резко отвернула голову, стараясь не прислушиваться к разговору.

– Можно я останусь на ланч? – попросила Сирина.

– У нас не будет ланча. Мы поедим сандвичи и сразу продолжим работу.

– Ты не можешь отослать меня домой совсем без ничего! Даже ты не можешь быть настолько жестоким!

– Тогда чашку кофе. – Он повернулся к Энн. – Попросите Смизи приготовить кофе. Пожалуйста.

С поджатыми губами Энн вышла из комнаты, а Сирина сама взяла себе сигарету.

– Должна сказать, что от этой девицы у меня мурашки по коже. Она просто источает неприязнь ко мне.

Пол сунул руки в карманы и, пройдясь по комнате, остановился перед окнами.

– Я прослушал твою запись, вернувшись вчера вечером домой, – произнес он. – И должен принести тебе мои извинения.

– За что?

– За то, что сомневался в твоих актерских способностях. После того, как я услышал твое исполнение монолога Мэри-Джейн… – Он нахмурился. – Ты вложила в него гораздо больше, чем я написал. Когда я вчера прослушал тебя, то понял, где ошибался. Сирина, твоя интерпретация абсолютно верна.

– Дорогой, как чудесно, что ты мне это сказал! – Она скользнула к нему поближе. – Я же говорила тебе, что способна на большее? Я рада, что ты, наконец, поверил в меня.

– Да, – вздохнул он. – Когда ты дочитала этот монолог до конца, я понял, что никто, кроме тебя, не сможет ее так сыграть.

Она напряглась.

– До конца монолога, дорогой?

Он кивнул.

– До тех слов, когда ты, обращаясь к Фрэнку, говоришь, что между вами все кончено.

– Разумеется, – ресницы изящно опустились на фарфорово-голубые глаза. – Мне надо будет как-нибудь снова послушать эту запись. Я так ее себе и не прокрутила.

– Мы поставим ее, когда вернется Энн. Я хочу, чтобы она поняла, чего я добиваюсь в новом варианте.

– Я не хочу, чтобы она слушала эту запись…

– Ну, как хочешь, – проговорил он. – Это зависит от тебя.

Входя в комнату, Энн услышала эту фразу, и руки ее затряслись так сильно, что посуда зазвенела на подносе.

– Я принесла кофе, – холодно сказала она.

– Пожалуй, я не будут тратить на него время, – ответила Сирина. – Не хочу мешать Полу работать. – И, обернувшись к нему, спросила: – Я увижу тебя сегодня вечером?

– Я позвоню.

Сирина легко выбежала из комнаты, а Энн резко поставила на стол поднос.

– А вы будете пить кофе?

– Нет, спасибо, – голос. Пола звучал так же холодно, как и ее. – Я попросил Сирину прослушаться на роль Мэри-Джейн.

– Когда вы ее услышите, она вам не понравится.

– Напротив. Я ее слышал, и она мне очень понравилась.

– Быть этого не может!

– Безусловно понравилась. Она передает именно ту интерпретацию, какой мне хотелось достичь. – Он повернулся к окну. – Я передумал насчет кофе. Налейте и мне чашку.