Текст книги "Навстречу возмездию"

Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 2

На следующий день после полудня появились первые признаки надвигающейся катастрофы. Меня вытряхнули из кровати, из которой я так и не вылезал со вчерашнего дня. В дверь постучали, и в каюту заглянул офицер-связист:

– Крошка здесь?

– Что вам от нее надо? – прохрипел я, отрывая голову от подушки.

– Ей пришла куча радиосообщений, а я весь день ее не видел.

– Радиосообщения? – Я тупо уставился на него. Откуда, черт возьми, Крошке получать радиосообщения? Зачем и от кого? – Я сам их приму, – попробовал схитрить я.

– Нет-нет, – ответил он. – Там стоит пометка "Конфиденциально".

В каюту вошла старшая стюардесса с огромной корзиной для белья и услышала наш разговор.

– Мисс Крошка не вернется до ужина, – сказала она связисту. – Незачем было спускаться и беспокоить мистера Бея. Он и так плохо себя чувствует.

Офицер откозырял и удалился с пачкой таинственных посланий в руках, которые мне так и не удалось прочесть.

Но следующее происшествие оказалось еще более загадочным и еще больше потрясло меня. Около четырех часов я услышал шум в доках. С трудом поднявшись, я выглянул в окно.

Демонстрация!

Демонстранты несли плакаты, грозили кулаками и собирались вокруг нашего корабля.

"Турки, убирайтесь домой!"

"Долой Турцию – агента американского империализма!"

Конечно, я знал, что Греция и Турция никогда не были в особенно хороших отношениях. Все началось еще с персидских войн. И хотя Александру удалось завоевать Малую Азию, но через века Азия взяла реванш. Турки-сельджуки захватили всю Грецию, и она находилась под турецким игом почти до нашего времени. Похоже, при виде турецкого флага в жилах людей закипела горячая кровь.

В этом-то и была странность. Нас здесь так хорошо приняли, буквально розами дороги усыпали. И вдруг такая перемена!

Охрана порта ничего не предпринимала.

Потом появилась машина. Она пробралась между демонстрантами и остановилась у трапа.

Неожиданно до демонстрантов дошло, что машина остановилась около яхты.

И они бросились на нее.

Из машины выскочили Крошка, Мэдисон и переводчик.

Полетели камни!

Крошка и Мэдисон прорывались через толпу к трапу. Переводчик исчез. Водитель выскочил из машины и убежал.

Неожиданно с борта яхты брызнули струи белой пены и воды. Пожарные насосы! Матросы направляли воду на демонстрантов, сбивая их с ног.

Крошка и Мэдисон добрались до палубы.

Демонстранты побросали плакаты и, не выдержав водяной атаки, побежали.

Капитан Биттс отдал приказ, и брандспойты прекратили работу. Я уставился на мокрый пустынный причал.

Ко мне вошли мокрые насквозь Мэдисон и Крошка. Мэдисон был очень возбужден.

– Тут приложили руку средства массовой информации, – заявил он. – Кто-то выпустил джинна из бутылки. Я специалист и разбираюсь в этом. Кто бы мог подумать, что я сам стану объектом травли?

В дверях возник капитан Биттс.

– Надеюсь, это происшествие вас не очень обеспокоило, – сказал он. – Такое часто случается в порту, особенно когда на борту американские подданные. Правда, это чаще происходит после визита к американскому консулу, но ведь никто из вас не отмечал в консульстве свои паспорта. С вами все в порядке, мистер Мэдисон?

– Я весь промок, – ответил Мэдисон.

– Это лучше, чем попасть в больницу, – заметил Биттс. – Хорошо, что у них не было оружия.

За его спиной показался офицер-связист с сообщением. Биттс прочел его.

– Местная радиограмма, – произнес он, – от начальника порта. Он просит нас как можно скорее сняться с якоря, чтобы избежать дальнейших стычек в его порту.

– Черная пропаганда! – вскричал Мэдисон. – Но специалисты по такого рода делам есть только в США. Тут приложил руку государственный департамент. Мне даже не надо искать доказательства, что начальник порта поступает в соответствии с распоряжениями американского консула. Мне прекрасно знаком их стиль работы.

– Правительство не будет действовать против своих собственных граждан, – вмешался я. – Это безумие!

– Конечно, безумие, – отозвался Мэдисон. – А кто сказал, что американское правительство находится в здравом рассудке? Попомните мои слова, американский консул в эту самую минуту готовит пресс-релиз для греческих газет, в котором будет сказано, что мы – турецкие диверсанты. Я профессионал, Смит. А вы – нет.

– Откуда ты знаешь? – осведомился я.

Он поднял руку и показал мне размокший, скомканный плакат. На одной стороне по-гречески было написано: "Агент американского империализма", а на другой, по-английски, маленькими буквами: "Отпечатано в США".

– Кто бы мог подумать, – повторил Мэдисон с печальным вздохом, – что я стану объектом травли? Я, эксперт. Ладно, позвольте мне воспользоваться вашим телетайпом, капитан Биттс, и у меня заговорят пушки. Если они хотят войны, они ее получат.

– Что ты собираешься делать? – воскликнул я в ужасе при одной мысли о том, что могу оказаться на передней линии боевых действий.

– Делать? – спросил Мэдисон. – Проклятье, Смит. Видно, что вы не профессионал. Я отправлю кипу пресс-релизов в русское информационное агентство ТАСС и раскрою американский замысел вовлечь Турцию и Грецию в вооруженный конфликт, чтобы затем продавать оружие обеим воюющим сторонам. Потом я найму убийцу, который расправится с греческим президентом, привяжу к его винтовке турецкий флаг и положу к нему в карман удостоверение агента ЦРУ. А когда второй наемный убийца уберет первого, я сообщу в ТАСС…

– Хватит! – взвыл я. – Это же закончится ядерной войной между Россией и США.

– А что здесь плохого? – спросил Мэдисон.

– А то, что мы окажемся в самом эпицентре! – завизжал я.

– Да, видно, что вы в этом не разбираетесь, Смит. Мне наставили синяков, а не вам. Им нужны неприятности, они их получат. Можете положиться на меня, Смит. А теперь, капитан…

Господи, он становится опасным!

Крошка положила руку на рукав Мэдисона:

– Мэдди, ты расстроился из-за того, что нам не удалось забраться на Олимп. Кончай паниковать. Мы просто поплывем дальше. Не во всех портах так враждебно относятся к туркам. В Египте долгое время было турецкое правительство, ты сам так сказал. А если они и в Александрии затеют беспорядки, тогда ты развяжешь ядерную войну. Ладно?

– Ладно, – ответил Мэдисон сердито. – Мне просто не нравится, что какой-то идиот в государственном департаменте считает, будто он может безнаказанно травить меня. Задета моя профессиональная честь. Я пошлю в греческие газеты радиотелекс и фотографию обратной стороны плаката. Они сообщат американскому консулу, что разгадали его планы, и тогда он придержит все публикации в прессе, и кое у кого в государственном департаменте головы полетят с плеч. Пытаться натравить на меня прессу! Я с ними разберусь.

– Я сообщу начальнику порта, что мы отплываем, – вмешался капитан Биттс.

– И плывем в Египет, как и решили, – добавила Крошка.

– Конечно, – улыбнулся капитан Биттс.

Все разошлись, и мы остались вдвоем с Крошкой.

Голова у меня шла кругом, нервы были натянуты до предела. Что-то было не так, но что – я не мог понять. Потом мне это удалось. Если мы поплывем сейчас в Египет через Эгейское море, то окажемся чертовски близко к Турции. Я так и сказал, и при этом почувствовал, что от ужаса у меня сел голос.

– Чепуха, – заявила Крошка. – Я сама прокладывала курс. И теперь в этом разбираюсь, сам знаешь. Ближе всего мы окажемся к Турции возле греческого острова Хиоса, родины Гомера. Но если мы выйдем через пару часов, то мимо острова пройдем уже ночью, в кромешной тьме.

– Ради Бога! – взмолился я. – Я не должен попасть в лапы турецких властей.

Крошка загадочно улыбнулась и ответила:

– Запомни раз и навсегда: даже если тебе покажется, что ты им попался, я все устрою, Инки. Доверься мне.

Я рухнул на подушку и сделал вид, что верю ей. Но, Господи, кто лучше меня знаком со всеми превратностями судьбы? Мне придется напрячь все силы, чтобы выйти из этой передряги живым.

Казалось, в самом воздухе витала опасность.

Глава 3

Мы отплыли ночью, а на рассвете уже были далеко в Эгейском море, и на горизонте виднелся только одинокий риф, о который бились упрямые волны.

Началось волнение. Собравшиеся облака предвещали дождь.

Пока мы продвигались на юго-восток, я неподвижно лежал на кровати. Малейшее покачивание судна казалось мне угрозой: я боялся, что в любую минуту начнется более сильная качка.

Потом я все-таки вышел на палубу в халате. Странно, сегодня никто не понуждал меня заниматься спортом. Обстановка на судне изменилась: спускавшийся вниз матрос не поздоровался со мной и даже не улыбнулся.

Вокруг простирались пустынные небо и океан. Я взобрался по лестнице на капитанский мостик и осторожно огляделся, боясь увидеть на горизонте Турцию. Я не вошел в капитанскую рубку, а остался стоять снаружи.

Какое-то движение привлекло мое внимание. Конский хвостик.

Крошка. Она сидела в капитанском кресле и смотрела вперед. Капитана Биттса не было видно. Очень странно: разве она командует судном?

В мою сторону взглянул штурман, и я быстро исчез.

Я знал, что близко к берегу Турции мы подойдем только ночью, но все равно нервничал при одной мысли о том, что там, на востоке, меня поджидает настоящее чудовище. Кошмар. Меня охватил почти физически осязаемый страх. Я даже слышал скрежет челюстей, когда это чудовище сгложет меня до последней косточки.

Я вернулся в спальню. Меня постепенно охватывала паника.

Враги.

У меня есть враги, это очевидно.

Я начал сомневаться в справедливости предположений Мэдисона насчет причин, по которым нам пришлось покинуть порт. В глубине души я чувствовал, что преследуют именно меня, чтобы отомстить.

Бездействие порождает кошмары. И я принял внезапное решение обдумать создавшуюся ситуацию. Я должен привести свои мысли в порядок, чтобы избавиться от беспричинной паники.

Я взял лист чистой бумаги и ручку, положил их себе на колени и принялся составлять список.

Кто мог скрываться за выступлением в Фессало-нике? Я начал писать.

Неизвестный убийца? Ломбар послал его, чтобы убить меня, если моя миссия провалится. Мог он пробраться в Грецию, чтобы навредить нам?

Графиня Крэк? И так ясно, что она придумала бы для меня гораздо более болезненную смерть, если бы догадалась, что это я украл яхту и подготовил обвинения против Хеллера. Бог знает, на что способна ее изощренная фантазия!

Хеллер? Могли у него быть связи, о которых я не знаю? Хотя они и разошлись с Малышкой Корлеоне, не мог ли он натравить на меня мафию?

Торпедо Фиаккола? Нет, зараженный всевозможными болезнями некрофил давно мертв. Гансальмо Сильва? Нет. Он тоже мертв. Этих двоих я мог с чистой совестью вычеркнуть из списка врагов.

Мили, хозяйка моего дома на Волтаре? Ске, водитель моего аэромобиля? Ботч, старший клерк отдела номер 451, которым я руководил? Нет, я подсунул им фальшивые деньги, и сейчас их, наверное, уже казнили. Два фальсификатора документов, подделавшие для меня "королевские указы", в которые поверила графиня Крэк и которые она куда-то засунула? Нет. Их не было на Волтаре, они давно были убиты по моему приказу.

Графиня Крэк? Могла она каким-нибудь образом подготовить нападение на яхту?

Дух блохастого старика, которого я убил на Лимносе? Лимнос отсюда недалеко, а основное занятие духов – месть. Когда я сам стану духом, то, если, конечно, не угожу прямиком в ад, буду знать, кому мстить. Да, этот старикашка с блохами кажется мне подходящим кандидатом. Он был греком и имел связи в Турции, и скорее всего тот факт, что он подкинул блох в мои вещи, его не удовлетворил. Я жирной чертой подчеркнул его имя в списке.

Адора Щипли Бей и Кенди Лакрица Бей, две мои жены в Нью-Йорке? Нет, они не могли организовать демонстрацию в Фессалонике, потому что дальше секса их фантазия не шла. Кроме того, они ни слова не знали по-гречески.

Мудур Зенгин, глава Национального валютного банка "Пиастры" в Стамбуле? Во время нашей последней встречи он выглядел не слишком дружелюбно, а после издержек на яхту у него, наверное, уже все деньги кончились. Его банк гарантировал кредитоспособность моей карточки компании "Соковыжималка", но, возможно, уже не в состоянии оплачивать мои счета. Он может отомстить мне. У него есть связи и возможности, достаточные для того, чтобы организовать массовые волнения в Фессалонике.

Ага! Отец медсестры Билдирджины! Он, наверное, несколько месяцев бродил по округе с ружьем, чтобы расправиться с человеком, от которого забеременела его дочь. В Турции он был известным врачом. Все врачи держатся друг задруга, и он мог задействовать свои связи в Греции. Он узнал, что я нахожусь в Фессалонике!

Конечно! Для него нет ничего проще, чем войти в сговор с теми женщинами, которых Ахмед, водитель такси, и Терс, бывший шофер, разозлили, чтобы свалить все на меня. Эти два типа, правда, давно мертвы, но женщины-то живы.

Может, некоторые из них забеременели? Отец медсестры Билдирджины, как врач, пользующийся известностью в Афинах, должен знать об этом.

Я вспомнил еще кое-что. Я не особенно всматривался в лица греческих демонстрантов. Может, это и правда были турецкие женщины? Теперь я этого не узнаю.

И неожиданно я понял, что все это значит.

Меня хотят вернуть домой!

Я обвел надпись "отец медсестры Билдирджины" огромным кружком. Все ясно. Он договорился с греками и с женщинами, чтобы они выгнали меня из Фессалоники. Он надеялся вернуть меня в Турцию, где сможет делать со мной, что хочет.

Вот в чем дело!

Я вздрогнул. Меня не просто застрелят, но по закону Корана за неверность забьют камнями до смерти!

Я уставился на список, не в силах отвести взгляда от имени в кружке. Господи, мне нужно быть настороже!

Остаток дня я провел, умоляя судьбу, чтобы мне больше ни разу не пришлось ступить на турецкую землю.

Для меня это было равносильно самому болезненному виду самоубийства!

Глава 4

Укрывшись в своей комнате, я тупо уставился в окно. Стемнело. На корабле царила какая-то странная атмосфера. Никто не спустился ко мне и не пригласил на ужин.

Никто не предложил мне поесть. Все замерло. Судно двигалось вперед, слегка покачиваясь на волнах.

Начался дождь, предвещавший шторм. Капли стекали по темному стеклу, словно слезы. Я попытался разглядеть что-нибудь за окном, но там лил дождь и слегка поблескивали волны.

Я посмотрел на себя в зеркало. Лицо у меня посерело, а щеки запали. В первый раз я обратил внимание на шрам: он уже зажил и придавал мне свирепый вид. Но никогда я еще не был так далек от свирепого настроения. Я чувствовал себя всеми покинутым загнанным зверем. Где-то там, в темноте, казалось, всего на расстоянии вытянутой руки, лежали Турция и моя грядущая могила, от которой меня отделял всего один крохотный шаг. Я физически чувствовал грохот выстрелов и свою предсмертную агонию. Какой ерундой покажется этот шрам, если я попаду к ним в руки!

Я вернулся к окну и высунулся наружу.

У меня за спиной послышался шум.

Я резко повернулся, с трудом удержавшись от крика.

Крошка.

На ней был старый плащ, блестевший от дождя, и офицерская фуражка, надвинутая на уши и скрывавшая конский хвостик и большие глаза. Крошка молча смотрела на меня. Потом подошла ко мне, подняла руку и несильно толкнула меня в грудь. Я отступил назад к кровати и сел на нее.

– Ты ужасно выглядишь, Инки.

– Меня волнует Турция, – ответил я, проглотив комок в горле.

Она покачала головой:

– Через несколько часов все будет позади. Незачем беспокоиться. Все будет в порядке. Тебе надо учиться доверять людям, Инки. Особенно мне. Я твой единственный друг.

Я вздрогнул. В самом лучшем учебнике Аппарата написано, что это следует сказать перед тем, как воткнуть человеку между лопаток кинжал из "службы ножа". Но я и виду не подал, о чем думаю. Крошка полезла в карман.

– Самое лучшее для тебя – это заснуть и проснуться завтра, когда мы уже будем спокойненько плыть возле берегов Египта. – Она что-то протянула мне.

Так я и знал. Леденцы с гашишем! По какой-то причине Крошка хотела, чтобы я оказался совершенно беспомощным.

– Возьми, – настаивала она, потому что я не брал. Я уставился на конфеты. Три штуки! Да от такой дозы я свалюсь, как бычок на бойне.

Слава Богу, что я предусмотрительно решил быть очень осторожным.

На мне был банный халат с широкими рукавами, которые почти закрывали кисти рук, и я в совершенстве владел нужным приемом. Я взял первую конфету и сделал вид, что кладу ее в рот. Демонстративно "прожевал" ее и "проглотил". Но на самом деле я уронил ее в рукав, усиленно работая при этом челюстями.

Взял вторую и снова сделал вид, что кладу ее в рот и жую.

– Мм-м, – протянул я. – Как вкусно. – Но и вторая оказалась у меня в рукаве.

Туда же отправилась и третья.

– Так-то лучше, – произнесла Крошка. – А теперь отправляйся спать, и все будет в порядке. До Александрии шестьсот миль, и к рассвету Турция будет уже далеко позади. Веди себя как пай-мальчик и отправляйся спать.

Она направилась к двери, но, уже подойдя к ней, обернулась:

– Я проведу ночь на капитанском мостике и сама за всем прослежу. Ни о чем не беспокойся. – И она ушла.

Я подошел к двери. Да, ее шаги, едва слышимые за шумом двигателей, удалялись.

Я пошел в ванную и спустил три конфеты с гашишем в унитаз.

Потом вернулся и лег в кровать. Выражение огромных глаз и слишком большого рта Крошки не предвещало ничего хорошего. Работник Аппарата в этом никогда не ошибется.

Корабль мерно раскачивался. Два часа я неподвижно лежал, глядя в залитое дождем стекло. Этой ночью я не буду спать. Я дал себе слово.

Неожиданно я насторожился: что-то изменилось! За последние несколько минут судно ни разу не вздрогнуло. Мы больше не раскачивались. Я не знал, что это значит, но чувствовал, что тут что-то кроется. Дождь все еще шел. Что же это значит?

Где-то вдалеке, на палубе, раздались еле слышные звонки.

Качка совершенно прекратилась.

Двигатели смолкли!

Глава 5

Сквозь залитое дождем стекло я видел, что снаружи что-то происходит.

Какое-то маленькое судно!

Мне был виден свет на носу. Мелькнул иллюминатор, светящийся красным. Белый фонарь на корме. Стало ясно, что загадочное судно почти в три раза меньше "Золотого заката".

Оно приближалось. Матросы сновали в темноте, словно тени демонов. Судно готовилось к нам пришвартоваться. Да! На борт бросили линь.

Что это? Патруль? Я не знал.

Кто-то, скрытый сумраком, стоял у рубки незнакомого судна, вровень с нашей палубой.

Свет от иллюминатора осветил его лицо.

Человек с черной челюстью!

Боже! Что происходит? Мои мозги бешено заработали.

Я поспешно запахнул плотнее халат, выскочил из комнаты и босой поднялся на палубу. Словно тень, я проскользнул за большой ящик со спасательными жилетами.

Дождь молотил меня по спине. Я выглянул.

Судно с глухим ударом пришвартовалось к нам.

Человек с черной челюстью подошел к поручням.

На палубе у нас появилась другая фигура и встала у поручней напротив этого толстомордого человека. Их разделяло всего пять футов.

В руке человека с черной челюстью вспыхнула зажигалка, и ее огонек осветил фигуру напротив.

У меня кровь застыла в жилах.

Крошка! Ее глаза и рот невозможно спрятать даже под огромной фуражкой.

– Незачем было начинать демонстрацию, (…)! – сказала она. – Меня чуть не убили камнем, а что бы ты делал без меня? Мы и так собирались отплывать на следующее утро. Господи, как я зла на тебя!

– Взаимно! – прошипел человек с черной челюстью. – Незачем было вообще плыть в Фессалонику. Пора было показать тебе, что дело может принять плохой оборот. Ты что, собралась по всему земному шару кататься? Отсрочка за отсрочкой! Что ты на это скажешь?

– Скажу, что иначе я бы никогда не увидела боя быков и не купила столько шмоток, ты, дешевка. Знаешь, что я думаю? Ты хочешь меня надуть. Не верю, что ты отдашь мне то, что я заработала.

– Опять слова, слова, слова! Хороший выстрел ты заработала! Это тебе не увеселительная прогулка. Ты должна была заманить его к нам.

Сердце у меня сделало перебой. И тут до меня постепенно дошло. Вот что это значит! Марихуана, которая сменилась гашишем, а гашиш – гашишным маслом. Ее интерес к картам, стремление увидеть Турцию с вершины горы. Поиски выдающихся преступников, каждый из которых жил все ближе и ближе к Турции. На борту моей собственной яхты она подстроила мне западню, чтобы заманить меня туда, где я буду убит!

Толстомордый закричал на нее.

– Потише, – сказала Крошка. – Раньше ты угрожал мне, что подкупишь капитана и кончишь все дело без меня. Ладно, сейчас я тебе кое-что скажу, тупица. Биттс и я работаем вместе. Мы с ним вот так! – И она подняла два пальца. – Это яхта не сдвинется с места, пока я не прикажу. И знаешь, что мне кажется, (…)? Мне кажется, что ты пытаешься использовать меня, а потом умыть свои грязные руки и послать меня прочь. Вот что, по-моему, ты хочешь сделать.

– Ты ошибаешься, – заявил человек с черной челюстью. – Я держу слово.

– Черта с два, – возразила Крошка. – Помнишь ювелирный магазин в Риме? Ты сказал, что мы зайдем за ожерельем на обратном пути. А сам забыл об этом!

– Я не забыл! – ответил толстомордый. – Я купил его на следующий день после вашего отплытия. Вот оно. – Он порылся в кармане и вытащил коробку.

– Теперь тебе это не поможет, – заявила Крошка, отстраняя его руку. – Ты, наверное, заменил камни на поддельные и надеешься, что я в темноте не разберусь. Нет, сэр, спасибо. Я тебе ни капельки не верю, (…).

Он сердито запихнул коробку обратно. Крошка погрозила ему пальцем:

– А теперь внимательно слушай, что я скажу, тупица. Эта яхта не двинется с места, пока я не получу свои десять тысяч.

– Господи, – выдохнул человек с черной челюстью.

Я трясся от ярости. Меня разбирало зло. Значит, такова цена, а? Десять тысяч за мою смерть!

Крошка отошла от поручня. Ее голос перекрыл шум дождя:

– Десять тысяч, и немедленно, тупица, – только тогда я отдам приказ.

– Господи, – взмолился человек с черной челюстью. – У меня нет с собой десяти тысяч.

– Вот видишь? – сказала Крошка. – Ты хотел надуть меня. Ты вовсе не собирался мне платить. Но я-то знаю, как разговаривать с такими, как ты. Я такого навидалась в жизни, что меня не обведешь вокруг пальца.

– Послушай, – сказал собеседник Крошки. – Здесь рядом Измир. Наш агент получит деньги. Они будут здесь через два часа. Если я заплачу, ты отдашь приказ яхте идти в Стамбул? Ты, (…), хорошо знаешь, что мы должны его схватить.

– Ладно, – сказала Крошка. – Мы подождем здесь, у Хиоса.

– Нет, не ладно! – рявкнул человек с черной челюстью. – Откуда я знаю, что вы не поплывете дальше, как только я отчалю? Ты отправишься со мной, так будет лучше.

– Хорошо, – согласилась Крошка. – Я только предупрежу Биттса.

Она прошла всего в трех шагах от меня и приблизилась к лестнице, ведущей на капитанский мостик.

– Не двигайтесь с места! – крикнула она наверх. – Мы едем в Измир. Я вернусь через пару часов.

– Ладно, – донеслось из темноты. Она снова прошла мимо меня.

– Ты уверена, что он ничего не подозревает? – спросил человек в темном, протягивая ей руку.

– Можешь быть уверен, – ответила Крошка. – Я накачала его наркотиками под завязку. Он думает, что плывет в Египет. Хочешь пойти взглянуть?

– Мы зря тратим время. Прыгай.

Крошка перелезла к нему на палубу. Матросы принялись за работу. Маленькое судно скрылось во мраке. Вот и доверяй после этого женщинам! Я был до глубины души уязвлен ее предательством. Мне надо было действовать!