Текст книги "Манифест: Революция"

Автор книги: Рон Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Сейчас же, напротив, почти каждый человек недоволен той медицинской системой, которая есть у нас сейчас, и винит в этом свободный рынок. На самом же деле, наша система – целиком и полностью результат деятельности правительства с его вмешательством, регулированием, мандатами и другими искажениями, которые привели нас к этому разбитому корыту.

Легко забыть, что несколько десятилетий назад США имели систему здравоохранения, которой завидовал весь мир. У нас были лучшие доктора и больницы, пациенты получали высококачественную и доступную медицинскую помощь, тысячи частных благотворительных фондов помогали в оказании медицинской помощи бедным. Я работал в отделении неотложной помощи, где никому ни разу не отказали из-за отсутствия денег. Люди имели страховку на случай тяжелых заболеваний, но платили наличными за текущую медицинскую помощь. И это имеет смысл: страховка предназначена для защиты от непредвиденных катастроф, к примеру, пожара, наводнения или смертельных заболеваний. Страховка, коротко говоря, предполагает измерение риска. Теперь же ничего подобного не делается. Что-то действительно не в порядке с системой, где нам нужна страховка уже для обычного визита к врачу или профилактического осмотра, которые на самом деле являются вполне предсказуемыми событиями нашей жизни.

На сегодняшний день американцы получают медпомощь через Организацию Здравоохранения (ОЗ) и другие подобные организации представляющие регулируемую медицинскую помощь, через программы медицинского страхования престарелых или медпомощи неимущим. Поскольку очень сложно провести актуарные расчеты для текущих визитов к врачу, ОЗ берет со всех членов примерно одинаковый ежемесячный страховой платеж. Но так как ОЗ тоже должна экономить расходы, то она довольно часто отказывается оплачивать различные лекарства и лечебные процедуры. Система медицинского страхования престарелых тоже не имеет неограниченных средств, в связи с чем обычно покрывает лишь часть затрат. В результате это приводит к тому, что ни пациент, ни доктор просто не могут определить, какое лечение назначать. Вместо этого они ломают голову, пытаясь угадать мысли бухгалтеров ОЗ и государственных бюрократов.

Когда за лечение платит третья сторона, у врачей возникает соблазн присоединиться к легальному ограблению. Они получают мотив максимально раздуть счет и назначают все мыслимые обследования и процедуры. Стимул к снижению издержек пропадает и врачи (работающие теперь точь-в-точь как работники низших уровней), в новом институциональном обрамлении ищут, как бы «оторвать» побольше денег Организации Здравоохранения. До 1965 года терапевты и больницы (как и все, кто борется за доллары потребителей) стремились тратить минимум, теперь же, поскольку оплата идет от третьей стороны, они стараются потратить максимум. В то же время, пациенты страдают от того, что не назначаются реально необходимые виды лечения. Организации Здравоохранения стали корпоративными, бюрократическими посредниками в нашей системе здравоохранения, из-за них повышается стоимость и деградирует качество обслуживания. Во всех отраслях развитие технологии ведет к снижению издержек – кроме здравоохранения – спасибо системе регулирования, которая нам навязана.

В результате взрывного роста цен, все больше американцев уезжают за рубеж, чтобы получить высококачественную и недорогую медицинскую помощь – только в 2005 году таких было полмиллиона. Ничего необычного нет в том, что люди предпочитают провести операцию в Индии, руками специалистов обученных на Западе, сэкономив 60 процентов от ее непомерной стоимости в США.

История с созданием Организации Здравоохранения – это классическая иллюстрация того, что однажды сказал Людвиг фон Мизес: правительственное вмешательство порождает непредвиденные последствия, которые требуют еще большего вмешательства, и так далее по разрушительной спирали все возрастающего правительственного контроля. В начале 1970-х годов Конгресс одобрил ОЗ в ответ на беспокойство о растущей стоимости здравоохранения. Но решение Конгресса само по себе привело к росту цен из-за того, что контроль за средствами, идущими на здравоохранение ушел от потребителей услуг и, тем самым, позволил потребителям не принимать во внимание затраты при выборе медицинских услуг. Теперь Конгресс хочет снова вмешаться, обратившись к проблеме здравоохранения, им же ранее и порожденной.

Теперь, когда ОЗ полностью и окончательно стала непопулярной, те же политики, которые и ввели ее для нас, присоединились к требованиям о ее отмене, надеясь, что американский народ не заметит или ему не скажут, что фактически главным автором этой системы было само федеральное правительство. Налоговый кодекс позволяет исключить затраты на медицинское страхование из налогообложения, если они приобретаются работодателем, но не самим работником. Вдобавок к этому, Закон об ОЗ 1973 года обязал все предприятия, исключая самые малые, предлагать услуги ОЗ своим работникам. Результатом стало противоестественное соединение медицинского страхования и занятости, которое в результате часто оставляло безработных без экстренной медицинской помощи. Как обычно, правительственное вмешательство привело к непредвиденным и нежелательным последствиям, но политики обвиняют ОЗ, вместо того, чтобы обвинять тех, кто одобрил вмешательство в экономику. Потребители жалуются на страховщиков и ОЗ, принуждая политиков принимать новые регулирующие законы, чтобы им угодить. Большее регулирование ограничивает выбор, повышает издержки и ведет к новому недовольству. И цикл продолжается.

Наиболее очевидный путь вырваться из замкнутого круга – это исключить вмешательство государства в здравоохранение, которое было вполне доступно и стоило разумных денег до того, как вмешалось государство. Наиболее простая и политически легко реализуемая мера – это дать возможность пациентам и их врачам возможность исключить себя из системы путем введения индивидуальных накопительных счетов. В такой системе потребители медицинских услуг смогут накапливать доналоговые средства на специальных счетах. Эти деньги будут использоваться для выплаты стоимости врачебных услуг, при этом пациент будет торговаться непосредственно с врачом, которых он выберут без влияния бюрократических правил и решений организаций подобных ОЗ. Мотив для врачей будет состоять в том, чтобы получить средства за услуги немедленно, а не ждать несколько месяцев оплаты от ОЗ или страховой компании.

Из средств на индивидуальных медицинских сберегательных счетах большинство американцев сможет покрыть расходы на текущее медицинское обслуживание в течение года. Страхование же вернется к выполнению своей обычной роли – покрытию крупных, неожиданных событий и станет вследствие этого гораздо доступнее.

Даже сейчас, впрочем, врачи могут работать вне нашей сумасшедшей системы, если приложат специальные усилия. Несколько лет назад я встречался с доктором Робертом Бери, который прибыл в Вашингтон свидетельствовать перед Объединенной экономической комиссией, членом которой я был. Доктор Берри открыл в сельскохозяйственной части штата Теннеси клинику с низкими ценами. Клиника не принимала медицинские страховки и прочие виды государственных субсидий, упоминавшиеся выше, что позволило доктору Берри обслуживать пациентов без вмешательства государственных бюрократов или администраторов ОЗ. Вследствие этого пациенты смогли самостоятельно выбирать для себя соответствующее лечение.

Другими словами, доктор Берри оказывает медицинские услуги так, как они оказывались 40 лет назад, когда пациенты платили наличными за текущее лечение и имели страховку на случай непредвиденных случаев серьезных травм или заболеваний.

Такое ведение дел дает ему дополнительные преимущества. Освобожденный от бюрократов ОЗ и правительства он может сосредоточиться на медицине, а не выставлении счетов. Работая за наличный расчет, он существенно снижает накладные расходы, тем самым, получая возможность устанавливать более низкие цены, чем другие врачи. Он часто выставляет счет всего в 35 долларов за лечение обычных болезней – лишь чуть больше, чем доплата к страховке, которую берут другие клиники. Его доступные цены позволяют небогатым пациентам обращаться к нему до того, как мелкие проблемы становятся серьезными и, в отличие от других врачей, доктор Берри принимает пациентов в тот же день без предварительной записи.

Его пациенты – это рабочие люди с невысокими доходами, которые не могут себе позволить медицинскую страховку и не всегда попадают в категорию государственных льготников. Некоторые из них были вынуждены обращаться в пункты неотложной помощи с обычными болезнями, потому что практикующие врачи отказывались их принимать. Другим не нравилось долгое ожидание и плохое отношение, с которым они столкнулись в государственных клиниках.

В разговоре о плохом отношении в государственных клиниках, тем, кто выступает за государственное здравоохранение, следует взглянуть на ветеранские госпитали. Это их государственная медицина. Эти учреждения – национальный позор. Если это та забота, которую правительство оказывает тем, кто проявил героизм, кто наиболее достоин уважения, то чего же тогда ждать всем остальным?

У американцев создали впечатление, что "регулирование" – это всегда хорошо, и что любой, кто говорит о дефектах регулирования – это антисоциальный людоед, который готов принести безопасность и благосостояние в жертву экономической эффективности. Если уничтожить хоть одну из страниц Федерального регистра, содержащего все государственные нормативы, то мы все немедленно умрем.

Настоящая история регулирования не так прямолинейна. Бизнесмены часто призывают к регулированию в надежде осложнить жизнь своим более мелким конкурентам, которым сложнее соблюсти все требования норм. Крупные корпорации помогают вводить совершенно бессмысленные регулирующие правила, которые наносят серьезный вред частному бизнесу – и вреда куда больше чем пользы, для которой они введены – но эти крупные корпорации сами не страдают от этих норм, они не несут издержек от их защиты.

Когда сенатор Джордж Мак Говерн ушел из политики, он стал собственником небольшого отеля в Коннектикуте, под названием «Стрэтфорд Инн». Через два с половиной года его принудили закрыть отель. После опыта в собственном бизнесе бывший сенатор Мак Говерн имел честность поинтересоваться, где же положительный эффект от регулирующих норм, которые он, надо заметить, сам же помогал вводить. «Законодатели и регулирующие органы должны более тщательно учитывать экономические и управленческие издержки, которые мы приносим бизнесу», – сказал он. Он продолжает:

«Как владелец отеля, я хотел обеспечить отличную защиту от пожаров. Но я очень удивился, когда узнал, что мое двухэтажное здание, которое имело в каждом номере огромные двери, открывающиеся в общий коридор, построенный целиком из бетона, требует системы пожаротушения, более подходящей для отеля «Уолдорф-Астория». Дорогостоящая автоматическая система распылителей, которая была вполне способна утопить «Стрэтфорд Инн», как я убежден, ничего не добавила к безопасности постояльцев и работников. А промо-компания так толком и не стартовала отчасти из-за того, что мой менеджер был вынужден днями просиживать над вычислением излишне запутанных форм федеральных налогов и налогов штата».

«Я за защиту здоровья и благополучия как работающих, так и потребителей», – продолжает Мак Говерн. «Я за чистую окружающую среду и экономическую справедливость. Но я также считаю, что мы могли бы достигать более крупных целей, если бы значительно урезали этот невероятный объем бумажной волокиты, запутанные налоги, сиюминутные регулирующие акты и почти бесконечные требования к отчетности, которые причиняют вред американскому бизнесу. Множество предприятий, особенно малых и независимых, таких как «Стрэтфорд Инн», просто не могут переложить требуемые регулирующими актами издержки на плечи потребителей и остаться конкурентоспособными и доходными». Он заключает: «Если бы я вернулся в Белый Дом или Сенат, я задал бы множество вопросов, прежде чем голосовать за любые нормы, обременяющие тысячи предприятий, борющихся за выживание по всей стране». Это важный урок: правительственное вмешательство в экономику не может заранее приветствоваться как благотворное и справедливое.

Но таким его представляют в большинстве уроков американской истории. Студенту легко обнаружить в книге утверждение о том, какой хаос и несправедливость царили везде до того, как вмешалось федеральное правительство, движимое глубоким стремлением к общественному благу и стремлением защитить народ от жестокого свободного рынка. Утверждается, что «монополии» диктовали цены несчастным потребителям. Рабочих заставляли принимать все уменьшающуюся заработную плату. А гигантские корпорации благодаря своему экономическому превосходству без труда пресекали попытки добиться успеха тех, кто был достаточно глуп, чтобы конкурировать с ними.

Каждое слово в этих утверждениях – ложь, что, впрочем, не мешает этой версии нашей истории распространяться и приниматься на веру. Я не виню людей за эту веру – она является лишь отражением того, что им говорили; кроме счастливой случайности ничто не могло им указать, где искать правду. Но за этой простой, глупой и карикатурной версией истории стоит программа: напугать людей «неограниченным» свободным рынком, заставить их принимать все возрастающие обременения, которые политический класс накладывает на частный бизнес, как единственно верный путь, ведущий к их благу.

Аргумент, который мы слышим даже сейчас, был изобретен сотню лет назад, когда федеральное правительство было куда меньше, чем сейчас, люди были гораздо беднее и работали в куда худших условиях. Сейчас, якобы, из-за большей роли федерального правительства, государственного вмешательства и регулирования, люди стали жить значительно богаче. Это классический пример логической ошибки post hoc, ergo propter hoc (после значит вследствие – прим. переводчика) Эта ошибка случается когда мы неосторожно предполагаем, что если событие А предшествовало В, то А – причина В. Якобы, если люди более богаты сейчас, то это правительство спасло их от ограбления свободным рынком.

Но это же бред. Конечно же, люди были беднее сотни лет назад, но не по той причине, которую подбрасывает нам модная теория. Просто в сравнении с сегодняшним днем, раньше в Америке было меньше капитала. Производственные возможности экономики по сегодняшним стандартам были очень маленькими и, следовательно, на единицу капитала могло быть произведено очень мало товаров. Большинство населения вынуждено было довольствоваться куда меньшим, чем считается минимальным сейчас, потому что так мало могло быть произведено. Все законы и регулятивные акт не могут обойти ограничения, наложенные самой реальностью. Как бы мы ни старались облагать налогами богатых и перераспределять доходы, в экономике, страдающей от недостатка капитала, просто очень мало благосостояния, которое можно перераспределить.

Единственный путь увеличения уровня жизни каждого – это увеличение капитала в расчете на одного работника. Дополнительный капитал повышает производительность труда, а это означает, что каждый работник теперь может производить больше товаров, чем раньше. Когда экономика становится способной производить больше товаров, их изобилие приводит к тому, что они становятся более доступными в терминах долларов (если Федеральная Резервная Система не увеличивает денежную массу). Перераспределение доходов от богатых к бедным ведет только к одному: богатые решают укрывать доходы, уезжают из страны или перестают много работать. Но инвестиции в капитал делают богаче всех. Это единственный путь к благосостоянию для всех. Мы сегодня богаче, чем раньше, потому что наша экономика способна производить больше, чем раньше и с меньшими издержками. И поэтому, просто с практической точки зрения, глупо взимать налоги с каждого шага этого процесса, так как это замедляет единственный процесс, который может создать благосостояние для всех.

Процветание является следствием не только внутренней экономической свободы, но и свободы внешней торговли. Если бы внешняя торговля не была выгодной, мы бы покупали только то, что производится внутри наших городов. Или даже могли бы покупать только то, что производится на наших родных улицах. Или вообще покупали бы только то, что произведено в нашем домохозяйстве, торгуя с членами семьи. Когда логика ограничения торговли обретает реальное воплощение, ее обедняющее влияние становится очевидным.

Фредерик Бастиа однажды написал сатирическую петицию во французский парламент от имени изготовителей свечей и связанных с ними производителей. Он требовал защиты от «внешнего конкурента, который работает в гораздо лучших условиях, чем наша промышленность, и света, которым он заполняет наш внутренний рынок по чрезвычайно низкой цене». «Внешним конкурентом», о котором он говорил, было солнце, которое «нечестно» раздавало свет бесплатно. Предлагаемым решением было принять закон, требующий от всех держать шторы закрытыми и таким образом стимулировать свечную промышленность страны. По большому счету, к этому сводятся все аргументы против свободной торговли.

Поскольку я являюсь активным сторонником свободной торговли, я считаю необходимым выразить свою оппозицию к существующим торговым соглашениям, которые появились в последние годы. К примеру, хотя я не работал в то время в Конгрессе, я выступал против как Североамериканского соглашения о свободной торговле (СССТ), так и против ВТО, которые активно поддерживались политическим истэблишментом. Изначальные основания для подозрений дает ужасающая длина текста этих соглашений: ни одно соглашение о свободной торговле не должно иметь длину в 20000 страниц.

Многие, если не все, сторонники свободного рынка поддержали эти соглашения. Совсем другой была ситуация около шести десятков лет назад, когда создание ВТО только обсуждалось. В это время консерваторы и либертарианцы пришли к согласию в том, что наднациональная бюрократия с возможностью ограничения суверенитета США как необязательна, так и нежелательна. Бизнесмен Филипп Кортни, близкий друг знаменитого экономиста и сторонника свободного рынка Людвига фон Мизеса, начал движение против ВТО, выпустив книгу «Экономический Мюнхен». Генри Хазлит, автор классической либертарианской «Экономики за один урок», включил книгу Кортни в «Библиотечку свободного человека» – свой аннотированный библиографический список книг, важных для понимания свободы.

В 1994 Ньют Джингрич, который поддерживал ВТО, с редкостной прямотой говорил о количестве полномочий, которые США передали в наднациональной организации:

«Я только утверждаю, что мы должны честно признать тот факт, что мы отдали новой организации важные на практическом уровне полномочия. Это трансформационный момент. Я бы лучше чувствовал себя, если бы все люди, которые поддерживали это, просто честно признали масштаб изменений. … Это не просто новое торговое соглашение. Это очень похоже на то, что Конгресс отверг дважды – один раз в 1940х и другой в 1950х. Я даже не говорю, что мы должны это отвергнуть; фактически я к этому склоняюсь. Но я думаю, что мы должны быть очень осторожны, так как это очень большой перенос власти».

Для настоящей свободной торговли такой передачи власти не требуется. Настоящая свободная торговля не требует конвенций и соглашений между правительствами. Наоборот, свободная торговля возникает в отсутствие правительственного вмешательства в свободный оборот товаров через границы. Организации наподобие ВТО или СССТ представляют схемы торгового оборота подконтрольного правительству, а не истинную свободную торговлю. ВТО, предназначенная для управления снижением таможенных тарифов, на самом деле представляет собой агентство, которое дает разрешения на введение тарифов в случае поступления жалоб на демпинг. Торговля под управлением правительства по своей природе политизирована, а это означает, что политики и бюрократы будут решать, кому победить, а кому проиграть на рынке.

Передача квази-правительственным международным организациям права принимать решения об американских правилах торговли опасно и неприемлемо нарушает суверенитет Америки. Конгресс меняет американские налоговые законы только потому, что ВТО решило, что эти правила нечестны по отношению к Европейскому Союзу. Я припоминаю сессию Конгресса, на которой притом, что сотни налоговых законопроектов, ожидающих своей очереди в Бюджетном комитете, один законопроект, предназначенный специально для того, чтобы удовлетворить ВТО, был принят практически мгновенно.

Был также случай, когда ВТО вместе с европейцами выступила против нашего закона, который давал американским компаниям, делающим продажи за рубеж, налоговые льготы. По мнению Европейского Союза, Корпоративная программа зарубежных продаж, утвержденная при президенте Рейгане в 1984 году, сейчас стала «нелегальной субсидией». ВТО думает прямо-таки по-оруэлловски: то, что компании позволено оставить себе больше самостоятельно заработанных денег путем снижения налогов – это «субсидия». Фактически же, эта программа на самом деле просто компенсирует (и то лишь частично), несправедливые налоги США на налоги других государств, с заработанного корпорациями за рубежом – затруднение, которого иностранные конкуренты не испытывают со своими правительствами.

Попросту говоря, это означает, что Европа, с ее высокими налогами, огорчена тем, что в Америке налоги низкие и желает уравнять позиции, заставив Америку поднять налоги. Паскаль Лами, еврокомиссар по торговле, действительно провел несколько встреч с влиятельными членами Конгресса, чтобы прощупать, готовится ли уже новый налоговый кодекс, который бы его удовлетворил. Если мистер Лами, член Социалистической партии Франции, останется неудовлетворенным изменениями в наших налоговых законах, он угрожает развязать торговую войну в Европе против импорта из США. Фактически этот зарубежный бюрократ действовал как теневой законодатель, вмешивающийся в наш законодательный процесс. И никого не удивило, что Конгресс решил согласиться с ВТО в том, что американские налоги должны быть изменены для того, чтобы привести их в соответствие с «международными законами».

Это возмутительное оскорбление нашего суверенитета было, конечно, предсказуемо, когда мы присоединялись к ВТО. Во время дискуссий нас уверяли, что вступление в организацию ничуть не повлияет на наш суверенитет. Хорошо известный либертарианский научно-исследовательский институт, где мы могли бы ожидать какого-либо скептицизма по поводу международной бюрократии, управляющей торговлей, выдал нам благоприятный прогноз: «Механизм дискуссий ВТО помогает нациям решать торговые споры без затратных торговых войн. Система основывается на добровольном согласии, которое не ограничивает национальный суверенитет». Это был нонсенс. Доклад исследовательской службы Конгресса вполне ясно раскрыл последствия нашего вступления: «Как член ВТО США обязывается действовать в соответствии с правилами многонациональной организации. Обязательным является устранение конфликтов между национальным законодательством и правилами ВТО».

ВТО принесло нам худшее из двух этих систем: мы пожертвовали национальным суверенитетом путем изменения внутренних законов в пользу международной организации, и все равно с нами ведут торговые войны по целому ряду продуктов. В любом случае, ВТО ухудшило торговые отношения, дав нашим зарубежным конкурентам средства для коллективной атаки на торговые интересы США.

И давайте не будем забывать, что Конституция дает Конгрессу и только Конгрессу полномочия регулировать налоги на производство и продажу. Конгресс не имеет права передавать эти полномочия ВТО или любой другой международной организации. Президент также не может легально подписывать договоров, предусматривающих это. Наши основатели никогда не намеревались делать Америку частью глобальных торговых схем, и уж тем более не подразумевали, что наши законы будут подчинены международной бюрократии.

Свободная торговля должна однозначно приветствоваться, а вот международная помощь – абсолютно отрицаться. В пользу этой точки зрения говорят конституционные, моральные и практические аргументы. Конституционность этой помощи, по меньшей мере, сомнительна. Морально я не могу не осуждать насильственное перераспределение собственности от американцев в пользу других правительств – правительств, которые обычно и виноваты в бедственном положении своих стран. Безусловно, мы не можем одобрить то, чтобы американцы бесплатно работали на чужое правительство, а ведь именно этим, по сути, и является международная помощь.

Для тех, кто считает приведенные аргументы абстрактными и далекими от реальности, могу привести практический пример. Международная система благосостояния работает ничуть не лучше, чем внутренняя, несмотря на то, что и та и другая тратят триллионы. Кроме того, зарубежная помощь снижает мотивацию правительств к выходу из сложной ситуации, а иногда и удерживает у власти отвратительные реакционные режимы. Триллионами долларов были потрачены, позже результаты разработанных программ помощи оказались столь плохи, что даже «Нью-Йорк Таймс», которая обычно ни с чем не соглашается, вынуждена была признать, что программы не работают. Неудивительно, что кенийский экономист Джеймс Шиквати, когда его спросили о программах развития Африки, ответил для всего Запада: «Ради Бога, остановитесь, просто остановитесь».

Одним из ведущих критиков международной помощи, которого игнорировали до тех пор, пока его прогнозы не начали сбываться с поразительной точностью, с 1980х годов был Питер Бауер из Лондонской школы экономики. В противовес пустым лозунгам, я рекомендую его выдающиеся произведения всем, кто действительно интересуется тем, как помочь нуждающимся людям или сомневается в праве на жизнь международных социальных программ.

С другой стороны, все истории экономических успехов за последние полвека вышли не из международной помощи, а из работы свободного рынка – лучшего двигателя человеческого благосостояния, который всех учат ненавидеть. Я бы выбрал свободу, даже если это означало бы меньшее благосостояние, но к счастью мы не стоим перед таким выбором. Посмотрите на страны, которые выросли от бедности к достатку и вы увидите в них экономику, в которой свободному рынку был дан шанс, уважаются права собственности и контракты. Посмотрите на Ботсвану, которая имеет одну из самых свободных экономик – и является одной из самых богатых стран на африканском континенте. Посмотрите в Южной Америке на Чили, жители которой наслаждаются уровнем жизни, о котором остальные страны континента могут только мечтать. Посмотрите на экономическое чудо в Ирландии, на огромные темпы роста в Эстонии. Давайте перестанем притворяться, что мы не знаем способа сделать людей богатыми, когда очевидные примеры окружают нас.

Идеи свободы и свободной экономики еще не распространялись по миру с такой скоростью, никогда они и не воплощались столь последовательно. Результаты также превосходны. За период с 1980 по 2000 годы реальный ВВП на душа населения в Индии более чем удвоился, в Китае реальный доход на душу населения вырос на 400 процентов. Бедность в Китае снизилась с 28 процентов в 1978 году до 9 процентов в 1998. В Индии бедность упала с 51 процента в 1977-1978 годах до 26 процентов в 1999-2000. «Никогда раньше», – пишет экономист Мартин Вулф, «столько людей или такая доля населения мира – не наслаждались таким огромным ростом своего уровня жизни».

Бедность также снижалась и в мире в целом. В 1820 году более 80 процентов населения жило в таких условиях, которые в современной литературе определяются как «крайняя бедность». К 1950 году эта цифра снизилась до 50 процентов. В 1992 она равнялась 24 процентам (в США снижение уровня бедности проходило в период с 1950 по 1968 годы. С тех пор как программы поддержки бедных получили значимое финансирование, уровень бедности стабилизировался и более не снижается, несмотря на затрачиваемые триллионы).

Никогда раньше в истории мира столько людей не наблюдало положительные сдвиги в своем уровне жизни. И эти результаты получены чуть ли не вопреки официальным программам помощи в развитии экономики, проводимыми Западом. Они стали результатом работы рыночной экономики. Забудьте о пропаганде, о лозунгах, дезинформации и деланном непонимании того, как работает рыночная экономика, забудьте весь этот модный бред. У вас на руках факты – они ни для кого не будут неожиданными, если понимать основы экономики.

Если бы американцы знали реальную историю международной помощи, и то, как она деформирует экономику страны-реципиента, помогает тоталитарным или тираническим режимам и даже приводит к вооруженной борьбе, они бы гораздо активнее выступали за ее прекращение. Если бы они знали о результатах деятельности Международного валютного фонда и Всемирного банка в развивающихся странах, они бы пришли в ужас. В конце концов, эти кажущиеся неприкасаемыми программы должны быть поставлены под сомнение и, наконец, отменены навсегда.

Моя позиция кажется «изоляционистской» только тем, кто считает, что народы могут взаимодействовать между собой только через свои правительства, или только через наднациональную бюрократию. Эта невысказанная предпосылка опасна и бесчеловечна. Ничего изоляционистского нет в том, чтобы протестовать против принудительного перераспределения богатства от правительства к правительству. Индивиды, которые хотят помогать какому-то делу за рубежом напрямую – и если это дело не является делом правительства Третьего мира, чья деструктивная политика привела их народы к бедности – то они должны иметь свободу делать это. Фактически, по исследованиям Хадсоновского института, в 2006 году американские граждане добровольно оказали помощи иностранным гражданам в три раза больше, чем ее оказало правительство США. Свобода работает!

Вопросы, которые я поднял, показывают, насколько важно для свободного человека четкое понимание экономики. Я сам считаю себя последователем школы экономики, которая известна как Австрийская, ключевыми представителями которой в XX столетии были Людвиг фон Мизес, Фридрих Аугуст фон Хайек, Мюррей Ротбард и Ханс Сеннхольц. Австрийская школа экономики пережила новый подъем после того, как Хайек, один из ее ярчайших представителей, получил в 1974 году Нобелевскую премию. И все последние взрывы финансовых пузырей, от бума дот-комов десять лет назад до недавнего краха рынка недвижимости, весьма заинтересовали финансовых аналитиков в изучении этой школы, потому что это была единственная школа, которая предсказывала появление таких пузырей. Сам Мизес был практически единственным в 1928 году, кто настаивал, что постоянный рост не может продолжаться вечно (в чем большая часть экономистов уверяли всех в течение десятилетия), и что, напротив, экономику ожидает неизбежный спад.