Текст книги "Вернуться в небо"

Автор книги: Роман Куликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Роман Куликов
ВЕРНУТЬСЯ В НЕБО

Автор выражает признательность конструктору ЦНИИ РТК Александру Хохлову (в прошлом специалисту Главной оперативной группы управления ЦУП-М) за профессиональные консультации и советы. И Ежи Тумановскому за неоценимую помощь и поддержку.

ПРОЛОГ

– Опять любуешься?

Услышав голос напарника, Руслан слегка вздрогнул. Слишком увлекся и не заметил, как тот приблизился.

– Ага. Красивая она у нас все-таки.

Он снова приник к иллюминатору. Внизу, на расстоянии более четырехсот километров, кутаясь в покрывало из облаков и сверкая океанами, плыла Земля.

– Снаружи еще красивее и величественней. Жаль сегодня не увидишь, – подначил Карл.

– Ну, спасибо, что напомнил, ты настоящий друг! – деланно обиделся Руслан.

Карл засмеялся.

– Всегда пожалуйста. Пошли готовиться.

Ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и сказать:

– Слушаюсь, командир.

Руслан поплыл вслед за товарищем.

По протоколу, работать снаружи МКС космонавты должны были по двое. Обычно так и было: станцию консервировали, надевали скафандры и отправлялись на встречу с «бесконечной пустотой», как называл открытый космос Карл Хамсдорф. Немец по происхождению, он всю жизнь провел во Франции. Затем несколько лет готовился к полетам в России. Впервые побывал на МКС, когда она еще летала под углом наклона к плоскости экватора в пятьдесят два градуса и на ее борту находились американцы. И вот теперь возглавлял экспедицию. Но с тех пор, как США вышли из программы и передали свой сегмент станции Европейскому Союзу, финансирование сильно сократили. Теперь экипаж Международной космической Станции состоял лишь из двух человек, и в редких случаях внекорабельную деятельность ЦУП поручал кому-то одному.

В этот раз задача стояла довольно простая: вывести из шлюза и закрепить на борту станции исследовательский модуль, фиксирующий интенсивность солнечной радиации. Поэтому выходил только Карл. Руслан должен был отслеживать получение данных с модуля и сообщать об этом командиру экспедиции.

– И какой лучше? – спросил он, помогая Карлу облачиться в скафандр в шлюзовом отсеке. – Наш «Орлан» или американский «ЭМУ»?

– В «ЭМУ», конечно, комфортнее. Но русский… – европеец задумался, подбирая подходящее слово. – Функциональнее… да, так. Если выбирать, я предпочел бы «Орлан». Тем более я мог бы и сам его надеть.

– Ясно, – усмехнулся Руслан.

Он зафиксировал шлем, щелкнул по нему и вылетел в переходной отсек, чтобы закрыть шлюз и потом слушать по внутренней связи, как Карл вместе со специалистами ЦУПа будет проводить проверку систем скафандра.

– ЦУП, я в «Поиске», – доложил немец. – Готов проверять герметичность.

– Добро, – раздался знакомый голос руководителя внекорабельной деятельностью Александра Хохлова.

Руслан сразу вспомнил, что обычно чувствовал, когда это «добро» предназначалось ему: легкий холодок в груди, предвкушение встречи с безвоздушным пространством, а потом неизбежное потрясение от осознания грандиозности Вселенной и непроизвольное благоговение перед ее великолепием и непостижимостью. Он поймал себя на мысли, что слегка завидует Карлу.

– Приступайте, – сказал Александр.

– Закрыл шлюз, – доложил Руслан, задраив крышку люка.

– Герметичность проверена, начинаю десатурацию, – сообщил Карл.

– Принято, – прозвучал голос одного из специалистов по шлюзованию.

Руслан мысленно присутствовал на каждой, выученной наизусть операции. Время летело незаметно. Пока командир дышал чистым кислородом, выгоняя из крови азот, чтобы избежать кессонной болезни, он занялся подготовкой внутрикорабельной части работы и для начала разыскал необходимую бортдокументацию. Смысла дальше оставаться в переходном отсеке не было, и Руслан, оттолкнувшись от стенки, поплыл в малый лабораторный модуль, продолжая слушать переговоры.

– Перешел на автономное питание, – отчитался европеец перед ЦУПом.

– Принято, переходим к окончательному стравливанию давления и к открытию выходного люка, – отозвалась Земля.

Небольшой планшетный компьютер, подключенный к внутреннему электронному блоку эксперимента, практически не требовал настройки. Простейшая операционная система и единственная программа – вот и всё, что содержал жесткий диск.

– Я готов, – доложил Руслан. – Слушайте, вы не могли бы сказать, чтобы в следующий раз на комп залили пару игрушек?

Карл засмеялся.

– Хорошо, – ответил Хохлов, – непременно передадим твои пожелания европейским коллегам. – Какие-то особенные пожелания?

– Ну… тетрис, конечно, и что-нибудь на их вкус.

– Подниму вопрос на следующей планерке. Ну что, Карл, готов? Еще минута.

– Готов.

Явственно представилось, как командир плавает в невесомости, рядом с исследовательским модулем – громоздким и угловатым. Размеры аппарата были еще одной причиной, почему Карл выходил из корабля один: модуль едва помещался в отсеке и для второго космонавта места не оставалось.

Шестьдесят секунд протекли почти незаметно, и, наконец, прозвучали заветные слова:

– Можно открывать внешний люк!

Руслан непроизвольно затаил дыхание. Снова нахлынули воспоминания о собственных выходах. Появилось щемящее чувство, возникающее, когда люк отходит в сторону и от леденящего вакуума тебя отделяет только тонкая оболочка скафандра.

Руслан, одновременно с ЦУПом, следил за действиями напарника через мониторы, на которые транслировалось изображение с закрепленной на шлеме камеры. Перебирая руками, Карл выбрался из шлюза. Закрепился обоими фалами за ближайший поручень и потянул из шлюза исследовательский модуль. Когда тот полностью оказался снаружи, космонавт доложил:

– ЦУП, птичка вылетела из гнезда.

Ответа не последовало.

Руслан смотрел, как коллега медленно подтягивает модуль к себе.

– ЦУП, я вывел модуль из шлюза, – повторил Карл. Не дождавшись ответа, он забеспокоился: – Руслан, ты меня слышишь?

– Да, Карл, отлично слышу, – ответил Руслан и сам попробовал вызвать центр управления полетами: – ЦУП, это борт МКС, меня слышно?

Безрезультатно. На всякий случай, решил проверить.

– Что-то со связью. И учитывая, что мы друг друга слышим, проблема не у нас, – сделал он вывод. – Возвращаешься или продолжаем?

– Как починят – услышим, – сказал Карл. – Продолжаем выполнять задание.

Он был командиром и принял решение, а значит – надо подчиняться. Это на «Союзе» все было наоборот: командование переходило к Руслану, а Карл исполнял обязанности бортинженера.

Но пока экипаж на борту МКС, руководит европеец.

«Все-таки странно, что ЦУП отключился, – пришла в голову мысль. – Станция сейчас находилась над Европой, неполадок со связью быть не должно».

Беспокойство закралось в душу. В затылке появилось неприятное тянущее ощущение. Неспроста ЦУП замолчал. Что-то случилось. Руслан привык доверять своим инстинктам. К тому же не напрасно его учили: почувствовал неладное – проверь всё, возможно так и есть.

– Карл, – позвал он, – у меня какое-то нехорошее предчувствие.

Взглянул на монитор, показывающий изображение с камеры скафандра и с удивлением увидел, что европеец отпустил исследовательский модуль и тот летит к станции.

– Карл, подтяни модуль, он сейчас врежется в борт, – сказал Руслан.

Когда тот не ответил, Руслан встревожился не на шутку.

– Карл?

Пытаясь понять, почему нет связи с коллегой, он краем глаза наблюдал, как аппарат приближается к станции. Приготовился к тому, что через секунду раздастся гулкий стук, но так его и не услышал…

* * *

Темнота. Странная, неожиданная. Для которой не было ни причины, ни повода. Руслан тонул в ней, словно в трясине. Всем своим существом он стремился вырваться из нее, пытался увидеть свет. Но глаза не хотели открываться.

Словно сквозь слой ваты, доносились непонятные звуки, похожие на скрип снастей какого-то парусника.

Что за бред?! Какой, к шуту, парусник!

Резко затошнило. Руслан едва подавил приступ. Не хватало еще измазать все внутри станции остатками завтрака.

Точно! Он же на станции! На Международной космической станции!

– Карл, – попытался позвать Руслан.

Но губы тоже не слушались.

«Что со мной? Ударился головой? Но обо что? И почему… так холодно?»

Ему было не просто холодно. Зверски холодно!

Он вдруг почувствовал, что промерз до самой последней косточки. Захотелось тепла. Но сознание продолжало барахтаться в вязкой пелене, и на ум не приходило ни одного способа согреться.

Но уже спустя мгновение, Руслану показалось, будто внутри у него вспыхнул маленький костер и стал постепенно набирать силу. Такое желанное, жизненно необходимое тепло начало расходиться по телу упругими, болезненными волнами, которые сопровождались ритмичным гулким уханьем. Темнота сменилась оранжево-красным сумраком.

По щеке, от глаза к уху что-то пробежало. Щекотно и колко. Руслан непроизвольно поморщился и почувствовал, как лопается тонкая корочка, покрывавшая лицо.

Лед!

Руслан чуть не вскрикнул, осознав это.

Какой лед? Откуда?!

Ему очень сильно, буквально до дрожи, захотелось убрать с лица противные, тающие хлопья.

Непослушными пальцами стал счищать мерзкую коросту. Каждое движение давалось с трудом. Тело будто вспоминало, как надо двигаться, управлять мышцами, чувствовать.

Усилием воли заставил себя открыть глаза. Какое-то время не мог сфокусироваться. Когда же ему это удалось, то увидел, что вокруг пальцев летают мелкие капли воды и крупинки льда, а сами руки испускают странный золотистый свет… который, словно испугавшись взгляда, сразу стал гаснуть.

Руслан убрал руки от лица и, разглядев окружающую обстановку, непроизвольно вскрикнул. Приборы не работали, все покрывала корка искристого льда. Несколько диодов сиротливо моргали красным. И всё. Станция была мертва.

Руслан выставил руку в сторону и коснулся кончиками пальцев ближайшей панели. И тут же отдернул – наледь больно щипнула кожу.

– Какого хрена? – проговорил Руслан хрипло и едва слышно.

Он с трудом узнал свой голос.

– ЦУП… – попробовал он вызвать центр управления. – ЦУП, ответьте… Карл? Что происходит?..

Руслан еще не до конца пришел в себя, когда почувствовал легкое удушье и нарастающую головную боль.

Что это, разгерметизация? Куда делся кислород, не мог же он испариться за секунду! Тогда и сам Руслан уже был бы мертв.

«А могла станция покрыться льдом?» – услужливо подбросило вопрос сознание.

Легкие стало неприятно жечь, и к прежнему внутреннему теплу это не имело никакого отношения – им не хватало кислорода.

«Если вся станция не работает, то и вентиляторы, заставляющие воздух циркулировать, тоже, – пришла в голову догадка. – А значит, выдыхаемый углекислый газ скапливается возле лица».

Руслан попытался развернуться. Хотя и довольно неуклюже, но ему это удалось. Включил головной фонарик и, стараясь не касаться обледенелых бортов, поплыл к стойке с огнетушителем и кислородной маской.

Вокруг все искрилось льдом, будто он находился не на МКС, а на заброшенной полярной станции где-нибудь в Антарктике. Мысли роились в голове. Руслан пытался понять, что же произошло?

Связано ли это с тем, что перед самой потерей сознания – а иначе Руслан свое состояние объяснить не мог – пропала связь с ЦУПом? Еще он вспомнил, что Карл не удержал исследовательский модуль, и тот летел к станции. Может, европеец тоже потерял сознание?

Начав действовать, Руслан почувствовал, что к нему возвращается четкость мышления.

Ситуация, в которой он оказался, была не то что нестандартная, она была просто нереальная. Дикая, бредовая, сюрреалистичная. Но она имеет место быть, а значит, нужно что-то предпринимать. В первую очередь, надо проверить системы жизнеобеспечения и помочь Карлу попасть обратно на станцию.

Руслан не без труда открыл мягкую пожарную укладку с ремешками, достал и надел маску. Дышать сразу стало легче.

Посмотреть, что происходит снаружи станции, он не мог. Иллюминаторов в лабораторном модуле не было, а лэптопы скорее всего «умерли», как и другие приборы. По крайней мере, ни одного огонька, сигнализирующего об обратном, на них не светилось.

От холода стало сводить пальцы. Того тепла, что появилось в первые мгновения после того, как Руслан очнулся, уже не хватало, чтобы согреться. Пришлось потратить еще несколько минут, чтобы найти утепленный комбинезон, носки и шапочку. Подумал было забрать еще теплую куртку из «Союза», но решил, что обойдется. Лишняя одежда будет стеснять движения, да и время здорово расходовать нельзя – ведь Карл все еще за бортом. И неизвестно что с ним.

Руслан направился в служебный модуль. На центральном посту было темно, как и везде. Но, в отличие от других помещений, здесь едва слышно подвывали два или три вентилятора.

Это радовало не только тем, что можно свободнее дышать. Это означало, что в электросети станции еще оставалось напряжение.

Попробовал восстановить связь. Нацепил гарнитуру и вдавил на панели несколько кнопок. Диоды нехотя мигнули и остались гореть.

– ЦУП Москвы, ответьте МКС на канале СГ-1. Вызывает МКС. Ответьте на канале СГ-1.

Из динамиков раздавалось лишь шипение. Переключился на другую частоту – никакого результата.

Сменив канал, постарался установить связь с Карлом. Тот не отзывался.

Оставив тщетные попытки, Руслан вытащил из ящика с ЗИПом кислородную шашку, вставил ее в патрон размером с литровый термос и нажал кнопку активации. Внешне ничего не произошло, но внутри начался процесс разогрева, и вскоре патрон уже нельзя было держать в руках. Благодаря термической реакции шашка могла обеспечить кислородом двух человек на целые сутки, но на его выработку требовалось время. Поэтому Руслан взял еще одну маску и поплыл в модуль «Спокойствие», к надирному иллюминатору. Надо хотя бы определить, над какой частью Земли находится сейчас МКС и, по возможности, попытаться увидеть Карла.

Ловко отталкиваясь от поручней, он перемещался по обледенелой станции, осматривая ее с прежним недоумением. Перебирая в голове все возможные причины произошедшего, так и не смог ничего придумать. Станцию словно вывели из эксплуатации, причем… не менее десятка лет назад.

Не мог же он пробыть без сознания целых десять лет! Глупости.

Или… мог?

От этой мысли Руслану стало не по себе.

Он забрался в модуль. Темно, как и на всей станции. Защитные створки обзорного купола были раскрыты. Но вместо ярких контуров Земли Руслан увидел лишь мерцающие огоньки.

«Вероятно, мы сейчас на ночной стороне», – пришло в голову.

Выключив фонарик, он подплыл ближе к стеклу, собираясь опознать материк, над которым пролетал.

– Ой… – непроизвольно вырвалось у него.

Вместо огней городов, в черноте бесконечного космоса сверкали звезды.

* * *

Звезды! Такое просто невозможно!

Первые секунды Руслан просто отказывался верить собственным глазам. Но, как бы ему ни хотелось очнуться от этого фантастического сна, похоже все-таки, это было реальностью.

Видимые в иллюминатор звезды означали одно: станция неуправляема. А все приборы ориентации: гиродины, основные и резервные гироскопные датчики… все вышли из строя.

Ситуации, при которой бы это произошло, Руслан представить просто не мог. Он в замешательстве снял маску, еще раз осмотрелся вокруг. Сверкающие кристаллы льда, покрытое морозным рисунком стекло купола, звезды за ним… Облачка пара вырывались изо рта при дыхании, чтобы осесть инеем на волосах, бровях, коже, воротнике комбинезона…

Руслан встряхнулся. Всего этого не могло быть… но тем не менее было. А значит, нужно брать себя в руки и что-то делать. Его готовили к разным внештатным ситуациям. Можно считать это одной из них.

Перво-наперво надо придумать, как связаться с ЦУПом. Если произошло что-то, практически вырубившее такую махину, как МКС, то вполне вероятно, спутники тоже вышли из строя. Поэтому нет и связи.

Он бросил взгляд на звезды… и вдруг его осенило.

Кроме бортовой аппаратуры на станции имелась старенькая УКВ-радиостанция для образовательных сеансов со школьниками и студентами. Почему бы не использовать ее для экстренной связи с центром управления?

Руслан присмотрелся к рисунку созвездий. Южный Крест. Получалось, МКС сейчас была над Южным полушарием. И – если судить по тому, как быстро смещались звезды, – станция вращалась. А значит, вскоре в пределах видимости должна появиться Земля. Когда же станция повернется к планете нужным боком и антенны УКВ-связи окажутся направлены к Земле, можно попробовать снова связаться с ЦУПом.

Снова надев маску, Руслан быстро вернулся в центральный модуль. Он торопился, однако, чтобы не потерять сознание: все же потратил несколько минут, чтобы открыть и запустить автономные литиевые патроны, поглощающие углекислый газ. Направил еще «живые» вентиляторы на свою рабочую зону, после чего стал снимать защитные щитки иллюминаторов на условном полу модуля.

Он успел. Когда Земля показалась в иллюминаторах, штатная УКВ-связь и любительская станция, были уже включены.

– ЦУП Европы, ответьте Международной космической станции.

Только шум.

– ЦУП, ответьте…

Взгляд упал на иллюминатор. И Руслан замолчал, потрясенный увиденным. В очередной раз.

За четыре месяца нахождения на орбите, он не раз наблюдал за родной планетой. С легкостью распознавал материки, моря, большие реки, крупные города. По заданию ЦУПов, да и для собственного удовольствия, они с Карлом сделали тысячи снимков поверхности.

Опытный взгляд безошибочно определил Средиземное море и итальянский «сапог», расчерченный белыми полосками облаков. Кое-где от поверхности исходило странное, едва различимое сияние, словно в небо с земли светили огромным прожектором, размером с небольшой город.

Но замер Руслан по другой причине: еще никогда ему не доводилось видеть Землю такблизко.

Ни о каких четырехстах пятидесяти километрах заданной орбиты, не могло быть и речи. А это означало… станция падала.

Как? Почему?!

Какой бы катаклизм ни приключился, сколько бы часов Руслан ни пробыл в отключке – именно часов, ведь у него даже щетина на щеках и подбородке не успела отрасти, – станция не могла так снизиться. На это потребовалось бы…

Он бросился в лабораторный модуль, где у него хранились резервные лэптопы. Нашел их быстро – да и куда им было деться!

Стал пробовать включать. Один, другой, третий… Ни один, даже огоньками не мигнул: аккумуляторы сдохли. Руслан поискал глазами лабораторный лэптоп, подключенный в разъем, на который шло питание от солнечных батарей. Ведь Солнце же не могло погаснуть!

Счистил с монитора ледяную корку и, с замиранием сердца, нажал кнопку включения. Он чувствовал, что это важно. Очень важно!

К неописуемой радости, компьютер заработал. Засветился зеленый огонек питания, мигнул оранжевый – обращение к жесткому диску. Запустилась операционная система.

Как только загрузка завершилась, Руслан коснулся тачпанели и направил курсор в нижний правый угол, где по обыкновению располагались часы и календарь.

Но едва он вызвал на экране окошко с датой, внутри лэптопа что-то резко затрещало, из-под клавиатуры посыпались искры, потянул сизый дым, и монитор погас.

Но было уже все равно. Взмахнув руками, Руслан отлетел к стене, схватился за поручень и уставился отрешенным взглядом перед собой.

Он успел разглядеть дату, показанную компьютером. Правда только месяц и год, но и этого хватило. Потому что, если верить машине, то сейчас август две тысячи сорок шестого года. То есть с момента, когда Карл вышел в открытый космос, а Руслан запустил программу обработки данных с исследовательского модуля, прошло тридцать с лишним лет.

* * *

В этот раз Руслан быстро оправился от шока. Сознание уже получило несколько «тренировочных» ударов, что помогло принять очередную новость более спокойно.

Тридцать лет…

Здравый смысл подсказывал: не могло пройти так много времени. Но все остальное твердило об обратном. Если принять за основу, что действительно минуло именно столько времени, тогда всё становилось на свои места: положение станции, ее обледенение, отсутствие электропитания на борту… Да вообще всё, кроме того факта, что такого не могло произойти. Ведь сам Руслан ничуть не изменился…

Он сразу принялся ощупывать свое лицо в поисках старческих морщин, осмотрел кожу на руках, даже волос на голове выдернул – не седой ли? Но лишь убедился в том, что и так знал: по всем ощущениям, его тело пребывало в том же самом состоянии, как и до потери сознания.

Захотелось выругаться.

Потом представил, что за тридцать лет стало с Карлом, находящимся в открытом космосе, и содрогнулся. Но почти сразу подумал: раз у него самого никаких заметных изменений в организме, то, может, и у коллеги все в порядке?

От подобных мысленных метаний вновь начала болеть голова.

Услышав глухой стук, Руслан вздрогнул. И сразу прислушался: не показалось ли?

Звук повторился, только определить, откуда он доносится, было непросто. Ясно одно – снаружи. Значит, Карл! Он все-таки жив!

Радости не было предела. Руслан оттолкнулся от стены и направился к шлюзу. Сейчас он поможет товарищу вернуться на станцию, а потом они вместе придумают, что делать дальше.

По пути нашел ящик с инструментами и достал из него отвертку. Подплыв к шлюзу, несколько раз ударил по люку. Прислушался. Стук раздался, но звучал по-прежнему глухо, из другого места, и явно не в ответ на его сигналы. Карл был не у шлюза.

Руслан снова обратился в слух и плыл от отсека к отсеку, следуя за звуком, пока не добрался до «Союза».

Он сам пристыковал корабль к станции четыре месяца… или тридцать лет назад. Потом они вместе с Карлом его законсервировали, и на нем же должны были вернуться на Землю по завершении экспедиции.

Громкий стук совсем рядом возвестил о том, что поиск увенчался успехом. Руслан открыл люк и забрался внутрь корабля. Сразу приник к левому иллюминатору, заиндевевшему, как и всё вокруг. Соскреб наледь и не смог сдержать возгласа:

– Карл!

Напарник был там. Он висел в пустоте, в зеркальном щитке его шлема отражался борт станции.

– Карл! Ты в порядке? – закричал Руслан, нажимая тангенту на гарнитуре. – Ответь мне! Прием!

Тишина.

Карл поднял руку.

«Принимать может, но передавать – нет», – мелькнула у Руслана мысль.

Товарищ коснулся своего шлема. Поднял и опустил противосолнечный щиток. Поднял снова, выждал, опустил… Точка, тире… Молодец Карл!

Азбука Морзе. Она не входила в базовую подготовку космонавтов, но увлечение в молодости радиоспортом не прошло даром. А за четыре месяца пребывания на станции Карл тоже успел ее выучить.

Общались на международном английском.

«Связи-нет-МКС-падает», – сообщил европеец.

Руслан использовал для передачи фонарик.

«Да-Давай-к-шлюзу», – помигал он.

«Не-смог-открыть-снаружи».

«Надену-скафандр-Открою-изнутри».

«Нет-воздуха».

«Возьму-баллоны-О-2-Успеем».

«Десатурацию-Не-успеешь».

«Иди-в-шлюз-время». – Руслан знал, что Карл прав и придется обойтись без насыщения крови кислородом, но был полон оптимизма.

Не получив ответа и видя, что товарищ все еще висит перед иллюминатором, он встревожился.

«Немедленно-к-шлюзу-Приказ».

«Не-успею-1-минута».

«Оставайся-там-Заберу-тебя».

«Нет-Погибнем-оба-Рад-был-работать-с-тобой».

– Нет! – воскликнул Руслан по-русски, спохватился и повторил морзянкой на английском: «Успеешь-получится».

«Возвращайся-Домой-Живи», – просигналил Карл.

Убрал руку от шлема, потянулся и отстегнул страховочный фал.

– Нет! – закричал Руслан. – Не делай этого, сукин ты сын!

В сердцах он хлопнул ладонью по иллюминатору, словно пытаясь отвесить товарищу пощечину, привести его в чувство, заставить бороться за свою жизнь. Сила инерции отбросила назад. Руслан тут же вернулся и приник к стеклу.

К горлу подступил ком. Недавняя радость сменилась горечью.

Карл медленно отдалялся от станции. Потом поднял руку в прощальном жесте.

– Зачем? Ну зачем… – бормотал Руслан, провожая его беспомощным взглядом. – Надо было попробовать!

Он прижал ладонь к стеклу иллюминатора в ответном жесте, не уверенный, увидит ли это Карл. Тот начал судорожно двигать руками и ногами.

Руслану самому показалось, что не хватает воздуха.

Вскоре товарищ перестал дергаться и медленно закувыркался в вакууме, уплывая прочь.

Подсознательно Руслан понимал, что Карл пожертвовал собой ради него. Ведь мог не подплывать к спускаемому аппарату, а остаться у шлюза. Но знал, что Руслан попытается его спасти во что бы то ни стало, и тогда, скорее всего, погибнут оба. Просчитал все, хренов математик!

А как бы Руслан повел себя на его месте? Наверное, поступил бы так же. Но сейчас он не мог перестать корить себя.

Все-таки надо было найти слова, убедить… Вместе бы справились.

Внутри все сжималось. От досады болезненно стиснуло грудь. И в этой тупой тянущей боли вдруг зародилась злость.

Карл сделал свой выбор! Решил, что для него лучше и правильно. Что же, значит так! Но Руслан не собирался сдаваться!

Отплыл от иллюминатора и осмотрелся.

«Возвращайся. Домой».

Переданные морзянкой слова, будто звучали в голове голосом товарища.

– И вернусь! – уверенно и зло проговорил Руслан.

Плавным, отточенным движением забрался в кресло. Еще раз окинул взглядом покрытые наледью приборы и решительно начал процедуру расконсервации.

Кораблю словно передалась его уверенность. Приборы включались один за другим: бортовой компьютер, пульты управления, системы жизнеобеспечения.

Руслан почему-то даже не удивился. Просто делал всё по бортовой инструкции – четко, спокойно, как на тренировке.

Взгляд упал на кресло справа, в котором лежала семидесятикилограммовая аккумуляторная батарея. С тех пор, как экипажи стали состоять из двух человек, для компенсации массово-инерционных характеристик, в корабле появился такой вот молчаливый пассажир. Но сейчас Руслан был один.

Он невольно посмотрел на левое кресло, где должен располагаться первый бортинженер.

– Карл, Карл…

Закусил губу почти до крови, потом резко выдохнул и выбрался из кресла. Вернулся в центральный отсек. В иллюминаторах появилась дневная сторона планеты, и Руслан вдруг увидел нечто, заставившее шевелиться волосы на затылке. По спине поползли мурашки.

То свечение, словно от гигантских прожекторов, которому он не придал вначале значения, пораженный близостью планеты… сейчас оно виднелось под другим углом и было на Земле повсюду. На суше, в океанах, вплоть до самого терминатора, от поверхности, пронзая атмосферу и тая в черноте космоса, тянулись светлые, поблескивающие тусклым золотом иглы. Хаотически расположенные, они делали планету похожей на дикобраза.

Почему-то не вызывало сомнений то, что необъяснимое свечение как-то связано с происходящим или же является последствием странного… катаклизма?

В голову пришла мысль, что неплохо бы зафиксировать увиденное. Ведь, если спутники не работали, то кроме него вряд ли у кого был подобный обзор.

Руслан направился к надирному иллюминатору. Фотоаппарат находился там же, но аккумулятор в нем давно сел. Зато в кармане куртки нашелся карандаш. А вот с бумагой возникли трудности: отсырела.

Тогда Руслан отломал монитор у лэптопа, отделил от него крышку и на внутренней, не покрытой наледью поверхности схематично набросал материки. Потом стал отмечать примерные точки свечения и подписывать по памяти названия мест, где они располагались.

Станция продолжала вращаться, и вскоре в иллюминаторе вновь виднелись только звезды. Пришло время найти компенсационный груз на место Карла.

Гибель товарища саднящей занозой засела в груди. Руслан не мог избавиться от тяжких мыслей. Все ли он сделал правильно, когда очнулся? Не было ли его вины в смерти Карла?

Он раз за разом прокручивал в голове все свои действия. Пытался представить, как можно было поступить по-другому, что предпринять, какие шаги пропустить, а какие совершить иначе? От самокопания стало тошно. И когда Руслан вытащил из отсека разряженную аккумуляторную батарею – замену Карлу, – нервы не выдержали и ругательства сорвались с губ.

– Да чтоб тебя, Карл! Чтоб тебя! Чтоб тебя!..

Через минуту он взял себя в руки. Прошлого не вернуть. Надо заниматься насущным.

На пути к «Союзу» Руслан бросил взгляд на открытые иллюминаторы. Земля вновь была видна. Но теперь станция пролетала над ночной стороной.

И вновь Руслан застыл. На планете было темно. Словно во всех городах сразу отрубили электричество. Только гигантские лучи тянулись к небу, при этом совершенно не распространяя вокруг себя свет. Из-за темноты Руслан не мог определить места их расположения, поэтому, прикинув, где на Земле сейчас была ночь, зарисовал еще более приблизительно, чем до этого.

Когда он смотрел на планету и на эти странные лучи, в груди возникло назойливое беспокойство, схожее с тем, что бывало у него, когда не получалось найти, казалось бы, очевидное решение какой-либо задачи. Только сейчас он ничего не решал, а ощущение все равно появлялось. Будто что-то упускал из вида. И чем дольше вглядывался в темнеющую поверхность планеты, тем сильнее становилось беспокойство. По опыту Руслан знал, что вскоре у него получится найти решение.

Он замер, постарался очистить сознание от всего лишнего, направить все мыслительные процессы на поиски ответа…

Резкое шипение, раздавшееся из динамиков, заставило вздрогнуть и броситься к радиостанции.

– Говорит МКС, – почти прокричал он в микрофон. – Меня кто-нибудь слышит?

Снова шипение. Потом – прерывистая фраза на незнакомом языке.

Руслан попробовал поговорить на английском, но в ответ доносился только шум помех. Через пару минут стихли и они. Подождав еще немного, Руслан вернулся к прежнему занятию: отбуксировал вторую батарею в спускаемый аппарат. Еще раз осмотрел все приборы: «Союз» был готов к выполнению своей задачи. Имелась только одна существенная проблема: отсутствовали данные для посадки. Обычно их отправляли напрямую с Земли по командной радиолинии, хотя можно было ввести и вручную при «глухих витках» – когда корабль находился вне зоны связи наземных измерительных пунктов. Главное – было бы что вводить! Оставалось надеяться на то, что в ЦУПе, наконец, проснется хоть кто-нибудь и сообразит, как связаться со станцией.

Неожиданно Руслан почувствовал, что жутко проголодался.

«Будто сто лет не ел», – пришла мысль, но он прогнал ее, не желая сейчас забивать голову неразрешимыми парадоксами.

Выбрался из «Союза» обратно на станцию, нашел упаковки с едой и напитками. Приплыл с ними в центральный отсек, устроился поблизости от радиостанции и поел. Не спеша, наслаждаясь вкусом и осознавая, что, возможно, это одна из последних его трапез.

Насытившись, Руслан плавал над условным полом и думал, что еще ему можно и нужно сделать? Но по телу разлилась расслабленность, голова соображала плохо, и он решил просто понаблюдать за планетой. Спать не хотелось, но и что-либо делать – тоже. И Руслан несколько часов пребывал в странной и непривычной бездеятельной прострации, чувствуя безмерную пустоту, как снаружи корабля, так и внутри себя.