Текст книги "Гончие Дзара (СИ)"

Автор книги: Роман Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 7 Скрытый лаз

Он не сказал ничего нового. Лишь то, о чем я и сам в глубине души догадывался, но не обращал должного внимания. Впрочем, знать наверняка и догадываться – совсем не одно и то же, а потому легкий ступор я все же словил. Пару мгновений просто глазел в никуда, пока слова Затворника укладывались в голове, резонируя с моими внутренними ощущениями, и ни о чем не думал.

– Понимаю, такую правду нелегко принять… – начал Затворник, но я жестом попросил его помолчать.

– Дело не в правде, – проговорил я мрачнее, чем собирался, но, по сути, в этот момент был честен, как никогда. Дело и в самом деле было вовсе не в правде и не в одной из точек зрения, с которой на нее можно было бы взглянуть. Проблема, если таковое слово в данном контексте вообще уместно, заключалась в умалчивании. Мысли начали вязнуть в вопросах.

Чего Аргус опасался, когда вместе с Измой принял решение молчать о Шуоте? Его испугала моя внезапная жизнеспособность, тогда как я по всем правилам должен был бы валяться расплющенным в лепешку под каким-нибудь камешком? Или он переживал, будто я не сумею держать себя в руках и стану бросаться на каждого встречного, словно какое-нибудь одичалое животное? Или же посчитал меня опасной нежитью, внезапно ожившим зомби, и потому так подозрительно вел себя по прибытии на Боиджию? Неужто испугался? А может просто боролся с естественным отвращением?

Я не заметил, как массивные ветви паата, на котором мы с Затворником находились, жалобно застонали. Мелкая листва и щепки посыпались с кроны, а расположившиеся поблизости килпассы возбужденно заерзали на местах и зароптали, так что даже наездникам-махди не удавалось их утихомирить.

– Попридержи-ка гофаев, Риши, – появившаяся в голосе Затворника осторожность, вывела меня из созерцательной задумчивости, отчего гигантское дерево тут же угомонилось.

Я огляделся и только теперь обратил внимание на то, что ихор, до этого момента пенившийся у моих ног, расползся едва ли не по всему паату. Темная с алыми вкраплениями дымка распространилась по стволу и ветвям, точно некая едкая дрянь, едва не захватив в свои объятья и прирученных пернатых змеев. От увиденного мне сделалось до того тошно, что следующие несколько секунд я просто ничего не мог сделать. Понадобилось здорово напрячься и привести ум в состояние покоя, прежде чем охватившая округу черно-красная мгла растворилась без остатка.

Однако сам этот поступок произвел впечатление на моих новых знакомцев. И судя по всему, на каждого по-своему. Махди переглянулись и что-то забормотали на своем. Надеюсь, не ругательства.

– Риши, слушай, если ты все еще сомневаешься в моих словах…

Я перевел взгляд на Затворника, чье выражение утратило какую бы то ни было беспечность. Сейчас он выглядел сосредоточеннее прежнего. И чуточку взволнованным.

– Не сомневаюсь, – ответил я и, кажется, сделал большую ошибку.

Едва слова сорвались с языка, настороженность Затворника мгновенно сменилась презрительной ухмылкой. Он протянул:

– А. Так тебя уязвило, что твой приятель-куат тебе об этом не сказал, да? Как интересно.

Я напрягся быстрее, чем он успел сопроводить свои слова многозначительным движением бровей. Дымное щупальце, выросшее из левой кисти, молниеносно обвилось вокруг его горла: немного сдавить – и шея сломается.

– На что это ты намекаешь?

Затворник тут же отступил, хотя страха не выказал:

– Спокойно. Я ни на что не намекаю. Лишь изумляюсь твоей неисправимой наивности. Серые стражи бывшими не бывают и доверять им не стоит.

– А я никому и не доверяю.

Однако Затворник не купился.

– Врешь! – заявил он. – Не надо быть элийром, чтобы понять ход твоих мыслей, Риши. Тебя уязвило, что серый страж не рассказал тебе правду. Ты близко к сердцу принял его прежние слова и поступки, счел его если не другом, то союзником и теперь недоумеваешь, отчего он умолчал о самом главном. Ничего не упустил?

Не в бровь, а в глаз, как говорится. Ихор у горла лейра развеялся.

– Он мог ее и не знать, – заметил я, по большей части лишь для того, чтобы отвадить мерзкий и насмешливый внутренний голосок. – Он мог решить, что я ранен и потому забрать на корабль. Ты твердишь о моей смерти, однако вот он я – вполне себе живой. Труп совсем не напоминаю, и Аргусу неоткуда было что-то подобное знать.

Затворник, к моему удивлению, согласно кивнул:

– Это правда. Ты и впрямь очень даже жив, однако… – он выдержал драматичную паузу, – тут есть кое-какая деталь, в корне меняющая дело. Ты, Риши, сейчас здесь, на Боиджии, в то время как твое прежнее тело превращается в песок на Шуоте.

– Что значит «прежнее»?

Меня, точно недоумка, одарили очередной снисходительной улыбочкой.

– С Тенями возможно все, дружище. Если ты помнишь принцип пробуждения способностей в потенциальном лейре, то можешь примерно представить себе и то, что произошло с тобой.

Влекомый любопытством, но в большей степени привычкой сыпать приобретенными знаниями о лейрах и Тенях, я сказал:

– Тот, кто желает открыться потоку Теней, должен пройти ритуал, с помощью которого его фактически доводят до состояния клинической смерти, а после приводят в себя. Сам испытуемый, при этом, меняется безвозвратно, как духовно, так и физически.

– Правильно, – широко улыбнулся Затворник и неожиданно пробормотал себе под нос: – Я, пожалуй, единственный лейр, кто избежал подобного ужаса. – Затем снова сверкнул глазами: – Но ты-то у нас случай особый. Мне кажется, твоя внутренняя мощь оказалась так велика, что после своей внезапной гибели, ты сам неосознанно создал себе другое, целиком состоящее из Теней тело.

От этого бреда у меня челюсть отвисла:

– Чего?

– Штука в том, что Исток не может обойтись без оболочки. Я полагаю, первое твое тело Гугса создал в качестве удобного футляра и одновременно усилителя резонансного взаимодействия с Тенями. Оно погибло, а привычка жить в домике осталась.

– Чего?!

Затворник всплеснул руками:

– Да что ты заладил-то со своим «чего»? Я говорю, что Исток не подвержен такой банальной слабости живых существ как смерть. Тело погибает, но сам дух, само воплощение Тени никуда исчезнуть не может. Некоторые природные процессы необратимы. И даже Исток обязан им подчиняться.

Откровенно говоря, слушать все это было больнее, чем узнать о своей безвременной кончине. И если последнее я хотя бы мог ощутить на уровне подсознания, то вот от всех остальных заявлений Затворника хотел просто выть во все горло. Что это за хрень?!

– Это чистейшей воды бред. Ахинея. Ничего более идиотского в жизни своей не слышал! – Меня распирало от возмущения. Сколько еще подобной чепухи придется выслушать, чтобы наконец разобраться в себе?!

– Ты так считаешь? А как же твое самоощущение? Неужто не чувствуешь разницы? Раны, которые сами собой затягиваются, сочащийся ихор? Из метафоричного образа воплощенной Тени ты, Риши, стал ею по факту. Ты погиб и возродился. Новым собой.

– Так не бывает. И так не должно быть, – заявил я с прежней пылкостью, но все слабеющей внутренней убежденностью. – Это все не сказка, а я – не мифический зверь.

Тон Затворник сделался снисходительным:

– Понимаю твое состояние, Риши, и, пожалуй, реагировал бы так же. Но, хочешь не хочешь, а тебе придется принять все как есть. Ты Исток, воплощенная Тень, самодостаточная и независимая от единого потока Теней. И хватит об этом. Я тебя сюда притащил не ради психотерапии.

И на том спасибо, хотел сказать я, но вместо этого, понукаемый стремительно рождавшимися в голове новыми идеями, спросил:

– Ты сказал, что попросишь об услуге взамен на помощь. Однако, судя по твоим же словам, помощь мне теперь не особенно нужна. Если я и впрямь… умер, – произносить это слово было до того неловко, что голос дрогнул, – а затем возродился свободным, то значит не могу и уничтожить поток. Ты сам это сказал: «угроза миновала». Ты никоим образом не посодействовал этому, а значит ни о какой ответной услуге и речи быть не может. Или я не прав?

Новую улыбку Затворника словами описать было невозможно. Он вроде и раздосадовался столь нелепому попаданию впросак, однако при этом остался чрезвычайно доволен тем, как я его подловил. Странный тип, ну правда.

– А разве сама информация, что я дал тебе, ничего не стоит? – хитро прищурился он.

На что я пожал плечами:

– А что она меняет-то? Узнай я обо всем раньше или позже – разницы никакой. Теням все равно больше ничто не угрожает.

– Лихо соображаешь, пацан. Хотя далеко не во всем прав.

– И как это понимать?

Продемонстрировав мне все свои тридцать два зуба, Затворник охотно объяснился:

– По правде, здесь и кроется суть услуги, о которой я собирался тебя просить. Если ты знаком с историей Боиджии, то должен знать о том, для чего вообще юхани ее создали.

Осторожно кивнув, я сказал:

– Что-то вроде хранилища, где они припрятали все свои тайные знания, перед тем как развоплотиться и стать Тенями. – Помолчав немного, я добавил: – На мой вкус, весьма недальновидный поступок. Если верить Аверре, юхани создали слишком много опасных вещей. По-настоящему опасных. Разумней было бы их уничтожить с концом, а не прятать. Оставив даже самый ничтожный шанс на то, что эти артефакты могут быть найдены, они подвергли всю Галактику опасности.

– Насколько же ты неромантичен, – пропел Затворник.

Моим ответом на это был долгий и многозначительный взгляд.

– Ладно, – тут же отступился он, – понимаю тебя. Когда столь плотно работаешь с Тенями, о романтике думать некогда.

– Не сочти за грубость, но мне кажется, что у тебя, от чрезмерного затворничества крыша немного поехала.

Тот даже отпираться не стал, лишь снова широко ухмыльнулся:

– Есть такое. Чуть-чуть. Но я с этим борюсь. Как и с тем, что обнаружил недавно тут, в лесу.

– Может скажешь уже, что это?

– В том-то и дело, что я сам не знаю. Потому и хочу привлечь тебя, чтобы выяснить.

– И что я должен сделать?

– Как можно больше ихора!

Первым порывом было спросить, для чего, однако в голове всплыла еще одна (да-да!) любопытная мысль, которую я и решил озвучить:

– Рассчитываешь, что он укажет путь?

Затворник оказался впечатлен и этой догадкой:

– Тень куда сообразительней, чем прикидывается. И часто ты строишь из себя незнайку?

– По случаю, – поскромничал я. – И я не строю. Чаще всего я и впрямь мало что понимаю.

– Верю с охотой, – саркастично отозвался Затворник. – И ты прав – да, теневой ихор действительно по-особому реагирует на следы юхани. Как компас, фактически.

Поскольку не он один мог строить из себя саркастичного выродка, я елейным голоском поинтересовался:

– Как ты можешь знать об этом, если, по собственным же словам, никогда ихор не создавал?

Судя по выражению его лица, Затворнику мой подход понравился.

– Ну, у меня было множество предметов для наблюдения, – заявил он. – Да и сам я не дурак, положим. Ты вон тоже сообразил весьма быстро, хотя сомневаюсь, что на долгий опыт опирался.

Что ж, это было справедливое замечание. И поскольку, ходить вокруг да около я был не любитель, сразу же перешел к главному:

– С чего нам начать?

– Для начала сделай то, что у тебя лучше всего выходит: разозлись.

Вопреки его напутствию я собирался, как водится, засыпать Затворника очередной порцией вопросов, но тут в кармане негромко завибрировал коммуникатор. Выданный мне Измой на непредвиденный случай, он умудрился напрочь вылететь из мой головы. Так что, когда тихий зуммер заиграл, все, кто в тот момент находились поблизости, насторожились, вытаращившись на меня, будто на сумасшедшего с гранатой.

Вынув коммуникатор из кармана, я без особого, впрочем, рвения нажал кнопку «принять».

Из динамика донесся раздраженный старческий голос:

– Мастер Риши, где вы?

Возмущение Измы заставило меня немного растеряться, однако ответить что-то было необходимо, так что я ляпнул первое, что на ум пришло:

– Гуляю. – И не ложь, и не правда.

Повисла продолжительная пауза.

– Г-гуляете? Что это значит?!

Бросив мимолетный взгляд в сторону Затворника, насмешливо выгнувшего бровь и вслушивавшегося в разговор с особым тщанием, я закатил глаза и бросил в микрофон:

– Изма, вам объяснить значение слова?

– Не нужно. – Фырканье мекта было столь громким, что, казалось, могло шевелить листву на паате. – Я зашел навестить вас, но не застал. Почему вы ушли, никого не предупредив?!

Он меня еще и отчитывать будет? Темные клубы ихора сами собой начали сгущаться вокруг.

– А разве я заключенный?

Новая пауза. Но уже короче первой.

– Разумеется, нет. Однако напомню, что вас настойчиво просили не покидать пределы замка, а я прекрасно слышу, что вы находитесь вне его стен. Вы на улице? Вам бы не помешало с большим уважением относиться к тем, кто вас приютил.

Стало не то, чтобы неловко, скорей напряженно. В мысли начало закрадываться подозрение, что…

– Изма, это вы потеряли меня или Аргус?

– Хозяин все еще… занят и не знает, что вы гуляете.

Бесшумно выдохнув, я ответил:

– Буду признателен, Изма, если он об этом и не узнает.

– Но, мастер Риши!

– Изма, вам не о чем беспокоиться, – твердо проговорил я под одобрительный кивок Затворника. – Со мной все хорошо. Я вернусь достаточно быстро. Как только завершу одно небольшое дельце…

– Вы ведь понимаете, что будет, если хозяин об этом все-таки узнает?

Вспомнив далеко не самый теплый разговор у бассейна, я сказал:

– Как-нибудь переживет. – И без малейших колебаний отключил связь, чтобы тут же столкнуться с вялыми аплодисментами Затворника:

– Да здравствует самостоятельность! Мои поздравления, герой.

– Заткнись, – беззлобно бросил я в ответ, спрятал коммуникатор обратно в карман и покосился на одного из килпассов, беззаботно клацающего челюстями в попытках поймать хоть одну из снующих меж листвы красноперых пичуг. – Полагаю, мы отправимся в путь верхом?

– Точно, – кивнул Затворник. – Только отдельного зверя я тебе не выделю. Полетишь с одним из махди. Не против, надеюсь?

– Ничуть.

Приблизившись к пернатому ящеру, я подумал было наладить с ним ментальный контакт, однако, восседавший верхом на килпассе абориген лишь отрицательно качнул головой и просто протянул мне жилистую руку. Не церемонясь особо, я оперся о его ладонь и, оттолкнувшись от ветки, вскочил в седло позади наездника.

– Держись крепче, Риши, – посоветовал Затворник.

– Знаю, – бросил я в ответ, а в следующую секунду, когда понукаемый махди килпасс резко соскочил с ветки вниз, едва не вывалился из седла. От очередного падения меня уберег инстинкт, заставивший вцепиться в аборигена, точно в родную мать. Тот что-то пробормотал под нос на своем наречии, после чего расхохотался. Причиной такого веселья, надо полагать, оказалась моя неуклюжесть, однако я не стал зацикливаться на этом и, пока мы проносились под очередной раскидистой кроной, выискивал взглядом Затворника.

– Не вертись! – послышался с боку его окрик.

– А что мне еще остается? – спросил я в ответ, стараясь перекричать стоящий в ушах шум. Скорость, которую развивали килпассы оказалась просто запредельной и, если бы не некоторая боязнь высоты, я, быть может, получил бы от полета подлинное удовольствие. А так оставалось лишь крепко держаться за аборигена и по возможности наслаждаться видами ночного леса. Ибо посмотреть здесь действительно было на что.

Если днем Великий боиджийский лес радовал глаз всеми оттенками зеленого, то с наступлением темного времени суток, под сенью листвы раскрывалась его подлинная красота. Люминесцентные цветы и лишайники, покрывшие собой едва ли не всю нижнюю часть паатов и заливавшие округу голубовато-сиреневым светом, придавали этому месту особое полумистическое очарование. И это невзирая на огромное количество ночных хищников, выбиравшихся из своих укрытий на охоту. Пролетая над чудесным лесом на огромной скорости, я все же успевал ухватить краем глаза стебли живых лиан, в немой просьбе тянувшихся к нам с объятьями. К счастью, наездник, управлявший пернатым ящером, оказался достаточно опытен, чтобы миновать их хищные сети. Чего, увы, нельзя было сказать о других несчастных зверях, чьи высушенные останки навечно остались болтаться, запутавшись в ловчих стеблях, будто в паутине.

Вдруг мой наездник проговорил практически на чистом риоммском:

– Если навернешься в такую ловушку, я тебя оттуда доставать не полезу.

Я понял, что это было очередное предупреждение, чтобы я не слишком разевал рот по сторонам. Но, конечно же, не сдержал собственное изумление.

– Он что, вас всех нашему языку обучил? – спросил я, имея в виду Затворника.

На что абориген, громко фыркнув, отозвался чуть ли не с возмущением:

– Не такие уж мы и дикие. Сами многое знаем.

В этот раз, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, я решил смолчать. И правильно, честно говоря, сделал. Мне практически ничего не было известно о махди, а играть с судьбой как-то не слишком хотелось. И без того вся эта поездочка напоминала какой-то сюрреал.

Я полагал, что мы полетим над лесной опушкой, чем значительно сократим время полета, однако ошибся. Затворник по каким-то причинам этого не хотел. То ли опасался быть запеленгованным с крейсера Риомма, то ли чего еще, правды от него добиться мне так и не удалось.

Мы преодолели по воздуху под кронами еще несколько километров, прежде чем Затворник дал сигнал на снижение. И вот что удивительно: за все время полета, продлившегося не многим более получаса, он ни разу не попросил меня как-то задействовать ихор. Необычно, учитывая его слова о том, что ему неизвестно, где спрятан искомый артефакт юхани.

– Ты же сказал, что не знаешь, где искать место, – напомнил я, когда вся группа спикировала на один из старых мертвых паатов, насквозь проросший светящимися растениями-паразитами. Под стволом паата, дико изгибавшегося над почвой, образовалось нечто вроде прогалины, куда по неведомой причине ни одно растение не осмеливалось запустить свои корни и побеги. Даже сам паат, казалось, избегал этого места, что определенно не могло быть простым совпадением.

– Я сказал, что не знаю, что искать, – ухмыльнулся тот по-идиотски, спрыгнув со своего зверя на толстую ветку. – Остальное ты сам додумал.

Я молча закатил глаза, понимая, что спорить тут бесполезно.

– Итак, что я должен сделать?

– Заставь ихор разлиться по прогалине. Посмотрим, как он среагирует на это место.

– Почему ты вообще решил, что это именно то самое место?

Прежде, чем дать ответ, Затворник долго и пристально вглядывался мне в глаза, затем его лицо осветила очередная улыбка и он проговорил:

– Я же говорил: есть кое-какой опыт.

Что бы это значило? Уточнять я, конечно же, не стал. Да и к чему? Все равно наболтает какой-нибудь невероятной чепухи, от которой голова только распухнет. Я уже давно постановил, что этому своенравному балагуру на слово лучше не верить. Лжи в нем, быть может, и не ощущалось, а вот недомолвок – устанешь считать. Не будь мне самому все это страшно интересно, ноги бы мы моей в этом лесу не оказалось.

– А у тебя неплохо выходит! – воскликнул вдруг Затворник.

Вынырнув из омута собственных мыслей, я обратил внимание на густое багрово-черное облако, сочившееся из моих пор и стремительно убегавшее к широкой и темной поляне внизу.

– О! Похоже, я был прав, а?! – Казалось, еще немного и лицо Затворника лопнет от переполнявшего его самодовольства. В сердцах он даже по-братски шлепнул одного из аборигенов по плечу. Тот, как загипнотизированный наблюдая за поведением ихора, даже не шелохнулся. – Риши, прибавь-ка!

– Я тебе что, дойное животное?

– Ой, не надо! – он тут же скривился. – Чего тебе стоит? Говоришь так, будто собственную кровь сцеживаешь.

– Откуда тебе знать, что это не так?

Вопрос казался из разряда риторических, и сам Затворник это прекрасно понимал, хотя не отказался от очередной загадочной ухмылочки, намекавшей, что я опять чего-то не понимаю.

– Нет, Риши, даже не будь ты Истоком, знакомство с тобой все равно стоило бы ценить. Ты умудряешься сочетать в себе несочетаемое, отчего выходит ну просто адская смесь!

Если это был комплимент, то чересчур завуалированный. Настолько, что я не разобрался, стоило ли мне на него обижаться. Решив, в конце концов, не тратить время, я также соскочил с килпасса и продолжил концентрироваться на ихоре, который странными концентрическими кругами сгущался над прогалиной.

Спустя несколько мгновений до моих ушей донесся едва-заметный шум, похожий на чей-то зловещий шепот. На всякий случай глянув на своих спутников, я понял, что не один его слышу. Пернатые ящеры выглядели взволнованными, их цветастые хохолки то и дело тревожно поднимались и опадали. Махди переглядывались и пытались успокоить животных. Сам лес вокруг, казалось, недовольно зароптал.

– Весьма зловеще, не находишь? – осведомился Затворник, подмигнув мне.

«Клоун», – мысленно постановил я и вновь сосредоточился на поведении ихора, который так и тянуло к земле.

– Что дальше?

– Наблюдай.

Проще некуда. Я обратно вперился в темные круги, заполнившие прогалину, и спустя какое-то время начал замечать, что концентрический рисунок слегка изменился. В самих изображениях окружности стали появляться пробелы, а там, где ихор плотнее всего собирался, в самой почве проявлялись едва-заметные глазу углубления. Махди, наблюдавшие за этим действом с почтительного расстояния, заволновались и повскакивали обратно в седла.

Глянув на Затворника, я спросил:

– Чего это они?

– Думаешь, старые привычки легко перебороть? С молоком матери они впитали, что Тени – это зло в чистейшем его проявлении. Так что удивляться здесь особо нечему.

Я и не стал. Какая мне разница, чего они себе там навыдумывали? Я вновь вернулся вниманием к прогалине и на этот раз обнаружил, что рисунок сделался еще более заметным. Словно ихор был красками, которыми залили невидимые ранее рамки. С каждым следующим мгновением узор становился все отчетливей и все больше углублялся в почву. В момент, когда он стал виден достаточно, чтобы легко можно было определить схематичное изображение звездной карты или чего-то сильно на нее похожего, прогалина взяла, да и обрушилась внутрь себя, открыв нечто, вроде широкой норы для прохода. А уж куда, мне пока было неведомо.

– Ой, смотри-ка, я был прав, – просиял Затворник. – В который раз. А ты, Риши, ну просто волшебник!

Задумавшись на секунду, а не послать ли его куда подальше вместе с этими закидонами, я все же решил промолчать. Даже если не брать в расчет мою природную любознательность, с которой в принципе тягаться было непросто, я слишком далеко зашел, чтобы вот так бросать все на середине пути, а посему с ворчанием:

– Снова подземелья, – бесстрашно шагнул в нору.