Текст книги "Гончие Дзара (СИ)"
Автор книги: Роман Титов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 11 Гончая
Услышав знакомый голос, я на мгновение растерялся, но тут же вспомнив про упершийся под ребра бластер, перевел взгляд на хозяина оружия и спросил:
– Я не справился?
Ухмылявшийся во всю ширь сержант качнул головой:
– Наоборот. Даже лучше, чем я ожидал. Хотя, это еще не конец.
Я нахмурился:
– В каком смысле?
На что он лишь мотнул головой.
– Может для начала все-таки познакомимся как следует?
Я оглядел толпу, не обращавшую на нас двоих ни малейшего внимания и по-прежнему скандирующую требование к риоммцам убираться с Боиджии.
– Момент мне кажется не очень подходящим.
Но сержант не переставал скалиться. Казалось, вся эта толкотня и шум его вообще не заботили. Только я.
– Ну другого-то уже не будет. Впрочем, твое имя мне известно, Риши Динальт. А вот ты обо мне слышал едва ли. Я – Джерик Т’анн.
– Вы правы – не слышал.
– Жаль. Я ожидал, что твой друг будет с тобой пооткровенней.
– Друг? Это который?
Он усмехнулся и со значением шепнул:
– Убийственный.
Аргус, тут же сообразил я, хоть вслух и не сказал, вместо этого внимательней вгляделся в лицо сержанта.
Там, в подворотне было недостаточно светло, чтобы приметить детали, но на площади, отлично освещенной фонарями, в глаза бросалась его неестественная, почти синюшная бледность. И горящие гипнотическим энтузиазмом серые глаза…
– Кто вы такой, Джерик Т’анн?
– Не волнуйся. Скоро узнаешь. А теперь, не мог бы ты вернуться к фонтану? К тому самому, откуда вещает этот бородатый болван. Хочу, чтобы было виднее.
– Виднее что?
– Как я тебя казню.
Я споткнулся на ровном месте, однако крепкая рука не дала мне растянуться на брусчатке. Резко оглянувшись, я уставился на сержанта, пытаясь удостовериться, что все верно расслышал.
– У-у-у, как глазки-то выпучил! – хихикнул тот. – Не стоит. Не поможет. Ты же не думал, что куаты оставят тебя и предателя-Аргуса в покое, а? Ну-ну, не дергайся, а то палец ненароком может соскользнуть и привет – получится не так показательно.
Слушая его, я все никак не мог решить, что должен испытывать. Я разрывался между желанием умчаться в ужасе и расхохотаться. Этот Джерик Т’анн, неважно был он куатом или нет, кажется, слишком много о себе возомнил. И ладно бы просто попытался прикончить, как любой адекватный последователь Шиан И, так он заговорил о какой-то там казни. Ну, серьезно. Кто на это вообще может купиться?
– Раз вы знаете, кто я, то должны знать и что я могу тут устроить, – наконец сказал я. Спокойно, насколько мог.
Реакция сержанта немного выбила меня из колеи. Он заржал. Да так, что на мгновение у меня даже ухо заложило.
Когда приступ необузданного веселья миновал, он проговорил:
– Так ведь мне того и надо, дуралей. Я хочу, чтобы ты вышел из себя и чтобы показал всем этим… людям, что ты такое, что ты за существо.
– Зачем?
– А ты не понял? Нужно, чтобы они своими глазами увидели, как хитроумна и опасна Тень.
– И как только Риомму под силу их защитить?
– Соображаешь. Сейчас они в ярости и требуют, чтобы мы убрались, но вот появляется страшное чудище, устраивает небольшой тарарам с парочкой жертв – и теперь им уже не обойтись без защиты Империи и Ордена куатов.
– И вам не жалко тех, кто может случайно пострадать?
Он равнодушно пожал плечами:
– На войне как на войне – жертвы среди мирного населения неизбежны. Тем более, когда на кону стоит так много.
– Какой Риомму прок от Боиджии?
– Ну ты палку-то не перегибай. Даже в том, чтобы прикидываться дураком нужна мера. У этой планеты много любопытных секретов, и тебе об этом хорошо известно, парень. Здесь есть нечто, интересующее нашего Старейшину, но прежде, чем приступить к поискам, нужно избавиться от парочки препятствий. Смекаешь, о ком я?
– Обо мне и Аргусе?
– Точно. А теперь давай-ка выйдем на самое видное место и сделаем все, как положено. Красиво и драматично.
С этими словами он подтолкнул меня обратно к фонтану, где сотрясавший воздух бородатый оратор едва ли не бился в припадке. По крайней мере, по-другому воспринимать его странные телодвижения у меня не получалось. В ушах шумело и может поэтому я больше не слышал ни слова из того, что он вещал. Проталкиваясь в толпе, которая, в отличие от оцепивших площадь риоммцев, не желала замечать, что творится у нее под носом, я пытался продумать варианты бегства. Естественно, что применение грубой силы я не рассматривал. Еще я также не мог не думать о том, что Аргусу о ловушке неизвестно и что, вернувшись после обыска руин, он может оказаться в самом ее эпицентре. И все благодаря тому, что я не сумел исполнить его простую просьбу и, как водится, вляпался в дерьмо по самые уши.
Продвижение сквозь толпу казалось мне натуральным шествием на эшафот. И пускай я никогда прежде не подвергался общественным наказаниям и даже сторонним наблюдателем не был, цеплявшиеся друг за друга ноги как будто бы знали все сами.
– Давай же, пошевеливайся! Не будем тратить на это все утро.
Я оглянулся через плечо и наградил сержанта презрительным взглядом.
А тот только подмигнул.
– Я знаю, не всегда приятно делать так, как говорят другие, но тут уж иначе никак.
Проглотив его ехидную ремарку и припомнив все меры предосторожности, которыми Аргус озаботился по прибытии сюда, я не удержался от вопроса:
– Как вы узнали, что мы с серым стражем на Боиджии?
Успев отвернуться, я не увидел, но почувствовал, как изменилось сержантское лицо.
– Не называй его серым стражем, – мрачно проговорил он.
– Иначе – что? – тут же фыркнул я. – Убьете меня?
Давление бластера, упиравшегося мне в поясницу, значительно усилилось.
– Эй, не нарывайся, – предупредил сержант. – Думаешь, так хорошо знаешь своего дружка-беглеца?
Пришлось отпарировать:
– Я знаю о нем все, что мне нужно знать.
– Ну-ну, – хохотнул сержант, похоже, вернув себе прежнее приподнятое расположение духа. – Многие так говорили. Пока им не пришлось убедиться в обратном. Этот предатель не знает что такое привязанность. Любого толка. И всегда действует лишь руководствуясь собственными интересами. Он непредсказуем и трусоват.
Настал мой черед усмехаться.
– Аргус может быть каким угодно, но вот трусом его точно не назвать.
– Всякому есть чего бояться. Предатель не исключение.
Тут уж я не выдержал.
– Хватит называть его предателем! Он дважды спасал мне жизнь, тогда как мог просто бросить на съедение китхам.
– Лишь потому, что ему так было выгодно.
– И в чем же была выгода? – резко выпалил я.
Сержант повеселел.
– Перед смертью не надышишься? Так и тянет посплетничать?
– Я вовсе не собираюсь умирать, – со всей уверенностью возразил я.
– Нет, – согласно закивал сержант. – И я это знаю. Но твои планы это одно, а наши – другое. Как показали последние события, от тебя больше проблем, чем толку. Так что, давай, сделай напоследок хоть что-нибудь хорошее – покажи, какой ты страшный серый кат-волк.
– Кто?!
– Неважно. Начинай пугать народ. – А дальше он просто направил бластер мне в ноги и без предисловий выстрелил.
В таком гвалте и суматохе, что царили на площади, никто, разумеется, не услышал звук выстрела, а вот короткую плазменную вспышку заметили многие. Как и острый запах озона. Те из горожан, что толклись в непосредственной близости с изумленными вскриками отскочили в разные стороны, вытаращившись на нас с сержантом, чем и начали привлекать все больше внимания.
– Что это такое?!
– Выстрел, нет?!
– Где?
– Да тут, под самым носом! Прям тут!
– Лейр его знает. А где Ладдик? Кто-нибудь видел Ладдика?
– Не знаю. Под ногами где-то только что шнырял.
Единственное, к чему я по-настоящему был готов в тот момент – это боль. Насколько, конечно, возможно в случае, когда в тебя стреляют без предупреждения.
Едва только заметив, что бластер сержанта качнулся вниз, я, предчувствуя момент самого выстрела, крепко зажмурился и сжал челюсти в нелепой надежде, что в итоге будет не так болезненно.
Я просчитался по всем фронтам.
Во-первых, потому что больно все же было. И еще как! А во-вторых, – потому что не от выстрела. Боль оказалась следствием совсем иных причин, с бластерами связанных лишь косвенно.
Сообразив, что что-то здесь не так, я открыл глаза.
Сержант стоял все в той же позе – в метре позади меня с опущенной под углом рукой и бластером, в ней зажатом. Дуло бластера слегка дымилось. Лицо самого же сержанта, сменившее тон бледности на почти синюшный, при этом выражало только одну эмоцию – неверие собственным глазам.
Это его выражение ни о чем мне не сказало. Пока я не опустил взгляд.
Проследив траекторию выстрела до места в каменной кладке, где по идее должно было появиться обугленное пятно (раз по ногам мне он все-таки не попал), я увидел небольшой тряпичный сверток и маленькую ручку, безжизненно торчащую из него. В самом центре свертка виднелось черное и источающее едкий дымок отверстие.
Я застыл. Что-то темное и очень неприятное медленно зашевелилось внутри меня. Предчувствие или страх? А может, как обычно, все вместе?
Несмотря на немалое количество народа, собравшегося на площади, никакой давки не было. Рассредоточившись и разбившись на отдельные группки, жители Мероэ либо внимали речам все того же бородатого крикуна на фонтане, либо бросали гневные лозунги в лицо все еще умудрявшимся сохранять хладнокровие риоммцам, либо просто переговаривались между собой и ждали, чем все закончится. Поэтому никто не стал долго задаваться вопросом, что за всполох только что промелькнул и исчез. Как никто не стал и обращать внимания на странного парня в перепачканной грязью одежде, присевшего над неподвижным маленьким свертком, разве что некоего Ладдика еще пару раз окликнули, да и то безрезультатно.
Я не видел, но все равно с большой уверенностью мог сказать, что сержант ни на миллиметр не сдвинулся с места. Оружие его все еще оставалось направленным в пол, лицо же – чуть менее изумленным. Я не касался Теней, но все равно каким-то образом будто бы ощущал каждую из эмоций, разрывавших его внутренний покой в тот момент. Мы оба прекрасно понимали, что он только что натворил.
Дрожащими руками перевернув сверток, я, несмотря на моральную готовность, не сумел сдержать глухой всхлип, вырвавшийся из легких.
Глазки крошечного негуманоида все еще оставались открытыми, хотя жизни в них давно уже не было. Из краешка похожего на птичий клювик рта стекала зеленоватая кровь, а некогда цепкие ручки и ножки безвольно колыхались при каждом моем касании. Прежде мне не доводилось встречать представителей подобной расы и я понятия не имел, чей труп держал на руках – взрослого или же ребенка. И все же не мог не почувствовать ужас от того, как нелепо все получилось.
Не зная, что делать, я растерянно огляделся по сторонам, в надежде, что хоть кто-то и хоть чем-то поможет. Но большинство по-прежнему оставалось сосредоточенным на своих собственных разговорах, вместо того, чтобы глазеть по сторонам. Одна только сбившаяся с ног в поисках Ладдика женщина не прекращала выкрикивать одно и то же имя.
Я открыл рот, собираясь крикнуть ей, что Ладдик здесь, но не успел даже пикнуть, как в труп малыша прилетел еще один плазменный заряд. Тот подпрыгнул как кукла и, перевернувшись в воздухе, снова упал мне на руки с неестественно переплетенными конечностями. Я и сам почти подпрыгнул, но тельце не выпустил, лишь уперся взглядом в сержанта, готового, судя по непреклонности на квадратном лице, довести задуманное до конца.
На второй выстрел внимания обратило гораздо больше народу. Заохав и завозившись, кое-кто оглядывал площадь, похоже, выискивая первые признаки столкновений с риоммцами. И только пара самых внимательных вслух изумлялись, почему кто-то находит уместным расположиться посреди площади на коленях да еще и с ребенком на руках.
Суматоха, центром которой я вдруг образовался, начала понемногу набирать обороты. Все меньше народу уже вслушивались в ту чушь, что им пытался втолковать бородатый, и все больше заинтересовывались тем, что делал я.
Я же, стараясь не обращать внимания на посторонние шумы, продолжал неотрывно смотреть на сержанта и, в особенности, – на его самоуверенную ухмылку. Последняя, казалось, так и кричала о том, что он бы и десяток малышей уложил, если б то помогло достичь цели.
Тут, вероятно, сержанта следовало поздравить с успехом, поскольку то, к чему он так стремился, а именно – вывести меня из себя, наконец случилось.
Я и сам не заметил, как вокруг образовалось пустое пространство. Те, кто находился ближе ко мне, будто невидимой метлой гонимые, в едином порыве расступились в стороны и, точно дикие, стали недоуменно и испугано куда-то тыкать пальцем. Даже не глядя на то, что ввело их в испуг, я уже понял, в чем дело.
Виной всему оказался ихор, стелившийся по мостовой тонким красновато-черным облаком.
– Это еще что за нечисть? – вопросы, подобные этому, сыпались буквально отовсюду. – Что за черная мерзость?
Я не стал и пытаться на них отвечать, все еще сосредоточенно и даже с толикой удовольствия наблюдая за тем, как одна эмоция на лице бравого сержанта сменяется другой. От прежней самоуверенности там не осталось и следа, но зато появились: сперва – недоумение, а следом – почти самый настоящий страх. Не ужас, нет. Но нечто, настолько близкое к нему, что я немного даже удивился, как человек, весьма близко касавшийся тематики Теней и, даже жаждавший непосредственной встречи с ними, мог показать подобные почти постыдные для любого серого стража эмоции.
Прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел-таки взять себя в руки, а на лице вновь заиграла прежняя полуулыбка.
– Приятно быть правым. Не так ли, Тень?
Эти слова эхом разлетелись по площади, моментально прогрузив ее всю в гробовое молчание. Только испуганный шепот, холодным сквозняком пронесся между жителями, заставив их повторять: «Тень? Не может быть! Тень. Как? Откуда?! Тень!».
Я все еще не обращал на них внимания, по-прежнему глядя только на сержанта, пока яростный выкрик не хлестнул меня по ушам:
– Что ты сделал с моим ребенком?!
Резко оглянувшись на голос, я увидел женщину, той же расы, что и мертвый малыш, стремительно проталкивавшуюся через толпу в мою сторону. Ее глаза пылали той первозданной яростью, что встречается только у матерей, готовых убивать за свое чадо.
Быстро вскочив на ноги, я машинально ответил:
– Это не я! – Будто это могло подействовать.
– Что ты сделал с мои ребенком, чудовище?! – Весьма крупного сложения, она была одета в подобие хитона с капюшоном, наброшенным на голову и слегка скрадывавшим размер клювовидного рта.
Я ждал, что она набросится на меня с кулаками и, честно говоря, не был уверен, что после смог бы уползти с площади живым. Однако остановиться ее вынудил круг ихора, все еще клубящийся у моих ног.
Разглядев на моих руках безжизненное тельце, женщина разразилась горестным воплем и рухнула на колени, заливаясь слезами.
Не зная, как быть, я лишь молча протянул ей маленький трупик.
– Мне очень-очень жаль. Но это правда не я.
– Убийца! – крикнули из толпы. – Убийца!!!
Мгновенно сообразив, что никто не услышит моих слов, даже если я буду орать их во всю глотку, я позволил давящейся рыданиями матери выхватить у меня тельце.
Согнувшись над ним, она, захлебываясь в слезах, неустанно шептала одно только имя:
– Ладдик, мой Ладдик!
Душераздирающее зрелище довело и без того взвинченную толпу до предела. Даже не слушая злобные выкрики, которые начали раздаваться все чаще и со всех сторон, я ощутил нарастающие волны ненависти, которые то и дело окатывали меня своей едкой аурой.
– И вы по-прежнему считаете, что риоммцы вам врут? – совершенно неожиданно выкрикнул сержант в толпу, привлекая всеобщее внимание. – Тогда посмотрите на это создание. Вот так и выглядит то, что уничтожило несколько поселений. Во плоти.
От столь наглой и неприкрытой лжи, у меня не нашлось слов, чтоб возразить. Оставалось только слушать и гадать, не было ли и это показательное убийство запланированным с самого начала.
– Этот по фамилии Динальт явился сюда не один, – продолжил сержант, удивив своим ораторским талантом. – У зла всегда доставало приспешников. Но прежде всем им хватало ума держаться в тени. Теперь же – взгляните сами! – они явились сюда, на Боиджию, мир, который прославился в давних войнах с нечистью, и даже не пытаются скрываться. Или вы думаете, эта симпатичная мордашка, тут только любопытства ради?
С каждым его словом жители Мероэ с осторожностью, будто боялись, что наброшусь, отступали все дальше, а вот риоммцы – наоборот, постепенно смыкали вокруг меня кольцо.
Сил сдерживаться больше не было и я выпалил, громко, насколько мог:
– Не я пристрелил ребенка!
– Кого это теперь волнует? – хохотнул сержант. – Оглянись! В их глазах ты монстр. Источающее скверну, красноглазое чудовище. Большего и не надо.
Как он и советовал, я оглянулся – простой поворот головы в сторону, который тем не менее спровоцировал всех, кто был на площади, испуганно вздрогнуть. Стало очевидным, что сержант прав и слушать меня никто уже не будет. Разум собравшихся оказался поглощен суеверным ужасом перед древними сказками и до реального положения вещей никому не было дела. Прежде здесь любили посплетничать насчет некоего таинственного Истока, носящегося между звезд, хоть толком и не понимали, о чем говорят. Теперь же, после всего, что случилось, предмет этих сплетен наконец-то обрел лицо. Конкретное лицо, на которое можно свободно персонифицировать всю накопившуюся к лейрам или Риомму ненависть.
– Ну раз так…
Вдруг что-то твердое и увесистое прилетело мне в висок, отскочило, звонко ударилось о брусчатку и откатилось в сторону. Я вскрикнул, схватившись за место ушиба. Казалось, что внутри черепа взорвалась петарда. Искры на какое-то мгновение затуманили зрение, уши заложило непроходимым внутренним звоном, а сама голова, казалось, лишь чудом удерживается от того, чтобы не развалиться на части. Со всех сторон раздалось быстрое и сдавленное «Ох!», а затем снова повисла почти мертвая тишина.
– Это тебе за смерть малыша! – выкрикнул кто-то, при этом не рискуя высовываться из толпы.
Вдохнув и выдохнув, я попытался унять бешено колотящееся о ребра сердце и не дать застлавшей глаза кровавой дымке поглотить остатки здравомыслия. Руки чесались вернуть камень обратно (и еще как!), но часть сознания по-прежнему оставалась уверена, что ничем хорошим такой поступок не закончится. Но отмалчиваться я все же не стал.
– Если так хочется наказать убийцу, то вперед. – Ткнув пальцем в сторону сержанта, я обвел взглядом толпу. – Только стрелял не я, а он!
На это никто, почему-то, не нашел, что ответить.
Я все еще разглядывал собравшихся, ожидая, что кто-нибудь из них найдет что еще мне предъявить. Однако молчание затянулось. Солнце давно уже должно было залить город утренним светом, однако выползшие из-за горизонта черные тучи не позволяли пробиться и лучику. Несколько раз предупреждающе сверкнула молния и спустя всего пару мгновений площадь целиком накрыло холодным ливнем.
Никто однако не двинулся с места. Ни риоммцы, ни местные. Все ждали, каким путем развернутся дальнейшие события, тогда как меня уже неслабо потряхивало от злости.
– Ну? И чего же вы замерли? Вам нужна справедливость? Так разберитесь с детоубийцей!
– Очевидно, его превосходительство Тень не понимает, на что толкает нас, простых жителей, – перекрывая шум дождя, проговорил бородатый оратор, вдруг обратившись ко мне.
Я понимал. Даже более чем. Но наступить на горло собственной гордости, которой и без того уже досталось булыжником, оказался не в силах. Сверкнув в его сторону взглядом, я переспросил:
– Как ты меня назвал?
Он тут же замялся.
– П-простите. Я лишь хотел… Я просто хотел сказать, что нам не нужны неприятности.
Я ушам своим не поверил и, совсем невесело рассмеявшись, поспешил напомнить ему:
– Только что ты распинался совсем о других вещах, буквально нарываясь на неприятности. Более того, ты даже не верил в мое существование. А теперь вдруг резко передумал? С чего это?
– Потому что он видит разницу, – вместо бородача ответил сержант. Он все еще улыбался. Нагло и самоуверенно. – В том, чтобы просто болтать чепуху и открыто поддержать темное создание. И знает о последствиях.
– Последствиях, которыми Риомм им угрожает. Не я!
– Брось, – отмахнулся сержант. Очевидно, что присутствие внимательно прислушивавшейся к каждому слову толпы его ни капли не смущало. – Все и так понимают, что к чему. Не нужно излишней драмы.
– Вот как? Но разве не за этим вы устроили весь этот балаган? Не за этим втянули меня в это дело? Я никому не угрожал. Никого не убил. Даже на площади оказался случайно.
– Все дело в том, что ты собой представляешь. Где бы ты ни оказался, что бы ни делал, вокруг умирают люди. Мы же здесь затем, чтобы это прекратилось.
– Но ты же не думаешь, что я так просто сдамся?
Сержант улыбнулся во всю ширь:
– Конечно же нет. На самом деле, я очень хочу, чтобы ты показал всем этим людям, что ты за тварь.
Когда в мою сторону из толпы полетел еще один булыжник, я уже был готов и, проворно отклонившись в сторону, позволил камню просвистеть мимо. Раздался глухой удар и вскрик – камень угодил по кому-то из толпы.
– Ах! Мой глаз!
– Какая жалость, – хмыкнул я, испытывая совершенно противоположные эмоции. Как толпа начала заряжаться кровожадностью, так и во мне все разрасталось желание перестать себя сдерживать. – Лучше бегите, прячьтесь от дождя по домам и не провоцируйте меня!
Кое-кто, несмотря на упорство большинства, все же заторопился покинуть площадь. Другие же упрямо держались на месте, промокшие насквозь как крысы, но стойко жаждавшие справедливости, в чем бы она ни выражалась.
– Ты просто бесподобен! – восхищенно проговорил сержант. – В одно мгновение от альтруизма переключаешься на чистейшую злобу! Бедные, бедные люди!
Зыркнув в его сторону, я сказал:
– Тебе ведь плевать, что с ними будет. Почему бы не дать еще один залп по этой самой площади и разобраться со мной одним махом?
– Я, видишь ли, чутка сентиментален. А еще рассчитываю, что твой закадычный друг все-таки изволит присоединиться к финальной части веселья, когда вдоволь излазает останки его чумного домишки.
– Мечтаешь о мести?
– Ты знаешь ставки, как никто. Кто бы от такого отказался?
На этот раз я все же не стал отказывать себе в крошечной слабости и одарил сержанта самой зловещей улыбкой из своего арсенала.
– Продолжай мечтать.
Третий камень я поймал на подлете, как раз в момент, когда он должен был раскроить мне затылок – протянул руку и как будто выхватил его из воздуха. Кто-то снова охнул. Я же, продолжая скалиться в сторону сержанта, только бросил через плечо отрывистое:
– Благодарю.
Несколько раз игриво подбросив булыжник на ладони, я навскидку оценил его вес и размер. Весьма ущербный экземпляр, но за неимением лучшего, как говорится…
Размахнулся и отправил камень в полет прямиком в рожу сержанта.
Снаряд угодил точно в цель – аккурат между глаз сержанта, заставив того в тот же миг хлопнуться навзничь, выронив бластер. Я не целился и силу для замаха особо не прилагал, чтобы не выдать себя раньше времени и не дать тому подготовиться. Всю работу за меня сделал ихор.
Далее же началось истинное веселье. Никто не знал, убит ли оказался сержант или же просто потерял сознание, однако подбегать к нему, чтобы получить ответ не рисковал. Вероятно, думали, будто я им этого не позволю. Смешные. Будто мне теперь было дело.
Дождь хлестал по лицу, но мне было плевать. От прежней усталости не осталось и следа. Гнев смыл ее как дождевая вода – грязь. Видоизмененная энергия Теней переполняла меня, и я не стал ее удерживать, позволив выплеснуться наружу. Повернувшись лицом к риоммскому оцеплению, которое, к слову, успело приблизиться настолько, что практически дышало мне в затылок, я, прежде чем кто-то из них успел хотя бы вскинуть винтовку, ударил первым.
Убить их всех оказалось вовсе нетрудно. Вот темные клубы еще покорно сплетаются в приземистые вязи у моих ног, а вот они же преобразились в острые пики, выраставшие из-под земли прямо у солдат под ногами.
Риоммцы явно не были готовы к подобной атаке. Застигнутые врасплох, они успели только вскрикнуть, а кое-кто даже выпустить пару бесполезных зарядов, прежде чем оказались надеты на затвердевший ихор, как добыча на вертел. Кровь щедро брызнула в стороны и, смешиваясь с дождевой водой, заструилась по площади, вынуждая враз онемевших горожан в ужасе броситься к своим жилищам.
Все закончилось так же быстро, как и началось.
Едва дело было сделано, искрящиеся тьмой кристаллические пики растворились, оставив за собой лишь гурду истерзанных трупов.
Отвернувшись от мерзкого зрелища, я незаметно выдохнул.
Те из горожан, кто еще не успел сбежать или оказался потрясен увиденным настолько, что не мог даже двинуться с места, взирали на меня с диким, первобытным ужасом и, что удручало куда сильнее, – благоговением. Им было страшно до чертиков, но при этом подавить радость оттого, что их угнетателей играючи казнили, они не могли.
– Все-таки, он Тень! Настоящая!
– Стало быть и сплетни не сплетни вовсе! А раз так, то и черная флотилия эта…
– Эй! Поменьше болтай! Хочешь, чтобы и тебя на пику насадили?
Меня знобило, но я так и не понял отчего. То ли дождь, пропитавший всю мою одежду насквозь, был тому виной, то ли свершившееся только что массовое убийство. В любом случае, угрызений совести я не испытывал. Но и удовлетворенным себя назвать не рискнул бы.
Вопреки досужим домыслам кровожадность никогда не была мой отличительной чертой, однако, если судить по моим прежним жертвам, то и особо кротким меня таких же не назовешь. Суть дела в том, что я в последнее время стал слишком часто срываться. А поскольку силы мои возросли и преобразились в нечто опасное и крайне нестабильное, то и бить себя по рукам получалось все реже. И вот уже это пугало.
Впрочем, я не дал себе воли уйти в глубокий самоанализ, поскольку почти в ту же минуту, как тела риоммцев ударились оземь, казалось, выведенный мною из строя сержант распахнул глаза и сел.
Обведя кровавое поле боя прищуренным взглядом, он как-то очень отстраненно коснулся небольшой бескровной вмятины, появившейся между его бровей после столкновения с запущенным мною булыжником и нахмурился. В ту же секунду вмятина выправилась сама собой.
– Кажется, я дал тебе слишком много воли, – сказал сержант в итоге и встал.
Как обычно для Боиджии, дождь прекратился так же внезапно, как и начался. По мокрой площади пробежал ветер, принеся с собой гнилостный запах паатов, озона и чего-то неуловимо знакомого похожего на… металл.
Резко повернувшись к самым упрямым из горожан, я, чуя неладное, быстро проговорил им:
– Убирайтесь отсюда. Быстрее!
Сержант или, теперь лучше сказать, Джерик Т’анн наиграно рассмеялся.
– Куда же ты их гонишь? Пускай полюбуются зрелищем.
Не обращая внимания на его болтовню, я лишний раз сверкнул глазами и прикрикнул:
– Сказано вам: убирайтесь!
К счастью, это подействовало. В мгновение ока группку зевак, по глупости перепутавших себя с борцами за свободу и независимость, точно крылом килпасса смело. В итоге на всей просторной площади остались только мы одни.
– Ну? И чего же ты не дашь приказ выстрелить еще раз? – повторил я свой прежний вопрос.
– Ты о корабле? – Он зачем-то ткнул пальцем в сторону крейсера, все еще занимавшего большую часть горизонта позади меня, и покачал головой. – Сомневаюсь, что это будет эффективно. Знаешь ведь как говорят: хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам.
– Значит, решил со мной силой потягаться?
– Славный Риши, – снисходительно улыбнулся Т’анн, – меня ведь для того и создали.
Здесь-то мои догадки окончательно и подтвердились.
Приняв крайне самоуверенное выражение и расставив ноги пошире, Т’анн расстегнул форменный китель и несколькими пафосными движениями сбросил его с себя вместе нижней туникой. Обнажившийся мускулистый торс продемонстрировал целую россыпь рунических символов, золотом впаянных прямо в мертвенно-бледную кожу. Жуткая и вместе с тем поразительно красивая роспись тянулась по всему телу и спускалась ниже, скрываясь за поясом брюк. Некоторые из символов выглядели почти как те, что встречались мне на Шуоте и в местной пещере, но большая их часть оставалась все же незнакомой.
– Видишь, как сильно я люблю Тени? – оскалился Т’анн, разведя руки в сторону. Под кителем было невидно, да и отвлеченный рисунками, я не сразу заметил, что на каждом его запястье держались знакомые наручи. Согнув кулаки, он активировал их. – А теперь скажи, сможешь ли ты убить настоящую гончую Дзара?
