Текст книги "Генерал-адмирал. Трилогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Глава 2

– Что это? – набычившись, спросил меня дядюшка Пауль.

– Увы, мой друг, это золото, – печально ответил я.

Разговаривали мы с ним на английском, который знали оба. Несмотря на наше отношение к Англии. Я достаточно хорошо знал язык еще в своем веке. Впрочем, кто из деловых людей покинутого мною времени не владеет английским? В этих кругах не владеть им просто неприлично, хуже, чем прийти на переговоры в трусах.

Президент Трансвааля, несколько мгновений помолчав, задал еще один вопрос:

– И зачем ты показываешь его мне?

– Затем, – вздохнул я, – что ваша спокойная жизнь кончилась, уважаемый господин президент. Пока я отсутствовал, мои люди обнаружили в предгорьях золотые россыпи. Так что скоро на ваши земли хлынет поток людей, охваченных золотой лихорадкой. Именно этим и вызвана моя печаль.

Крюгер еще немного помолчал и опять спросил:

– И насколько богатые россыпи?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Геологи, вызванные моим управляющим, только обследуют местность. Но по первым прикидкам – очень богатые.

На этот раз президент Трансвааля молчал гораздо дольше. А когда он наконец задал очередной вопрос, его голос звучал глухо и напряженно:

– Они расположены на твоих землях?

– На моих они точно есть, – кивнул я, – но думаю, не только на моих. Если судить по опыту открытия золотых россыпей в нашей Сибири, а также в Австралии и Калифорнии, они тянутся далеко, на десятки, а то и сотни миль. – Я усмехнулся и решил, что о золоте пока достаточно, надо переключать разговор на другое. – Вот так. Пока я готовился к войне с Англией, здесь копали золото.

– К войне с Англией? – тут же насторожился Крюгер.

– Ну да. Я же тебе обещал вернуться летом, не позднее августа. А прибыл, как видишь, уже в следующем году. Все это время я торчал на Дальнем Востоке, поблизости от Японии и Китая, вместе с нашей Тихоокеанской эскадрой, ожидая приказа на начало военных действий против Англии. У наших держав вышел конфликт, вполне способный перерасти в войну, и разобрались с ним только к сентябрю. Мы же все это время бряцали оружием и стращали англичан.

– Двумя кораблями? – хмыкнул Крюгер.

А вот ты и попался, дедуля. Отсюда до Лоренсу-Маркиша более пятисот верст. Откуда тебе известно, что у меня два корабля? Ой, собирал сведения обо мне, собирал…

– Эти два броненосных крейсера – только мой отряд. На Тихом океане у нас еще есть эскадра. – (О том, что вся эта эскадра в прямом столкновении слабее двух моих кораблей, говорить не будем…)

Мысли Крюгера явно приняли другое направление. Золото золотом, но англичан он ненавидел. Он помнил и Великий трек, и избиение буров Дингане, [23]и битву на реке Баффало – скорбные последствия политики англичан в захваченной ими Капской колонии. И если с золотом, как ему стало уже совершенно понятно, было ничего не поделать, найдено – значит, найдено, то вот с англичанами… Кстати, найденное золото открывало в связи с этим определенные перспективы. Надо только было постараться как можно дольше сохранять обнаруженное в тайне.

– Кто еще об этом знает?

– Да уже несколько сотен человек, – развел я руками. – Причем часть из них – местные черные. И некоторые из них сбежали.

– Повесил? – деловито поинтересовался президент Трансвааля.

– Не поймал, – виновато отозвался я. Мол, виноват, не справился.

Папаша Пауль задумался. Сообщенные мной сведения означали, что вскоре на всех попытках сокрытия информации о золоте можно будет поставить крест. Похоже, привлеченные русским на эту работу негры находились без должного контроля и отыскали крупный самородок, вот и ударились в бега. Что ж, планы меняются, и кстати, личная заинтересованность этого высокопоставленного русского, брата самого императора, да еще напрямую способного противостоять Великобритании там, где она традиционно сильна, – на море, будет весьма полезна. Стало быть, пока следует оказывать ему благоволение.

– Хорошо. – Лицо президента Трансвааля расплылось в самой сердечной улыбке, на которую он только был способен. – Благодарю тебя за эти новости, дорогой друг… Я немедленно соберу государственный совет. Могу я попросить тебя выступить на заседании с сообщением?

– Ну конечно, мой дорогой друг! Какие могут быть вопросы?

В Трансваале я находился уже несколько дней. Добравшись до Претории Филадельфии, я, не останавливаясь, проследовал к своему поместью, где дым стоял коромыслом. Кац был уже здесь и вовсю распоряжался, поэтому строительство пары городков, расположенных на разных концах моего поместья, с той стороны, с которой оно примыкало к будущим районам золотодобычи, шло полным ходом. Магазины, склады, постоялые дворы, таверны, казармы охраны, конюшни и помещения будущих банков и золотоприемных контор вырастали на глазах. Население моего поместья увеличилось в четыре раза и уже почти достигло тысячи человек. Правда, две трети его составляли местные черные, занятые на добыче золота. Ими руководили четыре десятка бывших сибирских старателей, у которых даже появились десятники из числа негров. Охрана же увеличилась почти до сотни сабель, так что все окрестности были плотно перекрыты патрулями и секретами. Канареев установил на территории поместья почти гулаговский режим. Ну да за это время уже было пресечено аж восемь попыток побега. Троих черных за это повесили, остальных просто жестоко высекли, а одного из бывших сибирских старателей, попавшегося второй раз, засекли до полусмерти и отстранили от участия в добыче. Он собирался улизнуть с дневной нормой своей команды, которая в тот день нашла несколько крупных самородков, но нарвался на патруль, а патрульным была обещана доля от задержанной добычи. Так что казаки стали в одночасье богаче почти на семьдесят рублей каждый, а несчастный беглец сейчас отлеживался на конюшне, прикованный к скобе, вбитой в стену. Как наглядный пример для остальных.

Штабс-ротмистр за время моего отсутствия прикупил шесть ферм и в настоящий момент вел переговоры о продаже еще восьми. Но, посоветовавшись с геологами, я его притормозил. Судя по анализам почв, в земле, на которой стоят эти фермы, золото есть и породы достаточно богатые. И пусть, не купив эти фермы, мы пролетим мимо какой-нибудь богатой жилы (возможно, более богатой, чем те, что, как я надеюсь, окажутся на моей земле; может быть, самой богатой на ближайшие десять – пятнадцать лет…). Но быть слишком жадным всегда чревато – это я знал из опыта ведения бизнеса в покинутом мною времени. Потому, даже если на чужих землях откроются золотые горы, я только порадуюсь. Я, конечно, здесь не обычный человек – за мной стоит авторитет одной из великих мировых держав и брата-императора, да и сам я собираюсь стать достаточно сильным, но быть самым-самым мне бы очень не хотелось. На того, кто находится на вершине, всегда направлено максимальное количество стволов. Так что пусть самым удачливым, мгновенно скакнувшим из грязи в князи заделается кто-нибудь другой, а про меня пусть говорят что-то типа: «Греб-греб под себя, а все одно его обошли», – и злорадствуют…

Кстати, с открытием золота все прошло удачно. Как я и хотел. Самородок первым обнаружил бывший сапожник и горький пропойца Акинфий Путин, семь лет отработавший в Сибири старателем-одиночкой (я даже усмехнулся, услышав фамилию: и здесь без Путина не обошлось). Канареев его сразу же поощрил ста рублями, и ныне он руководил самой большой старательской артелью из негров. А я по приезде пожаловал ему еще тысячу. Сто рублей на фоне того, что он уже заработал, имея процент от добычи, совсем не смотрелись. К тому же Акинфий изменился – приоделся, бросил пить и артелью руководил умело, причем работал подчеркнуто, даже эдак демонстративно честно. Короче, были все шансы на то, что он еще выше поднимется.

Из людей, отправленных на стажировку в САСШ и Австралию, я застал обоих геологов и одного инженера – второй уже убыл в САСШ заказывать оборудование, да и тот, что остался, готовился отправиться в Англию по тому же вопросу. Зачем еще и Англия? Да просто по приезде сюда инженеры обменялись информацией, после чего вместе составили проект оборудования целого комплекса рудников и приисков, используя предпочтительные решения в добыче и переработке золота с самых технически оснащенных и прибыльных золотопромышленных предприятий САСШ и Австралии. А потом выбрали необходимое для этого промышленное оборудование, ориентируясь на производительность, стоимость производства, доставки и так далее. По всему выходило, что треть оборудования разумнее было заказать в Англии или, в крайнем случае, во Франции. Во Франции выходило чуть дороже, но все равно дешевле, чем везти его из САСШ. В итоге, чтобы не терять времени, один инженер отбыл в САСШ, куда плыть было несколько дольше, а другой остался ждать моего решения по финансированию. Уж больно много денег требовалось. Впрочем, надежда на то, что финансирование будет получено, у инженера была – россыпи оказались настолько богатыми, что всего за несколько месяцев добыча самым примитивным способом составила почти сорок пудов. А при условии закупки и введения в действие всего запланированного комплекта оборудования ее можно было поднять даже по самым скромным подсчетам более чем на порядок.

Совещание по дальнейшему развитию приисков состоялось на следующий день после моего возвращения. Основной доклад сделали оба геолога и инженер. Все трое говорили взахлеб: залежи просто фантастические; содержание золота в породе не менее шести золотников на сто пудов, что очень, очень много; добыча будет рентабельной при любом способе, но они рекомендуют выщелачивание как самое прогрессивное и дающее максимальный выход металла; с учетом длинного плеча поставки, его себестоимость будет даже как бы и не меньше, чем при ртутном…

– Стоп, – прервал я их, – а вот тут поподробней.

Инженер слегка замялся:

– Ну, выщелачивание требует поставки реактивов в больших объемах.

– А изготавливать их на месте, в химической мастерской, мы не можем?

– Можем, – кивнул инженер, – только это требует отдельного производства. И кое-что все равно потребуется завозить.

– Так, Яков, – я повернулся к Кацу, – просчитайте с молодым человеком разные варианты: закупать, производить на месте, производить часть на месте, а часть, скажем, в Лоренсу-Маркише. У меня есть возможность построить там любое производство, – пояснил я, имея в виду письмо короля Португалии. – А сырье сможем доставлять морем, это дешевле. И еще прикинь, насколько нам нужна железная дорога.

– Нужна, – тут же отозвался Кац, – несомненно. То есть только по потребностям приисков я, конечно, могу прикинуть отдельно, но и там, скорее всего, ответ будет положительным, при условии ее эксплуатации не менее пяти – семи лет. А вот в рамках той задачи, что вы поставили, мы сумеем окупить ее года за три-четыре максимум…

– Отлично, значит, будем строить. Подробнее доложишь позже, – прервал я его. Незачем делать наши замыслы достоянием столь широкого круга людей. – Продолжайте…

Короче, если все оптимистические планы и прикидки, которые мы обсудили на этом совещании, воплотятся в жизнь – возможно, я заработаю несколько больше, чем рассчитывал. Ну да массированные инвестиции уже на начальном этапе в проект, в рентабельности которого ты можешь быть абсолютно уверен, причем не на основании неких исходных данных, а просто на послезнании, способны творить чудеса. А я собирался сделать столь массированные инвестиции, что самого слегка жуть брала…

После состоявшегося совещания я обсудил некоторые вопросы еще и в узком кругу, потом пару дней шлялся по поместью, залезая во всякие дыры и уточняя детали, а затем двинулся «сдаваться властям»…

Совещание у Крюгера прошло тяжело – похоже, у многих присутствовавших, бросавших на меня короткие взгляды, свербило в одном месте от желания отобрать у этого русского так глупо подаренные ему земли и заняться золотодобычей самостоятельно. Но мне при поддержке папаши Пауля удалось исподволь рассеять это желание и переключить мысли завистников на другую тему. Так что итог вполне можно было назвать приемлемым. На золото определили установить налог размером от трех до пяти процентов, причем шкала объемов добычи не поднималась, а падала. Насколько я помнил, в реальной истории он был установлен в пять процентов, но с учетом того, что, по моим прикидкам, добыча возрастет в разы, а то и на порядок, денег у независимого Трансвааля будет ой как много. Преториус, например, надеялся, что это заметно продвинет дело объединения обоих бурских государств – к богатому присоединяться куда как выгодно…

Тут же, на совещании, были образованы и два акционерных общества – Западно-Трансваальской железной дороги и Русско-трансваальское торгово-промышленное, в коих мне, после того как я обрисовал их перспективы, было решено выделить контрольный пакет и предложить занять место председателя совета директоров. На меня же было возложено и обязательство представлять их интересы в Европе. Ну да еще бы… Я заявил, что готов уже через три месяца начать работы по постройке железной дороги от Лоренсу-Маркиша до Претории Филадельфии и в этот же срок заказать первые два грузо-пассажирских парохода для Русско-трансваальского торгово-промышленного общества. Так что после этого совещания у меня в руководстве республики появилось мощное лобби…

Кроме того, был обсужден и передан мне проект Русско-трансваальского договора о дружбе и союзе. Я заверил всех, что по прибытии в Санкт-Петербург немедленно предъявлю его брату и буду всячески способствовать его скорейшему подписанию, но… по моему скромному мнению, особых шансов на это нет, ибо подобный договор означает новое и куда более серьезное обострение отношений с Англией, которое наверняка окончится войной. А война с Англией сейчас не выгодна ни одному из наших государств. Воевать с нами на суше британцы не будут – попытаются установить блокаду флотом, что у них может получиться. Во всяком случае, если не против крейсеров, то против гражданских судов – вполне. И потому деятельность одного из наших вновь образованных обществ окажется сильно затруднена. Как, кстати, и помощь России Трансваалю в рамках, предлагаемых договором. А вот сухопутную армию они могут бросить против Трансвааля. Ее же численность у англичан хоть и не сравнится с русской, но все одно больше, чем население обоих бурских республик. И противопоставить столь грозным силам бурам нечего. Пока нечего. Но когда мы развернемся…

Тут уж уперлись папаша Крюгер и еще несколько членов антианглийской партии. Они просто закусили удила. Так что проект договора все-таки утвердили и передали мне…

Вести же об открытии россыпей решено было попытаться подержать в тайне еще как минимум пару месяцев, пока я не доберусь до Европы и не стану обналичивать уже добытое золото… Все присутствующие дали торжественную клятву, пообещав не рассказывать о том, что обсуждалось на заседании, даже домашним. Деньги в счет создания акционерных обществ постановили внести сейчас и передать мне для запуска обоих проектов, но не полностью, а кто сколько сможет. Ибо в настоящий момент трансваальцы пока были еще не слишком богаты. На оставшуюся часть их взносов я пообещал предоставить всем мой кредит с погашением в конце года… либо перераспределением долей внутри общества.

Продажа пакетов на сторону общим решением была запрещена. Во многом еще и из-за этого мне вручили контрольные пакеты обоих обществ – все равно средств перекупить их у меня у большинства присутствующих не имелось. А друг за другом они следили куда ревностнее, чем за мной. Я для них был птицей другого полета, но вот дозволить взять над собой первенство соседу и конкуренту… для истинного протестанта это немыслимо!

Через неделю я убыл в Лоренсу-Маркиш в сопровождении конвоя из почти сотни человек, две трети которого составляли буры – охранники из числа родственников членов правления обоих акционерных компаний и просто члены их кланов. Перед самым отъездом я подал Кацу еще одну идею для заработка – джинсы. В конце концов, Леви Штраус начал шить штаны для калифорнийских золотоискателей, а климат в Калифорнии тоже жаркий. Так что будут брать, и много. А что у американца пока имеется действующий патент – так то ж в Америке! Если что – пусть приезжает и судится. Изобретать ничего не надо – только попросить уже добравшегося до САСШ инженера вместе с закупленным оборудованием привезти с десяток штанов производства фирмы Levi Strauss & Сº, а потом заказать материал и посадить сотню портных клепать такие же. Там, глядишь, патент закончится, а мы моду на «трансваальские штаны» уже в Европе привьем. Или сами патент получим. Насколько я помню, первые джинсы у Леви не имели петель для ремня, поскольку их предполагалось носить с подтяжками, – вот за это зацепимся и запатентуем свои…

Известие о том, что в Трансваале открыто новое золотое месторождение, достигло Европы, когда мы добрались до Бельгии, то есть в июне. На этот раз мы шли ходом. Я беззастенчиво тратил деньги партнеров по акционерному обществу на закупку угля, стараясь преодолеть Суэцкий канал, Средиземное и Северное моря, то есть места глобального превосходства Британского флота как можно быстрее – еще до того, как станет известно о золоте. Конечно, шансы на то, что англичане сразу поймут, кто имеет к этому явное и непосредственное отношение, были невелики. Но были. Британская секретная служба должна была отследить мои заходы в Лоренсу-Маркиш и поинтересоваться их причинами. А сопоставить одно с другим особого ума не надо. Так что чур меня – лучше пораньше убраться в воды, где мы с англичанами хотя бы можем хоть как-то бодаться.

До Амстердама мы мчались на всех парах, останавливаясь только для погрузки угля. Там нас и настигли слухи о том, что в Трансваале – нет, вы слышали?! – самородки просто валяются на земле, негры подбирают их как обычные камни и убивают ими страусов!..

В общем, все получилось удачно. Нет, Господь мне точно благоволит. Ну невозможно, чтобы столь авантюрные, хоть и тщательно продуманные планы воплощались так гладко. Ой где-то шмякнет меня… Однако пока все шло, прямо скажем, лучше некуда. Когда я на переговорах с бельгийцами по поводу строительства железной дороги Лоренсу-Маркиш – Претория Филадельфия объявил, что внесу начальную плату трансваальским золотом, это произвело фурор! Мне тут же открылись такие кредитные линии, о которых я даже не мечтал, а число предложений о совместном участии в разработках быстро взлетело почти до сотни. Так что в Штеттине меня ждали уже как дорогого гостя. И контракт на постройку шести грузо-пассажирских пароходов водоизмещением в шесть тысяч тонн и дальностью плавания до четырех тысяч миль, что позволяло достичь Лоренсу-Маркиша из Одессы всего с одной подгрузкой углем, я заключил, как говорится, в одно касание. Причем в договоре были два очень вкусных пункта: во-первых, полугодовая стажировка русского персонала на верфях «Вулкан», и во-вторых, постройка в Штеттине всего двух судов – остальные должны строиться в России при технической помощи немцев. Два – на выбранных мною балтийских верфях, а еще два – на Черном море. Мне же дома тоже надобно кораблестроение поднимать скорыми темпами. Кстати, немцы пошли на это, хотя Россия и Германия в настоящий момент вовсю бодались друг с другом, правда в холодную, воюя только в сфере тарифов. Вот что значит магия золота…

А вот в Питере разразилась буря. Брат-государь орал и едва не топал ногами:

– Что ты, творишь, Лешка?! Что ты творишь?!! Мало тебе, что едва в войну с англичанами не вляпались, – так нет же, решил-таки дожать, чтоб сцепились! Ты знаешь, какую ноту мне этот чертов Примроуз, который граф Розбери, [24]прислал? Они же никогда не потерпят, чтобы мы в Африке закрепились!..

Я молча ждал, пока он выдохнется. Но братец у меня был выносливый, поэтому выдохся не скоро. Однако все, что имеет шансы случиться в нашей жизни, когда-нибудь происходит. Произошло и то, что я предвидел. Поэтому, дождавшись, когда государь Александр III, устав, шмякнулся на стул и, привычно проверив, не приглядывает ли за ним дражайшая супруга, извлек из-за голенища заветную фляжечку с шустовским коньяком, я спокойно произнес:

– Брат, я привез тебе проект договора о дружбе и союзе с Трансваалем…

– К-к-кха-а! – Изо рта брата выплеснулся фонтан коньяка, залив ему весь парадный мундир, в который он был облачен, вероятно для того, чтобы придать нашей встрече официальной характер.

– …и я считаю, что необходимо публично объявить о том, что правительство его рассматривает.

– Кха, кха, – брат продолжал кашлять, терзая рукой воротник мундира, – кха… т-т-ты… кха!

– А также выслать крейсера на просторы Атлантики и привести в боевую готовность нашу Тихоокеанскую эскадру, – невозмутимо закончил я.

Тут Александр не выдержал и с размаху так засветил кулаком по крышке своего стола, что та аж треснула. Все-таки брат у меня очень силен…

– Ну посуди сам, – ни единым жестом не отреагировав на это проявление государева гнева, все тем же спокойным тоном продолжил я, – должно же у нас быть то, от чего нам потребуется отказаться под давлением англичан. Ну не просто же нам лапки перед ними задирать. Да и вытребовать мы под это дело у них кое-что сможем.

– Ты… ты… – сипло выговорил брат, наконец-то справившись с кашлем, а потом махнул рукой. – Ладно, садись, рассказывай, что придумал.

И я рассказал…

На следующий день было официально объявлено, что русским императором принят к рассмотрению проект договора о дружбе и союзе с небольшим независимым государством на юге Африки – Трансваалем. А уже через три дня крейсерская эскадра Балтийского флота, догрузившись углем и приняв на борт увеличенный боезапас, покинула Кронштадт. На Дальний Восток также полетела телеграмма, приказывающая Тихоокеанской эскадре немедленно изготовиться к выходу в море. Кроме того, Русскому обществу пароходства и торговли было велено отозвать с линий все свои корабли, которые уже при строительстве были запланированы для использования в случае нужды в качестве вспомогательных крейсеров. На них даже были сделаны специальные подкрепления под палубу для быстрой установки орудий. Также было официально объявлено, что русским подданным рекомендуется покинуть пределы Великобритании и ее колоний. Ну и до кучи войска Московского военного округа известили о скорой передислокации в Туркестан для «подкрепления действующих там русских войск», но всякому имеющему мозги было понятно, что главной целью столь крупных сил, сосредотачиваемых так далеко на юге, является жемчужина Британской короны – Индия. И всем сразу стало ясно, что война – вот она, уже стоит на пороге.

Я же занялся сразу двумя проблемами – подготовкой флота к войне и разбором накопившихся завалов в личных делах. И самую большую проблему мне вывалил Чичагов. Он появился у меня на следующий день после моего разговора с братом. За прошедшие с нашей встречи полтора года Дмитрий Николаевич успел не только побывать в САСШ, как мы и уговорились, но еще и посетить Бельгию, имевшую крупные сталелитейные предприятия, Францию и Германию. А также смотаться к станице Магнитной. Вот оттуда-то он и привез мне проблему, о которой я ранее не подозревал… Рассказывал мне о ней Чичагов эмоционально, образно, но весьма точно – как архитектор. А я сидел за столом и рассеянно играл карандашом. Что еще оставалось делать, если, похоже, все мои планы накрылись медным тазом? У меня банально не вырисовывается экономика. Я стиснул зубы. Нет, ну надо же! Вроде все предусмотрел, кроме одного – острейшего недостатка топлива. Дело в том, что в степях на севере Казахстана очень плохо с топливом, а климат резко континентальный. И Чичагов прямо поставил передо мной вопрос: каким образом я собираюсь обеспечить выживание нескольких тысяч, а то и десятков тысяч человек, занятых на стройке в степи? Причем это был первый из вопросов. Поскольку основное промышленное, а затем и гражданское строительство, как раз вследствие отсутствия достаточного количества леса, планировалось развернуть из кирпича и бетона, опять же вставал вопрос о топливе для кирпичных и цементных заводов. Чем кирпичи обжигать-то? И взять уголь было негде. Приуральские месторождения скудны, гигантские запасы Кузнецкого, Печорского, Тунгусского бассейнов еще даже неизвестны. Доставлять уголь с юга России? Да с таким извилистым маршрутом он золотым станет, никаких денег не хватит. Везти лес? Та же картина. Нет, что лес все равно придется везти, в этом у меня сомнений не было, но я планировал везти его как строительный материал. Причем я собирался строить сушки и пилорамы прямо в местах вырубки, где-нибудь неподалеку от Челябинска, и доставлять железной дорогой уже готовый брус, доску и, возможно, фанеру. Но везти железной дорогой дрова для отопления… А какие еще варианты?

Я поднял глаза на руководителя своей группы архитекторов:

– И что вы предлагаете?

– Не знаю, ваше высочество, – развел руками Чичагов.

Я вздохнул. Черт! Опять самому голову ломать. Что ж, значит, надобно пересчитывать все диаграммы Ганта [25]в сторону большей параллельности действий… или последовательности. Но это означает потерю времени, возможно катастрофическую, если Русско-японская война состоится примерно в те же сроки. Нет, скорее надо пересчитать на большую параллельность. И хотя это вызовет серьезное удорожание проекта, да еще отнесет основные затраты на период, когда доходы от трансваальского золота еще только начнут поступать, – вариантов нет. Но осилю ли? Надо считать… Ладно, все равно с налету эту проблему не решить. Хотя Дмитрий Николаевич – молодец, молодец! Не говоря уж о том, что в своем относительно преклонном возрасте умудрился лично прокатиться до Магнитной, да еще и такую проблему вскрыл…

– Спасибо, Дмитрий Николаевич. Сейчас я не готов озвучить вам свое решение. Одно могу сказать точно – продолжайте работать. И кстати… – Я позвонил в колокольчик.

Дима Нессельроде тут же появился на пороге.

– Дима, Пироцкий далеко?

– Нет, Алексей Александрович, в угловой гостиной.

– Отлично! Позови его сюда. – Я перевел взгляд на Чичагова. – В общем, так, Дмитрий Николаевич, придется вам серьезно расширять проект.

– Расширять? – Лицо Чичагова сделалось озадаченным. Похоже, он был уверен, что изложенные им трудности заставят меня серьезно ужаться, если не совсем отказаться от своих планов, а тут такое заявление…

Я усмехнулся. А вот шиш! Я же не на собственный карман работаю. Прелести необременительной светской жизни в самых роскошных городах мира – в Париже, Нью-Йорке или там Венеции – мне и так вполне доступны и не очень нужны. Мне другой кайф подавай – нагнуть, как писал незабвенный Владимир Ильич, «объективные законы общественного развития». Тем более что я ему ни на грош не верил. Ну не проверяется его теория на мышах, права бабка… [26]Так что, мы, конечно, еще посчитаем, но «генеральная линия партии» вполне понятна. Что ж, значит, при самом неудачном для меня развитии событий мои заводы будут у меня отобраны. В казну ли, кредиторами ли – не важно. И даже если эти кредиторы будут иностранцами… да и хрен с ним. В таком случае начну помогать деньгами и всем, чем можно, большевикам. А уж они потом все национализируют. Зато заводы – будут, и не придется с такими жертвами строить их через сорок лет.

– Разрешите, ваше императорское высочество?

– Заходите, Федор Аполлонович, – кивнул я. – Здравствуйте. Дмитрий Николаевич, позвольте представить вам господина инженера Федора Аполлоновича Пироцкого. А вам, господин инженер, я представляю Дмитрия Николаевича Чичагова – великого, не побоюсь этого слова, архитектора. Господин Пироцкий будет строить неподалеку от проектируемого вами города плотину и… – Я запнулся и пожевал губами, привыкая к мысли о том, что решил пойти ва-банк. Для производства тонны стали требуется, по разным оценкам, от двадцати до двухсот тонн воды, так что без водохранилища и, соответственно, плотины никак было не обойтись. – Гидроэлектрическую станцию!

В глазах Чичагова и Пироцкого появилось недоумение. Дело в том, что гидроэлектростанций в этом мире еще не было. Вообще. Нигде.

– Господа, – остановил я готовые сорваться с уст обоих вопросы. – Все объяснения потом. Я вам озвучил свои планы, а конкретно мы будем разговаривать чуть позже. Так что я вас более не задерживаю.

А к вечеру я понял, как мне не хватает Каца. Несмотря на то что я задействовал двух его помощников – тоже были ребята не промах, – да еще и вызвал троих расчетчиков с арифмометрами, нужная цифра все никак не вытанцовывалась. Ибо я хотел сразу начать тянуть железнодорожные ветки к Экибастузу, Джезказгану и Альметьеву. И сразу закладывать медеплавильное производство, нефтедобычу и нефтехимию. А это требовало бюджета почти в одиннадцать миллионов рублей в первый же год. У меня же, даже после резкого взлета моего кредитного рейтинга на внутреннем и международном рынке, связанного с трансваальским золотом, после всех затрат на трансваальские проекты выходило не более девяти, максимум десяти миллионов. Да и они пока, до разрешения проблемы с Англией, были призрачными… Будь здесь Кац – он бы деньги нашел. Точно.

Следующие два месяца пролетели в заботах о предстоящей войне с Англией. Мои проекты как-то двигались без меня. Отчеты-то я по вечерам все-таки пытался просматривать, но ничего предпринимать по ним у меня времени не было, потому как для большинства решений требовалось выехать на место и разобраться более подробно, я же безвылазно сидел в Петербурге и покидал его только по делам флота. Так, в июле пришлось с эскадрой в составе первой линейной дивизии и кораблей охранения выдвинуться к Аландам и проторчать там почти неделю, грозно шевеля пушками в сторону вошедшей в Балтику эскадры англичан. Все ограничилось игрой нервов, но было страшно. Честно. Иначе же было нельзя. Я знал, что могу погибнуть в случае реального боя с английской эскадрой и что это поставит огромный и жирный крест на всех моих планах и на том будущем России, которого я хотел добиться. И прекрасно понимал, что мое присутствие в данном месте в данное время для флота бесполезно. Но я долженбыл так поступить. Ибо если я отсижусь на берегу, никакие мои преобразования во флоте не будут пользоваться популярностью, потому что для всех я так и останусь «испугавшимся флотоводцем». Так что я крутился как белка в колесе…

Зато флотскими проектами удалось заняться вплотную. Макаров наладил дела на опытовой станции достаточно неплохо. Единственное, что сделал я, – это состыковал отдел судовых двигателей и торпедный отдел. И там, и там активно трудились над турбинами, так на хрен запараллеливать работы? С остальным никаких поправок не потребовалось. Ну, на мой не слишком флотский взгляд. Проблема была только в том, что сам Макаров в преддверии войны с Англией отчаянно рвался в бой: «Хоть миноноску дайте – но в действующем флоте!»