Текст книги "Арвендейл. Трилогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Часть II
Начало пути

Глава 1
Наемник

– Эй ты, урод, а ну иди сюда!

Трой, тихонько дремавший в теньке у старой конюшни, узнал голос и понял, что это обращаются к нему, но не пошевелился и даже не открыл глаз. Именно потому, что узнал голос.

– Ты, урод, я к тебе обращаюсь!

Трой шевельнул головой, устраиваясь поудобнее, и снова замер, нарисовав на лице наслаждение легким ветерком, так славно овевающим лицо.

– Ах ты…

Громкий топот, устремившийся в его сторону, не услышал бы, наверное, только глухой, да и тот, если и не услышал, то почувствовал бы. Еще бы, почти двести стоунов живого веса, причем разъяренного и горящего желанием показать «этому сопляку»… впрочем, при чем здесь вес? Трой весил немногим меньше, но от его шагов не колыхались даже травинки, а тут, казалось, вздрагивает и подпрыгивает весь двор… В следующее мгновение Трой качнулся влево, пропуская над собой массивный кулак, принадлежавший Гагу-кабану, отчего этот кулак, не повстречав в расчетной точке искомую скулу, со звоном врубился в стену конюшни, сложенную из дикого камня.

– Уюй-я!!!

Трой наконец-то открыл глаза и целую минуту наблюдал, как Гаг-кабан, дюжий парень лет двадцати двух от роду, пляшет посреди пыльного двора, рыча и отчаянно размахивая разбитой рукой. Затем он вновь закрыл глаза и откинулся затылком на стену конюшни, только что «обласканную» Тагом. В этот момент со стороны кузницы раздался голос, услышав который Трой живо открыл глаза.

– Эй, Гаг…

– Ий-а, господин сотник! – Голос Гага, вначале звучавший злобно и одновременно плаксиво, к концу изменился до неузнаваемости, став медоточиво-подобострастным.

– Я просил тебя позвать в кузню Троя.

– А он… это… – Похоже, сначала Гаг по привычке чуть не попытался перевести стрелки на Троя, но вовремя вспомнил, КТО к нему обращается, поэтому, шмыгнув носом, все-таки выдавил: – Сейчас, господин сотник.

– Не надо. – Сотник Даргол едва заметно качнул головой. Гаг озадаченно вытаращил глаза. Чтобы сотник отменил свой собственный приказ! Да это было столь же невозможно, как наводнение в Катмеле, да что там, еще невозможнее!

– Я его уже позвал. – С этими словами сотник скрылся в кузне. А Трой пружинисто вскочил на ноги и, бросив лениво-безразличный взгляд на ошарашенного Гага, резво двинулся к прокопченному строению. Когда Даргол высказывал какое-либо пожелание (у сотника была такая, не слишком привычная, манера командовать), выполнять его следовало быстро и со всем возможным рвением. А не так, как Гаг. Если, конечно, ты хочешь остаться в сотне и… в живых.

Трой, привычно согнувшись чуть ли не в три погибели (его уже давно перестал волновать вопрос: отчего в кузницах такие низкие двери), протиснулся внутрь и подслеповато моргнул. Тусклый свет углей, тлеющих в горне, высвечивал две фигуры. Одна, высокая и широкоплечая, принадлежала сотнику, а вторая… Трой невольно моргнул. Вторая фигура выглядела очень необычно. Казалось, что какому-то явно сильному и могучему человеку некий волшебный великан со всей дури вмазал по темечку, но не убил, а, как бы это сказать, изменил пропорции, сделав ширину плеч просто невообразимой, а вот росту оставив чуть более половины. Трой напрягся, после всего произошедшего у него было ОЧЕНЬ недоверчивое отношение ко всем, кто так сильно отличался от обычных людей. И хоть чем-то напоминал орков…

– Этот, что ли? – В голосе карлика звучало пренебрежение. – Ну не знаю…

В ответ раздался спокойный голос сотника Даргола:

– По-моему, прежде чем судить о чем-либо, стоит сначала об этом хоть что-то узнать. – После короткой паузы Дар гол добавил: – Это ОН принес те ятаганы.

Карлик хмыкнул, не ответив, шагнул вперед, в полосу света, тянувшуюся от двери, и, задрав голову, уставился на Троя. Тот несколько мгновений всматривался в лицо карлика, после чего чуть расслабился. Это был гном. А гном не мог иметь никакого отношения к оркам. Во всяком случае, так говорил Ругир. А сам Трой пока ничего по этому поводу сказать не мог. Поскольку гном, стоявший перед ним, был первым гномом, которого он увидел в своей жизни.

– Эй ты, капитан говорит, что ты хвастался, будто работал в кузне?

Трой набычился.

– Почему это хвастался? Работал.

Гном скривился.

– Ха, то, что вы называете работой – это просто перевод доброго угля и… ну-у, в общем-то не такого уж доброго железа.

Сотник покачал головой.

– Я бы хотел видеть первое подобие результата побыстрее, – донеслось уже от двери.

По-видимому, этот гном тоже хорошо знал сотника Даргола, потому что больше не стал рассусоливать, а тут же развернулся и двинулся в глубь кузницы, на ходу рыкнув Трою:

– А ну-ка берись за мехи, парень, я хочу, чтобы к тому моменту, как я надену фартук, вода в моей кружке, – он ткнул растопыренной пятерней в медную кружку, стоявшую рядом с горном, – уже закипела…

В сотне Даргола Трой появился всего пару недель назад. Набег орков, обрушившийся на империю совершенно неожиданно, уничтожил практически все южные пределы трех пограничных графств. Почти две недели, пока графы собирали ополчение и ждали прибытия из столицы двух регулярных полков, немногочисленный гарнизон и жители Палангеи стойко отражали атаки орочьих орд. Но собранное войско все равно не успело. За день до того, как к Палангее подошли основные силы, орки ворвались в город…

Почти пятьдесят лет упорной колонизации диких южных лесов пошли псу под хвост. Весь юг обезлюдел. На дорогах появились беженцы, но их было не так-то и много – орки прошлись по южным пределам слишком частой гребенкой. Поэтому, когда однажды вечером у ворот сожженной Палангеи, ставшей тыловой базой армии, преследующей орочьи орды, появился парень, тащивший на самодельной волокуше тело (а вернее, обрубок) иссеченного шрамами мужчины, на него никто не обратил особого внимания. Мало ли таких горемык, на свое счастье (или беду, ну кому они нужны без роду, без племени?) за пару дней до набега на их деревню ушедших в лесную глушь проверить силки или на сенокос на дальние поляны?

Впрочем, мало, очень мало… и все же за прошедший месяц они уже успели примелькаться. Караульным у сгоревших ворот в этот час был Гаг, молодой наемник, старший сын зажиточного купца из Эстогона, невесть отчего подавшийся в наемники. Впрочем, ходили слухи о не слишком приятной истории с дочкой купеческого старшины, но ежели верить каждому слуху… Хотя, замашки у него были еще те – на ветеранов он не замахивался, а вот молодым доставалось от него на орехи. В отличие от большинства наемников, Гаг обучался владению мечом у лучших учителей Эстогона, да и сам был парнем крупным, поэтому считал себя если не ровней старым наемникам, то уж не в пример выше всех этих мужланов, только вчера сменивших соху на меч. Гаг заметил согнутую фигуру, тащившую волокушу, еще за сотню шагов, однако не сдвинулся с места. Орки ушли из Палангеи почти три недели назад, а преследовавшая их армия спустя два дня после них, так что никаких новых и неотложных сведений этот очередной беженец принести не мог. А значит, никакого интереса он не представлял. Так что пусть отдувается сам. Однако, когда парень приблизился, Гаг все-таки проявил интерес к содержимому его волокуши. Лежавшее на волокуше тело представляло собой безногий обрубок, но этим дело не ограничивалось – у него не было правой руки, нижней челюсти и… он был совершенно черный. Гаг обрадованно (все какое-никакое развлечение) вскочил с обгорелой колоды, оставшейся от воротного столба, и двинулся к этому недоумку.

– Эй, ты, чего это волочешь?

Парень остановился и повернул к Гагу мокрое от пота лицо. Гаг невольно отшатнулся, он еще никогда не встречал таких бешеных глаз, но тут взгляд парня смягчился, и он шумно выдохнул воздух. Гаг понял, что перед ним обычный деревенский увалень, просто он уже так долго тащит волокушу, что держится только на упрямстве. Поэтому к нему тут же вернулась его обычная самоуверенность.

– Куда прешь, кому сказано?

Улыбка, которая все это время постепенно разгоралась на лице парня, внезапно замерла, будто человек, с размаху налетевший на стену, а затем, уже гораздо быстрее, сползла с лица.

– Ему… нужен лекарь.

Гаг презрительно оттопырил нижнюю губу.

– Всем нужен лекарь, да на каждого не напасешься. – Он шагнул вперед и, бесцеремонно толкнув деревенщину плечом, наклонился над волокушей. – Э-э, да он у тебя давно мертвый. – Гаг выпрямился. – Ты это… волоки его вон туда, за сгоревшую водокачку. Там прикопай. А потом уж и тащись сюда, а то таскают тут падаль всякую… и без того воняет… – И Гаг высокомерно сморщил нос и скривился, показывая, как ему опостылели «всякие», таскающие падаль. Может быть, поэтому он не заметил кулака, летящего ему в лицо. В следующую секунду ему показалось, что в его лоб врезалась средних размеров скала. Гаг коротко хекнул и, пару раз кувыркнувшись в воздухе, будто заправский акробат, врезался в стоявшую в десятке шагов от него повозку, уже не услышав отчаянного вопля парня:

– Он не умер! Не умер!!!

Когда через полчаса он очухался и открыл глаза, его ожидало несколько новостей. Во-первых, того деревенского увальня, который так подло его ударил, едва не подняли на копья, обнаружив на волокуше с мертвым телом почти десяток орочьих ятаганов и посчитав его лазутчиком орков. Но тут к волокуше подошел сотник Даргол и увидел того, кто на ней лежал. После этого копья были подняты вверх, а парня быстренько препроводили в палатку к сотнику для более подробного рассказа. Оказывается, деревенщина приволок на волокуше давнего побратима сотника, которого тот уже много лет считал погибшим. А к побратимству в среде наемников относились ОЧЕНЬ серьезно. Да… еще сотник велел передать Гагу, как только тот очнется, что в ближайшую неделю он будет в одиночку чистить котлы, дабы впредь не терял бдительности и не позволял всем, кому ни попадя, бить себя в лоб.

С того дня Гаг люто невзлюбил Троя…

– Ну, долго я еще буду ждать, когда ты соизволишь слегка вспотеть?!

Сварливый голос гнома оторвал Троя от воспоминаний. Он принялся раздувать мехи еще усерднее, но тут оказалось, что это уже и не нужно. Горн разгорелся и был готов к работе. Гном сунул в него нос, неопределенно хмыкнул и, подхватив клещами освобожденный от кожаной оплетки рукоятки и бронзовых украшений орочий ятаган, сунул его в горн. Трой покосился на мастера и… едва не сбился с ритма. Дело в том, что клещи, которыми гном так ловко орудовал, он держал не в руке, они… были частью его руки, потому что, начиная от нижней трети предплечья, руки у гнома не было вовсе. Гном заметил его взгляд и сердито нахмурился.

– Ну чего пялишься, работай давай!

Впрочем, как Трой убедился несколько позже, отсутствие руки нисколько не делало гнома менее искусным. Это был Кузнец! ТАКИХ мастеров Трой еще не встречал. Вернее (да много ли он вообще видел в своей жизни мастеров?), Трой даже не мог себе представить, что где-то существуют подобные мастера… мастера, у которых под клещами и молотом железо и сталь то превращаются в мягкий и податливый шелк, то соперничают гибкостью с девичьим станом, а то приобретают крепость алмаза. Когда-то, когда он еще только осваивал азы кузнечного дела и после очередного урока Тристана прибежал к Ругиру в диком восторге от увиденного, наставник лишь усмехнулся.

– Подожди, ты еще не видел, как работают гномы. Если тебе когда-нибудь в жизни доведется на это посмотреть, ты увидишь, как сталь под ударами молота кипит и пузырится, будто ключевая вода в котелке, подвешенном над костром.

И вот сегодня он увидел это и понял, что Ругир ничего не преувеличивал…

Лишь через два дня Трою удалось пробраться в свою деревню. Вернее, на то место, где она была… От самой деревни ничего не осталось. Как он выжил в той бойне у болот, Трой не помнил. Он вообще все помнил смутно, начиная с того момента, как взвилась в воздух голова Трименталя… У Троя тогда на несколько мгновений перехватило дыхание. Ну вроде как тогда, в давние времена, когда они с Ругиром еще только начинали тренировки, Трой был еще сопливым и неуклюжим пентюхом, и Ругир, подловив момент, ловко врезал ему под дых. А потом… потом все смешалось в густую кровавую кашу…

Трой пришел в себя под поваленной молодой сосной. Вернее, сосна была не повалена, а срублена. Ятаганом. Орочьим. Который, однако, был зажат в его правой руке. А в левой руке Троя был еще один орочий ятаган. Как и когда они тут оказались, Трой не имел ни малейшего представления. Он повернулся и посмотрел назад. Сзади была просека, на которой тут и там валялись куски нарубленного мяса. По большинству из них, если приглядеться повнимательнее, можно было определить, кому они раньше принадлежали – орку-всаднику или его коню-варгу, но были и какие-то непонятные ошметки. Трой вновь перевел взгляд на свои руки: кожа на костяшках была содрана почти до кости, а по обоим предплечьям тянулись глубокие ссадины. Трой хотел осмотреть себя, все ли на месте, еще выше приподнял голову, и тут у него перед глазами все закружилось и он рухнул без сознания на истоптанный мох…

Когда Трой снова очнулся, уже стемнело. Он некоторое время лежал неподвижно, водя глазами по сторонам и не понимая, где он, и отчего так темно, и что это за странные светящиеся точки у него прямо перед носом? Лишь спустя несколько минут до него дошло, что это звезды… Трой шевельнулся, затем попытался подтянуть ноги, приподняться и сесть. Ноги слушались плохо, будто, пока он спал, кто-то надел на него свинцовые башмаки либо залил свинец прямо внутрь костей. Трой попытался помочь себе руками, но рука, на которую он оперся, внезапно подломилась. Только минут через пять Трой сумел подняться на дрожащие ноги, но, чтобы удержаться, ему пришлось обеими руками обхватить высокий пенек той самой срубленной сосны. Несколько мгновений он, покачиваясь, стоял, прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг понял, что ему ужасно хочется есть… даже не есть, а жрать. Все равно что – лишь бы побольше. Прикинув, где можно взять еды, Трой оторвался от пенька и, шатаясь, двинулся к просеке. До места их ночлега по его нынешним силам было слишком далеко, да и неизвестно, осталось ли там что-нибудь, а у орков в переметных сумах должно найтись хоть что-то съестное. Так оно, в конце концов, и оказалось…

Набив брюхо до состояния барабана, Трой вяло похлебал затхлой болотной водицы и, вернувшись на пригретое место, провалился в сон.

Проснулся он на следующий день около полудня. На этот раз руки и ноги уже не тряслись, но жрать хотелось опять. Трой совершил новый набег на останки орков, но, похоже, все съестное он успел собрать в прошлый раз. Так что, делать нечего, пришлось возвращаться к старой стоянке. Несмотря на голод, Трой обыскал орочьи останки более тщательно, насобирав десятка три массивных золотых кругляшков с грубым орнаментом – это были орочьи монеты, – с десяток ятаганов, и закопал (вернее, прикопал, ему не терпелось поскорее помчаться в деревню) тела Трименталя и его попутчика. Это было не слишком сложно (орочий ятаган с широченным лезвием роет землю, что твоя лопата), но абсолютно бесполезно – слишком глубоко не закопаешь, болота рядом, а ежели на ладонь-другую, так падальщики все равно выкопают. С другой стороны, может, и не выкопают, во всяком случае, не сразу. Мяса для пиршества вокруг у них и так в достатке…

Всю дорогу до деревни Трой пробежал сломя голову, не думая о возможной опасности и вполне вероятной встрече с другой частью отряда орков. Но полностью головы он не потерял. Когда до деревни оставалось около сотни шагов, Трой пригнулся, уперся в землю левой рукой и двинулся вперед на полусогнутых, держа наготове в правой руке один из орочьих ятаганов. Тот, что принадлежал первому из убитых им орков. Он был сделан не так грубо, как другие, и даже более-менее заточен. Остальные же представляли собой некую разновидность колунов. Хотя если то, что он слышал о силе орков, было правдой, то тупое лезвие не было для них помехой. Впрочем, о силе гномов ходило не меньше легенд, однако те отлично натачивали свои секиры… Добравшись до опушки, Трой некоторое время изучал обстановку. Частокол, окружавший деревню, сгорел и рассыпался, пялясь в синеву неба гнилыми зубами обгоревших бревен, кузня сгорела вообще дотла, причал для лодок рухнул в воду. И нигде не было видно ни единого живого существа. Даже падальщиков и воронья. И это настораживало больше всего. Однако спустя примерно полчаса Трой решил, что дольше ждать нечего. Если даже впереди его ждет засада, ночью пробираться в деревню будет еще сложнее. Орки видели в темноте лучше людей, недаром Ругир, когда хотел похвалить Троя за удачную ночную вылазку, всегда говорил, что у него орочьи глаза. К тому же кончилось терпение. Трой не находил себе места, сжигаемый изнутри беспокойством и отчаянной надеждой на чудо.

Пока он бежал через поле, надежда все больше разгоралась, но вот Трой взбежал на косогор – и остановился как вкопанный… Сквозь выбитые ворота и обгоревшие скелеты домов с позвоночниками печей ему открылась центральная площадь… Трой сделал шаг, другой, и рухнул на колени. От представшей глазам картины его начало рвать. Все, что он съел вчера и сегодня днем, почему-то уже успело перевариться, и желудок судорожно исторгал из себя только прозрачную слизь. Но от этого позывы к рвоте отнюдь не становились менее настойчивыми…

Спустя десять минут, с дикой болью в желудке и горевшей гортанью, Трой поднялся на ноги, вытер рукавом слюни и упрямо двинулся вперед…

Орки захватили деревню довольно быстро – то ли стража проспала, то ли просто силы были слишком неравные. Полуодетые мужики валялись практически у своих изб, настигнутые ударом ятагана или клыками варга, лишь у дома Ругира лежало несколько могучих тел в черных кожаных латах. Женщин они захватили живыми… И еще одно: похоже, орде предстоял довольно долгий путь и орки решили как следует запастись провиантом… Трой подошел к первому телу, насаженному на самодельный вертел. Скелет был почти цел, а вот мясо аккуратно срезано, да и скальп с головы тоже. Впрочем, на некоторых черепах остались клочки волос, правда прокопченные почти до неузнаваемости. Орки любили украшать свои шлемы плюмажами из волос человеческих самок. Трой двинулся вперед, стараясь угадать, которая из женщин висит на очередном вертеле, отчаянно надеясь, что кому-то удалось спастись, и не решаясь посчитать вертела, чтобы не лишиться этой надежды. Кое-где у насаженных на вертел тел не было ног или рук, но кости этих отсутствующих конечностей, как правило, валялись рядом, уже тщательно обглоданные. По-видимому, повара снимали пробу…

Обойдя площадь по кругу, Трой остановился у одного из наиболее тщательно обработанных скелетов, насаженных на грубо заостренный кол. Несколько мгновений он рассматривал изуродованные останки, и его желудок вновь не выдержал, толкнув вверх по пищеводу еще одну порцию желудочного сока…

Спустя пару минут Трой наконец разогнулся и тяжело поднялся с колен. Он немного постоял, стараясь не смотреть на обугленные останки, затем нагнулся над кучей затоптанных лохмотьев. Недолгие поиски развеяли последние сомнения. Судя по клочкам одежды и остаткам волос на обугленном черепе, перед ним была его Селия…

Орки постарались на славу – деревня была ограблена подчистую. То, что они не смогли унести, было сожжено или изломано. Однако отправляться в путь лишь с тем, что было на нем надето, Трой не решился. Поэтому, преодолевая тошноту и отвращение, он принялся методично, один за другим, обыскивать разрушенные дома.

Когда он наконец добрался до дома Ругира, уже вечерело. Его он специально оставил напоследок. Этот дом выглядел наименее разрушенным, поэтому, если бы Трой занялся им в первую очередь и там удалось обнаружить хоть что-то, у него могло не хватить сил или воли ползать по углям и пеплу на месте остальных домов. А Трой был совершенно уверен в том, что ему пригодится буквально ВСЕ, что он сможет отыскать среди руин и трупов. К настоящему моменту его добыча была не больно велика. Трой отыскал около десятка наконечников для стрел, с десяток медных монет, перекаленную в огне пожара заготовку для лезвия ножа (похоже, дядька Мертул засунул его между бревен, поэтому орки, выгребавшие все запасы железа подчистую, его и не отыскали) и глиняный пеналец со спекшейся солью.

Ругирова изба на фоне других, почитай, и не пострадала. Сгорела только крыша, да обгорело несколько верхних венцов. О выбитых окнах и сорванной с петель двери на фоне всего остального, сотворенного с деревней, можно было и не упоминать. Трой даже удивился бы, если бы этого не было. Зайдя в сенцы, он сумрачным взглядом окинул пустые стены и досадливо сморщился. Похоже, его ожидания оправдались с точностью до наоборот. В целой избе и искать было сподручнее. Трой наклонился, заглядывая внутрь, и… с удивленным вскриком бросился вперед. В разгромленной комнате, на припечке лежал Ругир и смотрел на него. Трой подскочил к учителю и рухнул на колени. Учитель был жив! Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ругир с трудом оторвал от лежанки левую руку и, будто не веря в то, что перед ним Трой, провел дрожащими пальцами по его щеке. Трой всхлипнул и уткнулся головой в грудь Ругира. Они замерли на несколько мгновений, две одинокие души, остатки исковерканного и уничтоженного мира… А затем Трой выпрямился и тут наконец увидел, что сделали орки с его наставником…

Деревню они покинули на следующий день. Трой весь вечер мастерил надежную волокушу, рубил лапник. В это время Ругир, которому орки не просто отрубили руку и ноги, но еще и отрезали веки и прибили его изуродованное тело к стене, пронзив скобой, когда-то изготовленной Тристаном для обустройства лодочного причала, плечо правой, обрубленной руки, наконец-то смог принять горизонтальное положение и, накрыв лицо тряпкой, забыться тяжелым, мутным от боли сном.

В первый день Трой смог одолеть всего три лиги. Вечером он развел костер и, покормив Ругира бульоном, наспех сваренным из чудом подстреленной над дорогой толстой вороны, упал в сон, будто в омут. Он был все еще очень слаб…

К исходу недели они добрались до деревни, основанной ветеранами Второго Сагитского. Вернее, до того места, где она была. Похоже, здесь орки задержались несколько дольше, чем в их деревне… поэтому сейчас на том месте, где когда-то стояло почти три десятка добротных изб, окруженных прочным частоколом, простиралось лишь огромное черное, выжженное пятно. За прошедшие три дня Трой уже немного окреп и втянулся. К тому же Ругир, мыча и шевеля пальцами, а также с трудом рисуя угольками из ночных костров на расколотых дровяных плахах, поведал ему кое-что о том, что произошло в деревне. Орки появились внезапно. Однако Андин, Старостин первенец, который в тот час нес службу на сторожевой вышке, оказался молодцом – не проглядел врагов.

Вот только деревню это не спасло. Уж слишком много оказалось налетчиков. Частокол они преодолели влет, сразу в десятке мест через заостренные бревна густо полезли оскаленные морды орков. На каждого из мужиков пришлось не менее дюжины тварей. Пятеро оставшихся в живых ветеранов попытались было сбить строй у рыночной площади, но куда там… Деревенский же молодняк никто держать строй не учил (а на кой ляд учить сложные боевые построения в этакой-то глуши, без того у крестьянина забот – круглый год), да и с таким жутким врагом они столкнулись впервые в жизни, так что, когда рухнули ворота, из всего мужского населения в живых оставались только Ругир и Тристан, ставшие плечом к плечу у избы Ругира, в которую набилось два десятка девок и баб. Впрочем, и они продержались недолго…

Следующую неделю Трой запомнил смутно. Ругиру становилось все хуже и хуже. Впрочем, скорее стоило удивляться тому, как вообще этот обрубок человека все еще находил в себе силы дышать. Поэтому все следующие дни для Троя слились в одну пыльную серую ленту, упорно ползущую ему под гудящие ноги. За три дня до Палангеи у Троя кончились стрелы. Впрочем, еда у них кончилась еще раньше. Трой слишком торопился доставить учителя к людям, чтобы отвлекаться на охоту, а живность у дороги будто вымерла. Хотя, возможно, так оно и было. Когда-то Ругир рассказывал, что орочьи орды проходят по земле, будто саранча, пожирая все, что только шевелится. Во всяком случае, за все время пути на глаза Трою попались только три вороны, одну из которых он сумел-таки подстрелить, да пара полевых мышей, причем с промежутком в два дня. И больше ничего – никаких птиц, ящериц или змеек…

За свою недолгую жизнь Трой еще ни разу не выбирался дальше деревни Второго Сагитского, поэтому, когда впереди появились руины Палангеи, он не сразу осознал это. Для него Палангея была чем-то вроде земли обетованной, места, где непременно есть люди, которые – и это столь же непременно – помогут ему и Ругиру. А впереди замаячили все те же обгорелые руины… Поэтому Трой вытер пот и снова налег на лямку волокуши. А через сотню шагов услышал то, от чего уже успел отвыкнуть за прошедшие недели. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС! И до него не сразу дошло, ЧТО тот произнес… – Эй, ты чего это волочешь?