Текст книги "Во власти огненного наследства"

Автор книги: Роман Углев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Назир! Ты можешь мне помочь?

– Давай, лучше я, – попросила И́рис, которая как раз в этот момент подошла.

Атэс молча протянул ей полосу из ткани. Аккуратно и нежно она стала перебинтовывать ее, но он, понимая, что она не хочет причинить ему боль, попросил:

– Не бойся, мне не больно. Лучше прижимай плотнее, чтобы кровь остановить.

– Сердце не задело? – спросила она.

– У-у! Если бы сердце задело, я бы сейчас с тобой не разговаривал, – усмехнулся он.

– Как они тебя! – сказала она, с искренним сочувствием глядя на огромное множество малых и больших порезов на его теле.

– Да, уж! – немногословно ответил он, и смочив ткань вином, стал промокать кровоточащие порезы. – Главное, жив остался. Кстати, этот последний удар дубиной был очень даже вовремя.

Он многозначительно посмотрел на девушку. Она грустно усмехнулась, взяла другой кусок ткани и, не спрашивая его разрешения, стала тоже промокать раны у него на спине.

В этот момент подошел Серт.

– Как дела, дружище? – устало спросил Атэс.

– Трое еще трепыхались, но я их прикончил, – весело ответил тот. – Ровно двадцать человек! Ты крут!

– Перестань! Без тебя я бы не справился. Ты не ранен?

– Легко отделался. Огромная шишка на голове, похоже, два поломанных ребра, и пара-тройка незначительных порезов.

И́рис опустила голову и серьезным тоном проговорила:

– Спасибо вам, ребята. Вы сегодня спасли меня от смерти и… от позора.

– Не сто…, – начал было Атэс, но в этот момент его ноги подкосились, глаза закатились, и он вдруг упал на землю, лишившись чувств.

– Сахир! – воскликнула И́рис, и бросившись к нему, стала хлопать его по щекам.

– Атэ…! – Начал было Серт, но потом, опомнившись, воскликнул: – О, ужас! Сахир! Что с тобой?

Он тоже подскочил к другу, приоткрыл ему веки и, приложив ухо к груди, послушал биение сердца:

– Жив, по ходу, – прокомментировал он. – Видимо, просто много крови потерял.

Он посмотрел туда и сюда и сказал:

– Э-э…, простите…

– И́рис, – представилась она кротко.

– Назир, – положил он руку на сердце и чуть склонил голову. – Вы могли бы помочь мне положить его на коня и привязать? Его нужно срочно везти домой.

– Да-да, конечно! – ответила она, но с такой интонацией, будто мысленно она сейчас совсем в другом месте.

Серт поспешно подвел лошадь Атэса, приказал ей опуститься на колени и, устроив подобающим образом на ее спине два седла, с помощью девушки уложил друга на лошадь и надежно привязал.

– Вам кони нужны? – спросил он.

– Что? …Не поняла. …Какие кони?

– Вот эти. Кони разбойников. Здесь их целый табун. Вам они нужны?

Она недоуменно пожала плечами.

– Зачем мне кони?

– Ну, в смысле…, продать их…

Она не понимала, о каких конях может идти речь, если здоровью того, кто ей спас жизнь, угрожает опасность, поэтому она отрешенно ответила:

– Нет-нет, не нужны.

– Ну да, согласен. Понимаю. Вам бы сейчас скорее до дома добраться. …Тогда я с вашего позволения сделаю из них один караван, отгоню к себе, и мы их продадим. И…, оружие тоже прихвачу.

– Какой разговор? Конечно! Берите все, что захотите. Вы мне спасли жизнь!

– Ну, не я, а …Сахир, если быть точнее. Он, вообще то, хотел с вами встретиться. Ха-ха! Веселенькая встреча получилась!

Он как-то странно засмеялся.

– Хотел встретиться со мной? – спросила она. Ее этот вопрос очень интересовал.

Серт чуть поморщился и перевел разговор на другую тему.

– Знаете, И́рис, я был бы вам премного благодарен, если бы вы помогли мне привязать всех коней последовательно друг к другу и собрать все оружие. Скоро стемнеет, и нам бы быстрее выбраться из леса.

– Все, что захотите. Я к вашим услугам, – с готовностью ответила она, и бросилась собирать валяющиеся тут и там разные элементы вооружения.

***

Оказалось, что подложить в еду к управляющему снадобье, данное Сакхун, не так просто. Мелькарт никогда не ел в общей трапезной, и более того, по какой-то непонятной причине не употреблял большую часть продуктов дворцовой кухни. Астэр пришлось предпринимать дополнительные шаги, чтобы устроить туда своего человека и какое-то время просто изучать вкусовые привычки управляющего, чтобы хотя бы понять, чем он питается, и какое из употребляемых им блюд все-таки подойдет для ее цели.

С одной стороны, Астэр постоянно помнила слова ворожеи, что она может не успеть, с другой стороны, спешка в данном деле ни к чему бы не привела.

Задачу упрощало то, что, даже если пищу на проверку подавали дегустатору, присутствие яда в блюде для него оставалось безвредным, если только его по какой-то неприятной случайности в этот день не укусила бы пчела или оса. Однако подобное совпадение было маловероятным, поэтому, бояться быть обнаруженной стоило едва ли, если только кто-то из слуг не донес бы на нее царю, что было тоже очень и очень маловероятным.

И поскольку царица прекрасно понимала, что экстракта у нее мало, она решила действовать наверняка, однако была еще и третья сторона вопроса.

Мелькарт как будто управляемый чьей-то невидимой рукой, постоянно отказывался от блюд, в которые подкладывался яд. Часто это происходило в последний момент, когда он приходил в трапезную за едой, которую до этого сам заказывал, а иногда даже, когда он уже держал блюдо в руках. Ни с того ни с сего он мог отдать его обратно повару или слуге и сказать: «Забери. Сегодня я это почему-то не хочу».

Несколько раз Мелькарт уже брал отравленное блюдо и даже уносил его к себе. Но после трапезы оказывалось, что он по какой-то причине съел все, кроме него. В таких случаях он, как правило, извинялся перед поваром и говорил: «Извини, Красс. Я насытился раньше, чем дошла очередь до этой вкуснятины. Отдай это кому-нибудь из слуг».

Тоже самое было и с одеждой. Не без труда Астэр сумела устроить своего человека в постирочную, но каждый раз, когда ему все-таки удавалось поместить каплю экстракта на воротник халата, или рубашки управляющего, в последний момент тот вдруг находил причину, надеть что-нибудь другое.

При этом Мелькарт, как специально, поступал так, чтобы тратилось содержимое и обеих бутылочек. Либо он съедал отравленное блюдо, но по какой-то причине отказывался от одежды, на воротник которой была помещена капля экстракта для привлечения пчел, либо он одевал халат с каплей, но отказывался от еды. Интересно, что в таких случаях, либо пчелы, либо осы его все-таки кусали, но из-за отсутствия одной из составляющих желательного эффекта не наступало.

Время шло, и Астэр со злостью наблюдала за тем, как содержимое бутылочек уменьшается. Однажды она не выдержала и решила проверить действие двух ядовитых составляющих на одном из верных слуг управляющего. Съев отравленное блюдо, ничего не подозревающий слуга одел рубашку с каплей манящего экстракта на воротнике и отправился исполнять данное ему поручение. Не прошло и десяти минут, как пчела села к нему на шею и полезла под воротник. Почувствовав насекомое, слуга инстинктивно потянулся к шее и прижал ее. Конечно же, пчела тут же ужалила его. Откинув в сторону несчастное насекомое, он почесал укушенное место и как ни в чем не бывало пошел дальше. Однако в следующую минуту его руки и ноги стали отекать, все его тело страшно раздулось, он стал задыхаться и очень скоро умер.

Осмотрев умершего, лекарь сказал, что, к сожалению, подобная реакция на укус пчелы и смертельный исход у некоторых людей, хотя и редко, но бывает, и ничего удивительного в этом нет.

Убедившись, что средство действует, Астэр продолжила свои попытки, расправиться с управляющим. Но время шло, у нее ничего не получалось, и постепенно она все больше отчаивалась.

***

Темнело быстро, но они все же успели выехать из леса до наступления полной темноты.

– Думаю, на этом все. Вам куда ехать, направо или налево? – спросил Серт.

– Я живу и работаю во дворце, – ответила И́рис.

– О, во дворце! – удивился он. – И в качестве кого, если это не секрет?

– Да, нет, что вы, какие секреты? Мой отец, главный управляющий царя Ятона. А я его дочь и …главный писарь.

– У-у, сильно! – Покачал он головой. – Не многие могут похвалиться, что у них есть знакомые во дворце, да еще и так близко к царю. Я могу сказать об этом …э-э …Сахиру, когда он очнется, или…?

– Конечно, можете. Без него меня сейчас, наверное, уже не было бы в живых, поэтому, я ему теперь обязана всем.

– Да, только, вместо романтической встречи получилась славненькая потасовка, – с усмешкой пробурчал он себе под нос.

– Что вы сказали? – переспросила она, поскольку ее мысли были совсем о другом, и она вообще не поняла, о чем это он.

– Да, нет, это я так. …О своем. …Что ж, …думаю, вам пора домой. До свидания.

– Вы уверены, что ему…, то есть, вам …не нужна моя помощь? Может быть, мне поехать с вами?

– Нет-нет, это лишнее. Я о нем позабочусь.

– А ничего, что вы сами ранены? – в ее голосе звучала неподдельная забота.

– Ерунда. Всего лишь пару ребер. Можете не беспокоиться.

– Тогда…, – она быстро достала у себя из сумки небольшой кусок бересты и, написав на нем несколько строк угольным карандашом, отдала Серту. – Назир, дайте ему, пожалуйста, это прочитать, как только он придет в себя, хорошо?

– Ладно, – кивнул он и положил бересту к себе в сумку. Затем он махнул на прощанье рукой, пришпорил коня, увлекая за собой табун лошадей и крикнул: – Хорошей дороги! Может быть, еще увидимся.

– Счастливого пути!

Она помахала рукой и какое-то время печально смотрела ему вслед,

А затем, вздохнув, развернула лошадь и помчалась во дворец.

Глава 19

Приблизившись к дворцовой ограде, И́рис услышала трубный звук. Это означало, что ее заметили, но опасности она не представляет. Видимо ее ожидали, так как мост через ров был все еще опущен. Как только она проехала ров, ворота тут же отворились, и ей навстречу выбежал отец.

Увидев ее, он радостно засмеялся и, идя ей навстречу, начал громко причитать:

– Ну, наконец-то. Я весь извелся. Ты что так поздно? Надо же было хотя бы предупредить…

В этот момент он заметил, что у нее есть небольшие кровоподтеки на лице и удивленно спросил:

– Дочь, это что такое? Что случилось? Ты где была?

Она подъехала ближе и спрыгнула с лошади, чтобы обнять его.

– Все нормально, папа. Не переживай. Скажи лучше, что мне светит за мою сегодняшнюю выходку?

– Поскольку тебя встречаю я, – ответил тоном учителя Мелькарт, – ничего особенно с тобой не случится, но наказание тебе все же назначено, поэтому на будущее тебе это надо учесть…

Они подошли к тому месту, где у входа ярко светили два факела, и отец заметил, что у дочери в двух местах порвано платье.

– У тебя порвано платье? Ты это заметила? Конечно, ты заметила! Ты не могла этого не заметить! Так, что все-таки случилось? Ты расскажешь мне или нет?

– Меня высекут, да?

– Высекут, не высекут! Ты будешь отвечать на мой вопрос или нет? Почему у тебя порвано платье?

Она вздохнула и, посмотрев на отца с любовью и снисхождением, устало сказала:

– Папа, я была сегодня на волосок от смерти. И я очень, и даже очень-очень тебе хочу обо всем рассказать. Но ты не представляешь, как я устала. Дай мне, пожалуйста, переодеться, отдать это несчастное платье Дарине, пройти в трапезную и что-нибудь перекусить. Я жутко голодна. И там я тебе все-все расскажу. Ну, пожалуйста, папочка…!

– Дарина, скорее всего, уже спит. Да и, мне кажется, ты так его порвала, что его уже не починить.

– Она починит. Она и не такое чинила. Тем более, если я ее об этом попрошу.

Мелькарт тяжело вздохнул:

Ладно, дочь. Иди, умывайся, переодевайся. И я жду тебя в трапезной.

***

Было уже поздно. В окно светила почти полная луна. В открытое окно был слышен стрекот ночных кузнечиков. Изредка звучало ржание коней.

Мелькарт, усталый от переживаний и рабочего дня, откинувшись на спинку плетенного удобного кресла, обитого кожей на подлокотниках, с легкой укоризной смотрел на дочь, которая, опустив голову, с виноватым видом сидела перед ним. На ее лице все еще был виден сильный кровоподтек, на щеке и на руках синяки, ноги поцарапаны.

«В общем-то, побои налицо. Даже не нужно будет ее отправлять к тете», – подумал он, но вспомнив, как ей достались эти побои, он осек себя, чтобы даже и не думать в этом направлении. Ох, как он любил ее! Он готов был все сделать для нее, лишь бы она была счастлива. Однако ситуация требовала от него быть строгим отцом, который должен воспитывать свою дочь, пусть уже и достаточно взрослую, даже когда ему этого совсем не хотелось.

– Так, что ты говоришь, как это случилось? Ты сама не заметила, как оказалась в лесу?

– Да, папа. Я опомнилась, когда была уже на поляне, – И́рис не хотелось оправдываться, но, когда отец с ней говорил в таком тоне, по-другому она просто не могла.

– Ну, допустим. Но, как я понимаю, увидев, что ты посреди леса, ты не остановилась, и не повернула домой, а продолжила ехать в глубь, так?

– Да, – ответила она, потупив взор.

– Ну, и как это понимать? Ты на ночь глядя отправляешься в глубь леса, и потом ты удивляешься, что за тобой погнались разбойники?

– После этого…, выкормыша, – она хотела сказать гораздо более грубое слово, но понимая реакцию отца, сдержалась, хотя все равно получилось довольно грубо, – мне было на все плевать. Он начал меня… в общем… не надо было руки распускать.

– Не выкормыш, а царский сын, – мягко поправил Мелькарт, – но разве того, что ты ему заехала по лицу, было недостаточно?

– Царский сын, а ведет себя, как последний плебей. Никакого достоинства.

Отец поднял руку, призывая ее к спокойствию.

–Завтра для вида сходишь к Сосепатру. Я с ним поговорил. Побудешь в него полчаса, как будто бы он дал тебе двадцать плетей. Крикнешь пару раз. В общем, это для отвода глаз.

– Ух, как это все унизительно! – поморщилась она.

– Ай, перестань! Благодари Бога, что у нас такой царь, который все понимает и большего не требует. Если бы не …Астэр, и этого бы не потребовалось. В следующий раз думай лучше. Если бы ты просто вырвалась и убежала, все это было бы не нужно, а так, как уж есть. Не стоило рук распускать. Какой-никакой, но он принц.

– Да, знаю я, папа! – сказала она так, чтобы он понял, что ей крайне неприятна эта тема.

– Ладно, это уже не так важно. Я хочу знать, что произошло дальше. Ты говоришь, что двое молодых людей тебя спасли от верной погибели. Как именно это случилось? Ты узнала их имена?

– Меня догнали и сбросили с лошади. Когда я очнулась, я была уже раздета и привязана. Они хотели надо мной надругаться все вместе и…, в общем, как я поняла по их разговорам, если я все еще буду жива, замучить меня до смерти.

Мелькарт тяжело вздохнул. Он даже не хотел представлять эту картину.

– А потом откуда ни возьмись эти двое. Один из них необыкновенный воин. Кстати, это он спас Эмиля и Дария от тех девяти разбойников.

Отец поднял удивленно бровь.

– Откуда ты знаешь? Это после этого случая стража осматривала лес? Почему я впервые слышу, что это был царский племянник со своим слугой?

– Потому что они не стали признаваться. Если бы не Сахир, я бы тоже не знала.

– Сахир? Кто такой Сахир?

И́рис стыдливо опустила глаза.

– Один из тех, кто меня спас.

Мелькарт не мог не заметить, как порозовели ее щеки.

– О! С этого места, пожалуйста, поподробней. Кто этот молодой человек?

– Я же уже сказала.

– Э, не! Я же вижу, что здесь что-то большее.

В ответ последовало лишь красноречивое молчание.

– Дочь!

– Что, папа?

– Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Что связывает тебя и этого Сахира? Как он оказался в этом лесу? И как так получилось, что он спас Дария и его слугу?

– Ах, папа! Я сама не знаю, как так получилось. Я гуляла по лесу. На этой самой поляне повстречала его. Мы познакомились. И в разговоре я поняла, что это был именно он. Хотя он мне не признавался. Просто он случайно проговорился, и мне стало ясно, что это он.

– А он не мог все это подстроить, чтобы привлечь твое внимание? Ну, подговорить разбойников, например?

– Нет, папа! Что ты!? – порывисто ответила она. – Спасая Дария с Эмилем, он дрался с девятью, и победил. Он Эмиля спас из петли! Они потом еще восхищались его умением владеть оружием. А спасая меня, он дрался не на жизнь, а на смерть, и убил на моих глазах шестнадцать человек. А его самого ранили. У него стрела прошла насквозь. Если бы задела сердце, его бы уже не было в живых, – у нее поник взор. – Хотя я не знаю, а жив ли он еще? Он упал без чувств от потери крови. Он был весь исполосован. У него губы посинели. Мы с Назиром погрузили его на коня, и он поспешно уехал, чтобы быстрее оказать ему помощь.

– Так, что ж ты не притащила его во дворец? Мы бы здесь оказали ему помощь гораздо быстрее!

Она низко опустила голову и тихо проговорила:

– Я растерялась, папа. …Не знала, …как правильно поступить. …Я думала, что теперь меня за мой проступок могут наказать, и …даже, может быть, …казнить. Я не дерзнула предлагать им помощь.

Мелькарт глубоко и тяжело вздохнул. Немного подумав, он спросил:

– А Дарий и Эмиль знают этого …Сахира?

– Нет, папа. Он им помог, и тут же уехал. У него лицо было платком повязано, поэтому они его даже не разглядели.

– А как ты его вычислила?

– Не знаю. Увидела неувязку в его словах, и поняла, или даже, скорее почувствовала, что это он, – она с тоской вздохнула. – А когда я догадалась, он меня попросил ничего им не говорить.

– Хм…, этакий благородный герой! Совсем не ищет себе славы. Это интересно! – Он внимательно посмотрел на дочь. – Я так понимаю, у тебя теперь из-за него сердце не на месте?

Она подняла на него беззащитный взор, в котором была мольба, не углубляться в этот вопрос.

– Ладно, дочь. Мне все понятно. Если этот молодой человек все еще жив, мне бы хотелось с ним познакомиться поближе. …И с его другом тоже. …Очень уж хочется отблагодарить их за то, что…, – у него комок встал в горле, а на глазах навернулись слезы, – что у меня все еще есть ты.

***

Две недели Атэс был в бреду. Серт делал все, что только было возможно. Благо, у них было достаточно денег, чтобы нанять доктора, который говорил ему, что нужно делать, и сиделку на время, пока он съездит на базар и продаст лошадей. Он очень пожалел, что при прощании не сказал И́рис, где они находятся, потому что она, будучи благодарной за свое освобождение, возможно, действительно могла бы ему очень даже помочь, ухаживая за Атэсом.

На друга было страшно смотреть. Он ничего не ел, а лишь только пил, и за это время ужасно похудел.

Однажды, оставив сиделку, Серт съездил на базар в Акбарию, чтобы сообщить Галлусу о их ситуации, но управляющего базара не было на месте. Оставив ему сообщение через его наместника, Серт вернулся обратно. Ему было скучно, и чтобы скоротать время, он делал те простенькие горшки, которые умел, и за две недели, так как больше он ничем не занимался, уровень его гончарного мастерства значительно улучшился. Однако до изящества друга ему было все еще далеко.

В какой-то момент доктор, осмотрев Атэса, сказал, что состояние больного явно изменилось и, либо он скоро умрет, либо ему стало лучше, и скоро он должен прийти в себя. Бедный Серт каждый день, просыпаясь с утра, первым делом подбегал к постели друга и проверял, жив ли он еще. Когда он видел, что друг все еще дышит, он облегченно вздыхал и только тогда начинал заниматься остальными делами.

Вскоре он заметил, что Атэс совсем перестал бредить, что он стал ровно дышать, и его состояние все больше напоминает обычный спокойный сон.

Однажды утром Серт проснулся от того, что услышал за окном чудесное пение птиц. Он открыл глаза и какое-то время просто лежал и слушал эти красивейшие трели, а затем, поднявшись, по привычке пошел к постели Атэса. К своему удивлению он обнаружил, что его друг лежит, глядя в потолок, и тоже слушает пение птиц.

– О, ты проснулся?! Привет! Как ты, дружище? – радостно воскликнул он, подходя.

Атэс перевел на него глаза и ответил одними губами: «Привет!»

– Что-что? Я не понял! Говори громче, – сказал Серт, но тут сообразил, что друг, видимо, за время болезни просто ослаб, и поэтому громче у него не получается. Поэтому он подошел ближе и сел рядом с кроватью, широко улыбаясь.

– Ну, наконец-то ты пришел в себя. Я так этого давно ждал. Как ты себя чувствуешь?

Атэс стал снова шевелить губами и Серт, наклонив голову к устам друга, услышал, как тот еле слышным шепотом ответил:

– Хочу пить.

– Пить? Сейчас-сейчас…, – он тут же принес чашу с водой и помог другу приподняться и выпить ее.

Осушив чашу до дна, Атэс опустился на подушку и закрыл глаза.

Серт не стал его беспокоить, но минут через пять тот снова открыл глаза и уже более слышимым шепотом сказал:

– Я голоден.

– Голоден! Это здорово! Доктор сказал, что, если ты захочешь есть, то ты точно пошел на поправку. Сейчас принесу. Правда, он посоветовал не давать тебе сразу много, а чуть-чуть и сначала только овощей.

Серт сходил в трапезную. Когда он вернулся обратно с тарелкой нарезанных овощей, его лицо сияло от счастья.

Он помог другу приподняться на постели и стал кормить его и приговаривать:

– Вот…, так…, правильно…, хорошо, …скоро ты снова окрепнешь, …и все будет чудесно.

Атэс осилил только половину тарелки, после чего почти сразу уснул.

Однако уже через час он проснулся и снова попросил есть. На этот раз у него прорезался голос, хотя он и говорил все еще очень тихо. К концу дня он мог уже подниматься и садиться на постели без посторонней помощи.

Серт ликовал. Он так соскучился по нормальному общению, что теперь, видя, как друг поправляется, радовался как дитя.

Хотя Атэс был все еще слишком слаб, чтобы разговаривать, он мог слушать, и поэтому Серт на радостях тараторил без умолку, рассказывая другу все, что произошло за время его болезни, включая и все то, о чем все это время думал. Иногда Атэса это утомляло, и поэтому, чтобы хоть как-то заставить друга замолчать, он просто делал вид, что снова спит. Видя, что его товарищ лежит с закрытыми глазами и ровно дышит, Серт переставал болтать и уходил в другую комнату, чтобы дать ему отдохнуть.

В ту ночь, уложив друга спать, Серт уснул с самой счастливой улыбкой на лице.

На следующее утро Атэс проснулся первым и, хотя чувствовал себя еще очень слабо, сумел самостоятельно дойти до трапезной. Когда Серт проснулся и обнаружил, что друга нет на кровати, он бросился искать его и нашел сидящим на полу и уплетающим за обе щеки сухофрукты.

Радостно рассмеявшись, он сел рядом и тоже стал есть сухофрукты.

– Как там И́рис? – первое, что спросил Атэс. На этот раз его голос звучал уже вполне нормально. – Как вы расстались? Ты проводил ее?

– Нет, дружище. Я ее не провожал. После того, как ты свалился без чувств, я думал только о том, чтобы быстрее доставить тебя домой. Так что, мы выехали из леса, и она поехала налево, а я направо.

– А ты хоть узнал, где она живет?

– Она живет и работает во дворце. Она дочь главного управляющего Ятона. Так что, у нас теперь там свой человек.

– Как будто это как-то меняет дело? – Усмехнулся Атэс. – Хотя, может быть, и меняет. Она ничего такого не говорила… обо мне?

– Ну, в общем, только то, что она тебе обязана жизнью, что ты ее спас, и все такое. Мы не очень много разговаривали. Я торопился отвезти тебя, и подумал, что и ей после всего этого лучше поскорее домой. Так что….

– Понятно. А что с Акбарией? Ты говорил вчера, что ездил к Галлусу.

– Да, ездил. Самого Галлуса я не застал, но я сказал его наместнику, что ты сильно заболел, и поэтому не можешь пока работать. Думаю, что там все будет нормально.

– Нужно будет съездить еще раз, чтобы удостовериться, что все хорошо. У меня с ним договоренность, и мое отсутствие, это нарушение этой договоренности.

– Да, не переживай ты! Все будет отлично! Он же хороший человек.

– Надеюсь. Время покажет. Лучше съездить, и не откладывать. Давай прямо сейчас. Хорошо?

– Не вопрос. Как скажешь. Только поем нормально. А то, что это?! – Он показал на сухофрукты и покачал головой, а затем спросил: – А ты хочешь чего-нибудь посущественнее? Я заказываю еду у местного повара.