Текст книги "Тайны великих книг"
Автор книги: Роман Белоусов
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
Показания астролога, или опознание Смуглой Дамы
Достоверными свидетельствами о жизни Шекспира являются его сонеты.
Генрих Гейне
Смущающий призрак
В тот день профессор Роуз, как всегда, ранним утром направился в Бодлинскую библиотеку. Известный историк и блестящий литературовед, он был здесь, что называется, своим человеком. Не один год провел в читальном зале за столом этого старейшего книжного хранилища. В нем собраны многие раритеты – автографы государственных деятелей, ученых, писателей и поэтов, редчайшая коллекция королевских рукописей, первые английские печатные издания, в том числе и «Изречения философов» – книга английского первопечатника Уильяма Кэкстона. Гордость библиотеки – собрание первых изданий пьес Шекспира и среди них единственный из дошедших до нас экземпляр «Короля Лира», напечатанных около 1606 года. А всего в этом крупнейшем книгохранилище находится около сорока тысяч рукописей.
Весна была уже на дворе, но погода стояла пасмурная. Ненастье настраивало на невеселый лад, и казалось, что и этот день пройдет впустую. В последнее время Роуз вновь обратился к документам елизаветинской эпохи, знатоком которой считался. Просматривал рукописные материалы, выискивая новые, необходимые для работы сведения и факты. Но дело двигалось медленно, и можно было ожидать, что и сегодня его поиски не принесут желаемого успеха.
Он шел по хорошо знакомым улицам Оксфорда, где когда-то учился и прожил немало лет, а теперь состоял в совете управляющих колледжа Поминовения усопших и одновременно – членом Британской академии. Мимо спешили обычные в это время прохожие – клерки, домохозяйки, то и дело попадались студенты, но Альберт Роуз словно не замечал их, погруженный в свои мысли. Уже давно его занимала одна литературная загадка. Скажем точнее – ему не давала покоя великая тайна Шекспира: кто была Смуглая дама его сонетов. Профессор мечтал приподнять вуаль на лице незнакомки, вот уже три с половиной века скрывающей свои черты.
Бывали, правда, моменты, когда ему думалось, что тайна имени Смуглой дамы, в которую многие исследователи тщетно пытались до него проникнуть, никогда не будет раскрыта. Смуглая дама всего лишь смущающий призрак, который, возможно, где-то и бродит, но неуловим и нераспознаваем.
Однажды в минуту отчаяния Роуз согласился было с пессимистами и заявил, что, видимо, никогда не удастся узнать имени возлюбленной и вдохновительницы сонетов Шекспира. Но без разгадки этой тайны, составляющей, по его словам, одну из важнейших проблем в шекспироведческой литературе, невозможно написать полную биографию величайшего поэта. О нем и так мало что известно – до нас дошло всего несколько документов: о крещении, женитьбе и последней воле. Сохранилось всего шесть его аутентичных подписей (три на завещании и еще три на различных деловых бумагах). Причем почерк в них не всегда одинаков, как, впрочем, это часто бывает с людьми, которые изредка что-либо подписывают. Отсутствие сколько-нибудь достоверных и более менее полных сведений о творце великих сочинений породило массу легенд, часто весьма анекдотического свойства. Разобраться в них, отделить зерна от плевел еще недавно было чрезвычайно трудно.
Между тем сонеты, судя по всему, автобиографичны. Как сказал в прошлом веке поэт Вордсворт, это «ключ, которым Шекспир отпер свое сердца». Но биографу мало располагать авторским текстом, надо, знать историю его создания, тем более, когда речь идет о сонетах, адресованных даме. Кто была эта женщина-мучительница, к которой обращены прекрасные любовные стихи? Какие отношения у поэта были с той, кто вдохновил его на создание столь страстных и горьких строк? И почему в них так много отчаяния, печали, ревности? Не выяснив всего этого, и думать нельзя о написании подлинной биографии Шекспира.
Над разгадкой этой труднейшей задачи и бился в последнее время профессор Роуз. Написанное им исследование о жизни и творчестве Шекспира, к сожалению, оставалось без нее неполным. Узнав имя возлюбленной поэта, можно было бы завершить работу над его наиболее полной биографией. Именно о такой книге, на страницах которой в полный рост предстал бы Шекспир-человек, и мечтал профессор Роуз.
В вестибюле библиотеки Роуз приветствует взглядом бюст основателя библиотеки дипломата и ученого Томаса Бодли из черно-белого мрамора, снимает пальто, бросает беглый взгляд на витрины постоянной книжной выставки, и направляется в зал к своему столу. На нем рукописи, над которыми он работает – бумаги некоего Симона Формана, человека по-своему удивительного. Во времена Елизаветы I он был врачом-практиком и астрологом и отлично знал добрую половину обитателей Лондона той поры, как и многое из того, что происходило тогда в английской столице. Ему, в частности, принадлежит самое раннее описание четырех постановок шекспировских пьес в театре «Глобус». В записках такого человека наверняка удастся обнаружить что-нибудь еще. Профессор Роуз внимательно вглядывается в записи астролога. Большей частью они говорят о посетителях, их гороскопах, напоминая ученому что-то вроде приходно-расходной книги: был такой-то, просил о том-то, заплатил столько-то. Цифры, числа, фамилии… Скучный, видно, был человек этот Симон Форман. Иногда, впрочем, он сообщает и кое-что стоящее. Среди фамилий и цифр встречаются мимоходом сделанные им замечания, характеристики лиц, посещавших его, сведения о личных отношениях с некоторыми из своих клиентов, среди которых бывали и женщины.
По подсчетам английского общества «Друзей Шекспира», во всем мире около восьмисот тысяч человек занимаются изучением его творчества, зарабатывая этим хлеб свой насущный. Среди них писатели, издатели, библиотекари, актеры, режиссеры, искусствоведы, художники, наборщики, агенты бюро путешествий, продавцы сувениров и т. д. Но ближе всех к великому драматургу и поэту стоят, конечно, литературоведы. Сколько ими написано исследований! Сколько положено труда, чтобы научно прокомментировать великие творения, создать своего рода подсобную библиотеку для понимания шекспировского наследия. Немало сил затрачено и на то, чтобы подобрать ключи к загадкам Шекспира. Верно заметил один английский критик, что каждое поколение заслуживает хорошей книги о Шекспире. Однако он же напомнил мрачное предостережение о том, что вокруг пещеры, хранящей тайну, можно увидеть много отпечатков разнообразных следов Шекспира, но все они направлены внутрь. Никто еще не вышел оттуда и не объяснил ничего миру. Хотя каждый, кто немного приблизился к этой теме, считал своим долгом написать о Шекспире книгу.
Кто вы, мистер У. X.?
Особенно много было написано по доводу шекспировских сонетов. Каждый автор, предлагая свою разгадку, считал, что именно ему удалось проникнуть в тайну пещеры и благополучно выбраться на свет Божий, доставив, наконец, человечеству ключи к великой загадке. Увы, все их попытки оказывались несостоятельными. Тайна по-прежнему оставалась тайной, побуждая самых упорных вновь продолжать свои поиски. Но интересно вот что. Многие исследования, посвященные шекспировским сонетам, отталкиваются от фактов или отсутствия оных, затем возвращаются к стихам и, ссылаясь на одни и те же слова и фразы, приходят к удивительно разным заключениям.
Спор вокруг сонетов Шекспира разгорелся в основном из-за трех неизвестных: загадки инициалов «мистера У. X.», которому посвящены сонеты, и имен воспетых в них «Прекрасного юноши» и «Смуглой дамы».
Кому же адресованы слова на первом издании сонетов, опубликованных в 1609 году: «Тому единственному, кому обязаны своим появлением нижеследующие сонеты, мистеру У. X. всякого счастья и вечной жизни, обещанных ему нашим бессмертным поэтом, желает доброжелатель, рискнувший издать их. Т. Т.»?
Если два последних инициала не вызывали сомнения – они принадлежали издателю Томасу Торпу, то по поводу личности таинственного «мистера У. X.» были пролиты реки чернил и сломано изрядное количество перьев. Каких только догадок не высказывали, чего только не сочиняли иные пылкие литературоведы.
Под загадочными инициалами видели «неопровержимое» доказательство, что автором сонетов был современник Шекспира драматург и поэт Кристофер Марло – они, мол, посвящены его другу Томасу Уолсингему. На это, дескать, указывают буквы У. X. (W. Н.), которые легко вывести из фамилии «Уолсингем» (Walsingham). Другие настаивали, что инициалы У. X. скрывают молодого Уильяма Херберта, впоследствии графа Пембрука, чья мать будто бы заказала Шекспиру сонеты, которые, по ее мысли, должны были образумить и побудить этого легкомысленного шалопая жениться. Третьи утверждали, что «У. X.» это интриган-рифмоплет по фамилии Маркхем из окружения графа Эссекса, то есть поэт-соперник, о котором говорится в сонетах.
По меньшей мере, один исследователь был убежден, что «У. X.» это не кто иной, как поэт, воин и мореход Уолтер Рэли (Walter Raleigh); другой приходил к выводу, что за этими буквами укрылся Генри Райотсли (Henry Wriothesly), граф Саутгэмптон, ставивший свои инициалы в обратном порядке, что было тогда принято. Графу Саутгэмптону, своему юному другу и покровителю, Шекспир посвятил, как известно, две поэмы «Венера и Адонис» и «Лукреция». Отсюда, естественно, напрашивался вывод, что и сонеты посвящены ему. Иные считали, что «У X.» не принадлежал к сильным мира сего, а был простым юристом по имени Уильям Хэтклифф. Дошло до того, что родилась теория, согласно которой Шекспир якобы воспел в сонетах самого себя и что инициалы «У. X.» следует расшифровывать, как «мистеру Уильяму самому» – «to mr Willam himself».
Существовали и другие версии, предлагавшие ключ к расшифровке «У. X.»: это-де актер шекспировской труппы Уильям Хьюз, которого, кстати говоря, не обнаружили в актерских списках того времени, и, скорее всего, он – плод фантазии Оскара Уайльда, предположившего эту кандидатуру; а также некий Уильям Холл, «добывший» для издателя рукопись сонетов. Дело в том, что Шекспир не собирался печатать их, и в течение десяти лет его сонеты были известны лишь узкому кругу друзей.
Неизвестно, во что вылился бы и к чему привел этот затянувшийся спор, если бы не Роуз.
Какую же гипотезу предложил профессор на страницах своих трудов, изданных в 1963 и 1964 гг.?
В «мистере У. X.» он опознал Уильяма Харви, третьего мужа матери графа Саутгэмптона. Не кто иной, как он помог сонетам Шекспира впервые увидеть свет. Кто же был этот Уильям Харви, заслуживающий нашей искренней благодарности за то, что «добыл» бессмертные сонеты для издателя?
Потомок древнего знатного рода Харви Иквортских из Саффокла, он являлся младшим сыном и не имел права наследовать родовое владение, доставшееся старшему брату. Ему пришлось самому думать о своем будущем. Как и для многих младших сыновей дворян, выход был в женитьбе на богатой невесте. И когда представилась возможность стать мужем состоятельной вдовы графини Саутгэмптон, он не долго раздумывал. Препятствием на его пути стал ее сын, молодой граф Саутгэмптон. Его отнюдь не привлекала перспектива оказаться в положении приемного сына человека, по возрасту более подходящего ему в братья или друзья. Он пробовал протестовать. Но молодой Уильям в глазах графини обладал несомненными достоинствами – был отличным воином, участником сражения с испанской армадой и знаменитой битвы при Кадисе, служил на кораблях королевского флота, контролировавшего морские пути у Азорских островов. В 1599 году он добился согласия на брак и стал счастливым супругом. Спустя несколько лет, в 1607 году, графиня внезапно умерла, доставив наследство мужу. В семейном архиве он нашел сонеты, которые отнес издателю. Мистер Торп, чрезвычайно благодарный сэру Уильяму Харви, пишет посвящение, называя его «единственным, кому обязаны своим появлением» сонеты, то есть считает его тем, кто содействовал их публикации.
Но как оказались сочиненные Шекспиром сонеты в архиве семьи Саутгэмптон? Ответ прост. Давно установлено, что в молодые годы Шекспир дружил с лордом Саутгэмптоном-младшим и пользовался его покровительством (напомню, что ему посвящены все поэмы Шекспира). Известно также, что в начале девяностых годов XVI столетия, когда создавались сонеты, поэт сблизился с кружком молодых аристократов, любителей театра, одним из которых и был граф Саутгэмптон. Можно представить, что в его роскошном дворце, украшенном гобеленами и картинами, друзья развлекались, слушая итальянскую музыку, а возможно, и читая сонеты. Тем более что «прекрасный юноша», воспетый в них, и есть не кто иной, как молодой хозяин дворца, граф Саутгэмптон, друг поэта. И те, кто пытался разгадать тайну «У. X.», часто допускали ошибку, отождествляя героя сонетов с тем, кому они были посвящены.
Подводя итог, можно сказать, что род Харви, увековечивший себя в истории подвигами своих сыновей – адмиралов, дипломатов и писателей, тот род, о котором в шутку говорили: «человечество состоит из мужчин, женщин и Харви», – знаменит еще тем, что одному из них посвящены сонеты Шекспира.
Ложная версия
Но и после этого открытия Роуза спор вокруг шекспировских сонетов отнюдь не утих. Ведь без ответа оставался главный вопрос: кто была Смуглая дама, которой посвящены сонеты второй группы – со 127 по 152.
Пытавшиеся раскрыть имя таинственной незнакомки исследователи избрали заведомо неверный метод: в большинстве случаев исходили из догадки, а затем уже «под нее» подгоняли доказательства. Подобных попыток было предпринято немало.
Время от времени раздавались голоса, будто адресата любовных стихов Шекспира вообще невозможно установить, поскольку поэт не имел в виду реальную женщину. В качестве аргумента приводили слова современника Шекспира Д. Флетчера, драматурга и поэта, о том, что «можно писать о любви, не будучи влюбленным, как можно писать о сельском хозяйстве и самому не ходить за плугом». Поэтому тщетно связывать образ Смуглой дамы с какой-то одной особой: поэт якобы пережил все то, что описано в сонетах, лишь в воображении. Иначе говоря, сонеты созданы Шекспиром в традициях петраркизма и воспевают некую абстрактную даму, которой в действительности не существовало.
Но от приверженцев этой точки зрения ускользал тот момент, что шекспировская героиня нарисована совершенно в иных тонах, чем это было принято в поэтической традиции, восходящей к Петрарке.
Прежде всего у нее глаза и «цвет волос с крылом вороньим схожи», вопреки принятому у петраркистов идеалу женской красоты, когда дама непременно должна иметь светлые волосы – с золотым отливом в кудрях и белоснежную кожу. Как, скажем, у Ронсара, следовавшего предписаниям канона и превратившего свою возлюбленную из шатенки в белокурую красавицу, или у Камоэнса, воспевающего золотой поток пышных кос своей несравненной сеньоры.
К тому же дама сердца Шекспира отнюдь не была воплощением совершенства, что также противоречило традициям сонетистов. Более того, вопреки этой эстетической традиции та, в которую влюблен поэт, «как ад черна» – вероломна, жестока и порочна. Она разлучает поэта с другом, изменяет ему, заставляет ревновать – одним словом, Шекспир посвящает сонеты даме сомнительной нравственности. И весь цикл – это своего рода поэтическая исповедь, на основании которой можно восстановить перипетии пережитого любовного романа, где, по справедливому замечанию Гёте, «выстрадано каждое слово». С великим немцем солидаризировались Вордсворт, Кольридж, Теннисон, Гюго, Гейне, признававшие несомненную автобиографичность сонетов.
В конце прошлого века русский шекспировед Н. И. Стороженко в работе «Сонеты Шекспира в автобиографическом отношении» дал обзор накопившейся к тому моменту литературы, посвященной загадке, над которой столь долго билась наука. «Несмотря на то что загадка до сих пор продолжает упорно хранить свою тайну, – писал он, – энергия ученых не ослабевает, может быть оттого, что каждому из желающих разрешить ее по необходимости приходится заглянуть в бездонную, как море, душу Шекспира, пробыть некоторое время в общении с нею и подслушать биение одного из благороднейших сердец, которое когда-либо билось в груди человека».
В наши дни с книгой «Женщины в жизни Шекспира» выступил Айвор Браун. В главе «Черные глаза» он пишет: «Едва ли следует оспаривать тот факт, что Смуглая дама существовала в жизни Шекспира. Сонеты, появившиеся благодаря ее обаянию и ее изменчивой привязанности, полны жизни, любви, ненависти, поэтому нельзя считать их просто формальным упражнением в сочинительстве». В связи с этим идентификация личностей в сонетах была и остается важным, хотя и запутанным вопросом. Среди ученых нет, однако, единодушия, констатировал он и скептически заявлял, что никогда, наверное, и не будет.
Между тем Айвор Браун не удержался от соблазна и поддержал ранее уже выдвигавшуюся кандидатуру на роль загадочной Смуглой дамы.
Долгое время считали, что это была Мери Фиттон, существовавшая в действительности и известная так же, как Молл Фиттон. Впервые ее кандидатуру предложил Т. Тейлер в 1890 году. С его мнением не все согласились. Возник спор, который, как тогда же заметил Н. И. Стороженко, «грозил сделаться хронической болезнью». Похоже, Айвор Браун, поддержав гипотезу Т. Тейлера, пережил рецидив этой болезни. Как бы то ни было, сведений о Мери Фиттон в самом деле довольно много и могло показаться, что тайна Смуглой дамы близка к разгадке. Разделял это мнение и Бернард Шоу, о чем свидетельствует его интерлюдия «Смуглая леди сонетов», где рассказывается о том, как Шекспир, проникнув ночью во дворец для свидания с Мери Фиттон, встречается с королевой, блуждающей по дворцу в припадке сомнамбулизма. Мери действительно была фрейлиной – ее назначили ко двору в 1595 году, когда ей исполнилось семнадцать лет, и она должна была находиться при королеве, сопровождая ее на спектакли. Шекспир не мог ее не знать. Не раз он упоминает ее имя в «Двенадцатой ночи» – пьесе, написанной в то время. Однако вскоре ее репутация оказалась запятнанной: родила внебрачного сына от Уильяма Хёрберта, будущего графа Пэмбрука, того самого шалопая, мамаша которого так была обеспокоена женитьбой сынка.
В сонетах обращает на себя внимание мастерство портретной характеристики, умение в лаконичной форме нарисовать яркий облик героини. То и дело поэт вспоминает детали внешности своей дамы, как, впрочем, и других героев. Но в отличие от них, он более подробно рисует ее портрет, «не подгоняя его, – как заметил в свое время советский исследователь Ю. Ф. Шведов, – под условный идеал женской красоты, утвердившийся в литературе Возрождения». И это при том, что Шекспир почти никогда не давал определенного портрета своих героев. Его информация весьма скудная: герои – красивы, негодяи уродливы, женщины, которыми восхищаются, – прекрасны. Читатели должны сами представить, как выглядят персонажи. Между тем черные глаза «смотрят на нас с такой страстью и силой в «Ромео и Джульетте», пьесе, написанной в 1595 году. О первой пассии Ромео, жестокосердной Розалине, которая ни разу не появляется на сцене, Меркуцио говорит, что бедный Ромео насмерть поражен черными глазами. С именем Розалины мы встречаемся и в «Бесплодных усилиях любви». Здесь она – придворная дама со своенравным характером, непостоянным и капризным, острым языком, а главное – с шарами смоляными вместо глаз» и «лицом смолы чернее». Знакомый облик Смуглой дамы – черноволосая, черноглазая – встречается и в пьесе «Как вам это понравится», написанной как раз в период взлета карьеры Мери Фиттон.
Некоторые настолько уверовали в Молл Фиттон как прообраз Смуглой дамы, что даже утверждали, будто связь поэта с ней продолжалась до разрыва в 1608 году, и это якобы стало главной причиной его ранней смерти.
Как оказалось, опровергнуть такое мнение было нетрудно. На основании бумаг архива Фиттонов установили, что у Мери были каштановые волосы и серые глаза и в ее письмах нет и намека на знакомство с Шекспиром. Если к тому же придерживаться принятой сегодня хронологии, согласно которой сонеты были написаны в начале девяностых годов XVI столетия, то Мери вообще следует вывести из числа претенденток. Дело в том, что Уильям Херберт родился в 1580 году и никак не мог быть ее любовником в то время, когда Шекспир создавал сонеты.
Отпали и другие претендентки: и темноволосая Энн Вавасор, придворная леди, у которой был пылкий роман с графом Оксфордом; и пассия графа Саутгэмптона Элизабет Верной. Безосновательными оказались и притязания некоей Льюс Морган, по прозвищу Негритянка. Обосновать эту версию пытались путем извлечения из сонетов упоминания имени Морган, усматривая связь между написанием такого употребительного слова, как more (больше) и фамилией Морган. По поводу чего А. Браун справедливо замечает: «Сонеты были написаны, чтобы отразить и выразить сильные и страстные чувства, а не как ключ к разгадке».