Текст книги "Тайны великих книг"

Автор книги: Роман Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Салют в честь американского флага

Отец его был садовником и служил в шотландском поместье у графа Селькирка, где и родился будущий ценитель моря.

Но сухопутное существование не привлекало сына садовника. С юных лет он мечтал о море. Его желание сбылось, когда ему едва минуло тринадцать лет. Юнга королевского флота Джон Поль начал проходить морскую школу. Он был, несомненно, способным учеником. И вот в семнадцать лет он уже третий помощник капитана на «Короле Георге». А два года спустя молодой моряк поднялся на борт бригантины «Два друга» в качестве первого помощника. Однако служба на этих судах – не самая лучшая страница в биографии Джона Поля. Оба корабля принадлежали работорговцам и занимались перевозкой «живого товара». Правда, к чести Джона Поля ему скоро опротивела роль надсмотрщика и тюремщика, надоело быть свидетелем мучений несчастных, томившихся в трюмах негров.

С легким сердцем, преисполненный мечты о великих подвигах, он покидает работорговый бриг. В этот момент получает известие о том, что стал владельцем имения в Виргинии: земля и дом достались ему по наследству от умершего там брата. Это сообщение на время изменяет все его планы, его жизненный курс. Джон Поль плывет в Америку и в двадцать пять лет становится хозяином поместья.

Сменив зеленые луга старой Англии на полудикие леса и прерии Нового Света, он меняет и имя, как бы подчеркивая свой полный и безвозвратный разрыв с ненавистным прошлым. Отныне его зовут Джон Поль Джонс, или Поль Джонс.

Родину он покинул без сожаления, скорее с радостью, ибо к тому времени по неизвестной нам причине воспылал ненавистью к британской короне – чувством, которое будет сопутствовать ему всю жизнь. Неизвестно и то, действительно ли намеревался Поль Джонс вести добропорядочную и размеренную жизнь фермера. Возможно, вопреки своему характеру искателя приключений, он думал, что сможет усидеть на месте, привяжется к земле, как был привязан к ней его отец. Очень скоро, однако, он понял, что такая жизнь не по нему. Тем более что вокруг бушевали политические страсти, колонисты готовились открыто выступить против английского господства. В законодательном собрании Виргинии, заседавшем в Джеймстауне, все отчетливее звучали свободолюбивые речи, и громче всех голос Томаса Джефферсона – впоследствии автора «Декларации независимости» и друга нашего героя.

В этой бурной политической атмосфере, в обстановке пламенных речей о свободе трудно было оставаться в стороне. И когда патриоты бросили клич вступать в добровольческие отряды, Поль Джонс, ненавидевший Англию, с готовностью оставляет уединенное и спокойное существование в поместье и выбирает полную лишений, тревог и опасностей жизнь солдата. Англичанин по рождению, он становится участником вооруженной борьбы американцев за независимость против англичан. Его имя следует поставить в один ряд с именами героев освободительной войны колонистов Северной Америки – представителями чуть ли не всех европейских наций: французом Лафайетом и поляком Костюшко, англичанином Томасом Пейном и немцем Штейбеном, русским Федором Каржавиным и эстляндцем Веттер фон Розенталем…

Когда открытая борьба против англичан стала фактом, Континентальный конгресс принял свой первый акт от 15 июня 1775 года – о создании регулярных вооруженных сил и назначении Джорджа Вашингтона главнокомандующим. Но если с сухопутной армией дело обстояло сравнительно неплохо и на первых порах войска колонистов одерживали одну победу за другой, то война на море складывалась далеко не в пользу американцев. Сказывалось отсутствие регулярного флота. А без сильных и хорошо оснащенных военных кораблей трудно было победить «владычицу морей». Между тем английские суда чувствовали себя весьма вольно в прибрежных американских водах, активно помогали своим войскам на суше, угрожали блокадой гаваней. Вот почему срочно требовалось обеспечить защиту американского побережья.

Осенью 1775 года конгресс выделил сто тысяч долларов на снаряжение судов. А вскоре – еще пятьсот тысяч на строительство тринадцати кораблей. Тогда же, естественно, возник и вопрос о подборе способных моряков, которые могли бы успешно служить на флоте и командовать кораблями. Едва ли не тотчас на призыв откликнулся Поль Джонс. Его назначают первым лейтенантом на «Альфред» – в прошлом торговое судно «Черный принц», оснащенное тридцатью орудиями. Задача, поставленная перед капитаном и командой, заключалась в том, чтобы нападать на транспорты англичан в открытом море, содействовать сухопутной армии, перебрасывать войска, добывать боеприпасы. Но, прежде чем выйти в море, надо было поднять на «Альфреде» флаг свободных колоний. Этой чести и был удостоен Поль Джонс.

Уже в первых боях доброволец Поль Джонс показал себя бесстрашным и искусным моряком. Повышение по службе не заставило себя ждать. Ему доверяют небольшой шлюп «Провидение» с двенадцатью орудиями на борту. Так сбылась мечта сына садовника – подняться на капитанский мостик. Теперь все зависело от него самого. И Поль Джонс, поступки которого в значительной мере определялись его честолюбием, произносит как клятву: «Большому кораблю – большое плавание» – слова, вычитанные им в популярном тогда «Альманахе бедного Ричарда», издаваемом одним из вождей американской революции Б. Франклином.

Случай отличиться скоро представился. Поль Джонс получил инструкцию направиться к Бермудским островам. Легкий, маневренный шлюп чувствовал себя среди волн как рыба в воде. Внезапно появлялся перед неприятелем, часто значительно превосходящим его по огневой мощи, брал на абордаж, а когда требовалось, бросался наутек и легко уходил от погони.

Ровно через месяц с борта «Провидения» поступает первое донесение. В реляции о плавании Поль Джонс сообщает о захваченных и уничтоженных им более тридцати кораблях противника.

Вернулся Поль Джонс в октябре, и сразу же его бросили на самый трудный участок боевых действий. Ему надлежало доставить боеприпасы и провиант повстанческим отрядам Вашингтона, блокированным в Нью-Йорке. Место это в устье реки Гудзон считалось удобным для обороны – городок, расположенный на острове, был как бы природной крепостью. Но одного этого мало, чтобы выдержать блокаду. На это и надеялись англичане – плотным кольцом окружить и задушить защитников города. Прорваться сквозь заслоны английских фрегатов казалось невероятным чудом. И это чудо совершил Поль Джонс. Ему удалось в тумане и темноте под самым носом английских кораблей провести свое судно в нью-йоркскую гавань. Для этого недостаточно было одной лишь храбрости и отваги, требовалось еще и высокое лоцманское искусство, умение хорошо ориентироваться в темноте и при непогоде.

Операция по прорыву блокады принесла Полю Джонсу заслуженную славу и чин капитана американского флота. И хотя численность его все еще была невелика, молодые и энергичные моряки, сражавшиеся под флагом новой республики, непрестанно давали англичанам почувствовать свою силу. Шутка сказать, за два года ими было захвачено и потоплено почти восемьсот кораблей противника.

С этого времени стал проявляться строптивый и неуживчивый характер «шотландского искателя приключений», его высокомерие и заносчивость, подчас нежелание подчиняться вышестоящим командирам. Это граничило с нарушением воинского устава, но пока всеобщему любимцу великодушно прощали его капризный нрав. Однако не всем приходились по душе эти качества прославленного моряка. Его самовольные поступки скорее походили на партизанские вылазки, чем на действия капитана регулярного военного флота.

И хотя авторитет у Джонса был немалый, а его преданность делу патриотов вне всяких подозрений, от него все же, видимо, на время решили избавиться. Но просто уволить его из флота не могли, да в этом и не было такой уж необходимости. Проще казалось удалить его подальше от американских берегов.

И вот 1 ноября 1777 года Поль Джонс на корвете «Скиталец» отплывает во Францию. Какова цель плавания? Его посылают принять построенный в Голландии для американского флота фрегат «Индеец». Это, так сказать, полукоммерческое, полувоенное поручение. Есть еще одно задание, которое он должен выполнить. Ему доверяют важные бумаги, которые следует передать послу США в Париже Б. Франклину.

Захватив по пути несколько вражеских судов, Поль Джонс в декабре бросил якорь в гавани Бреста. На берег он сошел под ликующие возгласы, ибо слава его достигла и берегов Европы.

Твердой походкой бывалого матроса Джонс направился к карете. И в этот момент публика заметила, что он был невысок ростом, гибок телом и смугл лицом, что свидетельствовало о долгом пребывании под ветром и солнцем. Удивил всех наряд прибывшего. На нем было простое партикулярное платье, несколько, правда, изысканное для грубого «морского волка». А «в его сумрачных властных глазах таилось пламенное упорство, граничащее с одержимостью», – как заметил Г. Мелвилл, рисуя портрет прославленного моряка в своем романе «Израиль Поттер». Нельзя было не обратить внимание и на его необычайное лицо – оно «дышало горделивым дружелюбием и презрительной замкнутостью». И всем показалось, что этот моряк «принадлежал к тем, кто ищет опасностей и сам идет им навстречу».

В Париже Джонса ждали нерадостные вести. Оказалось, что корабль, за которым, собственно, его и прислали, передан американским правительством своему союзнику Франции. А ему, Полю Джонсу, предписывалось ждать новых указаний. Сидеть без дела в то время, когда шла ожесточенная война! И он возвращается в Брест. К этому моменту был заключен франко-американский союз. Французские корабли 13 февраля 1778 года отдали салют «Скитальцу» – первый салют в честь флага новой республики в европейских водах.

Рейд к берегам Альбиона

Наступила весна. Поль Джонс не терял времени. Он изучал французскую морскую тактику, пристально следил за сообщениями о военных операциях, анализировал действия английского флота и составил полный список всех его судов с указанием их боевой мощи и даже характеристиками капитанов.

Делал все это он, однако, не ради праздного удовольствия. Поль Джонс готовился к новым сражениям с англичанами, и сведения о противнике, естественно, должны были способствовать его успеху. И такой день наступил.

Вечером 10 апреля, когда стемнело, корвет «Скиталец» – «слабый, гнилой, с медленным ходом», как справедливо охарактеризовал это судно Б. Франклин, – на всех парусах вышел в море. На борту его находилось сто тридцать человек команды. Вооружение – восемнадцать орудий старого образца – было приобретено на собственные деньги капитана. Только безумец или очень отчаянный человек посмел бы на таком корабле в одиночку сразиться с могучим английским флотом. Этим отчаянным смельчаком был Поль Джонс.

Куда взял курс «Скиталец»? Через Атлантику в сторону Америки? Ничуть не бывало. Капитан скомандовал: на север, к берегам Англии! Так начался знаменитый победоносный рейд Поля Джонса в европейских водах.

«Скиталец» был замаскирован под торговое судно, на его мачте развевался британский флаг. Но стоило ему повстречать английский корабль, как он ощетинивался, словно разъяренный пес, осыпая градом ядер не успевшего прийти в себя противника.

На исходе двенадцатого дня плавания «Скиталец» появился на рейде Уайтхэвена. Это был тот самый порт, откуда Поль Джонс впервые отправился в Америку. Что привело его именно в этот городок? Случайность или воспоминания о прошлых обидах, которые приходилось сносить от соотечественников? По какой-то причине, оставшейся нам неизвестной, именно здесь решил Поль Джонс преподать англичанам урок.

На рассвете капитан с тридцатью добровольцами на шлюпках вошел в порт, где скопилось более ста небольших судов, главным образом угольщиков. Быстро и бесшумно связали часовых, охранявших форт, заклепали орудия. Затем подожгли несколько кораблей и обрубили у них якорные канаты. Только тогда в гавани прозвучал сигнал тревоги. Но было уже поздно. На охваченных огнем судах начали рваться бочки с порохом, пламя перебросилось на соседние корабли, и скоро весь порт превратился в сплошной пылающий костер. Между тем смельчаки без потерь вернулись на борт «Скитальца». В донесении о результатах этого набега Поль Джонс писал: «Я сжег английские суда в отместку за весь тот вред, который англичане нанесли американскому флоту». При этом капитан «Скитальца» с удовлетворением отмечал, что дело обошлось без жертв с обеих сторон.

Покинув пылающий порт, Поль Джонс устремился дальше на север, решил посетить места, где когда-то родился. Однако влекло его сюда отнюдь не сентиментальное воображение, а чисто прагматические цели. Он рассчитывал высадить десант на острове Сент-Мэри, где находилось поместье графа Селькирка, у которого некогда служил его отец, продвинуться в глубь территории и захватить в плен графа. После чего предполагал обменять этого знатного вельможу на американских пленных моряков.

Все произошло так, как и предполагал Поль Джонс. За исключением одного – граф, по счастливой для него случайности, оказался в отъезде. В замке находилась лишь его супруга и несколько слуг. Но воевать с женщинами было не в правилах отважного морехода. Так и пришлось ему ни с чем покинуть поместье, удовлетворившись тем, что побывал в некогда знакомых местах. Впрочем, моряки, участвовавшие в рейде, вернулись, в отличие от их командира, не с пустыми руками. «Случайно» они прихватили в качестве «трофеев» фамильное серебро Селькирков. Узнав об этом, Поль Джонс наказал виновных, а графине послал письмо, извиняясь за действия своих подчиненных и обещая вернуть отобранное, что и было им исполнено.

После столь дерзкого налета англичан, живущих в прибрежных районах, охватила паника. Никто не гарантировал, что завтра этот пират Поль Джонс не объявится на пороге и их дома. Газеты называли его не иначе, как изменником, кровожадным корсаром и грозили ему виселицей.

Тем временем «Скиталец» продолжал курсировать вдоль побережья, выжидая добычу. Она предстала перед американцами в конце апреля в виде «Дрейка» – двадцатипушечного фрегата английского королевского флота. Самоуверенный англичанин никак не ожидал, что «Скиталец» посмеет атаковать его. А между тем невзрачный и малобоеспособный американский корвет, словно кондор, ринулся на грозного противника. Больше часа длился упорный бой, после чего английский фрегат спустил флаг. Несколькими днями позже на рейде французского порта Лориан показался «Скиталец» с английским фрегатом на буксире.

Во время своего похода к берегам Британии Поль Джонс нанес англичанам немалый материальный ущерб, но куда значительнее был ущерб моральный. Как заметил впоследствии писатель и историк американского флота Сэмюэл Элиот Морисон, «никто не причинял англичанам подобного урона». Победы Джонса выглядели тем значительнее, что в других местах американские корабли действовали не столь успешно. Напротив, они терпели поражения, теряли капитанов.

К этому времени французы делают предложение Полю Джонсу перейти к ним на службу. Моряк, не привыкший спускать с мачты флаг, поднятый его рукой, отклоняет предложение, но изъявляет горячее желание продолжать сражаться с англичанами у их собственных берегов. Тогда ему поручают сформировать франко-американскую эскадру из четырех кораблей и отправиться к английскому побережью.

В начале августа 1779 года четверка небольших кораблей разного класса вышла в море во главе с флагманом под названием «Бедный Ричард». Это было старое французское коммерческое судно «Дюра», наспех перестроенное, а заодно и переименованное. Причем в несколько странном названии содержался определенный смысл. Корабль был поименован в честь Бенджамина Франклина, который в своём знаменитом «Альманахе», расходившемся невиданным по тем временам тиражом – десять тысяч экземпляров в год, вел повествование от имени Бедного Ричарда, человека мудрого, скромного, но лукавого. Назвав свой корабль столь популярным именем литературного героя, Поль Джонс намекал на то, что судно представляет простых его соотечественников, которые, когда надо, могут и постоять за себя.

Кроме сорокапушечного «Бедного Ричарда», в эскадру входили фрегаты «Союз» (36 орудий) и «Паллада» (32 орудия), а также бригантина «Месть» (12 орудий).

Эскадра обогнула Англию и двинулась к мысу Фламборо-Хед, сея панику среди жителей прибрежных деревень и английских капитанов.

23 сентября после полудня море было спокойно, дул легкий юго-западный ветер.

– Парус! Прямо по носу фрегат, сэр! – раздался, словно с небес, голос вахтенного. И тотчас вслед за этим прозвучал резкий свисток боцманской дудки: все наверх. «Бедный Ричард» развернулся и направился к окутанному облаком парусов величественному фрегату.

Это был пятидесятипушечный «Серапис» – линейное военное судно новейшей конструкции с экипажем в триста с лишним человек. Как писал Поль Джонс в письме к Б. Франклину, «он никогда в жизни не видел такого славного корабля». Вскоре показался и второй корабль неприятеля – сторожевой шлюп «Графиня Скарборо» с двадцатью орудиями на борту.

Битва, которая произошла вечером этого дня, считается самым впечатляющим эпизодом войны на море в годы борьбы американцев за независимость. И эта битва – по словам Г. Мелвилла, самый необычайный бой во всей морской истории – стала величайшим подвигом Поля Джонса. Описание этого сражения встречается у многих американских авторов, немало блестящих страниц отвел ему, например, Г. Мелвилл в упомянутом уже романе «Израиль Поттер». Значительное место уделил этой битве и С.-Э. Морисон в своей книге «Джон Поль Джонс: биография моряка». Эта работа, созданная на основе изучения источников, в подробностях передает события жизни отважного морехода.

Итак, 23 сентября 1779 года. Место действия – восточное побережье Англии, близ мыса Фламборо-Хед, меловые скалы которого высотой более ста пятидесяти метров круто обрываются в море.

Капитан «Сераписа» Ричард Пирсон, задача которого состояла в том, чтобы охранять транспорт из сорока торговых судов, вскоре после полудня заметил четыре корабля противника. Несмотря на численное превосходство – два против четырех – он принял решение вступить в бой.

На «Бедном Ричарде» тоже готовились к атаке противника. Канониры, матросы и офицеры заняли свои места, судовые барабанщики забили боевую тревогу. На носу и на грот-мачте появился условный сигнал – синий вымпел: «Принять боевой порядок». Но тут произошло нечто странное. Корабли эскадры Поля Джонса, казалось, не заметили приказа. Больше того, они оставались без движения, явно предпочитая держаться подальше и издали наблюдать предстоящий бой, обрекая тем самым «Бедного Ричарда» сражаться один на один с противником.

Коммодору Джонсу (незадолго до этого он был удостоен этого звания командующего флотом) ничего не оставалось, как атаковать в одиночку.

Когда противники оказались на расстоянии пистолетного выстрела, амбразуры орудийных портов с грохотом отворились и корабли приняли грозный вид. Но судно Джонса в целях маскировки шло под английским флагом, и капитан «Сераписа» потребовал подтверждения принадлежности корабля королевскому флоту. Вместо ответа на «Бедном Ричарде» спустили британский флаг и подняли американский. В тот же миг орудия его правого борта открыли огонь по «Серапису». Тот не заставил ждать с ответом. Последовал залп из всех двух рядов его пушек.

Первые минуты боя сложились неудачно для капитана «Бедного Ричарда». Два его орудия сразу же разорвались, при этом погибли и канониры. На борту возник пожар. К тому же после ответного огня «Сераписа» корабль Джонса дал течь. Коммодору стало ясно, что дальнейшая дуэль с фрегатом, превосходящим его по огневой мощи, может плохо кончиться. Оставалось одно: подойти как можно ближе и взять «Серапис» на абордаж.

Продолжая вести ожесточенный огонь с дистанции тридцать метров, «Бедный Ричард» стал заходить на правый борт противника. Однако попытка взять англичанина на абордаж не удалась. После чего оба корабля начали маневрировать с целью протаранить один другого, срезать нос или ударить в корму. Задача Поля Джонса по-прежнему состояла в том, чтобы не дать возможности «Серапису» использовать свое превосходство в огневой мощи. С этой целью «Бедный Ричард» пошел наперерез «Серапису», намереваясь дать залп по британскому фрегату. «Маневр прошел не совсем так, как мне хотелось», – признается Поль Джонс в своих воспоминаниях. Корабли столкнулись. «Ветер, продолжавший наполнять паруса обоих кораблей, развернул их, и они сошлись бортами – нос к корме и корма к носу по оси север – юг, – пишет С.-Э. Морисон в своей книге. – Лапа якоря, висевшего на правом борту «Сераписа», скрепила эти роковые узы, зацепившись за правый фальшборт «Бедного Ричарда», надводные борта кораблей оказались так тесно прижатыми, что дула пушек уперлись друг в друга».

Непредвиденная ситуация, когда оба судна попали в клинч, оказалась как нельзя лучше на руку Полю Джонсу. По его приказу матросы начали бросать на борт противника кошки и крючья, готовясь к абордажу. Только ближний бой мог принести победу. Понимал это и капитан «Сераписа» и предпринимал всяческие попытки оторваться. Однако в результате корабли сцепились еще крепче.

К этому моменту над морем взошла луна, осветив место боя. И скопившиеся на мысе Фламборо-Хед зрители из местных жителей могли наблюдать удивительную и странную картину сражения. Она стала еще более эффектной, когда загорелись паруса обоих кораблей. Командам пришлось на время забыть друг о друге и броситься бороться с огнем. Когда пожар потушили, бой возобновился с прежним ожесточением. В какой-то момент показалось, что «Бедный Ричард» не выдержал и готов спустить флаг. Капитан Пирсон поспешил убедиться в этом. Сквозь грохот боя он прокричал: «Вы сдаетесь?» На что последовал знаменитый ответ Поля Джонса: «Я еще и не начинал драться!»

Гул сражения, вспыхнувшего с новой яростью, пёрекрывал рокот моря. Орудия «Бедного Ричарда» почти все молчали – большую часть вывел из строя ураганный и меткий огонь пушек «Сераписа». Продолжали стрелять лишь несколько девятифунтовых небольших пушек. Возле одной из них можно было видеть и самого Поля Джонса. Тем временем его стрелки, засевшие на мачтах, метким огнем принудили канониров «Сераписа», которые вели огонь из легких пушек на юте, и всех, кто был наверху, спрятаться под палубу. Зато пушки, находившиеся здесь, беспрестанно посылали ядра, разбивая в щепки черного цвета борт «Бедного Ричарда». Но сбить снасти, а главное, мачты и реи американского корабля и тем самым освободиться от клинча англичанам не удавалось. Этим и воспользовались матросы Поля Джонса. Перебравшись по реям на верхушки вражеских мачт, они открыли огонь из мушкетов и пистолетов по палубе «Сераписа», забрасывали судно горючим материалом, а один находчивый матрос, связав несколько ручных гранат, умудрился зашвырнуть их через люк на батарейную палубу. От взрыва гранат и находившихся рядом с орудиями зарядов погибло двадцать человек и многие были обожжены. Этот взрыв вновь сравнял шансы, когда победа уже начинала клониться на сторону «Сераписа».

Что же делали в это время остальные корабли эскадры? Почему не шли на помощь?

Моряки бригантины «Месть», явно забыв о грозном названии своего судна, предпочли держаться в стороне, не решаясь приблизиться. «Паллада» вступила в бой с «Графиней Скарборо», и та в конце концов спустила флаг. Что касается «Союза» и его капитана Пьера Ланде, то он повел себя, как показалось вначале, более чем странно. Этот капитан, заслуживший, по словам Г. Мелвилла, глубокое презрение в собственном флоте и неприязнь тех, с кем он плавал, и отказавший Полю Джонсу в повиновении, внезапно оказался рядом. Поль Джонс вздохнул с облегчением: наконец-то объявился хоть один из его кораблей, теперь битва выиграна. Но, вместо того чтобы поддержать «Бедного Ричарда», «Союз» дал по нему бортовой залп, причинив изрядный урон. Все решили, что из-за дыма Ланде не разобрал, где свои, а где враги. Но когда столь же неожиданно последовали еще два его залпа по своим, стало ясно, что Ланде либо обезумел, либо его действия преднамеренны. Впоследствии подтвердилось последнее. Завистливый французский капитан намеревался, потопив «Бедного Ричарда», захватить английский фрегат и ценой предательства выйти из боя победителем.

Между тем положение судна Поля Джонса становилось все более критическим. На его израненном теле было столько пробоин, многие из которых находились ниже ватерлинии, что он начал медленно погружаться. Сам капитан попеременно то занимал место убитого у пушки канонира, то боролся с пожаром, стрелял из мушкета, а главное, подавал пример своей несгибаемой волей к победе. Он «метался по всему кораблю, – так описывает его в своем романе Г. Мелвилл, – подобный огню святого Эльма, пляшущему в бурю то тут, то сям на кончиках реев и мачт». Раззолоченный рукав его парижского кафтана повис лохмотьями, открыв всем взорам синюю татуировку, и эта рука, поднятая в яростном жесте среди клубов порохового дыма, сеяла суеверный ужас… Рука эта не дрогнула и тогда, когда паника охватила моряков. Это случилось после яростных залпов «Сераписа», когда была снесена мачта, а вместо парусов остались одни тряпки. Показалось, что продолжение боя равносильно смерти, и один из младших офицеров, охваченный ужасом, начал молить о пощаде. Тогда коммодор выхватил из-за пояса пистолет и уложил паникера на месте. Только неукротимость духа Поля Джонса, мужество его матросов и меткая стрельба тех, кто засел на мачтах, помогли выстоять «Бедному Ричарду» в этом многочасовом и ожесточенном бою.

К исходу третьего часа сражения положение «Бедного Ричарда» действительно казалось безнадежным всем, кроме его капитана.

На судне полыхал пожар, в трюме стояло полметра воды, противник не прекращал яростного огня. Любой на месте капитана спустил бы флаг, но не таков был Поль Джонс, не в его правилах было отступать. В этот момент с борта «Сераписа» вновь донеслись слова: «Вы сдаетесь?» На что Поль Джонс прокричал изо всех сил: «Не сдаюсь, а даю сдачи!»

И он выиграл эту битву. В половине одиннадцатого Поль Джонс дал двойной залп по грот-мачте «Сераписа», и она рухнула, вызвав полное замешательство в рядах противника. Капитан Пирсон не выдержал и решил спустить флаг. После чего с галантностью истинного джентльмена передал свою шпагу победителю. Оба они спустились в каюту Поля Джонса, чтобы распить здесь по стакану вина, как того требовал прихотливый тогдашний военный этикет. Надо думать, что в этот момент капитаны помянули погибших в этой жестокой битве: их насчитывалось около половины всех участников боя с той и другой стороны. И, может быть, именно тогда Поль Джонс произнес свои известные слова о том, что «человечество не может не испытывать отвращения и не сокрушаться при виде тех гнусных последствий, к которым приводит война». Эти слова прославленного флотоводца дали основание С.-Э. Морисону заявить, что «Поль Джонс любил сражаться, но ненавидел войну».

К концу боя «Бедный Ричард» был в жалком состоянии. Вода в трюме все прибывала. На палубе не было живого места. Рангоут и такелаж, иначе говоря, мачты, стеньги, реи и т. д., все паруса и снасти были уничтожены, руль сорван, кормовая часть палубы с минуты на минуту могла рухнуть. По-прежнему на борту бушевал огонь. Но теперь с ним никто уже не боролся. Оставаться на судне, походившем на скелет, было опасно.

Поль Джонс с остатками команды перешел на «Серапис». А «Бедный Ричард» покачнулся, будто тяжко вздохнул, накренился на левый борт и скрылся под водой, сопровождаемый, как погибший герой, пушечным салютом, прозвучавшим с «Сераписа».

На захваченных кораблях Поль Джонс решил идти в Голландию. Надо было починить потрепанные суда, да и многие матросы, в том числе и сам коммодор, были ранены и нуждались в лечении.

Голландцы разрешили войти в порт, но воспротивились тому, чтобы на захваченных английских кораблях развевался американский флаг. У нейтральной Голландии еще не было дипломатических отношений с Америкой, поэтому Полю Джонсу предложили или поднять на трофейных судах французский флаг, или отправить их в США. Он отвергает и то и другое предложение и выбирает третье: оба корабля посылает в подарок французскому королю.

Победа Поля Джонса и его щедрый дар произвели в Париже настоящую сенсацию. По словам Б. Франклина, в продолжение нескольких дней во французской столице ни о чем другом не говорили, как о подвиге, храбрости и необычном подарке американского капитана.

Когда же три месяца спустя в Париж явился и сам герой, его встретили с триумфом, каким удостаивали лишь великих полководцев. Сам монарх Людовик XVI соизволил принять коммодора в королевском дворце, наградил его орденом и вручил шпагу с золотым эфесом. В тот же день, сверкая новеньким орденом на мундире, при шпаге, Поль Джонс посетил оперу, где был приглашен в ложу королевы. Под гром рукоплескающего зала его увенчали лавровым венком, как венчали римских триумфаторов. И герою Фламборо-Хед показалось, что он достиг высшей чести и славы, о чем мечтал, к чему был далеко не равнодушен.

Не забыли отметить заслуги коммодора и на его второй родине. В честь Поля Джонса выбили золотую медаль. Конгресс постановил также выразить от имени народа Полю Джонсу благодарность за то, что он поддержал честь американского флага.

На корабле «Ариэль» Поль Джонс вернулся в Америку. Его назначили старшим офицером флота и поручили наблюдать за строительством первого линейного корабля – флагмана флота «Америка». Моряк, назначенный капитаном на этот корабль, стал бы и командующим всеми военными силами страны, и воображение Поля Джонса рисовало ему, как под орудийный салют и бой барабанов он поднимется на мостик флагмана в новеньком адмиральском мундире. Но судьба распорядилась иначе. К тому времени, когда фрегат «Америка» сполз со стапелей и закачался на плаву, Англия признала независимость своих бывших колоний в Северной Америке. Был заключен мир, многолетняя война закончилась. Конгресс постановил распустить военный флот, а «Америку» передать своему французскому союзнику как бы в компенсацию за сепаратный мир, заключенный с Англией.

На корабле, с которым Поль Джонс связывал столько надежд, флотоводец, оставшийся без флота, покинул свою вторую родину. Он рассчитывал, что во Франции, где ещё недавно ему воздавали поистине королевские почести, для него хватит дела. И вновь его надежды не оправдались. Пока «Америка» пересекала океан, был подписан англо-французский договор о мире, военному моряку вежливо предложили переменить местопребывание, дабы не смущать англичан, по-прежнему считавших Поля Джонса пиратом и не желавших забывать прошлого.